Штормовое предупреждение

 Дорогой Кирилл. Я всё ещё надеюсь, что ты ответишь мне. С тех событий, разлучивших нас, пролетело два месяца (а по ощущениям, целая жизнь), написано сотни сообщений и, будь уверен, пролито немало слёз. Андрей пытается дозвониться до меня и страшно представить, о чём он думает: ни с того ни с сего невеста свалила обратно к себе в деревню. Думаю, с Андреем я свяжусь чуть позже. И попытаюсь ему всё объяснить. Хотя, подозреваю, он в курсе произошедшего. Я хочу ещё раз поблагодарить тебя. И обещаю больше не писать.  
 
 
 ***
 
 
 Сквозь заиндевевшие окна полуживой «четвёрки» Кирилл силился заметить Раду. Густой снег затруднял видимость, щётки не справлялись с липкими хлопьями. Хуже снегопада в канун Нового года была ситуация на дорогах — город сходил с ума. Плотный поток машин двигался медленно. Таксисты и маршрутки опасно подрезали, троллейбусы нервно сигналили, дорожная техника, ослепляя жёлтыми огнями, лениво сгребала снежные горы. Кирилл нахмурился. Не проехал ли он место встречи? Потянулся за мобильником и тут в зеркале заднего вида заметил, как на дорогу выскочила женщина. Она, размахивая сумками, бежала за машиной. 
 Водитель включил аварийку, затормозил.
 — Здрасьте вам, — бросила запыхавшаяся Рада, протолкнув вперёд две огромные сумки с костюмами и реквизитом.
 — Я уже решил, что перепутал адрес, — Кирилл тронулся.
 — Дурдом, чё на дорогах творится, — женщина стянула вязаную шапку, взъерошила рыжие волосы.
 — Не говори ничего. Я чуть в зад газельку не словил. Ещё этот снегопад, — водитель щурился. «Дворники» бешено вращались, но снег упрямо залеплял обзор. — МСЧ обещает к ночи штормовой ветер. Велят дома сидеть.
 — Ну это к нам не относится. Ты флешку с музыкой взял?
 — Ага.
 — А то я замоталась с этими ёлками.
 — Ты сразу после парка летишь, что ли? — Кирилл осторожно перестроился на среднюю полосу, объезжая три столкнувшиеся легковушки. — О, ещё одни. Пока с Доброго ехал, восемь аварий насчитал. Здравствуй, жопа, Новый год.
 — Я из парка вторую неделю не вылезаю. Поселилась там.
 — Сочувствую. Так куда держим путь?
 — Ой, пока по прямой. Навигатор говорит, нам по московской трассе тридцать километров пилить. Затем поворот направо и, не сворачивая, сорок четыре до конечной.
 — Нормально так, — водитель плавно надавил на педаль тормоза, помня, как его «четвёрку» мотыляло по скользкой дороге. На светофоре загорелся красный.
 — Успеем. Я два часа на дорогу заложила.
 — Начало в шесть?
 — В шесть.
 — Что по программе? Ты говорила, что дети особенные, — Кирилл уловил ненавязчивый аромат травяного шампуня от густых волос Рады... и в который раз поймал себя на том, что по-доброму завидует старшему брату. Андрюхе повезло с невестой. В первое время Кирилл воспринимал её с предубеждением: мол, ушлая сибирячка вцепилась в бесхребетного парня, чтобы обосноваться на новом месте. Прошло всего полгода, как Рада переехала в Москву из какой-то родноверческой общины в сибирской глубинке. За это время она успела поработать аниматором и устроиться главной соведущей мероприятий в том же городском парке, где Андрей был администратором. Поддавшись влиянию активной женщины, Андрей организовал шале с шашлыком, закупил музыкальную аппаратуру, и, кроме основной работы, они занялись частной праздничной деятельностью. Скоро выяснилось, что эта движуха пошла всем на пользу. В том числе и Кириллу, имеющему корочку театрального актёра. Хоть прежде ему не довелось поработать по профессии, он уверенно чувствовал себя на публике, обладал харизмой и склонностью к импровизации. Плюс годы выступлений со своей панк-группой не прошли даром. Он быстро подключился к родственникам. Кирилл в образе Деда Мороза приковывал к себе внимание, а Рада идеально подходила на роль Снегурочки. С конца ноября они почти ежедневно мотались по заказам, оставив менее активного Андрея с помощником торговать на новогодних праздниках шашлыками и напитками. 
