LD

1.

Лучше, чем встречать рассвет на крыше, только провожать закат на рампе в начале лета — солнце заходит поздно, людей нет. Компанию хаотично разбросанных в пределах парка скейтеров людьми назвать сложно. Потягивая пиво и перекидываясь заезженными анекдотами в перемешку с незначительными историями о жизни мы обитали здесь уже третий год, начиная с апреля и иногда даже вплоть до поздней осени. Состав постоянно менялся. Никто никого никогда не спрашивал: «завтра будешь?». Какая разница, если хоть одна душа, да найдётся. Кто-то уезжал из города на неопределенный срок, кто-то умудрялся слечь с переломом, у кого-то просто находились более важные дела. Иногда ж в обратную сторону — заводились новые лица, плавно втекающие в происходящее. К таким спокойно относились даже преданные делу с момента появления первых свай, на которых держались горки. Однако, в вечер накануне моего последнего экзамена не было реально никого. Решил по такому случаю попробовать одну новую штуку. Как и следовало ожидать — с первой попытки не вышло. И со второй. И с десятой. Порядком выдохшись, я растянулся у основания рампы и принялся считать, сколько звёзд уже успело проявиться на небосводе.

— Эй парень, тебе нормально? — раздалось со стороны калитки. Я повернул голову и по силуэту идентифицировал, кто маячит на горизонте: голос какой-то не знакомый.
— Всё хорошо, дядь, — ответил я, удостоверившись что походка трезвая. Пусть раньше и не видно здесь было этого мужика лет сорока-сорока пяти, на алкаша, мента или киллера он вроде не смахивал, — вот, отдохнуть прилёг, как видите.
— Да ты лежи, лежи, я не помешаю. Рампа ж не одна тут. Просто молодость вспомнить захотелось, — сказал он, указывая на весьма потертую доску, — хоть этих горок и не было, я раньше в этом районе жил, вот, заехал на денёк.

Я показал палец вверх и сделал вид, что снова уставился в небо, хотя ждал, пока тот разомнется чтобы краем глаза глянуть что из себя этот кадр представляет.

2.
— Вы следили за мной? — не сдержавшись подскочил я, когда мужик провернул то, от чего я сегодня слёг в переутомлении.
— Что? — удивился он, — что-то не так?
— Да это же One foot manual. Я только что бился над ним хренову тучу раз, а вы так просто его вытворяете.
— Как ты сказал? One foot manual? А звучит красиво. Прошу простить мою неосведомленность — не разбираюсь современных названиях.
— Да кому нужны эти названия, — махнул рукой я, — толку, что выучил их, когда не могу сделать того, что они под собой подразумевают.
— Ну ка покажи, как ты пытаешься делать, — сказал он.

Не смотря на усталость и подбитое колено, я поднялся и наглядно продемонстрировал свой провал.

— Ногу рано отрываешь, — уверенно проконстатировал он, — попробуй чуть позже.

Хоть я был уверен, что наоборот передерживаю — попробовал. И пусть криво, с трудом удержав равновесие — но вышло!

— Будете пиво? — на радостях предложил я.
— Детское какое-то, — усмехнулся мужик, когда я принёс и протянул оставленную на время между сваями бутылку Тинькофф.
— Не хотите — как хотите, сам допью, — то же мне, ценитель нашёлся. Я между прочим ведь специально подороже брал, ибо если уж не выспаться перед экзаменом — непременно красиво не выспаться. 
— Без обид, парень, я в принципе алкоголем не балуюсь, меня кстати Миша зовут. Можно на «ты».

Я представился в ответ. Какое-то время мы ещё покатали, после чего присели отдохнуть и вновь завели разговор.

— Почему ты решил, что я слежу за тобой, — вдруг спросил он, отвлеклась от темы.
— Честно — есть повод, — признался я, — одна особа, скажем так, довела. Вообще ума не приложу, что с ней делать. Жил, никого не трогал, так в один прекрасный день забираю куртку из гардероба и нахожу в кармане рисунок себя с длиннющей запиской, мол «прости, мы конечно не знакомы, но я ненавижу четверги и вторники ведь в эти дни мы учимся в разных корпусах. Ты классный, мило улыбаешься и у тебя приятный голос». На такой почве, наверное, у любого паранойя разовьётся.
— Ого, — Михаил одобрительно покачал головой, — это и есть твоя девушка, о которой ты говорил?
— Не, ты что, — меня даже передернуло, — с моей я за пол года до того случая встречаться начал. А с этой то я и познакомился случайно, когда увидел её рисующей в коридоре — стиль узнал. Мы общаемся теперь немного, она до сих пор по-моему ждёт от меня какого-то ответа, но я каждый раз выкручиваюсь — боюсь сказать ей, что у нас ничего не будет. Классная девчонка, добрая, отличница, не хочу ей травму детства устраивать. 16 лет — ещё пади в окно сиганёт.
— Ох уж эти страсти по молодости. — покачал он головой, — хочешь, одну историю расскажу?
— Да, почему нет, — согласился я. Торопиться мне некуда — в любом случае с утра буду чувствовать себя трупом.

