Нодира. 18 глава

     Слова Мурад акя заставили меня призадуматься. Как же было тяжело реализовать задуманное. Я поделилась своими мыслями с Георгием.
     - Знаешь, дорогой, я хотела здесь, в кишлаке, построить небольшую больницу. Но Мурад акя говорит, что это будет сложно сделать. Там, в горисполкоме, интересуются, на какие средства мы строим мечеть. Хорошо, друг Мурад акя работает там и ему удалось убедить тех, кто интересуется, что строительство идёт  на наши с тобой накопления. Ума не приложу, что делать... я вот тут подумала, может отобрать бОльшую часть сокровищ и зарыть их на кладбище, возле могилы моего отца, а потом сделать вид, что нашли их и сдать государству? На причитающиеся нам двадцать пять процентов, можно построить больницу, этих денег должно хватить. Что скажешь? Тогда и расспросы закончатся, - сказала я мужу.
     Он долго думал над моими словами, кажется взвешивая, правильно ли то, что я сказала.
     - Знаешь, это может быть и выход из положения, только мы с тобой повидали застенки НКВД и КГБ. Повидали и лагеря, и побои, так что тебе решать. Если в горисполкоме есть такие разговоры, они возобновятся, поверь. Я даже не знаю, что лучше, но можно попробовать закопать драгоценности и сделать вид, что мы их нашли. Только успокоятся ли там, наверху? Лишь бы это не затронуло наших детей, за себя я не волнуюсь, - наконец сказал Георгий.
     Я призадумалась, одна голова хорошо, а две лучше и я решила утром поговорить с Саидой. После завтрака, когда мы остались одни с Георгием и с ней, я усадила её на топчан.
     - Послушай меня, Саида, Мурад акя сказал, что в горисполкоме идут расспросы, там интересуются, на какие средства идёт строительство мечети, а я ещё больницу задумала строить... Нет, чтобы радоваться, что кто-то выполняет за них работу, так нет, им надо обязательно копать и выяснять! - раздражённо воскликнула я, хотя и понимала, что это серьёзный вопрос.
     Георгий тронул мою руку и тихо сказал:
     - Успокойся, дорогая, надо трезво оценивать ситуацию, иначе наделаем ошибок.
     - Ты прав, я должна спокойно решить, что делать дальше, - ответила я мужу и обратилась к Саиде.
     - Я тут подумала... может мы закопаем часть сокровищ на кладбище и потом сделаем вид, что случайно их нашли? - спросила я её.
     - Как это? Зачем? - по простоте душевной не поняла Саида.
     - Чтобы показать им, ну, чтобы оправдать наши расходы по строительству. Иначе, нас с Георгием могут посадить в тюрьму, - ответила я.
     У Саиды округлились глаза от ужаса.
     - Не пугайте меня, Нодира опа! За что Вас в тюрьму? Да на Вас молиться надо! Вы такое дело делаете! - в сердцах воскликнула Саида.
     - Да, дорогая Саида... из тебя советчик никакой, - тяжело вздохнув, сказала я.
     Потом я попросила её, чтобы она открыла сундук, просто другого выхода я не находила. Мы втроём вошли  в комнату Саиды и сняли одеяла и курпачи с сундука. Затем Саида вытащила со дна мешочек и подала мне, горшочек она просто убрала, чтобы место не занимал. Развязав мешочек, я долго отбирала более старинные вещи из золотых изделий, манисты, браслеты и почти все золотые монеты, остались лишь женские украшения и около десятка монет. Я убрала их в отдельный пакет и передала Саиде, чтобы она опять положила их на дно сундука. Потом попросила её подать горшок, который женщина спрятала за сундук. Я протянула мешочек с драгоценностями мужу и попросила Георгия крепко завязать его замысловатым узлом, примерно так, как был завязан тогда, когда мы его нашли.
     На следующий день, я попросила Мурад акя отвезти нас с мужем на кладбище, сказав ему, что хочу начать копать под фундамент семейного мемориала. Саиду я брать с собой не стала, боясь, что она себя выдаст, настолько эмоциональная и искренняя она была. Горшок с драгоценностями я спрятала под полу широкого узбекского платья и привязала к животу, так что со стороны было незаметно.