 — Не дети, а ребёнок. Один. Особенный, — ответила женщина.
 — Один? — Кирилл удивился. Они едут чёрт знает куда, чтобы поздравить одного ребёнка. — И в чём его особенность?
 Рада пожала плечами, и, наверное, впервые с момента знакомства он увидел её растерянной.
 — Ничего конкретного не сказали. Я долго и настойчиво пыталась узнать хоть что-то. Даже напрямую спрашивала у отца: не болеет ли ваш ребёнок? Или, может, инвалид?
 — А он что?
 — Тихий, говорит. Малоразговорчивый.
 — Да, странно, — Кирилл остановился у очередного светофора. Людская масса ринулась через дорогу, меся снежную кашу.
 — Не то слово. Поэтому нужно быть готовым ко всему. И к ДЦП, и к задержке психического развития. Будем ориентироваться на месте.
 Кирилл напрягся, хотя и не мог объяснить, что именно его смутило: далёкая поездка в непогоду к одному особенному ребёнку или растерянность спутницы. Рядом с энергичной и напористой Снегурочкой он чувствовал себя уверенней. Пока Кирилл вникал в специфику работы, всю нагрузку на себя брала Рада. Вместе они отработали уже более тридцати заказов: в основном частные получасовые программы на квартирах для детских компаний. Были ещё несколько выходов в садики и школы. Ему даже понравилось развлекать детей, но сегодняшний выезд явно отличался от остальных. Рада позвонила вчера вечером, сообщила о новом заказе, но даже солидная оплата не обрадовала Кирилла. Он предпочёл бы пошабашить за меньшую сумму в городе, или наконец, устроить себе выходной, встретиться со знакомыми, пропустить по кружке пива, вспомнить юность и попрощаться до следующего года. Но Рада взяла заказ, и подставлять её было нельзя. 
 Они миновали запруженный центр города, дорога стала посвободнее. Ежеминутно пролетали заходящиеся сиреной машины скорой. На обочинах дежурили гаишники. Местами электрики ремонтировали уже оборванные снегом провода. Кирилл не любил праздничную суету и предпочитал ей спокойную обстановку, но сегодня он бы с удовольствием слился со спешащей толпой и ночными барами на предновогодних снежных улицах. Однако вечер тридцать первого декабря предстояло провести в пути. 
 Последняя улица закончилась, и зелёная «четвёрка» вклинилась в вереницу междугородных автобусов и большегрузов.
 А ветер усиливался. И лохматые комья повалили сильнее.
 
 
 Кирилл уже собрался спросить, где поворачивать, когда Рада подалась вперёд между спинок сидений:
 — Сейчас будет надземный переход, остановка и сразу за ним поворот. Там указатель на санаторий «Отрадное».
 — А как называется место, куда мы едем?
 — Дальнее, — усмехнулась женщина. — И если верить карте, там всего два дома. А вот и нужный поворот.
 Кирилл опасался, что дороги, расходящиеся от федеральной трассы, едва ли будут чистить вечером перед праздником. Опасения были напрасными: на узкой колее им встретился трактор, сгребающий снег. Оставалось надеяться, что синоптики ошиблись и снегопад прекратится, а чудо отечественного автопрома доставит путников домой, не застряв в сугробах. 
 — Так, давай пробежимся по сценарию, — заговорил Кирилл, когда они кое-как разъехались с трактором.
 — По сценарию! Ты смеёшься? — постучала ему по плечу Рада. Её голос звучал бодро и успокаивающе. — Я начну, как обычно. А ты подключишься, — она поймала его взгляд в зеркале. От природы пухлые и чувственные губы изогнулись в улыбке. — Слушай, Кир. Не парься. Работаем как всегда. Чего бы ни случилось.
