Глава четырнадцатая.
Прогулка по логову.
…Темнота обрушилась и практически моментально ушла. Любопытно, чем меня пытались оглушить? Какой-нибудь очередной «пьяной печалью»? Не на того напали, господа, кем бы вы там ни были. Странно, что вообще напали. По идее, нас с Ли вообще не должны были обнаружить. Впрочем, нет. Опять мыслю с точки зрения обычного человека. Да, невидим. Да, вслух не разговариваю и стараюсь не шуметь, и даже что-то вроде кошачьих подушечек на ступнях вырастил без когтей. Ну и что? Ли подушечки не умеет, но босиком её и без них не слышно. Людей мы на территории базы не нашли от слова совсем, значит, следила, скорее всего, техника. А её я пока не всю приспособился обманывать. Видимо, стоило нам зайти в капсулы, сработали какие-то датчики. То ли инфракрасные, то ли ещё какие, теперь это уже не важно. Нет-нет! Важно! Иначе я и дальше буду продолжать впросак попадать, если из этого выберусь. Надо только понять, что обманывать и как, то есть, что для этого у себя нужно поотключать. Добавим-ка для надёжности невидимость ещё и в тепловом диапазоне, а ещё… ещё пока не знаю. Чёрт, как всё плохо-то! Капсула работает, и я сейчас окажусь неизвестно где! Но ещё хуже, что мы с Ли оказались разделены! Она не сможет маскироваться так же хорошо, как я, а потому её могут обнаружить! Если у неё не получится сохранить без меня невидимость, обязательно обнаружат! Единственная надежда, что капсула переправит её туда же, куда и меня, и, быть может, я ещё успею вмешаться.
Как же мы умудрились так непростительно лопухнуться и вляпаться вот в это дерьмо, а? Почему мы вдруг стали такими спокойными и безмятежными пофигистами? Что-то тут не так. Ведь до того, как мы проникли на территорию базового комплекса ОНПИС, меня что-то основательно насторожило. Что? Но это опять же было на уровне интуиции, даже не интуиции, где-то на самом краешке чувств. Интуиция опасности избежать помогает, а краешек так и не смог определить, чем его зацепило. И пока я снова не почувствую того же самого, не смогу ухватить.
Самое главное, что мы из этой передряги вынесли, это… да ничего мы из неё ещё не вынесли, для начала из неё самим выбраться нужно. Но зато кое-что важное всё-таки уже узнали. Да! Узнали, что капсулы вовсе никто не блокировал! И на базе никто не заперт, на ней вообще никого нет! К чертям собачьим летят все наши умозаключения и зловредные анемоны! Но вернёмся к спокойствию. Да, я спокоен, я Спокойный, абсолютно спокойный. Да ни хрена я не спокойный! Вот! Вот же оно! Это было наведённое спокойствие! Потому и организм на опасность не среагировал! И Фея всё проспала! Именно это меня и насторожило, пока я окончательно не успокоился! Но окончательно успокаиваются только покойники, а я вам ещё покажу Кузькину мать! Ну всё, теперь точно можно слегка поостыть. Глубокий вдох – выдох, вдох – выдох. Кажется, прибыли. Отключаем у себя все, что только можно отключить, только при этом самому бы ещё не отключиться…
…– Домовой, у вас какой-то сбой в аппаратуре, уже вторая капсула пустая пришла, – донёсся до меня голос из-за протаявшей диафрагмы.
Вторая? Молодец, девочка, сумела-таки без меня невидимой остаться. Ага, вот она, совсем рядом!
«Ли, ты меня слышишь?»
«Слава богу! Я здесь уже пару минут. Уже начала думать, что тебя куда-то в другое место зашвырнуло».
«Держись! Я тебя «вижу», так что мы тебе сейчас температурку тела подправим на случай инфракрасных датчиков, как тогда, в душе. Ты, кстати, не знаешь, где мы находимся?»
«Представления не имею. Но раз ты меня «видишь», то перебирайся ко мне. Я, к сожалению, тебя пока только слышу».
Выскользнув из своей капсулы, я к своему изумлению обнаружил, что нахожусь примерно в таком же «торговом центре», из которого нас только что похитили, только поменьше. Ни фига себе! Здесь, похоже, нехилая компашка обосновалась. Вдоль аллеи, на которую я выбрался, курсировали какие-то личности в униформе, вооружённые чем-то напоминающим автоматы, но точно не автоматы. Дула у этих штук совсем другие, на узкую длинную воронку похожи, вроде раструба огнетушителя. Павильончики с капсулами располагались по уже знакомому принципу по обеим сторонам от аллеи через небольшие промежутки.
«Ли, не знаешь, что у них за оружие?»
«Знаю. Это, в общем-то, не совсем оружие, а глушилка. Называется волновым парализатором. Убить таким не убьёшь, а вот вышибить сознание на часок-другой человеку, как нечего делать. Для того, собственно, и предназначены в первую очередь, хотя можно и по воробьям, и по бабочкам».
«Для нас они опасны?»
«Только если врасплох застанут».
«Ну, теперь-то уж врасплох вряд ли. Не будут же они сами себя успокаивать».
«Не поняла, ты сейчас о чём?»
«О том, что мы с тобой как дети малые попались. Впрочем, так, похоже, попался весь находившийся на базе личный состав ОНПИС».
«Всё равно не понимаю, о чём ты говоришь. Да иди же ты наконец сюда! Мне так спокойнее будет».
«Во-во, именно об этом я и говорю. Эти субчики настолько сумели всех успокоить, что все дедовы коллеги по работе стройными рядами проследовали в места своей нынешней дислокации. Знать бы ещё, где эти места. Даже трансформеры в ловушку попались, как твоя Фея».
«Кончай разглагольствовать и иди сюда!»
«Да я прямо перед тобой стою, милая».
«Как же хочется тебе врезать, жаль, что руку могу отбить. Только, если ты рядом, почему я тебя не чувствую?»
«Потому что я у себя поотключал всё, что только смог придумать и при этом самому не вырубиться. Или, может быть, не поотключал, а как-то закрылся. На предмет необнаружения. Вообще-то, фиг знает, что я на самом деле с собой сделал, но вроде работает, раз даже ты меня не видишь. Иди сюда!»
С этими словами я крепко прижал Ли к себе и нежно поцеловал в губы.
«Всё ещё хочешь мне врезать?» – спросил я, не отрываясь от её губ. Удобно ментально разговаривать, целоваться не мешает.
«Пока нет. У тебя есть идеи, что нам дальше делать?»
«Пока нет».
«Не попугайничай. Может, нам стоит попытаться прямо из этой капсулы назад рвануть?»
Я наконец оторвался от Ли и принялся рассуждать:
«Почему-то мне кажется, что этот номер просто так не пройдёт. Попытаться мы, конечно, можем, но: во-первых, наверняка тревога поднимется, а значит, даже если мы отсюда и смоемся, то назад сюда уже точно не попадём. К тому же хорошо бы разобраться и понять, где мы очутились, это раз, второе – нужно убедиться, ни здесь ли содержат исчезнувший с базы персонал. Если это так, то нам, как минимум, ещё раз понадобиться сюда вернуться. В-третьих, тот, кого я успел услышать, говорил по-русски, а это сильно сужает круг подозреваемых. И, наконец, я не могу понять, как сумели изолировать трансформеров? В связи с этим ещё два вопроса: сколько их всего было на базе, и какие тебе известны способы взять их под контроль или убить?»
«Убить проще. Их способность к самозащите не беспредельна. Существует некий энергетический барьер, сверх которого их внутренних ресурсов для защиты уже не хватает. Они практически неуязвимы для любых механических травм. Их можно хоть гидравлическим прессом расплющить, ничего не будет. А вот попади комар в доменную печь или жерло вулкана, больше нескольких минут, а то и секунд, не продержится. Зависит от температуры и внутренних резервов самого комара. Про ядерный взрыв я даже не говорю, это сразу насмерть. Тем не менее радиацию они выдерживают чудовищную. Словом, главный их враг – длительное высокотемпературное воздействие, или, наоборот, глубокий криоген. Правда, после криогена они очень быстро и без последствий оживают, так что это лишь временная нейтрализация. Но в замороженном виде их можно разрушить. Тут уже обычной механики достаточно. Как жидкий терминатор в кино они после разрушения не оживают. Что касается количества трансформеров на базе, то единовременно обычно две-три особи, редко больше. А бывает, что и одна, но одна есть всегда».
«А если их в концентрированную кислоту или щёлочь, например, засунуть?»
«Просто закапсулируются и будут в таком состоянии, сколько потребуется. Или же вырвутся».
«Вот я и спрашиваю, как трансформеров сумели нейтрализовать?»
«Ну, если порассуждать, то их как-то нужно заманить в прочное и абсолютно герметичное помещение, там закрыть, а затем резко поднять, или понизить температуру. Можно вообще температуру не менять, но тогда они в конце концов либо умрут от полного истощения, пытаясь выбраться, либо справятся и взломают стены. Тут уж что случится раньше. Главное – суметь их в ловушку заманить».
«Не выглядит простым делом».
«Пожалуй. Честно говоря, я только в теории это знаю, на практике ни разу сталкиваться не приходилось».
«Пусть так и остаётся. Как-то очень безалаберно здешние секьюрити к осмотру наших капсул подошли, не находишь?»
«Да кому может прийти в голову, что в них невидимки приехали?»
«Трансформеры же могут в невидимок превращаться».
«Трансформеры в одиночку на капсулах не катаются».
«Катаются».
«Это как?»
«Бармалей точно катается, сам видел».
«Не слышала о таком».
«Похоже, местные бандюки тоже, но нам это только на руку. Меня вот какой ещё вопрос давным-давно мучает, хотя он вроде бы и не в тему сейчас, только я его всё время тебе задать забываю. Вновь про него вспомнил, когда тот тип, который мою капсулу осматривал, по-русски заговорил. Ты же инопланетянка, а ботаешь по нашей фене настолько натурально, словно с рождения в России живёшь. Где тебе удалось так язык идеально освоить?»
«Точно. Ты же новичок и ещё не все премудрости познал. Всё просто. Для нас с тобой любые языки вообще не проблема, и для Вальки теперь тоже. При помощи трансполя твой мозг просто адаптируется в языковом пространстве. Это почти как приёмник на волну настроить. Стартовые нейронно-ассоциативные связи очень быстро цепляют смысловые фонетические конструкции, и ты очень скоро полностью подключаешься к окружающей языковой среде».
