Рождение уральской гвардии. Курская битва. 2

                ЧАСТЬ ВТОРАЯ

                ВТОРАЯ ВОЕННАЯ ВЕСНА


    Весна 1943 года на Восточном фронте прошла под знаком подготовки к операции «Цитадель». Она была последней попыткой сохранить нашу инициативу на востоке.

    Командующий группы немецких армий «Юг» генерал-фельдмаршал фон Манштейн.



                ПЕРВАЯ ГЛАВА

                ЛУЧШИЕ ПОЛКОВОДЦЫ ГИТЛЕРА

      Фашистская Германия, проиграв Советскому Союзу судьбоносную битву под Сталинградом, потеряла многое: военное превосходство в живой силе и технике, стратегическую инициативу и моральное превосходство. Фюрер Адольф Гитлер и вся нацистская верхушка, как азартные игроки, потерпев жестокое фиаско, стремились собрать на Восточном фронте все лучшие силы и резервы, чтобы повернуть колесо фортуны в свою сторону.

      Мощная экономика континентальной Европы, давно подмятая под себя гитлеровцами, напряглась до изнеможения, выдавая фашистам тысячи новых танков, самолётов, пушек и массу другой военной продукции. Всё новые и новые гитлеровские дивизии отправлялись на советско-германский фронт. Руководство Третьего рейха по-прежнему пользовались пассивностью западных союзников СССР и хотели наконец добиться решающей победы на востоке в 1943 году. Оставалось только определить время и место новой грандиозной битвы…

     Пасмурным утром 29 марта на окраине украинского города Запорожье заходил на посадку степного аэродрома транспортный самолёт с крестами фашистской Германии. У лётного поля высокого гостя из Берлина встречал сам командующий группы армий «Юг» генерал-фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Высокий пятидесятипятилетний военачальник в длинном кожаном плаще, облегавшем его стройную фигуру, спокойно стоял и смотрел, как приземлялся «юнкерс». Худое вытянутое лицо Манштейна отражало лишь надменность. Только появление у трапа самолёта пожилого генерал-инспектора бронетанковых войск, вызвало у командующего лёгкую улыбку.

     На встречу с ныне лучшим полководцем Германии, прилетел генерал-полковник Гейнц Гудериан, который ранее впал в немилость Гитлеру за поражение под Москвой. Манштейн на легковой машине так быстро подъехал к худощавому опальному генералу и отдал ему честь, так будто сам является младший по званию. Пятидесятипятилетний Гудериан, одетый лишь в мундир, был растроган:

- Фельдмаршал, вы меня по-хорошему удивляете.

     Манштейн был непоколебим в своём высоком мнении:

- Вы для меня навсегда останетесь живой легендой бронетанковых войск Германии! Это вы с танкистами окружали целые армии противника и брали в плен их штабы!

     Бывший полководец, а ныне военный чиновник, не без удовольствия согласился:

- Пусть так, но теперь вы главная надежда Третьего рейха и уж точно бронетанковых войск. Это же вы придумали молниеносный план разгрома Франции, это вы, в начале войны с русскими прорвались в сторону Ленинграда, это вы по праву носите титул «покоритель Крыма».

     После обмена любезностями, оба военачальника сели в «мерседес», который сходу помчался с лётного поля. На заднем сидении роскошного автомобиля Гудериан продолжил начатый разговор, который тешил его самолюбие:

- Моё отстранение от танковой армии, фюрером я считаю абсолютно не заслуженным.
 
- Я с вами согласен, – кивнул Манштейн, - просто Гитлеру нужны были генералы, на которых можно было повесить вину за проигранную битву с русскими.

- Да. – сказал генерал-инспектор и свернул на другую тему: - Я приехал к вам из Берлина поговорить о предстоящем решающем сражении Германии на Восточном фронте. Но прежде я хочу увидеть ваш знаменитый штабной поезд. О нём уже ходят легенды.

     Командующий на это тихо засмеялся:

- Мы как раз туда и едем.

     Гудериан, поглядывая по сторонам на серые облупленные здания Запорожья, удивлялся:

- Где же вы прячете свой штабной поезд от советской авиации? Ведь это не безопасно в открытой степной местности!

- Обычно мне помогают русские леса, – спокойно говорил Манштейн, - а в Запорожье я нашёл другой выход. Мы сейчас поедем у огромных заводов. Через их большие закрытые цеха проходят железнодорожное полотно. В одном из них и прячется мой поезд…

     В массивном здании металлургического цеха стояли на путях несколько закрытых вагонов в окружении бдительных гитлеровцев. Гудериан с интересом осмотрел на платформах зенитные пушки и пулемёты. Он зашёл в помещения, где разместилась охрана с кухней, и остался доволен.

