И брат Серега...

Тяжело переваливаясь на лесной дороге, туша бронетранспортера кралась среди голых деревьев. Снег почти растаял, но легкий морозец еще держался.  Не доверяя оптике, Тимоха, рыжий здоровенный детина с простоватым славянским лицом, конопушками и носом картошкой, высунулся из верхнего люка, с целью обозреть окрестности.
-Тормози, Мыкола, здесь обождем. Как раз с этого поворота  дорога видна, может кого-то выловим. Хорошая получилась засада.- Тимоха стянул с головы матерчатый танкистский шлем и прислушался к затаившемуся лесу.

Из темного, густо воняющего солярой нутра машины что-то глухо пробубнил водитель и хищное жало крупнокалиберного пулемета жадно  зашарило в поисках цели. Так они простояли час. Из чащи наползали промозглые студеные сумерки. По дороге, стиснутой лесом, изредка проносились разноцветные автомобили мирных жителей, не подозревающих о притаившейся в лесу смерти. Тимоха  успел выкурить пару  сигарет и подумал, что уже пора перекусить. И вдруг вдали, на дороге,  показались желтые огни грузового автомобиля.
-Не спи, Мыкола, готовься, кто-то идет.
Огни приблизились, стал слышен шум мотора большой машины, и Тимоха с ликованием узнал два зеленых  КАМАЗА ненавистного врага, спешащих куда-то с приличной скоростью. «Видимо отстали от колонны, теперь догоняют»,- с замиранием сердца подумал он.
-Огонь, огонь, Мыкола,- заорал он. Вместе с ним загрохотал пулемет, прошивая насквозь борта проносившихся машин, дырявя кабину и кромсая тела людей, разрывая злой силой в клочья черную резину шин. В вечернем сумраке ярко вспыхнул костром головной КАМАЗ, в неверном свете которого Тимохе показалось, что какая-то тень метнулась от погибшей машины.
Он радостно потер руки, крикнув в темное, пахнувшее бензином нутро:
-Жди, посмотрю, что там по мародерки во второй машине.
-Осторожнее,- глухо отозвался водитель.
Тимоха сторожко приблизился ко второй машине, судорожно сжимая цевье автомата, висевшего на плече. Прошил на всякий случай брезент парой очередей, но ответа не было. Кругом царила тишина, и лишь с глухим ревом горел первый грузовик. Тимоха обошел машину, в кабине сидел, навалившись на руль мертвый водитель. В кузове было темно, и парень, схватив первый попавшийся мешок, выскочил наружу, напоследок поняв, что пахнет там почти как в родном доме. Возле бронетранспортера он развязал горловину, уже ощущая внутри какие-то угловатые кирпичи. Из мешка невыносимо сладко пахнуло свежеиспеченным хлебом.
-А черт, мародерки не получилось. -Тимоха с досадой скинул в темный зев бронетранспортера мешок.- Хлеб там, Мыкола, два грузовика хлеба было. Давай двигай.
Бронетранспортер взревел и, выкинув черный солярочный выхлоп, хищно выдвинулся на дорогу, чтобы раствориться в наступающих сумерках. Но он сумел только обогнуть чадящий факел. Тимоха, так и торчавший в люке, внезапно почувствовал затылком, как сзади приблизилась смерть. Похолодевшими губами , еще не осознавая какая опасность им грозит, он успел крикнуть: «Ходу, Мык…». После этого мир со звоном лопнул. Вокруг обрывались какие-то струны, мир переворачивался и странно гудел. Страшная, неуправляемая сила, схватила парня и кинула куда-то и тело и угасающее сознание, на краю которого злой гудящей стрекозой промелькнула хищная тень вертолета.
Очнулся он от того, что кто-то настойчиво тащил его подальше от двух горящих костров. Страшная боль прострелила сломанную правую руку, повисшую плетью, и левую ногу. Парень застонал.
-Терпи, поскорее надо убраться отсюда, а то рванет сейчас боезапас, и нас на атомы разложит. – Кто-то с хрипом, тяжело дыша, оттаскивал грузного Тимоху подальше в лес, бесцеремонно волоча его по прошлогодней пожухлой траве и почерневшим снежным островкам.
