Мальчик Солдат

           МАЛЬЧИК-СОЛДАТ

Всё здесь написанное могло происходить на любом театре военных действий, в любой из войн последних двадцати-тридцати лет...
               
В ГОРОДЕ...

            "... Я помню домик у реки, сосновый лес вокруг, овраг, в котором тёк ручей, и за рекою луг..."
   
           Ему ещё не было восемнадцати, не было и шестнадцати. Ему только-только исполнилось двенадцать, когда все началось.
          Плакать он перестал после своей второй бомбёжки. Бомбили, конечно, его. Чёрные птицы бомбардировщиков налетали, не как в прежние войны волна за волной, а звеньями, по два-три самолёта. Но это не уменьшало наносимые ими разрушения. Сейчас большие, серо-чёрные, вытянутые тела их фюзеляжей, сбрасывали за один налёт тонны взрывчатки. Бомбили ту часть города, из которой его отряд ушёл не так давно. Сначала звучала канонада цепочки взрывов, и вверх взлетали пыльные и дымовые облака. Затем начинал валить чёрный дым. Много дыма. Почти все вокруг горело и  смогом все заволокло...
         В небо смотрели глаза старика на худом, все ещё детском, лице. Изможденное тело вздрагивало от каждого взрыва падавшей бомбы. Тонкие ладони и сложенные козырьком грязные пальцы, тоже постоянно дрожали. Через бледную кожу, которой не хватало витаминов, поступали ребра и кости. На маленьких угловатых плечах, висела старая толстовка с капюшоном и большой военный китель в пятнах маскировочного цвета, размеров на пять больше его самого. Рукава он подворачивал, а полы болтались почти до колен. Ничего другого ему не выдали, только то, что носили сами солдаты. Из-за тяжести небольшой разгрузки, приходилось ходить всегда сутулясь и немного косолапя. Но все эти недостатки и трудности не мешали ему уверенно держать в руках автомат. Ведь он его любил.
         Он за ним ухаживал. Разбирал и чистил, как только выдавалась свободная минутка. Протирал маслом эти металлические блестящие детальки. Никто и никогда его этому не учил, да и автомат он нашёл в пепле и груде металла сгоревшего БМП, у разбомбленной колонны техники из нескольких единиц. Но он интуитивно понимал, что такая сложная машинка, как автомат, требует ухода и внимания.
           Взрослые, облаченные в броню и шлема, одетые в красивый камуфляж, вечно пытались убить друг друга такими машинками. Война на его многострадальной земле  пока шла не долгое время, но нанесла гигантское количество разрушений.  Улыбчивые дяди, с поднятым пальцем вверх и присказкой "Окей, бойз...", не собирались уходить с неё.
          Когда Армию Бантовии выбили, дядям в красивой расцветке камуфляжа стали противостоять простые жители с охотничьими ружьями или найденным армейским оружием. Иногда им помогали, и у партизан появлялись более современные автоматы, реже ракеты и совсем редко установки ПВО. Но это бывало не часто...
            В перерывах между стычками, Мальчик-Солдат вспоминал, что у него была когда-то другая жизнь, другое детство: весёлый папа и добрая мама, улица, полная родственников и маленькая школа около старенького кладбища. Где-то, на холме, возвышались остатки крепостных стен и пара квадратных башен. Весь их городок помещался на двух широких магистралях и тройке дюжин улиц поменьше, облаченных, вот уже пару столетий, в гранит мостовой.
           Старые камни, подогнанные друг под друга, помнили всю историю этого городка. Революции, войны, расстрелы на площади и резню в отмщение. В базарные дни по этим камням возили повозки, груженные всяким добром на продажу. В праздники по ним выстукивали каблучки пар и молодых девушек в новеньких платьях. С этой брусчатки, шагая стройными рядами, уходили добровольцы. Уходили много раз: то с разноцветными знаками на фуражках, то с красными звёздочками на рукавах и петлицах. Теперь до новобранцев дело не дошло. Бомбить стали сразу. Как в ту, Большую Войну, которую они изучали в учебниках по истории. Сейчас, наверное, на площади, только брусчатка с гранитной мостовой и осталась. Все остальное сгорело, было выжжено адским пламенем  с небес...

           В памяти, на подкорке мозга отпечатался день, когда все изменилось: с маленькой младшей соседкой и её братом, они с утра собирались на речку. Прохладная вода приятно обмывала ноги ребят, а мелкая ряска с тонкими стеблями и водорослей мягко обматывала детские лодыжки. Этим летом жара стояла неимоверная, и все ребятишки бегали купаться довольно часто. Чистая вода бодрила своим холодом, обжигала разгоряченные тела. Смешно было наблюдать, как прибегавшие наперегонки к реке дети, прыгали в воду и плескались, размазывая мокрую пыль и грязь. Всего месяц назад. Это было месяц назад...

            Сегодня  стрельба была слышна совсем недалеко: грохотал крупнокалиберный пулемёт. Его протяжно "Ду-ду-ду" проносились по улице, отражаясь от кирпичных стен домов. Мальчик уже не боялся этих выстрелов, не вздрагивал от пролётавшей мимо пули. Прислушиваясь, он на слух уже отличал разные калибры и марки оружия. Тяжёлый ствол, перестал работать и звук изменился. Прозвучали выстрелы пулемёта Калашникова, они были гулкими, мерными, всегда точно отбивали своё "Та-та-та... Та-та-та-та...". Автоматы, что поменьше, могли захлебываться или наоборот, медленней, как бы опаздывая, отстреливать.
           В его сторону пошёл Брат. Братом он, конечно, не был, но Мальчик так его звал. Сначала он стал его так звать, а потом и все остальные. Как-то прижилось...
          Встретились они случайно. Потрепанная колонна разбитых войск проходила через их выгоревший после бомбёжки городок и подобрала Мальчонку. Он отчётливо помнил, как большие, грубые руки Брата обняли его, плачущего и кричащего, на пепелище, что осталось от его дома.
            Остатки фундамента, несколько кирпичных невысоких стенок, множество осколков окон и дверей. Самое обидное для Мальчика, было наблюдать за горящим садом. Он полыхал, а листья и ветви опадали огненными шарами. Где-то там, в самой середине, среди множества самых разных фруктовых деревьев, медленно тлели два небольших, ещё маленьких, юных высадка. Вишня с яблоней, вкопанные совсем рядышком, их отцом и дедом, в годы рождения Мальчонки и его сестрёнки. Каждый день он с ней поливал их. И вот, деревья умирали, как и его прошлая жизнь.
Техника продолжала отступать в беспорядке: бронемашины с сидящим на них десантом вперемешку с грузовиками. Во многих бортах зияли дыры, на броне были видны следы пожара или выбоины от попаданий. Солдаты, кому не хватило места на технике, в истрепанной и грязной форме, с уставшими, закопченными лицами, еле держались на ногах, чтобы не упасть. У многих были перебинтованы руки или голова. Повязки из белых посерели, а выступившая кровь - почернела. Взгляд был отрешен и пуст. Каждый их шаг разносил золу, оставляя чёрные разводы на серой земле. Казалось, ещё чуть, и они  просто лягут у обочины, чтобы встретить свою смерть. Настолько сильно они вымотались ...
           Чёрные птицы бомбардировщиков опять заходили на цели или кружили. Каждый заход не оставлял от очередной улицы и следа цивилизации. Ещё встречалось кое-что и кое-где: еле уцелевшие стены и печные трубы, под которыми иногда виднелись присевшие перевести дух бойцы. Но и эти остатки прежних жилищ сметались взрывами очередного звена.
           Мальчонка отчётливо помнил момент, когда на горизонте показывалась очередная двойка штурмовиков. Колонна рассыпалась по укрытиям и щелям, редко постреливая в их сторону. Патронов уже не было... От управления не осталось и следа, полнейший хаос и неразбериха царили в рядах бойцов. Только суровый капитан, командир Брата, уверенно руководил действиями оставшихся  солдат.
              Другие же бежали кто куда, бросая оружие. Но как только авиация улетала, словно зомби-трупы из могил, тяжело и нехотя, медленно, все грязные и окровавленные, они вставали, чтобы сформировать подобие цепочек и колонн и идти дальше...
            После бомбежек, казалось, должна наступить тишина.
             Но начинали угадываться лязг техники и стук металла да мерная походка солдат. Живых звуков давно не было слышно. Ни шелеста листьев, ни жужжания насекомых, ни лая собак, ни пения птиц, ничего...
              Наконец последний боец скрылся за поворотом, оставив после себя  мёртвое завывание порывов ветра, гонявшего пыль и мелкий мусор среди обугленных  фундаментов домов...
         
              Брат его тогда долго успокаивал. Что-то говорил, просил, приказывал. Форма на его груди и животе давно промокла от слез Мальчика. Разгрузка висела на нем, как на вешалке, и была совершенно пустая и грязная. Только иногда глухой стук отстрелянных  магазинов в многочисленных карманах напоминал, что там что-то есть. Или что-то  должно быть. В каждом из чёрных, загнутых в одну сторону, коробочках, лежало по тридцать смертельно маленьких ос. Это сейчас мальчик знал - это патроны, и они обязательно нужны для работы автомата.
            Бойцы, остатки батальона, тогда забрали Мальчика. Сначала хотели просто вывезти подальше и передать службам социальной опеки. Но ребёнок угрюмо смотрел из-под любья на немолодого капитана и, помедлив, подошёл к сгоревшему БМП, достав из десанта автомат. Крепко взяв его в свои маленькие руки, закопченное, грязное, боевое оружие, он тихо, заикаясь, произнес:
- В-вы...  н...  не д.. долж... ны м-мен.. ня выг...нять. Я... в-все р...  рав..но с-сбегу...  и пойду в... вое... воевать...
Брат поддержал это решение и отстоял его перед командиром. Тем более город уже начали блокировать, и ребёнку некуда было деваться.
Сказав все это капитану в лицо, Мальчонка пошатнулся и упал, потеряв сознание. Всё-таки переживания и сильное измождение последнего дня давало о себе знать. Маленький организм не справлялся со всем, что навалилось на его маленькие плечи.
После этого он пару дней отлеживался в одной из небольших бронированных машин, стараясь выспаться. Но это не всегда получалось: из полузабытья, или полудремы, его, с ужасом, вырывали звуки автоматных очередей.
Сейчас он их не боялся. Он давно уже привык.

