Лавровы. Роман. Часть 10

Глава 10. Сестра милосердия.

Время оно на то и время, что бы незаметно уходить куда – то за непроницаемые кулисы обволакивающие голубой шар Земли. Таисия между тем закончила институт и стала законным учителем русского языка и литературы. Неблагодарное и трудное это дело учить не желающих совершенствоваться. Но это был её выбор и никто не имеет право в него вмешиваться.
Она приехала в стольный град совсем ещё молоденькой девушкой, верящей в людей и мечту. В модном платье, в крупный горошек и знанием падежей данными ей в Потаповской школе.
Москва тогда ещё была чопорно – неприветливой, как и подобает столице мощного государства. С солидными местами развлечений, вроде «Чёртого колеса» в парке имени Горького или павильонов союзных республик на ВДНХ. Не то, что теперь, когда на неё напялены шутовские, балаганные одежды и ноги некуда поставить не наступив на лёд катка зимою, а одна из пересадочных станций Метрополитена находится чуть не в Калуге. Тогда в двери станции МЕТРО заходили затаив дыхание, благоговея перед гранитными медальонами на «Динамо» или революционными скульптурами на «Площади Революции». Не сидели внутри вагонов развалясь и закинув нога на ногу в рваных кроссовках. Хотя и теперь многие жители мегаполиса попав в подземку считают, что ихняя жизнь сказочно удалась и оставляют после себя под сиденьями пустые бутылки которые потом катаются по полу вагона из стороны в сторону.
Тётя Кира, как уже знают органы обязанные это знать, жила в обычной коммуналке, на Пушкинской улице, теперь Большой Дмитровке. На такси до Казанского вокзала сорок пять копеек. А на метро от «Проспекта Маркса» до «Комсомольской» радиальной, меньше десяти минут. «Площадь Дзержинского», «Кировская», «Лермонтовская» только и всего. Обычный старый доходный дом в центре Москвы. Поднимаешься ножками, по маститым ступеням лестничных маршей на четвёртый этаж. Там тебя ждёт коридор метров на пятьдесят с исходящими из него дверями комнат, числом около сорока. В середине кухня с шестью плитами, три кабины туалетов. Телефон на стене, кажется, что один аппарат на всех. И вот первый подоспевший к извергающему звонок аппарату кричал во всё своё лужёное горло, допустим: - Дунаевых к телефону! И ближайший к их двери жилец, застуканный возгласом на месте, громко стучал в насторожившееся полотно двери.
Золотое время, когда жильцы коммуналок жили одной общей семьёй, уже безвозвратно ушло, а время когда они, эти же жильцы стали ненавидеть друг друга ещё не пришло. Так и существовали от ссоры до ссоры или от одного застолья до другого. Приятного всё же было на порядок больше. Загибаем пальцы: свадьба, день рождения, рождение нового члена Советского общества, аттестат или диплом, назначение на новую работу, уход на заслуженный отдых, первая зарплата, покупка большой (телевизор, фортепиано, диван, шкаф и т.д.) вещи, выписка здорового человека из больницы, похороны, поминки. Ну что хватило двух рук? А я вам говорил. Открываем дверь почти в самом конце коридора и входим в комнату тёти Киры. За ней осталась только одна последняя комната – дверь тёти Фроси. Четыре стены, в одной из которых сверкающее чистотой окно. Две стены по два метра и две по четыре. Итого восемь с небольшим квадратных метров. Круглый стол, шкаф, диван. Телевизор чёрно – белый «Рекорд». Тётя Кира и теперь Таисия. Особенно не разгуляешься по тем метрам. А так жить можно.
И ещё запахи пищи из кухни по общему пользованию. Яичницей, щами, жареной картошкой, пирогами, варёной требухой и иногда настоящим кофе. Где мужики курили я честно не знаю, или забыл, или не знал. Но в коммуналке всё же было настоящее чувство общения между людьми, не то, что теперь в двадцать первом веке, гуманоиды чуть не каждый день прилетают, орбитальную станцию в нескольких местах просверлили, а никто не ведает и ничего не видел.
Но Таисия и закончила институт той же мечтательной девушкой с весёлыми глазами, только платье было на ней совсем другое. Из новомодного джерси. Направления на работу, с принудительно - обязательной отработкой длиной в три года, получали кто куда. Ей досталось аж на самый Урал, городишко малый Куса (концентрационное управление сибирских арестантов), Челябинской области. Государство тебя учило, не греши – поезжай. Всего – то сто семьдесят восемь километров по шоссе до Челябинска. А по прямой и того меньше, сто двадцать шесть. И тебе всего двадцать три. Романтика.
Тётя Кира собрала в чемоданчик нужные вещи, поплакала. Состав скорого  поезда Москва – Челябинск уже стоял у первой платформы Казанского вокзала, поблескивая всей своей металлической, шатко поставленной на колёса, статью. В почти родных Чётках не остановится, проследует мимо, а в Сусове, пожалуйста, целых десять минут отдыхает, покуривая всем пассажирским составом. Пока почту заклеенную в конверты, забитую в ящики, сложенную в мешки, в почтово – багажный вагон погрузят, пока рабочие постучат молотками по колёсным буксам. Над каждым вагоном вился сизый дымок, то титаны кипятили воду для жиденького чая в подстаканниках. Проводницы считали прогорклое и сырое постельное бельё. Плати рубль и получай довольный, не хочешь, ворочайся до самого конца на пустых матрасах. Поехала Таисия Матвеевна Лаврова в неизвестную жизнь.
За окнами плацкартного вагона мелькала непритязательная подмосковная природа. Замусоренная припутейная территория, какие – то деревянные строения, брошенная сельскохозяйственная техника. Покосившиеся серые деревеньки и глобальный Коломенский кремль. Огуречная столица России Луховицы ещё без памятника огурцу на пристанционной площади. Умудрённая веками Рязань. К вечеру захотелось спать, хотя Сусово ещё не проехали. Хотя вот и оно. Удивительно знакомый мужик протопал кирзовыми сапогами к боковому месту, бросил под навесной столик кургузый рюкзак, на него же не менее кургузую кепку, сел. Уж очень отпугивающее было у него лицо, перекошенное в одну сторону, как у раненого зверя. Всей пятернёй с обломанными ногтями, под которыми была набита грязь, смачно почесал в затылке, отчего крупная перхоть посыпалась на плечи. Смачно отрыгнул и принялся снимать заляпанные грязью кирзачи. Запахло ароматом который я не могу описать, ему определения нет, но точно скажем не из приятных. Вернувшиеся с перекура пассажиры разом убрали в сторону головы, одновременно  подумав о средствах индивидуальной защиты.