«А попроще можно?»
«Слышишь чужую речь, ухватываешь главные понятия и через несколько дней, а то и часов, говоришь, как на родном языке. Короче, становишься полиглотом практически без всяких усилий. Так понятнее?»
«Так понятнее. И мне такая полиглотность нравится. Жаль, что её не было, когда приходилось зубрить английский в школе и институте».
«Надо думать. Кстати, язык усваивается прочно, и в дальнейшем можешь им пользоваться безо всяких трансформеров. Хотя конкретно для тебя это значения не имеет».
«Интересно, а как Виталий с этой проблемой справляется?»
«Майерс спроси, они целую технологию для освоения чужих языков разработали, и, надо сказать – небезуспешно. Но до нас им, как воробью до луны. Слушай, по-моему, это сейчас действительно не в тему. Перед нами куда более серьёзные проблемы стоят. Пошли осмотримся».
«Такая ты мне ещё больше нравишься».
«А ты мне нет. Как, интересно, я теперь должна определять, где ты находишься? Я узнаю, что ты рядом, только когда до меня дотрагиваешься. Ужасно неприятное ощущение».
«Что дотрагиваюсь или, что меня не видно?»
«Что не видно, разумеется, дотрагиваться можешь сколько тебе влезет».
«В мене очень много влезет, гарантирую».
Ли права, безусловно, следует нашу разведывательную операцию продолжить, хоть она и пошла не по плану и наперекосяк. Но нас пока не обнаружили и, если мы будем предельно осторожны, то и не обнаружат. Зато мы, похоже, в самом логове врага очутились, а потому много чего разузнать сможем. Капсулы здесь работают, значит, слинять возможность остаётся, нужно только эту возможность изучить.
Мы тихонько двинулись вдоль ряда капсул, стараясь не шуметь и не зацепить ненароком циркулирующих туда-сюда охранников. Получается, что концентрация капсул в одном месте – практика распространённая, если только тот, кто эту «малину» здесь организовал, не почерпнул идею непосредственно у ОНПИС. А может, он вообще оттуда родом, уж больно похоже.
Неожиданно рядом с нами протаяла диафрагма ещё одной капсулы, и из неё резво выпрыгнуло очень странное существо, сильно напоминающее богомола, только длиной метра полтора и с той разницей, что у него явно имелся внутренний скелет. Конечности и тело были покрыты не хитином, а серо-зелёной мелкочешуйчатой кожей. Я где-то то ли слышал, то ли читал, что на суше членистоногие никогда не могли достигать тех размеров, которыми нас пугают во всевозможных фильмах ужасов. То ли они при больших габаритах уже не в состоянии таскать на себе тяжеленный хитиновый каркас, а может, ещё по какой-то причине, но муравьёв размером с человека и уж, тем более, пауков размером с лошадь в принципе существовать на Земле не могло. В океане другое дело, там вода может лишний вес прилично скомпенсировать. Некоторые крабы, например, хоть они и не насекомые, могут достигать весьма крупных размеров, но на сушу им путь заказан. Мелюзга, конечно, по берегу бегает, но только мелюзга. Хотя нет, вру, пальмовый вор, например, до четырёх килограммов вымахивает. Но всё равно это никак не лошадь. Впрочем, все мои умозаключения работают исключительно для нашей, земной реальности. Если вспомнить о биотрансформерах и обо мне нынешнем в частности, то все эти умствования разом превращаются в пустой звук.
Тот образчик, который неожиданно возник перед нами, к насекомым принадлежать не мог, но сходство было очень уж разительным, если особо не приглядываться.
Стоило ему оказаться на полу, как к нему сразу же направился тот самый молодчик, который досматривал мою капсулу.
– Надо же, наш драгоценный Петруха к нам собственной персоной заявился, – с несказанным удивлением услышали мы обращение секьюрити к этому насекомоподобному. – Чего припёрся? И, кстати, что там у тебя за холостые срабатывания? Ты кого-нибудь на той стороне видел?
– Никого не видел, – ответствовал Петруха на вполне сносном русском, разве что с каким-то скрипящим акцентом. – Показалось в какой-то момент, что в жилом корпусе будто что-то шуршало или копошилось, но при непосредственном осмотре никого не обнаружил.
Назвал же кто-то эту образину именем моего настоящего отца. А ведь это именно его я почувствовал тогда из Лианиной квартирки. Та же аура, точно. Ну и зоопарк. К кому же нас с Ли угораздило в гости нас занести? С учётом последнего персонажа, того гляди, ещё какой-нибудь Джабба Хатт на сцене появится.
– Пойду доложусь шефу, – продолжил тем временем Петруха. – По-моему, эту лавочку на той стороне вообще пора закрывать, вряд ли там кто-нибудь ещё появится.
– Ты уже забыл, шестиногий, что сбежавших которых мы упустили, через капсулу ушли? Их так до сих пор нигде не обнаружили. Нет уж, друг мой ситный, ты будешь там бдеть до тех пор, пока они либо туда не заявятся, либо мы их в каком-нибудь другом месте не прищучим. Усёк?
– А я вам говорил, что их мочить надо. А вы всё живьём, да живьём! Ну и где они теперь у вас живьём?
– А вот это не нам с тобой решать, лупоглазый. Раз сказано живьём, значит, такими они и нужны. Тебе платят, чтобы ты приказы исполнял, а не со своими идиотскими советами лез, куда не просят. Видишь, даже тут нам позволено только парализаторами пользоваться, чтобы насмерть случайно не зашибить, коль объявятся. Огнестрел нам не выдают. Ладно, топай к шефу. Он там рвёт и мечет, может, и тебя заодно по головке погладит.
– С чавой-та он мечет?
– С тавой-та, что никак не может Власову берлогу вычислить. Он уверен, что все сбежавшие там скрываются.
«Ли, мы, кажется, попали по нужному адресу».
«В точку. Только я сейчас даже дышать боюсь. Чувствуешь, как Фея напряжена? Бедная девочка».
– Слушай, Нарцисс, – продолжал тем временем многоногий, – а как ты собираешься этой пуколкой Власа оглушить, если он здесь со своей собачонкой появится?
– Я вот смотрю на тебя, Петруха, и всё никак в толк не возьму – ты в самом деле такой тупой или нарочно прикидываешься? Это у нас на что?! – он ткнул в какое-то непонятное приспособление у себя на поясе, напоминающее баллончик с дезодорантом, только ручкой, как будто его вставили в строительный пистолет. – Тебя зачем на базе дежурить оставили, забыл? Шеф тебе сейчас напомнит! Какого хера ты вообще пост оставил? А если Влас как раз сейчас туда заявится? Ты догадываешься, что тогда с тобой сделают? Нет? Хорошо, если просто пулю в лоб пустят, только ты на это не больно рассчитывай. Думаю, шеф тебе для наглядности все круги ада покажет, лично!
– Нар, знаешь, я, пожалуй, лучше сразу назад вернусь. Ты шефу не говори, что меня видел, и ребятам скажи, чтоб не болтали, а за мной не заржавеет.
– Наконец-то хоть что-то разумное от тебя услышал. Вернёшься, проверь датчики, чтобы ложных срабатываний больше не было.
– Ну, так я пошёл?
– Иди уже, недоразумение господне.
Насекомоподобный исчез в том же проёме, из которого несколько минут назад выскочил. Почти сразу створ капсулы затянулся.
– Козёл, – Нарцисс пару мгновений постоял, плюнул презрительно в спину уже исчезнувшего собеседника и двинулся вдоль ряда дальше.
«И что ты об этом думаешь?» – спросила у меня Ли.
«Ничего хорошего. Одно понятно, всю эту акцию точно кто-то из бывших «своих» замутил, слишком много они о нас знают. А этот приблудный богомол – явно простая шестёрка. Мотивы. Чтобы понять, что происходит, нужно понять мотивы».
«А чем тебя жажда наживы перестала устраивать? Что-то изменилось?»
«Какая-то тут нестыковка получается. Мы же исходили из чего? Мы сошлись на том, что все пути в ОНПИС отрезаны, и организация полностью изолирована, а дед мой нужен лишь для того, чтобы координаты восстановить. Сам же я, идиот, эту гипотезу и подкинул. Майерс правильно меня на смех подняла. И что мы теперь видим? Что дорога на базу никакой не секрет, о чём, собственно, я и раньше сильно подозревал. Трудно поверить, что местонахождение такой организации можно долгое время в тайне удерживать. Дальше. Мы по-прежнему нужны живыми. Нет, тут дело вовсе не в координатах, Ли, дело в какой-то другой информации, которая очень ценна для кого-то, и о которой, похоже, знает дед и, как его возможные преемники, можем знать мы. Вот только мы ничего не знаем, или не знаем, что знаем. С просто наживой всё это не очень увязывается. Препятствия устраняют, Ли, никто с ними не церемонится, а мы, тем не менее, все живы. Если бы мы были не нужны, то на даче нас было совсем не сложно ликвидировать. Дед говорил, что от пули в голову никакой трансформер защитить не успеет. Это сейчас меня, пожалуй, и пулей уже не взять, а тогда запросто можно было. Всех остальных и сейчас можно. Ли, будь осторожна, не вздумай лоб под пулю подставить, я не могу тебя потерять. Слышишь?»
«Я буду очень осторожна, Мих, я тоже не хочу себя потерять».
Мы продолжили наше продвижение к концу аллеи, где виднелась закрытая дверь. Дверь. А ведь это практически непреодолимое для нас препятствие. Как только мы попытаемся её открыть, сразу же поднимется тревога. При таком количестве секьюрити в здании просто невозможно, чтобы кто-нибудь не заметил её открывание. К тому же она наверняка не просто так открывается. Не исключено, что на ней какой-нибудь хитроумный замок предусмотрен.
Кажется, настало пора испробовать те мои трансформационные возможности, которые вовсю пользует Бармалей. Да, но в таком случае мне придётся оставить здесь Лиану одну. Не, не годится. Может, нам просто встать у двери и подождать, пока её откроет кто-нибудь из местных, а потом быстренько проскочить? Попробовать можно, но не может же эта дверь быть тут единственной? Стоит сначала осмотреться получше, вполне возможно, что найдётся какой-нибудь более подходящий путь наружу.
