Два таракана

               
                Больничная быль.

                Таракан 1 – молодой и шустрый.

   …Мой сосед по больничной койке удивлённо поднял глаза – чей-то пристальный взгляд буквально приковал его к лежачему месту.
«Кто же это?» - подумал он.
   Рядом, на прикроватной тумбочке примостился возле самого его носа и внимательно следил за его действиями… ТАРАКАН (?!).
    Затем он, покрутившись вокруг себя и не найдя, видимо, съестного,  попятился к стенке, взобрался на неё и направился в сторону моей кровати, стоящей рядом. Там мы с ним и встретились взглядами. Видимо, что-то ему не понравилось, и он замер на месте, а затем припустил в сторону окна, возле которого и стояло моё больничное лежбище. Тут я его и попытался задержать, слегка придавив крайней оконной жалюзинкой.
    Увы! Пожалел и… поплатился. Он быстро драпанул от меня подальше. Давить его мне уже расхотелось. Под рукой оказался баллончик с лосьоном «после бритья», которым я и «освежил» его.
Он вначале опешил от такой моей наглости, затем чего-то испугался и окончательно ретировался восвояси, нырнув в открытую дырку в стене, откуда выходили провода от розетки.
Ушёл!!...
Ну, подумалось, ещё вернётся – «голод не тётка». Я ошибся – он не вернулся. Видимо, не понравилась моя решительность и он не пожелал испытывать судьбу и дальше – «себе дороже!».
Позднее убиравшаяся у нас в палате техничка подтвердила их наличие в госпитале.
- «Что, какую-то свою, особую породу разводите?» - съязвил я.
- «Нет, просто не можем побороть это зло», - ответила без обид она.
А я, честно говоря, уже забыл об их существовании в наших Дальневосточных краях, в которых проживаю не один десяток лет. Считалось, что нам уже давно оказали посильную помощь в борьбе с этим злом наши соседи-китайцы, которые, якобы давно, изобрели смертельную отраву для этих «мирских захребетников» (как их в своё время величал ещё мой любимый дед Флегонт, много чего познав в той, уже позабытой всеми, старинной жизни).
Значит выдавали желаемое за действительное? И… напрасно! Придёт ли избавление от них?..

                Таракан 2 – старый и наглый.