     Спустя полчаса военачальники сидели на мягких креслах в тиши просторного штабного вагона. Рядом с Манштейном находился начальник штаба Теодор Буссе – среднего роста моложавый генерал в очках. Они детально обсуждали возможность использования в боевых действиях танковые батальоны, вооружённые новыми тяжёлыми танками «тигр»[1]. Начштаба напомнил о средних танках «пантера»[2]. Манштейн с холодным расчётом заявил:

- Я обязательно использую в предстоящем наступлении оба типа боевых машин в одной атаке: в первой волне уместны именно мощные «тигры», а за ними пойдут «пантеры» с пехотой.

       Гудериан в восхитительных тонах отзывался о новой военной технике:

- «Тигры» - это чудо-оружие великой Германии! Они пробьют бреши в любой обороне противника. Только нам как специалистам надо полностью использовать лучшие качества этой сильной машины: её дальнобойностью и точность пушечной стрельбы, и конечно мощную лобовую броню.

      Генерал-фельдмаршал уже явственно представлял себе новые танковые сражения:

- У меня «тигры» в танковом бою будут использоваться на больших дистанциях. Их снаряды будут уничтожать русские тридцатьчетвёрки без ущерба для себя! Но, ни в коем случае нельзя подпускать юркие русские танки на близкое расстояние и не давать им никакого манёвра.

      Генерал-инспектор вытащил из папки лист с текстом и озвучил его:

- Господа! Наш фюрер ещё тринадцатого марта подписал оперативный приказ номер пять, для исполнения которого я и прилетел. Адольф Гитлер поставил перед группами армий «Центр» и «Юг» важную задачу. После весенней распутицы мы должны опередить Красную Армию и провести решающее наступление. Первостепенная задача - это очищение от русских армий Курского выступа. К середине апреля ваша группа «Юг» должна создать мощный танковый кулак у Белгорода, а группа «Центр» южнее города Орла. Обе танковые группировки наносят встречные удары на Курск, с целью окружить на выступе до миллиона русских солдат.

      Фон Манштейн тяжело вздохнул и с укоризной сказал:

- Я точно такой совместный план военных действий по разгрому русских у Курска, недавно предлагал командованию группы армий «Центр». В начале месяца мои войска на победном дыхании взяли Харьков, а потом и Белгород. Именно в этот момент и образовался Курский выступ. Но командующий группы «Центр» фон Клюге мне отказал в содействии наступления на Курск, сославшись на нехватку войск. А тогда была реальная возможность быстрой и лёгкой победы над русскими ещё до весенней распутицы. Очень жаль!

      Гудериан, покачав головой, попытался его воодушевить:

- В вашем полководческом таланте я никогда не сомневался. Но и сейчас у вас будет прекрасная возможность обессмертить свое имя и наш Третий рейх.

- Теперь уже не всё от меня зависит! – переживал Манштейн. – Сейчас начинается гонка со временем. Кто быстрей и лучше подготовится из противостоящих сторон, тот и получит значительные преимущества…


                ГЛАВА ВТОРАЯ

                СПАСИТЕЛЬ ОТЕЧЕСТВА

   В начале апреля 1943 года весна полноправно вступала в свои права, в целом приостановив на время яростную и непримиримую войну между фашистской Германией и Советским Союзом. Но не одна распутица стала причиной затишья на советско-германском фронте от Арктики до Чёрного моря. В результате мощного зимнего наступления советских армий под Сталинградом и на других фронтах, было уничтожено более 100 немецких, румынских и венгерских дивизий. Фашисты были отброшены от Волги и Дона, по большей части были освобождены районы Северного Кавказа и Подмосковья. Огромным историческим событием стал прорыв блокады Ленинграда. Все эти великие победы достались советскому народу и Красной армии ценой больших жертв.

   Поздним апрельским вечером у неприметного дома в селе Бобрышево, остановился тёмный «виллис». Из него вышел крепко сбитый сорокапятилетний маршал среднего роста с усталым не выспавшимся лицом. Он живо прошёл до крыльца, где стоял молодой дежурный офицер, который завидев лицо знаменитого маршала, быстро отдал честь. Старший по званию улыбнулся и на минуту остался на крыльце, чтобы подышать свежим воздухом, прежде чем окунуться в глубину большой штабной землянки. Она была вырыта под избой, отсюда и велось управление огромным Воронежским фронтом. Военачальник, внимательно прислушавшись, спросил офицера:

- Вроде затихли немцы?

- Так точно, товарищ маршал! – бодро отвечал штабист. – Сейчас только постреливают в ночи, совсем не то, что было раньше. Выдохлись фрицы!
- Согласен, на время их успокоили. – вздохнул командир и закачал головой. – Только дорого мы заплатили за это затишье…

    Он спустился в обширные штабные помещения, где у него была своя небольшая комната. Маршал шёл по коридору твёрдым шагом, и всё время кивал и здоровался с офицерами и генералами, идущими ему навстречу. За ним как шлейф, тянулись негромкие восклицания в его адрес:

- Жуков!
- Георгий Константинович!

    Военная судьба забросила заместителя Верховного Главнокомандующего Жукова на Воронежский фронт в середине марта 1943 года. Тогда немецкие войска нанесли сильный контрудар по советским войскам в районе города Харькова. Прорыв врага остановить не смогли и гитлеровцы фон Манштейна, развивая успех, захватив Харьков, устремились к Белгороду.

