Солдатская баллада

         После окончания Ростовского на Дону политехникума связи, с дипломом в кармане и направлением на радиоузел в город Чимкент, Казахская ССР,еду в родной Сухуми. Пару дней отдыха и иду на городской радиоузел, где еще в 55 в году проходил практику в течение 2-х месяцев.  Директор, пожилой уже человек - Бидзина Гогебашвили, обнял меня и говорит – выручай, дорогой, выходи завтра же на работу дежурным техником, так как дело ты знаешь, а сейчас дежурю я. В чем дело, спрашиваю? И он рассказал:

         В студии радиоузла, обычно, работают два приемника ТПС-54, принимающие сигнал от антенн на крыше здания узла и настроенные на Тбилисскую волну. С приемников сигнал поступает на мощные усилители ТУ-5 (5 квт каждый) и он них идет трансляция на город с помощью проводной связи через фидера 240 вольт и распределители в каждом здании 30 вольт.

        Обычно оба приемника настроены на одну волну.  В случае какого-либо сбоя или помехи, дежурный техник перебросом тумблера должен включить 2й приемник. Так вот дежурный техник- молодой парень, лет 22 х, решил послушать зарубежную станцию на запасном приемнике, нашел волну радио Свобода, вещающую из Мюнхена и сидел, слушал через наушники.  В это время был переброс энергии и в сеть пошли помехи. Не долго думая, он переключил тумблер, и на город, в течение 15 минут шла трансляция «Свободы».
 
        Когда в студию вошли два гэбешника, наш герой даже не слышал контрольный динамик, он настраивал первый приемник в наушниках. Конечно, его забрали и больше о нем никто ничего не слышал. Директор жил в том же доме, что и радиоузел и ему пришлось самому дежурить какое-то время. Я рассказал, что закончил техникум и получил назначение на работу в Чимкент.  Не беспокойся, мы все уладим, и до призыва в Армию   мы найдем кого - нибудь на твое место. Так я стал работать дежурным техником сухумского городского радиоузла. В мои обязанности входило наблюдать за работой мощных усилителей, приемников, вовремя включать и выключать оборудование, соблюдать чистоту.

        Однажды, выключив усилители в 12 часов ночи, когда заканчивалась трансляция, я забыл снять высокое напряжение на изоляторах и поднялся по лесенке на усилитель, протереть сырой тряпкой. Остаточное   напряжение   около 5 киловольт (5000 вольт), называемое статическим, снимается специальным щупом с 2 шарами на эбонитовой ручке. Ток был слабым но меня так долбануло, что я ударился головой о стенку, сполз на пол и на какое-то время потерял сознание. Очнулся, стал соображать, что сделал. Дошло. Оказывается забыл пробником – гасителем снять высокое напряжение. Сгоревшая тряпка валялась рядом. Больше это не повторялось.
 
       В декабре, проработав 4 месяца, получил повестку в Армию. Недолгие проводы дома и вот я в вагоне поезда Сухуми-Тбилиси. Там сборный пункт и оттуда распределение по округам и войскам. Усаживаюсь на место сбоку, у окна.  Слева сидят ребята, человек 5. На столике бутылка Саперави. От других отделяется высокий худой паренек, подходит… Ты альпинист? У меня на груди значок Альп-2, инструктора альпинизма.  Да, говорю. А я туризмом занимался, Познакомились-Иосиф Гигаури- коренной сухумчанин.

       Так и дружим с тех пор, вот уже 60 лет. Часто общаемся по СКАЙПу, вспоминаем чудесные годы армейской жизни в Ленинграде.  В Тбилиси нас посадили в товарные вагоны- теплушки. В каждом вагоне 30- 40 человек. Полати-деревянные настилы с сеном для спанья, посреди вагона печь –буржуйка и горка угля. Нас повезли через Баку, затем на Дербент, Махачкалу.

        Сопровождал нас молодой лейтенант. Он ехал с нами в вагоне и в день отъезда из Тбилиси сказал, что мы едем на Дальний Восток. Конечно, это известие нас не обрадовало. Одно дело служить в центре Советского Союза и совсем другое- на Дальнем. Подспудно, мы наблюдали за дорогой и когда, после Махачкалы, поезд пошел по Северокавказской ж.-д. мы бросились к нашему лейтенанту, ну скажите, куда нас везут? Он так и не сказал, зато, когда он на очередной остановке вышел из вагона, кто то из ребят достал из его гимнастерки удостоверение и подал мне.

