Сиреневая женщина Главы 1-4

Глава 1
Антон проснулся среди ночи, что случалось с ним крайне редко. Во мгле алкогольного тумана ясно различалась одна мысль: «Ты будешь следующий!». Она колотила в виски, не давая вновь отключиться, и липкий, всепоглощающий страх быстро оккупировал его тело. «Следующий… Следующий покойник. Точно, они убьют меня, как убили Гаврилыча! Он никогда не жаловался на сердце, и вдруг скоропостижно умер. Умер вчера, а похоронили уже сегодня, ничего не объясняя близким. Гаврилыч курировал весь проект, а на мне его программное обеспечение, значит, никто кроме нас двоих из всей лаборатории не знает принцип действия агрегата, его возможностей и нюансов. Ребята наивно полагают, что рисуют мультики для игрушек… Работа почти сделана, завершить ее способен уже любой, сколько-нибудь способный инженер из военного ведомства. И значит, нас можно в расход!». Так думал Антон Слуцкий в ночь после похорон своего друга и начальника Аркадия Гавриловича Подгородецкого. Конечно, днем, на поминках, он принял гораздо больше своей обычной дозы виски, а она и так была немаленькой, но когда это было, чтобы «огненная вода» мешала ему мыслить, скорее наоборот, она обостряла процесс, отбрасывая все ненужные детали и, высвечивая самую суть. Антон вскочил с постели, глотнул из початой бутылки, и стал быстро одеваться. «Бежать! Срочно бежать! Куда-нибудь подальше из этого гнилого места! На Урал, в Сибирь!». Он полностью отдался инстинкту самосохранения. «Хорошо, что есть наличка, и ее достаточно много, ибо запас элитного виски всегда должен быть неограниченным, и ребята из охраны относятся к этому с пониманием! Так, ну еще «сброшу» часы, может за стольник, хотя они намного дороже. Можно попробовать снять с карточки в пределах дневного лимита, все равно его не хватятся раньше завтрашнего, то есть уже сегодняшнего вечера. Теоретически этого на первое время хватит.  Ладно, надо выбираться», - подгонял он себя. Из здания общежития он вышел без проблем, солдатик на вахте мирно почевал, а вот на проходной с территории института могли возникнуть сложности. Но на счастье Антона караулом командовал его знакомец Пашка, он поинтересовался, куда это в глухую ночь направился ведущий секретный сотрудник, и получив, весьма вразумительный ответ: «Куда, куда? По бабам, разумеется!», с пониманием улыбнулся. Хоть по инструкции сотрудникам секретной седьмой лаборатории и был официально запрещен выход в город, но администрация смотрела на это сквозь пальцы, да и то сказать, не жить же мужикам месяцами на голодном пайке. Антон поглубже натянул капюшон, глотнул вискаря из предусмотрительно захваченной бутылки, и быстро направился по дворам московского спального района к сияющим огням торгового центра. В банкомате он снял деньги, и без сожаления швырнул свой телефон в контейнер,  удовлетворенно заметив, что к нему подбирается мусоровоз. «Давайте, ищите!», - злорадно подумал он. На темной безлюдной улочке он бесстрашно снял самого затрапезного «бомбиста», назвав ему первый пришедший в голову несуществующий адрес. Нерусский таксист долго пытался построить маршрут в навигаторе, и , наконец, поехал под руководством пассажира. Попетляв по столице, и сменив несколько извозчиков, Антон выбрался на МКАД. Автостопом, преимущественно с дальнобойщиками, он проехал всю новую Москву, и, выгрузившись в каком-то районном центре, купил билет на электричку, увозившую его в сторону Поволжья.