 Кирилл не стал оправдываться. Если он и нервничал, то лишь самую малость. Лёгкий мандраж. Обычное дело перед выступлением.
 — Завтра, кстати, ждем тебя в гости. Андрей должен был предупредить.
 — В гости — это жарить мясо в новогоднюю ночь и обслуживать бухих гуляк? — Кирилл мысленно поблагодарил женщину за переведённую тему.
 — Поработаем пару часиков, бахнем медовухи и рванём в Загородный кататься с горок, — с привычной весёлостью сказала Рада.
 — Я — за. Чёрт! — в последний момент Кирилл заметил бугор. Радиаторная решётка зацепила гребень обледеневшего снега, и машина, подпрыгнув, чуть не застряла в нём. Женщина подскочила, ударилась головой о низкий потолок. По салону полетели сумки. Пытаясь выровнять авто, водитель закрутил руль влево, затем вправо. Постепенно колёса вошли в колеи.
 — Ты как? Жива? — Кирилл перешёл на пониженную передачу.
 — Всё ладушки. Осторожно, там спуск. А дальше... Да. Мы почти на месте. Вон, видишь, свет?
 И правда, между заснеженных елей пробивался огонёк.
 Они остановились на небольшой площадке перед простым деревянным домом.
 Других строений поблизости не наблюдалось.
 Из темноты беззвёздного неба продолжало сыпать. Кирилл нервно поскрябал ногтями руль. Если через час снег не закончится, дорогу занесёт наглухо.
 — Переоденемся сразу? — он повернулся к женщине — та всматривалась в домик. Лицо её выглядело сосредоточенно-настороженным.
 — Готовь пока костюмы. Я дойду поздороваться с хозяином.
 — Может, вместе сходим?
 — Не дёргайся, — накинув капюшон, она выбралась наружу и двинулась к крыльцу. Ноги в высоких ботинках проваливались в снегу. Женщина уверенно открыла калитку, вошла во двор. Кирилл неотрывно следил за её согнувшейся под ветром фигурой. В серой пелене он разглядел, как чуть приоткрылась входная дверь и часть крыльца залило жёлтым светом. Перекинувшись с кем-то парой фраз, Рада поспешила обратно к машине.
 — Собирайся. Переоденемся в доме.
 Кирилл заглушил мотор, достал из багажника музыкальную колонку и часть сумок, последовал за женщиной. «Надо было бы развернуться сразу», — запоздало подумал он, но решил не возвращаться.
 Их встретил широкоплечий мужчина. На вид обычный работяга — железнодорожник или каменщик. Сухое тело обтягивала клетчатая рубаха. Из нагрудного кармана торчала пачка сигарет. Лицо хозяина дома было неподвижным и суровым. Блестящие от слёз глаза выдавали в нём человека, познавшего жизнь. И это первое, что удивило Кирилла. Обычно Мороза со Снегурочкой приглашали люди более обеспеченные. Нет, даже не так... изначально более радостные, что ли, заинтересованные, активные и приветливые. Заказчики делились на две группы: родители, принимающие участие в празднике, и родители, желающие сбагрить чад аниматорам, чтобы спокойно попьянствовать. Но обе эти группы так или иначе уже пребывали на волне шумного веселья. Сейчас же в обстановке дома и в настроении родителя торжества не ощущалось. Что чувствовалось наиболее остро и осязаемо, так это густой запах лекарств. 
 — Пройдёмте в зал, — пригласил он низким голосом и направился по коридору. Пока они шли, Кирилл заметил комнатку. Там, за шторой из стеклянных бус было темно, и только благодаря жёлто-красному свечению ёлочной гирлянды угадывалась высокая спинка кресла или стула. Появлялась и исчезала. Кирилл различил сидящую фигуру. Маленькую. Замотанную в покрывало.
 — Как я уже упоминал по телефону, Яша — не простой мальчик, — мужчина прикрыл дверь, повернулся к «волшебникам». Рада с участием кивнула ему. Она умела располагать к себе и быстро вызывала доверие.
