Моя дорога домой. Глава III Вечное

        Совершенной красоты милый и обожаемый мною носик сипло втягивает клочки прохладного воздуха, вслед за ним неторопливо вздымается грудь. Руки лежат в полном спокойствии, глаза прикрыты и который час наблюдают прекрасные дали, позабыв о всё мирском, что их совсем недавно беспокоило. Я не имею права тебя будить.
Эти озорные пламенно-рыжие кудри расстилаются вдоль огромной подушки, позабыв о собственном бунтарском духе. Прошлой ночью они были счастливы от встречи со мной, теперь же мирно отдыхают. Друзья, не надо лишних слов. Если вы что-то поняли, то этот домысел вполне верный. Это далеко не первый раз, когда Алемея проводит тёмное время суток вместе со мной.
Странно? Нисколько. Чудесно? Безмерно. Всё это почти что плавно сменилось сладкими грёзами, отчего даже часы великолепного бодрствования можно было бы представить сном. Только вот я почти и не спал вовсе. Мои мысли устроили бунт, а мне пришлось их поддержать. Ночной мозговой штурм длинною в вечную секунду.
Ныне уже раннее утро. Солнце всё ещё стесняется показать себя, люди всё ещё не топчут новорождённый снег, кофе только через тридцать минут начнёт разливаться по сосудам, которые будут означать трудовые бу! дни. Кто я в этой обстановке? Всего лишь поэт, благодарящий жизнь за такую возможность. Свет лампы, нежно разливающийся по сонным стенам, малюты ничего не подозревающего снега, которые падают на окна, невозможно далёкая едва уловимая синева вечно бдящего неба. Чай - изящный стакан, свеча - шикарный подсвечник, сигарета - мои пухлые губы, моё сердце - твои нежные руки. Когда-нибудь.
-Знаешь, я-то тебя, дурака, всегда любила. Сейчас, кстати, тоже. - сонно пробормотала Алемея несколько часов назад.
-Это взаимно, Солнце моё лучезарное.
-Не ври, - она засмеялась, - твои слова на меня никак не подействуют, величайший из обольстителей.
Я хотел бы, чтобы сказанное было правдой, но душа моя принадлежит другому человеку, хоть она и не нужна ему. Я не хочу, чтобы тебе пришлось воевать за неё, ведь это будет тяжёлая битва. Знаешь, кому бы она там ни принадлежала, я постараюсь пойти в твоём направлении.
Что же, ты наслаждайся своими чуткими снами, а мне теперь пора идти. Оставив завтрак и записку на столе, я окунулся в лучи фонарных столбов, вокруг одного из которых я шагаю уже минуту - настолько сильно я не хочу куда-либо уходить. На прощание я кинул снежок в твоё окно. Спасибо за то, что ты живёшь на третьем этаже. Спасибо за то, что ты вообще живёшь.
Полдень, я бреду по улочкам центрального района, как и всегда, не зная, чем занять себя. Я порядком устал и успел испортить себе настроение пустыми размышлениями, теперь же совсем не ведаю, куда мне податься. Меня обволакивает масса из людей и их одежды. Им нет до меня никакого дела, даже случайной взгляд на меня никакой не падает. Когда я успел стать столь непривлекательным?
Один, два, милый взгляд, обращённый не ко мне, три, четыре, смех, первородной болью отдающий внутри меня, закатное солнце, хоронящее мои надежды остаться в его лучах. Пять. Эта атмосфера выдавливает меня, словно прыщ на видном месте. Куда мне бежать? Нет, не так. Бежать ли мне? Я не могу остаться, но не могу уйти. Я - лишняя деталь в уже собранном конструкторе; я - картофельные очистки, которые даже на самогон не пустишь; я - человек своей эпохи, страдать от одиночества и страха - моя обязанность. Пожалуй, спасу себя музыкой и по-тихому свалю.
        Один за другим, далее следующий, а за ним ещё, и все одинаковые. Дни сменяются, а я делаю то же самое - ровным счётом ничего. Несколько часов назад мне было душевно тяжело, а сейчас я предаюсь размышлениям, лёжа у себя в номере. Знаете, если бы жизнь была картиной, то мою бы рисовали медовыми красками, густыми и обволакивающими. Или жизнь всё-таки книга?