    Ситуация принимала угрожающие размеры и Верховная Ставка и прежде всего Иосиф Сталин, ухватились за привычную «палочку-выручалочку» - Георгия Жукова. Его немедленно командировали на Воронежский фронт, чтобы в который раз спасать страну.

    Маршал, когда летел на самолёте из Москвы, с горечью думал: «Снова Харьков! В прошлом году прорыв немцев в районе этого города вывел их к Волге! История повторяется, как говорят древние, но в первом случае в виде трагедии, а потом лишь фарса. Сделаю всё, чтобы так и случилось…»

    Жуков с руководящим составом Воронежского фронта, достаточно быстро выправили положение и стабилизировали фронт к концу марта. Немцы были остановлены, правда, на излёте своего контрудара, им удалось взять город Белгород…

    Теперь, в полночь, Георгий Константинович сидел в своей отдельной клетушке, за стаканом горячего чая и размышлял у карты над изогнутой линией советско-германского фронта около Курска. Этот русский город был освобождён при зимнем наступлении, но севернее немцы удержали за собой Орёл, а южнее, закрепились в Белгороде. В результате образовался двухсот километровый выступ советских войск Центрального и Воронежских фронтов. С одной стороны войска двух наших фронтов, угрожающе нависали над флангами германских групп армий «Центр» и «Юг». В тоже время фашисты, имея белгородский и орловский плацдармы, могли сходящимися ударами окружить и уничтожить миллионную группировку советских войск в районе Курска.

    Было о чём подумать второй военной весной Ставке и Жукову. Генштаб и Сталин, требовали от Георгия Константиновича дать свои предварительные соображения по плану дальнейших действий советских войск на весенне-летний период на Курском выступе.

    В последние дни марта и в начале апреля, Жуков с командующим Воронежским фронтом генералом Николаем Фёдоровичем Ватутиным, объездили многие участки на передовой и побывали в большинстве воинских частей. Они оценивали обстановку, ставили задачи и ото всех требовали тщательной разведки немецкой прифронтовой зоны. Вскоре в Москве и на столе Жукова в Бобрышово, лежали важные разведданные, добытые авиационной и военной разведками, а также партизанами, действующими в тылу врага.

    Георгий Константинович в докладе Верховному изложил своё мнение о возможных действиях немцев весной и летом 1943 года, а также ответные меры с нашей стороны. 8 апреля в половине шестого утра подробный доклад ушёл Сталину в Москву.

    Прошли сутки, и наступил очередной предгрозовой день относительного затишья на советско-германском фронте. Только на Кубани советские армии громили немецко-фашистские войска, которые ожесточённо сопротивлялись. Вечером к Жукову зашёл сорокалетний энергичный командующий Воронежским фронтом Николай Ватутин. Он был слегка озадачен:

- К нам прилетает из Москвы начальник Генштаба маршал Алексей Михайлович Василевский.

     Георгий Константинович улыбаясь, развёл руки:

- Встречайте очередного московского гостя.

- Я думаю он летит не просто так, – прикинул Ватутин и спросил: - Уж не из-за вашего вчерашнего доклада Сталину?

- Вполне возможно…

   Жуков встретил Василевского в своей штабной комнате, как давнего товарища и единомышленника. Они были в чём-то похожи: оба одного роста и возраста, широкоплечи и кряжисты, оба стали маршалами Советского Союза. Посланец Москвы после крепкого рукопожатия, проинформировал:

- Товарищ Сталин и Ставка уже изучили ваш доклад от восьмого числа. Мне велено с вами на месте детально проработать доклад.

- Значит Ставка так и не выработала конкретных решений. – заключил Георгий Константинович. – Они крайне необходимы нашим войскам уже к маю.

- К сожалению, да, – невольно согласился Василевский, - но в ближайшие дни решения будут приняты.

    Жуков жестом предложил сесть за стол, на котором ярко горела керосиновая лампа. Василевский устраиваясь, говорил:

- Сталин полностью одобрил тот пункт вашего доклада, в котором вы утверждаете, что противник в этом году развернёт своё наступление на более узком участке фронта. Немцы будут решать свои задачи строго по этапам, имея конечной целью захват Москвы.

     Алексей Васильевич, отпив предложенный чай, пошутил:

- Хотя теперь гитлеровцам до Москвы, как до Луны! Сейчас не сорок первый год.

- Не скажи! – прервал добродушный тон гостя Жуков. – Немец ещё силён! Да, под Сталинградом мы перемололи много живой силы противника, и теперь у него нет преимущества в этом. Но сейчас Гитлер сделал главную ставку на авиацию и танки. Вы читали технический доклад после захвата в районе Ленинграда новейшего немецкого танка «тигр»? Его характеристики устрашают: и по броне, и по дальнобойности орудия, и по точности оптики.
 
- Да, фашисты смогут удивить под Курском. – согласился Василевский. – Там они соберут против нас до трёх тысяч танков и самоходных орудий. Причём многие из них будут либо новые, либо модернизированные.

