Леший

15 Августа
56 часов до условного начала парада планет.

А всё началось с того, что на кафедру позвонил Юдин и, как всегда, бодрым голосом неунывающего комсомольца позвал на охоту.
- Да я, собственно, и не охотник...- начал я.
- Ты грибы уважаешь?
- А то, если под ректификат, да с хрустящим лучком...
- Ну, а я про что! Наш человек! Сейчас, как раз - белые пошли. Значицца так, завтра в шесть нуль-нуль, я в перископ наблюдаю тебя на остановке, подбираем ещё Герыча и едем на дальний кордон, к Лешему.
- Что ещё за Леший?
- Увидишь.
С Юдиным я был давно шапочно знаком по институту, а последнее время вынужден был плотно общаться с ним, как с ведущим специалистом по сверхпроводимым полимерам.
Герыч, он же Герман, был далёк от физики в частности и он науки в целом. Пару раз мы пересекались в общих застольях, и что связывало перспективного учёного Игоря Юрьевича Юдина с угрюмым флибустьером из "девяностых", я не знаю.
В условленное время, "Cherokee" профессора, забрал меня солнечным, августовским утром. Через два квартала, у метро подобрали Германа и без пробок проскочив город мы помчались навстречу рассветному термоядеру.
- А что за коробки у вас, Игорь Юрьевич? - когда я садился на заднее сиденье, обратил внимание на заполненное багажное отделение. С Юдиным мы были ровесники, но институтская субординация диктовала рамки...Всё таки он целый профессор, а я лишь доцент.
- Расслабь галстук, Эдик. Мы же не на работе, давай на "ты". - повернувшись в мою сторону бросил доктор наук. - А в коробках - помимо провианта, различная макулатура. Леший, страсть, как любит читать. Причём - всё подряд. Я там накидал и научных журналов и беллетристики и подшивки газет. Вот увидишь, ЭРЛ, (ЭРЛ - моё прозвище на работе, по первым буквам ФИО: Эдуард Романович Листопадов) Леший - прелюбопытнейший зкземпляр. Мы с Германом, полгода назад его нашли.
То, что он говорили о неком Лешем, как о неодушевлённом предмете или в лучшем случае, как о животном, я не предал значения. Молчаливый Герман редко вставлял слова в разговор.
С трассы, часа через три, мы свернули на просёлочную грунтовку, петляющую вокруг сельскохозяйственных полей и деревень, и наконец въехали в тёмный, прохладный массив смешанного леса. Запах прели и смолистой хвои, болотной сырости и дикоросов, наполнил салон внедорожника. Лесная дорога, местами разбитая лесовозами до глинистой жижи, привела к егерьскому кордону на берегу таёжной  речки. Несколько построек из дородного сруба, моторка на берегу, и сизый дым над баней. Идиллически-пасторальная картина открылась нашему взору.
- О чём ещё можно мечтать, ближайшие два выходных дня! - риторически произнёс Юдин, выгружая скарб из машины.
Навстречу, из хозяйской избы, вышел коренастый, пожилой  мужчина в тельняшке и штанах цвета хаки, сбивая тяжёлыми сапогами пыль и сухоцвет с приземистой растительности.
- Макарыч, принимай.
Герман, один чехол с оружием повесил на плечо, а другой - жёсткий кофр, взял в руку. Вблизи, егерь оказался не так стар, как я думал. Густая, серебристая щетина на смуглом лице, впалые, цепкие глаза, крепкие руки и мощный торс. Несколько бутылок водки опустили в ведро с холодной, колодезной водой. Пока перетаскали коробки, умылись и переоделись, егерь Макарыч собрал не хитрый стол. Овощи со своего огородика, консервы с рыбой и тушёнкой, сочные перья лука и сало с бордовой прослойкой.
Профессор ударил в ладони и потёр их:
- Ну-с, мёртвые - в землю, живые - за стол, как говорили древние!

15 августа
38 часов 40 минут до условного начала парада планет.

