Крыша

Крыша на избе Ильинишны крыта шифером. Давно крыта. Ещё в прошлом веке. Шифер прочный, или, как говорила Ильинишна «дородный». Листы небольшие, всего четыре волны. И в длину не больше метра. Так, что когда крыли только что отстроенную избу, Ильинишна справлялась одна, подавая мужичкам наверх лист за листом. И воспоминания эти грели её душу.

 Антон давно предлагал матери перекрыть крышу железом, но та всё отнекивалась:
- Не надо, сынок… Постоит ещё… На мой век хватит.

И всё в таком духе. А сама втихомолку лазила на чердак после очередного ливня и заделывала дыры. Где тряпицей заткнёт, где мешок засунет, а где и клеёнку закрепит с грехом пополам. Последний год пришлось тазик подставить. Сильно бежало, хоть и заделана была дырка  тряпицей, вымазанной в глине.

Терпению Антона пришёл конец, когда  ему позвонил Саныч и доложил о том, что у Ильинишны с крыши снесло две шиферины. И он, по её желанию, подсунул под оставшийся старую,  покрытую ржавчиной железяку.
- Теперечи не течёт, – констатировал Саныч, завершая разговор.

В тот же день, после работы Антон приехал к матери. И не говоря ни слова, начал вымерять длину и ширину крыши.  Ильинишна увидала сына в окошко и, выйдя из избы, спросила:
- Что случилось-то? Не позвонил, в избу не зашёл. Всё чего-то вокруг бегаешь.
- Всё! Крышу измерил, счас посчитаю, сколько листов железа надо и завтра же закажу.
- Ох ты, Господи! – запричитала Ильинишна, – деньжищ-то надо немерено. Да что же это деется-то. И пошто этот ветер проклятущий у моей избы пролетал. Да как же это, Антошенька.
- Всё будет хорошо, мама. Не переживай. Всё сделаем чин-чинарём. Помнишь, отец так говорить любил.
- Помню, как не помнить. Был бы жив Иван, давно бы перекрыл крышу-то. А я всё тянула да тянула. Дура старая. Али и в избу не зайдёшь?
- Да поздно уже. Ну ладно, давай чайку чашечку выпью.
- Вот и славно, – обрадовалась Ильинишна, ставя чайник и накрывая на стол. – Сынок, а ты как прознал-то, что у меня шифер снесло? Я, вроде, не хвасталась. Поди-ко, Петровна иль Саныч наябедничали. Вот бестии! Просила же не россказывать тебе. Ладно, я с ними ужо поговорю.
- Мам, ну зачем ты так. Ничего страшного ведь не случилось.
- А росходы какие! Уму непостижимо!  Ты не переживай, у меня есть маленько, я дам, – и направилась в горницу.
- Да, не надо, мам, я справлюсь.
- Бери, я сказала! Не перечь матери!
- Ладно, ладно, – поспешил успокоить её Антон.

В следующие выходные были привезены доски. И Антон с Митей принялись сколачивать кОзлы.
- Пап, а почему такое смешное название, козлы?
- Ну не козлЫ, а кОзлы. А почему так прозвали  - не знаю. Может потому, что козлы любят по верхам скакать. Но, если честно, понятия не имею, отчего да почему эти штуковины так называются.  Ещё сделали новую лестницу на крышу, необычную, а с загибом, который не позволял ей соскользнуть, и можно было со спокойной душой работать на верхотуре. Старая лестница, разумеется, была, но, как говорится: «Бережёного Бог бережёт».

Примерно через неделю привезли листы железа и сгрузили во дворе.
- Баское. Блестит аж, – похвалила  Ивановна,  пришедшая поглазеть, что такое сгружают у подруженьки.

А в выходные  приехал Антон со всей семьёй. По предварительной договорённости собрались все деревенские мужики. И закипела работа. Сначала раскрыли половину одной стороны, складывая шифер за оградой.
- Авось, куда ещё сгодится,– не разрешив просто сбрасывать, повелела хозяйка.  Работа кипела и снаружи и в самой избе. Ильинишна с невесткой Натальей вовсю жарили и парили обед и ужин работникам. Зашла Ивановна – принесла пирогов, накануне испечённых. Наведалась Петровна – грибочков занесла, да брусники мочёной.
- Хлебнут с устатку.
- Всё сгодится – пригодится.  Не сегодня, так завтра съедят, – благодарила Ильинишна.