        Я развернул его, там было написано    Ленинград, Лахта. Войсковая часть 2116. И, я закричал, ребята, мы едем в Питер. Удостоверение вернули на место и когда лейтенант появился в вагоне, мы бросились качать его на руках, Он недоумевал, но потом признался, да, мы едем в Ленинград.
 
        Четверо суток вез нас товарняк, и, наконец, станция Ленинград- товарная.  Вываливаемся из вагонов. Картина изумительная. Все чумазые, в угольной пыли, кто то с повязкой на лице – ну, истинные партизаны. Командиры стали рассаживать призывников по машинам, присланным из частей. Для нас - 30 человек - машин не было и тогда кто то предложил, берем такси и едем в часть. Благо на площади у вокзала было много машин такси «Победа «. Рассаживаемся по машинам и кавалькада из 7 такси едет в Лисий Нос. У ворот высаживаемся, вылетает дежурный, с недоумением, мол, что за десант.  Наш лейтенант предъявляет дежурному офицеру документы и тот убегает. Мы строимся в 2 ряда полукругом.
 
        Выходит командир части - капитан 3 ранга (майор) в морской форме, приветствует нас и поздравляет с прибытием в часть. Затем нас всех направляют в баню при части. Отмыв дорожную пыль и грязь, выходим в предбанник, где мичман (старшина) раздает нам военную форму - белье, робу (матросскую рабочую одежду), сапоги, шапку и черную шинель. Одеваемся, я натягиваю шинель и она трещит по швам на спине. Мала. Мичман бросает другую. Одеваю - огромная до пят, рукава вроде впору. Вечером, в казарме, приводим форму в порядок, обрезаем, нашиваем знаки различия - погоны, петлицы и т.д.

        Десять дней длился курс молодого бойца. Мы учились строевой подготовке, шагистике, как мы ее называли, отдаче чести (приветствие) старшим по званию и другим премудростям армейской жизни. Шел конец декабря 1957 года, когда в часть приехали офицеры   отбирать для себя молодых солдат. Моих новых друзей, Иосифа   Гигаури, Виталия Мкртчяна (он из Гагры) и Володю Авакова (из Тбилиси) офицер во флотской форме увез на Газ-69 в Янино, где была школа младших специалистов армии ПВО Ленинградского Военного Округа. Других ребят забрали в другие части другие офицеры. Меня же командир решил оставить в роте связи.  Я целый день ходил из угла в угол, не зная, что делать, что предпринять, как вдруг, уже вечером, подъехал газик и из него вышел тот же майор, который увез моих друзей.
 
         Я кинулся к нему. Товарищ майор, умоляю, заберите меня в Янино. Рассказал ему об окончании техникума, о спорте, о горах, об академической гребле, о мореходном училище, о мечте стать моряком – штурманом дальнего плавания. Думаю, что последний аргумент тронул сердце моряка и он сказал- жди моряк, иди к машине и жди меня. Попробую уговорить командира.

        Наконец, спустя минут 20, майор   вышел из проходной с папочкой в руках. По машинам, скомандовал он, садясь рядом с водителем. Я кубарем влетел на заднее сидение и машина понеслась в Ленинград. По дороге майор рассказывал про город, его жителей, про блокаду. Он сам был участником боев, служил на кораблях. Через час мы были в Янино.

        На КП (контрольно - пропускной пункт) майор передал дежурному мою папку и распрощался, пожелав мне хорошей службы. Больше   этого чудного, доброго человека я не встречал. Зато, когда дежурный- старший лейтенант  проводил меня на  2-й этаж большого здания казармы, где располагалась 2-я батарея и где были все мои друзья. Радости встречи не было предела.

        Кстати, ст. лейтенант  Игорь Жовнер потом оказался командиром нашего взвода.  Нам выдали новую солдатскую форму и весь вечер 28 декабря 1957 года мы пришивали погоны, петлицы, подворотнички и пр. и тихонько напевали наши любимые песенки про родной город Сухуми, про Гагру, Черное море, и что то солдатское, слышанное или спетое раньше.
 
        Вдруг в дверях казармы замечаем высокого стройного подполковника. Мы встали. Он, подходит прямо к нам, садится на табуретку рядом и, внимательно взглянув на нас, сказал: "Почему замолчали, пойте". Это был зам командира школы подполковник Королев. Оказывается, пока мы пели, он стоял в дверях казармы и был невольным слушателем. Пройдемте ко мне в кабинет, сказал он и мы втроем - Иосиф, Виталий и я прошли в кабинет на том же этаже.
 