   …Мы с ним поступили в госпиталь одновременно. Он стал моим соседом и по микроавтобусу, которым нас доставляли из приёмного покоя в главный корпус инфекционного госпиталя № 3 (полное название стационара: КГБУЗ «Городская клиническая больница им. проф. А.М. Войно-Ясенецкого», что в Краснофлотском районе г. Хабаровска), где закрыли все отделения, оставив,  только одно - инфекционное (а по сути – ковидное).
   Сюда ежедневно (и еженощно) свозят в массовом порядке всё новых и новых больных – в Хабаровске бум очередной волны эпидемии.
    Моим соседом оказался высокий сухой старик, казалось бы, прилично одетый (хотя, честно говоря, одеваться в сие «присутственное место» красиво и стильно как-то не хочется!). Я же, наоборот, напялил на себя дома старую «Аляску», обтёртую мной ранее по грязным автобусам. И правильно сделал…
    Я был в полуобморочном состоянии и плохо соображал – сказалась бессонная ночь дома и потеря последних сил, оставленных в приёмном покое, а так же усыпившая, было меня, надетая там кислородная маска.
    Мой сосед меня опередил: нас обоих выгрузили у главного корпуса и порознь, на колясках, повезли внутрь – вначале по лифту до 5 этажа, где его оставили (место ему вроде бы нашли именно там), а меня опустили на лифте этажом ниже.
    К местному этажному «ресепшену» для оформления меня подвезли уже никаким, одна мысль в голове: «Скорее лечь!» Вот и койка… Одежду – долой и… лечь, лечь, лечь!..
   В итоге он оказался почему-то в той же палате, что и я – но моё место оказалось возле окна, а его (нет, не рядом с парашей, а жаль!) – рядом с выходом из палаты. Позднее это мне ещё отыграется…
   …Так началась наша больничная эпопея («опупея»)…
   Итак, инфекционный госпиталь № 3, главный корпус, 4 этаж, палата № 11. Населённая четырьмя кроватями (кстати, весьма странной конструкции), некоторые преимущества которых мне хотелось бы лицезреть подробнее, но увы… Скажем, возможность привязать к такой кровати неадекватного клиента в периоды обострения его психического состояния. Не довелось, а ведь могло и наяву состояться, прояви наши молодые интерны из местной команды в критический момент больше настойчивости и смелости – не решились, а жаль!..
   К этой странной кровати прилагался такой же неудобный пластиковый матрас – короткий и скользкий, вечно стремившийся сбросить твоего владельца со своего «тела».
   Итак, я – у окна, дед (а ему, как оказалось, было 79 лет) – у входа в палату. И ещё две койки, занятые обычными, а главное, адекватными ковидными больными. Хотя, наверно я ошибаюсь - назвать их обычными вряд ли можно: между мной и дедом, «в лёжку», навзничь лежит сосед, попавший сюда после реанимации. И ему ещё предстоит ох какая длительная реабилитация…
    Пошёл продуманный и бескомпромиссный процесс нашего лечения: уколы, капельницы, таблетки, взятие проб крови изо всех мыслимых и экзотических точек наших бренных тел, и пр. и пр. Наши доблестные медсестрички, да и другой женский персонал – свою работу знают и выполняют четко.
    На практике многократно убеждался, что на их хрупкие плечи легло и много других забот, казалось бы, непосредственно не связанных с лечением. Но – это только на первый взгляд…
    …В нашей среде часто бытует чисто военное высказывание, касающееся нахождения себя и окружающих в предлагаемых обстоятельствах: «Куда деваться с подводной лодки?!» Но и просто плыть по течению, сложив ручки на животике, словно тот самый «Ёжик в тумане», как-то не хочется.
    Поневоле начинаешь оглядываться по сторонам и оценивать окружающие события, поведение людей. И куда уж подеваться тут от взаимного общения с окружающими – всегда интересно: кто же пребывает с тобой рядом. Начинаются беседы на самые разные темы.
    Постепенно начинаю замечать некий нездоровый всплеск внимания к этим разговорам со стороны нашего старика: в начале – попытка вставить какие-то свои отрывочные реплики, порой, бессвязные и явно «не в тему». Затем – его стремление заставить нас всех переключить внимание исключительно на свою персону. А он, оказывается, не так прост – этот «дедушка»!
    И – ещё, этот его взгляд – какой-то холодный, расчётливый, словно прицеливающийся. Недобрый взгляд!..
    И ещё одно обстоятельство, явно диссонирующее с его понятием больного. По вечерам, ближе ко времени сна, у него появился некий «зуд»: что-то изнутри «свербило» его, и он начинал вдруг собираться покинуть пределы не только нашей палаты, но и делал неоднократные попытки прорваться на лестницу, а затем и выйти на улицу.
    Но наши отделенческие медсёстры оказались на высоте положения: они как-то оперативно останавливали эти его попытки и возвращали на место, насильно укладывая в койку. Предварительно он пытался звонить по мобильнику кому-то и явно договориться о встрече. Но эти его попытки явно срывались и от этого он начинал психовать.
    Один такой очередной психоз оказался спроецированным им в мою сторону. Я сидел в коридоре и общался по мобильнику с домашними. Вдруг он, выйдя из палаты и заметив мою занятость, тем не менее решительно направился ко мне, пытаясь помешать. Я сделал ему предупредительный жест, он кинулся назад в палату. Затем оттуда вышел наш коллега и сообщил мне:
   -«По-моему, у него сорвало крышу, Во всяком случае, он демонстративно вытащил из платяного шкафа свои пакеты с вещами и стал рыться в них, ища нож, чтобы, как он сам заявил, зарезать нас».