Я поделился соображениями с Ли, и мы решили для начала обследовать весь периметр «торгового центра». Но с этим нас постигла неудача. Оказалось, что все павильоны с капсулами примыкают непосредственно к внешним стенам. Тупик. Что ж, пойдём в противоположную сторону, может быть, там что-нибудь более подходящее в качестве выхода обнаружим.
Секьюрити размеренно циркулировали вдоль аллеи туда-сюда. Судя по всему, никакой системы оповещения о том, какая капсула сработает, у них нет, потому и болтаются тут в количестве целого десятка, чтобы к любой вовремя успеть, случись оттуда кому-нибудь появиться. Просто приспособили датчики движения при помощи манипуляторов запускать нужную кнопку, если кто-то на базе в капсулу заходит, но здесь об этом узнают только тогда, когда она откроется. А датчики те, видимо, на автономном питании, так как я не уловил там никаких внешних энергопотоков. Логично. Внешнее питание можно отрубить, разом усыпив всю их хитрую систему. Предусмотри мы с Лианой наличие таких датчиков, могли бы заранее понизить температуру тела и в ловушку не попасть. Да только кто ж знал, что капсулы работают? Дед и все остальные, включая Ли, так авторитетно утверждали о блокировке, что у меня ни разу даже мысли не промелькнуло, что они могут ошибаться. Что я тогда вообще об этих капсулах знал? А их никто блокировать и не думал, их просто перенаправили с базы в другое место, и мышеловка захлопнулась. Понятно, что при этом из тех точек выхода, на которые они раньше были настроены, капсулы попросту исчезли. Остались лишь пустые помещения, или к чему они там были привязаны.
«Ли, а где место привязки твоей капсулы находилось?»
«В моей московской квартире. Похоже, мы с тобой об одном и том же думаем. Только те, кто эту авантюру провернул, о моей капсуле знать никак не могли. Она работала между моим домом здесь, ну, то есть, в Москве, и моим же домом на Юлиане. Вообще никак не вписывается в общую схему».
«А может, кто-то из юлианцев тоже принимает в этом участие? Я имею в виду захват базы ОНПИС».
«Тогда зачем было оставлять астанеллы у меня на комоде? Это же было прямым предупреждением для меня, только я из-за этого треклятого успокоения на него не отреагировала».
«Может, это разные люди сделали?»
«Чего гадать, всё равно у нас по-прежнему никаких зацепок».
Мы достигли наконец противоположного конца аллеи. Скверно, но он оказался вообще глухим. За капсулами справа и слева мы вновь упёрлись в тупики.
«Осталось потыркаться между капсулами», – озвучила Лиана последнюю надежду на незаметный уход, – «иначе придётся прорываться с боем».
«Нужно было сразу по сторонам смотреть внимательно, а не переться, не глядя, из конца в конец. Нормальный разведчик давно бы по дороге всё осмотрел, а я постоянно на что-то отвлекаюсь. Но ты-то, ты же профессиональный разведчик. О чём думала?»
«О превратностях судьбы и о том, что тебя на свою голову встретила. Сидела бы сейчас у себя дома, на Юлиане, и наслаждалась жизнью».
«Как же это, интересно? Ты, по-моему, к нам за помощью пришла ещё до нашего знакомства».
«Я ещё год назад должна была домой вернуться, а мне тут взяли и подсунули последнее задание напоследок. На Канары с тобой съездить и поближе познакомиться. После этого я попросила командировку продлить».
«Вон оно как. Я произвёл на тебя такое неизгладимое впечатление?»
«Не на меня, на Фею, хотя мне ты тоже был симпатичен. Она всё время порывалась к тебе прилипнуть. Мне с огромным трудом удавалось от тебя её удерживать и прятать. Теперь понятно, почему, а в то время эта необычность поведения трансформера всех наших, в том числе и меня, сильно заинтриговала. Если б ты тогда себе что-нибудь сломал или повредил, то инициировался бы ещё год назад. Я вообще не понимаю, почему этого не произошло. Представляешь реакцию твоего деда?»
«Честно? Совершенно не представляю. Я ведь о его существовании даже не подозревал. Два деда у меня уже были, третий – явный перебор. Смотри-ка, здесь есть-таки ещё одна дверь, и она подходит нам гораздо гораздее. Её с аллеи практически не видно. Чтобы её увидеть, нужно точно напротив прохода стоять, да ещё фонариком подсвечивать. Лампочку тут забыли повесить, но нам это только на руку. Давай-ка попробуем сообразить, как она открывается… Фигово она открывается. К ней сигнализация подведена и замок электронный. И никакой ручки. Чёрт, как же тебе-то на ту сторону перебраться?»
«Что значит тебе, ты что, сам намереваешься здесь остаться?»
«Ли, ты опять забыла, что я биотрансформер. Хоть я ни разу ещё этого не делал, но, думаю, смогу просочиться через любую щель, а вот ты в этом случае застрянешь здесь. И тебя тут же засекут. Видишь вот эту штуку? Это датчик движения. Как только я тебя оставлю, температура твоего тела тут же вернётся в норму, и эта фигня вмиг запустит тревогу, стоит тебе хотя бы пальцем пошевелить. Да и не хочу я тебя тут оставлять».
«Как датчики движения устроены, я и без тебя знаю. Они, кстати, не обязательно только на колебания температурного фона срабатывают, существуют более навороченные конструкции, которые вычисляют тебя сразу по нескольким параметрам. Но, раз этот пока молчит, нужные параметры ты скорректировал правильно. Только одна тут оставаться я тоже желанием не горю. Ты говорил, что чувствуешь энергопотоки, может, ты и управлять ими умеешь?»
«Нет. Пока, по крайней мере, точно не умею. Нужен другой план. У тебя нет?»
«Есть. Некоторые двери, которые не открываются с одной стороны, без всяких ухищрений открываются с другой. Лезь наружу и проверь, может, и с этой дверью также обстоит».
Лезь. Легко сказать. Это я на словах такой храбрый, а вы сами представьте, как это – через замочную скважину пролезать. Правда, я тут никакой замочной скважины не вижу, но какая-нибудь неплотность наверняка сыщется. Я хорошо помню, как Бармалей на даче словно лист бумаги под дверью просочился, а сам я пока только в тигра и в тритона с крыльями превращаться пробовал. Но тигр и летающий тритон всё-таки оставались костными созданиями и аналогию с моим настоящим телом какую-никакую имели, а вот с листом бумаги я пока у себя ничего общего не нахожу. Чтобы мне пролезть под дверь точно так же, мне придётся превратить себя в кусок сверхмягкого пластилина или чего-то подобного. Страшно, чёрт побери, жуть, как страшно. Ну ладно. Назвался груздем, то бишь биотрансформером, полезай в кузов, то бишь под дверь.
Собравшись с духом, я вздохнул, опустился на пол и попытался подсунуть пальцы под нижний обрез двери. Узко. Очень узко. Но щель, тем не менее, присутствует. Ещё раз глубоко вздохнув, я устремился всей своей сущностью в этот микроскопический зазор.
Передать словами это в принципе невозможно. Нет таких понятий в арсенале человеческих чувств и терминов для их описания, соответственно, тоже нет. Но самым потрясающим для меня оказалось не то, что я таки под дверью без усилий пролезаю, а то, что я разом стал видеть окружающее пространство одновременно с обеих сторон, правда, абсолютно непонятно какими органами. Физическое ощущение самих глаз я попросту утратил. Я вообще не понимал, чем и как я всё вокруг себя вижу, слышу и осязаю. Наверное, одновременно всеми клеточками того, во что я превратился.
На весь процесс перемещения с одной стороны двери на другую ушло всего-то несколько секунд. Не дольше, чем я бы проходил через эту дверь обычным порядком. Оказавшись снаружи, я машинально вернул себя в исходную форму. Так привычнее.
Ли я через дверь всё ещё чувствую, значит, немедленный нагрев ей не грозит, а значит, и срабатывание датчика. Можно пока немного осмотреться. Вот те раз! Такое впечатление, что выдумка у всех этих путешественников по реальностям весьма и весьма ограниченная, или же просто ностальгия по знакомым местам сказывается. Я снова увидел берег то ли моря, то ли океана с одной стороны и зелёную полосу какой-то растительности вдалеке с другой. Не факт, что это именно джунгли. Может, обыкновенный лес. Тут немного прохладнее, чем было на базе, но не особо. Могут быть и джунгли.
Вдоль побережья точно так же без чёткого порядка набросана кучка строений, только здесь их поменьше. Хоть какая-то разница. Может, это вообще один и тот же архитектор строил? Впрочем, что меня так удивляет, люди испокон веков вдоль побережья селились. Неважно чего, моря-океана, озера или реки. Разве что пресная вода присутствовать здесь в том или ином виде всё равно должна, раз тут люди. Морскую воду человек пить так и не приспособился. Интересно, а я теперь смогу?
Но прямо сейчас проверять я это не стал. Мне нужно было дверь на предмет открывания исследовать. Какая Лиана умница! Всё именно так, как она и предположила. Снаружи обыкновенная нажимная ручка. То есть, всех впускать, никого не выпускать. Но кое-кого и выпустили.
«Ли, у тебя там всё чисто?»
«Да вроде никто не кричит и в меня не стреляет».
«Тогда милости прошу».
Я аккуратно нажал ручку, приоткрыл дверь и, убедившись, что Лиана рядом, тотчас её закрыл.
«Как тебе нравится здешний…», – договорить я не успел, так как где-то над нашими головами истошно завопили серены.
Сигнализация всё-таки сработала. Ну разумеется, дверь-то я открыл, но про сигнализацию почему-то не вспомнил. Она не датчик движения, она сама по себе. Придётся подальше отойти, пока здесь будут разумное объяснение начавшемуся переполоху придумывать. К местному Концентратору уже неслись ещё две дюжины молодчиков в униформе, вроде тех, которых мы внутри наблюдали. Часть из них, видимо, сразу забежала внутрь, отсюда не поймёшь, другая часть рассыпалась редкой цепью вокруг здания, выставив свои пукалки, как обозвал их Петруха, в сторону стен. Там, кстати, ещё парочка дверей виднелась, которые мы прошляпили, разведчики хреновы. Много тут, однако, этих, с пукалками.
«Ли, в ОНПИС такая же куча охраны была?»
«Намного меньше. Но ты не забывай, что в ОНПИС трансформеры к охране подключены, а здесь их, скорее всего, нет».