- Что, урки, не нравится? – развалился на сидении мужик. - Можете выходить в тамбур. Там, падла, прохладно. Чего зенки растопырили? Я с вами ещё не то сделаю! Подходи по – одному, сбережения ваши буду в сберкассу оформлять, с процентами.

- Фу, - поезд тронулся и проводница приступила к своим обязанностям. – Что это за химоружие, а ну обуйтесь в обувь немедленно, или стражей позову. Билет предъяви!

- Зачем он мне? До Потьмы остановок не будет, а там мне выходить. Подремлю сейчас на шконке и поминай как звали. Ты что билетёрша? Там на вокзале ребята свои, погибнуть не дадут. Там в лесах свобода.

- А ну давай отсюда! – безбоязненно сунула в рот свисток проводница и будоражаще свистнула. Будто поджидавший за дребезжащей дверью пожилой милиционер ввалился в вагон. – Василич, иди сюда, опять этот куражится, с прошлого рейса, народу спокойно ехать мешает.

Милиционер, козырнув, встал перед гражданином, потянулся к кобуре:

- Обуваться, вещи собирать и за мной, не заставляй меня нервничать.

- Да я завсегда покорный, начальник, ты же меня знаешь, доберусь только до Потьмы – вдвое скукожился наглец и суетливо засобирался. – Я там четыре раза чалился.

Таисия мигом вспомнила, хоть ей тогда всего девять было. Вокзал в Чётках, разлапистый фикус в кадке, родительский переезд. Как давно это было, а надо же всё промышляет по вокзалам.
Дальше до самого Челябинска было спокойно. Спали, выходили на остановках за семечками, читали книги. Заводили новые знакомства, пили чай из титана. Тот работал на пределе своих изношенных возможностей, злобно шипел на последнем издыхании, шарахался во все стороны паром. А потом показались в крапинках блёсток далёкие горы, наполненные малахитовыми шкатулками. Приехали ночью. Город встретил осенью и нудным дождём, половина букв на здании вокзала не горели, получалось «Че – инск». Очень похоже на грузинский напиток.