Сломанная нога зацепилась за что-то, и от запредельной боли раненый потерял сознание. Очнулся он от того, что в рот полилась вода. Неизвестный спаситель за время беспамятства туго прибинтовал палки к руке и ноге. Лес накрыла уже ночь, лишь на дороге еще догорала техника, скрутившись в один тугой железный узел, стараясь даже после смерти задушить друг друга.
-Ты кто? – Тимоха забулькал непроглоченной водой.
-Тот, кого ты подбил, с головной машины успел сигануть, когда вы нас накрыли.
-А, тварюки! Ну, стреляй, мразота!- Раненый бешено дернулся, выкатив глаза, и чуть не потерял сознание от боли в руке.
- Хотел бы убить, бросил бы умирать.
-Так что ждешь.
-Не знаю. – В это время на дороге что-то усиленно вспыхнуло, видимо загорелся второй грузовик, и Тимоха рассмотрел худощавое лицо темноволосого парня. Цвета глаз он не различил, но рассмотрел небольшой ровный нос и плотно сжатые узкие губы.- Нас не тому учили.- Парень сел рядом, и уставился на ярко пылающий на дороге костер, долетающие отсветы устроили странную пляску на его лице.
-А чему вас учили, нападать?
-Нас учили не бросать людей, которые  нуждаются в помощи. Не бросать братьев…
-Нет у вас здесь братьев, нахера пришли! Давно об этом вам было сказано!
-Ты жить хочешь?
-А ты цену назвать хочешь?- Тимоха с трудом приподнялся на локте и с ненавистью посмотрел на спасителя.
-Да нет, думаю, куда податься. Холодно, да и еды у нас нет. А у того костра  не погреешься,- грустно пошутил спаситель, кивнув на дорогу.- Да, у костра войны погреться еще никому не удавалось.- Он стал серьезным.
Тимоха упал на спину, вытер пот со лба здоровой рукой и часто задышал. Умирать совершенно не хотелось, подумал почему-то со злостью о том, что комбат куда-то исчез, а их послали выполнять задание.
-Ну туда надо,- раненый махнул на север, -там можно дойти до нашей деревни. Чуть левее есть лесная дорога. Только я идти не могу,- Тимоха со злостью сжал зубы.
-Я сейчас палку вырежу, как-нибудь допрыгаем. – парень легко вскочил на ноги и исчез где-то в темноте.
К утру они доковыляли до поля, где стояло несколько скирд прошлогоднего прелого серого сена. Зарылись в него и спали часа три. Тимоха проснулся от холода и голода. Страшно ныли поломанные конечности. Рядом заворочался давешний спаситель. Тимоха подумал, что приколол бы его во сне, если было бы чем: ни оружия, ни ножа при нем не было.  Парень открыл глаза и сел, глядя на раненого темными глазами.
- Ну отдохнули, пора и двигаться в путь.- Зашарив на поясе, отстегнул плоскую фляжку и подал ее Тимохе. Только сейчас тот почувствовал, что во рту страшно пересохло. Выпив воду в два глотка, раненый только тогда спохватился:
-А ты же не попил?
-Как – нибудь перебьюсь, потом найдем речку.- Парень ловко выскользнул  из стога и цепко стал оглядывать обширное поле.- Почему здесь ничего не сеяли?- Он схватил рукой пучок сена и постарался оттереть закопченное лицо.
-Засеяли бы, когда надо было, если бы вы не пришли,- буркнул с вызовом раненый и неловко попытался выбраться из стога. Кое- как у него получилось выползти на свет. И он внимательно разглядел спасителя в свете пасмурного дня. Тот оказался парнем лет двадцати и невысокого роста. На нем была надета стандартная военная форма, местами запачканная сажей, ладно сидевшая на сухощавой фигуре.
-У нас тоже много полей не засеяно, а сколько бы хлеба можно было бы вырастить,- сказал парень примирительно и снова глянул на раскинувшийся простор. – Ну пойдем потихоньку. Меня Сергей зовут,- сказал парень просто, но руки не подал.
-Тимоха,- раненый зашарил вокруг себя здоровой рукой  в поисках палки, старательно отводя глаза,и, будто извиняясь,- мы Родину защищали.