        Я бы посчитал этот вопрос уместным, однако усталость медленно растекается по моему совсем разбитому телу. Подушка, созданная для максимального комфорта, поглощает меня в свой мир свинцовой тяжести. Случайно брошенный взгляд время от времени встречается с серыми и шероховатыми стенами, но зацепиться он не может - не за что. Эти каменистые опоры комнаты настолько плавно переходят в такой же невзрачный потолок, что порой кажется, будто бы комнату высекли прямо в скале. Близстоящие дома, заброшенные по неизвестной причине, были аккуратны и монотонны, словно их вырезали по одному шаблону и поставили в ряд под какой-то невидимой стеной. Любой другой человек посчитал бы это место чересчур обыкновенным, но я наслаждаюсь его видами день за днём, пока не перестану замечать даже свет, проникающий в комнату из окна.
Меня по-прежнему, как и раньше, манят огоньки отдаляющихся автомобилей где-то за пределами номера. Они постепенно исчезают, но настолько отчётливо остаются в моей памяти, что воображение полноценно дополняет эту реальность. В каждом из этих огоньков я замечаю отголоски тех жизненных путей, по которым мог бы пойти. Все возможности, упущенные мною ранее, ожили где-то за стеклом. Вот горит один, в нём я замечаю эхо детства, той поры, когда сияние гирлянд привлекало не меньше, чем сейчас, но какого-либо глубокого смысла в них я и представить не мог. Жизнь без забот. Откуда же им появиться-то? Никакой рутины, никаких всевозможных страхов и переживаний о будущем, никакого груза ответственности. Всё это возникло лишь в следующий этап моей жизни. Серьёзный и важный с виду, но всё такой же наивный. Сверстники строят грандиозные планы на дальнейшую жизнь, грезят важными достижениями в своих увлечениях, будто бы это их приблизит к чему-либо. Меня же это совсем не волновало. По крайней мере, мне хотелось бы, чтобы это было действительно так, но взвешивая все «за» и «против» по
поводу очередной возможной тропы в жизни, я стал отставать от окружающих меня людей, давно начавших карабкаться на свои вершины. Забавно, кстати, что они у них не такие уж и неподъёмные. Когда одни поглощены рутиной, другие отдают своё время на жизнь без забот. Когда одни пытаются строить отношения с людьми, которых посчитали достойными пребывать в их мире, другие не пускают никого за порог своей реальности, хотя людей-однодневок у них действительно много. Внешне они отличаются, да и действия их, казалось бы, разные, но если приглядеться, то можно заметить, что их вершины давно покорены, хоть это и не вершины вовсе, а небольшие холмы в бескрайнем поле однотипных видов.
Всего лишь одно мгновение, и вот я уже погружен в совершенно иное воспоминание. Или не воспоминание вовсе? Кажется, здесь я умираю. Либо это действительно произошло, и вся моя обитель лишь нечто вроде загробного мира, либо в определённый момент желание исчезнуть было безмерно. Кадр сменился. Смерть всё так же на первом плане, но в этот раз посетила она не меня. Силуэты людей в чёрных одеяниях, угрюмые лица, скорбные речи. От повседневности это всё отличается лишь тем, что пришедшие говорят не о себе. Наблюдать за вечно зелёными ветвями возмущённых непогодой деревьев куда интереснее. Все разошлись, но я остался вместе с вековыми обитателями здешних мест. Захотелось присоединиться? Пожалуй, не в этот раз. Пообещал себе вернуться сюда, но разве это возможно? Данную мысль затмили другие на следующий же день. Я уже и не помнил, чьи похороны посетил, ибо не любил всё это излишнее внимание к тем, кому было поздно его оказывать.
Простите, если всё это хоть как-то вас тяготит. Мне нужно было высказаться, иначе я совсем бы утонул в этом мире. Теперь же будет гораздо лучше, гораздо проще. Спасибо вам, и добро пожаловать в мой мир.