- Здравствуйте, приехали, называется – покрутилась вокруг оси Таисия и помахивая чемоданчиком отправилась в хмурое здание. Плаща в том чемодане не было. Но на вокзале был буфет и в нём исхоженные вдоль и поперёк мухами, котлеты, в которых было даже чуть – чуть мяса. Зато газировка была настоящая с сиропом в отдельно стоящих колбах. Брусничный, грушевый. Выпить два стакана
не составило большого труда. Потом было Челябинское ГОРРОНО, в котором на неё смотрели неожиданно. Своих учителей девать некуда, а тут из Москвы шлют. Это как СЭВ давало к примеру задание Болгарии выпустить миллион дверных замков, а Польша, скажем, за год может сделать только половину миллиона самих дверей. Вот и приходилось досконально изучать трудный вопрос установки двух одинаковых замков на одно полотно.

- Есть только в городе Куса должность учителя Литературы в вечерней школе – сказала уже с самого утра сильно уставшая инспектор в мятой вязаной кофте. – Милости прошу. Правда, там ученики древние, гораздо старше Вас. Но ведь комсомол основной помощник партии.

- У меня есть выбор?

- Боюсь, что нет. Хотя выбор есть всегда, но не в Вашем случае.

Местный поезд доставлял её туда часа три. Куса городишко так себе, не большой, не маленький, но точно дремучий. Тысяч тридцать населения, предков ещё Ермак на челнах полупьяных доставил. Два заводика, вывезенные сюда в нелёгкие годы войны. Несколько улиц, достойных мест развлечений минимум, ближайший театр в городе Златоусте, удобства в основном на улице. По деревянным тротуарам тяжело шагал на смену рабочий класс. Жгуче и тягуче пахло перегаром, который уральский ветерок легко перемещал из стороны в сторону, вплоть до самых предгорий.
Через день она первый раз в своей недолгой жизни пересекла порог класса в качестве учителя. Поправила за дверью причёску, подтянула пояс платья. Шагнула. Ученики тихо – мирно подрёмывали за партами. Какой – то патлатый, здоровенный детина, кумачовой тряпкой вытирал доску. В открытые форточки потягивало прохладой. В самом углу, за печкой, серая мышка беззаботно грызла ржаную корку. Процесс этот ей явно нравился.

- Здравствуйте, меня зовут Таисия Матвеевна, я ваш новый учитель Русского языка и литературы, заодно и классный руководитель – тихо поприветствовала всех она.

Мышь благоразумно исчезла в дырке, но никто и не подумал проснуться, только закончивший вытирать доску детина, крадучись приблизился к ней сзади и осторожно потрогал за плечо, словно это было наваждение какое.

- Настоящая! – огласил во все четыре стороны  парень. – Просыпайся народ.

- Что значит настоящая? – спросила Таисия. – Садитесь на место, хотя нет, сначала сходите помойте тряпку. Хорошенько ополосните, не отлынивая.

- Это не просто тряпка, с красным знаменем она цвета  одного - ухмыльнулся парень. – А так я завсегда готов. Как Ванька – встанька. Лучше меня никто тряпку не стирает, уж это как пить дать. Приятно в руки взять. У нас и староста есть, та подтвердила бы, но она сегодня на свидание убежала. И вообще замуж за Петьку Курносова собралась. Я ей, правда, раньше его свои услуги предлагал, но она по – молодости не оценила порыв моей израненной души. Эх и намучается с ним! Он же малахольный с одной стороны, а с другой кержак. Кержаки они ого – го какие охотники, двух белок одним выстрелом снимают. Два патрона - четыре шкурки. Хмурые только чуть – чуть, от доброты душевной. Не расцветают ни зимой, ни летом. Одним цветом.

- Здравствуйте – начал просыпаться народ. – Ты Трофим кончай болтать, делай, что тебе приказали. Вы нас извините, со смены мы все пришли, устали чуть – чуть, в дрёме, а так вообще к слову сказать, про Анну Каренину читали, и про луч света в тёмном царстве. И даже целый букварь в первом классе искурили. Так, что Вы с нами не сюсюкайтесь. Коль уж замуж невтерпёж – выучили.

- Хорошо - хорошо, давайте знакомиться – вздохнула Таисия. – Кто сегодня отсутствует?

- Те кто, если и отсутствует, то отсутствует исключительно по уважительной причине – явился с тряпкой Трофим и начал загибать пальцы. – Во – первых могли загрести во вторую смену, народу в цехах не хватает, а план выполнять надо. Во – вторых кто – то мог насморком заболеть? Мог.

- Все болезни от нервов, только одна от любви – изрёк кучерявый пацан с последней парты, но даже оттуда чувствовался устойчивый перегар исходивший от него. – Прошу учесть.

- В – третьих, да будет Вам Таисия Матвеевна известно, у кого – то может быть сегодня зарплата, и совершать святотатство, пойдя в день получки в школу, не позволено никому. Калёным железом выжигать, вплоть до синяков, вплоть до всеобщего отрицания.