Глава 2
Когда прошла волна бешенного энтузиазма, под названием «сохрани жизнь», когда Антон отоспался в непритязательном номере придорожной гостиницы где-то в районе Нижнего Новгорода, тогда он смог выделить для себя два главных вопроса: «Куда я еду? И зачем я еду?». На первый он ответил сравнительно легко. Где-то под Челябинском, в небольшом городке Уфалей, откуда был родом его отец, жила  бабушка. Отец был физиком-ядерщиком и много лет работал в научном центре в Дубне. Антон помнил, как в раннем детстве они всей семьей ездили в отпуск, ему было лет пять тогда. Ярким пятном в его памяти остался сладкий запах буйно цветущей по всему городу сирени, лесистые горы, пруд и речка, по которой местные мальчишки катались на самодельном плоту. Потом родители развелись, и Антон никогда не виделся не только с бабушкой, но и с отцом. Лишь несколько лет назад он узнал, что тот умер еще в конце девяностых, а недавно умерла и мама. «Эх, сирота я, сирота!», - равнодушно констатировал Антон, открывая бутылку водки. На виски он решил не тратиться, деньги нужно было экономить. Он замахнул полстакана, закусил противной на вкус сосиской, и снова задумался. «Спасаюсь! А для чего? Кому я нужен-то, да и  что делать мне в этой жизни? Ни семьи, ни работы, ни особых идей нет. Ну и сдох бы, похоронили бы с почестями, как Гаврилыча. А так бегу, как бездомный пес, неизвестно куда. Может вернуться? Глупо как-то, да и страшно, если честно». Он привычно отмахнулся от жестких и прямых вопросов, авось как-нибудь само рассосется. Сколько себя помнил, он всегда поступал именно так, и ничего, как-то жил, и временами жил неплохо. В школе он учился отлично, причем нисколько не напрягался, мог и прогулять, и неделями не делать домашку, но, видимо, блестящие гены отца вывозили. Если он не знал ответа, использовал свое природное обаяние, острил, смешил всех, включая педагога, и счастливо избегал последствий, но так бывало редко, чаще он знал, или отвечал интуитивно правильно. Без особых усилий он поступил в инженерно-физический институт, и уже на последних курсах вдвоем с Витькой Поспеловым они создали фирму, через которую выгодно продали свою первую компьютерную игру. Витька вложился папиными деньгами, Антон – интеллектом и художественным вкусом, дела пошли замечательно. Они наняли еще несколько студентов, таких же, как они, чокнутых геймеров, которые в порыве вдохновения целыми днями и ночами придумывали, рисовали, писали и выдавали «на гора» оригинальный продукт, который с руками и ногами отрывали крупные корпорации. 
Там же он встретил Настю, девушку с волосами цвета пожухлой листвы и бесстрастным взглядом темно-зеленых глаз. Она тоже была айтишником, но более приземленным. Она занялась их бухгалтерией и писала несложные части программ, которые ей поручались, писала профессионально, точно, но что называется «без изюминки», этого от нее и не требовалось. Настя любила путешествия и горные лыжи, а Антон любил Настю. Он, признанный ловелас и сердцеед, долго не решался начать атаку, боялся спугнуть, сломать, то необычное, что рождалось в его душе. Но чему быть, того не миновать, Настя стала его подругой. Подругой, не женой. Он дарил ей драгоценности, к которым она была равнодушна, и экстремальные туры, которые она любила. На одну из годовщин он купил ей байк, и страшно потом жалел об этом, ведь она не знала предела скорости. Ему, казалось, они, безусловно, счастливы, и ему было невдомек, что подруга хочет стать женой. Настя, ни при каких условиях, не могла ассоциироваться с белым платьем, кадиллаком с кольцами и прочей свадебной шелухой. Если бы он задумался над этим, то ему показалось бы, что он просто оскорбит Настю таким предложением, поэтому он его и не делал пять лет, и потом не делал, даже когда родился Васька. А Настя ждала, он только недавно это понял, понял, когда было уже совсем поздно. Потом дела фирмы заметно пошатнулись, то ли мировой кризис повлиял, то ли творцы, что называется «исписались». Все чаще и учредители, и работники перебивались с хлеба на воду, пили дешевое молдавское вино, и мечтали, что все наладится, но почему-то не налаживалось. Настя пыталась внушить Антону, что нужно искать новую нишу, делать кардинально новые продукты, и лучше не в сфере развлечений. Поспелов звал ехать завоевывать Америку. Но Антон в силу характера не хотел ничего менять, он верил в свое везенье, и ждал, что вот-вот придет гениальная идея, и все снова будет как раньше. В результате Настя вышла замуж за Виктора, и они вместе с сыном уехали за кордон, ребята с фирмы разбежались, а Антон по-черному запил.