К звукам пулеметного стрекота добавился шум винтов. Где-то пролетели вертолёты. За ними последовало протяжное "Фшшшшш... Ба-бах...", потом ещё и ещё...
Руины дома, в которых сидел их отрядик, качнулись и словно подпрыгнули. Из кладки выбило пыль. Остатки перекрытий второго этажа ещё сдерживали ударную волну, но уже не так надёжно. С каждым разом все больше песка, дробленого цемента и мусора ссыпалось вниз, к основанию дома. Совсем скоро горы битого кирпича должны были сравняться по высоте с руинами.
Брат, подойдя, не громко сказал:
- Малой, скоро Земляк закончит готовить, подходи, перекусим...
Земляк - мужчина с небольшим ирокезом в застиранной форме, что-то напевая себе под нос, кашеварил с котелком, мешая содержимое ложкой. Его доброе худощавое лицо и голубые глаза вселяли спокойствие. Старенькая, ещё прошлого века, ременно-плечевая система сидела, как влитая, на широких плечах и уже протиралась на изгибах. Иногда над ним посмеивались, называя барахольщиком, и предлагали поменять этот раритет на что-то более новое или удобное. Но он не спешил, каждый раз отвечая:
- Я лучше в своём, проверенном останусь...  Столько вместе прошли...
Мальчик для себя решил, что Земляк уже не на первой войне побывал. Он точно раньше воевал. Его рассказы это подтверждали. Слушая их, он ничего не понимал, странные и замысловатые названия городов оставались для него неведомыми. Но в памяти засело несколько вещей: там были горы, жарко и какие-то, кого он называл  "бачи"... Или "бача", или как-то так...
              Хотя Земляк и был чужаком, но его уважали. Он умел быть в быту войны спокойным и собранным, а в бою порывистым и умелым солдатом. Мальчик считал его своим наставником.
              Особенно наставник менялся, когда уходил "на охоту". Так они называли выходы их отряда в бой. После прибытия в городок, капитан разделил остатки батальона на группы и каждой определил их рубеж обороны. Постепенно такие группы стали обрастать ополченцами и добровольцами. Это были те, кто не захотел или не смог уйти, и прятаться по подвалам не стали. Их отделение должно было вести наблюдение за перекрёстком на выезде из города. Туда попал Брат, с ним пошёл и Мальчик.
Земляк прибился чуть позже. Он поразил всех точной, почти снайперской стрельбой и метким глазом, который улавливал движения за бруствером противника, или находя в кучах битого кирпича цели, после чего короткими и точными очередями срезал врагов. Припав к оружию, он внимательно всматривался. Один голубой глаз щурился, взгляд становился как лезвие. Казалось даже сами глаза менялись цветом, с нежно-голубого, на стальной, пропахший порохом и болью...
           Мальчишку он любил, подбрасывал время от времени ему в металлическую миску пару ложек из своей лохани. Бывало, перепадало и мясо.
           Не так давно, сидя наедине около костра и разговаривая с Мальчишкой, Земляк стал рассказывать про свою первую войну. Он был тогда каким-то советником. Что и кому он советовал, Малой так и не понял. Просто сказал, что "советник" и все. То, что он говорил, Мальчик-солдат запоминал, каждое его слово. Голос Земляка, тёплый, чуть с хрипотцой, и сейчас всплывал в памяти:
     - Бедная была страна, совсем нищая... Помню, мужчинам там многое позволяли, а у женщин даже права на слово поперёк не было... Муж мог иметь по несколько жён...
           Мальчик отвечал заикаясь. Это иногда проскакивало, особенно во время волнения. Первые несколько дней, он вообще молчал:
             - Д... дя.. дя З..  земляк, а к..  ак это по неск.. коль.. ко? У нас так нельзя же... Или у папы было было д.. двве мамыы?
             Земляк усмехнулся:
              - У нас, да и у вас... Нельзя, а у них можно... Они там по реденьким лесам и степям, в неприкрытом бегают, охотятся с луками копьями на зверей... Чёрные такие, как уголки... В каждой деревне, у них свой шаман и свой местный вождь... Железных дорог нет, с водой проблемы...  Зато с духами общаются  на "ты"... Вот ты писать и читать умеешь?
             Мальчик кивнул. А Земляк продолжил:
              - А у них даже такие старики, как я, свое имя написать не могут... Безграмотные, почти все...
              - Без... Грамот... ные... - повторил Малец по слогам.
              Покачав утвердительно головой, Земляк сказал:
           - Да, такие дела... Мы им старались помогать, как могли, конечно... Строили плотины, зерно поставляли, для высадки... Они когда-то были частью другой страны, и после того, как обрели независимость, они с ними постоянно... Ну, ругались что-ли... Был у них шанс, хороший человек смог всех приструнить - капитан Томас Санкара... Сократил зарплаты чиновникам, понастроил школ и больниц, заставил всех учиться, запретил детям в армии служить... Жители этой страны при нем стали лучше поля засевать, урожай хороший собирали, смогли голод победить... Его называли "Африканский Че"... Знаешь кто такой "Че"?
Покачав отрицательно головой, мальчик переспросил:
        - "Ч-че"? Чипп... полино? Я так.. кую сказ.. ку читал... Сестре... нке...
Покачав головой, Земляк улыбнулся и проговорил грустно:
           - Чипполино... Ну да, он и был, таким вот Чипполино... Ты хоть понял о чем сказка?...
Мальчик, пожав плечами, задумавшись, сказал:
- Ну, т.. там мален... кая лук... ковица, вм... месте с ви... шшней и ре... дькой, спа.. асала отца Чипп... полино... Его в тюрь... му з.. ло.. й при... нц пос... садил...
Земляк одобрительно посмотрел на Мальчика и вопросительно произнес:
     - А за что?... Ты понял за что в тюрьму посадили отца Чипполино и почему его надо было спасать?...
Мальчик молчал, тогда Земляк сам ответил на свой вопрос:
              - Когда маленький человек имеет много денег, он может делать все, что захочет... Деньги его спасут...
- А п.. почему он мале... нький? Он что? Ещё мал... чик? - спросил вдруг Малец.
Земляк рассмеялся, но успокоившись, ответил:
- Да нет... Не в росте дело... Эти люди, с деньгами, могут быть маленькими, большими, толстыми или худыми... Они маленькие в душе: сморщенные карлики-леприконы, которые чахнут над своим горшком с золотом. Они не хотят это золото отдавать тем, кто более нуждается, не хотят строить на это золото железные дороги, заводы или детские дома со школами. Они строят только казино или бордели... И покупают большие-пребольшие корабли-яхты, на которых кататься лишь раза три в год... Когда им становиться скучно, они начинают заниматься этим...
И Земляк обвел рукой вокруг, показывая на руины, сгоревшую технику и следы от бомбежки:
- Война для тебя горе, а для маленьких Леприкончиков это средство получить больше денег... Чипполино в сказке, в конце концов, победил: Принца Лимона и Сеньора Помидора. Двух таких персонажей, которые пытались у всех остальные фруктов-овощей забрать последнее - будь-то совесть или честность... Или домик Тыквы... А капитан Томас Санкара был вот таким Чипполино... Тоже хотел сделать так, чтобы бедные крестьяне, у которых не было даже воды и которые не умели писать, смогли жить как люди... Чтобы эти крестьяне смогли стать людьми, а не прислугой желаний тонкой прослойки ... Маленьких людей, Леприконов и Сеньоров Помидоров... Томас даже к нам в страну приезжал, дерево посадил в моем городе... В знак дружбы, между двумя государствами...
Огонь, потрескивая, горел внутри небольшой ниши у основания кирпичной стены, которая образовалась из-за попадания снаряда малого калибра. Лёгкий дымок поднимался вдоль стены и рассеивался. Земляк всегда так делал.
На привале, между боями или перед сном, Земляк учил Мальчика-Солдата науке выживания: как правильно развести костер, чтобы не увидели, как и где лечь спать, как собрать воды, и как ориентироваться, если потерялся.
Сейчас он развёл костерок так, чтобы его никто не увидел и дым не выдал их местоположение.
Закурив сигарету, которую спрятал в кулак, Земляк продолжил вспоминать:
- Там, я тоже приглядывал за ребёнком, который взял в руки оружие... В Африке, это считается нормальным... Маленькие дети, чуть больше самих автоматов, которые они носили, учатся стрелять и убивать с самого юного возраста...
Земляк закурил ещё одну сигарету. Погружаясь в воспоминания, он перестал оглядываться, осматривать все вокруг, как он это делал по привычке. Сейчас, когда рассказ зашёл о том времени, огонь стал отражаться в его глазах. Совершенно потемнев, они перестали быть теми красивыми и ясно-голубыми, как раньше. Затянувшись, Земляк тихо проговорил:
- Он был постарше тебя, но совсем худой... Носил форму на пару размеров больше... Без бронежилета. Тот был очень тяжёлый для него, без шлема, тот постоянно падал. Шорты, старенькие кеды и сумка на ремень под четыре магазина АК... Ничего лишнего, ничего особенного... Помню его глаза: темно-карие, с зелёными прожилками... Андре, звали его Андре... Томас таких, как он, из армии выгонял, старался пристраивать в школы, чтобы они учились... А потом Капитана Санкару свергли и расстреляли... Началась маленькая гражданская война, и Андре вернулся. Откопал на своём небольшом дворике спрятанный автомат и пошёл воевать... Жил один, отца не знал, мать его где-то нагуляла... Хотя мать во время резни убили... Повесили... Воевать пошёл не за Томаса, хотя его любили и уважали. В последний раз я его видел перед уличными боями в городке По... Он мне сказал:
- Дидэ, прошу, не отговаривай меня... Я иду туда, потому что Томас дал нам, нищим и голодным, надежду...
Пришедшие на смену Санкаре все обратили вспять. Все реформы отменили, все школы и больницы позакрывали... Безграмотные и совершенно нищие, сейчас умирают тысячами от эпидемий... А Андре, по нашему Андрюшка... Андре... погиб, подорвавшись на мине... Хоть не увидел, как его страна умирает...
Земляк замолчал. Второй окурок полетел в догорающий костер. Мальчик заметил как в свете отблеска последнего лепестка пламени у Земляка потекла одинокая слеза. Шмыгнув носом, Земляк встал и куда-то ушёл. Его сумрачное лицо скрыли облака...
       
 
ДОЗОР
"... Лютая грызёт тоска, надежда еле теплится...
И нутро без табака... Мается..."

Наконец всех позвали к столу. Посередине строительной катушки от кабелей дымился котелок с варевом:  каша - не каша, суп - не суп. Мальчик уловил тонкий запах сала с чесноком, и у него приятно заурчало в животе. Должно было быть вкусно.
Пока ели, за городом стала стрелять артиллерия. Снаряды ложились в произвольном порядке,  падая, кто  куда.
Как-то Капрал сказал, что это тактика запугивания: беспокоящий огонь, чтобы постоянно держать в напряжении противника. Но по стадиону, где набились беженцы, пока не попадали. Или не хотели попадать. Защита стадиона с этой стороны была основной задачей их группы. Хотя казалось совершенно невыполнимой...
Наскоро перекусив, все стали собираться. Капрал задержал Земляка:
- Зёма, сегодня пойдёшь в дозор, возьмёшь Брата? Надо будет пройтись по домам, посмотреть что осталось, а то припасы у нас кончаются... До перекрёстка, в старую школу и обратно...
Земляк остановился и вдруг сказал:
- Я пойду с Малым...
Капрал покачал головой:
- Нет, Мальчишку не дам... С ним может произойти все, что угодно... С тобой тоже...
Земляк ответил не сразу, взвешивая слова:
- Я не хочу, чтобы с этим Мальчиком что-то случилось. Но если его ничему не обучать, не воспитывать, на этой войне он не протянет и пары месяцев... Я не заставляю его сидеть и долбиться в темноту, пока сам я сплю... Я его потихоньку натаскиваю... И поверь, в случае опасности я накрою его и первая пуля будет моя...
Капрал подошёл, положив руку на плечо ему, и тихо сказал:
- Ты знаешь, мой друг, как это цинично не прозвучит... Но я этого не хочу. Позволить такому бойцу, как ты, пойти под пули из-за Мальчонки... Лучше уж пусть он, чем ты... В случае чего, бросай... Он только обуза, сейчас мы его не можем эвакуировать, город в блокаде...
Земляк одним, резким движением скинул руку Капрала со своего плеча и с довольно серьёзным видом, ответил:
- Давай так, командир... Я эту чушь, что ты сказал... - он замолчал и, найдя слова, продолжил:
- Будем считать, что я её не слышал. В первый и последний... Я тебе морду набью, если заикнешься ещё раз о подобном...
Капрал покачал головой и горько проговорил:
- Ты мне это говоришь? У меня у самого жена с двумя дочками в эвакуации, у матери живут... И я за них кого угодно, что угодно, порву. Но тут, Зёма, если ты не заметил - война... Мы не в бирюльки играем... Нам надо выжить и, по возможности, поставленную задачу выполнить... А ребёнок обуза, и тебе, как "бывшему", забывать такое не стоит... У меня не рота и даже не взвод: всего пять бойцов...
Земляк все не соглашался. У старого солдата были свои принципы, и он их озвучил:
- Солдаты должны защищать таких, как этот малец... Не должны допускать, что бы дети попадали на войну... У нас за спиной целый Стадион беженцев. Женщины и дети... Их не должны тронуть... Ну а ты и впрямь считаешь, что какой-нибудь Вольво будет лучше, чем Мальчик?
Капрал покачал головой. Земляк закончил, резко обрубив фразу, и достал сигарету. Медленно закурил и затянулся. На улице было не холодно, но пальцы его мелко дрожали. Посмотрев угрюмо в тёмное от грязи лицо Капрала, он бросил взгляд на сидевшего у стены ребёнка, который упорно и планомерно чистил свой автомат и, наконец-то, ответил:
- Я понимаю тебя... И я принял твои слова... К сведению...
Мальчик-солдат, со всей тщательностью и любовью прочищал детали и механизмы АК. Если с крышкой, ствольной коробкой и самим стволом было все просто: протереть, смазать, то затворная группа всегда вызывала у него лёгкое раздражение. Эти выемки, пяточки, мелкие выступы - старенькому ершику из руж-при давались тяжело. С другой стороны, Малой смутно понимал правила работы деталей, но в душе восхищался их простотой, надёжностью и какой-то правильностью плавных движений всех частей, созданных и подогнанных друг под друга как единый часовой механизм. Выступы, как влитые, вставали в пазы. Поршень двигался чётко и отлажено. Гильзы вылетали красиво, с тонким лязгающим, приятным звуком. Все двенадцать деталей, разложенные на промасленной тряпице терпеливо, по очереди ждали, когда их уложат друг в друга и поставят на место.
Махнув рукой, Земляк позвал Мальчика и предупредил, что пора собираться, а сам пошёл в свой угол за рюкзаком. Малой, ещё раз протерев все куском мешковины, быстро собрал автомат. Отведя затвор, он плавно его отпустил и тот, с мягким лязгом вернулся обратно. Нажав спусковой крючок, Мальчик услышал приглушенный щелчок.
Оставалось собрать небольшой рюкзак и надеть свою большую камуфлированную куртку.
Вскоре вышли. Здание, где засела их группа, было немного в стороне от основных построек квартала и удачно упиралось одной стороной во двор котельной, обнесенной высоким забором. Как-то так получилось, что котельная не пострадала от бомбежек и была почти цела. Капрал в ней оборудовал небольшой склад и место для отдыха, а своих людей выставлял для наблюдения в это здание.
Брат, засевший около одного из проломов, в который они должны были выскочить, скучающе вёл наблюдение, вертя в руках старенький приёмник. Постепенно на горизонте проступил диск луны. Устроился он удобно, считай с комфортом: стоявший здесь диван был в пыли и с одной стороны разбит осколками, но сидеть на нем было ещё можно. Оттащив его в угол, за гору битого кирпича, Брат расчистил перед собой небольшой сектор и смотрел через него в сторону улицы. Земляк лишь хмыкнул, увидев, что Брат придумал. После чего присел рядом, попросив закурить.
- Последние полпачки... - протягивая одну папиросу, проговорил Брат. Земляк  тихо ответил:
- Мы с малым в дозор, но командир попросил поискать чего-нибудь... Авось сыщем припасов...
Он подозвал Малого и, показав на кучу кирпича в противоположном углу, кратко  произнёс :
- Встань за ней, сейчас пойдём... Дядя покурит только...
Из динамика донеслось шипение, а затем заиграла музыка:
- ...Время за полночь,
И мне осталось три пути,
Не один ли бес куда ступать...
Ш... Шшшшшшш-шшш...
Земляк удивлённо посмотрел на приёмник и, ухмыльнувшись, проговорил:
- Ничего себе, я думал глушат...
И, как в подтверждение его слов, слова захлебнулись и опять начало звучать шипение и треск. Земляк закурил. Покрутив ручку настройки, Брат разочарованно хотел уже отложить приёмник, как вдруг из него раздался молодой женский голос:
-...Продолжаются небольшие стычки в районе города... Шшш-шшш... Линия фронта стабилизировалась, город Глыбец оцеплен войсками Коалиции... Шшшш... Создана сеть блокпостов и установлен периметр... Шшшш... Идёт вторая неделя блокады, коммуникации выведены из строя, подача воды и электричества прерван... Шшшшшшш... Производятся небольшие  контратаки со стороны незаконных вооружённых формирований, называющих себя Партизанами, и правительственных войск Бантовии... Шшш... Гуманитарная обстановка... Близка к коллапсу... Шшшшш... Конвои красного креста, с медикаментами и грузами первой необходимости, задерживаются на границе войсками Коалиции... На... Шшшшшшш... Решением совета безопасности ООН пока наложен запрет на действие войск Коалиции... И продвижение их подразделений приостановлено...
Брат и Земляк переглянулись и отложили радио. Старый солдат хмуро сказал:
- Дела... Уже почти две недели блокада?  Я и не заметил, как мы тут застряли...
Брат качнул головой и уточнил:
- Неделю нас бомбили и уже вторую неделю блокируют. Не понимаю почему не проводят штурм? Им же до фонаря на решения ООН... Как летали бомбить, так и летают... Артиллерия как крыла, так и кроет... Ещё и ударные вертолёты подтянули... Ну-у... Только пехота с танками пока не наступает... Но Коалицию долго упрашивать не надо...
Земляк, задумчиво почесал подбородок:
- Скорее всего или не хватает сил и средств, подразделения задействованы на других участках, или не хотят нести большие потери: при штурме укрепленного города перевес должен быть как минимум в пять раз... Возьмут измором... Ладно, я потопал, не отсвечивай тут...
Брат тихо напомнил:
- Зёма, не забудь, мы там мин с растяжками натыкали...
Земляк кивнул и, махнув рукой мальчишке, встал. Они, один за другим, оглядывая вокруг руины, а также разрушенные дома, выскользнули и притаились сразу за разломом, готовые выдвинуться по остаткам улицы к перекрёстку.
Прежде, чем начать пробираться, Земляк долго осматривал все впереди себя. Ночь сгустилась, немного похолодало. А старый солдат по памяти сличал силуэты, предметы и объекты с их старым местоположением. Вдалеке с краю, над крышками, возвышался шпиль старого костёла. Чуть погодя он жестом позвал Мальчишку и, указав ему слева от себя, прошептал:
- Твой сектор наблюдения, центр-лево, мой справа. Если увидишь что-то подозрительное, сразу дай мне знак. В случае контакта уходи по нашим следам обратно, на метров сто и жди меня... Никуда не сворачивай, тут все заминировано... Займи позицию... Понял?
Мальчик,  насупив брови, кивнул и крепче перехватил тонкими пальцами цевье автомата. Выдохнув, старый солдат и ребёнок медленными перебежками и переползаниями двинулись в сторону перекрёстка, иногда останавливаясь и прислушиваясь.
Улица с двухэтажными домами, когда-то выкрашенными в серый или жёлтый  цвет, уходила на пять сотен метров вперёд. Сейчас они были одноцветно синими и обоженными, не отражающими луны от закопченных стен. По бокам от проезжей части возвышались обгоревшие или полуобгоревшие тополя. Некоторые деревья были просто сметены от случайных попаданий и, упав поперёк улицы, образовывали завал. Их было преодолевать трудно, но все же проще, чем идти по дворам. Те, как и дома их окружающие, получили максимальные разрушения, подвергнувшись артобстрелам в самом начале блокады. Некоторые представляли из себя горы щебня вперемешку с землёй и песком, под которым были завалены горожане, что не успели спрятаться. Остатки деревянных перекрытий, с разбросанными оконными рамами и битым стеклом вокруг, лежали раскиданные и раздробленные в мелкие щепки. Все внутренности квартир были истерзаны и выпотрошены: обои отслоились, мебель превратилась в труху, плиты, холодильники и остальное искорежило до неузнаваемости. Кое-где попадались тела. Небольшие лужи воды из канализации и водопровода ещё встречались, но все остальное уже испарилось.
Земляк указал на одиноко стоящий, чудом уцелевший, столб ночного освещения, который возвышался прямо на перекрёстке и коротко произнес:
- Нам туда...
Мальчишка кивнул и стал преодолевать завалы за Земляком.      
Сначала наставник, перемахивая через груду кирпича, занимал позицию и осматривался. После чего подавал знак и к нему пробирался Мальчишка. Немного погодя, выжидающе наблюдали и повторяли это снова и снова...
Так, раз за разом. Медленно, но уверенно, их группа продвигалась вперёд. Маячивший фонарный столб становился все ближе и больше.
Переползать приходилось ближе к центру дороги: там кучи мусора и битого кирпича, были ниже всего.
Мальчик раньше бывал в этом городе. Ещё с родителями он приезжал сюда по большим праздникам, на ярмарки. Город назывался Глыбец, тот самый, о котором говорилось в новостной передаче, что слушали Земляк и Брат. Он отличался от его родного маленького Полянца размером и возрастом, город был старше на сотню лет. Где-то в центре, неподалёку от большой площади, размещался древний храм и, довольно приличных размеров, средневековый замок. Скорее всего, после бомбежек старинные постройки, простоявшие не один век, были разрушены. В Полянце тоже были остатки крепостных сооружений, но после гражданской войны, столетней давности, камни из этих стен  растащили на постройку и ремонт сгоревших и разрушенных домов.
Сам Глыбец был условно поделен на старый центр и рабочие окраины. Вся промышленность: большое количество всевозможных заводов и несколько шахт находились в заводских районах пригорода. Неподалёку, километрах в тридцати, расположился Новый Глыбец, городок, построенный лет двадцать назад, состоящий сплошь из офисных зданий, где в основном сосредоточились управление добывающих  корпораций. Маленький Полянец был от него в противоположной стороне, на Северо-западе. Он сразу попал под бомбёжки из-за его тактического расположения. Многочисленные густые леса, росшие на не высоких кряжах, которые, в свою очередь, переходили в два горных хребта, тянувшихся сотни полторы километров, только в одном месте были прерваны долиной. Как раз той долиной, где на одной её стороне расположился Полянец, а на противоположной Глыбец. Войскам Коалиции в любом случае необходимо было отбить эту долину и закрепиться в ней для дальнейшего развития наступления вглубь страны.
Бантовия всю её историю была многострадальной страной. Все, кто когда-либо шёл войной с Востока на Запад или наоборот, проходили по этим землям. Крепости Глыбец и Полянец для этого и построили в четырнадцатом веке, чтобы защитить Северную часть страны от набегов: сначала монгол, которым как-то удалось дойти до Праги, потом от экспансии Турок. Вот и получилось: Полянец разбомбили и взяли сразу, а Глыбец ещё держался. Многие жители долины, жившие между двумя городами, из многочисленных посёлков и деревень, давно покинули ее через Глыбец. Большинство из этих селений просто опустели, но кое-где ещё оставались люди. Те, кому некуда было идти: старики, калеки, беспризорники.   
Иногда Мальчик вспомнил названия селений: Поляна, Рогозня, Возниче, Равуна, Матуша, Солчитане, Ревком, Шишанка, Привятное, Металлика, Мамушевка, Красны Зорчи, Гроцна, Звездатче, Сурчин, Шайкаши... В Поляне, Рогозне и Матуше жила многочисленная родня его матери. Ревком и Красны Зорчи были посёлками, построенными около воинских частей, где проживали многие офицеры со своими семьями. В Металлике был горный обогатительный комбинат. Вокруг Шайкашей и Солчитанов раскинулись обширные виноградники, и стояла тройка виноделен. Вся детская округа училась либо в школах Полянца, либо в Глыбце.  Его одноклассники  были почти все из этих посёлков. Кроме ревкомовских и краснызорчей, там школы были на территории военных городков.
У мальчика была пара друзей, дети из семей военнослужащих, проживавших там. Они раза три в неделю ходили заниматься в одну спортивную секцию. После начала войны он их больше никогда не видел. Ревком и Красны Зорчи вместе с воинскими частями разбомбили первыми. Буквально сравняли с землёй... Погибли все...
Армию Бантовии в нескольких операциях оттеснили из долины, крупные части  разбили. Деревни и посёлки просто горели, оставляя после себя лишь дым, уходящий в небо. Оттуда и набирались в партизаны. Таких отрядов, что прикрывали город, пока шла эвакуация, здесь было много. Ополченцы, остатки Армии, полиция - все, что осталось. Все на что приходилось рассчитывать. До подхода резерва...
         
