Мгла. Глава II Синий свет

       Макс уже пять лет проработал патологоанатомом. Да-а-а, работа та еще, ей особо не похвастаешься. Не хирургия, конечно, но кто-то же и ее должен делать. Да к тому же и здесь скальпель первый инструмент, совсем как у хирурга, кем  Максим хотел быть с детства, да вот не срослось как-то…
       Он искренне верил своей наставнице, заведующей городским патологоанатомическим бюро  Инне Геннадьевне, что их работа в первую очередь нужна живым. Ведь только они, патологоанатомы, могут точно назвать причину смерти пациента – либо подтвердить диагноз лечащего врача, того же хирурга, приведший к смерти, либо опровергнуть его, заявив о врачебной ошибке.
       Максим в душе понимал, что эта медицинская специальность тоже очень важна, ничуть не меньше чем любая другая, но в беседах с незнакомыми людьми все же старался ее не афишировать.
       И как это Лена вышла за него замуж, когда узнала, что он не просто врач, а патанатом? Как он ее тогда пугал, дурак, называя себя потрошителем трупов. Вот идиот был… Но вот как-то же вышла, и, похоже, не жалеет об этом.

       Целый год Максим привыкал к запаху морга, сначала старался его не замечать, потом, постепенно, совсем перестал обращать внимание. Для этого в последнее время он даже стал заваривать крепкий кофе, несколько пачек которого привез из Вьетнама, и этот ароматный запах цветов и жженого сахара витал не только в коридорах, но даже в прозекторском зале.
       Через три года Макс защитил вторую категорию, а сейчас подошло время писать работу на первую. Подрастающий Алешка требовал денег, а подработать здесь, как, например, в хирургии или терапии на лишних дежурствах, было невозможно. Другого морга в городе не было. Он и без того работал на полторы ставки. На ставку по приказу патанатому было положено вскрывать не менее двухсот трупов в год. Если выбросить отпуск, выходные, получалось всего-то 0,8 в день, но Макс вскрывал обычно два в день, план перевыполнял. Бывали дни, правда, редко, но бывали, когда вскрытия не проводились, не было покойников. Но зато была еще биопсийная работа, та тоже требовала времени, которого катастрофически, как, наверное, и у каждого врача, не хватало.

       То, что категорию он защитит, Максим не сомневался. Главное что? Главное побольше цветных диаграмм, таблиц, графиков, чтобы красиво смотрелись, а выводы он сделает. Да и тестирование пройдет без проблем. В этом он тоже был уверен. Сейчас надо было нарабатывать цифры. И он нарабатывал.
       Вот и сегодня двоих уже вскрыл, третьего даже начал, но что-то сдулся. То ли устал, то ли настроение не ко времени испортилось. Вроде ничего такого неординарного не было. Вот только покойников все больше и больше из ковидариев идет. Для них даже специальный малый секционный зал выделили. Действительно пандемия.
       Но что тут интересного для работы на категорию можно накопать, Максим не знал. Все одно и тоже. Он, несмотря на обещание жене пить не больше трех чашек кофе в день, заварил еще одну и стал просматривать свой сегодняшний последний отчет: «… неравномерность геморрагических изменений слизистой оболочки… при исследовании дистальных отделов трахеи и бронхов крупного и среднего калибров были выявлены процессы нарушения кровообращения в сосудах микроциркуляторного русла подслизистого слоя в виде микроангиопатии… во всех случаях обнаружены основные морфологические признаки диффузного альвеолярного повреждения…».

       Нет, все. На сегодня хватит. Полежит до утра покойник из Красноозерска, которого тоже доставили из ковидария соседнего городка и грудную клетку которого Макс уже вскрыл, поди не убежит (улыбнулся своей шутке), а утром закончу.
Пока приняв душ, что делал всегда после работы, просушил волосы феном – зима все-таки, переоделся, на улице стало совсем темно. Вытащив из компьютера флешку в надежде еще поработать дома, если сын Лешка, конечно, даст, и, прихватив портфель, Максим вышел из кабинета, выключил свет в коридоре и словно прощаясь, заглянул уже в темный секционный зал.

       В следующую минуты кожу на голове, да и на всем теле стянула какая-то неведомая сила, тело покрылось мурашками, а изо рта с трудом вырвался не то писк, не то всхлип. Максим замер не в силах пошевелиться, да и было отчего.
       Из груди покойника, лежащего на секционном столе, аутопсию которого Макс начал, да не закончил, выбивался поток блеклого бледно-синего цвета. Свет исходил не пучком как от фонаря, а как-то рассеивался, но и этого было достаточно, чтобы рассмотреть и края стола, и раковину у его изголовья, облицованные плиткой стены и даже потолок над столом. При всем при  этом было так тихо, что Макс даже не понял – дышит он или нет.
       Через минуту к нему вернулась способность соображать. Его словно отпустило, и он, глубоко выдохнув, потянулся к выключателю. Электрический свет ударил по глазам и свечение в груди покойного сразу исчезло.

       «Ну, Наташка… Зараза…» сразу подумал Максим о третьей коллеге патологоанатоме, разбитной тридцатилетней бабенке, способной на разные подобные пакости, которые она очень широко практиковала особенно в первый год работы Максима. Даже заведующая с нее стружку снимала, да все без толку… Той как с гуся вода. «Не иначе какой-нибудь фонарик, в темноте включающийся, вложила…» подумал он и даже заулыбался. «Ну, надо же… Аферистка…». А ведь напугался… Да еще как. Максим вспомнил о своих леденящих душу ощущениях и зябко поежился. Испугаешься тут… Потом стал рассуждать..
       Какая к чертям собачьим Наташка? Она же ушла еще до  того как я к вскрытию приступил?.. Значит, что?..  Значит… мне все это не привиделось?.. И свет действительно был?..  Максиму опять стало тревожно и неуютно.

