Нодира. 12 глава

    После прохлады Ленинграда, жара Ферганской долины очень тяжело переносилась, особенно Георгием. Он всё время вытирал пот с лица и шеи, выступающий от жары. Я видела, как ему было тяжело, но говорить ничего не стала. Мы ехали на арбе с осликом, которого сосед Саиды, Тохир акя, погонял тяжёлой дубинкой по спине и мне было так жаль бедное животное, но ишак будто и боли не чувствовал, понуро опустив голову, он шёл по пыльной дороге.
     - Видимо привык, бедняга, - подумала я.
     Ишак привычно шёл по пыльной дороге, от его копыт и колёс арбы над нашими головами кружился столб пыли и мы то и дело отмахивали пыль от лица. И дышать было тяжело, хотя время было ещё ранее, всего десять утра. Наконец мы доехали до кладбища.
     - Тпрууу! - подтягивая поводья и останавливая осла, крикнул Тохир акя.
     Мы с Георгием спрыгнули с арбы, Тохир акя решил нас сопровождать, видимо Саида его попросила из уважения к гостям, я ему была благодарна. Мы вошли в те же старые ворота, что стояли здесь и более сорока лет назад.
     - Вспомню ли я, где лежат мои родители... - с грустью подумала я.
     А сама напрягала память и искала среди бугорков, которых стало так много, тот бугорок, который мне показал Бахром бобо. И я помнила, что Бахром бобо положил светло-коричневые, большие камни, которые привёз с собой тогда, на изголовье могил отца и матери, они ведь и лежали почти рядом. Я отчётливо помнила, что лежали почти у стены, хотя было трудно назвать стеной покосившийся дувал. Мы ходили довольно долго, потому, что в те годы на могилы номеров не ставили, так... напишут в книге регистраций имя и фамилию покойного, ну и дату смерти. Только у входа, в сторожке, где обычно должен был сидеть могильщик или сторож, мы никого не увидели. А кого здесь охранять, не покойников же, так что я могла надеяться только на свою память.
     И она меня не подвела, почти час мы ходили между холмами могил и пройдя ближе к полуразвалившейся стене, я увидела камни, которые оставил преданный отцу старик. Я так обрадовалась, что наконец нашла своих родных, отца и мать, что заплакала. Георгий от жары и пыли очень устал, но из уважения к месту, где мы находились, он стойко молчал. Все трое, мы сначала подошли к могиле матери и сели у изголовья, где лежал камень. Тохир акя начал читать поминальную  молитву, из священной книги Коран и мы молча слушали. Я тихо плакала и вспоминала, как мама учила меня читать эту молитву и повторяя слова молитвы за стариком, я поняла, что прекрасно её помню. Воистину, Аллах есть и то, что я выучила в детстве и хотя не читала столько лет, я ясно помнила священные слова из Корана. Закончив читать, старик попросил у Аллаха покой душам всех умерших, здоровья ныне живущим и провёл ладонями по лицу, я сделала то же самое. Потом мы перешли к могиле отца и там тоже почитали молитву. Со слезами на глазах, у могилы отца я дала себе клятву.
     - Аллах мне свидетель! Если я найду сокровища отца, я построю на этом месте большую мечеть и воздвигну отцу и матери памятники из чёрного мрамора, - прошептала я тихо, чтобы меня никто не услышал.
     Георгий тоже сидел на корточках, как и мы с Тохир акя, скамеек не было, везде было пыльно. Поднявшись, мы медленно пошли к выходу. Я смотрела по сторонам, во многих местах были семейные склепы, ну это даже не склепы в прямом понимании, а овальные постройки, типа половины шара, видимо так здесь было принято. Только вот у моих родителей были лишь холмики и было ещё несколько могил, оставшихся без присмотра, осевших от дождя и снега прошедших лет.
     На сердце было неспокойно и тяжело, будто в жизни я что-то упустила, не сделала и восполнить это будет нелегко. Но я нашла могилы родителей и это было очень важно для меня, потому что я боялась не найти места захоронения.
     Мы ходили по кладбищу более часа, но к сторожке так никто и не подошёл. Тем же путём мы вернулись обратно и сев на край арбы, поехали домой к Саиде. Узнав о нашем приезде (видимо Тохир акя рассказал соседям), соседи стали приносить в дом Саиды съестное. Кто плов принесёт, кто шурпу, а кто жареные слоеные лепёшки-катлама. Соседи приходили и засиживались с нами на топчане.
