de omnibus dubitandum 106. 85

ЧАСТЬ СТО ШЕСТАЯ (1887-1889)

Глава 106.85. ДОРОГА В ЖИЗНЬ…

    Детская душа ранима, но и отходчива. Безусловно, Елизавета Васильевна поняла, что с ее дочерью произошло что-то ужасное, непоправимое. Но Бронислав …гиньский явился в их дом не один; разговор был долгий и угнетающий. Е.В. Крупской дали понять, что если она не станет молчать, то на свет выйдет «правда» о неблаговидном поведении дочери станет известно в обществе. А тогда девочка не сможет учиться в престижной гимназии, им вообще придется уехать из столицы, но и в любом другом месте их обязательно найдут тайные люди, имеющие везде свою карающую руку…

    Фанатики добились своего: молчание было гарантировано в обмен на обещание исчезнуть из жизни Крупских как можно скорее и навсегда. Несколько последующих лет Наденька училась, как всегда, прилежно, но в отличие от сверстниц, не показывала своего интереса к представителям противоположного пола. С возрастом углублялись ее чувства к мужчинам и женщинам; единовременный шок и длительный стресс начинал подтачивать ее организм. К тому же ей, взрослеющей, казалось, что с ней что-то не так…

    …Несколько последних лет прошли относительно спокойно, если не считать внутреннего трепета юной Надежды; она не верила, что темные люди оставили ее с матерью в покое. И не ошиблась.

    В 1887 г. Надежда блестяще закончила гимназию; «…на окончательных экзаменах показала во всех предметах успехи отличные. В среднем выводе имеет 5. Из необязательных предметов занималась французским языком с успехами отличными. Получает аттестат об окончании полного гимназического курса и золотую медаль» — так записано в решении педагогического совета. Впрочем, удивляться нечему, девушка обладала прекрасной эрудицией и недюжинными знаниями.

    И коль нашей героине впоследствии придется вплотную заняться образованием, причем доселе немыслимым, — общенародным и оболванивающе-единообразным, — то попробуем, не вдаваясь в нюансы и подробности, сравнить, от чего же придется отказаться и на какие пойти жертвы ради установления власти троцких-лениных-сталиных и иже с ними.

    Прежде всего нас интересуют женские гимназии, т.е. средние общеобразовательные учебные заведения, которые в Российской Империи делились на принадлежащие Ведомству учреждений Императрицы Марии (Мариинские), гимназии Министерства народного просвещения и частные гимназии. Кроме Санкт-Петербурга имелись в Киеве, Вильно, Минске, Вышнем Волочке и других городах Империи. «Открывались на средства Ведомства учреждений императрицы Марии. В них принимались девочки всех сословий и вероисповеданий, достигшие 8 лет (а как же миф о безграмотной России и забитой русской женщине, о невозможности учиться лицам определенных национальностей и неких «низших» сословий?! — Л.С.)…

    Утвержденный в 1862 Устав женских училищ для приходящих девиц действовал до закрытия Мариинских гимназий (1918) …В 1879 была утверждена единая и обязательная для всех Мариинских жен. гимн. программа обучения. Перестройка учебного курса велась в направлении приближения его к курсу обучения в институтах благородных девиц, приспособленного к «особенностям женской природы» и «назначению женщин» (идеальное обучение для представительниц прекрасной половины человечества, что понятно даже по этому куцему тексту из советского источника! — Л.С.). Принятая в 1905 «Нормальная учебная табель» окончательно уравняла учебный курс гимназий с институтскими курсами» («Педагогическая энциклопедия», М., 1965, т. 2, раздел 14–15).

    Среди предметов, которые изучались девушками, были: Закон Божий, словесность, чистописание, история, география, естествознание, арифметика и геометрия, начальная педагогика, французский, немецкий и другие языки, пение, рисование, танцы, «женские хозяйственные рукоделия» и другие предметы. «Положение предусматривало выдачу окончившим 7 классов аттестата на звание учительницы начальной школы, окончившим 8 классов — домашней учительницы, а получившим при этом медаль (золотую или серебряную. — Л.С.) — домашней наставницы. Окончание 8-го класса открывало доступ на Высшие женские курсы без экзамена» (там же, раздел 15).