«Нет. Я бы их почувствовал. Давай воспользуемся суматохой и осмотрим пока местные достопримечательности. В идеале нам бы сразу попытаться месторасположение их главного «шефа» вычислить, уж очень мне хочется на него взглянуть. А если особенно повезёт, то ты его, может быть, даже в лицо знаешь. Глядя на всё это, у меня уже вообще никаких сомнений не осталось в том, что это какой-то отпочковавшийся от ОНПИС филиал, о котором в самом ОНПИС никто не знает. И не узнают, если мы информацию до них не донесём».
«Ты даже не представляешь, Мих, насколько мне гадостно от осознания, что какая-то сволочь вот так откровенно передрала облик не запятнавшей себя организации, а теперь, похоже, решила и саму эту организацию истребить. Если предводитель всей этой бандитской шайки последователен до конца, то «шефа» нам нужно искать вон в том корпусе».
«Что ж, не будем терять времени и пойдем здешнее руководство поприветствуем. Инкогнито, разумеется».
По подсказке Лианы мы направили стопы в сторону широкой двухэтажной постройки, которая выглядела слегка приплюснутой, словно её аккуратно придавили гигантской ногой, но до конца не раздавили. На крыше постройки я заметил спутниковую антенну и даже не одну. А вот это уже кое о чём говорит. Раз здесь есть такая антенна, значит, имеются и спутники. А это, в свою очередь, указывает, что цивилизация на планете существует не только на этом клочке суши. Для спутников нужны ракеты, а для ракет весьма и весьма развитая промышленность. Опять же, если есть спутники, значит, эта бандитская «малина» не может оставаться неизвестной для местной цивилизации. Вот будет подарочек, если местное правительство укрывает эту «малину» под своим крылышком. Такая ситуация сильно усложняет возможность разобраться с ней ограниченными силами. Час от часу не легче.
Внезапно моё внимание привлекло небольшое бетонное строение без окон, находившееся чуть в стороне от выбранного нами маршрута. От него явственно исходил «запах» интенсивного энергопотребления.
«Ли, не предполагаешь, что там может находиться?» – произнёс я, кивая в сторону этого надземного бункера.
«Ты сейчас про что говоришь?», – закономерно попросила она меня уточнить.
Идиот. Она и меня-то не видит, приходится периодически её за руку брать, чтобы не потерялась, а я ей киваю. С таким же успехом можно кивать собеседнику по телефону, если только вы с ним не по видеосвязи общаетесь.
«Я про тот каменный блиндаж справа от нас».
«Не могу сказать. Эта штука в планировку ОНПИС не вписывается. Там ничего похожего нет. Может, какая-нибудь трансформаторная подстанция?»
«Давай-ка поближе подойдём, хочу узнать, для чего потребляется такое несусветное количество электроэнергии в тёплое время года».
Приблизившись к непонятному сооружению и обойдя по кругу, я действительно отметил его сходство с большой трансформаторной будкой, с той лишь разницей, что в трансформаторную будку энергия как приходит, так и уходит, а сюда она только приходила. Окон нет, единственная стальная дверь в одной из стен и никаких больше других проёмов. Даже решётки вентиляции нигде не вижу. Описав ещё один круг, я, кажется, начал догадываться о возможном предназначении этого бетонного саркофага. Теперь осталось либо утвердиться в подозрениях, либо их опровергнуть и со спокойной совестью двигаться дальше.
«Ли, постой тут пару минут, я мигом».
Не дожидаясь ответа, я проскользнул в щель под дверью. Не впервой уже. Понятно теперь, как Бармалей ко мне домой и в машину попадал.
Так, поглядим, что у нас тут. Ну да, как я и думал. Снаружи каменные стены, за дверью небольшой тамбур, в противоположной стене которого ещё одна массивная стальная дверь с поворотным запорным колесом, как на подводной лодке. Вся покрыта толстым слоем инея. Значит, вот где вас, комарики мои родные, держат. Отключить питание от этого морозильника не проблема, только рано мне вас ещё на волю отпускать. Вы уж не серчайте, ребятки, но я за вами чуть-чуть попозже вернусь. Сейчас ваше освобождение нас с потрохами выдаст. Вся разведка может пойти насмарку.
Вынырнув из-под двери обратно, я взял Ли под руку, от чего она вздрогнула, и доверительно промурлыкал:
«Милая, мы с тобой правильно в гости зашли, хотя нас сюда и не приглашали. Хотя нет, приглашали, даже с распростёртыми объятиями. Только мы, такие-сякие, взяли и пришли по-английски, никого не предупредив. Надеюсь, так же и уйдём, когда закончим. А в этом склепе, очень на то похоже, как раз и томятся мои братья-комарики. Там, внутри, неслабый такой холодильничек, очень неслабый. Я не стал пока его открывать и комариков будить. Могут нам на радостях всё инкогнито порушить. Но всё равно, хоть убей, не понимаю, как их сюда заманили. Это ж не коты, у которых можно рыбкой перед носом поводить, или даже бумажкой на ниточке, как они тут же побегут за тобой, задрав хвосты, это трансформеры, которых лакомым кусочком не заманишь. Не понимаю. И это второй повод не освобождать их прямо сейчас, иначе они точно так же могут снова попасться. Кстати, а вдруг я тоже могу вместе с ними попасться? Мы с тобой должны… нет, не должны, мы просто обязаны узнать, как их нейтрализовали. Иначе нас можно лишить нашего главного преимущества в любой момент. Пошли шефа искать».
«Знаешь, что, дорогой мой», – выговорила мне Ли, терпеливо дослушав мой доклад, – «ты больше так ко мне так не подкрадывайся, ладно? У меня сейчас из-за тебя чуть инфаркт не приключился. Предупреждай, пожалуйста, когда подходишь, или включи у себя хоть что-нибудь, чтобы я тебя ощущала. Так ты меня заикой когда-нибудь сделаешь».
«Прости, не хотел тебя напугать. А от инфаркта и заикания тебя Фейка убережёт. Кстати, совсем недавно ты сама просила тебя почаще касаться. Но я да, растяпа, всё время забываю, что для тебя тоже невидим».
Холодильник остался позади, и вот мы уже стоим перед зданием, в котором предположительно обосновалось местное начальство, если, конечно, аналогии с ОНПИС по этому пункту совпадают. Кто знает, вдруг местный шеф предпочитает совсем другую обстановку и обосновался вовсе не здесь, а в каком-нибудь уютном бунгало за десяток километров отсюда? Но если нет, то нам, возможно, повезёт сейчас узнать, кто конкретно стоит во главе всей этой бандитской группировки.
На входе, как и положено, охрана. Только тут не какой-нибудь вахтёр дядя Вася предпенсионного возраста, а такие же молодчики, что и в местном Концентраторе, только вооружены они уже не парализаторами оглушающими, а вполне себе боевые автоматы. Что-то из серии АК, если не путаю. Я не слишком хорошо разбираюсь в стрелковом оружии, чтобы на глаз определить конкретную марку. Но, раз автоматы, значит, начальство желает быть защищённым с куда большей гарантией, нежели могут обеспечить «пукалки» того контингента, который мы уже встречали. А ведь охранники даже не подозревают, что я могу сейчас пооткручивать им головы так, что никто из них даже пикнуть не успеет, как и вообще понять, что с ними произошло. Но мне пока нельзя. Мне пока ничего нельзя. Никто не должен заподозрить, что мы побывали в этом логове. Нам перво-наперво необходимо разыскать и спасти людей и братьев-комариков, а вот потом, когда я это сделаю, вот тогда я к вам вернусь, и вы испробуете на собственной шкуре, что такое биотрансформер, вышедший на тропу войны. Таких, как вы, следует уничтожать, как болезнетворную заразу, без жалости и сожаления.
Ладно, что-то я разошёлся в своих кровожадных эмоциях, нужно их слегка охладить, а то вон бедная Фейка места себе не находит, так дёргается, а ей нужно Лиану беречь. И тут, глядя на нервничающего комарика, меня осенила гениальная мысль. Даже удивительно, почему она не осенила ни меня, ни Ли намного раньше, настолько логичной являлась. И я её немедленно озвучил на ментальном уровне, минуя Лиану:
«Фейка, между прочим, ты меня отлично видишь и чувствуешь. Так почему бы тебе этими чувствами со своей хозяйкой не поделиться, чтобы она каждый раз не вздрагивала от моих прикосновений?»
«Ты что-то сделал? Я вдруг тебя «увидела»».
«Да просто попросил твой «бронежилет» получше твои локаторы настроить. Куда нам дальше двигаться представляешь?»
«На второй этаж и налево до конца коридора. Во всяком случае, у твоего деда кабинет именно там расположен».
«Ты хочешь сказать, что мой дед – главный босс в ОНПИС?»
«А ты и этого не знал? По-моему, это было настолько очевидно, что мне даже в голову не приходило об этом упоминать».
«А мне не приходило в голову очевидное для всех вас. При нашем знакомстве он назвал себя ходоком, и я был уверен, что полевой агент никак не может высокую должность занимать, да ещё такую. То есть, я понимал, конечно, что он далеко не самая последняя фигура в организации, но уж никак не думал, что главная. Хотя, ты права, догадаться можно было. Вряд ли даже не самому рядовому сотруднику предоставили бы в личное распоряжение целую планету, да ещё с таким домом-крепостью. Да, это уровень директора или, как минимум, его зама».
«И твой дед, кстати, уже очень давно не полевой агент. Когда Фёдоров ушёл в отставку, на это место активно претендовал Егор Васильевич Хлебников, но высшее руководство рассудило иначе, и был назначен Кирилл Петрович. А Хлебников стал его замом».
«Значит, существует ещё и некое высшее руководство? И кто же его осуществляет, это руководство?»
«Это уже уровень силовых министров и самого президента. Раньше были генсеки».
«Вот даже как. Впрочем, мог бы и сам догадаться. А ты не знаешь, как сложилась судьба у Хлебникова и Шепило? Дед говорил, что в самом начале, когда отдел только сформировался, их было всего четверо, вернее, пятеро, если считать Валькиного деда, но тот чуть-чуть позже к ним присоединился. Фёдорова я в расчет не беру, понятно, что он не мог до наших дней дожить. Эти-то старики совсем, хоть и бодрые. Дед тогда говорил, что они с Шаповаловым единственные, кто из первоначального состава в живых остались, но детали мне неизвестны».