Глава 3
Сначала был продан роскошный пентхаус, потом «трешка» в старом московском доме обменена на хибарку в спальном районе.  Антон привык жить широко, поэтому деньги улетучивались моментально. И вот, когда настали уже совсем черные дни, в его пустой квартире раздался пронзительный звонок. От неожиданности Антон, пребывающей в глобальной депрессии, открыл дверь. На пороге стоял Подгородецкий. Они познакомились во время учебы в институте, тогда он был старшим лаборантом на кафедре, и его уже все звали Гаврилыч. Он готовился к защите диссертации, иногда помогал студентам с лабораторными и курсовыми, иногда подкидывал им подработку. Потом, уже работая на фирме, парни несколько раз обращались к нему за консультациями, Подгородецкий охотно помогал за весьма умеренную плату. Иногда Антон встречался с ним на горнолыжных курортах, и они вместе пропускали по стаканчику в баре, но особой дружбы межу ними не водилось. Поэтому сказать, что Антон был удивлен этим визитом, значит, ничего не сказать. «Пьешь?», - спросил Аркадий Гаврилович, разглядывая батарею пустых бутылок. Антон по-дурацки улыбнулся. «Ага. Собирайся, давай!», - спокойно сказал гость. Почему-то Антон подчинился, не задавая вопросов. Гаврилыч привез его в какой-то загородный дом, где уже топилась баня. После двухчасового сеанса в парилке, с редкими выходами в предбанник и нырянием в снег, хозяин заставил Антона съесть большую миску наваристой солянки и приступил к расспросам. Он задавал чисто технические вопросы, на которые Антон отвечал, почти не задумываясь. «Ага, - подытожил Подгородецкий, - значит, мозги еще не пропил, это хорошо! Есть, знаешь ли, работенка, как раз по тебе, но с определенными условиями». И он рассказал о проекте военных, в рамках которого нужно было создать агрегат, способный воспроизводить качественное голографическое изображение на больших расстояниях, да еще управляемое со спутников, посредством специальных зеркал. При этом дело было сугубо секретным, жить нужно было в общежитии на территории одного из московских институтов, но во вполне комфортных условиях. Ограничение свободы с лихвой компенсировалось заработной платой. «А зачем все это нужно?», - спросил Антон. «Вот вопросов задавать не надо. Ну, предположим, для создания у противника иллюзии, что на него надвигается танковая армада или авианосец. Пугнули, так сказать, и обошлись без крови», - ответил Аркадий Гаврилович. Потом, явно снизив пафос, добавил: «Я и сам много чего не знаю, так, предполагаю. Ну, согласен, что ли?». У Антона особых вариантов не было. Из перспективы захлебнуться в собственных рвотных массах в скором времени или начать все с нуля и зажить как человек, в услугах которого еще кто-то нуждается, он предсказуемо выбрал второе. Подгородецкий широко улыбнулся. Он был старше Антона всего на несколько лет, но из-за грузной фигуры и шикарных казачьих усов, он всегда и всеми воспринимался как добрый провинциальный дядюшка. Вот и теперь, покончив с делом, он стал неторопливо  накрывать на стол, и одновременно рассказывать о том, какое лучезарное будущее ждет их после выполнения работы, как они поедут к нему на родину, под Ростов, будут там рыбачить, коптить рыбу и пить пиво. Через два года они создали хорошую машину, они любили ее как свое детище, они придумывали все новые и новые ходы, делавшие ее почти совершенной, и за решением технических задач как-то забывали о цели ее создания.  И вот теперь Гаврилыч мертв, а он, Антон, в бегах. «Да, наверное, агрегат наш не только вражеские армии пугать может, но и свой народ. Ведь все что угодно, можно воспроизвести. Хочешь инопланетное вторжение, хочешь второе пришествие. И тогда лишние свидетели - создатели точно ни к чему!», - размышлял Антон. «И что, думаешь, тебя не найдут? С их-то возможностями. В том-то и дело, что их возможности, это возможности отдельно взятых индивидуумов, а в целом система жопорукая. Пока кто-то не побоится доложить начальству, пока согласуют, пока подстрахуют, сто лет пройдет»,- успокаивал он сам себя. «Да и уж если выбрал – жить, а не умирать, нужно выжить!» - думал он, голосуя перед приближающейся фурой.