Пропустив достаточно быстро по три первых рюмки, беседа вошла в плавное и размеренное русло. Говорил больше Юдин, Леший отвечал, взвешивая слова, как дорогой товар на восточном базаре, боясь обмишуриться. А когда хотел уйти от ответа, как гвозди заколачивал собственного производства афоризмы, с которыми было трудно не согласиться. Как то: "кабан - это не лось, а вальдшнеп - не лебедь!", или: "дуплетом шмаляют тру'сы", "утка, подстреленная вечером -
жирней."
- Ну, как тебе, Макарыч, наши современные властители дум? - Спросил Юдин Лешего, - я прошлый раз оставил сборник современных писателей, - пояснил мне профессор.
- Я ему и определил самое подходящее место - в нужнике. Вот вы скажите, отчего это ваши малахольные "властители дум", через одного, тычут мне в рыло мандельштамовскую формулу: "власть отвратительна, как руки брадобрея"? Причём всегда имеется ввиду - наша власть. Но мы то с тобой, Игорёк, знаем: строки посвящены Ариосту, вынужденному покинуть Феррару, чтоб стать губернатором Гарфаньяны.
- А то! - подтвердил Юдин, жуя сало.
- Ну, не нравилась ему в Гарфаньяне. Страдал он там при власти от рук брадобрея!
- Художник должен покусывать властьпридержащих - определил Игорь Юрьевич, - и таковых, не лишённых известного дара - легион.
- А по мне, писателей обласканных властью и не истрепавших талант, тоже - тьма. А если тьма пойдёт на тьму, то чья тьма будет темнее? - глаза Лешего сверлили учёного из-под густых, с проседью, бровей.
- А что, Макарыч, на зорьке, покажешь нам с Герычем свой солонец? - Игорь Юрьевич, одним глотком намахнув беленькой, вопросительно уставился на егеря.
- Зря водку пили. Учёные вы, а того не знаете: зверь, спирт шибко чует. Даже с ла'база. Уйдёт - и с концами. Да и промахнёшься пожалуй, или подранка сделаешь...
- Герыч не промажет, у него: "браунинг" с оптикой.
- Я на ла'баз иду - одёжу в хвое вывариваю. А вы - после водки и лука... Люди делятся на три вида, - сказал Леший, макая молочный огурец в сероватую, грубого помола,  соль, - одни харч солят крупной солью, вторые - мелкой, а третьи - вообще жрут без соли. Вы из каких будете?
Выцветшие, голубые глаза его, казалось, сканировали самоё шершавое дно души собеседника.       
- Ладно, Эдуард РомЭнович (в институте меня называли и так, из-за смуглого цвета кожи и смоляных волос), - Юдин хлопнул меня по плечу. - Я в баню, а ты тут командуй парадом! Утром на уток пойдём, зря я "BAYARD", что ли тащил...
Устав от долгой дороги и разомлев от водки и простой, сытной пищи,  после пара и дубового веничка, с каким наслаждением я вытянул наконец ноги и уснул.
Проснулся, после младенческого сна, часов в пять утра. Лешего, Германа и Юдина не было. На столе ждала тёплая яичница а на плите - ещё горячий чайник. Наскоро позавтракав я, взяв корзину и туристический складник, отправился за грибами. Лес в нашей полосе вряд ли засыпает и замолкает хоть на минуту. На верхнем ярусе, в шапках крон, перекликаются неведомые мне птицы, среди прочей трескотни и клёкота, я узнал лишь хриплые вскрики грачей. Профессор не обманул, грибов - действительно выдалось много. Кряжистые белые, с тёмно-коричневой шляпкой, с алыми головами - подосиновики, прячущиеся в хрустящую пену мха-ягеля, жёлто-охристые моховики. Их было столько, что я избирательно срезал грибы только среднего размера, не трогая мелочь и больших переростков. Как хорошо, что согласился поехать с Юдиным, подумалось мне. Вдали слышались ружейные выстрелы. Утиная охота шла в самом разгаре. С полной корзиной, я ещё походил по рослому бору, через перелесок спустился к сырой низине, где из под болотников, сквозь зелёный ковёр, выступала бурая жидкость. Закинул в рот несколько горстей спелой, пурпурной брусники и тёмно-синей черники.

16 августа.
14 часов 27 минут до условного начала парада планет.

Выйдя к кордону лесника, я услышал звук  лодочного мотора и скоро, к небольшому причалу пристали зверобои со своими трофеями. Юдин поднял над головой двух изумрудоголовых селезней:
-Вот, ЭРЛ. Кто рано встаёт...
Он был свеж и бодр и даже, казалось, немного загорел на утреннем солнце.
У Германа тоже на ягдташе висело две кряквы. Макарыч был без добычи, с пустой плетёной "мордой", грузно ступив на песчаный берег он снял с плеча карабин и скинул разгрузку.
- Пусть застынет жир, - сказал Леший, - часа через три ощиплем, не попортив кожу. "Нельзя набить птицу яблоком, шире её гузки". - Выдал Макарыч очередной афоризм.
- Ну, Эдуард, хвастайся, что там у тебя? - профессор взял мою корзину и чуть не вплотную приблизил лицо к крепким боровикам. - Ого! А, запах! Герман, нахрена нам эти утки, вот что надо везти в город!

17 августа
8 часов 13 минут от условного начала парада планет.