    Наденька Крупская закончила Екатерининскую гимназию в 1887 г. с золотой медалью, став домашней наставницей и получив право поступления на Высшие женские курсы без экзамена. Однако следует оговориться: туда принимались только после тщательной проверки Святейшим Синодом. Так что рекомендация высокопоставленных лиц играла немаловажное значение.

    И еще один нюанс, чтобы уже окончательно закрыть вопрос о некоей частной гимназии Оболенской, где работали «передовые» и «выдающиеся» педагоги под руководством недоучки-революционера А.Я. Герда и где якобы училась, а после завершения в 1887-м еще и два года работала Н.К. Крупская (как пишут советские агитпроповцы и их последователи). «С 1872 в России стали открываться частные Женские гимназии… В 80-х гг. некоторые частные Женские гимназии (ЖГ) были преобразованы в министерские, а остальные пришли в упадок из-за отсутствия учащихся. Это в значительной степени объяснялось тем, что диплом об окончании ЖГ давали только казенные гимназии и учащиеся частных гимназий должны были сдавать экзамены при казенных» (там же, раздел 16). Вот так просто все объясняется… ведь как ни старайся, а ВСЕ ИЗ ИСТОРИИ вымарать не удастся!

    Женские училища, находящиеся в ведении Министерства народного просвещения, «делились на училища с 6-годичным курсом обучения (1-й разряд) и с 3-годичным сроком обучения (2-й разряд). Цель училищ (согласно положению) — «сообщать ученицам то религиозное, нравственное и умственное образование, которое должно требовать от каждой женщины, в особенности же от будущей матери семейства». В училищах 1-го разряда в качестве обязательных предметов преподавались: Закон Божий, русский язык, арифметика, геометрия, физика, география, естественная история, история (особенно русская), чистописание, рисование, рукоделие. Необязательными предметами были: современные иностранные языки, танцы, музыка, пение… В 1870 г. Женские училища Министерства народного просвещения были переименованы в гимназии и прогимназии» (там же). Да, к слову сказать, следует пояснить, что под «естественной историей» подразумевалось преподавание ботаники, зоологии, морфологии и анатомии.

    Наденька, завершив гимназическое образование, получила звание домашнего наставника. В России «для Домашнего наставника и домашнего учителя обязательным было христианское вероисповедание, «добрые» нравственные качества и русское подданство… Домашние наставники, домашние учителя считались состоящими на службе по ведомству Министерства народного просвещения. Домашние наставники, домашние учителя, проработавшие более 25 лет, имели право на получение от государства пожизненного пособия. Привлечение в качестве Домашнего наставника, домашнего учителя лиц, не имевших соответствующих документов, категорически запрещалось» (там же, раздел 779).

    Но, как мы знаем, окончание 8-го дополнительного класса гимназии открывало доступ на Высшие женские курсы без экзамена. Правда, в советских источниках не указано, что для обучения на Высших женских курсах, к примеру, тех же Бестужевских (где, как мы знаем, училась Надежда Крупская), требовались решение учебной части и попечительского совета гимназии (пансиона), а также рекомендация предводителя уездного дворянства, рекомендательные письма уважаемых людей и почетных граждан. После чего эти документы рассматривались специальной комиссией Святейшего Синода. Затем, после принятого положительного решения, Константин Петрович Победоносцев (1827–1907) — обер-прокурор Святейшего Синода (с 1880 по 1905 г.), действительный тайный советник, доктор права, профессор — рекомендовал великому князю (великой княгине) или лично Государю императору на зачисление выпускницу на Высшие женские курсы и в Институты благородных девиц, находившиеся в ведении государя императора, императрицы, великих князей и великих княгинь. Как правило, эти учебные заведения располагались в первопрестольной (Москва), северной столице (Санкт-Петербург), и в Киеве. В учебные заведения, которые имелись в губернских городах, зачисление проходило практически в том же порядке, но окончательное решение принималось соответствующим наместником Синода и генерал-губернатором.