        Там подполковник взял в руки красивый аккордеон и попросив еще раз спеть песню о Сухуми, стал тихонько нам аккомпанировать. Мы спели все наши песни и он легко подобрал к ним мелодии. Потом он сказал- сегодня 28 декабря. А 31 го - мы даем в клубе новогодний   концерт.  Говорите, что будете петь. Нужны 3 песни. Первой мы выбрали песню строевую солдатскую» Шла с ученья 3-я рота».2й была песня- У нас в подразделении хороший есть солдат… и 3-й песней - песня о Сухуми, где был припев- Реро, приезжайте к нам в Сухуми, Реро… В этот вечер и 2 раза   на другой день мы репетировали в кабинете командира, а 30 декабря- на сцене солдатского клуба.

         И, вот, вечер 31 декабря. Новогодний концерт. В клубе нет свободных мест. Солдаты, офицеры, их семьи- человек 600. И хотя я уже выступал на сценах в техникуме и клубе связи в Сухуми, здесь было очень волнительно. Вечер начался с приветственного слова замполита, подполковника Пашенко, поздравившего всех с Новым годом.  Затем выступил солдатский хор под руководством Софы Вынар –жены командира автороты. Они готовились давно и спели 2 песни, О Родине и строевую Дальневосточную… Потом были еще разные номера.
 
         Мы выступали почти последними, зато как! Трижды нас вызывали на бис с песней о Сухуми.  С тех пор нас называли не иначе как «ансамбль Реро». Фактически, так началась наша служба в рядах Советской Армии – Армии ПВО, Ленинградского военного округа.

        Весь 1958 год мы учились в военной школе младших специалистов (ШМС), изучали вооружение, технику, приборы, их ремонт и наладку.  Кроме этого мы изучали   устройство и работу радиолокационных станций (РЛС). Подолгу просиживали в кабинах действующих станций СОН -4 (станция орудийной наводки), а затем и СОН-9. Сначала это были станции, спаренные с зенитными орудиями 100 и 130 мм калибра.
               
        А затем пошли ракетные системы. Такая система позволила сбить самолет- разведчик американца Пауэрса в 1960 году. Было интересно изучать эту технику, работать на ней. Однажды, дело было летом, в воскресенье я дежурил в станции СОН-9. Включив локатор на обзор Ленинградского неба, я вдруг заметил на экране яркую точку, перемещающуюся по экрану. Измерения  на планшете показали, что цель движется из Норвегии к Ленинграду. Снял трубку связи с КПП и позвонив дежурному по штабу, сообщил что наблюдаю в таком-то квадрате цель, движущуюся в сторону Питера.  Дежурный сказал спасибо, передаю данные в штаб ПВО.
 
        Как потом оказалось, американский самолет - разведчик   приблизился к границе, но развернулся, как только показались советские самолеты - перехватчики. За это наблюдение командование дало мне отпуск на родину на 10 суток, чем я воспользовался на следующий год.

        Служба в армии не была для нас легкой. Были разные моменты, когда необходимо было постоять и за себя и за друзей. Однажды, в холодный дождливый осенний ленинградский день, меня вызывает в казарму из учебного корпуса (это метров 300) наш помкомвзвода сержант Кувычка (Приставала), как мы его называли, и говорит: рядовой Левинтас, вы плохо заправили свою койку. Подхожу к кровати, вижу слегка задранный край одеяла, заправляю и докладываю: товарищ сержант, ваше приказание выполнено.

         Он ехидно улыбается, а меня охватило бешенство. Схватил его за грудки и спрашиваю, долго ты, мразь, будешь издеваться над ребятами, то Гигаури дергаешь, то Мкртчяна, теперь меня. Ведь кровать была заправлена по веревочке без изъянов. Он изловчился и ударил меня в ухо, я тут же ответил ему апперкотом снизу в челюсть, вспомнив уроки бокса в техникуме, но не сильно. Тем не менее он улетел с лестницы на площадку между этажами казармы. Прыгнув за ним (на виду у изумленного дневального), я прижал его к полу и сказал: или ты меняешься или я тебя убью. Знай наш кавказский народ. Мы долго терпим…  И, ушел в класс.

         Вечером того же дня меня вызывают в Ленкомнату (красный уголок), где уже собрались все сержанты обеих батарей, человек 15. Стою перед ними около телевизора в стеклянном шкафчике, слушаю нравоучения. Как это рядовой посмел поднять руку на командира?  И забылся и даже улыбнулся чему то своему.  Интуитивно почувствовал, что в меня летит армейская табуретка. Отклонил в сторону голову, а табуретка разнесла весь стеклянный шкаф под телевизор.