Земляк и Мальчик-солдат, наконец, достигли перекрёстка. До него оставалось метров двадцать. Налево, через мост, улица уходила к центру города, направо тянулся бедный квартал, переходящий в трущобы. На одной стороне перекрёстка стоял гипермаркет местной продуктовой сети "МегаРэд", на другой стороне, за чугунной оградой  забора, возвышалась трехэтажная школа, зияя пустыми глазницами чёрных окон. Весь её двор был усеян осколками вокруг воронок от взрывов. Последствия бомбёжки и обстрелов здесь были видны меньше. В здании гипермаркета виделась пара проломов и следы пожара, а школа более-менее была цела.
Земляк, поглаживая свой сантиметровый ёжик ирокеза, внимательно осматривал все вокруг. Пару дней назад, своей старенькой радиостанцией, они перехватили сообщение о заброске в город нескольких диверсионных и снайперских групп. В любой момент по ним могли открыть огонь или тихо зачистить. "Спецы" из Коалиции умели делать и не такое. Старый пост наблюдения находился в здании школы, но Земляк туда решил не соваться. Не внушало ему доверие эта угрюмая, трехэтажная постройка, которую они оставили неделю назад. Насколько он помнил, перед уходом там все было заминировано, и соваться туда означало бы риск, даже если пришлось бы снимать растяжки. Его внимание больше привлекал гипермаркет. Это решало сразу две проблемы: и проверка на предмет посторонних в их секторе ответственности, и разжиться какими-то припасами. Хотя может там уже все и подчистили, но попытаться стоило. Перекрёсток был более-менее чист, без постороннего мусора. В центре стоял сгоревшей остов бронетранспортера, левее возвышалась пара кабин от грузовиков с изодранными кунгами. Из темноты скользнула тень и, появившись справа от Земляка, прошептала:
- Зёма, чего замер... Раз пришли нас менять, меняйте... 
Мальчик чуть не закричал от испуга и, уже повернув автомат, хотел начать стрелять, но его удержала знакомая рука, положенная ему на плечо. Тихий голос Изи произнес:
- Малой, все нормально...
А потом, обратившись к тому, что говорил с Земляком, скрипя зубами, проговорил:
- Нац, балда... Чего дитё пугаешь? Он в тебе чуть пару лишних дырок не наделал.
     Раздался еле слышимый смешок. В свете лунного света стал различим силуэт Наца, из темноты вынырнуло его лицо. Земляк даже не дернулся, как будто знал, что они тут. Впрочем, его следующая фраза подтвердила это:
- Нац, Изя... Мы делом заняты, а вы херней страдаете... Более опытный следопыт заметил  бы вас ещё на подходе. Даже раньше меня... Нац пыхтел, как паровоз, когда подбирался к нам... А тебе, Изя, надо практиковать маскировку.
Изя пожал своими тощими плечами, а Нац лишь хмуро хмыкнул. Земляк, оторвавшись от наблюдения, спросил:
- Вы в технику лазали? Что-нибудь интересное там есть?
Изя покачал головой:
- Всё либо сгорело, либо подчистили до нас...
Земляк кивнул головой и проговорил:
- Страхуйте, как дойдём до магазина, сразу сворачивайтесь и на базу...
          Нац встрепенулся и прошелестел:
             - Какой магаз? Задача вести наблюдения из школы...
              Наставник ответил:
            - Мне глубоко по х..., - вдруг он запнулся и посмотрел на ребёнка, и продолжил:
             - До фонаря, что ты там себе за задачи выдумал. У меня другие... Так что не балаболь и слушай, что тебе говорят...
               Нац, насупившись, замолчал и, повернув автомат в сторону, уставился через прицел, в темноту. Мёртвые глазницы окон, продолжали так же молчаливо взирать на людей. Земляк подсобрался и, сосредоточившись, одним броском перебежал голый участок асфальта. Все было так же тихо. Ни одного отблеска выстрела, ни бликов оптики снайпера.
              Заняв позицию, Земляк поднял руку, показывая жестом "Жду и прикрываю". Мальчик, взяв покрепче автомат, побежал к Земляку. Сердце колотилось, на лбу прошибло пот, хотя вокруг стало холодать. Пальцы, скрюченные вокруг цевья, будто свело. Ноги начали наливаться свинцом, подошвы горели от напряжения. Пробежав долгие десяток шагов, Мальчонка затормозил, выбивая град щебенки из под подошвы, которая тут же забарабанила горохом по обгоревшей броне боевой машины.
           Земляк шикнул на него, и Мальчишка замер, взяв на изготовку свой автомат. Старый солдат опять весь напрягся и ещё тише скользнул в сторону здания магазина. Мальчик, не дожидаясь сигнала, через минуту проскочил за ним. Вбежав в коридор, он на мгновение потерял Земляка, но тот вышел из тени, поймал его, и отвесил не слабую затрещину. У Мальца даже искры полетели из глаз. Посмотрев внимательно по сторонам, Земляк встал на колено перед ребёнком и, сжав его плечи, тихо, но серьёзно проговорил:
             - Слышишь меня, Малой? Если хочешь выжить, то никогда, я повторяю, никогда, не покидай позицию без сигнала. И уж тем более, если ты прикрываешь товарища, не оставляй своего сектора наблюдения...
              Мальчик не обиделся, он пока не понял за что получил оплеуху. Но одно до него дошло точно: Земляк был опытнее. Его надо было слушаться.
              Земляк махнул рукой в проломе, давая знак Изе и Нацу, и скрылся с темноте прохода напротив. Протерев глаза, Малой понял, что они привыкли к более темной обстановке. Тени двух бойцов, ждавших знака Земляка, исчезли на противоположной стороне.
           Здание не было разрушено. Окна выбиты, некоторые перекрытия проломились, свисавшие с потолка лампы дневного света уже давно не светили и даже не мигали, но в целом здание не сильно пострадало. В паре мест были видны следы пожара, разводы сажи черно-угольного цвета поднимались снизу вверх. На полу валялось дробленое стекло. Каждый шаг отзывался хрустом из-под подошв. В большом холле гипермаркета ветер намёл кучи мусора. Множество фантиков и обёрток от шоколадок и фастфуда. По краям холла стояли разбитые, пустые  витрины и отдельные прилавки. Земляк, проходя мимо одного из них, с надписью "Coffee", осторожно повернул и прошёл за стойку. Что-то звякнуло и вдруг прозвучало его "Ого...". Выйдя из-за прилавка, он показал Мальчику пару больших пакетов. Открыв один из них, он с умиротворенным лицом втянул  носом воздух. Резкий запах кофе ударил в нос Мальцу. Такой же запах был у любимого напитка его папы. Он иногда пробовал его, пока отец не видел, и приятно-горьковатый вкус обжигал горло. Этот запах стал таким родным, им даже пропахли вещи его отца. Слеза скатилась по пыльной щеке Мальчика-солдата... Но он её быстро смахнул, чтобы Земляк не увидел.
            Уложив в рюкзак два зиплока, они тихо продолжили двигаться дальше.
            Пройдя в конец этажа по ступеням сломанного эскалатора, их пара вышла в просторный вестибюль второго яруса. Здесь всюду были следы разграбления и мародерства. Стекла магазинов с одеждой были разбиты и многочисленные лавки со всяким ширпотребом перевернуты или проломлены. Мелкого мусора от продуктов было меньше, но количество крошки от битого кирпича и щебенки прибавилось. Земляк, немного покопавшись, достал небольшой маленький фонарик и прикрутил его на цевье своего автомата. Светил он тускло, но и этого хватало, чтобы разбирать пути прохода под ногами. В не ярком луче летали частицы пыли и грязи. Прямоугольный луч делил помещение по границе света и тени. Холл явно был очень загрязнен, если не захламлен.
             Пробежав быстрым взглядом по разбитым витражам, Земляк и Мальчик осторожно обошли большую, стеклянную люстру, упавшую с потолка третьего этажа.
             Пальцы начали мёрзнуть, ноги тоже. Ночь становилась холодной. Мальчик поежился. Наконец впереди показалось обширное помещение под сотню квадратных метров, заставленное стеллажами. Вывеска гласила, что это продуктовый отдел. Выключив фонарик, Земляк осторожно выглянул из-за угла. Взору предстали ряды взломанных касс и пустые прилавки. Отсюда все было сметено пару недель назад. Но Земляк даже не обратил на стеллажи внимание, когда они вдвоём проходили ряд за рядом, но стал осматривать двери, расположенные в дальнем углу зала. Подсобки были заперты, а на дверях виднелись следы попыток взлома. Многочисленные царапины и выбоины, от ударов чем-то тяжёлым, украшали косяк и пространство вокруг ручки. Те, кто хотел туда проникнуть, явно не преуспели.
              Поморщившись, Земляк покопался в карманах разгрузки и вытащил какую-то связку тонких инструментов и спиц, странным образом искривленных на конце. Вставив одну из них в личинку замка, он прислушиваясь стал покручивать, подергивая дверную ручку. Мальчик, осматриваясь вокруг, иногда с интересом поглядывая в сторону Земляка. Наконец что-то щелкнуло, и ручка провернулась. Перехватив автомат поудобней, Земляк распахнул дверь.
             В нос ударил приторно-сладкий запах и Мальчик, увидев то, что за дверью, непроизвольно ахнул. Земляк сердито посмотрел на него, но ничего не сказал. В помещении было прохладно, даже холодно. Плотные ряды стеллажей возвышались до самого потолка. Множество ящиков и пакетов были в беспорядке  навалены на полках или упали на пол. Освещения, все так же, не было, но той полоски света, что била из приоткрытой двери, хватало. Но внимание Мальчишки и Земляка привлекло не это.
              Посреди комнаты висело женское тело. Пройдя мимо, Земляк внимательно осмотрел его: спутанные волосы на голове торчали в разные стороны, обвиваясь вокруг верёвки, труп стал уже подгнивать, на форме работницы магазина, проступили  тёмные пятна, под ногами натекла и уже подсохла лужа чего мутно-масляного. Один ботинок свалился с ноги, второй все ещё держался. Из посиневших пальцев выпали и лежали недалеко несколько листов бумаги. Аккуратно взяв их, Земляк включил фонарик. Все было испещрено мелким кривым почерком. Он скакал и иногда обрывался на полуслове. Прикрыв дверь и прищурившись, он негромко стал читать:
      
