Подмёныш Мары

 ПОДМЁНЫШ МАРЫ

МАЛ СЫНОК, ТАК: ТЯТЯ, ТЯТЯ!
ВЫРОС СЫН, ТАК: Я - ТЯ! Я - ТЯ!
   
   На скамеечке, возле палисадника одиноко сидит старушка, Петровна. Склонив седую голову немного на бочок, она устремила свой затуманенный, блуждающий взор куда-то вдоль улицы, погружённая, видимо, в свои мысли или воспоминания.
   Улица пуста, оно и понятно. Самая страда - поле, огороды, сады. Вот уж ближе к вечеру, когда жара спадёт, на деревню и на всю округу снизойдёт прохлада и истома, тут уж высыпет ребятня, выползет старичьё, послышатся переливы гармошки и девичий звенящий смех. Молодёжь, с полотенцами через плечо отправится на реку, скупнуться. Старики оккупируют скамеечки, лавочки и чурбачки возле ворот. А как же? Надо побалагурить, потолковать, посудачить, «перетереть» новости, «перемыть косточки» отсутствующим, уж как водится!
   А вот бабам не до посиделок. Подоив коров, процедив молоко, хозяйки идут управляться во дворе, задав всей скотине-животине корм, торопятся к печке - готовить вечерю, ужин. Скоро вся семья соберётся, рассядется по лавкам вкруг стола. А потом уж на покой, а с восходом солнышка новый, суматошный день. Так было, так будет сегодня и завтра, и всегда.
   Старушке Петровне спешить некуда. Дома её никто не ждёт, она одинока. Старик давненько ушёл в мир иной. Единственный сынок в местах не столь отдалённых, за семью замками, надолго там обосновался. Горюшко, да и только! Да-а-а! Жизнь!
   С поля не спеша возвращаются мужики. Они соседи, их избы рядышком стоят. Не молодой уж Макар Плетнёв, Сенька Горбатов - мужик средних лет и дружок его закадычный Колян Бубенцов. Пока жёны хлопочут у печи, мужики,  узрев балагура и замечательного рассказчика деда Савватея Коншина, направились к нему. Поздоровались, пристроили к заборчику деревянные свои рожницы,* которыми ворошили сено. Макар присел рядом с дедом, на скамейку, Сенька и Колян вольготно растянулись на травке, тут же.
   Да-а! Редко кто мимо мог пройти, не послушав сказы старика Коншина.
 - Савватей, ты нам чаво б занимательнова поведал, ба, - попросил за всех Макар Плетнёв, - крутимси в заботах, газетку не коли* почитать, да и глазами я уж ослаб, поди от солнушка, цельный день слепить прям, жарить. Как-та слухал табе, да давненько ета было, уж почитай год тому назад. Да-да, точна, год уж!
 - Занимательного, говоришь, - Савватей призадумался,- а слыхал ли кто из вас, друзья мои, о Подмёнышах?
 - Не-е-е, - мужики отрицательно замотали головами.
 - Не слыхали, стало быть. Ну, так слушайте и всё примечайте, - дед Савватей притих, собираясь с мыслями принялся неторопливо скручивать свою цигарку, при этом тревожно озираясь по сторонам. Как бы супружница, Мария Ермолаевна не «застукала» за этим занятием, тут уж только держись! Врачи ему строго-настрого запретили курить. А она, жена-то его, начеку!
 - Ну, давай дед, не томи,- «загудели» мужики,- щас начнуть бабы скликать уж.
 - Вы, поди и не слыхали, кто такие Мары? Так вот знайте, что это злобные Богини Ночи, Зимы и Смертушки. Пакостницы те ещё!
 - Не-е, вовсе слыхом не слыхивали,- удивился Макар,- поди ж ты, Ма-а-а-ра!
 - В давние времена бывало, что Мары эти злобные, похищали из люлек, качек и зыбок младенцев, а бывало вместо них подкладывали своё дитя. Глубокой ночью, да в зимнюю стужу, в непогодь и метель, она тут как тут, Мара эта.
 - Господи, спаси-сохрани нас грешных от этакой напасти!- крестились мужики.
 - Бабам бы я такого не рассказал, они дюже чувствительные и плаксивые, а вам вот решился,- понизив голос, сообщил Савватей.
 - Так чаво ж, оне бабы сваво от чужова не отличають штоль?