    Рассматривались все кандидаты тщательно и щепетильно. Учиться в этих заведениях было и почетно, и престижно.

    По завершении гимназии с золотой медалью Надежда Константиновна Крупская поступила на Бестужевские женские курсы. Было это в 1887 году.

    Откроем книжку советских биографов «жены красного вождя» Клары Маштаковой и Людмилы Кунецкой «Крупская», читаем: «В 1889 году в Петербурге открылись Бестужевские женские курсы. Осенью Надежда Константиновна поступает на математическое отделение и одновременно слушает лекции на филологическом факультете» (с. 21).

    После поступления Наденьки на Бестужевские курсы, к ней подослали Ольгу Витмер (в некоторых современных источниках фигурирует как лесбиянка); путем шантажа та вытребовала, чтобы курсистка явилась на встречу с М.И. Брусневым. Их первая встреча произошла «в маленькой комнатке, которую Бруснев снимал с еще одним товарищем-технологом» (Л. Кунецкая, К. Маштакова, с. 22). Затравленная обреченность владела чувствами Надежды Константиновны в первое время контактов с так наз. революционерами, — отсюда и правдивые замечания, что Крупская «трудно сходилась с людьми» и что во время большевистских «вечеринок она всегда молчала».
В революционном движении Бруснев с 17 лет, — после совращения его более опытными в «деле революции» товарищами. А в то время, в конце 80-х, был он студентом Санкт-Петербургского технологического университета.

    Откроем книжку «доктора филологических наук, профессора кафедры социальной антропологии Московского государственного социального университета, автора более 20 книг и 500 научных статей» (так указано на первых страницах) Бориса Вадимовича Соколова «Любовь вождя», читаем: «Осенью 1889 года Надя поступила на только что открывшиеся в Петербурге Бестужевские высшие женские курсы на математическое отделение. Но любовь к русскому языку тоже сохранилась: Крупская посещает лекции на филологическом факультете» (с. 23).

    Ну что ж, просветимся: «Бестужевские курсы, женское высшее учебное заведение, основанное в Петербурге в 1878 (почувствуйте разницу в годах! — Л.С.); получили название по фамилии профессора русской истории К.Н. Бестужева-Рюмина» (БСЭ, т. 3, с. 274). И во имя памяти этого великого человека (не путать с так наз. «революционером и декабристом» Михаилом Павловичем Бестужевым-Рюминым), приведем такие сведения: «Бестужев-Рюмин Константин Николаевич (14(26).5.1829, дер. Кудряшки Нижегородской губ., — 2(14).1.1897, Петербург), русский историк. Родился в дворянской семье. Окончил юридический факультет Московского университета (1851). С 1865 профессор кафедры русской истории Петербургского университета, с 1890 академик. В 1878–1882 гг. возглавлял Высшие женские курсы в Петербурге (Бестужевские). Член Археографической Комиссии, Русского географического общества и др. научных обществ. Активный деятель Петербургского славянского комитета. Вел большую публикаторскую (издание источников) и научно-общественную деятельность. В своих работах выдвигал на первый план требование установления конкретных исторических фактов, основываясь на документальных источниках, но при объяснении исторических событий считал возможным исходить из художественно-психологических мотивов» (БСЭ, т. 3, с. 274); удивительная, тонко схваченная мысль, подпитывающая всякое желание при написании публицистических трудов опираться не только на документальные источники (ведь могут быть и сфабрикованы!), но и на психологические мотивы, изъясняясь художественным языком. Именно этот принцип я и стараюсь положить в основу публикуемых материалов.