"Меня зовут Марика Намчек, я работала в магазине управляющим. Ещё пару дней назад я не могла и подумать, что мой любимый Глыбец постигнет участь города, в котором будет идти война. Я запишу несколько строк, в память о событиях, которыми я стала и, если мне не судьба вернуться к нормальной жизни, то я надеюсь, что кто-то найдёт и прочитает эти записи.
              День первый.
             По новостям объявили о смене правительства и отстранении президента от исполнения обязанностей. Генералы-заговорщики полностью контролируют армию, полицию и СМИ. Я не думала, что дойдёт до этого. Да, у нас были проблемы с коррупцией и нищетой. Но решиться на переворот?! Страшно... Хотя все, кого я знаю, их поддерживают...
             День второй.
             Я не успела эвакуироваться и заперлась в подсобке, когда первые снаряды упали на улице. Здесь много еды, но воды совсем нет. Есть несколько бутылок энергетика и все. Мне кажется, я смогу продержаться какое-то время. Перед тем, как отключили связь, я дозвонилась до мамы. Она мне сказала, что её успели вывезти.
            Утром начались бомбардировки, но по магазину пока не попала ни одна бомба. Отопление, освещение пропало. Сотовая связь как не работала, так и не заработала. Сидеть одной в темноте становится страшно. Но выходить я боюсь. Мне все кажется, что как только я попытаюсь уйти от сюда, первый же снаряд попадёт в меня, и я умру. За стенкой постоянно какие то крики.
            После обеда в магазин нагрянули мародеры. Я это поняла по их разговорам, которые были слышны через дверь: они обсуждали, что им унести и угрожали кого-то застрелить, если "тот" не уберётся. Прозвучало несколько выстрелов. Мне очень  страшно. Пока есть продукты на прилавках, никто не попытается взломать подсобку. Но это пока... К вечеру, через стену, в тишине, я расслышала новостную передачу. Это радио, которое постоянно слушал наш директор. Как оно ещё работает? Не могу понять. Диктор сказал, что Полянец сдан, войска Республики Бантовия отступают в беспорядке. Силы Коалиции уверенно продвигаются к городу Глыбец. СовБез ООН наложил вето на действия подразделений войск Коалиции. Собрано экстренное совещание по вопросу военного переворота в Бантовии. Странно, без решения СовБез, Коалиция решилась на международный скандал... Где-то недалеко опять бомбили... Мне очень страшно, я не хочу никуда идти... Я вдруг поняла, что меня сковал ужас...
          День третий.
          Мародеры пришли опять, я узнала те же голоса. С ними пришла какая-то женщина. Я отчётливо различила её. Сначала они пошли в алкогольный отдел: были слышны их причитания по поводу того, что не осталось нормальной водки, только ром и какая-то бодяга. Потом они стали "развлекаться". Эти женские крики я не забуду никогда. Много часов я пыталась сидеть, забившись в угол, и не слышать их: женские мольбы и стоны, мужское гоготание, ругань и выстрелы.
         До сих пор у меня дрожат руки. Я не могу остановить слезы. Кто-то из них стал ломиться в мою подсобку. Но оставил это занятие, когда опять начался обстрел. Я никогда не была так рада этим страшным подаркам с небес, ракетам и снарядам. Еле уловимо, сквозь свист и грохот взрывов, пробивался женский плач и причитания. Когда один из снарядов, наконец, попал в магазин, то голос оборвался, и его я больше не слышала. Через пару часов, после конца обстрела, я, наконец, поняла, что до сих пор сижу, обняв колени в углу... Ещё одного такого дня я не перенесу. Мне нужно отсюда выбираться. Тем более в подсобке становилось все холоднее.
            День четвертый.
            Ночью я сделала попытку покинуть магазин. Выбравшись из подсобки, я вышла к холлу второго этажа и не смогла пройти дальше. Банда мародеров обосновалась в самом магазине. Их было человек десять, и они постоянно стаскивали всякое добро из разных концов магазина к вестибюлю первого этажа здания. На улице шла постоянная перестрелка. Я не видела кого с кем.
               Во всех проходах висели какие-то банки на ниточках, и я не сразу поняла, зачем это. Случайно задев одну из них, я потревожила сигнальную растяжку. Та зазвенела и тут же в мою сторону выстрелили. Меня не заметили, но вся свора бандитов взбудоражилась. Они кричали, что надо обыскать здание, что в нем кто-то есть... Мне пришлось вернуться в подсобку и запереться тут. Я записываю это на скорую руку. Скоро они меня найдут, я слышу их голоса, все ближе и ближе. Не хочу стать жертвой их похоти и страшных желаний... Мне остаётся только одно... Мама прости меня, я такая трусиха, не смогла убежать отсюда, когда это было возможно... Если кто-то найдёт эти записи, передайте их по адресу: город Глыбец, улица Святого Стефана, дом пять, вдове и безутешной матери Катрине Владиславне Намчек. Прощай мама, я тебя люблю... Надеюсь, я, когда-нибудь, увижусь с тобой в лучшем из миров... "
    
            Наставник закончил читать и, очень бережно сложив листы, убрал их во внутренний карман. Вытащив нож, он срезал провода освящения, на которых висела  мертвая Марика и, подхватив её, уложил на пол. Под спутанными волосами стало видно бледное, уже ставшее зеленеть, лицо, покрытое пятнами. Рот был открыт и фиолетовый, выпавший язык свисал. Её можно было бы, в прежние времена, назвать милой, но сейчас она была мертва и безобразна. Накрыв лицо носовым платком, он обшарил её карманы. Из одного достал пропуск с фотографией девушки, внимательно рассмотрел его и печально сказал:
               - Эх, красивая ты, Марика... Была...
               Помедлив, положил туда же, куда и её записки.
               Мальчик-солдат присел рядом с Земляком. Его нельзя  было напугать такими вот жертвами войны. За пару недель уже все увидел: и разорванные тела, и сгоревших заживо, и расстрелянных во дворах. Мародерничали многие, Капрал пару раз ловил незадачливых грабителей. Одного отпустил, как оказалось, ему нечем было кормить семью, засевшую в подвале. А вот второго поставили к стенке. Ну а девушке... Девушке просто не повезло...
               Земляк вышел и пошарился по остальным помещениям. Везде было пусто и все давно вынесено. Пришлось вернуться к мёртвому телу. Здесь старый солдат, недолго думая, собрал кое-какие припасы, те, что не подверглись гниению или не пропитались  запахом трупного яда, и отправился на базу. Скоро должно было светать...
               
У КОСТРА

"... Но мы же можем просто взять, попытался друг друга понять... Перекинуть друг другу мосты..."
   
Вернулись, когда порозовел восток. Тяжёлые рюкзаки, набитые припасами, оттягивали плечи. Спины взмокли, и куртки покрылась белыми разводами от пота.
             Брат встретил их, одобрительно кивая. Уже несколько дней их отрядик перешёл на полуфабрикаты и сухой паек в виде галет, печенья и полбанки тушенки на завтрак. Кофе и чая вообще не было. Пили кипяток с сахаром, или разводили с вареньем, которое нашли в одной из квартир. Чудом уцелевшая банка стояла вся в пыли и покрылась мусором. То, что наварил Земляк в последний раз, было последнее из остатков припасов.
            Капрал лично вышел их встретить. Сгрузив рюкзаки и передав их Нацу и Вольво, Земляк отвёл командира в сторону. Пожав его руку, старый солдат достал пачку записей девушки с её пропуском, и спросил:
           - Командир... Мы зашли в магазин, но ты не сердись. Всё-таки продукты есть. Там нашли тело... Марика... Короче, Марика Намчек, работница продуктового. Она повесилась в подсобке, оттуда мы и забрали часть продуктов. Есть возможность передать на Большую Землю её записи или как-то сообщение матери? Она оставила что-то типа дневников...
            Капрал отрицательно покачал головой:
             - Блокада города почти полная, есть пара коридоров, которые держат резервисты. Но это ненадолго... Весь город выходит из окружения. И ты это знаешь... Ради одного письма гонять через такие участки бойца я не стану. Пойми уж...
             Земляк кивнул, глядя куда-то в пустоту, и жестом попросил закурить. Капрал протянул ему сигарету, и помог подкурить. Жадно втянув горькую отраву в лёгкие, Земляк вдруг ударил себя по лбу:
               - Мать твою... Сигареты забыли... Ладно, все равно пойдём по новой ночью. Побольше людей возьмём...
               В развалочку, немного скосолапив ноги, подошёл Вольво. На его обрюзгшем лице читалась усталость, а опухшие глаза довершали картину полного, разбитого состояния. Говорил он обычно тихо и невнятно. Порой приходилось переспрашивать. Сейчас он отчитался:
              - Дюжина консерв, десять килограммов крупы, кофе, чай, сахар... Жить можно... Ещё недельку точно... Командир, я с Нацем на пост, менять Брата. Им сегодня с Изей в ночную...
           Его взгляд непроизвольно упал на фото в пропуске, что держал в руках Капрал. Взгляд задержался, подбородок дрогнул, но немного погодя, Вольво взял себя в руки и, отвернувшись, пошёл на выход. Капрал не заметил этого, а вот Земляк задумчиво посмотрел вслед уходящему бойцу.
         
              Мальчонка, тем временем, остановился у костра и налил себе полный стакан компота - разведенного варенья с водой. Есть не хотелось, увиденное отбило всякое желание. Сладковато-приторный запах преследовал, вплетался в другие ароматы. Казалось привкус чувствуется в дыме от огня, в вони пота, в запахе оружейного масла и нагара.
             В эту ночь он сильно устал. Земляк его не нагружал, но тащить пришлось тоже много. Оставалось пойти просушить куртку и протереть автомат. После чего можно было бы лечь спать.
         
           Снилась ему сестрёнка. Маленькая, с вечно обгоревшими на солнце плечами, зелёными глазками и косичками. Её колени были всегда в ссадинах, а пальцы в маленьких  царапках. Она часто лазила в кусты малинника и наедалась там ягодами, а они её кололи. Один раз раздразнила ос, и её покусали. Прибежала к брату, плакала, показывая волдыри на пыльных икрах, и искусанные плечи. Мальчонка тогда, как настоящий герой, вооружившись горящей веткой, отправился мстить за сестрёнку и разворошил гнездо. Осам это не понравилось, они пытались отбиваться, но против дыма и огня, маленькие жала и хрупкие тельца не могли противостоять.
           Сестренка была тогда очень рада и довольна, улетавшим осам грозила пальцем и смешно пучила брови.
            