    Георгий Константинович подумав, предложил:

- Чтобы выдержать такой свирепый танковый удар, надо зарываться в землю, всемерно укрепляя оборону. Резервы Ставки должны быть увеличены на угрожающих направлениях. С других мест необходимо перебросить поближе к Курску полки ИПТАП[3] и самоходную артиллерию. Я считаю надо создать в тылу за Курском целый резервный фронт, чтобы точно не дать гитлеровцам осуществить свои далеко идущие планы…

    До глубокой ночи два военачальника сидели за столом, обсуждая планы предстоящей военной кампании. Жуков едва прилёг, как позвонил Сталин, требуя, чтобы он вечером 11 апреля был в Москве. Время обсуждений заканчивалось. Для страны нужны были конкретные планы на третье военное лето.


                ГЛАВА ТРЕТЬЯ

                СТАВКА НА ОБОРОНУ

    В суровую военную годину работа московского Генштаба ни на минуту не останавливалась. С необъятного советско-германского фронта, ежесекундно приходили всё новые и новые данные, часто менялась военная обстановка от Арктики до Чёрного моря. 12 апреля не было исключением.

   С раннего утра в просторном кабинете руководителя Генерального штаба Василевского, кроме хозяина, сидели за столами его помощник Алексей Антонов и заместитель Верховного Главнокомандующего Георгий Жуков. Военачальникам, Иосиф Сталин, дал время до вечера сделать все расчёты, предложения и карты по плану военных действий на весну и лето 1943 года.

    Мозговой штурм Жукова, Василевского и Антонова продолжался до самых вечерних сумерек. В дискуссии рождалась истина. Василевский утверждал:
- Исходя из разведданных, остаётся мало сомнений, что гитлеровцы нанесут два встречных удара на Курск, от Орла и Белгорода. Цель очевидна: окружить и уничтожить советские войска Центрального и Воронежского фронтов.

  Жуков продолжил и развил его мысль:

- Если это случится, то безусловно изменится общая обстановка в пользу Германии. После этого, даже, если немцы не предпримут ничего, то они, срезав Курский выступ, сократят линию фронта. Этим самым им удастся укрепить свою оборону.

- Если ссылаться на разведку, - гнул своё Василевский, -  то можно утверждать, что немцы сосредотачивают под Курском, все свои ударные силы. Тем самым они оставляют все другие участки советско-германского фронта в пассивности.

- Да! – соглашался с ним Жуков и делал вывод: - Теперь у Германии хватает сил для наступления только на одном стратегическом направлении и таким направлением выбрана Курская дуга…

    Пока Жуков и Василевский энергично составляли план доклада Сталину, Антонов мастерски оформлял карту-план действия фронтов у Курска и карту общей обстановки. Их слаженная работа к вечеру бала закончена. Они произвели все нужные расчёты, и быстро собрав свои документы, вышли к ожидавшим автомобилям.

    Чёрные машины бесшумно катили безлюдными улицами Москвы, погружённой в светомаскировочную темноту. В кремлёвской Верховной Ставке, спрятанной от фашистских бомбардировщиков глубоко под землёй, на уровень московского метрополитена, кипела неустанная работа.

     Трёх военачальников с папками документов и картами, сразу провели в кабинет Верховного Главнокомандующего. Едва они переступили порог ярко освещённого помещения, как столкнулись с пристальным взглядом хозяина великой страны. Невысокий Иосиф Сталин, привычно одетый в защитный военный китель без всяких отличий и наград, тихо улыбался им, поглаживая усы. Его характерное грузинское лицо, покрытое рябью оспинок, казалось, ничего не выражало, но пронзительные глаза, заранее обезоруживали любого собеседника. Он, мягко поскрипывая яловыми сапогами, довольно быстро подошёл к желанным посетителям и с каждым тепло здоровался, говоря при этом:

- Давно товарищи, жду вашего доклада. Уже середина весны и скоро наш коварный враг, наверняка начнёт какое-то наступление. Нам необходимо его предугадать и хорошо подготовиться. Очень надеюсь, что мы победно проведём наше третье военное лето и не натворим трагических ошибок двух предыдущих летних кампаний. Тогда нам не удалось вовремя предвидеть наступательные планы фашистов. Прошу начинать ваш доклад.

    Сталин сел за письменный стол, и попросил рассаживаться посетителям. Он с большим вниманием выслушал Жукова и Василевского. Их доклад сводился к тому, что необходимо было развернуть все резервы Ставки за Курским выступом, где немцы в ближайшие месяцы развернут мощное наступление. Верховный Главнокомандующий, явно взволнованный, встал и медленно заходил по кабинету, закурив неизменную трубку. Наконец, он высказал своё мнение:

- Я согласен с вашими доводами по району Курска, но не надо забывать и о московском стратегическом направлении. Ведь именно Москва должна стать главной конечной целью гитлеровцев. Я хочу сейчас услышать от вас короткое мнение. Какие действия предпринять нашим войскам – оборонительные или наступательные?