    Даже советские деятели не могли не признать, что «Бестужевские курсы были по существу первым женским университетом в России». Высшие женские курсы имели по 2 факультета: физико-математический и историко-филологический (см. БСЭ, т. 5, с. 559–560; однако и тут ошибка! — 2 факультета назывались: физико-математический и словесно-исторический. Так что Надежда слушала лекции не по русскому языку, как нам подают разные авторы, а по русской словесности, — и этот нюанс очень важен…). И именно в таком престижном заведении постигала науки Надежда Константиновна, пытливая девушка, отдающаяся всей душой наукам.

    Но вернемся к упоминаемым выше источникам и общепринятой, пропагандируемой и поныне версии.

    «Здесь (имеется в виду на курсах. — Л.С.) она встретила старую знакомую Ольгу Витмер… Она привела Крупскую в кружок студентов-технологов, которым руководил Михаил Иванович Бруснев*…

*) БРУСНЕВ Михаил Иванович ("Федор Васильевич")(куб)(13(25).01.1866-01.07.1937 г. Ленинград)(см. фото) -               
Инженер-технолог, революционер, организатор одной из первых в России социал-демократических групп.
Родился в станице Сторожевой Кубанской области в простой казачьей семье. Его отец отслужил почти двадцать лет, из которых добрую половину провел в боях и походах. За боевое отличие он получил личное дворянство, его произвели в хорунжие, а затем наказным атаманом Кубанского Казачьего Войска он был утвержден начальником станицы Сторожевой. Такую же судьбу отец прочил и своим сыновьям. Старшие, Гавриил и Яков, поступили в юнкерское училище, откуда вышли офицерами, но Михаил, несмотря на недовольство отца, выбрал свой путь: после окончания реального отделения Ставропольской гимназии в 1885 году  он решил получить высшее образование и поступил в Петербургский технологический институт.  В этом выборе его поддержала мать. Хотя отец мало считался с ее мнением, тут вынужден был уступить. Сыграла свою роль печальная участь самой старшей из сестер Михаила, овдовевшей в 25 лет. Мать напомнила отцу об этом: «Вот она – твоя военная-то служба! Чуть какая война, и всех сынов наших пошлют на нее в первую голову! Полягут – вон как Петр у Анюты нашей!... А тут – хоть одного-то, может не тронут…».
    В первые петербургские годы Бруснев мало интересовался политикой. Он был настолько далек от нее, настолько вне всяких подозрений, что товарищи по институту и землячеству обращались к нему с просьбой припрятать или сохранить разного рода нелегальные книги и записи, которые он имел возможность читать.  Михаил не догадывался, что судьба свела его в родном, кубанском, землячестве с людьми, тайно замышлявшими покушение на самого царя…
    В марте 1887 года были арестованы члены террористической группы «Народной воли», готовившие покушение на Александра III, а 8 мая пятерых из них, в числе которых был товарищ Бруснева по кубанскому землячеству Пахом Андреюшкин, казнили.
Эти события потрясли Бруснева. Ему хотелось понять то, что случилось, понять  смысл жертвы, на которую без колебания пошли все эти совсем еще молодые люди, его ровесники.
    Последовавшие крутые меры институтского начальства привели к обратному результату. Студенческие кружки стали жить еще активнее.
Руководители кружков высматривали тех студентов, которые представлялись им способными к конспиративной работе. Именно так оказался привлеченным к этой работе и Михаил.
    Ему "нечаянно" подбросили первый том «Капитала» Маркса, брошюру Плеханова «Социализм и политическая борьба».
    Осенью 1889 года Михаил, благодаря своей новой знакомой Ольги Витмер, вошел в студенческий кружок пропагандистов своего института, который собирался в Гавани, на Васильевском острове. Постепенно он стал крупнейшим рабочим кружком Питера, объединявшим весьма грамотных передовых рабочих.
    В Петербурге, уже к началу 1890 года, насчитывалось до двадцати рабочих кружков, в которых пропаганду вели пропагандисты-интеллигенты; работал и ряд кружков, руководимых самими рабочими. Было ясно, что назрела потребность отрешиться от кружковой замкнутости и выйти на широкую арену политической борьбы. Стараниями Крупской и Витмер была создана социал-демократическая организация, получившая в истории "русского" (кавычки мои - Л.С.) революционного движения наименование «группы Бруснева». Она состояла из двух подразделений: возглавляемого по свидетельству красных пропагандистов, Брусневым «интеллигентского центра», руководившего работой организации и координацией деятельности рабочих кружков, и «Центрального рабочего комитета», непосредственно руководившего деятельностью рабочих кружков на крупных промышленных предприятиях: Путиловском, Обуховском, Балтийском и других заводах. 