              Проснулся он неожиданно, как будто его толкнули. День, на редкость, оказался более, менее спокойным: крупных налетов авиации не было, вертолёты не появлялись. Одиночные самолёты разведки постоянно кружили над городом и сбрасывали какие-то листовки. Слышались одиночные, протяжные выстрелы где-то в стороне центра города. Вставать пока не хотелось и он, неожиданно, услышал тихие голоса Земляка, Брата и Капрала. Разговор шёл на пониженных тонах, все участники явно хотели сохранить его в тайне, от остальных. Мальчонка лежал, укутавшись в старое армейской одеяло, спиной к костру, и видеть их не мог. Но тени всех троих маячили перед ним, на стене. Слышалось шипение работающей радиостанции. Говорил Брат:
            - Поймал переговоры наёмников... Они обсуждали появление снайперов в центре, говорят, ещё вчера их не было. Скорее всего, Коалиция забросила разведку и диверсантов... Их пока приостановили решением "Совбеза", но для специалистов всякого разного толка это не проблема... Как говорил наш инструктор по разведке: "Фронт наступает, отступает, а разведка всегда за линией фронта, в тылах у противника...". Для них разрушенный город это просто сказка, а не полигон...
Голос Земляка одобряюще подтвердил:
- Все правильно твой инструктор говорил... Если они не наступают крупными силами, то при помощи диверсионных и разведгрупп смогут взломать и так нашу слабую  оборону... Но ты же не по этой причине нас собрал?
Брат ответил:
              - Есть две новости. Хорошая и плохая... С какой начать?
           Сердитый тон Капрала оборвало его шутливое вступление:
            - Ты не в цирке и не у прокурора, хватит юлить и шутить... Говори прямо...
Скучающий голос Брата произнес:
            - Ёш-маёшь... Командир, никакой интриги: первое - подозрительно много активности в нашем районе. Количество банд мародеров растёт, как на дрожжах. Вчера две группы бандитов прошагали мимо моей лежки... На наши минные поля они не зашли, вроде кто-то из них бывший военный, сразу почувствовал, что не стоит лезть куда не следует... Но раньше их было меньше... Дай бог в неделю увидеть хоть раз. А сегодня в одну ночь только две группы. Три-пять человек...
Земляк подытожил:
            - Понятно. Выползают... Узнали, что Коалицию остановили и теперь не боятся особо. То, что мы засели здесь, им по-любому известно, но они не дураки. Понимают, что если тронут нас, сюда командование пришлёт взвод, а то и два...
Капрал хмыкнул:
- Ога, черт... Как-бы не так... Наш опорный пункт, если так его можно назвать, перекрывает участок, который должна держать рота. Рота, Земляк, а нас тут в пятнадцать раз меньше... Это по всем наставлениям и учебникам... Сил и средств не хватает... Что там формируют в тылах и когда это перекинут сюда - ещё неизвестно... А за кого воюют наемники в центре города, вообще покрыто тайной... Вроде за нас, но особняком держатся...
Брат проговорил:
- Это все понятно... Вторая новость... Я даже не знаю, радоваться или не стоит пока... Россия на экстренном совещании СовБеза, выдвинула предложение о введении миротворческого контингента на территорию Республики...
Капрал, недовольно крякнув, спросил:
           - Простите за мой французский, но с какого херсонеса?... У нас война с внешним агрессором... Коалиция, значит, на нас напала, а ещё и русские хотят свою базу поставить?
Брат, немного помолчав, ответил:
- Как бы помягче сказать... В этом не совсем Коалиция "виновата"... Со вчерашнего дня в Полянце сформировано Непризнанное правительство Республики Закраёвина... Теперь, на мировой арене, Коалиция является гарантом их независимости... И они утверждают, что причиной вторжения в Бантовию послужило обращение совета старейшин "краёвцев" за помощью... Так же о себе во всеуслышание объявила их боевая организация "Фронт борьбы за независимость Закраёвины", сокращённо ФБНЗ..., - он замолчал, что-то вспоминая. Вдруг хлопнув себя по лбу, Брат неожиданно уточнил:
- ФБНЗ, они, вообще легальны? Их же очень давно признавали террористической организацией... Там ещё что-то было про этнические чистки... Короче, всякая туфта...
Земляк задумчиво протянул:
- ФБНЗ была серьёзной организацией... Ребята там были идейные... Они ещё лет двадцать назад людей похищали и убивали. Потом, вроде, их всех отловили... "госбезопасники" Бантовии постарались тогда... Советский Союз помог, точнее организация Варшавского договора... Террор для "бензешников" был главным оружием...  Сильной стороной деятельности ФБНЗ всегда являлась поддержка части населения... Но последнюю четверть века у них как-то не сложилось с этим... В отличие от ИРА, эти без разбора стали убивать что своих, что чужих... Запугивали так тех, кто не с ними... Оказалось зря, все, кто их поддерживал, отвернулись... Там очень давняя история, ещё с Отечественной войны тянется. Говорят, их организацию создали немцы, как часть националистических движений, во время Второй мировой. Они сотрудничали с  "калабарацами" на территории Бантовии...  С карателями из СС... Что-то на подобие "усташей"... А во время Холодной войны стали шавками на побегушках ЦРУ... М-да... Скорее всего, это новое ФБНЗ, идейные продолжатели ещё тех, старых...
Капрал лишь смачно сплюнул. Всё молчали. Наконец, он выговорил:
- "Краёвцы"... Твою мать... Слов нет... Вот где выстрелило... Больше семи десятков лет прошло, а все успокоиться не могут... Гнилой народец... Подгадали момент под самый переворот и побежали на поклон к Коалиции... Ещё и ФБНЗ... Сукины дети... Вырезать всех надо... К стенке... Каждого "краёвца"... Их  женщин и детей тоже... Не хрен кровь портить...
Голос Брата возмущённо ответил:
- А ты, командир, страшный человек оказывается... Я попрошу: подумай хорошенько, прежде чем такое предлагать... У меня и в Полянце друзей полно, и среди  родни много было "краёвцев"...
Капрал, чертыхаясь и, мрачно, сквозь зубы, проскрипел:
- Не гони коней, рядовой Дибич Бронивский... Из тебя "краёвец", как из меня японец...
Опять все замолчали, напряжение повисло в воздухе. Потом, все-таки, угрожающе тихо, Земляк проговорил:
- Мальчишка тоже "краёвец"... Командир... - он в нерешительности выдержал паузу, но все же язвительно произнес:
- Его первого к стенке? Если ты не знал... Его имя Юзиф... Или, по-турецки, Юсуф… Самое настоящее "краёвецкое" имя... Или может пол вашей армии? Среди генералов, что учудили переворот... Среди них, как минимум трое,  "краёвцы"... А ещё на стадионе, к которому мы перекрыли дорогу... Где одни старики и дети... Там тоже наберётся половина "краевцев"...
Земляк замолчал.
Вдруг, совершенно отчётливо, Мальчик почувствовал, как в его спину упираются три стальных взгляда. Словно наведенные стволы автоматов, опасные, готовые огрызнуться огнём в любой момент. Казалось, эти взгляды пронизывали насквозь.
Но через секунду, услышав голос Капрала, он понял, что ошибся. Командир говорил с какой-то тоской и нескрываемой грустью:
- Земляк, дорогой ты мой человек... Я не знаю, что тебе и сказать... - он прервал фразу на полуслове. Послышался тяжёлый вздох. Голос Капрала продолжил:
- Хотя нет... Знаю... Глупость я сказал... Большую-пребольшую глупость... Я присягу давал: детей, женщин, стариков моей многонациональной республики защищать... Они ни в чем не виноваты... Если Мальчишку вернуть в Полянец, его первого "краевцы" к стенке поставят... Но мы его не отдадим...
Брат одобрительно хмыкнул, Земляк промолчал. Одинокий снаряд, свистя, упал где-то за городом. Опять наступила тишина. Послышался щелчок зажигалки. Один за другим три тяжёлых вдоха. Резко запахло табаком. Тени на стене подносили очертания рук, очертания головы и выпускали еле заметные струйки дыма. Земляк сказал:
- Сегодня пойдём за сигаретами...  Сил нет, последняя осталась... Людей надо побольше, там ещё много каких припасов можно вытащить... Возьму с собой Наца и Вольво...
Капрал неожиданно запротестовал :
- Нет, Наца оставь, бери Брата. Нац тоже из Полянца и, как я понял, "краёвец"... Ещё и ярый национал... Мне с ним надо пообщаться...
Брат хохотнул, тень всплеснула руками:
- Командир, ты опять?
Тень на стене протянула руку, остановила Брата и, немного задумчивым голосом, Земляк поддержал Капрала:
- Он прав... Нац уж очень ярый национал, тем более у нас недолго... Его надо проверить... Может быть засланный казачок... В ФБНЗ каких только кадров не водиться. Их раньше готовили получше, чем в Аль-Каиде...
Брат возмущённо ответил:
- Ну, знаете... Если вы так думаете...
Земляк, оборвал его и полушуточно закончил перепалку:
- Знаю, думаю и тебе советую, хоть иногда... Все, давай отдохнём, скоро собираться  и  идти к магазину...
Всё тени встали и ушли. Костер медленно затухал, оставляя после себя ещё немного тепла.
Перевернувшись, Мальчик долго смотрел на догорающие угли. Те потрескивали, на угольно-чёрных боках небольших огарков тлели красно-оранжевые прожилки. Мысли путались, но одна отчётливо пульсировала, в голове: "Значит, они считают, что он может простить Коалиции гибель семьи ради каких-то "краёвцев"? Он даже не знал, кто они такие, лишь смутно помнил что-то от отца... Хотя все же Капрал, Земляк и Брат не сошлись в едином мнении... Капрал ненавидел "краёвцев", Земляк был посторонним, и ему могло быть все равно, а Брата не оказалось бы рядом, вдруг что..."
Думая об этом, он опять уснул.
Сейчас ему уже ничего не снилось. Серый туман, да и только. Проспав безмятежно  пару часов, он был разбужен Земляком:
- Малой, вставай. Пойдём в магазин?
Быстро собравшись, они  выдвинулись.
               
Перед тем, как скрыться в темноте, небольшая группа остановилась у  наблюдательного пункта Наца и Изи. Те выспались и выглядели бодрее, чем недавно ночью.
Часть принесенных продуктов сразу пошла в общий котёл и все, более-менее, были сыты. Как раз в такие моменты Изя и Нац начинали свои споры.  Вот и сейчас они тихо вели напряжённый разговор.

ТИХАЯ НОЧЬ

"... Крыши домов, дрожат под тяжестью дней...
Небесный пастух, пасет облака..."
            
В этот раз они добрались быстро. Земляк шёл первым, Брат замыкающим, в центре сменил Мальчонка и, отдуваясь, тащился Вольво. Тропа была наметана заранее, а подходы ещё раз осмотрены днем.
Погода оставляла желать лучшего. Накрапывал мелкий, пропахший гарью пожаров, дождь. Туман лёг неравномерно, и кое-где просматривались стены домов, принимавшие причудливые формы.
Холл встретил их молчаливым безразличие. Все было как и вчера. Эскалаторы не работали, света не было, вокруг валялся мусор и крошево из стекла. Земляк молча показал Брату с Вольво, где занять позицию, а сам стал осматривать второй этаж. Мальчишка остался снаружи, сидел за колонной, что около входа.
Вскоре старый солдат вернулся и тихим свистом позвал всех на верх. Подсобка была заперта, её предусмотрительно закрыл Земляк, вокруг не было ни единого следа присутствия чужаков.
Подозвав к себе всех, Земляк тихо объяснил ситуацию:
- Парни, там девочка повесилась... Страшная история, не буду рассказывать, но её надо похоронить, а то как-то не по-человечески что-ли...
         
Брат кивнул головой, Вольво совершенно безразлично пожал плечами, но спросил:
- А стоит так заморачиваться? Ей все равно, а мы время потеряем...
Брат зло на него посмотрел, но промолчал. А вот Земляк, помедлив, ответил:
- Дело не только в том, что она там повесилась и мне её жаль... Нам забирать продукты, и неизвестно, сколько ещё раз мы сюда вернёмся... Хотя жаль мне её, по-человечьи... Ладно, пошли...
Отперев дверь, все вошли внутрь. Всё было как раньше, никаких изменений. Земляк пошарил первым делом по полкам и откопал несколько блоков сигарет. Довольно урча, он кинул пару пачек Брату и, вскрыв одну, сам закурил. Запах табачного дыма перебил гнилостную вонь. Никто не хотел смотреть на тело, если взгляды случайно падали на него, то старались тут же отводить. Земляк про себя подметил, что Вольво подавленно молчал. Мальчишка отвернулся и принялся изучать надписи на коробках. Брат, подойдя к Земляку, тихо спросил:
- Я что-то слышал про трупный яд... Он вроде опасен? Это ничего, что мы набираем припасы, рядом с ней?
Земляк докурил и отправив щелчком сигарету в угол, достал новую.  Не став медлить с ответом, он только пару раз чиркнул зажигалкой и сказал:
- Ну да... По идее, он опасен, не зря могилы засыпают хлором и другими реагентами... Но мы отсюда заберём то, что в пластике или в банках: пакеты крупы, консервы, сигареты, чай... Это не должно было пострадать от испарений... Но самим нам тут долго находиться нежелательно... Ладно, давай сначала её внесём... Я там видел воронку, что перед входом в холл... Думаю самое оно... Место запомним, позже поисковикам точные координаты скинем...
Вольво вышел и где-то нашёл большой мешок. Распоров его по краю, расстелили и уложили тело внутрь. Скрутив скотчем, вынесли.
Мальчишка остался в подсобке, но его распирало любопытство, и он аккуратно подошёл к одному из витражных окон, выходивших на проезжую часть. Сначала не было ничего видно, но, наконец, из-за низких туч вышла луна. Две фигуры стояли над воронкой, а третья раскапывала края ямы. Наконец, она закончила и, выбравшись, замерла в стороне. По грузному, оплывшему силуэту, было понятно, что это Вольво. Двое остальных, опустив свёрток, начали его закапывать. Вскоре края воронки сравнялись с землёй, не осталось и следа от ямы. Только еле видимое тёмное сырое пятно. Постояв, фигура, похожая на Брата, невольно перекрестилась; второй силуэт, по всей видимости, Земляка, не поднял руки, но покачал головой. Толстая фигура Вольво стояла в паре метров от них и его плечи вздрагивали, как от глухого рыдания.
Вскоре все вернулись и стали молча собирать более-менее сохранившиеся припасы.  Хватило, чтобы забить под завязку три рюкзака. Больше всего взвалили на Вольво, ему достался туристический "Колобок" за спину и маленькая "Сухарка" с двумя лямками, на грудь. Автомат он не стал отдавать и крепко прижал к себе, положив поверх "Сухарки". Брат и Земляк вышли первыми и заняли позиции с обеих сторон от входа, Малой прикрывал тыл.
Колонна из четырёх человек двигалась медленней, чем вчера. Через каждые пятьдесят метров Вольво приходилось усаживать за горами битого кирпича. Он все тяжелее дышал и сильно потел. На пухлом лице выступил пот, местами оно порозовело. Последнюю сотню метров, Брату приходилось поддерживать бывшего таксиста и подставлять ему плечо, чтобы он не свалился.
Мальчонка отходил замыкающим, и, направив автомат на пустые, чёрные окна, постоянно выжидал, когда Вольво отдохнет и сново сможет идти. Мальцу достался очень лёгкий рюкзак, нагруженный чаем, кофе и блоками сигарет.
Где-то, очень далеко, прозвучали пушечные выстрелы. Все резко присели и вжались в кирпичное крошево. Через секунды, над головами послышался гулкий хлопок и с неба стали падать светящиеся шарики. Улицу резко осветило очень ярким, белым светом. Всё стало видно отчётливо, лучше, чем днем. Поползли длинные, угловатые, чёрные тени.
Земляк свистом подозвал Мальчишку. Тот, одним броском, добежал до воронки, где сидели все трое, и прыгнул вниз. В воздухе что-то его дёрнуло в сторону и крутануло. Земляк его поймал и, прижав к себе, вместе с ним упал на дно ямы. Опять стало тихо, но неожиданно из крошева камней, на котором только что была нога бегущего мальца, выбило небольшой фонтан пыли. Выстрел так никто и не услышал. Чертыхнувшись, Земляк поднялся и отряхнувшись сел рядом со всеми. Показав через плечо, негромко сказал Брату:
- Снайпера... Не зря "светляков" пустили...
Брат внимательно изучал крыши и оконные проемы близь стоящих домов, стараясь не высовывать голову. Земляк спустился на самое дно, и стал доставать из рюкзачка мальчишки блок сигарет. Копаясь во внутренностях, он чертыхался и наконец достал две пачки папирос. Одна была совершенно не тронута, другую порвало и разлохматило. В ней аккуратно зияла небольшая дыра. Все сигареты, просто выпотрошило, оставив более-менее целым лишь сам картон упаковки.
Сидя на самом дне, Земляк прикурил и стал крутить пачку со сквозной дырой в руках. Глаза его сузились, и он что-то вымерял пальцами. Потом, отдав недокуренную  половину сигареты Брату, тихо сказал Мальчишке:
- Снимай рюкзак...
Тот, сняв, передал его Земляку. Покрутив и его в руках, он нашёл два отверстия: одно было ниже, другое выше. Положив рюкзак, примерно по направлению  движения Мальца, он обратился к Брату:
- Можешь не пытаться высматривать его здесь... Угол попадания пули, относительно угла её выходя, слишком острый. Он скорее стрелял с расстояния, больше тысячи, или что-то типа того. Может вообще пальнул наугад...
Где-то опять бабахнула канонада из пары десятков выстрелов, и в небе засверкало с дюжину осветительных снарядов. Но рядом с ними происходило ещё что-то. В свете вспышек, с неба стали  падать какие-то листы. Присмотревшись, Мальчик понял, что часть снарядов, просто не взрывается, а рассыпаясь в воздухе, вываливает высоко в небе, свертки и пачки какой-то бумаги. Те, разносимые ветром, раскрывались и планировали вниз, как опадающие с деревьев листья. Почти каждый квартал города, куда не кинь взгляд, теперь был засыпан листовками формата  А5. Одна такая упала рядом с воронкой. Брат, недолго думая, быстро высунул руку, по локоть и, схватив её, вжался в осыпанные края воронки. Через секунду прозвучал щелчок и выбитые куски с мелким гравием, взлетели небольшой тучкой над головой Брата. Тот, тихо матерясь, прошипел:
- Сволочь... Был бы он, не так далеко, мне бы голову снесло... И как нам выбираться?
Земляк пожал плечами:
- Подумать надо... Дай почитаю?
И протянул руку. Брат отрицательно покачал головой:
- Не-а... Сначала выберемся, а потом... Потом посмотрим...
Аккуратно сложив пополам, он убрал в карман листовку. Попросив радиостанцию, и, перенастроив что-то в ней, он стал вызывать Капрала. Но вскоре понял, что это было тщетно. Командир не отвечал...
   