        Услышав грохот, в ленкомнату влетели мои друзья Иосиф, Вова Аваков, Виталик Мкртчян и другие ребята и началась потасовка. «Ледовое побоище» длилось недолго, вбежал дежурный по части лейтенант, вызванный дневальным и выстрелив в потолок из пистолета, скомандовал - разойдись. 

        Наутро была картина – никто из рядовых не пострадал, зато сержанты…      
У двоих были бланчики (синяки) под глазами, один повредил руку и держал ее на перевязи. Зато наш Кувычка стал «золотым». Командование провело расследование и решило рядовых не наказывать, а сержантов… уже наказали рядовые…
 
         За эти годы мы посетили множество спектаклей ленинградских театров, включая Мариинский, Пушкинский (ныне Александринский), Михайловский, БДТ и другие. Супруга нашего комвзвода, старшего лейтенанта Жовнера работала балериной в Мариинском и он часто приносил нам контрамарки на бесплатное посещение спектаклей. Желающих, кроме Иосифа и меня, бывало мало. Но мы обязательно ходили на них. Нам доставались билеты и из дома офицеров на различные спектакли и концерты приезжавших в Питер московских театров и артистов.

        Осенью 1958 года меня перевели во вновь организованный, макетный взвод с задачей изготовления действующих макетов по изучению техники. Для ознакомления с методикой изготовления макетов, вместе с одним из офицеров части, мне довелось побывать в нескольких НИИ Питера и войсковых частях, где уже работали такие макеты. Я предложил вместо рисунка сделать большой фотоснимок. На одной из позиций сфотографировал пусковую установку с ракетой. Но, что бы сделать снимок 2х3 метра, пришлось заказать на базе снабжения ленинградского военного округа большой фотоувеличитель «Беларусь 2», химикаты, рулонную фотобумагу и многое другое.
               
        Я предложил вместо рисунка сделать большой фотоснимок. На одной из позиций сфотографировал пусковую установку с ракетой. Но, что бы сделать снимок 2х3 метра, пришлось заказать на базе снабжения ленинградского военного округа большой фотоувеличитель «Беларусь 2», химикаты, рулонную фотобумагу и многое другое.
 
        Для проявления, в механическом цеху сделали большие короба из нержавейки, заказали щит из толстой фанеры. Командование выделило 10 солдат на помощь. Работали в клубе. Вечером, после кино- включили красные фонари, также изготовленные в механическом цеху, к стене прикрепили щит и к нему белый ватман.  Фотоувеличитель пришлось оттащить на 5 метров от экрана. Чтобы рулонную фотобумагу, в диаметре 25 см рулон- 100 м, ширина 1м было легче разматывать, сделали короб из фанеры, в торцах коловоротом просверлили дырки под трубу 50 мм а трубу вставили во внутрь рулона. Получилась удобная для работы система, предохраняющая фотобумагу от засветки.

         Когда почти все было готово для работы, из буфета столовой пришла наша добрая фея Надежда Павловна Соболева, принесла нам булочки и кефир. О, как это было вовремя и вкусно. Солдатики подкрепились и с новой энергией принялись за работу. Включили фотоувеличитель. Негатив уже был в нем. Настроили   резкость, и оторвав кусок фотобумаги, сделали несколько проб. Проявили. Одна из проб была наиболее четкой. Теперь надо было переходить к самому главному-  размотать 2 полосы фотобумаги длиной по 3 метра и при красном свете   фонарей прикрепить их к стенду. Долго возились, крепя бумагу кнопками, наконец прикрепили. Теперь-экспозиция, согласно пробе. Волнуемся все. Снимаем листы, сворачиваем в рулоны и начинаем проявлять. Ура, получилось. На листе в 3 метра четкая фотография.

      Пока первый лист промывается и закрепляется, проявляем за то же время второй. И он выходит хорошо. Теперь оба листа хорошо промываем во дворе под краном и вывешиваем на веревке сушить Наступило утро.  Никто всю ночь не спал, но все были бодры и веселы.  Еще бы. Провели такую работу, и все удалось.
 
