Ниночка

                Из семи дворов нашего хутора, почти на три километра отстоявшего от села, в четырёх жили семьи различной степени родства. К этому клану принадлежал и я. А в одном из трёх других жила семья, в которой было двое детей – брат и сестра. Мальчишку звали Иван, а девочку – Нина. Так уж сложились их судьбы, что оба были инвалидами. У Вани по причине родовой травмы левая рука была искалечена и он прятал её в рукаве рубашки. Притом он так усиленно развивал правую руку, что мог на ней подтягиваться на перекладине больше двадцати раз, чего не мог сделать ни один  двурукий мальчишка. А Нина ещё в семилетнем возрасте, найдя немецкую взрывчатку, закамуфлированную под детскую игрушку, лишилась кисти руки, и тоже левой. Она была очень красивой девушкой. Только до поры до времени я этого не осознавал, вернее, не замечал. Хотя всегда испытывал к ней симпатию и тёплое чувство. Может, потому, что она частенько защищала меня от других мальчишек, своих ровесников, старших меня по возрасту.
             Всё произошло неожиданно. Тётя Таня и Нина просто разговаривали. Тётя сказала что-то такое, от чего Нина заразительно расхохоталась. И я, словно от удара молнии,  вдруг внезапно прозрев, увидел, как она хороша! Она смеялась, а  её верхняя губка так мило заворачивалась к носику, зубки были такие белоснежные, на щёчках появились милые симпатичные ямочки, а от блеска васильковых глаз  перехватило дыхание и учащённо забилось сердце. Меня потрясло такое внезапно возникшее и необъяснимое чувство нежности к Ниночке. Это совсем не было похоже ни на любовь к маме, которую я обожал, ни на умильную привязанность к тёте Тане, которая была для меня и старшей  сестрой, и подругой. Нет, это было совсем другое, никогда неведомое ранее, такое щемящее и такое сладостное чувство. Оно ошеломило меня своей силой и внезапностью, а ещё подсознанием того, что его нельзя ни перед кем выказывать, а наоборот, спрятать, затаить в себе, чтобы никто даже не мог догадаться...
          С этого момента жизнь для меня разделилась на до и после. Я ложился спать, думая о Нине, и просыпался с мыслью о ней. Каждое утро я бежал к окну или на улицу, чтобы не пропустить момент, когда Нина пойдёт мимо нашего дома в школу, а потом весь день томительно ожидал её возвращения. Сердце моё трепетало бабочкой, когда вдали появлялась её точёная фигурка в резиновых сапожках, плотно облегающих стройные ножки, ветер играл её волнистыми локонами и было непонятно, как я раньше мог не видеть, не замечать эту волшебную красоту моей Ниночки. Да, да, моей! И только моей!
        Я не мог даже представить, какое меня ожидает ещё одно мучительное и болезненное чувство, обнаружив, что мне  становится крайне неприятно, если кто-то из ребят приближается к моей Ниночке, прикасается к ней или даже просто разговаривает. Ещё более невыносимо было, если Нина сама проявляла к кому-то из них интерес, что вызывало во мне яростное чувство соперничества. Всё это приносило невыносимые душевные терзания, природу которых я не сознавал, не понимал  и от этого страдал ещё сильнее.
            На хуторе не было ни электричества, ни радио, невыгодно было тянуть три километра проводов из-за каких-то семи дворов. И когда родители Нины купили батарейный радиоприёмник, то весь хутор стал собираться у них по вечерам, чтобы послушать какой-нибудь интересный концерт или радиопостановку. Присутствовал на этих посиделках и я. Но радиопередачи меня не интересовали. Объектом моего внимания была только Ниночка. Замирая от восхищения, я смотрел, как она слушает, разговаривает, улыбается. Все вечера я любовался ею, стараясь, чтобы никто этого не заметил. 
          И всё же сохранить свою сердечную тайну мне не удалось. В один из вечеров вся компания слушала какую-то захватывающую радиопередачу, оживлённо её комментируя. Меня же, как всегда, переполняли восторженные чувства к Нине. Не в силах больше совладать с ними и не отдавая отчёта в своих действиях, я, словно во сне, встал, подошёл к ней, влез на колени, прижался щекой к её тёплой, упругой груди под тонкой кофточкой и... задохнулся от счастья!
             В комнате повисла неестественная тишина. Оглянувшись, я увидел устремлённые на меня удивлённые взгляды...  И только теперь осознал, что выдал себя, выдал с головой! Горячая краска стыда полыхнула по моему лицу! Что делать, как поступить... Бежать... Но это ещё хуже...Остаться... Сделать вид, что ничего не произошло...  Мысли растерянно метались... Как, как поступить... Боже мой, ну чего вы все хотите-то от меня - пятилетнего пацана?!... Я крепко зажмурился, отчаянно сжавшись в комочек...
             Вдруг я почувствовал, как Нина тихонько и ласково погладила меня рукой по голове... И в один миг она стала для меня и любящей мамой, и нежной тётей, и заботливой бабушкой, и моим защитником, и самым дорогим и любимым в моей жизни человеком. Забыв обо всём на свете, я растворился в этом блаженстве, ещё крепче прижался к Нине и мне уже было совершенно всё равно, что обо мне подумают и скажут...
             В жизни я влюблялся не раз. Когда сильно, когда не очень, когда безумно... Но то первое бескорыстное, чистое,  сладостное, пронзительно нежное и благоговейное чувство, испытанное в детстве, не повторилось больше никогда. А к женскому имени Нина у меня навсегда осталось особенное, трепетное отношение...

               
23.09.2020