Земляк и Брат сидели уже не один час. Ночь подходила к концу, и небо на востоке наливалось багрянцем. Мальчик, немного покимарив, наблюдал за тем, как Земляк и Брат что-то обсуждали. Вольво они сначала выставили часовым, но поняли, что зря. Толстяк сильно устал и постоянно клевал носом, упираясь лбом о приклад автомата. Один раз Земляк и Брат, чуть не начали стрельбу во все стороны, когда услышали какой-то полурев, напоминающий шум винтов вертолёта. Покрутил головой, они оба уставились на Вольво, который мирно дрых. Именно его храп они приняли за вертолёт. Брат сердито ударил его в бок, а Земляк выдавил ухмылку, которая скривила его лицо, как от зубной боли. Махнув на Вольво рукой, они поставили мальчишку смотреть за обстановкой, а таксиста уложили на дно воронки.
Сидя тихо, они перебирали идеи, как выбраться. Радиостанция так и молчала, ответа от Капрала не было. Брат откопал в куче хлама, который ссыпался к ним, старенькое ведро, полукруглое, похожее на казанок. Недолго думая, Земляк обтянул его своим капюшоном от военной куртки и, надев на ствол автомата, попытался приманить стрелка. Брат аккуратно разгреб край насыпи у воронки и пристально наблюдал за постройками в том направлении, откуда должны были выстрелить. Сам старался не высовывать голову и держался в тени, насколько это было возможным. Осветительные снаряды все пролетали и пролетали, взрываясь над их головами и освещая все вокруг яркими лучами света.
Сначала снайпер не реагировал, но после того, как Брат выставил ладонь с зажженной сигаретой над краем воронки, тазик получил первое попадание. Пуля, скорее всего, была на излете и лишь высекла искры. Брат успел вовремя убрать руку и сощурив глаза, произнес:
- Не... Земан, я его не заметил... Давай переставим и поднимем "манку", в другом месте...
Переместившись на метр правее, они повторили свою попытку. На этот раз снайпер взял правильное упреждение, и выстрел снёс ложную мишень, оставив  здоровую дырку в ней. Земляк, опустив автомат, отсоединил  штык-нож и вопросительно посмотрел на Брата. Тот задумчиво докурил сигарету и, подняв руку, указал на один из домов, с чудом уцелевшей крышей, которая была еле видна:
- Он там... Дальность, примерно, две тысячи, может больше... От вспышки до попадания по ведерку прошло две, две с половиной секунды... Постой, я знаю эти дома... Да, скорее всего от нас до них... Тысяча девятьсот ...
Сев на дно воронки, спиной к сопящей туше Вольво, он щелчком отправил окурок в полет:
- Дохлый номер, Зёма... Наши стволы на таком расстоянии не попадут... О точности явно  не стоит и говорить... Попугать если только...
Зема сел и задумался. Начинала накатывать усталость оставалось только ждать и надеяться, что Капрал как-нибудь сообразить и додуматься до решения... Если сам не попадёт под обстрел снайпера. Радиостанция все ещё молчала, ответа не было. Мальчонка пристально наблюдал вокруг, стараясь ничего не пропустить...
            
Первые лучи солнца, наконец, показались над неровными зубцами развалин. Чёрные стены начали светлеть. Мальчишка и двое мужчин все не могли придумать выход  и прикидывали  варианты, как вдруг неожиданно их прервали. Произошло то, чего никто не ожидал.
Громкий "ба-бах" сотряс воздух и землю. Уши у всех троих заложило. Взрывная волна прокатилась по мёртвым улицам, поднимая пыль и грязь в воздух. Непроглядная завеса серого цвета, не оседая, стала кружить вокруг...
Всё повскакивали, уставившись в пелену, а Земляк, недолго думая, схватив автомат и рюкзак, глухо  крикнул:
- За мной, не отстаём... Пока пыль не осела, у нас есть шанс...
Растолкав Вольво, все бросились бежать. Цепочка из четырёх фигур, почти не останавливаясь около куч мусора и щебня, спешила в сторону дома, где находилась база.
Вылетев из-за очередного препятствия, все четверо немного опешили и  приостановились. Именно их укрепленный дом сотряс мощный взрыв. Стены завалились, посередине одной из комнат зияла воронка метра четыре в диаметре. Пыль и песок, поднятые взрывом, не спешили оседать. Мальчишка аж засмотрелся, в свете прямых  солнечных лучей все, что было в воздухе, клубилось и завивалось узорами. Кое-где парил лёгкий дым...
Всё поняли, это был именно их дом, в котором они несколько часов назад сидели вокруг костра и ужинали. Где Изя и Нац ругались, именно тут Капрал давал им последние наставления перед выходом.
            
НАЦ

"... Время за полночь и мне осталось три пути..."
         
Однако добраться в целости до оставшихся укреплений у дома удалось не всем.
Всасывая воздух, с чудовищным звуком и противно, с хрипов, выдыхая, последним бежал Вольво. Он весь вспотел и покрылся испаринами. Спина и подмышки спортивной куртки намокли и источали смрад. Отдышка становилась все сильнее, а ноги все медленнее передвигались и, наконец, вдруг случилось неожиданное. Зацепившись за торчащую арматуру, он споткнулся и задел растяжку. Опять прозвучал более слабый взрыв, и всех бежавших разметало в стороны. Земляка, подбросило и швырнуло вперёд, в один из разломов. Кувыркаясь, теряя на ходу часть содержимого рюкзака, Брата припечатало к стене. Мальчишку сбросило в дыру, ведущую в подвал, что образовалась совсем недавно.
Вольво же не повезло. Он сидел  и осоловело, смотря круглыми глазами на культю ноги, раскачивался из стороны в сторону. Лицо было совершенно бледное, волосы спутались и упали на глаза. Ногу раздробило, она парила, и была обожжена. Но крови не наблюдалось, по крайней мере, при первом рассмотрении.
Мальчик оклемался и выглянул наружу. Сорвав жгут с приклада, Брат мотал ногу таксисту, выше колена. Тот все сидел, обмякнув, и пялился перед собой, ничего не понимающим взглядом. Что-то зашуршало, и из пролома выскочил Земляк. Весь в ссадинах и ушибах, он подбежал, хромая, и, схватив под руки грузное тело, потащил его внутрь развалин дома. Брат стал помогать ему с другой стороны.
Мальчишка понял, что ему не выбраться: провал, в который его закинул, подзасыпала землёй, и он стал искать новый путь. Зажмурил глаза, как учил Земляк и немного подождал. Наконец, перед глазами перестали плясать звёздочки и круги. Ещё немного подождав, он огляделся.
Подвал был давно заброшен и частично засыпан. Мальчишке пришлось петлять между кучами битого кирпича, чтобы, наконец, минут через пятнадцать, в лабиринте разрушенного здания, найти проход к лестнице, ведущей наверх. Её преградила гора досок, которые их отряд к использовал для топки.
Но наверх он не стал лезть, поняв, что что-то случилось. Присмотревшись через небольшую щель наваленнных досок, он увидел странное.
Изя лежал весь в крови и, скорее всего, был уже мёртв. Наца нигде не было видно, а Капрал, весь окрававленный, прислонился к стене и медленно по ней сползал.
Вольво без сознания лежал рядом с Изей. А вот Брат и Земляк стояли без оружия во весь рост и молчали.
Вокруг, заняв позиции и взяв на прицел всех живых, разместились какие-то бойцы, в странной форме, без знаков различия. На головах были кепки, под кепками балаклава, из-за этого виднелись только глаза. Навороченные обвесы их автоматов, давали понять, что ребята эти не простые. Земляк, придирчиво оглядывая экипировку "гостей", спросил:
- Орлы, вы чьих будите?...
Бойцы в балаклавах молчали. Радиостанция попискивала из кармана Капрала. Стоявший справа от Земляка, заметил как Брат медленно тянется к ножу, и, неуловимым движением, что-то показал бойцу за спиной Брата. Тот, как будто случайно упер прибор беспламенной стрельбы, тому в спину. Брат замер. Было видно, как его глаза расширились. Один из  неизвестных, самый высокий, насмешливо пробурчал:
- Дядя, не советую дергаться, а то ваша группа может поредеть...
Радиостанция продолжала шипеть, и оттуда стал доноситься вызов группы.  Земляк вскинул брови и проговорил:
- Славяне значит... Какое ведомство? Войска Дяди Васи? Может Железного Феликса? Или Пети Ивашутина...
Кое-кто улыбнулся в прорези балаклавы, но все тот же боец, что отвечал ранее, произнес:
- А это кто такие? Дядя... Ты нас не пугай такими знаменитыми личностями...
Вдруг Земляк резко спросил:
- Приказ "два нуля, три семерки, десять" еще в силе... "Директива о действии по обнаружению и добыче информации в зоне боевой работы".
Бойцы стояли безмолвно, молчание затягивало. Попискивание оборвалась, в эфире, сквозь шипение, прозвучало: " ...Капрал... Капрал... Приём... Наблюдатель заметил взрыв в вашем районе... Приём... Как слышишь меня... ". А бойцы стояли молча, не опуская оружие. Похоже, что шла какая-то напряженная работа мысли. Длинный прикидывал, что с ними делать и, наконец, медленно ответил:
- Ты кто такой? Дядя...
Земляк повеселел и радостно ударил себя ладонями, по коленям. Все вокруг было дернулись, но опять замерли без движения, только поворачивая голову. Земляк задорно сказал:
- К командиру ведите...
Худой вскинул брови и насмешливо ответил:
- С какой... Балалайки...
Земляк, хитро прищурившись, стал медленно говорить:
- Так, парни... "Директиву" помним?"... Всех лиц, представляющих ценность группе, в качестве информатора, срочно доставить к командиру группы, или лицу его замещающему..."
Длинный тихо зашипел:
- Ты что несёшь... Это "совсекретно"...
Земляк, еще шире улыбнувшись, проговорил в ответ:
            - Я могу продолжить... К командиру ведите...
Тихо сопя, Длинный поднял руку, но так и замер. Нехотя показав пальцем в сторону Земляка, он зло спросил:
- А что мне мешает сейчас же пристрелить тебя. А? Дя-дя...
Капрал, лежавший без сознания, неожиданно тяжело поднял руку. Все обратили на него внимание, и он проговорил:
- Я... К-хы... Думаю... Кхы... Вот это...
В руке он сжимал гранату. Ф-1, без кольца, еле умещалась в его пальцах. А сама ладонь дрожала. Вдруг мальчишка почувствовал, как от всех повеяло могильным холодом и напряжением. Земляк, неожиданно спокойно, не обращая внимания на направленное в его сторону оружие, медленно подошёл к Капралу и присел перед ним на корточки. Тот тяжело дышал и хмуро смотрел перед собой. Взяв аккуратно его кисть обеими руками, он очень медленно переложил гранату в свою ладонь. Стоявший рядом неизвестный боец, протянул ему кусок проволоки. Земляк кивнул и примотал  крепко  спусковой рычаг к рифленой рубашке корпуса. Небольшой обрывок проволоки вставил в ушки, на место, где раньше стояло предохранительное кольцо.
Всё выдохнули и немного расслабились. Капрал впал в беспамятство. Лицо побелело. Земляк, выпрямившись, убрал гранату в карман разгрузки и задумчиво проговорил, обращаясь к Длинному:
- Надеюсь, что ты понял, что мы не враги... - и показав на Капрала, добавил:
- Оказать первую помощь сможете?
Длинный молча мотнул головой и один из бойцов, скинув рюкзак, стал в нем копаться. Достав пару шприц-тюбиков и бинты, он тут же, через куртку, вогнал иглу одного из них в плечо Капрала, а потом стал быстро и умело перевязывать ему голову. Кровь остановилась, лицо стало розоветь. Второй шприц вкололи Вольво. Его дыхание выровнялось, и он перестал сильно потеть.
Земляк молча наблюдал и, медленно подняв свой и автомат Брата, кинул его в руки. Брат поймав, тут же закинул ствол, за спину и спросил:
- Это не вы... Наших?
Длинный отрицательно покачал головой:
- Мы сами пришли на взрыв, пока вы затаскивали своего "трёхсотого", быстро обшарили руины... Один из ваших, кстати, припустил в Восточном направлении...
Брат, выругавшись, зло проговорил:
- Нац, с-сука...
Достав из кармашка куртки Капрала радиостанцию, он вызвал кого-то на другой стороне. Длинный, показав на себя пальцем, отрицательно покачал головой. Земляк кивнул и, взяв радиостанцию у Брата, стал слушать эфир. Сначала, сквозь шипение, не было слышно никакого ответа, но вскоре прозвучали какие-то слова. Выслушав их, Земляк доложил:
- ...Группа пять, район "Школа-шоссе", подверглись нападению и обстрелу позиций снайпером, в ходе тревожащего артобстрела, были попадания по нашим позициям...  Осталось три "карандаша", два "трехсотых", оба тяжелые, один "двухсотый"... Командир ранен...
Из динамика донеслось:
- Понял вас, понял... Кто принял командование!?
Земляк помолчал и нехотя ответил:
- Позывной "Земляк"... "Земляк"...
Радиостанция опять замолчала.
Длинный, опустив автомат, пробубнил:
- Ладно, пошли дядя... Но только без шуточек...
Кивнув ему, Земляк насмешливо заметил:
- Там работает снайпер...
Длинный, махнув рукой, ответил:
- Уже не работает, ладно хватит... Ещё раз говорю, двинули, дядя...
- Мой позывной "Земляк", если что... Пойдём... Пойду, с вами...
И посмотрев в сторону, где укрылся Мальчишка, неожиданно подмигнул ему. Кинув Брату радиостанцию, он вышел за Длинным.
               