- Какая же это уважительная причина? – встрепенулась Таисия.

- Железобетонная – был уверен в себе Трофим. – В четвёртых, вон Ларион Трубин на рыбалку ушёл, пригласили его, а отказать уважаемым людям никак нельзя, потому, что не поймут, а если и поймут, то будет в отпуск завсегда зимой ходить. Это Вам не в метель не стой с кем надо обвенчаться, перепутав. Развёлся и всего делов – то.

- Дурак – пискнула девчушка с косичками, со второго ряда. – Обвенчанных не разводят. Не знаешь, так и не говори. Тоже мне Папа Римский.

- Ты Ляпкина не умничай, за нормальную сойдёшь – оскорбился парень. - Во
втором цехе был подобный случай. Ничего живы – здоровы. В пятых человек мог просто проспать. Ведь мог?

- Будильник надо заводить – вмешался кто – то. – Не надеяться на авось и вообще всё это ерунда на постном масле. В школу надо ходить постоянно, не смотря на уважительные причины. Знания – сила.

- Ученье – свет, а неучёных тьма – встряхнулся длинный бугай на третьем ряду, парта была ему катастрофически мала и он вытянул ноги под переднюю парту. – Это не я сказал, это кто – то неизвестный.

Через неделю классный руководитель Таисия Матвеевна Лаврова достигла с десятым классом почти полного взаимопонимания. На седьмой день не случилось ни одного взаимного непонимания в виде пива у парней перед уроком. Всегда чистая тряпка алела кумачом лёжа перед гладью доски. Не смотря на осеннюю слякоть на деревянных тротуарах города, обувь учеников блестела от гуталина, и класс смачно пах армейской казармой.

- А вот знаете вы историю родного края? – сказала однажды на уроке, уже в самое предзимье Таисия. – В 1747 году славный Тульский купец Яков Колобков в не менее славном поселении Касли основал маленький железоделательный и чугуноплавильный завод. Этот завод и дал начало знаменитому Каслинскому архитектурно – художественному литью. Производство действует и сейчас, вызывая слюну у собирателей всяких диковинок. Предлагаю совершить туда экскурсию в ближайший выходной день.

- А что? Совершим! – вскочил с места Трофим. - Нищему собраться – только подпоясаться! Правильно я говорю, народ?

- Правильно! – загудел в отместку народ.

И вот местный поезд, по узкоколейке вёз их в столицу Каслинского литья. Гитара, два рюкзака с пропитанием и бодрость духа сопровождали класс в этой поездке. А за окнами вагончика вековые деревья навалились на них со всех сторон. Самые длинные лапы шуршали по крыше, словно подметая её. В одном месте бурый медведь встретил поезд поднявшись на задние лапы. Машинист заставил гудок громко вскрикнуть и зверь испугавшись юркнул за ближайшую кучу валежника. Потом ещё выглядывал оттуда любознательно.

- Россия – матушка – заволновалась Ляпкина. – Когда ещё сюда цивилизация заглянет? И заглянет ли вообще? Дикая тайга, куда ни глянь.

- Не боись, Ляпкина! – взревел благим матом Трофим. – Своротим!

- Как  раз  воротить тут ничего не надо, лучше постепенно – попыталась тихо вразумить Таисия. – Спешка здесь не поможет.

- Чего ждать? – не согласился Трофим. – Наливай, да пей.

Назад возвращались затаренные тяжёлыми сувенирами. Таисия Матвеевна приобрела довольно таки вместительную изящную, ажурную шкатулку и улыбающегося чёртика с длиннющим хвостом, который ко всему ещё и вращался вокруг своей оси, принимая разные положения. Начальник цеха с помощью нескольких чумазых сталеваров успешно провёл для них показательную мини – плавку, залив чугун в подготовленные заранее формочки в виде настоящего массивного ключа от богатства Уральских гор. Теперь каждый из двадцати шести экскурсантов имел при себе этот ключ счастья. Осталось найти богатство.

- Четыре чёрненьких чумазеньких чертёнка, чертили чёрными чернилами чертёж – продекламировал на всех Степан Телегин, тот самый парень с длинными ногами, не умещавшимися под его законной партой. – Где Ваш – то хвостатый, всеми уважаемая Таисия Матвеевна.

- Будь спокоен – выставила она ладошку, как средство защиты. – В надёжном месте. За семью замками, под охраной хозяйки Уральских гор.