 — Малец весь год мечтал встретиться с Дедушкой Морозом, — хозяин покосился на Кирилла, затем снова повернулся к женщине. — И я пообещал ему устроить заветную встречу. Я хочу, чтобы Яша поверил в новогоднее чудо, понимаете? Порадуйте парня. Он не просил никаких подарков, но я однажды услышал, как во сне упоминал паровозы. Поэтому в конце праздника подарите ему этот набор, — он потянулся к шкафу, достал прозрачную коробку со старинным паровозиком, вагончиками и полумесяцами разборной железной дороги. Кирилл положил подарок в бордовый, расшитый «серебром» мешок.
 — Скажите, пожалуйста... Яше нездоровится? — из уст другого человека вопрос прозвучал бы нетактично, даже грубо. Но в голосе женщины чувствовалось соучастие.
 Мужчина нахмурился. Собрался что-то сказать, но помедлил. На загорелой шее заходил кадык.
 — Да... медики назвали бы его хворым. Но мы, люди православные, считаем его особенным, понимаете?
 — Хорошо. Он будет один...
 — Конечно! — резко оборвал женщину хозяин. — Накой нам кто-то ещё? Это ведь его праздник. И для него, — Острый кадык нервно задёргался. — И вот ещё что. Вы не должны его трогать. Яша будет оставаться в кресле, а вы на расстоянии, ясно выражаюсь?
 Рада закивала.
 — И не приближаться к нему, — добавил он. — А если вы вздумаете приблизиться, я вышвырну вас из моего дома.
 На этот раз Кирилл не просто удивился — поёжился от морозца где-то в желудке.
 — Надеюсь, между нами проблем не будет. Я пригласил вас ради Яши. Порадуйте мальца.
 Когда отец вышел из зала, Кирилл с Радой молча посмотрели друг на друга. Между ними вырос вопрос: что за бред?
 Женщина прошептала:
 — Я начну, а ты подключишься. Отработаем полчаса и поскорее уедем отсюда.
 Кирилл натянул красные атласные штаны, заправил их в валенки. Чтобы казаться объёмнее, поверх зимней куртки надел шубу, подпоясался кушаком. Затем прицепил пышную бороду, парик, шапку. Рада оценила его внешний вид, расправила бороду, одобрительно кивнула, протянула ему рукавицы с мешком. Сама быстро влезла в наряд Снегурочки, надела на голову голубой кокошник, привычными движениями подрумянила щёки, подвела синим карандашом глаза, напоследок взглянув на Мороза, взяла музыкальную колонку и зашагала к Яше. 
 Кирилл услышал, как Рада поприветствовала мальчика громким, чётко поставленным голосом. Она познакомилась с Яшей. «Восхитилась» нарядной ёлочкой.
 — Кажется, нам кого-то не хватает! — вещала Снегурочка. — И кого же нам не хватает, Яшенька?
 Но вместо громогласных детских воплей ответом была тишина. Слова, не встретив ответного «Дедушки Мороза!», провалились в яму.
 — Та-ак! — доносилось из-за стены. — Я, кажется, знаю, кого мы ещё не позвали на праздник!
 Кирилл забыл, что он уже в образе волшебника. В голове возникали вопросы: а где же мама Яши? Неужели он живет с одним папой? А потом и вовсе пёстрым салютом возник образ:
 Нет никакого Яши. Этот сухой мужик в растянутой рубахе подвинулся рассудком. Он (выдумал мальчика?).
 — Мои лесные помощники подсказывают мне, что мы забыли позвать нашего зимнего волшебника! А ну-ка...
 «Вместо Яши в кресле сидит кукла. Кулёк, набитый тряпками».
 — …Яшенька, не пора ли нам пригласить дедушку...
 Нетвёрдой рукой Кирилл закинул мешок за плечо.
 — … Мороза?! Де-душ-ка! Где же ты?! Мы с Яшенькой совсем тебя заждались!