Солнце уже встало, но его не было видно сквозь низко висящую обложку. Пробраться пришлось недолго. Свою стоянку разведчики развернули недалеко от опорного пункта их маленького отряда. В развалинах старого костёла, что был метрах в ста от их дома. Костёл стоял как-то особняком, в стороне от дороги и Капрал не стал его занимать, посчитав, что слишком он заметен. Да и не так много было выходов от него к центру города. Но святое место пустым не бывает. Теперь костёл заняли спецы...
Мальчонка правильно понял Земляка и тихо, не спеша, пробрался за группой из четырёх человек, что сопровождали его наставника. Двое осталось с ранеными и Братом.
Шли, петляя меж куч кирпичей и мусора, стараясь зря не поднимать голову и не высовываться. Город, как и раньше, был мёртв, лишь пустые глазницы окон сумрачно смотрели на гостей, шедших мимо.
Мальчишке пройти незамеченным не получилось. Завернув за угол, группа скрылась, и он припустил, стараясь не потерять их из виду, но неожиданно был прижат кем-то тяжёлым к земле. Вскоре из-за поворота вышел Длинный и Земляк.
На добродушном лице наставника была нарисована ироничная ухмылка, а Длинный что-то хмуро высматривал, озираясь. Подойдя, он присел перед мальчишкой и спросил:
- Кто такой, зачем за нами увязался?
Мальчонка молчал. Достав сигареты, Земляк закурил, и ответил за него:
- Это наш боец... Вы его не заметили, он просидел в подвале...
Длинный выпрямился и, потерев шею под автоматным ремнем, сурово уточнил:
- Ваш?! Он же совсем мальчишка... И зачем он за нами поперся? Это я уже у тебя спрашиваю, Земляк. Если бы мне вовремя не доложили, его бы сняли, при подходе к часовне... Забирайте его...

Сейчас же Мальчик-солдат, стоял рядом с Земляком и смотрел на их главного. Тот не скрывал лица и сидел на одной из многочисленных лавок. Круглое лицо с мелким шрамом не было злым. Скорее озабоченным. Но глаза изучали сталь. От его взгляда хотелось спрятаться. В руках он крутил пистолет. Протянув руку Земляку, тот представился:
- Гермес.
Земляк пожал руку и ответил ему тем же, представившись. Гермес, недолго думая, протянул ладонь Мальчишке. Тот, сначала, насторожился, но уловив подбадривающий взгляд наставника, поздоровался по-военному:
- З… здрааа... вия ж... желаю...
Гермес усмехнулся:
- Неужели совсем бойцов нет, что в бой тянете школьников...
Земляк опять закурил, и, хитро улыбнувшись, ответил:
- Э, нет, дружище... Этот Мальчик-солдат и тебе, и мне, и многим из твоих бойцов, фору даст...
Гермес, покачав головой, произнес:
- Даже так? Хотя вряд ли...
Наставник, выдохнув дым, тихо, чтобы не слышали другие, проговорил:
     - Ты, да я, да мы с тобой... Для нас война - это работа... Для него война - это все, что у него осталось... Помнишь? Так когда-то пели: «Враги сожгли родную хату»...
Пожав плечами и, убрав, наконец, пистолет, Гермес ответил:
- Я понял тебя... Ладно. Давай ближе к делам нашим, насущным. Если ты в курсе директивы, то значит из наших? Бывший?
Отправив окурок щелчком пальцев в сторону, Земляк пробурчал:
- Ну, что-то вроде того... Я зачем напросился. Вы ребята здесь недавно. Всей обстановки явно не знаете, а она в зоне "БД", скоротечна, как горная река по весне. То, что вам довели перед прибытием... Все это смело можно выбросить в мусорку... Я вам информацию, а вы мне... Если что - подсобить...
Гермес сначала слушал с интересом, но потом лицо стало скучнеть и хмуриться. Земляк, закончив говорить, ждал, а командир группы все молчал. Молчание затягивалось, и, наконец, он сказал:
- Земляк... То, что ты мне тут предложил. Это вряд ли... Информации, мы, конечно, будем рады... Но как и чем тебе помочь? Ты же понимаешь... У нас приказ...
Закинув оружие за спину, наставник достал кусок туристической карты и разложил перед командиром разведчиков. Мальчик, заглянув через плечо, увидел многочисленные значки и отметки разных цветов. Показывая на район, где находился их дом, Земляк, оттопырив мизинец, водил им по карте:
- Смотри, вот это наши позиции, это соседи, расстояние почти пять сотен метров, между позициями. Каждый опорный пункт держит район втрое больше положенного по всем уставам. Поэтому все улицы мы заминировали. Вот здесь и вот здесь...
Ткнув в синий круг, недалеко от центра, с нарисованными вопросительными знаками сбоку, Земляк продолжил:
- Здесь засели какие-то наемники. "ЧВК"... Чьи они, не ясно. Мы пару раз перехватывали их разговоры. Но их задача не понятна. Зачем они вперлись в город? Тоже не ясно... Рядом с ними банды местных мародеров блуждают. Вот здесь и здесь были вспышки, скорее все артиллерия...
Проведя ладонью по краю города, где пунктиром шла синяя линия, он закончил:
- Ну а вот тут... Тут расстановка сил такова. Подразделения Коалиции на всех перекрёстках поставили группы блокирования и блокпосты. Население из города уходит, но очень медленно. За нашими позициями есть много мест, где беженцы ждут отправки... Город блокировали с трех сторон. "Гумконвои" не пропускают. И ещё... О своём создании объявили ФБНЗ... «Фронт борьбы за независимость Закраёвины»... И они формируют вооружённые отряды...
Почесав подбородок, Гермес внимательно смотрел на карту. Земляк тихо произнес:
- Коалиция пропустит отряды и те войдут в город. Снесут наши жиденькие заслоны, и будет как в Срэбрянице... Или как в Саабре и Шатиле... Они никого не пощадят... А Коалиция умоет руки и скажет, что это внутренние разборки Бантовии... Вы же разведка перед бригадой  миротворцев?
Гермес встал и стал медленно расхаживать, заложив руки за спину, тихо рассуждая:
- Допустим так... ФБНЗ попытается штурмом взять ваши позиции... Нам это не нужно... Мы не развернемся здесь... Резервы ещё не подошли?
Земляк отрицательно покачал головой. Гермес задумчиво продолжил:
- До прибытия первых тактических групп "МС", ещё три дня...
Он повернулся к Длинному и приказал:
- Давай сюда языка ...
Длинный что-то показал и ввели помятого военного в пятнистый форме. Маленький двухцветный флаг на плече обозначал его принадлежность. Гермес, жутко улыбнувшись, произнёс, постукивая пальцем по нашивке флага:
- Ба... Да это ж наши старые друзья... Зачем сюда полезли? Гуцулы...
Связанный молчал, а мальчишка неожиданно узнал его. Улыбка Гермес стала вялой, он нахмурился:
- Ты же понимаешь, что я своим ребятам скажу, они на тебе живого места не оставят... Говори, "братский народ" ... Или закопаем так...
Земляк отвернулся и не хотел смотреть на пленного, но Мальчишка потянул его за рукав и тихо произнёс, не заикаясь:
- Наставник, это Нац...
Земляк удивлённо посмотрел на Мальчика, а потом резко развернулся и приблизившись к пленному, убрал с лица волосы. На него смотрел Нац. Сквозь синяки и кровь угадывались его лицо. Ребята, когда его брали, явно не жалели. Гермес удивлённо наблюдавший, уточнил:
- Что? Знакомый?
Земляк кивнул и стал шарить по нагрудным карманам Наца. Наконец, нащупав что-то, достал лист и развернул его. Мальчишка заметил, что это была такая же листовка, которую разбрасывали ночью над городом. Просмотрев её, он протянул прочесть Гермесу. Тот, приняв её, стал зачитывать вслух, потирая брови:
- "Братья Непризнанной Земли Закраёвина, нас годами угнетало правительство Республики Бантовия, но наступил наш час, и мы готовы выступить за нашу независимость. Теперь, когда Коалиция и весть цивилизованный мир признал наше право на самоопределение, осталось скинуть цепи векового рабства и заявить во всеуслышание о нашей готовности защищать себя и свой народ с оружием в руках...
Фронт борьбы за независимость Закраёвины призывает под свои знамёна всех истинных патриотов своей нации для борьбы за наше общее дело... "
Гермес перестал читать. Земляк опять закурил и нервно втягивал в себя прогорклый дым. Выкурив почти половину сигареты, он хрипло произнес:
- Переверни...
Гермес перевернул и прочел:
- "Произнеся клятву бойца ФБНЗ, выучи ее: Я, (имя и фамилия), клянусь перед памятью моих предков, перед Свободой моего народа, клянусь перед ножом этим и револьвером, что буду точно и полностью, безусловно исполнять все приказы Комитета Освобождения Закраевины, приказы Командиров ФБНЗ, которые мне будут давать, которые идут на пользу нашего освобождения от гнета моего народа Республикой Бантовией и другими врагами... Я буду, не испытывая угрызений совести, убивать врагов Закраёвины...
Если я намеренно нарушу эту клятву, пусть меня Бог, Крест, Имя, Слава и Хлеб судят, а нож и револьвер исполнят наказание...
Эта листовка -  пропуск для перехода всех желающих служить делу ФБНЗ"
Выкинув недокуренную сигарету, Земляк спросил Наца:
- Это ты убил Изю и ранил Капрала?
Нац молчал. Мальчик чувствовал как ненависть сгущается вокруг него. Земляк, не смотря ему в лицо, еле понятно, пробубнил:
- Я знаю, что это ты... Мне только надо знать... Ты был шпионом? Передавал информацию с самого начала? Или решил перейти сейчас...
Наконец пленный ответил, пряча глаза:
- Ich verstehe nicht, was Sie von mir wollen, Heer ... Nie rozumiem, o czym mi m;wisz... Panove1... I don't understand what you're telling me... Sir2...
Гермес приподнял брови и хлопнув по плечу, усадил пленного на лавку перед собой. Достав две сигареты, он обе прикупил, и одну всунул в губы ему. Нац жадно затянулся, но закашляв, выронил из рта оставшуюся половину недокуренной папиросы. Все молчали, Земляк, сложив карту, отдал её мальчишке и попросил одного из бойцов вывести его. Тот кивнул и молча повёл парнишку на выход.
На выходе он услышал вопрос Гермеса, обращенный к пленному:
            - Тебя хоть как зовут?
            Ответ был тихий, еле слышный:
            - Максимо...