    Все трое высказались однозначно:

- Необходимо пока держать оборону и увеличивать резервы Ставки.

- Мы имеем некоторое превосходство в силах, но лучше начать военные действия с преднамеренной обороны.

- Нужно измотать противника в оборонительных боях.

     Когда казалось все пришли к единому мнению, что надо строить глубокую оборону на Курском выступе, то Сталин призвал этим не ограничиваться:

- Я полагаю, что основные события весной и летом, будут развёртываться на более широком участке советско-германского фронта. В предстоящую битву будут вовлечены не только войска Центрального и Воронежского фронтов, но и соседние Брянский и Юго-Западный фронты. Мы сейчас принимаем предварительное решение о переходе к преднамеренной обороне, но необходимо разработать план нашего последующего контрнаступления.

   Иосиф Виссарионович остановил свой пытливый взгляд на Георгии Константиновиче, и спросил:

- А каково ваше видение ситуации, товарищ Жуков?

    Тот энергично встав, твёрдо заявил:

- Мы должны встретить наступление немцев мощной обороной и обескровив их, перейти в нужный момент в контрнаступление.

     Сталин не оставлял вниманием Жукова:

- Хорошо! На что сейчас рассчитывает Гитлер, когда теперь у него нет былого превосходства над нами?

     Маршал, не моргнув глазом, ответил:

- Он верит в свой новый блицкриг, когда гитлеровцы быстро продавят нашу оборону, массированным применением бронетехники. Эту уверенность он черпает в некотором качественном превосходстве над нами в воздухе и особенно в танках. Уже не секрет, что главную ставку немцы делают на новые модели танков «тигр», «пантера» и штурмовые орудия «фердинанд». Их «тигры» обладают более мощной бронёй и более сильной пушкой. Выстрел такого орудия превышает по дальности и по точности нашу тридцатьчетвёрку, более чем в два раза.

- Вот именно! – возмутился Сталин и вновь заходил по кабинету. – Почему наша танковая промышленность, выпуская достаточное количество танков, не смогла вовремя среагировать на такое техническое усиление фашистов? Почему не разработали и не внедрили в производство танков, более мощные орудия? Наши специалисты почивают на лаврах, зная, что на Урале массово выпускаются отличные тридцатьчетвёрки. Я, конечно, прослежу, чтобы на танки, как можно быстрее поставили сильные пушки, но сейчас время упущено и теперь мы рассчитываем, только на мужество и мастерство наших танкистов в боях этим летом. Наша уверенность основывается и на значительных танковых резервах. Армии пополняются новыми танковыми корпусами. Вы удивитесь, когда узнаете, что на Урале, народ сам создаёт свой добровольческий танковый корпус…


                ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

                В ЛОГОВЕ ФАШИЗМА

    С апреля 1943 года в берлинской ставке Гитлера шла тщательная штабная работа по подготовке решающего удара по Красной Армии. Фюрер Германии проводил целую череду совещаний с высшим командованием вермахта для выработки окончательного плана летней кампании. В один из апрельских дней Гитлер вызвал к себе на разговор генерал-фельдмаршала Манштейна, которого более других ценил среди военачальников, хотя и недолюбливал.
 
   Весенняя распутица и затишье на советско-германском фронте, было благоприятным фоном для поездки Манштейна в Берлин на совещание верхушки нацистов. Его вызов на аудиенцию к фюреру тоже не удивила опытного генерал-фельдмаршала. Он прекрасно понимал, что его армии, находятся на острие будущего удара на Восточном фронте.

   Тёмное вечернее небо над Берлином, пронизывали лучи прожекторов, и где-то вдалеке слышался тяжёлый гул самолётов. Когда затявкали зенитки, фон Манштейн уже спускался в бункер под рейхканцелярией. По коридорам, залитым электрическим светом шёл высокий военачальник с благородными сединами. Он был одет в безупречно отглаженную военную форму танковых войск. Ему на каждом повороте извилистого бункера, молодые холёные гестаповцы, в приветствии вскидывали руки, отдавая честь.

    Манштейн зашёл в кабинет Гитлера, когда началась очередная бомбардировка Берлина союзной авиацией. Фюрер из-за шума наверху, в начале, не заметил своего фельдмаршала. Вождь сидел за столом, обхватив руками голову. Он будто хотел закрыть уши, чтобы не слышать глухие разрывы вражеских бомб. Его косая чёлка, свесилась на стеклянные глаза, которые смотрели в одну точку. При появлении Манштейна в центре кабинета, Гитлер, очнувшись, мешковато встал, и вяло махнул рукой в нацистском приветствии.  Хозяин Германии пододвинул гостю стул и предупредил:

- Наш разговор будет длинным. Я давно хотел с вами поговорить, но на совещаниях, как-то не получалось. Вы терялись в череде докладчиков. Вас я очень уважаю, как настоящего стратега и танкового генерала. Вы буквально в прошлом месяце под Харьковом, подтвердили свою состоятельность.