       Он чуть ли не на цыпочках подошел к распростертому на столе покойнику, не забыв нацепить  респиратор – не хватало еще заразу домой притащить, и заглянул в раскрытую грудную полость. Вроде все как обычно. Он же не первый год работает и все необычное сразу бы бросилось в глаза. Трахея, легкие, сердце, пока не отсепарованные, на месте. Никакого постороннего инородного тела не видно. Да его и не может быть, он же сам вскрывал. Разве раньше как-то попало?.. Бред…
       Максим вспомнил бегло просмотренную перед вскрытием историю болезни. Больной из ковидария. Двухсторонняя  атипичная вирусная пневмония. Уж ему там и рентген и КТ не раз, наверное, делали. Инородное тело в плевральной полости просмотреть никак не могли. А если оно не рентгенконтрастное?.. Еще больший бред…
       Так же осторожно он отошел от трупа и с большой неохотой выключил свет. Через секунду или две снова появилось жуткое, какое-то мертвое, другого слова Максим не мог подобрать, свечение из раскрытой грудной клетки.

       Максим опять запаниковал, схватился за телефон и чисто машинально набрал номер жены.
       - Лена…  Лена… Лена, ты меня слышишь?.. – чуть ли не заголосил он, даже не удосужившись убедиться слушает ли его жена. - Лена, это я… Я трезвый, абсолютно нормальный… Лена… ты меня слышишь?
       Сквозь свое жалкое бормотанье он все же услышал ее голос, который как ни странно вернул ему способность взять себя в руки.
       - Макс? Ты где? Что происходит? Максим? С тобой все в порядке? Ты где? – настойчиво твердила Лена.
       - Лена! Прошу тебя, не перебивай меня, выслушай до конца. Потом будем решать, что делать.
       Он глубоко вдохнул, понимая, что даже жене будет трудно ему поверить, но он постарается.
       - Я на работе задержался. Вскрывал труп из Красноозерска уже вечером. А когда уходил, заметил, что у него из груди синий свет в темноте … ну… изливается что ли… Лен, я никогда такого не видел. Не знаю, что это такое и что делать. Инне Геннадьевне звонить не хочу – засмеет…, наверное.
       Максим представил, что думает о нем сейчас его жена и все же еще раз сказал:
       - Лен, я абсолютно трезвый, нормальный. Поверь мне. Это не розыгрыш…

       Его испуганный голос, отчаяние, с которым он пытался достучаться до самого близкого своего человека в это невообразимой ситуации, ни на секунду не заставили Лену усомниться в словах Максима. Она стала думать и предлагать. Ей было проще, она же этого не видела.
       - Макс? – ее голос из испуганно-вопросительного на глазах становился твердым и решительным. – Прежде всего, успокойся, - потребовала она. - Думай… Может быть фосфор какой? Или еще что? Что может у трупа светиться? Ну… газ какой-нибудь?
       Макс, ободренный поддержкой жены, тоже стал думать и предлагать.
       - Ну, какой фосфор внутри живого человека? Да пусть и не живого? Грудная клетка была абсолютно герметичной, точно. А газ? Не знаю? Он бы испарился и все. Чуть – чуть посветил бы? А я свет выключаю – светит, включаю – исчезает. Загадка какая-то… - и чуть тише добавил, - дурацкая.
       - Макс, - неожиданно предложила Лена, - сфотографируй и пришли мне этот свет.

       Макс с остервенением стукнул себя по лбу – ну почему он сам до такой простой вещи не додумался. Быстренько отключился от разговора, настроил камеру смартфона и, дождавшись появившегося свечения, защелкал. Вспышка залила все своим мертвенно-белым светом, и Макс понял, что так он вряд ли чего добьется. Надо включить режим ночной съемки, отключить вспышку. Так должно получиться.
Отправив фотографии жене, на которых мало что можно было разобрать, он ждал минуту или две. Наконец, Лена отзвонилась.
       - Макс, - она помолчала, словно рассуждая, как бы помягче сказать супругу, что на присланных фотографиях ничего нет, никакого синего света. - Я ничего не вижу. Стол и труп - вижу, а синего света нет.

       Макс опустил телефон и замолчал, не зная, что еще сказать. Он-то этот свет видел отчетливо. Потом до него донесся голос уже кричащей жены:
       - Макс… Макс… Ни кисни… Может это что-то другое, чего мы не понимаем пока…
       Макс поднес трубку к уху.
      - Лена, я сейчас иду, - устало начал он. - Может я действительно заработался…
       - Нет, Макс, стой, - оборвала его пессимистический настрой жена. - Ты можешь кого-нибудь из больницы сейчас к себе пригласить. У вас же там дежурантов полно. Есть же у тебя друзья там? Им покажешь. Понял? - уже не сомневаясь, что Максим сделает именно так, подвела черту решительно настроенная разобраться что к чему супруга. - Да, разговаривать будешь с ними - диктофон включи. Хочу их реакцию потом услышать.
       Не зря она работала следователем прокуратуры.