Все устало засмеялись, расслабленно преклонили головы кто куда. Кто на плечо ближайшего одноклассника, кто к стене вагона, кто к окошку. Да мало ли? Таисия тоже прикрыла глаза и мгновенно, как в детстве заснула. Изредка стучали колёса по стыкам рельс, вагон покачивало. Тишина прилегла на поезд.
На следующий день по всей вечерней школе только и разговоров было о путешествии в Касли. Всем это мероприятие искренне понравилось в высшей степени. Некоторые тут же предлагали новые маршруты для полных впечатлений. Особо отчаянные звали в лодочный поход по реке Урал. Только к первой перемене наговорились и с трудом угомонились.
Между тем в негласной столице Урала, городе – миллионщике Свердловске, заканчивал сержантскую учебку хорошо нам знакомый средний брат Матвей. Через месяц получит сержантские лычки и отправится командовать отделением в одну из воинских частей Советского Союза. Выбор у командования огромный, от Калининграда до Владивостока и от Кушки до Мурманска. На Севере правда в основном одни подводники, зато северное сияние на половину неба. В родном Потапово таких природных явлений днём с огнём не сыщешь.

- Отпустите меня на одну субботу Никита Павлович – зашла к директору школы Таисия. – Брат у меня в Свердловске воинскую службу служит, хочу навестить, пока куда далеко не отправили. Я после отработаю или за свой счёт.
Пишет, очень он меня ждёт. Я только туда и обратно, но ведь дорога не близкая, мало ли что. Телеграмму отправлю.

- Ну что ж, раз надо, так надо – с пониманием взглянул на неё директор. – У наших солдатиков служба нелёгкая. Вам материально не помочь?

- Нет, спасибо, я справлюсь.

Увязалась за ней соседка по комнате в общежитии, Вера Протасова. По воле судьбы, в лице высшего образования заброшенная сюда же. Нажарили котлет и сварили синюю курицу, других в этом городе не было. Нашинковали мелко красный винегрет и накупили порожков в единственном кафе города. Приобрели два стакана семечек на дорогу и отправились благословлясь.
Воинских частей по всему СССР огромное количество. Служили советские парни не по принуждению, а вроде так и надо было. Заканчивали школу, достигали восемнадцатилетнего возраста и начинали готовиться. А подружки ихние потихоньку поплакивать. Многие дожидались любимых через два года, а некоторые не дожидались и исподтишка горько завидовали всем тем, которые проявили нечеловеческую выдержку.
На этот раз синий поезд был фирменный Москва – Свердловск. Чистенькое пространство плацкарты, Шторочки на окнах, горячий чай. Жалко только, что туалет не работал. Пришлось шагать через один вагон и простаивать там очередь, похожую на очередь в Мавзолей. Но солдат спит, а служба идёт.

- Давай семечек погрызём – предложила Протасова. – Не пропадать же.

- Да ты что, неудобно – застеснялась Таисия. – Не на завалинке сидим.

- А давайте, девчонки, в домино сыграем, у меня есть костяшки – подбивал клинья ближайший сосед по плацкарте, молодой парень простоватого вида. – Вы куда едете – то? А я вот демобилизовался осенью, следую в Свердловск, на Уралмаш устраиваться. А чего? Там слесарей не хватает постоянно, вот и я пригожусь. А Вы наверное учительницы? По глазам вижу. Нет, не подумайте, я ни разу на второй год не оставался. По физкультуре даже четвёрка в аттестате, остальные горбатые, то есть трояки. Ничего, проживу. Вас как зовут?

- Нас никак не зовут – поспешила Вера. – И не тратьте своё красноречие напрасно. Пока – пока.

- Да мы учительницы и что тут плохого? – поддержала её Таисия. – Однако в поездах не знакомимся. Для этого есть другие, более подходящие места.

- Ну ладно – пожал плечами парень и отвернулся к окошку. – Скатертью дорожка.

Металлические ворота с острыми звёздами на выкрашенных створках соединяющие бетонный забор были намертво закрыты. Но за ними явно слышалось мерное битьё подошв сапог об асфальт и лаконичные воинские команды. Там кипела жизнь. Подруги растерянно прошли чуть дальше и увидели
забранное решёткой большое окно, а рядом дверь с туго натянутой пружиной. Постучались. Было тихо и неизвестно. Постучались ещё. Наконец дверь открылась и кряжистый солдат в гимнастёрке и шапке предстал перед ними.

- Здравствуйте, а мы к рядовому Лаврову, я буду его сестра, а это моя подруга – подпрыгнула Таисия. – Телеграмму ему посылала. Мы из Кусы приехали. Работаем там в школе по распределению. Первый год.

- Заходите – сказал солдат и посторонился пропуская их.