    Ядром интеллигентского центра были студенты-марксисты Технологического, Лесного, Горного институтов и Санкт-Петербургского университета, среди которых были такие личности как Леонид Борисович Красин, Михаил Степанович Ольминский, Владимир Владимирович Святловский и другие, но явным лидером, назначенным стараниями красных пропагандистов, был Бруснев. Его соратница, та еще выдумщица, Наденька Крупская  так отзывалась о нем:
    — Удивительный человек Михаил Иванович… Ясный, спокойный русский ум и характер… И такая предельная преданность рабочему делу!.. С ним рядом уверенней, крепче начинаешь чувствовать саму себя… У него даже фамилия такая подходящая — Бруснев: что-то надежное, крепкое…
    Группа Бруснева, если верить нашей исторической науке, руководила стачками на заводах, устроила грандиозную демонстрацию во время похорон публициста Николая  Васильевича Шелгунова, впервые в России провела маевку рабочих.
    В 1891 году Общество технологов сделало окончившему институт Брусневу сразу несколько предложений. Он выбрал место помощника начальника вагонного отделения в мастерских Московско-Брестской железной дороги и перебрался в Москву. Основным мотивом этого выбора была необходимость не усиления там революционной работы, а банального получения материальных выгод от своей работы. Но наша пропагандистская машина приписала ему следующую реплику: «…считаю, что пора перебираться в другое место. Ведь Питер — еще не вся Россия. Здесь дело уже начато, здесь есть уже пусть и зачаточное, но все-таки самостоятельное рабочее движение. А вон возьмите хотя бы Москву… Второй промышленный город страны, эксплуатация рабочего человека — почище здешней, а ни о каком движении в рабочей среде не слышно», прямо Владимир Ильич периода развитого социализма...
    В Москве он пытался продолжать революционную деятельность, пишут наши неутомимые пропагандисты, но условия для этого там оказались значительно более сложными, чем в столице. Все нужно было начинать с нуля. Рабочие организации отсутствовали, было несколько студенческих кружков, во главе которых стояли случайные в революционном движении люди, без четкой программы действий, склоняющиеся к народничеству, т.е. в первую очередь к террору. Через внедренных провокаторов нелегальная деятельность полностью контролировалась полицией, которая только выбирала благоприятный момент для полного разгрома движения в самом его зародыше.
    Аресты начались в апреле 1892 года. За Брусневым пришли утром 26 числа.
«1892 года Апреля 26 дня, я, Исправляющий должность Московского Обер-Полицмейстера, Полковник Власовский, получив сведения, дающие основания признать Технолога Михаила Иванова Бруснева вредным для общественного порядка и спокойствия, …. постановил: Бруснева, впредь до выявления обстоятельств дела, заключить под стражу при Сретенском Полицейском Доме с содержанием  в отдельном помещении…».
    4 мая, в сопровождении жандарма, Бруснев был перевезен в Московский губернский тюремный замок — Таганку.
    В процессе следствия, длившегося почти два года, Бруснев, не имевший никакого прямого отношения к революционной деятельности, в отличие практически от всех арестованных, не был ни морально, ни физически сломлен,  проявив твердость духа и выдержку. Следствие, под умело срежисированном спектакле наших бесов, установило, что именно Бруснев и есть главная фигура в этом процессе. «…Просто развернуться тут, в Москве, он не успел! А дать бы ему время!..».
    В декабре 1894 года был вынесен приговор: тюремное заключение на четыре года и ссылка в местности Восточной Сибири под надзор полиции на десять лет.
    В арестантском вагоне Бруснева отправили в Петербург, где он отбыл срок одиночного заключения в знаменитых на всю Россию «Крестах», а затем был этапирован в Верхоянск.
    После нескольких лет жизни в самых суровых и диких условиях его, имеющего высшее инженерное образование, пригласили войти в группу ссыльного геолога К.А. Воллосовича, занимавшуюся подготовкой продовольственных депо для экспедиции Э.В. Толля на Новосибирских островах, а также геологическими исследованиями.
    В 1903 году Бруснев участвовал в экспедиции по поискам пропавшей группы Толля, возглавляя наземный отряд. Ему удалось обнаружить стоянку Толля на мысе Высоком острова Новая Сибирь. Из записки Толля было ясно, что 13 июля 1902 года его группа отправилась на остров Беннетта.
    Возвратившись из ссылки в 1904 году, Бруснев примкнул к социал-демократической группе «Союз инженеров», но через три года практически отошел от активной политической деятельности, как же так такой грамотный марксист, открыл глаза многим революционерам на правильное понимание классовой боьбы и вдруг, разочаровался, или правильнее, никогда он этим делом не занимался...- Л.С.
После революции работал инженером в Наркомате труда, торговых представительствах за рубежом. В 1923 году опубликовал воспоминания о возникновении первых социал-демократических организаций в России.