     - Что это вдруг соседи несут нам еду? - спросил Георгий, которого это обстоятельство очень удивило.
     - У нас такой обычай, проявляют уважение к гостям, так было всегда, ведь гость для мусульманина - святое, - ответила я.
     Этот обычай понравился Георгию, он с аппетитом ел принесённые соседями  блюда, он вообще любил хорошо поесть. А ночью потом спал плохо, переел, тяжело было переварить столько пищи. Я же, напротив, ела понемногу, хотя здесь всё же не могла устоять, уж очень всё было вкусно. Пора было возвращаться домой, Саида пожарила нам в дорогу катламы, напекла больших ферганских лепёшек и положила в сумку сухофрукты и орехи. Прощались долго, Саида просила при возможности приехать ещё.
     - Целуйте от меня сына, Нодира опа, - попросила она.
     Я расплакалась, уезжать не хотелось. Прощались долго, сосед, Тахир акя, на своей арбе довёз нас до центра кишлака, где ходили рейсовые автобусы до вокзала. Попрощавшись и с ним, мы с Георгием доехали до места и купив билет на поезд, сели в ожидании на станции. Всю ночь мы ехали на поезде до Ташкента, затем с вокзала поехали в аэропорт и купили билеты до Ленинграда. До отлёта было несколько часов, Георгий предложил пойти пообедать. Спросив, где здесь ближайшая столовая, мы поели и вернулись в аэропорт, решили посидеть в зале ожидания, так как на улице было жарко. Наконец дали разрешение на регистрацию, пройдя её, мы прошли в салон самолёта.
     Ленинград встретил нас хмурым небом, дождя не было, но разница в погоде с Ферганой, сразу чувствовалась.
     - Да, там было так жарко, здесь смотри, как прохладно, - сказал Георгий.
     Я лишь улыбнулась в ответ. Сама всё время думала, как же можно вернуться в Фергану одной и попробовать найти сокровища, чтобы построить мечеть и сделать мемориальный комплекс родителям.
     Дома было так пусто, сын ещё не приехал, ему год работать во Владивостоке, я очень по нему скучала, он иногда звонил, говорил, что у него всё хорошо и тоже скучает. По приезде в Ленинград, я стала оформлять пенсию, Георгий продолжал работать на заводе.
     Редкими днями приходили Элза и Мила, Света так и осталась служить в театре Иркутска. Она была счастлива и мы были за неё рады.
     Жизнь шла изо дня в день, проходили дни, недели, месяцы. Через год вернулся Бахтиёр, но он был не один, с ним приехала его девушка, с которой он познакомился там, во Владивостоке. Приятная, улыбчивая и вежливая, её звали Оля, сын объявил, что они хотят пожениться. Оля нам понравилась, светловолосая, с красивыми чертами лица, высокая и стройная и мы с Георгием не стали возражать. Раз наш сын выбрал эту девушку и полюбил, значит и мы должны её принять в свою семью.
     Начались хлопоты со свадьбой, Бахтиёр устроился работать в проектный институт, времени бегать и договариваться насчёт свадьбы, у него не было, они лишь с Олей подали заявление в ЗАГС, остальное я делала сама. Мы с Олей поехали в свадебный салон и подобрали ей платье, фату и купили туфли. Потом договорились с рестораном. В день свадьбы, приехала мама Оли, Наталья, миловидная молодая женщина. Папы у Оли не было, он ушёл из семьи, когда девочке было всего три года, причина банальная, встретил другую женщину. Мама Оли говорила это без горечи и спокойно, но было видно, она тяжело перенесла уход мужа из семьи и до сих пор любила его.
     - Он возвращался, просил прощения, хотел снова жить вместе, но я не смогла простить предательства, не смогла... - сказала Наталья.
     Что ей ответить, я не знала, только мне стало очень жаль её.
     - А может надо было простить, да и жили бы вместе, - лишь подумала я.
     Свадьба прошла и молодые остались жить с нами, Наталья погостила ещё пару дней и потом мы её проводили на самолёт. Только мысль вернуться в Фергану и попробовать найти сокровища отца, не давали мне покоя. И однажды я поделилась своими мыслями с Георгием.
     - Я хочу поехать в Фергану, дорогой, - сказала я ему.