     Когда мы доехали до места, Мурад акя остался с рабочими, которые заканчивали внутреннюю отделку мечети, на стены которой наносили красочный ганч - это цветные рисунки в национальном стиле, мелкой росписью наносимые масляными красками. В Фергане такое искусство в те годы было очень распространено. Ну а мы с Георгием, незаметно взяв лопату, пошли к могиле отца. Там мы вдвоём кое-как вырыли глубокую яму у изголовья могилы, где непременно должны были рыть для будущего фундамента и положили горшочек туда. Потом покопали рядом, сделав глубокую траншею. Откуда у меня взялись силы, не знаю, только я Георгию почти не давала работать, опасаясь за его сердце. Потом, когда мы закончили копать, я во всё горло закричала:
     - Мурад акя! Сюда! Скорей сюда!
     Мой крик наверное был услышан, только через пять минут прибежал не только Мурад акя, но и дюжина рабочих. Я взволнованно указала пальцем на горшочек и сказала, что нашла клад. У всех присутствующих округлились глаза.
     - Ну ты и актриса, Ермолова отдыхает... - шепнул мне Георгий.
     Я хотела улыбнуться его словам, но ситуация была слишком серьёзной. Минут пять все стояли в оцепенении, первым заговорил Мурад акя.
     - Надо вызвать милицию из центра, - только и смог сказать он.      
     Нам поверили и это было главное. Милиция приехала лишь через полтора часа. Из УАЗика вышел немолодой, лет пятидесяти мужчина, в погонах капитана и подошёл к нам.
     - Так... что тут произошло? - спросил он.
     Показывая рукой на яму, Мурад акя растерянно посмотрел на капитана.
     - Нодира опа клад нашла... - пробормотал он.
     Капитан, дотошно всех оглядел суровым взглядом и повернулся ко мне.
     - Нодира опа, это Вы? - спросил он, хотя кроме меня женщин не было.
     - Да, я, - ответила я.
     Он открыл свой портфель и вытащил из него лист бумаги и ручку. Долго что-то писал и опять внимательно посмотрел на меня.
     - Рассказывайте, как и при каких обстоятельствах Вы обнаружили эти ценности, - сказал капитан.
     Пока я, стараясь быть убедительной, объясняла ему, что пришла сюда с намерением построить семейный мемориал, капитан заставил своего помощника вытащить из ямы горшочек с драгоценностями, что тот незамедлительно и сделал.
     - Развяжи! - приказал капитан, когда помощник вытащил мешочек из горшка.
     Тот стал развязывать крепко завязанный Георгием узел, наконец узел поддался и на всеобщее обозрение, капитан высыпал содержимое мешочка на землю, предварительно постелив бумагу.
     - Что ж, положи всё обратно, надо везти в управление и сделать опись. Вы, Нодира опа и два свидетеля поедут тоже, - сказал капитан.
     Мурад акя вызвался ехать и с ним бригадир стройки. Мы поехали следом за милицейским УАЗиком на машине Мурад акя. Ехали довольно долго, потому что сразу поехали в Фергану, так как главное управление, которому подчинялись в центре, находилось именно там.
     Двухэтажное здание старой постройки стояло почти в центре города, мы все вместе поднялись на второй этаж и капитан постучался в кабинет начальника. Горшочек капитан оставил у ямы на кладбище, а мешочек он крепко держал в руках, никому его не доверяя. За столом сидел немолодой, с залысинами на голове, но с красивыми чертами лица мужчина, в звании майора. У стены стояли стулья и он любезно разрешил нам сесть, что мы и сделали. Капитан по форме доложил о причине нашего визита и майор, посмотрев на мешочек, с удивлением посмотрел на меня.
     - Давно не было такого случая. Значит это Вы нашли клад и решили сдать государству? - спросил он меня, пристально глядя мне прямо в глаза.
     Майор был моложе меня и я, не смущаясь, соврала.