Чинно степенно крыша одевалась железом. Вверху работали Антон с Андрюхой Бариновым, внизу трудились  Юрка и Митя. Саныч тоже пытался помочь подавать листы, но Антон его одёрнул:
- Саныч, надорвёшься, ты нам лучше байки какие-нибудь потрави.
- А чего россказывать-то? Ну, помню я, как мы с батей твоим крышу эту шифером крыли. Вдвоём. Правда, матка твоя нам наверх подавала. Молодая ещё Верка-то была, здоровая.
- Да, мама говорила, что помогала отцу.
- Так и шифер тогда был не эдакой, как сейчас. Ныне хоть и большие листы, а чуть о чего заденешь сразу трескаются.
- Да-а, – поддержал его Юрка, – как ты там говорить-то любишь: «Тепереча, не то, что давеча».
- Во-во.
Но Саныч не только занимал работников разговорами, но старые расколотые листы снашивал и бросал в Юркин прицеп. Мужской совет постановил, что надо их свалить в яму, которую приходилось объезжать при подъезде к деревне.
- Что добру пропадать, – согласилась хозяйка.
В воскресенье крыли другую сторону. Всё шло по накатанной. Заминка во времени случилась только, когда закрывали около печной трубы. Надо было замерить, вырезать. А точную работу Антон предпочитал делать сам. Приходилось несколько раз спускаться и снова залезать.  Но к концу дня крыша сияла. В знак благодарности всем было предложено ополоснуться в баньке. А после был ужин. Не без возлияний, конечно. Подруженьки тоже приглашены были. Надо же крышу обмыть. За столом Антон в полголоса предложил матери:
- Мам, надо ещё снегозадержатели поставить. Со стороны двора хотя бы. А то снег разом съедет, дорогу тебе в сарай загородит. Что делать-то будешь? 
- Огребу. Али не справлюсь? Сама, пока, огребаюсь, никого не прошу.
- Тот снег тяжёлый будет, да и много.
- Там видно будет. Не всё сразу.
- Ну, смотри. Я предупредил.

И вышло в этот раз по Антонову. Зима выдалась в том году снежная. А первые месяцы ещё и морозными. В  середине февраля случилась первая оттепель. Солнышко вовсю пригревало. С крыш закапало. И произошло то, о чём предупреждал Антон. После полудня Ильинишна чаёвничала в одиночестве. Вдруг раздался страшный грохот.
- Батюшки-светы. Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! – крестилась она. Выглянув в оконце кухни, ничего странного не узрела. С опаской вышла на крыльцо – всё по-прежнему.
- Эй, Ильинишна! Глянь-ко, – услыхала она голос  Петровны. Выйдя на дорогу,  ахнула. Со всей стороны крыши, что в огород выходила, съехал снег. Весь разом.
- Солнечная сторона, вот и нагрело.
- Так ухнуло, что у меня в избе слыхать было. Пошла, дай, думаю, гляну, что да как. Моготь помощь кому нужна.
- Съюшкнуло и съюшкнуло. Бог с ним, со снегом. Никому не мешает, ростает весной.
- Так-так. А на другой-то ещё держится. Ты мотри, как бы тоже не ухул. Хорошо ещё, что крыльцо у тебя с краю, а то и зашибить может.
- Сторона не солнечная, может и не ухнет. Да, предупреждал меня сынок. Предлагал железяки поставить, а мне всё денег жалко.
С другой стороны снег всё-таки съехал, загородив хозяюшке вход в сарай с дровами. Пришлось вызывать сына и внука. Самой было не справиться. Снег тяжёлый и спрессовавшийся. Сын приехал.
- Ну, что, мамулечка, по-моему вышло?
- Прав, прав, сынок. Ты уж поставь эти железяки на крышу-то.
- Вот пообсохнет, тогда. Хорошо хоть козлы не распилил.
- Ой, насчёт козлов. Нюрка забегала, спрашивала, можно ли попользоваться. Они тоже железо привезли. Зелёное. Захотелось, как у меня крышу закрыть.
- Ты им скажи, чтоб сразу снегозадержатели ставили.
- Скажу, сынок, скажу. Время, видать, такое пришло – теперечи я тебя слушаться буду.