     Он с удивлением поднял на меня глаза и странно посмотрел на меня.
     - Зачем это? Мы же там уже были год назад, мы же хотели поехать на мою Родину, забыла? Что это ты вдруг? Или не вдруг... может ты что-то задумала? - спросил он.
     - Да, задумала... я хочу найти сокровища отца и на вырученные за них деньги, построить мечеть при кладбище, где лежат мои родители. А ещё создать мемориальный комплекс, так сказать семейный, может и мне придётся там лечь, - ответила я.
     Георгий был поражён моими словами.
     - Но почему ты этого не сделала в прошлый раз, когда мы были там? - спросил он.
     - Я боялась, - коротко ответила я.
     Георгий стал заметно нервничать и раздражённо прохаживаться по комнате.
     - Чего? Чего ты боялась? Может быть меня? Я тебе что, враг? Почему ты мне не доверяешь? Я ведь твой муж и у меня кроме тебя и сына, никого нет на этом свете, - воскликнул он.
     Я виновато опустила голову.
     - Прости, дорогой, просто я была в растерянности, это ведь и опасно. Помнишь, что мы пережили с одной монетой? А там очень много золота и я не знаю, что и как со всем этим делать, - ответила я.
     Наступило долгое молчание.
     - Я ведь с тобой, родная, мы столько пережили вместе. Я никогда тебе не рассказывал, что мне пришлось пережить там, в лагере, только я и вспоминать об этом не хочу. Сколько унижений и побоев мне пришлось вынести, меня обливали ледяной водой, подвешивали за руки... - вдруг сказал Георгий.
     Хватит, прошу тебя, хватит! - попросила я его и нежно обняла.
     - Просто... сломался я тогда, озлобился на весь свет, хотел умереть, но мысль о тебе, меня удерживала, - ответил Георгий.      
     Потом мы решили, что через два месяца поедем в Фергану и начнём дело, о котором я мечтала уже целый год. Мы с Георгием обсуждали, как всё организуем.
     - Это ведь непростое дело, дорогая, здесь нужна максимальная осторожность, никого не посвящай в это дело. На месте осмотримся и решим, что и как делать, - сказал Георгий.
     Я успокоилась, потому что теперь я была не одна, надеялась, что всё пройдёт хорошо. Только когда до отъезда осталось две недели, Георгию стало плохо, сердце прихватило. Он вроде никогда не жаловался на сердце, а тут вдруг ему стало плохо. Я вызвала машину скорой помощи, это было ранним утром, его увезли с подозрением на инфаркт. Мы с Бахтиёром и Ольгой ждали врача, тяжёлое чувство не покидало меня.
     - Господи, не отнимай его у меня, - молилась я.
     Мы прождали больше часа, стоя перед отделением интенсивной терапии. Наконец вышел врач и подошёл к нам.      
     - Состояние Вашего мужа пока тяжёлое, но мы  постарались его стабилизировать. Сердце орган непредсказуемый, так что время покажет, - сказал он.
     - А можно его увидеть? - с надеждой спросила я.
     - Пока не стоит его беспокоить, сегодня, во всяком случае. Приходите завтра с утра, думаю, к тому времени ему станет лучше. Извините, меня ждут пациенты, до свидания, - сказал врач и ушёл.
     Мы с Бахтиёром переглянулись, не зная, что сказать друг другу, просто в глазах у нас стояла боль.
     - Не волнуйтесь, мамочка, наш папа сильный, он выздоровеет, - сказала Оля, обнимая меня за плечи.
     - Конечно выздоровеет, дорогая, как же иначе? - ответила я.
     Оставаться в больнице, смысла не было, поэтому, выйдя за ворота, мы дошли до дороги и сев в такси, поехали домой. Ночью я почти не спала, вспоминая всю нашу жизнь.
     - Гоподи, помоги, ведь он ещё так молод, - шептала плача я.
     Георгию было шестьдесят три года, для мужчины это не возраст, живут намного дольше. Но если учесть, сколько моему мужу пришлось пережить... война, плен, тюрьма... конечно, всё отразилось на здоровье.
     Утром, едва позавтракав, мы втроём опять поехали в больницу. Георгия рано утром перевели в палату и когда нам это сообщили, я наконец расслабилась и глубоко вздохнула.
     - Слава Богу... - прошептала я.