 - Да как вам сказать,- подбирал точные слова дед, - перво-наперво дитё она подкладывала в раннем младенчестве, день-два отроду, когда малютки все похожи меж собой, к тому же в избе зимою всегда полумрак, много ль разглядишь? Чуете, слово какое - полумрак! То-то! С нею, Марою всё связано, заморочит, в полутьме опутает своими грёзами, короче - мракобесие! Мара задурманивала головы всех живущих в той избе, морочила их. Чужим-то младенца ещё не положено было показывать, якобы могут сглазить. В церковь, да в лютую стужу не носили пока крестить, а свои ещё не рассмотрели его, как следует. Так кто бы мог сомнение высказать? Прямо тут же, после родов, Мара такое вытворяла, подмену эту.
 - А куды ж она, та Мара, рОдное ихнее дитё девала,- спросил Колян Бубенцов, полушёпотом.
 - Сие нам не ведомо,- грустно ответил Савватей.
 - Куды, куды - сжирала тварь, поди, куды ж ещё-та, - качал головой Сенька Горбатов,- сказано ж табе - не ведомо! Сам дотумкай*.
 - Вот, - продолжил старик,- и оставался он, её мальчонка, в семье.
   Такой Подмёныш рос гадким по характеру, отличался от других детей злобным нравом, был коварный, дикий, прожорливый, крикливый и завистливый очень. Он радовался чужой беде, говорил всегда с угрозой, хитрил, изворачивался и отбирал у детей всё, самое лучшее, что сам иметь желал. Когда он, этот подкинутый Марой ребёнок делал мерзости, то голос у него становился странно-противный, точно у старика, а смех напоминал скрип не смазанных ворот, скрежет железа, треск при повороте ключа в ржавом замке.
 - Вот ведь жуть какая,- выдохнул кто-то их мужиков.
 - А коль спросит кто его, чего мол, голос такой мерзкий, то Подмёныш, тут уж извертится, да противно так захихикав, скажет: «Балуюся я, хохмлю, ёрничаю! А вы, придурки, чаво ж, ряшили што я старец?»
 - Во, артист, тудыть твою,- возмутился Колян.
 - Где он живёт и растёт, тому семейству приносит горе, беды и напасти. Скот там болеет и дохнет, дела не удаются, а дом так скоро ветшает и рушится, будто ему сто лет уж. Изба усадку даёт, брёвна разъезжаются, пакля клочками свисает.
 - Ты погляди какой тварёныш!- в сердцах хлопнул себя по колену ладонью, сидящий на траве Сенька.
   «От дурного семени не жди доброго племени»
 - Он, этот Подмёныш, как тот кукушонок, всех остальных детей от родителей отпихнёт и ходит в любимчиках. Хитрит, ластится, трётся возле родителей, те и тают. Глядишь, кто побогаче-то, наследство ему одному оставляет, в ущерб всем остальным, родным своим деткам.
 - Мара отпрыска своего из виду не выпускает, незримо помогает в подлостях. Известные с древности слова - мрак, мор, морок, морочить, смерть, все же их знают? А то, что связаны эти слова с Богиней зла Марой, никто и не ведает. Она, эта Мара, участница  ритуала умирания и воскрешения природы. А ещё - кошмар, поморок! А то, что эта злыдня напускала на людей, тоже известно -ма-ре-во! Одним словом - Ки-ки-мара чёртова!
   Мужики замерли, ловя каждое слово деда. Чувствовалось, что липкий страх обуял всех, вполз в душу, бередя свои собственные сомнения, заставил призадуматься.
   Рядом, на высокой берёзе, неожиданно резко, громко и нервно прострекотала, протрещала сорока.
 - Тьфу! Эта ещё, сплетница! Напугала прям,- переполошился Сенька.
 - Да, вот ещё, чуть не забыл!- шлёпнул себя по лбу ладонью Савватей, - очень талантливый к музыке и пению Подмёныш этот!
 - Во ка-а-к!
 - Да-а-а, успехи у него в этом чудесные, быстро учится и умеет играть на нескольких инструментах, поёт завораживающе! Сила игры его так велика, что когда он играет, все вокруг пляшут - люди, животные и даже предметы. Только заслышат звуки, начинают без удержу плясать, притопывать, посуда в буфете дребезжит, кровать рыпит и раскачивается. Это выглядит дико, так как не хотят уже, а остановиться не могут, изнемогают, но пляшут.
