Мой друг Сёрен

или интервью с Сёреном Кьеркегором, которое запросто могло бы состояться в другое время и в ином месте.


- Сёрен, вы доктор философии, профессор и популярный писатель, - зачем вы поступаете на гинекологическое отделение медицинского университета?
- Ищу нравственно невинный способ абортировать свою экзистенцию.
К тому же ещё Сократ сказал, что философ – это повитуха. Правда, с точностью до наоборот. Ибо философу надо сначала отрезать все пуповины и только затем – родить истину. Причем самостоятельно и без помощи беременной женщины.


- Это странно Сёрен, но всякий раз когда я пытаюсь возлюбить врага, он предпочитает застрелиться.
- Истинно говорят, что любовь спасает. Ведь в обратном случае застрелиться придётся вам.


- Сёрен, вы доктор философии и профессор, зачем вы пришли на биржу труда?
- Ищу вакансию парламентёра. У меня большой опыт примирения враждующих полушарий своего головного мозга.


- Сёрен, отвечайте, почему вы оказались в камуфляже десантника в тылу вражеских войск при полной боевой амуниции? Вы же доктор философии, в конце концов.
- Просто волей случая я заброшен в этот мир. И, господа офицеры, сие обстоятельство угнетает меня не меньше вашего.


- Сёрен, почему у вас нет семьи – жены и детей?
- Лучше быть бездетным грустным Сёреном чем счастливым папашей Авраамом. А то не дай Бог родишь Исаака. И не факт, что он затем обратится ягненком.



- Сёрен, почему вы не пришли на похороны к лучшему другу?
- Ещё ни в одном умершем я не смог отыскать друга. И это очень тяжело. Поэтому я даже на свои похороны не приду. Пусть меня туда привезут те, кому от этого станет легче.


- Сёрен, у вас есть домашнее животное?
- Есть. Это я сам. Однажды я завел сам себя в своем доме и с тех пор кормлю, купаю, лечу, стригу когти и даже поглаживаю.


- Сёрен, вы создаете впечатление крайне одинокого человека.
- Это потому что каждую партию моей игры с жизнью я завершаю вничью.


- Сёрен, вы гордитесь своими философскими трудами?
- Нет, это просто способ каждый день оставлять самому себе памятку: сегодня здесь был Сёрен, написал про то. Вчера здесь был Сёрен, написал про сё. Завтра здесь был Сёрен, подумал, но снова написал про то и сё. Чтобы потом, когда бумага закончится, кто-нибудь воскликнул: о! Здесь когда-то жил Сёрен. И ежедневно об этом не забывал.


- Сёрен, вы же не верите в Бога. Но пишете, что он необходимо существует. Это же нелогично.
- Ну а вы бы поверили в Бога, если бы он вас постоянно обманывал? В таком случае у кого из нас проблемы с логикой?


- Вам не кажется, Сёрен, что у вас неодолимый затянувшийся экзистенциальный конфликт с миром?
- Просто миру не нравится, что болезнь, смерть и трепет на моей стороне. А мне не нравится что на его стороне – время. В связи с этими неодолимыми обстоятельствами, мы продолжаем не нравится друг другу даже несмотря на временные перемирия и всегда открытый больничный лист.


Сёрен, почему вы предпочитаете любить бесплотный образ вашей девушки, отказывая этой девушке в реальной любви?
- Если под реальной любовью вы имеете в виду урчащий живот, прыщавые ягодицы, капустную отрыжку, двадцать колтунов на макушке по утрам и любимую подмышку, из которой торчит внезапно отросшая копна курчавой шерсти, - то да. Уж лучше образ. Причем исключительно бесплотный.


- Сёрен, вы согласны, что ад на земле – это когда живые завидуют мертвым?
- Мне все завидуют. Неужели я умер, но в аду почему-то оказались вы все?


- Сёрен, почему вы убеждены что у вас все в порядке с головой? Ведь если судить по вашим книгам, вы психически больны.
- Очень просто. Каждая больная голова желает иметь здоровую, а не наоборот. Так вот, мою голову желают иметь все, я же наоборот, совсем не хочу чужого. Следовательно, я здоров ровно настолько, насколько все эти больные хотят мою голову.


- Сёрен, если бы вас уведомили, что экзистенциальная философия погибла, вы бы переквалифицировались в экзистенциальные психологи?
- Нет. В таком случае – только в бихевиористские гештальт-терапевты. Нашел бы того, кто виноват и помогал ему одолеть когнитивный диссонанс бесконечной серией тактических разрывов его шаблона за его же деньги.