Полночь, вечная луна на небосводе тихо демонстрирует своё благородство пред землянами, позволяя каждому желающими любоваться ею. Я сижу у крылечка и рассматриваю упаковку кефира, за которым я только что ходил в магазин. Это мой поздний ужин. Или уже завтрак? На часах сейчас должно быть около трёх часов, но я не так уж уверен. О чём был этот день, чему он должен был меня научить? Могут ли мои вчерашние поступки что-либо рассказать обо мне? Возможно, я болен душевным недугом, возможно, я какой-то урод или неполноценный, но, блин, сейчас мне нет до этого дела. Сейчас в моих руках кефир, в моих глазах луна, а в сердце пустота, желающая обрести покой. Этого достаточно.
Вам никогда не казалось, что окна домов по ночам кажутся более живыми? В дневном свете за ними и не видно ничего, так, стекляшки да отражения, а вот в ночи…я вижу глубину света, который проходит сквозь них, вижу то, что они за собой скрывают, вижу чужие миры, именуемые квартирами. Для многих людей жилища или, как минимум, их комнаты - нечто не менее интимное, чем их тело, и по ночам они лишь слегка обнажаются, слегка приоткрывают свои души. Или, что происходит чаще, завешены шторами. И говорю я сейчас не про квартиры, хотя к ним это тоже применимо.
        Было бы лучше сейчас прилечь да поспать, дабы поскорее начать новый день и забыть о предыдущем, хоть и в нём было что-то светлое, но мне эта идея кажется очередным побегом. Сбежать и потерять, уйти и не посмотреть напоследок, а потом снова жить на тот же лад. Я хочу обдумать свои депрессивные настроения, хоть как-то решить их и сделать вывод, даже если послевкусие от этого ужасно горькое. Я делаю глоток, второй, и ко мне приходит насыщение, ко мне возвращается жизнь, а во рту теперь нет вкуса слёз. Я не ел более двадцати четырёх часов. Какова вероятность того, что это всё было из-за голода? Человек, конечно же, достаточно сложен в своём понимании, но должно же быть и нечто простое, не так ли? Как бы то ни было, в новый день я войду с улыбкой.
Сегодня цель моя проста и ясна: сколь много у меня есть сил, столь долго я буду бродить по всему городу, улавливая любое дуновение прекрасного, коим переполнена душа окружающего мира. Из бездны жалкого отчаяния прямиком в стремления к светлому и лучезарному. Порой может показаться, будто бы я пытаюсь убежать в долгожданные объятия моей возлюбленной, смерти, и я не сказал бы, что это ложь, однако… жизнь я люблю не меньше. До тех пор, пока я могу наслаждаться самим собой, не отдавая себе отчёта в действиях, я не смею выбирать какую-либо из этих двух сторон. Пусть же они обе будут моими постоянными спутницами, дабы путешествие моё, дорога моя домой была наиболее интересной. Где же находится он, дом мой, который и станет конечной точкой долгого пути? Пожалуй, это за меня выберете вы, постоянные зрители.
Корень имбиря. Бар, где не нужен алкоголь. Идея фикс, проникшая в умы каждого причастного к созданию атмосферы данного заведения, заключалась в том, что днём здесь было отличное место для тихого отдыха и сконцентрированной работы, а ночью…бар, как бы это ни звучало. Как это получилось на самом деле: всё перемешалось. Когда за одним столом гости умиротворялись с кружечкой чая, вдыхая благовония, за другим столом эти самые благовония сотрясались алкогольными парами самого разного спиртного, вкушаемого благочестивыми алкономами. Картина эта наблюдалась в любое время суток, что стало отличительной чертой нашего уютного уголка, которое никогда не закрывалось. К чести нашего хозяина стоит сказать, что он всё предусмотрел грамотно и распределил рабочие часы на три смены по восемь часов. Разумеется, по собственному желанию можно было работать и пару смен подряд, но это, как правило, в зимний сезон да в будние дни, когда народу не так уж и много.
Сегодня Лютера не была в смене, и от этого даже как-то легче. Прямо перед моим приходом заступил новичок, и, благо людей, кроме меня, почти не было, я утонул в воспоминаниях после наталкивающей на это порции какао, сидя в тени тут и там расставленных свечей, в которой, впрочем, бывало всякое.
Истории об этом, к чести их действующих лиц, рассказывать не стану, так что и морали у меня никакой не будет. Просто сходите как-нибудь в бар, когда нет настроения ни на что, познакомьтесь с другими гостями, а дальше всё будет написано вами. Знаете, это ведь такой опыт, который лучше пережить самому, нежели слышать от другого человека. Потом же загляните и в Корень, я всенепременно буду рад послушать вас, дорогие. Теперь позвольте мне уснуть буквально на полчаса, и мы продолжим.