Глава 4
Так ни разу и, не предъявив паспорта, Антон добрался до Челябинска, оставалось еще несколько километров до пункта назначения. На вокзале он выяснил, что электрички в Уфалей теперь не ходят, и вообще никакой транспорт туда не ходит, а добраться  можно только Бла Бла Каром, но телефона-то не было. Антон зашел в привокзальное кафе. За время своего вынужденного путешествия он выяснил, что есть можно не только в респектабельных едальнях, но что и на вокзалах прилично и недорого кормят. Свободных столиков не было, и он решил подсесть к крупному белобрысому парню в дешевом костюме. Костюм надевался явно только по праздникам, в кармане Антон заметил скомканный галстук, но открытое лобастое лицо было симпатичным, и каким-то очень настоящим, в Москве теперь таких лиц мало. Парень оказался словоохотливым, сначала посоветовал Антону взять рыбу, которая оказалась на удивление свежей и вкусной, потом они разговорились, и, о чудо, Алексей направлялся сейчас, как раз в Уфалей, и согласился подвезти замученного странника.
За два часа пути Антон узнал, что большой никелевый комбинат на котором трудилось почти все население уральского городка закрыт, а у его спутника, Алексея, небольшая фирма, строит бревенчатые дома и бани. Проблем ворох, и главная - некому работать. Все рукастые и сообразительные мужики подались на заработки, кто в Москву и Питер, кто на вахту, на севера, а кто просто спился. Теперь у него работают в основном пенсионеры, и те, кто временами выныривает из запоя. Вот теперь подбирается и новая беда, «цифровизация всей страны», теперь ни купить, ни продать, ни налоги заплатить без компьютера невозможно, и срочно нужно добывать нормальных компьютерщиков в захолоустье, где и интернет-то не везде есть и зарплата пятнадцать тысяч. Антон слушал этот очередной стон, «что у нас песней зовется», и думал, как же далек он был от своего народа, когда жил не только в пентхаусе, но и в затрапезной «хрущевке». За время своего путешествия он насмотрелся и наслушался всякого. Сначала его поражали подростки селфящиеся у водоразборных колонок и туалетов типа сортир, а потом он в полной мере осознал, что Москва – не Россия. Мужики жаловались на жизнь, зло матерились, но тут же смеялись над собой, над дураками начальниками, которых они  обводили вокруг пальца при любой представившейся возможности, и Антон видел, что все как-то приспосабливаются, живут в жутком всеобщем вранье, но играют свадьбы, рожают детей и надеются на лучшее. Выплакавшись, Алексей стал задавать вопросы Антону. Узнав, что тот едет к бабушке, Ольге Семеновне Князевой, он помрачнел, и рассказал, что старушка умерла в начале лета, не мучилась, добрая была. Соседи похоронили, все честь по чести, даже крест на могиле поставили, деньги бабушка на похороны скопила. Антону стало не то что стыдно, но как-то неловко, он не счел нужным объяснять чужому человеку все свои семейные перипетии, но задумался, а что же теперь ему делать в этом забытом Богом месте?  Но тут Алексей сказал, что бабушкина квартир в «хрущевке» стоит опечатанная, и Антон вполне еще успевает вступить в права наследства. «Вступить без паспорта, держи карман шире», - размышлял Слуцкий. А Алексей тем временем задал давно занимавший его вопрос о том, чем занимается Антон по жизни, и зачем он предпринял такое далекое путешествие? Антон на автомате ответил, что он немного разбирается в компьютерах, а приехал, потому что безумно устал от столичной суетливой жизни, и хотел годик другой передохнуть. Алексей поглубже спрятал свои подозрения, он был тертый калач, и спросил: «Ну, а, скажем, можешь ты зарегистрировать меня, то есть фирму мою, на торговых площадках, в налоговой, в госуслугах?». «Не знаю, никогда этим не занимался, но можно попытаться», - ответил попутчик. «Так, давай, ко мне! Платить много не смогу, но и грузить сильно не буду!».  «А что мне еще остается? Нужно где-то осесть хотя бы на время. Раз так легко предлагается возможность, грех ею не воспользоваться. Парень вроде не дурак, можно поговорить с ним напрямую, будь что будет, все равно вариантов нет». «Попробовать, конечно, можно, - сказал Антон, - но тут такое дело… Документы у меня все украли». «Да понял я уже, из столицы просто так не бегут. Говно вопрос, в ментовке свои ребята! Ты поможешь мне, я тебе. Не боись, у нас беглых еще при Демидове прятали», - хохотнул Алексей, подвозя Антона к довольно уродливой пятиэтажке, как перст, торчащий среди одноэтажной застройки. «Второй подъезд, второй этаж. Ключи у соседки напротив, Люсей зовут. А завтра приходи, спросишь, где лесопилка Лехи Сотникова, каждый покажет. Ну, пока!» – и он унесся по разбитому асфальту, скрывавшемуся за покосившимися избушками.