О смысле творчества

Смысл творчества заключается в том, чтобы познавать Бога и веровательно следовать Его невозбранной воле.
Честно выражая свой внутренний мир.

Нужно уметь отделять зёрна от плевел.
А это умение даётся не сразу и не вдруг.
Оно приходит с годами, после многих страданий, падений и надежд.

Смысл творчества - есть искренность с самим собой.
Нет искренности - нет и творчества.
Это универсально для всех и всегда.
Искренность же приобретается двумя вещами: личным покаянием в грехах и умением увидеть другого выше себя.

Всё остальное - не творчество, а неадекватное и тщеславное высказывание о том, какие "мы" хорошие, а "вы" плохие.


СЛОВО О РУССКОЙ ПОЭЗИИ

Дамы и господа!
Простите, если нарушаю церемониал и отхожу от некого общего стиля подобных выступлений: прежние ораторы, сколько помню, пытались поднять
здесь общечеловеческие проблемы; я же буду говорить о личном, даже об интимном, ибо мое понимание Литературы и собственных писательских задач
в корне разнится с общепринятым мнением на эту тему.
Я не думаю, что писатель (а тем более - поэт) должен отстаивать права человека, утверждая либеральные ценности, где бы они ему ни встретились;
я думаю, что писатель должен говорить не "Городу и Миру", не всем подряд, а только какому-то конкретному человеку, как это бывает в частной
переписке; я думаю, что Литература в 21 веке должна перейти на уровень личных интимных посланий, попросту писем в стихах или прозе: для того
или иного, но всегда конкретного человека, с именами собственными, как в священной Библии, с полной искренностью и крайней заинтересованностью
именно в этом человеке.
Это Литература Посвящений; и всё остальное - лично мне с некоторых пор скучно и не очень интересно.
Писатели завалили мир валом формальной поэзии и литературы: кто всё это будет читать, а главное - зачем?
Все ИСТИННЫЕ ценности однажды и навсегда утверждены в Евангелии Христом, - и выше Нагорной Проповеди Блаженств никакая литература никогда
не поднимется.
Читая того или иного автора, я могу восхититься его умом, неподдельным мастерством формы, но, закрыв книгу, почти ничего не чувствую, и душа
алчет не столько формальных изысков (или даже - находок), сколько простой человеческой любви.
Я - не Апостол Павел, не утверждаю Церквей, не проповедую с амвона, а просто хочу, чтобы душа того или иного человека как-то ожила, что ли,
под воздействием моего текста, только этой душе посвященного и адресованного.
Я хочу разбудить людскую душу своим личным письмом-стихотворением или письмом-эссе, а опубликуют его или нет - мне, честно говоря, уже не так
важно.
За годы своей литературной деятельности я закалился в боях, привык, что меня в официальных изданиях практически не печатают и - уж конечно -
не издают мои книги.
Часть из них я выбросил, сжег или раздарил; часть - находится в моем книжном шкафу и ждет искреннего личного отзыва.
Словом, я смирился со своей писательской участью и - вместо пьянства и распада личности - нашел для себя единственно приемлемую форму самовыражения
(о которой говорил выше), - и так мне это понравилось, что даже странно сейчас: как это я стремился публиковаться, кому-то что-то доказывать,
издавая свою первую книгу ("Монастырь квартирного типа", Иркутск, 1999) ценой ухода под открытое небо, ценой продажи квартиры, где мы жили тогда,
чтобы - что? А Бог его знает.
Тогда, в 1999-м, мне казалось это единственным выходом к широкому читателю, который, к слову говоря, никогда не был таким уж широким.
Нет, я выбрал правильный путь, единственно возможный сейчас в Русской Литературе, путь, за которым - только Любовь и Вера.
Поэзия сердца слишком долго была оскорблена, если еще ни убита вовсе; и что же: вот уже сколько лет я пытаюсь вернуть Ей, этой забитой
лжепоэтами Русской Красавице, Ее истинное лицо.
Лицо - когда просто женское, усталое или в улыбке, в покое или страстях, а когда и - восходящее к Лику, к божественной сути, к простой
человеческой правде, которая, на мой взгляд, выражается в том, чтобы верить в Бога и Богу, любить хоть кого-нибудь кроме себя, жертвовать
хоть чем-то - ради любимого человека.
Спасибо.