     - Это мой долг, как гражданина Советского союза, я не могла поступить иначе, - ответила я.
     - Что ж, похвально, ну что ж... Вам причитается двадцать пять процентов от общей стоимости этого клада, наверное Вы знаете об этом? - смягчая тон, довольный моим ответом, спросил майор.
     - Да, конечно знаю и не откажусь от них, если государство сочтёт нужным дать мне их, - ответила я.
     Затем майор долго, что-то записывал, задавая мне и моим свидетелям вопросы. Те подтвердили, что прибежали на мой крик и увидели на дне ямы горшочек, а в нём мешочек.
     - А зачем Вам понадобилось копать на кладбище яму, да ещё в таком преклонном возрасте? - вдруг спросил майор.
     - На месте, где я нашла клад, покоится мой отец, я давно задумала построить возле его могилы семейный склеп, каких множество на том кладбище. Я в преклонном возрасте, как Вы точно сказали, но придёт время и мне придётся лечь в могилу, поэтому я и хотела потихоньку начать рыть траншею, мой муж мне в этом помогал. Тут я и обнаружила эти сокровища, видимо закопанные ещё до революции, ведь многие тогда в спешке убегали и оставляли свои богатства, в надежде вернуться и раскопать их. Увидев горшок, в нём этот мешочек, я позвала людей, они подтвердят мои слова, - не задумываясь, ответила я.
     Мурад акя и бригадир закивали головами.
     - Да, мы подтверждаем, Нодира опа крикнула и мы сразу прибежали на её крик. А потом она показала нам на яму, где мы и увидели клад, - сказал Мурад акя.
     Майор всё тщательно записывал с наших слов, фиксируя каждое сказанное нами слово,  затем попросил двух свидетелей расписаться под его протоколом.
     - Ну я всё с Ваших слов записал, мы отправим драгоценности и прилагающиеся к ним документы в Ташкент, а сейчас при свидетелях произведём опись каждого изделия, - сказал майор.
     На это ушло час времени, потом нас отпустили и сказали, чтобы мы ждали ответ, а он придёт недели через две. Мы с Гергием уехали на машине Мурад акя,  я видела, как он устал. Мурад акя довёз нас до дома Саиды, которая с нетерпением нас ждала.
     - Вроде всё прошло нормально, будем ждать ответ из Ташкента, - сказала я ей.
     Мечеть к празднику Навруз была готова. Параллельно с этим, началось строительство семейного склепа и моего дома, которое продолжалось до самой осени. Дом построили прямо за домом Саиды, оформили на моё имя куплю земли, оставалось только закончить внутреннюю отделку дома.
     Открытие мечети торжественно провёл приглашённый из Ферганы муфтий, в сопровождении муллы. Кладбище, вместе с мечетью, оградили невысокой кованой оградой, на фасаде мечети арабскими буквами вывели надпись: " Бисмилляху Рахмонир Рахим", " С именем Аллаха, милостивого и милосердного", мечеть стала действовать, туда назначили главного муллу из Ферганы.
     Я радовалась, как ребёнок, всё задуманное мною, исполнилось. Семейный склеп  тоже был закончен, я установила ещё две чёрные мраморные плиты, но без надписей, для себя и Георгия, как он того хотел. Оставалось только построить больницу, но средства на них я ждала из Ташкента, куда меня и вызвали через три недели после  сдачи драгоценностей. Мы с Георгий поехали в Ташкент, там в ГУВД, куда меня вызвали, мне торжественно вручили двадцать пять процентов от стоимости драгоценностей, в денежном эквиваленте.
     - Этих денег вполне хватит на строительство больницы и пристройки к школе и её ремонта, - сказала я Мурад акя.
     Летом это сделать не удалось, поэтому работы начались в середине осени. Школа тоже на глазах преображалась, радуя местных жителей и детишек. Получив деньги, я передала их Мурад акя.
     - Эти деньги, уважаемый Мурад акя, на строительство больницы. Вы очень помогли со строительством мечети, надеюсь и строительство больницы Вы тоже сами будете контролировать, - сказала я ему.