«Я пришла в ОНПИС, когда из перечисленных тобой людей там оставался лишь твой дед. Насколько мне известно, Сан Саныч, это Валькин дед, исчез во время какого-то опасного эксперимента с капсулой, но ты и сам это знаешь. Вскоре после этого погиб Хлебников. Говорят, произошла какая-то жуткая авария, даже останки не смогли найти, чтобы похоронить. А Шепило умер прямо на рабочем месте незадолго до моего появления. Обширный инфаркт».
«Печально. Но старики уходят, законы природы ещё никто не отменял. Даже вселенные когда-нибудь умрут. Но давай не будем о грустном, мы с тобой ещё пожить должны, долго и счастливо. Этот кабинет?»
«По аналогии должен быть этот».
«Жди, а я пошёл под дверь. Начинаю привыкать, и мне это даже нравится. Непередаваемое ощущение».
Я уже привычно устремился в зазор между полом и дверью и даже успел увидеть зарастающий проём капсулы. Это называется фиаско. Не отправься я посмотреть, куда текут потоки электроэнергии, мы оказались бы тут вовремя. Но разве можно такое предусмотреть? Впрочем, у нас с Ли сегодня и без того один сплошной экспромт, так что рвать на себе волосы не обязательно. Хотя, конечно, обидно. Но ни убираться же отсюда несолоно хлебавши? Надо хотя бы осмотреть помещение. Вдруг удастся найти какую-нибудь указивку на личность главного пахана? Чёрт, дверь заперта и на сигнализации, Лиане сюда без шума не пройти. Придётся одному осматриваться.
Однако какой предусмотрительный негодяй, капсулу прямо под рукой держит. Впрочем, у деда тоже под рукой, даже две до недавнего времени были. Наверное, начальству так положено. Я бы и сам не отказался под боком маленькую капсулку иметь, а можно и не маленькую.
Первичный осмотр ничего полезного не принёс: ни фотографий на стене или на столе, ни бумажек скомканных или рваных в корзине, ни документов каких-нибудь в ящиках. Только компьютер и, конечно же, с обязательным входом через пароль. А вот это уже интересно. Открыв дверцу изящного шкафа из натурального красного дерева, стоящего в углу, я упёрся взглядом в уже знакомую мне вещицу. Совсем недавно я такую уже видел, и видел в действии. Нейрометроном. Выходит, не только Игорю известно про это изобретение.
А кабинетик-то недурственный, чувствуется стиль и вкус. Никакой дешёвки и одновременно никакой особой вычурности. Рационально, изящно, красиво и ничего лишнего. Будь этот шеф нормальным человеком, а не бандитом, я бы его даже зауважал. Во всяком случае, в плане хорошего вкуса. Словно рабочий кабинет аристократа, который своим аристократизмом не кичиться, но и не скрывает. Всё в меру. Даже проход в капсулу выполнен в виде строгой арки, а не какой-нибудь двери в туалет.
Куда ж ты отправился, мил человек? Ясно, что давить клавишу повтора на пульте бессмысленно. Если пароль есть на компьютере, то уж на пульте сам бог велел. Можно, конечно, попробовать тебя подождать, ну так кто ж тебя знает, ушёл ты на пять минут, или пять дней? А если мы вскорости домой не вернёмся, то нас, чего доброго, тоже спасать бросятся и прямиком угодят в ту же самую ловушку, что и мы с Ли. Вот только никто, кроме нас, невидимость создавать пока не умеет, а потому возьмут вас тёпленькими и повяжут на месте. А этого мы никак допустить не можем. Зараза! Получается, нам следует поторапливаться! А у нас тут ещё целая куча вопросов нерешённых остаётся. И самый главный из них – как нам незаметно назад вернуться? Капсул тут полным-полно, почитай, целый Концентратор, да только все они наверняка точно так же запаролены, а единственный способ пароль узнать – взять языка. Да так взять, чтобы никто ничего не заподозрил, и ещё чтобы этот самый язык пароль нам не переврал. Впрочем, ложь я сумею распознать. Наверное. Специально пока не пробовал. Если человек будет врать хладнокровно и с внутренней убеждённостью, могу и не заметить.
И ещё две вещи нам настоятельно необходимо выяснить до ухода. Первое: где содержатся наши люди? Второе: как нейтрализовали трансформеров до того, как их успели заморозить?
Чёрт! Ну почему же я снова такой тупой?! Ведь если похищенные люди где-то здесь, я их обязательно обнаружу, просто просканировав территорию или даже всю округу. В том случае, разумеется, если они всё ещё живы и в сознании. При своих нынешних способностях ощутить ауру множества людей я смогу на достаточно большом расстоянии. Осталось только принять какую-нибудь подвижную форму и вперёд.
«Мих, ты чего там застрял», – прервала поток моих мыслей Ли, – «ты кого-нибудь в кабинете застал?»
«Застал закрывающуюся капсулу, так что нам в очередной раз не повезло. Кабинет девственно чист, я не обнаружил в нём ни единой подсказки на личность здешнего обитателя. Есть компьютер, но он под паролем. Единственная заслуживающая внимание вещь, помимо самого компьютера – нейрометроном. Компьютеры я, к великому сожалению, взламывать не умею, тут мне никакое трансполе не поможет. Нужен специалист. Так что я к тебе возвращаюсь, не вздрагивай».
Просачиваясь под дверью обратно, я из любопытства притормозил этот процесс. Очень всё-таки необычно обозревать одновременно два помещения разом. По одному глазу, что ли, с каждой стороны остаётся, или тут какая-то другая биотехнология? Да и тело своё я как-то уж очень непонятно ощущаю. Впрочем, было бы странно, если бы было понятно. Сравнивать-то не с чем. Наверное, скоро вообще привыкну и перестану эти странности замечать и обращать на них внимание. К удобствам быстро привыкаешь и начинаешь их воспринимать, как должное. А произвольная трансформация собственного тела сообразно обстоятельствам – это неоспоримое удобство. Но, как я уже говорил, доступными человеческому пониманию терминами эти ощущения не передать.
Конечно, будь у нас в запасе время, нам следовало бы осмотреть и другие помещения, но я всё больше начинал опасаться спасательной экспедиции со стороны деда. Как ни странно, но наше неожиданное пленение в капсулах можно расценивать как невероятную удачу. Если ещё удастся каким-нибудь образом установить местные координаты, то это будет уже почти полный успех. По крайней мере, таковым его можно будет считать, если я найду пленников. Но для определения координат, во-первых, нужен зародыш, а во-вторых, достаточно укромное местечко, где его можно активировать, не боясь быть обнаруженными. Но зародыша у нас, увы, нет, а потому всякие «если бы, да кабы» неуместны.
«Ли, нам пора отсюда убираться, пока нас не начали разыскивать дед с Валькой и остальными. У меня уже начинает складываться немного рискованный план ухода, но, боюсь, рисковать мы вынуждены, иначе можем отсюда вообще не выбраться. Сейчас мы с тобой возвращаемся на свежий воздух, и я быстренько пролечу над прилегающей территорией, чтобы попытаться определить, где держат наших людей. Если они здесь, то я обязательно должен их почувствовать. А вот после этого нам придётся захватить языка, заставить его зайти с нами в капсулу и ввести код доступа. Возвращаться будем опять через базу ОНПИС, иначе капсула запомнит другое место высадки и его рассекретит. Угнать капсулу с концами мы себе позволить не можем, тогда точно тревоги не избежать, и кто знает, что сотворят эти мерзавцы. Могут вообще убить всех пленников, чтобы следы замести, и скрыться в неизвестном направлении. Но прямо сейчас я займусь поиском людей. Да, чуть не забыл: вернувшись на базу, мы тут же снова попадём под воздействие той хрени, которая навевает спокойствие и полный пофигизм, понять бы ещё, что это за хрень и где она находится. Поэтому заранее нужно будет напрячь всю нашу волю, чтобы не размякнуть и не вляпаться в то же самое дерьмо повторно. Ну вот, кажется, пока всё сказал. Идём».
Снаружи вроде всё уже успокоилось. Сирена больше не орала, и местное воинство от стен Концентратора ушло. А нам как-то нужно будет снова туда попасть и желательно без звукового сопровождения. Но сначала люди.
«Ли, ты подожди меня около этой морозильной камеры, что ли, а я постараюсь максимально быстро всё облететь».
Я взмыл в воздух, даже не особо задумываясь, на что или кого сейчас похож. Главное, чтобы аэродинамика была максимально комфортной и скоростной. Достигнув высоты, с которой всё ещё достаточно уверенно мог фиксировать излучение человеческих аур, я начал стремительно раскручивать витки спирали, всё дальше и дальше удаляясь от центра, коим являлась морозильная камера и оставшаяся рядом с ней Ли.
Первый раз внутренняя тревога сработала над длинным трёхэтажным зданием, над которым я прошёл на шестом круге спирали. Аккуратно опустившись на крышу, я свесился до окон третьего этажа и принялся разглядывать внутренние помещения.
Похоже на казарму или, скорее, на общежитие. Множество комнат, в каждой из которых по две-три одноместных кровати с тумбочками, стол и стулья по числу кроватей. С тем же успехом здесь можно было бы содержать и пленников, но отсутствие решёток на окнах и видимой охраны говорило об обратном. Пожалуй, это всё-таки общага для местных секьюрити, когда они не на посту. По крайней мере, ничего другого в голову не приходит. На втором этаже всё выглядело точно так же, зато на первом появилось разнообразие. Почти весь народ, чью ауру я почувствовал сверху, находился тут, и никаких спален здесь не было в помине. Тут обнаружилась столовая с кучей квадратных столов и пластиковых стульев, а также помещение, которое, наверное, можно назвать залом для отдыха. В нём стояло несколько диванчиков, кресел и ещё столов, за которыми резались в карты, двигали шахматные фигуры и шашки и рубились в домино всё те же униформированные личности, которых мы с Ли уже вдоволь навидались. В дальнем конце первого этажа были ещё какие-то помещения, но я уже не стал на них отвлекаться. Скопления людей в них не ощущалось.
Вы спросите, как я всё это смог разглядеть, находясь на крыше? Признаться, я как-то и не особо задумывался об этом. Похоже, что мои нижние конечности, которые в данном случае стали верхними, как-то сами-собой держались за крышу и передвигали меня вдоль периметра здания, а тело произвольно удлинялось или сокращалось, в зависимости от необходимости. Об ощущениях опять же ничего не расскажу. Их будто бы и не было.
Словом, осмотр данной достопримечательности к искомому меня не приблизил, так что я вновь воспарил в небеса, и продолжил наматывать витки спирали дальше.