-А мы Родину освобождали. Я на этой земле родился.
К ночи Сергей втащил уже теряющего сознание Тимоху  на широкий двор крепкого кирпичного дома. На басовитый лай здоровенной пегой собаки из дома выскочил огромный кряжистый мужик, с дубиной наперевес.
-Кто такие? Сейчас поубиваю всех. Вон отсюда.
Парень, склонившийся над лежащим человеком, распрямился и спросил:
-Это ваш сын?
Вмиг похолодевший от недоброго предчувствия хозяин подскочил к раненому, охнув, чуть поднатужившись, подхватил Тимоху на руки и понес в дом. Откуда-то из дальних комнат выскочила сухенькая невысокая женщина в белой косынке и взвыла волчицей.
-Цыц, жив, а кости срастутся.
Проснулся Тимоха рано утром в теплой, жарко натопленной комнате, захотелось страшно по нужде. Стыдно было кричать и звать на помощь. Нашарил сбоку кровати старый, еще дедовский костыль. С трудом, но получилось прыгать. На улице было промозгло и сыро, парень поежился от холода, который легко залез под фланелевую рубашку. По земле легкой дымкой стелился белесый туман. Вдруг за углом сарая раненому почудилось смазанное движение. Перехватив поудобнее костыль, парень решительно двинулся туда. За поворотом его внезапно встретил отец. Тимоха поразился, увидев пустые белые отцовские глаза.
-Ты чего, сынок, по нужде, так не ходи далеко, давай прямо здесь.- В поведении отца появилась какая-то суетливость.
А Тимоха все старался заглянуть отцу за плечо, чтобы понять, что он закрывает от него. Тут он покачнулся и хозяин невольно подался вперед ,  у Тимохи похолодело в груди. Из тумана торчали, как-то странно качаясь, вилы. Чуть опустив взгляд, он увидел, что вилы выросли из красных цветков , что расцвели на чем-то белом.
- Он тоже до ветру вышел, а я его так ловко приколол,- зачастил отец,- ты не смотри, не смотри. Я сам все сделаю, все попрячу.
А вилы все качались, на белой футболке все ярче расцветали красные цветы.
-Серега,- рванулся Тимоха, - Серега…- уже теряя снова сознание, услышал долетевшее как будто слабое эхо.
-Хлеб… детишкам … в детский дом …до..зли…
Очнулся во второй раз Тимоха только к обеду. С тоской посмотрел на хлопочущую мать, на смурного отца. С того дня он больше не сказал ни одного слова. А через месяц, как срослись только кости, как только появились силы, он утек через открытое окно в свежий сумрак весенней ночи.
К утру добравшись до города, Тимоха долго ходил по улицам. Город был и знакомым и незнакомым: появились какие-то новые надписи и странные флаги.  Деревья уже оделись маленькими наивными листочками. Везде сновали люди, ездили автомобили, а он все ходил и что-то искал. На пути встретилась небольшая церковь. Древняя, сложенная из кирпича и побеленная известью, она приманила его блеском свечей, сияющих в небольших окошках. Парень , склонив голову, долго стоял перед темным ликом распятого Христа, что-то шептал неслышное. Душа его просила исцеления, просил привести его к пути.
Потом он вышел  и , казалось, бесцельно пошел по улицам. На одной из них он увидел широкое , раскинувшееся крыльями голубое здание милиции, взошел по ступенькам, дернул входную дверь и вошел в гулкое фойе. На входе сидел охранник.
-Я на работу хочу устроиться.
-А, ну тебе в 203 кабинет, вот сюда направо и по лестнице.
В кабинете сидел седой грузный майор. Он дал анкеты, покивал круглой головой, глядя на немного неловкие движения Тимохи.
-Почему пришел?
-Хочу народу служить.
-Ранен был?
-Да.- Тимоха немного застеснялся, не зная, можно ли переломы посчитать ранениями.
Майор долго глядел на анкету, потом вскинул глаза:
- А родители? Ты ничего не написал.
-Нет родителей,- Тимоха сжал зубы так, что заходили желваки.
-Так ты один?
-Один… Нет, еще есть брат Серега, да … брат…