     Мурад акя пообещал мне, что всё возьмёт в свои руки и начнёт строительство сразу же, как получит на это разрешение с горисполкома.
     Необходимую мебель для своего дома, мы с Георгием привезли из Ферганы. Спальный гарнитур, который стоил сто шестьдесят рублей, диван и кресла за двести двадцать и стол со стульями. Так же взяли палас и ковёр. Зимой я не думала оставаться здесь, но на всякий случай построила печку, цилиндрической формы, контрамарку, которая могла греть две комнаты, такая же была и в доме Саиды. За сундуком ещё оставалось немного денег, которые мы выручили от продажи драгоценностей. В них надобности пока не было, поэтому я их не трогала, да оставшиеся драгоценности лежали на дне сундука, в комнате Саиды.
     Мы с Георгием очень скучали по детям и решили поехать в Ленинград. Из сундука Саиды, я взяла ещё несколько изделий, которые намеревалась продать, вдруг понадобиться больше денег, но драгоценностей было немного меньше, чем в прошлый раз. Дав указания насчёт строительства больницы, я попросила Мурад акя отвезти нас в центр, где мы пересели в такси, чтобы доехать до Ферганы. Мурад акя только спросил, когда мы вернёмся, на что я ответила:
     - Точно сказать не могу, но до весны мы приехать не сможем.
     В Ташкент мы прибыли рано утром и тут же взяли билеты на поезд до Ленинграда, который отходил аж через пять часов.
     - Ну что будем делать, дорогая? У нас столько времени в запасе... - сказал Георгий.
     - Может в кино сходим? Люблю комедии Гайдая, - ответила я.
     Так и сделали, взяв такси, мы доехали до кинотеатра " 30 лет Комсомола", взяли билеты по двадцать пять копеек. Посмотрев комедию "Кавказская пленница", выйдя из кинотеатра, мы пешком отправились обедать в кафе " Лаззат". Кухня там была очень вкусная и недорогая. Борщ красного цвета и биточки с гарниром, компот и кефир составили наш обед.
     Несмотря на осенний день, было тепло, мы долго гуляли по городу. К поезду мы подошли за час до отправки, в купе мы заняли нижние полки и уставшие, легли отдохнуть. Вещей было немного, Саида как всегда положила сумку с гостиницами, напекла в тандыре лепёшки и наши с Георгием вещи, вот и вся поклажа. В купе зашла молодая пара, оказалось, что муж был из Ленинграда, а жена была из Ташкента и они в год два раза приезжали в Ташкент, навещать родителей и близких родственников жены.
     В Ленинград мы приехали ранним утром и взяв такси, благополучно доехали до дома. Дверь открыла Ольга, дети с радостными криками бросились нас обнимать, как хорошо, когда тебя ждут и рады тебе. Гостинцы, что положила нам в дорогу Саида, мы передали Оле, она занесла их на кухню и стала собирать на стол завтрак, Бахтиёр был ещё дома и принимал душ. Позавтракав с нами, он ушёл на работу. Мы с Георгием решили на следующий день сходить к ростовщику и реализовать привезённые драгоценности, их было не так много, но и держать ценности дома, мы не хотели. Сын очень хотел купить машину, самому собрать нужную сумму, никак не удавалось, хотя он давно стоял на очереди за Жигулями, вот мы и хотели ему в этом помочь. День мы провели с внуками, заметив, как они выросли и поправились. Оля сказала нам, что хочет отдать детей в садик и сама выйти на работу, она уже собрала нужные справки и договорилась с заведующей садиком, который находился недалеко от нашего дома.
     - Что ж, если Вы с Бахтиёром так решили, наверное так лучше, - ответила я.
     Утром мы с Георгием пошли к нашему знакомому ростовщику, Давиду Абрамовичу. Войдя в подъезд дома и поднявшись на лифте, мы позвонили в дверь. Как и в прошлый раз, дверь очень долго не открывали.
     - Может быть на этот раз никого нет? - спросила я Георгия.
     Но он не успел дать мне ответ, как за дверью послышался кашель мужчины и знакомый голос Лёвы.
     - Кто там? - спросил он.
