Вот оно!

ВОТ ОНО!
Много лет, и множество раз писал об этом.
О лицемерной улыбке западной цивилизации. О том, что они были нацистами и нацистами и остались. О том, что никакой денацификации не было. О дикой, пещерной ненависти к нам.
Меня всегда возмущало, что о Холокосте они помнят и бояться говорить. А о том геноциде, который они устроили по отношению к моему народу очень быстро забыли. О том, что день памяти жертв Холокоста отмечается в день снятия Блокады, моего родного Ленинграда. О том, что сколько людей в мире, знает о Холокосте, и сколько знает о преступлении Блокады Лениграда?
Наши деды, посчитали, что не стоит настаивать на том, что наш народ жертва. Из-за этого возможно то, что возможно сегодня по отношению к нашей стране со стороны "цивилизованного запада".
Сегодня, они совершенно сбросили маски. Вот оно!
Сегодня они не пускают в рестораны русских. Травят и отчисляют русских студентов. Увольняют наших артистов, работающих в западных театрах по контракту. Травят в соцсетях наших детей. Травят в школах. Обещают резать глотки нашим дальнобойщикам. Забрасывают камнями машины с русскими номерами. И так далее. И тому подобное.
Не удивлюсь если заставят носить красные звезды, по примеру звёзд Давида. А потом начнут вырезать их на спине. Как делали это уже в Донбассе.
Началось!
Они приготовили нам ту же участь, что и евреям 80 лет назад.
Конечно же! Мы - Untermensch. Недочеловеки. И всегда были такими для них.
Я не понимал - почему наши деды поступили так? Но, потом понял.
Мы не евреи. Не тот маленький, рассеянный по всему свету народ, не державший в руках оружия и покорно идущий в печь. Мы не жертвы.
Мы могучий, великий, многонациональный народ.
Да и евреи наши, были и есть - не те. Как и все наши 190 народов. Для них мы все русские. И всех нас они ненавидят.
Жидо-большевиками они нас называли тогда.
Да только зубы сломают!
Сегодня, величайшее цивилизационное столкновение, которого еще не знала история человечества.
И они знают, что проиграют. Это их новый Сталинград.
Отсюда, этот вырвавшийся наружу, омерзительный страшный зверь русофобии.
Были нацистами. Нацистами и остались.
Так вот - медведь шевельнулся, граждане Ubermensch!
Теперь вам конец.
И напоследок, еще один мой текст, написанный давно. Возможно, это лучшее из того, что я когда-то написал.
МЕДВЕДЬ
Русский человек - ждет...
Он молчит.
Он просто смотрит. И вспоминает.
Боль в душе его уже почти утихла. Боль бесконечных войн. Боль тревог. Он больше не способен на безумие гражданской войны. Он помнит этот грех. Он всегда знал, что это - грех. Он не хотел этого. Его почти заставили.
Заставили убедив, что он - плохой. Что живет он не так. Что всегда был не такой. Что он один, сам - во всем виноват.
Это было так свойственно ему. Обвинить во всем себя. Себя одного.
Но сейчас боль эта утихла. Он осознал, что виноват не больше, чем другие, и примирился с собой.
Даже когда на него нападали, и причиняли невероятную боль, он отчасти и себя считал виноватым.
Он не раз ставил их на место. Он жалел о том, что приходилось делать. Он жалел и их.
Он рыдал над сожжённым своим домом, и кормил их кашей из походной кухни. И плакал и о них. Он спасал их от самих себя. Забывая о себе. Он спасал их детей.
Они все забывали. Снова и снова. И доказывали ему, что он не такой. И он соглашался, потому что был добр. Он не думал о себе много. Он вообще редко думал о себе.
Когда им в очередной раз удавалось его убедить, что он плохой, что он не такой, они с радостью по привычке надевали ему на шею цепь, и заставляли танцевать, обматывая цветастыми цыганскими тряпками, надевая на голову терновый венок, и вливая ему в горло водку. Они веселились.
И напившись пьяно, он под конец, дирижировал оркестром, не помня себя, только бы все были счастливы.
Каждый раз, когда они доходили в своем безумии до исступления, нужно было, чтобы кто-то умер за них. И это всегда был он. Больше некому было. И он соглашался. Потому, что был добр. И считал себя хуже, чем они.
Он соглашался, сдирая с себя цепь и эти лоскутья. Он вставал на дыбы. Он уже не был смешным. Но и страшным он не был.
Просто они боялись его. Боялись, что он припомнит им цепь. Припомнит их издевательства. Припомнит свое унижение.
Но, он молчал.
И от того им было еще страшнее.
Они ненавидели его. Ненавидели за его доброту. За силу. За то, что он их спас, ненавидели. За то, что он не такой, как они.
А он жалел их за эти их мучения. И считал себя виноватым отчасти.
И они снова начинали его убеждать, что он хуже их всех. Только так они могли заглушить свою совесть. Только так они могли жить дальше.
И все повторялось - снова и снова.
Но сейчас он просто ждал. И молчал.
Он даже не шевелился.
Они, как и раньше, кричали и прыгали вокруг него. Кривлялись и строили гримасы. Они улюлюкали и бесновались. Они махали рогатиной и целились в него из ружей. Они водили перед его глазами руками, чтобы проверить - не спит ли он. Они что-то кричали. Но боялись к нему прикоснуться.
Он молчал.
И даже не шевелился.
Он ждал.
Он вспоминал те немногочисленные времена, когда он мечтал. Он умел это делать, как никто другой. У них у всех была своя мечта. У кого американская. У кого немецкая. У каждого своя. И их мечты были не похожи на его. Они даже не знали, что она у него тоже есть.
А у него была мечта - мечтать. И он всегда хотел, чтобы его просто оставили в покое. И не мешали мечтать.
Он поумнел. Он потерял много крови. Он знал, что будет дальше.
Их мечты - умирали. Они все быстрее и быстрее плясали вокруг него. Они были в отчаянии. Они боялись и ждали, что он шевельнется.
Но он больше не желал учувствовать в этом шабаше. Он больше не хотел умиротворять их своим унижением. Он больше не хотел умирать за них. И не хотел спасть их от самих себя. Он не стал злым. Он остался добрым.
Он просто ждет. Работает. И копит силы.
Ждет когда они дойдут до исступления, и упадут на землю, потеряв последние силы глумиться.
А он шевельнется, и земля содрогнётся.
Он просто встанет в пустой тишине, осенит себя крестом, и возьмет свое. Данное от Бога по праву.
И будет наконец спокойно мечтать.
Мечтать - целую тысячу лет.
Так, как никто не умеет.
Как умеет один он.
Он это заслужил.
Проклятый, тысячелетний медведь.
Он просто – ждёт.