По мере удаления от начальной точки, я начинал всё больше нервничать. Объяснить себе причину этой нарастающей нервозности у меня пока не получалось. Возможно, я нервничал от того, что уже вот-вот вылечу за пределы этого пиратского комплекса, а никаких признаков ещё какого-нибудь скопления людей до сих пор не обнаружил. Неужели их содержат где-то в другом месте? Тогда это ещё больше усложняет и без того поганую ситуацию. Если я не ошибся в своих предположениях, и в морозильнике действительно складированы замороженные трансформеры, то логично предположить, что и люди должны быть где-то здесь. Однако я всё ещё не находил никаких следов. Единственными местами, где ощущалась множественная человеческая аура, оставались казарма и местный Концентратор.
Строения уже полностью закончились, но для очистки совести я решил ещё немного расширить зону обследования. Поначалу я не думал летать над водной поверхностью, полагая, что уж там-то я точно никого не найду, но, поразмыслив, решил, что меня от этого не убудет. Мало ли что. Вдруг у этих бандюков имеется какая-нибудь баржа, на которую пленников могли загнать, отогнать куда-нибудь подальше от берега и не опасаться, что они сбегут. Если отогнать достаточно далеко, то даже особой охраны не потребуется. Мало, кто способен проплыть несколько километров, если специально плаванием не занимается. Да и не факт, что местные воды безопасны. Кто знает, какие твари тут могут водиться. Может статься, что они только и мечтают человечинкой полакомиться.
И тут, словно отвечая моим мыслям, на горизонте проступила какая-то тёмная полоска. Недолго думая я устремился прямо к ней. По мере приближения полоска уверенно увеличивалась в размерах, и скоро я понял, что это никакая не баржа, а натуральный остров, причём немаленький. Протянулся параллельно берегу километра на три-четыре, да и в ширину, наверное, не меньше километра. Идеальный концлагерь. До побережья как минимум километров пятнадцать-двадцать, вплавь такую дистанцию точно никто не одолеет. А если всё-таки найдётся умелый пловец, то достаточно минимума охраны на одном-двух катерах, и можно не беспокоиться.
Я подлетел к острову вплотную, и всё встало на свои места. Множество людей, три катера по периметру, и никаких лодок на берегу. Сволочи! Эти мерзавцы даже не выделили пленным палаток. Там и сям виднелись только самодельные шалаши. Их хотя бы кормят, или пленникам приходится и пропитание самим себе добывать? Фашисты! И поступать я с вами буду как с фашистами! Всех калёным железом выжгу, мать вашу!
Злоба закипала во мне всё сильнее и сильнее. Нет, так нельзя, так я могу только всё дело загубить, хоть и хочется рвать и метать. Нужно в темпе отсюда убираться и изыскивать возможность вернуться уже не с пустыми руками, а с оружием массового поражения, чтобы стереть это осиное гнездо с лица земли, или как тут у них местная почва называется.
Совладав наконец с собственной яростью, я развернулся и ринулся навстречу далёкому берегу и Ли. Чёрт! С этим облётом ещё кучу времени угробил. Ли там уже, наверное, места себе не находит. Я, кстати, тоже нервничать отнюдь не перестал. Просто пока во мне клокотала ярость, внутренняя тревога отодвинулась куда-то на второй план, а сейчас начала нарастать с новой силой. Не к добру это, ох, не к добру! Я наддал в сторону морозильника со всей мочи…
…Ли не было! Ни Феи, ни Ли! Только по воздуху растекался какой-то незнакомый, слегка будоражащий аромат. Вот что мне не давало покоя, вот из-за чего я нервничал! Здесь что-то случилось! Что?! Господи, где же мне теперь тебя искать, родная?! Я же тебя не чувствую! Я не могу уловить ни малейшего отголоска от тебя!
Я свалился на то место, где оставил Ли, и беззвучные спазмы начинали стискивать моё горло. Самоуверенный кретин! Супермен недоделанный, как же ты мог так наплевать на свою интуицию! Ведь ты уже давно чувствовал, что что-то не так! Нет, понадобилось тебе лететь к этому грёбанному острову. Остров мог бы и подождать, а вот Ли – нет!
Постепенно эмоциональная буря начала утихомириваться, а на её место наползала холодная, убийственная жажда мести. Где-то совсем рядом я ощущал чью-то гаденькую сущность. Заставив взять себя в руки, я принялся скрупулёзно сканировать пространство вокруг себя.
В поле зрения никого нет, а сущность есть. И никакого укромного места, где бы она могла от меня укрыться, за исключением одного. Вот этого самого пресловутого морозильника. Ну да. Требовалось только поприжать разошедшиеся эмоции, и искомое сразу нашлось. Сущность нашлась, но не Лиана, её я по-прежнему не чувствовал. А раз так, то сейчас я выжму из тебя твою поганую жизнь. Всю. Маленькими, очень маленькими капельками буду выжимать. Готовься.
Я втянулся под внешнюю дверь морозильника и увидел сцену, от которой мои внутренности снова начали закипать, едва не взрываясь. Под потолком тамбура тускло горела одинокая лампочка, а на его полу лежала абсолютно бесчувственная Ли. Потому я её и не чувствовал. Лежала, словно кукла для плотских утех. Ноги широко разведены в стороны. Одежды, понятное дело, никакой, да и откуда ей взяться, если мы сюда в чём мать родила попали. Феи нигде нет, а над Ли, предварительно сняв с себя сняв штаны и рубашку, деловито пристраивался наш старый знакомый, Нарцисс. Парализатор валялся рядом. Здесь же лежало и то непонятное устройство, которое я заметил у охранников. От него и тянуло тем самым будоражащим запашком, который я ощутил снаружи.
Но прежде чем эта двуногая тварь с цветочным именем успела погрузить свой хобот в мою Ли, я ухватил этот самый хобот резко удлинившейся рукой и с невероятным наслаждением завязал его в узел. Наверное, ему было очень больно, потому, что он побагровел, как свёкла, и испустил душераздирающий вопль. Вернее, испустил бы, если бы моя вторая рука не запечатала ему намертво рот. Мои третья и четвёртая руки скрутили его в бараний рог, а пятая и шестая выдернули ремень из его штанов и опутали этим ремнём его верхние конечности так, что они тут же посинели. Оторвав от штанины здоровенный кусок, я для надёжности вбил его в пасть этому почти уже покойнику вместе с парочкой его же зубов. Не держать же там всё время руку, чтобы он не орал. Немного подумав, я заодно нахлобучил остатки штанов ему на голову и обкрутил вокруг шеи оставшуюся штанину. Пусть ещё и слепым посидит, побольше страху наберётся. Прикрыв напоследок Лиану форменной рубашкой несостоявшегося полового гиганта, я отключил рубильник электропитания и приоткрыл дверь морозильной камеры. Ждать долго не пришлось. Фея вынырнула оттуда уже через минуту, видимо, ещё не успела до конца промёрзнуть. Но вместо того, чтобы броситься к Ли, она, как заведённая, принялась крутиться возле того непонятного приспособления с запахом.
Сообразив наконец, что я могу регенерировать Ли ничуть не хуже Феи, что же я всё время так торможу, я вышел из режима невидимки и направил поток внутренней энергии на свою подругу. Через несколько секунд она очнулась.
Мгновенно оценив обстановку вокруг, она села поплотнее завернулась в трофейную рубашку и нарочито спокойно осведомилась:
– Он успел что-нибудь со мной сделать?
– Если ты подразумеваешь под этим надругаться, то вроде бы нет, не успел, а вот облапать тебя у него, скорее всего, получилось. Раз он тебя сюда затащил, значит, основательно за тебя подержался. Ли, милая, если ты уже в норме и тебя это не сильно затруднит, то мне хотелось бы услышать историю про всё вот это, – я развёл сразу всеми шестью руками по сторонам, немного этому удивился и оставил только две.
Ли угрюмо посмотрела на меня, тяжело вздохнула и явно с большой неохотой сообщила:
– Когда ты ушёл, я так и продолжала сидеть на том же месте. Через некоторое время заметила, что в мою сторону направляется этот тип, – Ли кивнула в сторону скрученного Нарцисса, который почти не шевелился, но периодически постанывал. – Что он меня может увидеть, я не допускала, просто затихла максимально. До этого же он нас не видел. Собственно, он и в этот раз поначалу не подозревал о моём присутствии. Дойдя до морозильника, он вдруг остановился, и ему вздумалось справить малую нужду на стенку. Облегчившись, он с видом оценивающего собственную работу художника от стены немного отошёл и принялся глубокомысленно разглядывать свою настенную роспись. Затем снял с пояса вот эту штуку, – Ли ткнула пальцем в аппарат, вокруг которого, как заведённая, продолжала скакать Фея, – и нажал то ли на кнопку, то ли на ручку. Оттуда вырвалась струя, как из баллончика с аэрозолем, а в следующее мгновение Фея уже скакала кругами почти как сейчас, а я всё ещё продолжала сидеть на том же самом месте, только как самый обычный человек, причём голый и видимый со всех сторон. Надо отдать должное этому цветочному мерзавцу, он успел пальнуть в меня из парализатора до того, как я едва начала осознавать произошедшее. Что было дальше, я уже не видела и не знаю.
Тем временем из-за приоткрытой двери морозильника поочередно выкатились ещё два трансформера в форме больших шаров, которые, не раздумывая, присоединились к Фее. Я спрашивал, как нейтрализовали трансформеров? Вот так и нейтрализовали. Однако на меня эта штука, слава богу, таким же образом не действовала, и это меня сильно радовало. Нужно всё-таки выяснить, что это за дрянь, но для начала от неё необходимо избавится, иначе комаров под контроль мне не взять. Я поднял этот, надо понимать, пульверизатор и, отпихивая в сторону очумевших трансформеров, зашвырнул его внутрь морозилки, быстро закрутив колесо, пока братья-комарики не успели вновь туда заселиться. Изрядно поднапрягшись, мне, в конце концов, удалось их угомонить и заставить худо-бедно слушаться, хоть они и сопротивлялись поначалу, продолжая с безумным упорством биться в запертую мною дверь. Но в итоге Фея вернулась к Ли, а оставшиеся двое пристроились ко мне. Ну, хоть так пока что.
Разобравшись с комарами, я вернулся к нашему подувядшему цветку. Бедненький, эк его перекорёжило. Ну да, он ведь так до сих пор так и не понимает, что с ним произошло.