   Надо было срочно предпринимать ответные действия. На кого здесь уповать, у кого искать помощи: кругом одни хрупкие женщины? Вспомнилось, что на этаже в отдельных кабинетах работают пару интернов-мужчин. Мы кинулись за помощью к ним. Они нас к себе на порог не пустили, но внимательно выслушали в коридоре.
    А далее стала потихоньку проясняться и сама фигура нашего «дедушки». Зато … какая! Один из интернов рассказал нам, что наш сосед пребывает… после белой горячки (!). Так вот куда он рвался все последние вечера – на встречу с неким поставщиком спиртного (либо наркотиков)…
    Оба молодых интерна зашли к нам в палату и попытались урезонить его, пригрозив, что привяжут его к койке, если он не прекратит угрозы.
    Несколько позже его образ мне дорисовал мой сосед по койке, который припомнил, что «дедушка» в самом начале знакомства с ним поведал ему о том, что он в своё время пребывал в «местах, не столь отдаленных», то есть сидел в одной из местных колоний под Хабаровском (а в нашем пригородном селе Заозёрном, их и поныне их целых три: мужская, женская и колония-поселение). Так, постепенно стал прорисовываться образ «сидельца» (а по некоторым внешним признакам, похоже, он мог принадлежать и  к так называемым «ворам в законе» - особо опекаемой касте).
   А что же дальше?
   А далее он решил идти другим путём – раз не получается нахрапом, выжить нас, словно тараканов, своими поступками. И он начал свою атаку иным способом. Он стал методично мочиться не только на пороге нашей палаты, но и в кровать под себя, демонстративно развешивая своё обгаженное белье на всех свободных углах: сначала у себя, а затем стал его сушить у нас под носом, на батарее, что находилась возле моей кровати.
    Пиком всего беспредела стало демонстративное испражнение им возле моей кровати на пол и батарею. Тут уж я стерпеть не мог. Я схватил его за шиворот и поволок к выходу. Он оказался очень цепким и пробовал сопротивляться. Я дотащил его почти до выходных дверей и возле них он повалился на пол. Я придавил его ногой. На его лице показалась кровь (потом мне чуть ли не инкриминировали, что я нанес ему побои, для чего медики вызвали некоего молодого сотрудника с другого отделения, а у него там была просто старая травма).
    Следующим шагом предполагалось снять этим медиком мои побои – со всеми вытекающими последствиями, для меня, конечно. Но возвращавшийся после его осмотра молодой человек не удосужился прокомментировать случившееся, ограничившись сообщением о том, что травмированный мной – «после инсульта». Это прозвучало как скрытая угроза.
    Я тут же потребовал в ультимативной форме у вновь появившихся интернов убрать этого человека в другое место, ибо я за себя не ручаюсь.
    И – его немедленно убрали: нашлись и другая палата, и иная койка, и новый сосед для него, который, кстати, сумел выдержать его пребывание  и «подвиги» ровно полдня, а раскусив, что это за «фрукт» или «таракан», выгнал его в коридор, где он и обосновался (именно в той точке, где ему и самое место – возле туалета или – как это звучит «по-зековски» – «возле параши»!).
    А еще через день ему нашли и третье место переместив к другим нашим бедолагам по отделению. Но и там он не задержался. Мы с удивлением (и тайной радостью) заметили, что ему в палату принести из гардероба его личные вещи – верный признак того, что его вот-вот выпишут. Так и случилось: к нему срочно вызвали жену, которая и сопроводила его восвояси…
    Что же это было? Как, по чьему наущению и отчего в нашей среде появился сей «уголовный таракан»? Неужели для этой категории нет специальных мест для лечения и  к нам должны подкидывать всякую уголовную шваль, в ущерб лечению нормальных больных, а мы должны терпеть этот беспредел, излечиваясь от физических недугов и одновременно страдая от нравственных и психологических?
    Ведь за всё время пребывания в госпитале к нам неоднократно клали (на лечение ли? А, может быть, именно на исправление?) других психов либо крайне неуравновешенных субъектов, что вынуждало персонал госпиталя отвлекаться от лечебного процесса и заниматься их психическими проблемами.
    А чего стоят рецидивы «служебного рвения» некоторых штатных сотрудников, которые беззастенчиво, среди рабочего дня, вдруг включают на полную мощь минут на 15-20 (!?) громкоговорящую связь с сигналами оповещения о тревоге и трансляцией на двух языках: русском и английском (уверен, что американцев среди больных не найдётся!). Это что – неизбывный рецидив запредельного служебного рвения? А какая же роль отводится нам – больным, мечтающим излечиться и сохранить не только физическое, но и нравственное здоровье?
   Увы! В выписном эпикризе об этом – ни слова…



    В итоге – краткая статинформация о ковиде в нашем регионе по состоянию на 28 февраля т.г.
   За сутки госпитализировано 106 пациентов, сообщили в региональном Минздраве. За прошедший день еще 1253 человека заболели коронавирусом.
    На данный момент на лечении с ковидом в регионе находится 16 143 заболевших, к ИВЛ подключены 64 пациента, на кислородной поддержке остается 851 человек, - рассказали в пресс-службе ведомства.
    В регионе развернуто 2829 коек, загруженность 76,21%, свободно в крае 673 койки.

    Хабаровск сражается, Хабаровск борется с ковидом.
    Спасибо Вам, дорогие наши врачи, медсёстры, нянечки, ординаторы за Ваш великий труд! Вы - наши спасители!