Выйдя из дверей, Земляк и Гермес закурили. Мальчишка все это время молча сидел на ступенях у костёла, в компании пары разведчиков. Те ходили вокруг здания, осматриваясь, и иногда перебрасывались фразами.
Сев рядом с мальчиком, Земляк спросил Гермеса, показывая на пару, патрулирующую территорию:
- А не жиденькое боевое охранение...
Гермес, кого-то вызвал по радиосвязи и выслушав ответ пробубнил :
- Ты явно меня недооцениваешь... Пара снайперов на крышах вокруг и ещё секреты...
Наставник, докурив, затушил окурок и достал новую сигарету. Прикурив, откашлялся и потёр костяшки пальцев. Они у него кровоточили и были разбиты в нескольких местах. Гермес посмотрел на него, но так ничего не сказал. Земляк же, наоборот, спросил:
- Что делать? Максима ты слышал... Его диверсионная группа не единственная, ещё будут... У нас день, потом начнётся наступление... Вам уходить пора... А мы... Мы останемся, за нами люди. Через два квартала стадион полный беженцев, они ждут, пока их вывезут. Женщины, старики, дети... А нас было шесть, осталось трое... Я, мальчишка и ещё один боец... Хотя, мальчишка, не военный...
Мальчик - солдат встал, и посмотрев на двух мужчин снизу вверх, процедил:
- Наставник, дядя Гермес... Я остаюсь... Даже если меня выгонят... Я вернусь...
Гермес молчал, а Земляк устало улыбнулся и ответил:
- Ты перестал заикаться? Ладно... Оставайся... Я не хочу второго Шатиля, не хочу резни как в Маллоте... Значит, и я уйти не могу...
Посмотрев на часы, Земляк закончил:
- Боевые отряды "бээнзэшников" войдут в город на рассвете... У нас времени меньше двадцати часов...
И встал, поправив камуфляж. Лицо его посерело, осунулось. Круги под глазами стали видны отчетливей. Взор угас. Протянув руку Гермесу, наставник просипел, не своим голосом:
- Прощай друг. Скорее всего, мы никогда больше не увидимся. Максиму отпусти... Свяжи и посади в подвал. Его найдут и развяжут... Не надо его убивать... Передай генералу Панкратову "привет" от "Земляка". Он знает кто я такой...
Пожимая руку, Гермес задумчиво ответил:
- Генерал Панкратов... Вот оно что... Я тебя понял... Передам... А по поводу вашего Наца - хорошо...
Старый солдат и мальчишка с автоматом, попрощавшись, пошли на свои позиции. Гермес долго стоял, провожая их взглядом.
Вздохнул Гермес и тихо проговорил:
     - "Почему-то всегда так незыблемы цели, разрушать города, видеть братьев  в прицеле…"
Опять закурив, он вызвал по радиостанции:
- Гермес - два, приём...
- Гермес - два, слушает...
Выпустив струйку дыма, командир безжизненным, металлическим голосом произнес:
- Сворачиваем операцию в этом районе ... Снимай секреты и снайперов, бойцов из охранения - в последнюю очередь. Выдвигаемся через пятнадцать минут... Нашего языка связать и... В подвал... Вопросы?
Из динамика прозвучало глухо, но с нескрываемой болью:
- Понял тебя командир... Но как же...
Гермес оборвал его:
- Никак, у нас приказ...
Динамик замолчал. Вскоре группа разведки, собравшись, тихо покинула костёл и  растворилась в развалинах города, не оставив после себя и следа.
               
А парочка пробиралась недолго. Солнце уже стало клониться к западу. Хотелось есть и спать.
Земляк и Мальчишка шли не спеша. Наконец показались стены их дома. Махнув рукой, навстречу вышел Брат.
- А ну скройся... Снайперы же - скорее для строгости, чем из опасения, произнес Земляк. Безразлично пожав плечами, Брат ответил:
- Да плевать...
В дом вошли, как в чужой. Он им перестал быть родным и близким. Брат уже закопал Изю, оставив на стене надпись, вырезанную штык-ножом: "Здесь похоронен защитник своего Отечества и патриот..." Коротко объяснив, куда ходила их пара, Земляк закончил:
- Такие дела, Брат... Эвакуация для стадиона пока не подоспела... Самим им не выбраться... Даже если они начнут выбираться сейчас, то все равно это время... А там дети, старики... Тем более все ближайшие гуманитарные коридоры перекрыты... Резервов не будет...
В углу лежали два бесчувственных тела. Капрал и Вольво все ещё не приходили в себя. Рация ожила, послышались какие-то переговоры и кто-то стал вызывать Капрала. Земляк ответил:
- Капрал ранен, Земляк "на проводе"...
В ответ послышалось:
- Земляк, доложи обстановку...
Он молчал. Лишь слышались его тяжелые вздохи. Динамик радиостанции стал разрываться повторными вызовами. Наконец, Земляк ответил:
- Приём, говорит "Земляк". Докладываю повторно: два "трехсотых", один "двух... ". Обстановка, по результатам наблюдения, не спокойная, активизировалась разведка и местные банды... По имеющимся данным в четыре утра, Коалиция, через свои блок-посты и линию разграничения, пропустит вооружённые группы ФБНЗ... Более того, те заранее закинули в город диверсантов, скорее всего, будет подрыв боеспособности и саботаж... Численность вооружённых отрядов ожидается от полутора, до двух тысяч... Основные цели: захват ключевых зданий, позиций, захват заложников, массовые казни, репрессии... Дестабилизация обстановки в Бантовии путем провокаций...
Повисло молчание. На том конце что-то думали и обсуждали. Или, наоборот, молчали, шокированные услышанным. Все понимали, что растянутые цепочкой малочисленные силы, которые не насчитывали и тысячи, оставленные для прикрытия - обречены.
Основные подразделения удерживали коридор, через который круглосуточно шла эвакуация города и всего того количества беженцев, что успели попасть в него. Радиостанция ожила:
- Земляк...
Земляк, зажав тангету, буркнул в ответ:
- Слушаю.
Послышалось шипение, треск, через который кто-то с кем-то спорил. Наконец голос произнес:
- Земляк, мы знаем это... Ты подтверждаешь данные разведки... Сейчас формируется резерв, но его ближе, чем ночью, ждать не стоит. У нас мало людей, очень мало...
Совершенно мёртвым голосом, старый солдат ответил:
- Но за нами же стадион... Вы хотите сразу подарить пять сотен детских душ в качестве расстрельных жертв?! Нас тут трое...
Динамик ответил:
- Земляк, я знаю сколько вас, и знаю, что за вами люди... Мы делаем все возможное, что бы их вывезти оттуда... Вовремя... Но у нас не хватает транспорта, и мы их не можем перевезти сюда, ближе к коридору... Тут яблоку негде упасть... Здесь их тысячи, забиты все дома и дворы... Один артналет превратит все это в адово месиво... Ты думаешь ваша позиция одна такая? У нас людей не хватает перекрыть все опасные направления... А над нами и так авиационная разведка висит круглосуточно... Я... Я уже с жизнью попрощался, а что с беженцами будет, страшно и подумать... Мы сделаем все возможное, что бы к вам подошли резервы и гражданских успели эвакуировать... Но вы укрепляйтесь, минируйте все, что можно, и готовьтесь к самому худшему...
Брат нервно закурил. Земляк, выключив радио, спросил:
- Ну что? Слышал?
Брат кивнул и, развернувшись, пошёл к пролому в стене, бросив по дороге фразу:
- Тогда, я минировать... Остатками "пэмээнок" и "эфок"...
Походка была напряжённая и какая-то забита. Но, развернувшись на пол пути, порылся в карманах и достал обгоревший лист :
- Я когда-то это нашёл около остатков дома нашего Малого... Наверное, это его... Я все забывал отдать...
И протянул мальчишке листок. На нем карандашами была нарисована по-детски картинка: двое взрослых и двое детей. Над каждым была надпись: мама, папа, сестра... В углу подпись: "Мой последний день рождения. Было очень весело, папа успел приехать." и дата. Сегодняшняя дата. Только год другой. Год назад.
Мальчишка и забыл, что ему исполнилось сегодня тринадцать. Как-то стало обидно, но не так сильно. Эти люди, которые стали за короткое время родными, все-таки его поздравили.
Подойдя, Земляк опустился перед ним на колени, и, обняв, беззвучно заплакал. Брат тихо проговорил:
- С днем рождения... Братишка... Извини, что без подарка...
И стал ему завязывать шнурок на ботинке, который развязался при взрыве...
            
Положив на старую столешницу сцепленные ладони, командир Сил Гражданской самообороны, Ясон, молча уставился в одну точку на стене перед собой.
Времени почти не было. Он соврал Земляку, до начала атаки сепаратистов оставались считанные минуты. Но он не мог иначе. Тяжело опершись на стол, поверх которого была разложена старая карта-путеводитель, он пробежался взглядом по реденькой цепочке заслона, отмеченного красным пунктиром. Всего таких команд, отрядиков, групп, как у Земляка, с этой стороны города было пять. Расстояние между каждой из них было от пятисот метров до километра. По сути их выставили на наиболее опасных направлениях, там, где могли пройти крупные силы. Весь пригород и часть районов был в руинах. Только эти пять мест могли пропустить технику или большие отряды врага.
Пять тонких красных линий против прилива бесчеловечной злобы, жестокости и ненависти.
Резерв, для основного отпора,  приходилось собирать с миру по нитке. Сняв людей с блокпостов, стянув наблюдателей и патрули, раздав оружие старикам из числа беженцев, Ясон наскреб всего две сотни.
Переведя взгляд, он отчужденно уставился через оконную раму на улицу.
Сотни, десятки сотен женщин и детей сидели на лавочках, бордюре, на асфальте. Сидели по сторонам улицы, прижимаясь друг к другу, стараясь беречь тепло и остатки воды, продуктов.
- Две сотни и реденький заслон... - медленно, как будто не веря себе, повторил Ясон.



*. *. *. *. *

Толстый, обрюзгший инвалид на костылях приходил сюда почти  каждый  день.
Совсем небольшой монумент, три камня и три установленных на них гранитные плиты, вот и весь мемориал павшим.
Подходя, еле переваливаясь с одного костыля на другой, он садился в небольшом садике, что разбили вокруг мемориала горожане. Все, кто жил здесь, знали этого нелюдимого ветерана, что постоянно, порой сутками здесь сидел. Сначала он притаскивал с собой небольшой стульчик. Кто-то смеялся, кто-то качал головой. Но потом ему установили лавочку. Его не трогали. Даже когда поначалу он напивался и дебоширил.
Как-то раз старый офицер полиции подошёл к нему и о чем-то с ним тихо разговаривал полчаса. Больше никогда ни один полицейский не тревожил этого ветерана.
Патрули миротворцев останавливались, но тоже не волновали этого отставника.
Отложив пару медицинских костылей, он сидел поглаживая культю ноги, заботливо завернутую в штанину. Ещё не старый, но он был очень потрепан. Седина пучками пробивалась через густую шевелюру. Все лицо было изъедено шрамами, будто коррозией.
Медленно раскачиваясь, он смотрел на три камня. Поверх табличек шла надпись, которая снилась ему в самых страшных кошмарах, надпись, каждую букву которой он знал:
"Здесь, смерть презрев, против полчищ бандитов и насильников встало трое... Они, незримой преградой, своей грудью, отделили мирных, невоенных жителей этого города от карателей и их пособников... Самому младшему было тринадцать, самому старшему пять десятков".
Краской на стене забора было выведено: "Не забудьте те, за кого ребенок жизнь отдал, за что он погибал..."
После на таблице шли строки маленьким почерком:
"Мы не знаем имён этих героев, и не можем сказать, откуда были они родом, но мы знаем, что это были сыновья своего Отечества, любившие его".
На каждом камне, в местах, где должно было стоять имя, в скобках значились дата смерти и позывной каждого из этих трех неизвестных героев.
Каждый раз, читая эти строки, ветеран начинал медленно вздрагивать, роняя слезы. Они катилась по его сморщенным, небритым щекам и падали на колени, на землю, разлетелись в воздухе, блестя на солнце. Иногда капли попадали на скомканный листок, что порой инвалид разглаживал на своих коленях. Небольшая вырезка из газеты военных лет:
"Немыслимый образец мужества.
Трое ополченцев смогли сдержать большую группу боевиков ФБНЗ (террористической организации, запрещённой в Республике Бантовия), не дав тем учинить резню и самосуд над беженцами, детьми и стариками. Примечательно то, что среди трех только один оставался действующим военнослужащим, двумя другими были ребёнок лет тринадцати-четырнадцати, подобранный при отступлении пехотного полка и пожилой волонтёр-доброволец. Таких мест, где не было подразделений прикрытия, сейчас много, но именно здесь на этих троих лёг тяжкий груз. Резервы, выделенные для отражения удара на стадион "Олимпийский", подошли вовремя, но не успели спасти героев, истекших кровью у солдат на глазах. Также в ходе обследования поля боя, были обнаружены ещё два ополченца, раненых ранее. Их удалось благополучно эвакуировать.
Коалиция отрицает причастность к действиям боевых отрядов ФБНЗ. Более того, вскоре, после отражения нападения, Коалиция объявила о прекращении операции и о передаче части территории Бантовии под Международное наблюдение. Также в регионе будут размещены войска Миротворческого контингента ВС РФ и прибудет комиссия ОБСЕ ..."
Когда он заканчивал вчитываться, лицо его серело, становилось почти не живым. Больные круги появлялись под глазами. 
Он уже много раз произносил эти слова. Иногда тихо, чаще вслух. И каждый раз за слезами с сухих губ срывалось:
- Простите меня, я не был с вами... Простите меня... Вы не ушли, но могли уйти... Прошу простите меня... Ты, Брат... И ты, Земляк... И ты, Малой...  Прости... Прости...      


               
ПОСЛЕСЛОВИЕ

         Во время великой Отечественной войны более 3500 детей: сынов и дочерей полков, младше 16 лет, сражались на фронтах, приближая Победу над фашистской Германией. Десятки тысяч были участниками партизанского движения.
     Детей использовали и используют как солдат, в том числе для вооружённых конфликтов в Демократической Республике Конго, Руанде, Уганде, Судане, Кот-д'Ивуаре, Мьянме, Филиппинах, Колумбии и Палестине. Детей также принимают в незаконные вооружённые и бандформирования, из-за чего не представляется возможным подсчитать их точное количество.      
          С начала 2014 года, Общественным активистам удалось идентифицировать около 40 детей, которые были вовлечены в конфликт на Юго-востоке Украины.
         До сих пор, в горячих точках постсоветского пространства, дети, попавшие в районы боев, гибнут тысячами: Карабах, Абхазия, Чечня, Дагестан, Таджикистан, Осетия, Приднестровье... Кроме того, тысячи детей погибли при распаде Югославии, в ходе войн в Ираке и Сирии, в странах Африки и Южной  Америки.
           Даже сейчас дети постоянно гибнут на земле Палестины и Израиля... Они сгорают в горниле вечно пылающего, раздираемого войнами Афганистана... Они берут в руки оружие, спасаясь от этнических чисток или в слабых попытках защитить себя или своих близких... И уже после этого становятся мишенями, к которым нет пощады...
            Также, более 17 стран мира официально принимают детей в армию. С 2009 года примерно 250 000 детей только по официальным данным находилось на воинской службе, причём треть из них — девочки.
      
           "... Дети не должны воевать, не должны брать в руки оружие... Подумайте над этим, а если вам все равно, просто представьте, что это могли и могут  быть, ваши дети..."
               Войны будут всегда, войны никогда не кончаются...