– Ну, вот что, – начал я вслух, – если ваша цветочная милость пообещает не оглашать окрестности воплями, то я, так и быть, избавлю вашу голову и пасть от ваших же штанов. А если вы будете хорошо себя вести, то я даже ослаблю немного ремень на ваших руках, что бы их не пришлось потом ампутировать. Если вы, ваше цветочество, со мной согласны, то будьте любезны, кивните.
Гадёныш судорожно задёргал головой.
– Вот и чудненько, – промолвил я в ответ, вернулся в режим невидимки и избавил пленника от кляпа с колпаком. – А теперь скажи нам, дружок, что это за дрянь, которой вы трансформеров опрыскиваете?
– Феромоны, – выдавил он из себя, ошалело тараща на меня глаза. Точнее, на то место, из которого исходит звук моего голоса. В итоге он повернул голову к Ли, та пока что оставалась в видимом диапазоне. Но она посмотрела на него столь красноречиво, что он сразу же отвёл глаза в сторону.
Вон оно что, этим скотам удалось выделить или синтезировать комариные феромоны. Понятно теперь, почему бедняги с ума сходить начинают, а также понятно, почему с ума не схожу я. Мы хоть с ними и родственники, но, к счастью, не кровные. Паршивая информация. На помощь трансформеров нам тут рассчитывать опасно.
«Ли, ты всё поняла? Придётся тебе со мной больше не расставаться, на Фейку надежды нет, ей может в любой момент опять крышу снести».
«Куда уж понятней».
– Нарцисс, тебя не удивляет, что мы твоё имя знаем? Нет? Ну и славненько. Незачем тебе голову над неразрешимыми вопросами ломать. Тут такое дело… Я так понимаю, что жить ты хочешь?
Нарцисс часто-часто закивал.
– Тогда это всё упрощает, – продолжил я. – Понимаешь, нам нужно вернуться на базу ОНПИС, но только так, чтобы тут никакого переполоха не возникло. Тебя нам придётся взять с собой. Ты уж прости, но иначе я должен буду тебя убить, так что выбор у тебя очень ограниченный и вряд ли тебе больше нравится второй вариант. Это понятно? Ну и хорошо. А теперь попробуй нам что-нибудь полезное для нашего ухода предложить, но только так, чтобы мы тебе поверили.
– Так это вы на пустых капсулах прибыли?
– Неправильный вопрос, но за сметливость хвалю. Итак, ещё раз тебя спрашиваю, что ты можешь предложить для нашего незаметного ухода отсюда?
Нарцисс судорожно облизнулся. Видно было, что, несмотря на всю безвыходность своего положения, он пытается просчитать все возможности для спасения. Похвальное устремление, главное – чтобы оно совпало с нашими пожеланиями. Миндальничать с ним я не собирался и Ли я ему никогда не прощу, но временное продление своей жизни он может заработать.
Похоже, что, взвесив все за и против, он пришёл к неутешительному выводу, что, помогая нам, у него больше шансов остаться в живых. Оно и понятно, мы здесь, вот они, а кто-то там ещё, кто мог бы выручить, отсюда далеко. Да и неизвестно ещё, захотят ли коллеги помочь тому, кто, вместо поднятия тревоги, решил в одиночку полакомиться соблазнительным блюдом. За такие дела его свои же могут за яйца подвесить. Стоит его, конечно, порасспрашивать, кто здесь всем заправляет, но это может и подождать. Незачем ему лишний раз о предательстве переживать. Одно дело дать уйти тем, о ком никто понятия не имеет, вдруг да пронесёт, и совсем другое сдать своего командира. Тут уже можно подумать о тех самых кругах ада, про которые он богомольному Петрухе живописал. Кстати, если наш возврат пройдёт благополучно, нужно будет не забыть отметить вышеозначенного Петруху своим вниманием. Думается мне, что эта многоногая тварь потому на базе сидит, что на него успокоитель не действует, хотя пока это только предположение. С предположениями, как выяснилось, нужно быть поаккуратнее. Все предыдущие наши построения рассыпались как карточный домик от щелчка.
– Можно попробовать уйти через капсулу в кабинете начальника охраны, – наконец созрел для ответа Нарцисс, – я проведу вас, если пообещаете меня потом отпустить.
– Ты это серьёзно? – перехватила инициативу Лиана, – а я так рассчитывала продлить наше знакомство. Нет, право слово, Нарциссик, неужели ты так скоро хочешь меня покинуть?
«Ли, не распаляй его, а то он, не дай бог, вознамерится в героя играть. Некоторых представителей мужского пола женские шпильки могут до полного безумия довести. Давай сначала отсюда выберемся, а потом можешь делать с ним всё, что захочешь. А сейчас лучше обещай ему что угодно, лишь бы он склонился к сотрудничеству. После того, что он с тобой пытался сделать, угрызения совести тебя мучить не должны».
«Убедил».
– Ладно, ваше цветочество, – резко снизила обороты Ли, – поможешь нам без приключений переместиться на базу, можешь катиться на все четыре стороны. Но только если всё пройдёт гладко.
– А какие у меня гарантии? – понемножку начал приходить в себя Нарцисс.
– Ты что, кинофильмов насмотрелся? – изумился я. – Гарантии ему подавай. Ты даже слово такое забудь. Твои гарантии – исключительно твоё плодотворное сотрудничество. Будет всё чики-поки, может, тебе и зачтётся. Уяснил? Уяснил, надеюсь. Настоятельно рекомендую не пытаться улизнуть, иначе…
Для убедительности я преобразовал руку в щупальце и обвил им горло нашего приятеля, слегка придушив. Думаю, что невидимая удавка на шее очень убедительный аргумент.
– Ну что, дружок, тогда напяливай своё барахлишко, извини, что штаны тебе попортил, и подбери своё ружьишко. И не пытайся его применять, аккумулятор я всё равно разрядил. Пульверизатор вернуть не могу, сам понимаешь. Как-то так. И ремешок можешь назад вставить, нам он без надобности. Что скривился, зубки болят или пися? Ничего, зубки новые вставишь, если будешь хорошо себя вести, а пися поболит и перестанет. Скажи спасибо, что совсем не оторвал. Теперь посмотри вокруг и убедись, что ты совершенно один, – при этих словах Ли тоже перешла в режим невидимки и швырнула рубашку прежнему владельцу.
– Убедился? – я подождал, пока он полностью облачится, – Значит, можем выходить.
Никогда не думал, что смогу так жёстко и даже жестоко вести себя с живым человеком. Хотя какой он человек, просто мразь поганая.
Как же фантасмагорически всего за несколько дней моя жизнь перевернулась с ног на голову или даже перешла в режим колеса с непрерывным вращением. Расскажи мне кто-нибудь про то, что со мной происходит, пару недель назад, даже пожалел бы рассказчика, что угораздило бедного совсем умом тронуться.
Учитывая, что нашему цветочку пришлось только что пережить, держался он, в общем-то, неплохо. Выйдя наружу, попытался придать себе бодрый вид, правда без особого успеха, и направился в сторону казармы. Чёрт! Вот туда-то мне совсем не хотелось идти. Слишком высока вероятность на кого-нибудь из его сослуживцев нарваться. И что же я его сразу не расспросил, где их главный охранник заседает?
«Ли, как думаешь, мы правильно идём?»
«А что тебя смущает?»
«В том здании, к которому мы сейчас приближаемся, местная казарма, набитая субчиками, вроде него».
«На базе охрана тоже в подобном здании расположена, только там не казарма, а хозяйственный корпус. Для охраны у нас всего несколько комнат выделено. Так что кабинет начальника охраны, по всей видимости, действительно где-то там, по логике вещей».
Как бы там ни было, но операцию мы уже начали, и останавливаться на полпути не самая лучшая идея, только хуже можно сделать. Судя по тому, что я научился по человеческой ауре распознавать, основная составляющая у нашего пленника сейчас страх. Наиболее чётко в человеческих аурах прослеживаются лишь базовые, я бы даже сказал – первобытные чувства и эмоции. Голод, страх, агрессия, вожделение, словом то, для чего хватало одного спинного мозга. Мыслительные конструкции, если их отображение вообще в аурах присутствует, на фоне этих доминирующих потоков я выделять ещё не научился. А передавать и получать мысленные образы у меня пока выходит только с теми, кто сам трансполе способен воспринимать.
Внезапно дверь казармы распахнулась и из неё вывалились сразу трое секьюрити, при полном боекомплекте. То есть с парализаторами и пульверизаторами. Я на всякий случай ментально цыкнул на катящихся рядом со мной трансформеров, прекрасно понимая, что, стоит только кому-нибудь надавить на клапан распылителя, как вся троица, включая Фею, моментально слетит с катушек. Для большей уверенности я снова слегка прихватил щупальцем бравого Нарцисса за горло. Он всё понял, и даже попытался улыбнуться коллегам.
– Нар! – воскликнул один из его сослуживцев. – Что с тобой стряслось? У тебя видок, словно отдубасил кто-то. Даже полштанины где-то потерял. Кто это тебя так отделал, если не секрет?
– Да повздорил тут с одним, после расскажу. Патрон у себя, не знаешь?
– Не знаю, не заглядывал. Да и тебе в таком виде не советую к нему соваться. Сразу огребёшь. Но дело твоё, сам решай.
– Угу, сам решу.
Трое охранников прошествовали мимо нас, и я временно снял свою удавку. Пока поведение нашего «друга» оставалось удовлетворительным. Надеюсь, что и дальше таким же будет. Нарцисс прошёл мимо двери, из которой вышли его приятели, и направился к тому концу здания, который я так и не дообследовал. Там, в торце, обнаружилась ещё одна дверь, и к ней он приблизился уже не слишком уверенно. Видно было, что страх его усилился, хотя и без того казалось, что дальше некуда. Потоптавшись несколько томительных секунд, он наконец решился и повернул ручку. За первой дверью, отделённая узким тамбуром, скрывалась вторая. Толкнув её от себя, Нарцисс вошёл. Мы, само собой, незаметно проскользнули следом и узрели большой кабинет с т-образным столом посередине. У правой стены, под окном, одиноко стоял коричневый кожаный диван, вдоль левой протянулся металлический стеллаж с какими-то коробками. Ножка буквы «т» была обращена непосредственно к двери, то есть к нам, а на противоположной стороне этой буквы восседал крупный мужчина лет сорока пяти с немного рябым и слегка обрюзгшим лицом, в такой же точно униформе, какую носили остальные. Он немного напоминал боксёра тяжеловеса: приплюснутые уши, приплюснутый нос, словом – рожа достаточно зловещая, напоминающая бульдога. Вперив в Нарцисса не предвещавший ничего доброго взгляд, он, тем не менее, очень вежливым голосом осведомился:
– Чем обязан?