- Сёрен, обычные люди не любят вас, злятся и потешаются над вами. Как вы с этим живете?
- Прекрасно живу: дописываю книгу «Болезнь к смерти». В связи с вашими словами, большую часть тиража раздам бесплатно. 


- Серен, что вы скажете Богу в Судный день?
- То же самое что Он мне ежедневно: кто невиновен, пусть первый бросит камень. Мне тоже интересно посмотреть, найдет ли он выход из этого глупого положения.

,,,,,,

Сёрен Кьеркегор - датский философ - экзистенциалист. Родился в 1813, умер в 1855 году. Его главные книги: "Страх и трепет", "Болезнь к смерти". Пытался работать с душой европейца, теряющего веру в условиях глобальной смены ценностей: протестантский рыночный капиталистический конвейерный мир фактически не оставляет человеку места для реализации своей духовной природы. Нравственные качества, невостребованные в этом мире стагнируют, порождая в душе чувство заброшенности, одиночества, депрессии, потери смысла жизни (и целей жизни и смысла существования в условиях механистической и товарно-денежной бессмысленности). Как вернуть в человека его человечность, как побудить его искать и находить смысл жизни даже в таких условиях?

Как ни странно покажется, но мысль человека о смыслах, о вере, о других людях начинается с мысли о смерти. Ибо только человек, в отличие от других живых существ, способен осознавать границы собственного бытия и, осознавая это, приходить к мысли о потрясающей ценности жизни во всех смыслах слова. Господь  наделил человеческую душу этими поразительными экзистенциальными часами, роль которых - пробуждать некую духовную аксиологию, совокупность вечных нравственных ценностей, на основании  рефлексии смысла жизни и бытия в целом.

В истории философии его попытки "оправдать Бога" (легенда об Аврааме и сыне его Исааке - жертвоприношение Исаака) считаются одновременно логически слабыми и нравственно сильнейшими. С точки зрения христианина требование Бога о жертве невозможно - тут образуется ноуменальное противоречие между абсолютно очевидной человеколюбивостью (антропоцентризмом) Христа и самолюбивостью (нарциссичностью) Бога - владельца душ, судеб, понятий о добре и зле и возможности их подмен. Вообще здесь обнажена антиномичная (неразрешимая) проблема интерпретаций и имплементаций ветхозаветной жестокости и безжалостности в гуманистическую теорию христианства. Из-за этой антиномии во многом христианство и пострадало -  начало страдать именно во времена всеобщей грамотности и образованности: появились множество людей, находивших ноуменальные противоречия, порождавшие в свою очередь либо грустную иронию по отношению к "нелогичности" и потрясающей противоречивости христианства, либо нигилизм вплоть до полного отрицания веры.

Все это на самом деле грустно в философском плане, поскольку как известно предательство начинается с отвержения от веры, от Иисусова человеколюбия и подвига во имя людей, лучшего в их душах,  - поступок Иуды тому прямое доказательство, причем настолько очевидное, что именно в этом месте верующим не требуется дополнительных интерпретаций. С этого предательства начинается пустота, которую забивают всем чем угодно - игрой, политикой, гедонизмами и новыми эпикурействами или тяжелым физическим трудом, спортом, - лишь бы забыть, не думать, уйти от своего предательства.

Сёрен был одним из тех, кто не предал христианство - не предал в его слабейшей связи с корнями и сделал все, чтобы оправдать Бога в глазах тех, кто по логическим и нигилистическим основаниям решил от него отвернуться.

В этом отношении он - мой друг, несмотря на то что умер еще в середине 19 века. Среди живых живых друзей не встретить, а поскольку проблемы жизни и смерти, веры и ее предательства являются важнейшими темами его философии, то я и позволила себе вспомнить свою самую первую философскую книгу, которую прочитала еще в 9-м классе - "Страх и трепет". Именно тогда поняла, насколько мне близок этот человек.

Да, я уверена: в своем раю он простит мне некие вольности в интерпретации его основных идей. Но, думаю, если бы он знал, до каких бездонных глубин безверия и духовных потерь дошли миллионы, если не миллиарды современных людей, он бы лишь грустно улыбнулся и разрешил эту иронию к публикации.

В конце концов рано или поздно мы с ним встретимся (мне конечно рай не грозит, но где-то в пространстве Лимба - обязательно). И я обязательно внесу коррективы. Главного впрочем они не коснутся.

Он защищал Бога от всех теодицейных потрясений и был верен своей духовной интуиции, ведущей его отнюдь не по прямой и ровной, а по крайне драматической дороге - пути одинокого бытия одного из последних защитников вечных ценностей.