- Да мой фюрер! – самодовольно ответил генерал-фельдмаршал. – Наш контрудар по русским получился отличным. Жаль Сталин вовремя подкинул туда резервы и маршала Жукова.

- Жуков! – вскипел Гитлер и сжал кулаки. – Он мне кажется, везде руководит наступлением большевиков.

- Где он появляется там жди наступления. – подтвердил Манштейн.

- Хватит о нём! – не выдержал Гитлер. – Один человек даже талантливый, не может повлиять на общее положение дел, на Восточном фронте. Я вызвал вас на важный разговор о нашем намечаемом наступлении после весенней распутицы.

- Я совершенно согласен с ним мой фюрер. – бодро говорил фельдмаршал.  – Сейчас мы просто обязаны перехватить общую инициативу у русских. Наш контрудар под Харьковом – это лишь первая ласточка в этом году. Горькие результаты Сталинградской битвы должны быть похоронены нашим мощным танковым наступлением.
 
- Да, да и да! – воодушевился Гитлер. – Харьков и Белгород только первый шаг. Очень скоро грозная поступь наших «тигров» и «пантер» сметёт большевистские орды! Мы будем праздновать Новый год в Москве…

    Эмоциональное выступление фюрера, остановил близкий оглушительный взрыв американской бомбы, от которого мигнули электрические лампы. Гитлер, указывая наверх, зло ухмыльнулся:

- Янки и англичане, ещё долго будут отсиживаться в Африке и на своих островах. Они умеют только бомбить издалека, а выйти на европейский континент против моих дивизий, всё боятся.

    Манштейн твёрдо заверил Гитлера:

- Да эти английские болтуны будут ожидать исхода великих битв на востоке.

- Как и наши коварные союзники! – добавил фюрер. – Меня очень беспокоит Италия моего друга Муссолини. Все мои союзники стали ненадёжны вследствие последних неудач в России. Надо встряхнуть их нашим танковым ударом по большевикам. Озвучьте мне ваше видение ситуации и перспективы на Восточном фронте.

- На сегодняшний день картина неоднозначная. – предупредил генерал-фельдмаршал и стал конкретизировать: – Русские армии в результате зимнего наступления и нашего контрудара под Харьковом, несомненно, выдохлись. Они, как и мы, понесли большие потери в живой силе и технике. Русские восстанавливают свою боевую мощь, но до конца июня не способны предпринять крупное наступление. Хотя по численности людского состава и боевым машинам немного превосходят нас. Поэтому Германия в данной ситуации должна опираться на качество своих войск. Нам, к сожалению, больший упор надо делать лишь на технику, ибо русский солдат и офицер, теперь стал заметно опытней, чем в начале войны.

    Последние слова покоробили Гитлера, и он поспешил задать более важный вопрос:

- Где, по-вашему, следует нанести удар на востоке, что позволит взять инициативу в свои руки? Район Курска подходит?

- Как нельзя лучше мой фюрер! – заверил Манштейн и обратился к большой карте советско-германского фронта. – Там в основном степь и она почти идеальна для наших мощных танков. Два молниеносных танковых удара от Орла и Белгорода, сойдутся за Курском, и станут кольцом окружения для миллиона русских. В огромную брешь на фронте устремятся наши танковые армии. Они увенчают наступление в конечном итоге взятием Москвы.

    Гитлер радостно встрепенулся, услышав нужные слова:

- Я не зря делал ставку на новые сверхмощные танки! Вам я отдаю одну из двух танковых группировок под Курском. У вас будет больше всех танков! На вас я возлагаю главные надежды Третьего рейха…

     15 апреля 1943 года Адольф Гитлер подписал оперативный приказ, в котором потребовал с 28 апреля привести все войска, привлекающиеся к операции «Цитадель» [4], в полную боевую готовность. Был назначен первый срок начала наступления – 3 мая.

                ГЛАВА ПЯТАЯ

                ТАНКОВАЯ ДОРОГА

     В середине апреля 1943 года весна в Свердловске полновластно вступила в свои права. По косогору Берёзовского тракта текли бурные ручьи к улице Восточной. Здание ремесленного училища гудело словно ульи, классы и коридоры заполнили добровольцы. Полным ходом шла напряжённая учёба личного состава Свердловской танковой бригады. Здесь уральцы ежедневно занимались теорией и строевой подготовкой, но были частые выезды на стрельбища и практические занятия на танкодроме завода Уралмаш.

   На одном из утренних совещаний комсостава бригады, командиры всех подразделений докладывали комбригу Якову Ивановичу Троценко об успехах бойцов. Он в свою очередь предупредил их:

- Нашей бригаде и всему добровольческому корпусу страна даёт два-два с половиной месяца на формирование и боевую учёбу. Больше нельзя – враг не даст! К лету мы с вами выезжаем к фронту.

    Комбриг остановился и оглядел своих подчинённых. Они, сидя за большим столом, соглашались:

- Затишье на фронтах продлиться недолго. Лето пора жарких сражений!