Мой новый знакомый осудил меня за сравнение про труп, после чего начал рассказ.

3.

«Восьмидесятые, — начал Михаил, — На ходу застегивая пальто, я вышел из бара, где играл на тот момент далеко не первую среду, но публику свою, как и местное меню, предпочитал не узнавать.
«Ты там не пей» — сказал я себе, впервые перешагнув порог «Дубровского», — «козлёночком станешь».

Я заканчивал во время последнего трамвая, когда каждый, кто не успел, не просто опоздал, а идёт домой пешком через любые мороз и слякоть. И пусть в тот день было на редкость тепло и сухо — расхаживать по темным переулкам в любую погоду не самое приятное занятие.

И вот, когда до остановки оставалось недалеко, что-то резко налетело на меня, вцепилось в плечи и то ли радостно, то ли взволновано заверещало:

— Дорогой! Я уж думала сегодня не приедешь! Поехали скорей домой, где ты на этот раз припарковался?
 
Я решил действовать по пути наименьшего сопротивления. Развернулся и застыл от маленечко нелёгкого испуга. В глазах на секунду помутнело, когда невдалеке раздались пара голосов, вскоре растворившихся в темноте.

После того, как я проверил, жива ли моя скрипка, я окончательно оттаял и смог получше рассмотреть свою «Дорогую», которая, кажется, тоже пошла по пути наименьшего сопротивления. Невысокая девушка в махровом плаще. Голова и плечи замотаны клетчатым платком, из под которого выглядывали два испуганных глаза и кусок рыжей челки. Этот образ тогда застрял в моей голове перманентно. Его не вышибал даже звонок, с которым в класс вваливалась новая толпа малолетних бандитов. Единственное, чем они отличались от моей «посреднической» публики — мне приходилось с ними напрямую взаимодействовать. Немного радовало, конечно, что они привыкли меня не просто слушать, но и слышать; понимали не только мой предмет, но и то что списывать — себе дороже. Может быть, потому что на работе я работаю...

Однако мои мысли постоянно норовили снова укатиться в ту среду, ведь она значительно отличалась от предыдущих, оставляла желание и пережить её заново, и поскорее увидеть, что будет в следующую (если, разумеется, она вообще будет). Та девушка... мы говорили с ней всю дорогу до трамвая и пока ехали. За это время из фактической информации я узнал о ней только то, что уже n-ное количество раз она в одиночку приходила по средам в «Дубровсуий», ела блинчики, слушала музыку и уходила домой, при этом мы как будто успели обсудить абсолютно всё на свете и где-то между носоглоткой и легкими застряло ощущение, что я знаю её с детства, если не дольше. Я вспомнил, что надо спросить её имя, когда она выходила из трамвая, но ответом стало лишь радостно-пустое «До скорой встречи».

Я молился, чтобы это значило, что в следующую среду я впервые буду знать свою публику. 

— Михаил Николаевич, а какой дальше номер решать?
— Семь... — «семь дней ещё ждать, терпя этих... детей» — сот тринадцатый. Иванов к доске.
— Почему опять я?
— Потому что можешь.

А я что мог.. я даже имя её узнать не мог.

В следующую среду случилось по тогдашним меркам — чудо. Ситуация повторилась, разве что не случилось никаких ни на кого нападений. Мы просто пересеклись на выходе из бара и также прокатились на трамвае. Ещё неделю я летал на крыльях добра и счастья в полной уверенности, что теперь такие встречи станут традицией. И был прав — в следующую среду всё повторилось за исключением того, что моя попутчица, сойдя на дорогу, плавно, чуть ли не театрально осела на тротуар. В недоумении, я забыл о том, что упущу возможность быстро добраться до дома и выскочил вслед.

— Вы что? — воскликнула она.
— Аналогичный вопрос, — коснувшись её лба, я понял, что у неё жар, — чёлкой напекло что ли?
— Не берите в голову, всё в порядке, до дома доберусь, — её попытка встать не обвенчалась успехом (вероятно из-за заледеневшей дороги, но не суть). Я помог ей дойти.. ну, как помог дойти. Донёс до квартиры, где уложил на диван, после чего по собственной инициативе и наводкам больной, смочил и положил ей на лоб тряпочку, заварил чай с мелиссой.

— Понимаете, — начала она, сделав пару глотков и слегка помявшись, — мне нужно кое-что вам сказать, — я уже было приготовил ответное признание, как вдруг она выдала — Сразу предупреждаю, что дело тут совершенно не в вас. И даже не полностью во мне. Просто бюджет у Карла Степаныча не резиновый. Оплачивать оба вечера живой музыки он не в состоянии.
— В смысле, оба... — опешил я.
— Вы бы по лучше разбирались в обстановке на рабочем месте... Кроме вашей среды, есть ещё моя суббота. И как показали рейтинги, мои выступления пользуются куда большим успехом, нежели ваши. Так что Карлуша попросил меня поговорить с вами на счёт скорого увольнения.
— Почему он сам не сказал. Мы же с ним не первый год знакомы!
— В этом и проблема, наверное. Ему не удобно огорчать вас. И я его понимаю, вы прекрасный человек, — Она поправила тряпку, на лбу, — за помощь спасибо, но боюсь, я больше не смогу продолжать так встречаться с вами. Мне действительно стало нехорошо. Возможно даже от мысли — что придётся таки огорчить Вас.