На проходной было тепло. Чисто, свежепокрашено и солидно.

- Третья рота? – позвонил по телефону дежурный по КПП. – Тут к рядовому Лаврову сестра прибыла с подругой. Он где там? Ааа – прислушался к ответу и бережно положил трубку. – У них строевая подготовка, как только вернётся в расположение, его пришлют. Ждите.

И они принялись ждать, чувствуя на себе взгляды дежурного. Туда – сюда сновали иногда военнослужащие. Прошёл на территорию красивый офицер, с погонами старшего лейтенанта. Ушёл на почту письмоносец, с большой брезентовой сумкой, тоже взглянул на подружек. Бодро прошёл целый майор в яловых сапогах. Дежурный мгновенно вскочил по стойке смирно и почему – то ало покраснел.
Наконец дверь с территории открылась и оттуда явился собственной персоной рядовой Советской Армии, Матвей Лавров. Шапка, чёрные погоны артиллериста и начищенные до блеска пряжка ремня и кирзовые сапоги. Ему шла военная форма. Небольшого роста, кряжистый и пышущий здоровьем солдат. Страна могла спать спокойно, имея таких защитников.
Потом обнимались, целовались, девушки плакали.

- Майор Мурашко вернётся в расположение, подпишет мне увольнительную на сутки – доложил Матвей.

- А он уже минут двадцать как вернулся, иди быстрее пока ещё куда не сорвался – подсказал дежурный. – Я твоих посетительниц покараулю. Не сбегут от нас.

- Мы и не собирались – кокетливо ответила ему Вера. – Ещё не хватало.

Через полчаса Матвей вернулся, в полной боевой готовности, при параде и с увольнительной запиской до завтрашнего полдня. Полный счастьем.

- Ну, я пошёл – козырнул дежурному. – Вернее мы пошли. Пишите письма.

Свердловск жил своей жизнью, провинциального Уральского города. Пускай
и некоронованная столица, пускай и с миллионом населения, но всё же. Дымили трубы заводов, создавая шапку облаков над крышами домов, судачили о чём – то своём редкие автомобили на улицах центра и даже спальных районов. Поддувал сквозняком неуловимый ветерок, шебарша мусор в обветшалых дворах.
Патруль состоявший из офицера и двух ефрейторов («лучше иметь гулящую дочь, чем сына ефрейтора» -  подсмеивались над ними в Армии), не заставил себя долго ждать. Вот не было его рядом и вдруг сразу есть. Как чёртик из табакерки, как наваждение.

- Попрошу предъявить документы, товарищ рядовой – козырнул бравый капитан. – Почему у Вас верхняя пуговица расстёгнута?

Матвей суетливо застегнулся и по форме доложил:

- Рядовой Лавров, следую в увольнение.

- С грубыми нарушениями следуете – мигом нахмурился офицер, а один из ефрейторов обнадёживающе подмигнул. Другой тоже всем своим видом показывал, мол всё будет хорошо.

- Товарищ полковник, он больше не будет – козырнула Вера. – Я прослежу, даже спать будет застёгнутым на все пуговицы. Даже побреется на ночь и зубы почистит, а так же прочитает вверенный ему устав и законспектирует четные страницы. Нечётные выучит наизусть.

- Ну я ещё не полковник – ярко улыбнулся капитан. – Больше не нарушайте, рядовой Лавров – и отдал Матвею документы.

- Спасибо, товарищ полковник – не унималась Протасова.

- А Вас я попрошу предоставить номер личного телефона – козырнул ей начальник патруля. – Немедленно. Со всеми, так сказать, вытекающими отсюда последствиями.

- Да, пожалуйста, у меня может муж генерал. Подводник.

- Разберёмся.

Больше приключений в этот и последующий день не случилось. Купили в Универмаге Матвею зажигалку, катались на каруселях, гуляли, обедали, ужинали, ночевали в гостинице, завтракали. Солдат был доволен, Таисия тоже. К полудню доставили рядового в родную часть. Поцеловались, попрощались. Через три недели отправился он в новую часть, уже сержантом.

- Говорят Вы в Свердловск ездили – высказался в понедельник Телегин. – И
что Вас там заинтересовало?

- Меня там заинтересовал, да будет Вам известно, мой родной брат, который проходит службу в воинской части расположенной в Свердловске нехотя ответила Таисия. – Умерьте, пожалуйста, своё любопытство.

- Да я просто так – затих Степан.