- Наша задача хорошо подготовить уральцев к боям.

     Троценко продолжил говорить:

- Товарищи командиры! Мы с вами должны так организовать процесс обучения и боевую подготовку, чтобы по приезде на фронт за добровольцев было не стыдно. Что скажите комбаты? Справимся?

      Первым встал капитан Василий Яковлевич Фирсов:

- У меня есть уверенность, что мои автоматчики не подведут в бою. У них отлично идёт учёба по всем дисциплинам, особенно сейчас, когда мы открыли свой тир около училища. Без постоянной практики в стрельбе не получится настоящего воина.

    Поднял руку заместитель начштаба Василий Иванович Зайцев:

- Я прошу всех командиров подразделений обратить особое внимание на физическую подготовку добровольцев. На приёмы рукопашного боя. Из Златоуста нам подвезли большую партию чёрных ножей. Они пригодятся не только при открывании консервов. Инструктора и командиры с боевым опытом обязаны научить новобранцев обращаться с ножами. Это в определённой ситуации спасёт уральцам жизнь.

- Нужное дело! – сказал комбриг и повернулся к танковым комбатам: - Вы с танкистами часто бываете в цехах Уралмаша и на заводском полигоне. На днях будут боевые учения и ваши экипажи на тридцатьчетвёрках, должны будут показать, чему уже научились.

     Встали оба комбата Чазов и Рахматулин. Они кратко доложили:

- Уральцы, изучив материальную часть своих тридцатьчетвёрок, на практике преломляют свои знания.

- Танковые экипажи слаженно управляют своими боевыми машинами.

    Троценко, после докладов, тем не менее, строго сказал:

- Стрельбы и манёвры в полевых условиях всё покажут. Экзаменатором у нас будет наш командир корпуса. А сейчас я с Чазовым и Рахматулиным, едем на Уралмаш. У меня встреча с директором завода у наших бронемашин…

     Солнечным днём из больших ворот огромного сборочного цеха Уралмашзавода медленно выезжала массивная самоходка с мощным артиллерийским стволом. Танковые командиры, подходившие с проходной, невольно восхитились:

- Это САУ сто двадцать вторая!

- Убийца немецких танков и дзотов!

    Комбриг Троценко на восклицания своих комбатов, улыбнулся и горделиво сказал:

- Да, великая машина! Теперь Уралмаш перешёл на производство только этих монстров. Нам дальше на площадку. Я уже вижу директора!

     Чуть в стороне от сборочного цеха, на обширной площади, стояли рядами самоходки и тридцатьчетвёрки. Между ними озабоченно ходил среднего роста мужчина в плаще, а за ним что-то записывала в блокнот пожилая женщина. Директор завода, заметив танкистов, пошёл им на встречу. Он, уже зная Якова Троценко, здоровался с комбатами и представился:

- Музруков Борис Глебович.

    Комбриг, кивая на ряды мощной техники, спросил:

- А какие машины для добровольческого корпуса?

- Много ваших. – заверил директор и показал на ряд самоходок. – Вот эти САУ тоже ваши. Они сверхплановые и пойдут на формирование вашего отдельного полка. Дальше стоит ряд тридцатьчетвёрок для вашей Свердловской танковой бригады. Вот только-только пришли из Нижнего Тагила и разгрузили с платформ. Сейчас они обкатку будут проходить на нашем танкодроме. Хотите одну опробовать со мной?

     Неожиданный вопрос энергичного директора, даже обрадовал Троценко:

- С удовольствием обкатаем один свой танк! Чазов с Рахматулиным за рычаги – управитесь внутри. Я с Борисом Глебовичем на башню.

     Два комбата залезли в люки указанного Т-34, а комбриг, помогая залезть на танк Музрукову, признался:

- Я за организационной работой, так ещё и побывал на вашей знаменитой дороге.

- Вот я вам и устрою экскурсию. – отвечал директор, устраиваясь на верхнем люке башни. – Погода хорошая, а танкодром ваши комбаты знают.

     Троценко постучал по башне и крикнул:

- Трогай! На малой скорости!

      Тридцатьчетвёрка, заревев мотором, плавно тронулась, слегка качая дулом пушки. Танк подкатил к проходной, за которой виднелся сосновый лес. Музруков показывал рукой и громко объяснял Троценко:

- Как видите наш сборочный цех недалеко от леса. Это очень удобно: прямо с завода обкатываем машины на танкодроме, который начинается на опушке.

      Танк проехал мимо большой белой водонапорной башни и нескольких бараков. За ними грунтовая дорога вступала в редкий сосновый лес. Директор продолжал вещать, обращаясь к комбригу:

- Заводчане в начале войны вырубили многокилометровую просеку в виде большой восьмёрки. Она и стала основой танкодрома.

      Троценко глядя вниз на раскисшую грунтовую дорогу, закачал головой:

- По такой дороге только на танках и ездить. В распутицу и дожди тут плохо кататься. А ведь теперь на Уралмаше выпускаются тяжёлые самоходки.