     Узнав, в какой палате лежит Георгий мы пошли туда, но нам троим входить не разрешили.
     - Мам, иди ты, мы с Олей здесь подождём, - сказал Бахтиер.
     Тихо постучав в дверь, я вошла, в палате лежали ещё трое мужчин.
     - Доброе утро, - поздоровавшись, я подошла к мужу.
     - Как ты, родной? - спросила я.
     Улыбнувшись, Георгий посмотрел на меня.
     - Со мной всё хорошо, дорогая, не волнуйся, видимо моё время ещё не пришло, - ответил он.
     - Не говори так, береги силы, у нас с тобой ещё есть дела и мы не можем уйти, не сделав их до конца, забыл? Мы ещё поедем к тебе в Грузию, - сказала я, гладя его руку.
     Георгий сам взял меня за руку и тихо, чтобы слышала только я, сказал:
     - Нодира, родная моя, я тебя очень люблю и всегда любил. Благодарю судьбу, которая послала мне тебя. Только пообещай мне, что мы будем лежать на одном кладбище.
     Мне стало не по себе.
     - О чём это ты? Какое кладбище, нам ещё так рано об этом думать, дорогой, - стараясь говорить спокойно, ответила я.
     - Конечно рано, родная, это я так, на всякий случай сказал. Ты просто пообещай мне и всё, я буду спокоен, - сказал Георгий.
     Я посмотрела вокруг, потом тихо, наклонившись к нему, прошептала:
     - И на этом свете, и на том, мы будем всегда вместе, обещаю. Ты только побереги себя, любимый.
     Тут вошёл врач и подошёл к нам.
     - Здравствуйте, ну как Вы? - спросил он Георгия.
     Я смотрела во все глаза то на мужа, то на врача, боясь упустить хоть одно слово.
     - Спасибо, доктор, мне гораздо лучше, - ответил Георгий.
     Врач прослушал его сердце, щупая и пульс, потом поднялся.
     - У Вас была ишемическая атака, видимо от перепада артериального давления. Вы уж последите, чтобы оно было стабильным, хотя бы сто тридцать на восемьдесят. Для Вашего возраста, это идеальное давление, но его надо стараться удерживать, - сказал врач.
     - Спасибо Вам, доктор, - сказала я.
     Через два дня Георгия отпустили домой и я настояла, чтобы он оставил работу.
     - Хватит, наработался... теперь только отдыхать, - сказала я ему.
     Он не возражал, ведь работал, будучи на пенсии. Ему выписали лекарства, которые он должен был регулярно принимать. Так же, раз в день Георгий прогуливался до поликлиники и делал уколы и капельницу. Я конечно ходила с ним, через месяц Георгий был здоров, если можно было так сказать.
     Прошёл ещё один год, у Бахтиёра и Оли родились двойняшки, радости нашей не было предела. Приехала Наталья, с кучей подарков для малышей. Надо было брать метрики в ЗАГСе, стали думать, как назвать малышей. Предлагали разные имена, я слушала и молчала, потом попросила выслушать меня, все молча повернулись ко мне.
     - На моей Родине, близнецы рождаются с готовыми именами. Только в благословенной семье рождаются близнецы и Бог дал нам это счастье. Когда рождаются две девочки, их называют Фатима и Зухра, мальчиков Хасан и Хусан. У нас родились мальчик и девочка, значит по старшинству, их имена должны быть Хасан и Зухра. Все молчали и слушали меня.
     - А что? Мне очень даже нравится такой обычай, я не возражаю и имена необыкновенные, ну... для России, во всяком случае, давайте так и назовём, - сказал Бахтиёр.    
     Наталье тоже понравились редкие имена, о которых она даже не слышала, а Георгий, кивнув головой, лишь улыбнулся. Бахтиёр поехал в родильный дом, чтобы проведать жену и узнать и её мнение об именах для детей. Вернулся он через пару часов, с готовыми метриками на руках.
     - Оле очень понравились имена Хасан и Зухра, - объявил он.
     Через неделю, с цветами и шампанским, мы забрали Олю и малышей из родильного дома, приехали Элза и Мила и их мужья. Мы быстро накрыли на стол, чтобы отметить это радостное событие. Разошлись поздно вечером.
     Как здорово, когда в доме слышен плач новорождённого ребёнка, а когда их двое, это огромное счастье.