А неумолимое время продолжало исчезать в кладовых космоса. Наверное, там, за занавесом млечного пути построены огромные время перерабатывающие заводы. Иначе где хранить такую уйму мгновений, вместивших в себя реальные события? Революции, войны, распад империй, Олимпийские игры и просто обыкновенную жизнь. С радостями, потерями, грустью. И перерабатывают из прошедшего времени, время новое, добавляют туда дожди, жару и метели. Хорошее добавляют и плохое в виде землетрясений, наводнений и цунами. Человек на время пока влиять не может, к сожалению, слаб человек мыслящий.
Год прошёл, другой прошёл и почти третий. Матвей благополучно демобилизовался, Таисия вернулась в Москву. С двумя огромными чемоданами и дорожной сумкой набитой книгами, учебными пособиями, методичками. На вокзале её провожал весь класс, уже нам не знакомый со сменившимся полностью составом учеников, чуть отличников и остальных двоечников.

- Оставались бы Вы у нас, уважаемая Таисия Матвеевна, уж очень жалеем об отъезде – вызвал её Никита Павлович. – Замуж выйдете, у нас парней вон сколько достойных, квартиру пробьём однокомнатную, обживётесь. Вон Трофим, к Вам же сватался, передовик производства, в техникум вечерний поступил. Стихи мне посвящённые Вам читал. Грустные стихи. Про берёзу там и непонимание. Новые девочки приедут в наши края по распределению, станете их обучать уму – разуму. Разве плохо помогать людям?

- Спасибо, конечно, но я в Москву, соскучилась по столице. Там друзья старые и тётушка ждёт, ей большую новую комнату предоставили, прямо на улице Горького. Выйдешь на улицу и Красную площадь видно. Поеду, простите Никита Павлович, я Вам письмо напишу и всё – всё расскажу про себя. Как устроилась, как живу и даже о чём мечтать буду в Москве.

- Ну поезжай и счастья тебе.

Столица за три года сильно изменилась. Похорошела и помолодела. На окраинах росли новые, огромные микрорайоны. Пусть в сапогах, но добирались новосёлы до редких остановок общественного транспорта. Жёлтые автобусы и троллейбусы раздували широкие бока от напряжения, пробиваясь из зоны новостроек на улицы более близкие к центру. Пыхтели трубами заводы, а рыбаки ещё ловили рыбу в Москве – реке, с гранитных парапетов. Правда, ели её в основном лоснившиеся от жира столичные коты, но сам факт существовал, теперь
этой рыбой даже кошки брезгуют, не то, что коты. Будто её в нефти замачивали. Впрочем, это нас пока не касается. А касается, доложу я вам, то, что служили теперь в Подмосковье старший и младший брат. Виктор год, после окончания института в ракетных войсках под Звенигородом, а Константин аж два в стройбате под  Химками. Как с оживлённого Ленинградского шоссе после огромного памятника противотанковым ежам свернёшь налево, так и совсем рядом. Мимо – мимо  огромного кладбища, куда солдатики ходили на Пасху за крашеными яйцами.
Таисия потихоньку заново обжилась в Москве, восстановила старые связи, хотя многих знакомых уже не было в огромном городе. Кто как она срочно уехал по – распределению, да и остался там, кто вышел замуж, да и родил ребёночка и теперь погряз в пелёнках. Кто просто не захотел её вспоминать. Были и такие. Устроилась на работу, но не в школу, не в школу, не в школу. Не захотелось ночами проверять тетради и исправлять в них, красным карандашом, ошибки. Теперь столько учителей, что мало не покажется. Больше инженеров. Хотя этот факт статистикой не проверен. Но уж точно гораздо больше, чем космонавтов.
И вот в пятницу вечером варили с тётей Кирой курицу, гораздо более презентабельную, чем в славном городе Кусе. Тётушка параллельно пекла пироги, те самые которых Костя, будучи в детском возрасте съел за день целый таз. Разговаривали.

- Я уже всё разузнала, до станции Ново – Подрезково доеду и сойти надо, а там всё прямо и прямо войсковая часть 15366 с буковкой «В». В – это значит третья рота – тараторила Таисия. – Думаю мимо не пройду никак, это точно. Может в увольнение отпустят.

- Пироги удались – переживала своё тётя Кира. – И курица мягкая, конфеты не забудь, он их раньше любил и сигареты, десять пачек, вон на серванте лежат. Привет от меня передавай. Я бы с тобой поехала, но на работу мне. Начальник ЖЕКа попросил. Не могу отказать.

- Да я сама.

И вот они ворота, со звёздами на створках и вот он Константин Лавров, рядовой Советской Армии. К сожалению, в увольнение его теперь не отпустили, маловато отслужил, не положено по уставу. Но комната для посетителей большая. на два окна. Стол, стулья, всё как надо. Константин закинул нога на ногу и с удовольствием уплетает румяные пироги.