- Это пока наша беда! – посетовал Музруков, но торжественно объявил: - С лета все заводчане возьмутся за великий труд: построят танковую дорогу с твёрдым покрытием. Хоть из гранита! Навечно!


                ГЛАВА ШЕСТАЯ

                ВЫСТРЕЛЫ ГРЕМЕЛИ ЗА УЛИЦЕЙ ВОСТОЧНОЙ

    Георгий Семёнович Родин, назначая боевые учения в бригадах танкового корпуса, первые провёл в Челябинской области. Он здраво рассудил, что весенняя распутица в степях под Копейском, пройдёт значительно быстрей, чем около Кунгура и Свердловска.

    На юге Челябинской области уже сошёл снег, и просохли дороги. На учениях в степи, танки челябинской бригады прямо из походной колонны, на скорости лихо развернулись в боевой порядок и провели имитацию боя. По установленным мишеням стреляли танки и артиллерия, миномёты и пулемёты. Практически все учебные цели были поражены, и Родин поблагодарил бойцов и командиров за отличные результаты. Теперь комкор спешил на Средний Урал: в начале мая весь добровольческий корпус должен был готов к отправке на фронт.

    Прохладным апрельским утром Родин и его начштаба Борис Романович Еремеев приехали к зданию ремесленного училища, где их уже ждал комбриг Троценко и несколько офицеров. Комкор начал слушать доклад комбрига, но вдруг остановил его, услышав глухие автоматные очереди:

- Неужели тир открыли?!

- Так точно товарищ генерал-майор! – улыбаясь, ответил Троценко.

- Как реагируют на близкую стрельбу местные жители? – не унимался Родин.

    Комбриг бойко отвечал:

- Им стрельбы не мешают! Наоборот мы слышали лишь положительные отзывы. Граждане говорят: «Пусть учатся бить фашистов».

- Замечательно товарищи! – вступил в разговор Еремеев. – Скоро посмотрим ваших стрелков в полевых условиях, а то с немцами в тире не получится соревноваться…

    В конце апреля танкисты Свердловской добровольческой бригады совершили свой первый марш-бросок на десятки вёрст по дорогам к заданной местности. Далеко позади, остались окраины Свердловска, впереди расстилались огромные леса и небольшие проплешины полей. В пути Родин ехал на легковом автомобиле с комбригом Троценко, который жаловался:

- Георгий Семёнович! Около Свердловска нет степей – кругом леса или населённые пункты. При учениях приходится подстраиваться под лесные массивы.

- Ничего страшного в этом нет. – спокойно отвечал Родин. – Бригады корпуса пробуют и проводят учения в разных природных зонах. Уральским добровольцам придётся участвовать в боях в различных условиях. Сегодня в лесах посмотрим танкистов на стрельбах и привалах с боевым охранением…

    По лесной округе гулко разносились орудийные выстрелы, рокот танковых пулемётов и треск автоматных очередей. С наблюдательного пункта командиры, в бинокли и стереотрубы следили за ходом стрельб. Результат радовал глаз: одна за другой цели в мишенном поле уничтожались после метких выстрелов свердловчан. Под конец стрельб осталась всего пара уцелевших мишеней. Родин был удовлетворён и в заключение сказал:

- На оценку отлично вы не дотянули, но твёрдое «хорошо» можно поставить.

    Он обвёл взглядом стоящих перед ним командиров и подмигнул:

- Давайте теперь посмотрим, как справились с работой ваши полевые кухни. Комбриг дайте команду на отдых и выставите боевое охранение.

    С разных сторон послышалась громкие команды: «Батальону привал!» Подразделения добровольцев, рассредоточились для отдыха. Родин со штабными командирами бригады, шли по кочковатому полю к опушке ближнего леса. Поверх невысоких молодых сосен, струились сизые дымки от полевых кухонь. Комкор подойдя поближе, принюхался и одобрительно сказал:

- Запах что надо! Осталось отведать на зуб.

    У кухонь уже стояли уральцы с котелками и ложками. Среди них слышался жизнерадостный смех и прибаутки:

- На природе знатно кашки поесть.

- Я бы и от борща не отказался!

- Да хоть каши из топора…

    Обратно к Свердловску танковая бригада подходила в вечерних сумерках. Гул длинной бронетанковой колонны с притушенным светом фар, невольно заставлял расступиться встречные машины и путников. Старый дед на пустой телеге, отогнал свою лошадь в сторону. Он держал под уздцы дрожащее животное и во все глаза глядел на грозные тридцатьчетвёрки, проносящиеся мимо него. Один улыбающийся танкист с верхнего люка, помахал ему шлемофоном. Дед снял кепку и истово перекрестил лязгающую громаду, уносящуюся вдаль. Он смахнул со щеки скупую слезу и радостно заговорил сам с собой:

- Вот силищу-то собирает наш Урал! Это будет не первая германская война, когда мы с трёхлинейками[5] шли на немецкие пушки и пулемёты. Теперь держись Гитлер! Тебя уральцы до Берлина погонят…