        После завтрака в столовой, вновь вся команда собралась в клубе. Пришел командир части и командир макетного взвода. Одобрили снимок.  Теперь предстояло наклеить фотобумагу на щит. Развели пожиже столярный клей, намазали щит и стали клеить первую полосу. Никак не получалось ровно. Вспомнили, как дома клеили обои. Снова размочили бумагу, вытерли полотенцами и намазав обратную сторону фотографий, аккуратно стали протирать тряпками. Теперь все получилось. Пока щит с фотографией высыхал в клубе, позвали столяра из деревообрабатывающего цеха, он сделал замеры и ушел делать обкладки к стенду. Уже к полудню стенд был готов. Фотобумага натянулась, нигде ни бугорка.

         Следующий этап, уже в мастерской.  Разметка и монтаж. В нужных местах просверлили отверстия, вставили лампочки, сделали монтаж проводов, (пригодилась школа Михалыча), подпаяли к лампочкам, присоединили трансформаторы и блок питания. Еще неделя ушла на доводки. На приемку работы в клубе собрался едва не весь гарнизон.

         Выступил руководитель проекта ст. лейтенант Жовнер, рассказал о том, что собой представляет действующий макет ракетной установки, какие трудности пришлось преодолеть для обеспечения всем необходимым, и как в работе помогала солдатская смекалка. Затем солдатский хор спел песню о Родине и о городе над Невой.  Потом открыли штору и все увидели, стоявший на подставках макет. Ст. лейтенант взял указку и поднес к одной из кнопок, загорелась   серия лампочек, изображающих определенную часть ракеты. Затем загорелись лампочки другой позиции, третьей.
 
        Макет оказался хорошим подспорьем для изучения материальной части, особенно для сдачи экзаменов по боевой теоретической подготовки.     После этого командир части полковник   Герасимов поздравил наш взвод с успехом и зачитал приказ о присвоении очередных воинских званий. Нашему командиру взвода ст. лейтенанту Жовнеру –звание Капитана. Мне и еще одному ефрейтору звания сержантов. Остальным -благодарности и увольнения в город.
 
        Затем состоялся большой концерт самодеятельности, где отличился наш друг Иосиф Гигаури, исполнивший мимические сценки из охотничьей жизни. Наш макет еще долго возили по другим гарнизонам Армии ПВО Лен ВО. А однажды из округа пришел приказ расформировать макетный взвод. Где то в другом месте организовали целый цех для изготовления макетов. Наш опыт им стал не нужен.
 
         Меня перевели в лабораторию по проверке и ремонту приборов. Это была передвижная лаборатория на двух машинах ЗИЛ 151, оборудованная по последнему слову техники.

         Командиром назначили капитана Смирнова – интеллигента   в пятом поколении, грамотного и спокойного человека. Истинного питерца. Если он сказал- Честь имею, ему можно было верить всецело. Главным инженером был капитан Мацюца, полная противоположность командиру, весельчак и балагур, шебутной, заядлый анекдотчик и выпивоха, хотя выпившим он никогда не был, хотя бы внешне. Он говорил про себя, я хохол и этим все сказано…Он возил с собой гитару и на привалах, частенько, пел нам бардовские песни своим хрипловатым голосом.    Это он привез из отпуска и на привалах «травил» нам армянские анекдоты, с большим успехом ходившие тогда по стране.
 
        Мы ездили по частям армии ПВО Ленинградского военного округа, проверяли и ремонтировали приборы в системах ПВО, а в периоды передислокации из одной части в другую, порой, останавливались на берегах рек или озер, коих в Ленинградской области и далее в Карелии было немало.
 
        Наши   командиры очень любили рыбалку, особенно увлекался ею капитан Мацюця. Останавливаясь на каком-либо берегу он тут же брал свой спиннинг и шел ловить рыбу. Однажды мы остановились на высоком берегу Черной речки, что в Ленобласти где то под Сестрорецком. Капитаны, один с удочкой, другой со спиннингом, разошлись в разные стороны. Я же соорудил костер и подвесил над ним котелок с водой, в ожидании улова. Подходит гл. инженер, на крючке- плотвичка размером 7-8 см, снял с крючка, отдал мне и пошел дальше. Беру плотвичку, насаживаю на проволочный крючок, привязываю на шпагат метров 5 и бросаю в омут под горкой, привязав шпагат к палке, воткнул ее в землю.
 
        Прошло несколько минут. Рыбаков   не видно, зато моя палка накренилась и вот-вот выскочит. Бросаюсь к ней и вытаскиваю- щуренка. Граммов на 200.  Вернулись рыболовы. Больше никто ничего не выловил, пришлось довольствоваться ухой из консервов   сайры и одного щуренка. Но какой вкусной была уха с чарочкой спирта, который у нас всегда был   по тех. условиям для обработки приборов. До начала ноября 1959 года мы ездили по позициям войск ПВО.
               