     -  Это Георгий, помните, мы с женой приходили к Вашему отцу и кое-что приносили? - сказал в ответ Георгий.
     Ключ два раза повернулся в замке и скрипя, дверь открылась. Из тёмного коридора, на нас смотрел Лёва и прищуриваясь, точно так же, как его отец, сказал:
     - Папы нет, папа умер два месяца назад.
     Наступило молчание, потом, опомнившись, Георгий сказал:
     - Примите наши соболезнования, земля ему пухом. У нас к Вам дело, ну... как в прошлый раз, помните? - осторожно спросил Георгий.
     Я всё время молчала, боясь сказать что-нибудь не к месту. Немного подумав, Лёва всё же решил впустить нас в квартиру и посторонился, чтобы мы могли пройти. Ничего не изменилось, даже специфический, затхлый запах старых вещей стоял тот же. От него подташнивало, но стараясь не дышать, мы прошли на кухню. Георгий сразу перешёл к делу, он попросил меня достать из сумки драгоценности, что я и сделала. Вынув из сумки завёрнутые в пакет драгоценности, я высыпала их на стол. Лёва вытащил из кармана лупу и сев на стул, стал усердно разглядывать каждое изделие по отдельности. Мы молча сидели и смотрели, как он подносил близко к глазам тот или иной предмет, прощупывал, просматривал и взвешивал его на ладони. Потом Лёва ушёл и мы опять молча ждали его. Наконец он появился в проёме двери кухни и протянул нам деньги.
     - Здесь пятнадцать тысяч рублей, всё по совести, как и в прошлый раз, - сказал он.
     Я сопоставила, в прошлый раз драгоценностей было немного больше, но я не совсем понимала и не разбиралась в их значимости и качестве. Только и спорить мы не стали, взяли из его рук деньги и ушли.
     Придя домой, я спрятала деньги под матрас в нашей с Георгием спальне. К вечеру с работы пришёл Бахриёр и после ужина, я решила поговорить с ним, Оля увела малышей спать, она вообще никогда не оставалась, когда я или Георгий разговаривали с сыном.
     - Сынок, мне надо тебе кое-что сказать, - сказала я, когда мы остались в зале одни.
     - Да, мамочка, что-то случилось? - спросил он.
     - Да нет... слава Богу, что может случиться? Просто я хотела тебя спросить, твоя очередь на Жигули уже подошла? - спросила я.
     Бахтиёр с удивлением посмотрел на меня, не совсем понимая, зачем мне это надо знать.
     - Да очередь давно подошла и прошла, денег-то нет, - ответил он.
     - А сколько стоит машина? - спросила я.
     - Ну... Жигули собирают итальянцы, сейчас вышла первая модель, Жигули-один, так эта машина стоит четыре тысячи двести рублей, а что? Только не говори, что ты дашь мне денег на машину, - засмеялся Бахтиёр.
     Его смех я не поддержала и он как-то серьёзно на меня посмотрев, осторожно спросил:
     - Или дашь?
     - Да, дам, сынок, ведь твой дед, Нурали ота... как бы тебе это сказать... в общем, ты знаешь, я говорила тебе, он оставил мне наследство и я привезла его из Ферганы, - ответила я.
     Потом прошла к себе в спальню, вынесла пять тысяч рублей и передала сыну. Он посмотрел сначала на меня, потом на деньги, не веря своим глазам, не смея взять деньги.
     - Мамочка, но это твоё наследство! Я не могу принять такие большие деньги, - сказал сын.
     - Но ведь ты внук моего отца, поэтому имеешь такое же право на наследство, как и я. А мне много надо? Главное, чтобы ты был счастлив со своей женой и детьми, это и есть моё счастье, родной, - сказала я, обнимая сына и целуя в обе щеки.
     - Но здесь же больше, мамочка! - деловито и сосредоточенно пересчитав деньги, воскликнул Бахтиёр.
     - Остальные Вам на житьё-бытьё, - улыбаясь ответила я.
     - Спасибо большое, мамочка! Ты у меня самая лучшая! - обнимая меня, воскликнул сын.