Минин-Тевтон

Список ирландских великомучеников и глава на старославянском были перечитаны уже несколько раз. Бутылка кагора, взятая из закромов приходского священника Геннадия, была наполовину осушена. Древняя, как ясень   и плаксивая как ива старушка- попадья отдала его не без сожаления, за помощь, по хозяйству, ведь муж её поехал в город, к епископу.
Алеша Карамазов с печалью посмотрел бы на вас, если бы увидел вас в таком патетическом положении. Молодой дьякон, возможно, что в ближайшее время вас даже рукоположат, а так страшно предаваться пороку пьянства! Еще и в пост! Хотелось бы напомнить им о Православии на Балканах, но на споры с соучениками и преподавателями семинарии не хватало сил.
В комнате кромешная тьма греха, только лучина у окна и свеча у икон тусклым свечением напоминают о присутствии Святого Духа. Лазоревые глаза Пантократора были исполнены печали, сострадания и немого укора. Лучше бы он превратил освященную воду в кушаках в ячменное, чтоб отрезвить затуманенный разум. Разуверился уже давно, и было тяжело, помогать диакону на службе, на душе будто скреблись бесенята, но всё же приходилось, сознавая долг свой перед людьми.
Рассказывал отец Федор историю об одном юродивом, который ходил около церкви и восклицал: "Радуйся Боже наш, радуйся!" Так кричал он пятьдесят раз, пока не пришла к нему Богоматерь. Святая Дева протянула ему золотые монеты и сказала: "Радуйся, и ты". И возрадовахся юродивый, и поидох в кабак, пропивать святое подаяние. Вот только не знал безумный старик, что приходила к нему не мать Спасителя, а демоница Путана, покровительница порока и наложница царя ракшасов Кансы. Юродивый тот вскоре после этого спился, потерял божественное блаженство, а затем и вовсе погиб в канаве от рук чертей.
Столь поучительную историю, он видимо сам слышал, в юношестве, от кого-то в Новгороде. Она была не столь яркой, но всё же не оставила семинаристов равнодушными, те уверенно её пересказывали, добавляя и опуская сотни деталей, порой ломая и сюжет, и фабулу, и мораль.
Еще была легенда в семинарии об одном студенте, которого был косноязычен и не хотел изучать риторику. На первом же году обучения по ночам ему начал сниться старовер Епифаний. Затем студента того начал преследовать оторванный язык инока, который залезал ему в ботинки, в карманы, а иногда и в шапку.
Это привело его сумасшествию, но ему удалось стать полковым священником. Во время войны его видения только усилились и утром караульный увидел его тело с окровавленной бритвой в руке, во рту же не было языка. С тех пор в Волхове вместе с рыбами и утопленниками иногда проплывали две необычные розовые рыбы, которые приводили в недоумение местных жителей.
Был у них некогда в вифлиотеке некий смешливый, глумливый душою муж. Близок он был к адвентистам, и был очарован их взглядами. Решил он перейти к ним, но пред этим развернул пересмешье своё против "схизматиков". Все библии он заменил в книгохранилище на иностранные протестантские. Долго ещё плевались старики от такой мерзкой выходки.
Была еще одна история, черной тенью бесчестия нависшая над храмом Святой Софии, так как ее настоятель, неспособный в послевоенное время накопить достаточно средств на ремонт своего ветхого домишки, однажды был приглашен в коммунальную квартиру с благочестивой и святой целью – изгнать беса, который постоянно включал свет в туалете, плевал в сухари, ставил ботинки жителей друг на друга. Две недели отец Митрофан занимался изгнанием коварного духа, пока жители не обнаружили, что он ничего не делал, а только занимал пустовавшую комнату и подъедал продукты на кухне. Он был с позором изгнан в свою избушку, а настоящего черта вскоре обнаружили сами жители. Им оказался старик Иосиф, чудом переживший немецкое присутствие в Новгороде. В оккупированном городе он заботился об осыпавшихся из-за обстрелов фресках, собирая и бережно каждый фрагмент древней росписи, дабы затем её восстановить… О своей же старости этот благочестивый муж не смог позаботиться. Экая ирония!
Вы помните, как схватывались с членами протестантской проповеднической миссии на знаменитом мосту, где когда-то решались спорные вопросы вечевых собраний, в знаменитой русской забаве «стенка на стенку». Немцы были ребята хлипкие, покачивались от одного легкого дуновения северного ветра, но очень упорные. Славное время было!
Одного из наших тогда ловкий немец столь резво ударили по виску, что тот из гнева помутился разумом, и с удалью прорвав их строй проникнул во временное обиталище еретиков. Там он устроил совершенный разгром и поруху. Все иконы их и книги разметал, приговаривая: «Их Бог не наш!»
Один кришнаит однажды продал молодому послушнику Игнатию кальян, а вместе с ним и курительные смеси, необходимые для воссоединения с сознанием Сваям-Бхагавана. Несчастный семинарист не знал, что один из самых главных ингредиентов для смесей тех был дар Агни миру. После активного употребления Гувинды, Игнатий замычал и засеменил в русское поле экспериментов. Обеспокоенные тем преображением со отцами изгнали бесов из него в свиней, кои стали от того бледными, молочноватыми, гниловато-зелёным стало их мясо, испорченное недугом. Потому были они утоплены под торжествующие крики борцов с Нечистым…

Через мутное оконце стал прорезать свет чуждый и будто неземной. Горласто и кичливо вскричал петух, провожая отрекающаяся от земли тьму. Что-то скрывавшееся под половицей, встрепенулось, зашуршало. Тепло и светло стало на душе Минского. Только сейчас почуял он усталость, пытающуюся смежить не отдохнувшие за ночь.  Покачиваясь он вышел из комнаты продолжать исполнять свой долг, нести бремя, служить и наставлять, выплёскивать дремлющие в душе силы жизни.