         Проверяли, ремонтировали или заменяли новыми.  А на ноябрьские праздники, после концерта в клубе гости выходили за ворота части, когда на большой скорости в толпу людей влетела «Победа», за рулем, которой сидел пьяный солдат, водитель какого-то полковника не из нашей части.
 
        Под колесами погибли зав. нашим клубом Юра Рощин и его невеста. Ему осталось дослужить 2 месяца и они готовились к свадьбе. Его девушку из пос. Колтуши звали – Катя. Их похоронили рядом, в пос. Колтуши.  После похорон меня вызвал замполит и приказал принять клуб. Так, как мне все было знакомо, я без колебаний и возражений сказал - есть.

        В мои обязанности входили все клубные мероприятия-репетиции, концерты, кино, экскурсии в Питер и окрестности и многое другое, в том числе получение в городе почты и разнос ее по ДОСам (дома офицерского состава). В Ленинградском доме офицеров я получал пригласительные билеты в театры города и всегда нам с Иосифом Гигаури доставались места. Кстати, об Иосифе Гигаури. Где-то в конце июня он, вместе со своим братом- Константином- капитаном 1 ранга и его семьей поехал на взморье на пляж, и конечно без разрешения, Тогда Еся, (как мы его звали) был командиром отделения в звании-сержанта.

        В его отделении служил молодой боец Валентин Иванов. Хороший парень, художник. Он тоже отправился в самоволку   в соседнее с Янино село к девушке, где и был застукан военным патрулем, посажен на 3 суток на гауптвахту, которая была в одном помещении с караульной службой, размещавшейся в старом домишке.   Было душно.

        Валька взял свой бушлат и лег на пол у стены. В это время сменился караул, со смены пришли ребята и один из них, нашедший где- то патрон- вставил его в карабин СКС и выстрелил в угол. Пуля прошла между стеной и полом, и срикошетила Вальке со спины прямо в сердце. Он вскочил и с вскриком Мама, упал замертво.  Конечно, был поднят   по тревоге весь гарнизон. Должен быть на месте командир отделения. И только я один знал, где сейчас находится этот командир - мой друг- сержант Гигаури.

        Подхожу к коменданту части капитану Федосьеву. Откровенно рассказываю. Он протягивает увольнительную и деньги и говорит бери такси и чтобы через 2 часа были оба на месте. Ловлю такси за воротами, мчусь на взморье.  Еле отыскал Гигауриевскую   команду на пляже, отозвал Есю, тихо объяснил, и мы помчались обратно в Янино.  Доложили коменданту, что сержант Гигаури на досуге у забора части, читал устав и немного вздремнул. Капитан улыбнулся и сказал- идите быстро во взвод.  Скоро будет построение. Парня, который стрелял, спецы забрали, и больше мы его не видели. Вальку увезли на родину, в Тульскую область. А Еся продолжал службу в должности командира отделения.
 
        Вспоминаю такой момент: мы с Иосифом шагаем по Литейному и на повороте на Невский нам встречается старенький генерал. Мы, как по команде, отдали ему честь, а пройдя несколько шагов, обернулись. Генерал стоял с ладонью у виска… и улыбался, говоря – браво, ребята.   Я проработал зав. клубом до июля 1960                года, когда нас, желающих -поступать в институты – демобилизовали.  Помню, как человек 20 «дембелей» собрались у одного из наших сослуживцев дома в Парголово под Ленинградом.

        Хорошо «посидели», вспомнили, с чего для каждого началась армия, офицеров, для которых слова- «Честь имею» -  не простой звук… И дружба… Ее мы пронесли через все три года службы и которая продолжается и сейчас. Например, с Иосифом Гигаури мы часто общаемся по СКАЙПу, вспоминаем дни армейские, советуемся по тем или иным вопросам, как в те прекрасные годы службы в Армии. Неизгладимый след оставила в наших сердцах и ленинградская аура, атмосфера и культура.               
 
        Город Ленинград оставил в наших сердцах неизгладимые впечатления на всю жизнь. Мы полюбили его, впитали часть его культуры, нам стали близки не только сами ленинградцы, но и их нравы, и даже говор – чистый русский.

        Однажды, уже в Израиле в городе Герцлия, мимо меня проходили две пары пожилых людей. Услышав их разговор, я улыбнулся и сказал, слышу питерцев. В ответ они улыбнулись и сказали: "Да, мы из Питера".