Выйдя на работу, в институт, следующие полдня я провозился на кафедре с лаборантами. С Игорем Юрьевичем столкнулся в столовой. Юдин, как всегда был элегантен и безупречен. Итальянский серо-стальной костюм отливал предстоящей государственной премией. Персиковая сорочка, в тон к ней - галстук и поблёскивающая оправа "LINDBERG", не выдавали в нём вчерашнего охотника на водоплавающую дичь, в натовском камуфляже, перематывающего несвежие портянки.
- Как утка, Игорь Юрьевич? - заговорщицки поинтересовался я.
- Какая утка, Эдуард Романович? - после секундной паузы спросил Юдин.
- Вчерашняя. С охоты.
- Не понимаю.
- Ну мы вчера, вернее - позавчера ездили с вами на охоту, на кордон...
Серые, мышиного цвета, профессорские глаза сквозь диоптрии смотрели на меня без малейшего намёка на иронию или розыгрыш.
- Я? С вами? Я на выходных в столицу мотался, на "Красной стреле" по семейным обстоятельствам. Да и не охотник я, Эдуард Романович. - Ухмыльнулся отчего-то Юдин.
- Постойте, - я начинал уже злиться, ну, хорошо - пошутил, но пора и честь знать. - В субботу, вы заехали за мной и Германом... Германа то вы знаете?
- Отлично знаю. Он мой родственник, мастер золотые руки, иногда помогает с машиной. Только он сейчас в Турции, отдыхает по горящей путёвке. Неделю уже. Эдуард Романович, с вами всё в порядке? Я вас утомил наверно своими экспериментами и расчётами. Вы возьмите несколько дней отдыха, я похлопочу. Наука не пропадёт, а вот мы рискуем потерять блестящего специалиста.
- И ружья у вас нет, "Баярда"? - С полной безнадёгой в треснувшем голосе, спросил я ворочая сухим языком.
- Давайте присядем, Эдуард. - Голос Юдина окрасился эмпатией и искренней жалостью. - Давайте с самого начала. Я лично позвал вас на охоту?
- Вы позвонили и пригласили на кордон, к знакомому егерю. Лешего, с органчиком в голове, производящего дурацкие афоризмы не знаете? - в эту минуту у меня готовы были брызнуть слёзы из глаз, на идеально отглаженные персиковые манжеты и позолоченные запонки.
- Я позвонил...Ну, вот, уже проще. На мобильный, надеюсь? Остался входящий...
- Нет, Игорь Юрьевич, вы позвонили на рабочий, причём - поздно вечером, когда я остался поработать. Я ещё удивился, откуда вы знаете, что задержусь...
Если бы он сейчас раскололся и сказал: "Ладно, старик, я пошутил", я впечатал бы пижонский "LINDBERG" в профессорскую переносицу. Как много "если бы" всосало вакуумом в мою жизнь, в последнее время.
Если бы Татьяна не уехала с девчонками в деревню, я припёр бы её к стенке вопросом: "Тань, что я делал в эти выходные?" Представляю глаза-блюдца благоверной...
А может, так буднично и тихо - сходят с ума. Лежит человек на диване, изучая рисунок ковра, а в воображении - топчет лишайник и срезает грибы в лукошко. Грибы...Грибы я почистил и отварил. Грибы должны лежать в холодильнике.
Отделавшись от Юдина, остаток рабочего дня я провёл, как на иголках. Даже несколько раз заходил в институтскую курилку, "стрельнуть" сигарет, хоть уже лет пятнадцать не курю.
Вечером, щёлкнув замком входной двери, не снимая куртку, я проверил содержимое айсберговидного "Атланта"...На автомате включил телевизор и бесцельно перелистывая каналы, задержался на новостях. Вести, с политики свернули на культуру, а после культуры, оказалось, что второй день мы живём под парадом планет. И о погоде...Я выключил громкость, достал телефон и набрал Вадика. Для меня он был одноклассником Вадиком, а для подчинённых: грозным боевым офицером, Вадимом Леонидовичем, обладателем расшитых золотом погон, орденских планок и кабинета из ореха, на самой главной площади нашего города.
- Слушаю, Эдуард.
- Приветствую, опричник! - стараясь говорить, как можно непринуждённо, буркнул я.
Этим летом я муштровал его сына занятиями по физике и небезуспешно: Вадик-младший  поступил в престижный вуз.
- Вадим, выручай. Ты у нас око и слух государев. Мне нужна информация по егерьскому кордону. - Я сказал примерные координаты места.
- Знаю я это хозяйство. Только там сейчас нет ни хрена. В мае, помнишь, смог замордовал? Северо-запад горел. Так вот, тот кордон тоже - до тла...Там ещё лесничий пропал без вести. Я месяц назад был в тех краях,  до сих пор земля, цвета - торта "Негр".
Я попрощался и прервал связь. Но через секунд пятнадцать, снова побеспокоил могущественного собеседника.
- А, как звали пропавшего лесника? И ты думаешь, он сгорел?
- Там - без шансов, Листопадов. А на хрена он тебе сдался? Ладно, ты у нас - человек серьёзный, надо - значит надо! Я уточню и перезвоню. Всё, отбой.
Телефон заиграл внезапно, хоть и ожидаемо.
- Фамилия у него, конечно - подходящая: Лешак Макар Семёнович.

Через неделю я получил бандероль без обратного адреса. Вскрыв её, обнаружил пакет сушёных белых грибов и небольшую карточку-визитку с типографским оттиском: "Нельзя увидеть невидимое и познать непознанное".
2022 г.