Надежды на то, что всё это красивая сцена для того, чтоб ненавязчиво позвать меня к себе раскололись вместе с расчетами на то, что откладывая часть выручки с выступлений, я скоплю денег на автомобиль. С Карлом, который, к слову отчислился на первом курсе педагогического и ушёл в сначала официантом, а спустя десяток лет — владельцем «Дубровского», после расторжения контракта я особо не виделся, к тому же и переехал в скором времени. Сейчас, вон, как посмотрю, на месте его бара магазин «Пятёрочка»».

4.

Как бы далеко руку от горлышка не поставил — чувствуешь характерный аромат противорубцового бальзама, который уже много лет, как заменяет духи. Я допил и спросил, к чему он всё это вспоминал.

— Ещё мораль тебе разжевывать. Тот случай... когда сначала мне отказали в подработке, потом в общении.. он не сделал меня слабее или хуже. Я до сегодняшнего дня не вспоминал то время лет 10 так точно. Я открыл для себя более хорошие вещи, которых изначально был достоин. Вот и та девочка. Вероятно, отказав ей сейчас, ты не сломаешь ей жизнь. Можно было бы конечно предположить, что она однолюбка, но такие не влюбляются с первого взгляда в незнакомых мальчиков, с которыми даже ни разу не контактировали. Не бойся за неё. О своей подумай.
— Если верить вашим размышлениям, я могу и свою так послать в лучших для неё побуждениях. Она мне мозги выносить надоела уже.
— Сохранить что имеется куда сложнее, чем найти новое. Каждый раз меняя людей, ты лишь заведёшь привычку бежать при первых трудностях. Это не классно. А то, что твоя девушка, как ты выражаешься, выносит тебе мозги, так это даже хорошо. Значит, ты ей реально важен. Просто она по другому это показывать не умеет.

Я с трудом попытался понять, как «убегание» от людей связано с историей про бар и пришёл к выводу что это уже просто философские речи, не имеющие отношения к сказанному ранее. Не смотря на подобного рода домыслы — мы весьма душевно договорили и попрощались, пусть перед тем как я отправился домой меня озадачили относительно грустной и в то же время немного странной просьбой.

5.
На кладбище светило солнышко. Среди однообразных могилок я нашёл нужную — «Пажов Михаил Николаевич».

— Кто-то из дальних родственников? — задала вопрос моя спутница. Я покачал головой и достал из кармана завёрнутую в фольгу сигарету. Она посмотрела на это с удивлением, ведь знала, что курить я бросил ещё давно.
— Специально для этого случая оставил, — пояснил я, — Их больше не выпускают.

Иногда я сохраняю некоторые редкие или исчезающие вещи с  преднамерениями — продать как-нибудь на аукционе, но в большинстве случаев, с ними что-нибудь да случается. В тот вечер на рампе, бывший скрипач напоследок предлагал мне закурить и добавил что этот вкус хотят снять с производства (из-за чего я тогда курить не стал кончено, но с собой прибрал одну). А ещё поведал, что скоро откинется из-за какой-то болезни и пообещал, что мне придёт приглашение на похороны. «Я не хочу перед смертью огорчаться тем, что ты пренебрёг моими советами, или тем более — забыл о моем существовании и не приехал в больницу, — сказал он, — поэтому загляни как-нибудь на могилку, поделись что да как. Не думаю, что я услышу, но хотя бы в последние дни потешу себя мыслью, что ты не забил болт — а придёшь потом».

(я очень гордился тем, что пусть уже на кладбище, но заметил забавную схожесть аббревиатуры названия марки — Liggett Ducat, LD, со словосочетанием Lethal Dose, — смертельная доза. Всё равно бы одну штуку на аукцион выставить не удалось)

— Ну че, мужик, — сказал я, присев на корточки возле камня, — учитель из тебя реально неплохой оказался. Я сделал всё не так, как ты рекомендовал и живу замечательно. Вот, разве что в гости зашёл как ты и просил. Может, чаю с мелиссой за тебя выпью.

Я потушил окурок о заборчик и выкинул в помойку на краю квартала.

— Кажется, мне лучше это не комментировать, — сказали мне, когда мы вышли к железнодорожной платформы.
— Ага, — кивнул я, — потом расскажу.

А что я расскажу? Как ради неё прервал отношения потому что мне сказали «не бойся обидеть девочку — она найдёт себе лучше»? Или что теперь специально жду, когда в скейтпарке не будет народу чтобы в гордом одиночестве ещё лучше отработать One foot manual? Сложно сказать.

В любом случае, лучшего способа отметить совершеннолетие я бы не придумал.