Нестыковка 9

                Шёл легкий снежок. Доехать до райотдела полиции на своём грузовичке Лохов Модельному не позволил. Подозреваемого радушно принял Уазик, с телефоном доверия на дверце, и без приключений домчал до КПЗ. Оставшись один в кабинете следователя, который выскочил на минуту за свежими бланками протоколов допроса, Модельный использовал не изъятый мобильник и право на один звонок. В Хабаровск, Постникову.

- Саша, это я, здравствуй. Как пленум?
- Здравствуй, Михаил Григорьевич. Сейчас идёт тайное голосование, но боюсь, это мой последний пленум. Москвичи   привезли своего кандидата. Скорее всего, вместо меня будет новый секретарь крайкома КПРФ.
- Александр Михайлович, не горюй. Всё к лучшему. А пока ты ещё при власти, помоги, прошу тебя. Меня обвиняют в убийстве, хотя я ни в чём не виноват. Зам прокурора там с вами?
- Василевский? Ты что, он же единоросс. А что произошло?
- Куму мою убили, а я – подозреваемый. Фактов никаких, а Лохов уперся, как бык. Никакой подписки о невыезде, только в камеру. А я сбегать не собираюсь.
- Следователь Лохов?
- Он самый, а мне, для начала, хотя бы под подписку…
- Сейчас позвоню Игнатию.

Разговор прервал появившийся следователь. 
- Телефончик-то отдайте, господин Модельный, а то как-то несерьёзно получается. Потенциальный убийца и с телефоном.
- Господин следователь, моя вина не доказана – с негодованием воскликнул Михаил Григорьевич, - и я имею право на звонок. И я жду звонка.
- Все ждут звонка - Лохов, усмехнувшись, молча забрал из рук подозреваемого телефон, разложил перед собой бланки и приступил к допросу.
                Выяснив, под запись, фамилию, имя и отчество Модельного, он собирался описать суть преступления и роль задержанного, но допрос прервал звонок стационарного телефона.

                Игнатий Семенович Василевский, в свое время принципиальный коммунист, плавно перешедший в партию новой власти, как это проделало большинство, находящихся при власти, его коллег и знакомых, сохранил с Постниковым товарищеские отношения. Два заядлых рыбака иногда вместе выезжали на природу в Нанайский район, где в компании с Модельным ловили ленков и хариуса на горной реке Анюй.

- Слушаю, товарищ зам прокурора края, здравствуйте - Лохов резко поднялся и стоял почти по стойке смирно всё время разговора.
- Что за войну вы там затеяли, господин Лохов, с гражданским населением7! У вас же там национальный район. Права человека ущемляешь! Геноцид устроили! Гаагского трибунала захотел7
                Раскатистый голос Василевского был хорошо слышен Михаилу Григорьевичу.
- Так ведь подозреваемый не нанаец, а славянин – попытался оправдаться Лохов, но прокурор был непреклонен.
- Раз славянин, значит бесправное существо? У вас есть конкретные доказательства его вины?
- Нет, но мы нажмём…
- Нет?! Немедленно извинитесь и доставьте домой. Завтра доложите.

                Слова зам прокурора про геноцид, права человека и Гаагский трибунал так подействовали на Лохова, что он, не надев куртку, проводил подозреваемого к машине. Уазик, с телефоном доверия на дверце, подвёз Михаила Григорьевича к его грузовичку, слегка припорошенному снегом и сиротливо поджидавшему своего хозяина.
                Ольга Григорьевна, верная супруга Модельного, встретила его лежа на кровати, с влажным полотенцем на лбу, пузырьками и таблетками на стуле, и стойким запахом валерьянки в комнате. Сердобольная Татьяна успела выразить своё телефонное сочувствие.
А следователь Лохов, чтобы как-то реабилитировать себя в своих собственных глазах, и чтобы было о чём доложить завтра зам прокурора, пригласил на допрос второго подозреваемого.
               Из двух, сидевших в коридоре в ожидании своей дальнейшей судьбы, Сотникова и Татьяны, он выбрал слабое звено. Татьяну.