НО вспомнил...

    
        Он мне нравился.  У него был свой внутренний ритм. Ведь все машинисты поездов – романтики. Даже машинисты в метро. Правда, он водил локомотивы на небольшом местном участке, но что мешает думать, что он в бескрайнем пути. Всё-таки, нас метрономит мысль. И мне нравился его внутренний ритм, исключающий суетливость. Мы почти всегда находились в одной комнате. Я никогда ему не мешал, старался быть незаметным, и он привык меня не замечать. Настолько, что когда он привёл девушку, они словно не увидели, что я сижу в углу. Девушка была примером обыкновенности. То есть, речью, умом, фигурой походила на всех девушек этого времени года. Но он этого явно не понимал. Потому, захотел особенно сильно блеснуть. Покорить необратимо. Конечно, если бы он чаще приводил девушек, он бы не горячился. Вот где количество наглядно влияет на качество. Но он привел девушку впервые. Крайне неожиданно для меня, он начал вспоминать внушительных композиторов. «Боже! – оторопел я, -- какие композиторы, когда ты не сможешь отличить  «ля» от  «ре»! Но он глубоко охарактеризовал Шопена и стремительно ушёл в современную литературу, посетовав на то, что нашим писателям не хватает утончённости европейских прозаиков. Приводил наглядные примеры. Развернулся не на шутку. Самое поразительное – я никогда не видел его с книгой в руках. Меня успокаивало только одно – девушка не понимала ни слова. Впрочем, я им восхищался. Но восхищался до тех пор, пока он не запел неизвестную мне арию. Правда, он быстро почувствовал недостаточность дамского восхищения. А почувствовав это, вдруг начал плясать. Не то что, он совсем не умел этого делать, но мне стало невыносимо стыдно за сам факт. По крайней мере, я всегда обходился со своими дамочками, куда намного проще. Ещё хорошо, что гостья никак не обнаружила чувства юмора. Она смотрела на всё как-то тупо, но с некоторым ошеломлением, что вызывало за него ещё, более  невыносимый, стыд.  Мне захотелось немедленно его одёрнуть, привести в чувство. Остановить, наконец, этот позор.  Я решительно поднялся со своего места. Но тут вспомнил, что я, к сожалению, всего лишь кот.