- Дома, родители пишут, всё по – старому – рассказывает Таисия. – Да я и сама недавно там была. Папа всё кашляет от своего табачища, да и Матвей помогает, тоже как закашляется, прячьтесь, кто может. Скотины полон двор, квакают, мычат и блеют. Да, хрюкают еще. Телёнок появился на свет с каким – то дефектом, хромает сразу на две ноги. Молодёжи в селе меньше становится, по городам и весям разбредаются. Не хотят в Потапово оставаться, но некоторые и
назад возвращаются, если в городе не сложилось. Одна твоя одноклассница вернулась, дояркой работает. Не помню фамилию.

- К Виктору в Звенигород поедешь?

- Обязательно, через выходной.

- Наш взвод, месяца через два могут в командировку под Тулу отправить, кабель тянуть на юг, не хочется, но ничего не сделаешь – взялся за курицу Костя, с десяток пирогов оставил старикам, ведь наедут. Потом подумал, два из них завернул в газету и положил в карман для друга, одного с ним призыва. – А может и не нас, а другой взвод. Командованию виднее.

- Ещё раз успею приехать – успокоила сестра. – Пирогов тётя Кира побольше напечёт. Всем хватит.

- Рядовой Лавров, познакомьте с родственницей – вошёл очень красивый, очень молодой лейтенант, похожий на глыбу, такой был большой. Александр Александрович Ровнобоков – командир взвода, в котором проходил службу Константин. Был этот лейтенант в прошлом году из военного училища. Сказать, что ему шла военная форма, значит не сказать ничего. Он в ней был великолепен и самое главное знал об этом. Звёзд на погонах было маловато, но мы же точно знаем – это дело наживное. Всего – то ему двадцать два годика, в таком возрасте генералами не становятся.

- Это сестра моя родная, Таисия, товарищ лейтенант – с готовностью отрапортовал Костя. – В Москве живёт. Нас три брата, она одна.

- А я Александр – козырнул ей в ответ тот. Щёки Таисии Лавровой заалели. Возвращаясь назад она ещё долго вспоминала его и даже подрёмывая в электричке, подсознательно помнила.

А ещё через выходной, тётя Кира не известно в каком спец.распределителе достала огромный говяжий язык и теперь жарила его на брызгающей маслом сковороде. Виктор Лавров не признавал в своей жизни других деликатесов, кроме как именно этот язык.

-Тёть Кир, да куда Вы столько, разве он всё съест?

- Сослуживцы помогут – улыбнулась женщина. – Ракетчики они ребята прожорливые. Успевай добавлять.

До Звенигорода подальше, чем до Химок, да от вокзала надо ещё на автобусе ехать, в красивый сосновый бор. С начала дня было солнечно, а когда приехала, пошёл тёплый весенний дождь. И когда она шла по песочной дорожке к зданию казармы, с деревьев падали огромные капли. Они шлёпались прямо вокруг неё и рассыпались в радуги осколков. Ей стало весело и она засмеялась громко и заразительно. Встретивший её брат Виктор был хорош и солиден. Всем Лавровым удивительно шла к лицу военная форма, уж Таисия – то это знала, оттого как видела всех. Виктор с аппетитом съел сколько мог деликатеса, пожевал яблоко, выпил лимонада и сидя на стуле, почувствовал себя счастливым.

- Да мне осенью уже домой, не то, что Костику, тому ещё как медному котелку – рассуждал брат. – Но ничего, сдюжит. Ещё будет вспоминать службу добрым словом.

- Он парень твёрдый и исполнительный – ответила Таисия. -  Я к нему ещё поеду.

- А ко мне?

- И к тебе.

Дождь закончился и выглянуло великолепно – красное солнце. Дурманяще пахло свежайшим, наполненным хвойным ветерком воздухом. Пели свободолюбивые птицы и считала года кукушка.
Таисия вернулась к вечеру, усталая, но довольная. С чувством выполненного долга. Забегая вперёд скажу – ещё по разу побудит она у братьев. Потом Виктор демобилизуется и вернётся к семье, там дочка уже подросла. А Константин согласно приказа отправится в Тульские поля, укладывать в траншею кабель, которую надо ещё выкопать. Лейтенант Ровнобоков утром отмерял каждому пятнадцать шагов и будь здоров. Выкопал за час – свободен до вечера, нет, так после ужина копай.
Тётя Кира варила борщ. За окном, по улице Горького гудели троллейбусы. По телевизору началась программа «Время». Всё как всегда.