 — Как это заждались? — волшебник раздвинул штору из стеклянных бус, вошёл в тёмную комнату. — Вот же он я! Как я могу пройти мимо Яши?
 Кирилл ошибся. Яша не был плодом больной фантазии хозяина дома. Ребёнок был реальным. Его угловатая фигура утопала в кресле. Различалось очертание лица, на котором из-за мигающих лампочек возникали причудливые тени: ухмылка до ушей перетекала в длинный птичий клюв, затем в бездонные кратеры глазниц. Ребёнок выглядел несуразно: маленькое перекрученное тельце с неестественно крупной головой. 
 «Карлик», — решил Кирилл, но и тут фантазия споткнулась. Не карлик, а мальчик с недоразвитым или покалеченным в аварии туловищем. От его шеи тянулось переплетение трубочек, уходящее куда-то за кресло. Там же находился стеллаж с мигающим аппаратом и медицинскими склянками.
 Рада всё поняла сразу. Кирилл знал. Но она продолжала развлекать существо. Как и всегда, выкладываясь по полной.
 — Дедушка, а давай спросим у Яшеньки, о чем он мечтал весь год. Мы ведь волшебники и можем исполнить любое желание.
 — Что правда, то правда, внученька. В наших силах осуществить любое желание. Лишь бы оно было доброе и честное.
 Кирилл привык к темноте комнаты и смог разглядеть окостеневшее личико мальчика. Ни одной эмоции не теплилось в нём, лишь пустое, пугающее безразличие.
 «Он в коме».
 — Ну и что же хочет Яша на Новый год? — заливалась соловьём Снегурочка. Помня о наказе отца, она не стала приближаться к креслу, а села на корточки.
 Существо подалось чуть вперед, на секунду губы дрогнули.
 — У... у... уб... йте м... м... ня... п.. п... ж... уй... а... — не сразу донеслось из неподвижного рта. По серым впалым щекам засверкали слезы.
 Кирилл отшатнулся. И если бы не болезненный удар в живот от Рады, наверняка бы повалил ёлку.
 — Интересно! Дедушка! — Рада повернулась к Кириллу. На губах сияла улыбка, а в глазах — вселенский ужас. — Вот смотрю я на твой большой мешок, и думаю: ведь не просто так ты его носишь с собой повсюду.
 — А ведь действительно, внученька, мешок у меня необычный. Он полон чудес и доброты. Посмотри, какой большой и тяжелый. Во-о-от сколько радости в нём.
 — Дедушка, ты, кажется кое-что забыл, — глаза женщины стали влажными.
 — Забыл? Я?
 — Свой волшебный посох, — она приблизилась к Кириллу и еле слышно прошептала: — Иди отвлеки отца.
 — Ой, вот же старик запамятовал. А ведь и правда — оставил посох в санях. Без посоха как без рук. Пойду добегу, — слова автоматом вылетали из Кирилла. Необходимо выполнить указание Рады. Крайне необходимо.
 Валенки на ногах потяжелели в разы. Мышцы обмякли. Кирилл вышел из душной, пропитавшейся лекарством комнатки, и наткнулся на хозяина. Тот всё время незаметно стоял в дверях. Кирилл уловил от его клетчатой рубашки смесь крепкого табака, солярки и злобы.
 Последовал мощный толчок в грудь. Кирилл не относился к спортсменам, но в юности занимался боксом и умел держать удар. Но сейчас он не успел даже сгруппироваться. Из-за неожиданности или стресса. Он просто рухнул на дощатый пол. Шапка с париком слетели.
 С рычанием хозяин рванул на Раду. И было из-за чего. Женщина нагнулась над исковерканным тельцем...
 — Берегись! — заорал Кирилл.
 Вместе с Яшей женщина отскочила в сторону. Ёлка пошатнулась, повалилась. Вилка гирлянды вылетела из розетки. Комнатка утонула во тьме.
 Кирилл ощутил прикосновение.
 — Уходим, — Снегурочка потянула Мороза на выход.