    Надежда Константиновна трудно сходилась с людьми — мешала природная застенчивость… Занятия в кружке увлекли Крупскую, и она оставила Бестужевские высшие курсы, решив, что кружок ей даст больше необходимых знаний (это откровенная, нечистоплотная ложь, как и вся наша история триумфального шествия советской власти, так что больше к этой теме возвращаться не будем. — Л.С.)…В марксистском кружке, где занималась Крупская, изучали «Капитал»… Как-то ей в руки попалась рукописная тетрадь «Происхождение семьи, частной собственности и государства» Энгельса… А чтобы прочесть «Анти-Дюринг», Надежда Константиновна досконально изучила немецкий язык и не пожалела о потраченном на это времени». Это писали Клара Александровна и Людмила Ивановна (с. 21–23). О том, что Крупская в разные годы и при разных обстоятельствах (то на досуге, то находясь в тюрьме, то в ссылке, то за границей и т.д.) вновь и вновь «учила» то немецкий, то английский, то польский, можно встретить в совершенно разных источниках.
Кстати, учащимся советских школ (а товарищи вышеназванные авторы прошли школьное обучение при советской власти) учителя в старших классах, вплоть до 70-х гг. XX столетия, демонстрировали размещенную в школьных учебниках фотографию аттестата зрелости Владимира Ильича Ульянова (Ленина), закончившего с золотой медалью Симбирскую гимназию. Подобный фотодокумент зачастую вывешивался еще и в школьном мини-музее или на настенном стенде. В аттестате, приводимом как пример, к которому должны стремиться все советские ученики, стоят «5» по Закону Божьему, немецкому, французскому, английскому языкам и латыни, а по логике — отметка «4». Юный Вова Ульянов по окончании гимназии, которой руководил друг его отца Ф. Керенский, свободно владел тремя этими языками.

    Так что откровенная фальш агитпроповских текстов состоит в том, что по завершении гимназии в Российской Империи каждый (!) должен был свободно владеть немецким, французским и английским языками, а также уметь читать по латыни! Иначе аттестата зрелости, т.е. документа об окончании гимназии не видать! При этом «аттестат зрелости — документ об окончании средней общеобразовательной школы. В России был введен в 1872 в классических гимназиях… давал право на поступление в университет. В СССР введен с 21 июня 1944 постановлением СНК СССР… Выдавался до 1962, когда был введен аттестат о среднем образовании» (ПЭ, т. 1, раздел 149). Ну а «царский» аттестат зрелости по сравнению с советским аттестатом о среднем образовании, как говорят, небо и земля…
   
    Надежду Константиновну Крупскую постепенно окружали, смыкая плотное кольцо, «гусские» революционеры.