 - Ты нас, Савватей, ошарашил прям! Да взаправду ли так бываить,- в растерянности проговорил Макар, - аль выдумка?
 - Ну уж не знаю, правда иль нет, не мне решать, мужики. Я рассказал без умысла, сказывали - будто раньше точно было. А я с вами для приятного общения, что сам ведаю, тем и поделился.
 - Да уж, приятное общение,- хмыкнул Сенька и все нервно засмеялись, - умеешь ты дед, закрутить историю, страстя напущать, душеньку разбередить! Вот жили-жили, ни о чём не знамши, а теперя чаво с етим делать?
 - Я не навязывался, вы сами просили, чего-то занимательного, так ведь?
 - Так-та она так, однако ж боязно,- вздохнул Колян,- а што, ежели у мене один с пяти такой будить, а? Аль можна как-нибудь распознать яво, да известь вовси, а?
 - В старых книгах писано,- задумчиво, вспоминая, проговорил неторопливо дед, - надо развести огонь и кипятить воду в яичной скорлупке, тогда Подмёныш вскричит, и голос его будет страшен и скрипуч, точно у древнего старца: «Я стар, как древний лес, а вот не видал ещё, чтоб варили в скорлупе воду!» и вслед затем исчезает навеки вечные.
 - Поди ж ты, какия мудрости,- удивился Макар,- а чаво ж, дело не простая!
   С крыльца соседнего дома, перебивая разговор, прокричали:
 - Мака-а-р, а Мака-а-р, ну ты иде запропастилси-та! Робятёнки ждуть, исть хочуть, им уж спать пора!
 - Щас, щас,- ответил, поднимаясь со скамейки, Макар. Услышанное от деда поразило его и заставило призадуматься:
 - А вить жа верно! Бываить не узнаЮть человека, вроде тот да не тот! Так сказвають «Яво, будто ба подменили. Чаво-та не угадываим вовси» аль возьмуть да скажуть: «Хведот да ни тот!  Какой-та другой сделалси, не наш человек».
   А Сенька заметил:
 - Морочить нечисть. Вот ты, дед сказываишь - в былоя время! Какоя тама былоя - но-о-о-ня!
   Неторопливо мимо, опираясь на палку, прошла старушка Петровна. Она поклонилась, мужчины поздоровались в ответ.
 - Вот,- понизив голос, глядя вслед удаляющейся пожилой женщине, заметил Макар,- у ней сынок, точный Подмёныш, всюю жизню с узилищ не вылазить. Вышел, украл, избил кого-та и опять сел. Он уж с неё кровушку-та попил, подлюга! Мальцом рос гадёнышем, всё у робят тырил, зато пел уж, на баяне наяривал так, што вся округа «плясака давала», «ходи хата-ходи печь», девки липли, страсть прям, как гитару в руки брал. А он используить девку, да и бросить, не с одной тах-та обошёлси, Подмёныш чёртов!
   Все со сказанным согласились. Верно!
   Поднявшись и распрощавшись с Савватеем, мужики разбрелись по своим дворам.
   Наконец Макар уселся во главу стола, немало удивив жену своим видом. Задумчивый, молчаливый, он широко открытыми глазами пристально оглядел ребятишек сидящих в ожидании ужина. А после, когда все наелись, глаза мужа немного потеплели и он вдруг огорошил вопросом:
 - Сёдни яйца-та брала с под курей? Мене скорлупу надоть.
   И на вопрос резонный:
 - Накой табе?
   Отвечал односложно:
 - На-а-адоть значить, для дела!
   Так поступил каждый, Макар и Сёмка, и Колян, да и все кто ранее слышали от Савватея про Мару и Подмёныша. А как же, трево-о-о-жно, поди!
   Ох, сильно озадачил Савватей мужиков! Ох, сильно!


В добавление к сказу стоит напомнить, что Мара - в славянской мифологии призрак, привидение. Этот злой дух, по ночам, выбрав жертву, садится на грудь ей, спящей, что вызывает дурные сны и удушье, под весом демона. Эти сны стали называть - кош-мар. Так и говорят:
 - Мне нынче дурной сон привиделся - кошма-а-а-р!

Рожницы - двурогие вилы, деревянные, ворошить сохнущее сено, смётывать стог.
дотумкать - додумать
не коли - некогда