 За спиной взревело:
 — Скоты! Суки! Нелюди! — затем обреченно: — Яша? Мальчик мой! Что они с тобой...
 Аниматоры выскочили в метель. Не успели они спрыгнуть с крыльца, ноги тут же провалились в сугроб. За каких-то полчаса, а то и меньше, снега намело выше колена.
 Машина целиком скрылась в снегу, лишь передние фары оставались снаружи. О том, чтобы попытаться уехать из этого места на колёсах, не шло и речи.
 Лес оглушили вопли:
 — Вы убили моего мальчика! Звери! Последнего забрали! — В рубахе и подштанниках мужик кинулся было к «волшебникам», но внезапно остановился, схватился обеими руками за сердце. Лицо вытянулось, затем сморщилось и застыло в вечной мученической гримасе. Тело рухнуло на колени, потом мордой в снег, подняв белое облачко. Кирилл дёрнул ручку двери. Дверь не поддалась. Ключи от машины остались в сумке, а сумка в доме. Возвращаться туда решительно не хотелось.
 — Что... что ты... где мальчик? — проговорил он. В ответ женщина отвернулась. Она тряслась от холода. В рыжие волосы забивался колючие хлопья. От ветра подол халата хлестал по ногам. Начинался шторм. Синоптики не ошиблись. Теперь Кирилл взял ее за руку и повел обратно в дом прочь от надвигающейся непогоды. Они осторожно, с брезгливостью переступили запорошенное снегом тело хозяина и вошли в успевший выхолодиться коридор. Вопреки внутреннему напряжению, Кирилл заглянул в комнату, где недавно случился злополучный праздник. Рядом с перевернутой ёлкой лежала хрупкая фигурка мальчика лицом к потолку. Лицо ребёнка хранило безмятежность. Следы перманентной боли стёрлись, кожа разгладилась, и даже цвет поменялся — с пепельно-серого на белый, как снег.
 — Отмучился, — непроизвольно озвучил свои мысли Кирилл.
 
 
 ***
 
 
 Я сделала выбор. Исполнила желание Яши. Если ты всё ещё считаешь меня убийцей и эгоисткой — что ж, пусть будет так. Я отдавала себе отчёт. Искренне считаю, что помогла ему. Ты наверняка видел его изнеможённое тело, горло, насильно истыканное шлангами, обеспечивающими существование.  
 Во время разговора с Яшиным отцом меня смутили его слова об «особенном» мальчике. Я не доверяю нашей медицине, и название болезни ребёнка тебе ни о чём не скажет, но с ней человек обречён на скорую мучительную смерть. Я нашла об их семье кое-какую инфу. О диагнозе узнала из газет. В начале десятых там писали о набожном отшельнике с тремя детьми, страдающими от редкого заболевания. Двое скончались в страшных мучениях. И тень смерти уже накрыла последнего мальчика. Его кости давно разрушились. Следом сами себя переваривали органы. Ниже я приложу газетные статьи и заключение врача. Социальные службы пытались насильно отобрать детей у отца, но тот противостоял всеми возможными способами, пока от него не отстали. Ударился в религию, изолировал себя и детей от общества. Если верить тем же статьям, жена его скончалась во время родов. Роды проходили дома. Если и есть в мире зверьё в самом худшем смысле этого слова, то явным воплощением является обезумевший папаша, державший Яшу в плену беспомощного тела. Понимаю, мои убеждения идут в разрез с так называемой гуманностью. Но если мучения обречённого на медленную смерть ребёнка называются человечностью, то я предпочла бы оставаться в стороне от этого конченого мира. Ещё раз спасибо за всё! Мне не хватает тебя и Андрея. Прости, что втянула тебя во всё это.  
 P.S: Если бы ты не увёл меня обратно в дом, где мы ждали спасателей, я бы замёрзла насмерть. Не смогла бы войти туда снова. Духу бы не хватило.  
 P.P.S: Я, правда, больше не буду доставать тебя своим нытьём. Да и ныть времени нет. У нас в общине начинается сезон посева. Дел невпроворот.  
 
 Ваша Рада.