Вселенная пылинок южного, тёплого золота обрамляет бесконечную синеволосую гладь прохладной идиллии, как бы предлагая ей свою опору. В ушах моих играет симфония, которую никогда бы не написал ни один из людей, и она нежно обволакивает моё сознание, мою душу, намекая мне на гармонию окружающих видов, окуная меня в существование, в котором беспокойство невозможно по самой своей сути. Где-то вдалеке летит вестник описанного мною выше пейзажа, и, нагло вмешиваясь в неё, нисколько не портит мелодию инструментов столь чудесной природы. Его белым перьям было суждено лететь сквозь времена, не зная никаких ограничений, стать олицетворением свободы, но сам он верно и искренне решил жениться на здешних водах, и это по-настоящему завидное положение.
Вдоль всего этого безобразия прекрасного, держа за руку, меня ведёт спутница жизни, моя суженная, верная подруга, облик которой я никогда не посмею познать. Мне остаётся только чувствовать её таковой, ведь она уже не в первый раз является ко мне во снах. Ведёт и вещает мне о прошлом, о будущем, пытается укрыть от настоящего, за что я благодарен ей, но я всего лишь хочу прилечь здесь. На кой чёрт мне все эти разговоры, если я попросту желаю греться на солнце и смотреть на тебя? Каждая наша встреча грозит стать последней, и я хочу наслаждаться каждой из них, а ты как будто строишь из себя наставника, ангела-хранителя…Моя удача необъятна, но именно она влюбляет меня в таких вот девушек, не оставляя мне ни единого шанса. Спаси и сохрани тебя, Госпожа Фортуна, но можно же быть хоть немного благосклоннее? Стоило мне только отпустить руку девушки впереди, как она в тот же миг слилась с картиной подле нас, превратилась в песок, как тот, что под нашими ногами, и растворилась на ветру. Буду ждать следующей нашей встречи, родная, но будь добра…подари мне когда-нибудь хоть один встречный взгляд.
Теперь-то я могу прилечь. Эта родина сёрф-панка принимает меня, и я снова могу укрыться сном и стать невидимым для мира. Ура.
Вот только сон мой совсем не пошёл: хоть локация и осталась той же, да вот только пейзаж сменился. Заставьте себя вспомнить - или посмотреть впервые - Волну Айвазовского, и вы примерно поймёте, что сейчас предстало предо мной. Море бушует, и берег не имеет никаких возможностей его утихомирить, чаек и вовсе не видать. Море бушует, и всё пред ним спасовало, всё сжалось в сковывающем страхе и лучезарной надежде.
Справедливо ли это? Справедливо ли, что природа, в каком бы настроении ни была она, всегда потрясающа? Словно любимая моя супруга в истинном гневе, она мечет в меня всем, что есть под рукой, пытается сбить меня с ног, сдуть с меня остатки хорошего настроения, но даже в этом её состоянии я люблю её. Рано или поздно она успокоится, и я буду с толикой счастья вспоминать нынешние секунды. И любоваться ею, сколько времени бы ни прошло. Справедливо ли? Я - ничто, я - никогда, но она заставляет меня жить здесь и сейчас, заставляет условный ноль из пустоты обратиться единицей настоящего, и, наверняка, только лишь для того, чтобы я, постоянный зритель её красоты, мог ещё больше наблюдать и больше вкушать её саму. Знаете, именно в такие моменты я понимаю, что любить - моя любовь, даже если это всего лишь сон.
Завершающим штрихом, напоминанием о постоянности стало Солнце, пробившееся сквозь непогоду, призвавшее весь мир успокоиться. Супруга моя, побелевшая от пылких чувств, снова возвращалась к своей глади, близкие её разжались и уверовали в пользу надежды, а я…я постарался обратить воспоминания произошедшего в янтарь, сквозь который просвечивает светило. Я хочу, чтобы всё это послужило мне настоящим вдохновением в ином, более привычном мире, и не так важно, для чего именно. Пусть будет. Я хочу помнить.

P.S. Это был черновой вариант. К моменту публикации всего произведения содержимое будет отредактировано.