– Патрон, – попытался держать уверенный тон наш приятель, – тут заявился Петруха, и предложил нам закрыть лавочку, как он выразился, в этом паскудном ОНПИСе. Говорит, там всё равно больше никто не появится.
Петруха про паскудный ОНПИС ничего не говорил, могу поручиться, но я решил не вмешиваться и не поправлять.
– Вот, значит, как. И что же ты ему ответил?
– Что не его ума это дело, и что приказы начальства не обсуждаются.
– Похвально, похвально. Я вот только не очень понимаю, зачем ты мне всё это сейчас рассказываешь? Тебе делать больше нечего? Я, по-твоему, похож на идиота, которого интересует мнение долбаного богомола?!
Патрон встал, и вежливости в его голосе больше не было.
– Ты позволяешь себе заявляться в мой кабинет в абсолютно непотребном виде, не удосужившись при этом даже постучать?! Тебя что, унитазом по голове ударили? Но ты навёл меня на замечательную мысль. Почему бы тебе не составить компанию бедному Петрухе? А то, я думаю, одному ему там очень скучно, вот и мысли всякие в его лупоглазую башку лезут. А ты и скуку его развеешь, и сам слегка подуспокоишься. Так что вот мой тебе приказ: отправляйся прямо туда. Немедленно!
– Слушаюсь! Разрешите идти?
– Нет, нет, зачем же тебе лишний раз ноги утруждать. Я не хочу своего столь усердного подчинённого без надобности туда-сюда гонять. Ты отправишься прямо отсюда.
С этими словами Патрон открыл ещё одну дверь, располагавшуюся непосредственно у него за спиной, и за ней мы с нахлынувшей радостью разглядели висящую в воздухе панель.
Грех жаловаться, Нарциссу таки удалось произвести на меня впечатление. Чтобы до такой степени предугадать действия своего командира, нужно быть очень хорошим психологом. Надо держать с ним ухо востро. Тем не менее пока его план работает безукоризненно. Мои аплодисменты.
Нарцисс, а за ним и вся наша невидимая компания, очень аккуратненько переместились внутрь капсулы. А вот чего уж я совсем не ожидал, так это вошедшего вслед за нами Патрона. Он что, решил проводить своего проштрафившегося подчинённого до самого места назначения? Но всё оказалось гораздо проще. Патрон велел нашему цветочку посмотреть на стенку, а сам тем временем, ввёл код доступа. А я с великой к нему благодарностью этот код тщательно запомнил, как и уже вбитые координаты обоих мест привязки. Пока всё идёт буквально как по маслу. Даже не верится, ибо чересчур уж гладко всё получается. Сразу хочется найти какой-нибудь подвох. Но не нахожу. Пока. Разве что, пока мы тут пытаемся незаметно сделать ноги, снаружи, по моим ощущениям что-то происходит. Что-то такое, чего совсем недавно ещё не было. Словно где-то там резко возросло количество живых аур. Прибыло новое пополнение?.. Короче, надо отсюда линять и как можно быстрее.
Патрон как раз покинул пределы капсулы и, зловеще улыбнувшись напоследок, приказал:
– А вот теперь нажимай старт, умник, но только так, чтобы я видел. И не вздумай вернуться, пока я ни сочту, что с тебя достаточно. Привет Петрухе.
На этой доброй ноте его цветочество вдавил пуск, и мы остались в капсуле один на один. Вернее, он был один, и мы одни. Что-то заговариваюсь. Нарцисс явно чувствовал себя неуютно. А вы представьте себя на его месте. Один, абсолютно отрезанный от всего мира, миров точнее, в компании пяти невидимок, которые его не любят. Я бы даже сказал – очень не любят. Представили? Если хотите, можете ему посочувствовать, но только без меня.
Подумав, что время для задушевного разговора теперь вполне подходящее, я спросил:
– Нарциссик, будь ласков, объясни нам, пожалуйста, с какой целью вы захватили ОНПИС, точнее всех людей оттуда?
Он облизнулся. Похоже, это у него привычка такая, облизываться, когда нервничаешь. А может, что-то вроде нервного тика.
– А нельзя, чтобы я вас видел? – ответил он вопросом на вопрос.
– Пока нельзя. Но ты проигнорировал мой вопрос, а это не поощряется.
– Думаете, наши боссы что-то сообщает нам о своих целях и планах? Нам просто пообещали очень хорошо платить за работу. Практически все мы обыкновенные наёмники.
Тут он явно лукавил. Ведь мы слышали его разговор с Петрухой, и в нём промелькнули вполне конкретные имена и события. Что-то он точно знает.
– Ну, хорошо, давай попробуем зайти с другой стороны. Как зовут вашего шефа, и кто он такой?
– Шеф. Под другим именем мы его не знаем. Кто он такой, соответственно, тоже. Так же как не знаем настоящего имени Патрона. Патрон – глава всей охраны. Шеф – просто самый главный. Нам говорят, что делать, и за это платят. Мы делаем. От лишней информации лишние проблемы.
– Разумно. При таком подходе даже пытками ничего не добьёшься. А может, стоит всё-таки попробовать?
Он заметно побледнел. Видимо, пытки у них в условиях контракта не прописаны. Интересно, что прописано?
– А зачем вам какой-то Влас понадобился, – решил я проявить немного осведомлённости, – да ещё живой?
– А вы не от него, значит? – испуганно переспросил Нарцисс.
С чего бы это ему ещё больше пугаться? Ладно, попробуем эту тему развить.
– А почему ты решил, что мы обязательно от него должны быть? Я даже не знаю, кто это такой. У нас к ОНПИС свои вопросы и претензии имеются. Но как-то так получилось, что мы там никого не застали. Ты не знаешь случайно, куда все оттуда подевались?
Он снова нервно облизнулся. Видимо, лихорадочно соображает, что стоит говорить, а что нет. А ведь, складывается впечатление, что и в самом деле существует какая-то конкурирующая структура. Ещё интереснее. Пожалуй, наша невидимость сейчас нам только на руку играет. В ОНПИС про возможность человеческой невидимости никто не знает и никогда не слышал, дед только подозревать начал, а мы, между тем, все невидимки. Вполне резонно предположить, что мы из какой-то другой, более продвинутой организации. Опять же, если вспомнить, как я его в морозильнике вязал, то он меня и за человека, поди, не считает. У человека две руки, никак не шесть. Да и щупалец у людей не бывает. Вот же страху я на него нагнал.
Кажется, он наконец-таки сообразил, что пленённые трансформеры выдают их с головой, поэтому, решил не врать:
– Люди из этого ОНПИС все целы. Шеф велел их на острове держать, вдали от берега. Чтобы убежать не смогли. Зачем они ему нужны, от том ничего не знаю. Но их тоже было велено не убивать. Оглушать можно при необходимости, но не убивать.
– Да, шеф ваш, похоже, великий гуманист. Плохо, Нарциссик, плохо. Уйти без шума ты нам помог, это верно, но вот информации полезной я от тебя пока практически никакой не получил. А тебе надо продление жизни зарабатывать. Ты уж постарайся. Может, Петруха твой нас чем-нибудь ценным порадует?
– Он такой же наёмник, как и я, только на него…
– Ну, что же ты остановился, продолжай. Может, ты хотел сказать, что на него ваш излучатель спокойствия не действует? Так это мы и без тебя знаем. На нас он тоже не действует.
Очень хотелось бы, чтобы это оказалось правдой. Совсем не уверен, что, даже зная о его наличии, смогу ему противостоять. От излучателя необходимо как можно быстрее избавиться.
– Но ты можешь нам рассказать, где он находится, – предложил я, – это тоже полезная информация.
– На спутнике. Он на геостационарной орбите прямо над базой подвешен.
Спутнике? Каким, интересно, макаром, им удалось в реальность ОНПИС ракету протащить? Да не только ракету, ведь для её запуска ещё целый пусковой комплекс требуется.
«Ли, ты можешь объяснить, как они могли над вашей базой спутник повесить?»
«Да это же проще простого. Берёшь спутник в капсулу, выходишь на орбиту и выбрасываешь его наружу, придав нужное ускорение и направление. На это его собственных двигателей достаточно с небольшим дополнительным ускорителем. Это же не из гравитационного колодца его вытаскивать. Главное, скафандр не забыть, а то простудишься».
Действительно! До чего же стереотипы здраво рассуждать мешают. Ракета, цивилизация, промышленность! Да спутник можно сюда с той же Земли приволочь. Дурак ты, Михаил Антонович, хоть и умный иногда. Вот только я Михаил Петрович, как выяснилось. Надо же, я, оказывается, тоже Петрович. Не буду деда больше так называть, даже за глаза.
Но вот мы на месте, и пора зажимать волю в кулак. Упаси господи нам ещё раз успокоиться. И комарам надо про это вдолбить.
Проём капсулы открылся, и я сразу заметил, что Ли «поплыла». Ещё сильнее поплыл Нарцисс. Его лицо приобрело умиротворённое выражение и просветлело. Прямо ангел небесный, никак не бандит. Ли, тем не менее, явно пыталась сражаться с наваливающимся спокойствием, правда, без особого успеха. Все тревоги из неё уже улетучились, а это может обернуться очередной проблемой. А вот я чувствовал себя как ни в чём не бывало. И два новых комара со мной тоже чувствовали себя как ни в чём не бывало. О чём это говорит? Это говорит о том, что излучатель спокойствия на биотрансформеров не действует. А на Фею действует не излучатель спокойствия, а сама Лиана. Если бы я сообразил об этом еще тогда, когда мы только сюда прибыли, то осторожность бы не утратил. Просто не среагировал тогда организм на спокойствие, как на опасность. Сейчас я об этом знаю, а потому адаптация тут же этот канал воздействия на меня нейтрализовала. Теперь нужно как-то убедить Фею, что здесь спокойствие нам совсем ни к чему, и заставить создать какой-нибудь экран для Ли, а ещё лучше помочь ей самой адаптироваться.
Кажется, Фея правильно восприняла мои рекомендации, так как почти сразу после этого Ли спросила:
«Как тебе это удалось?»
«Просто сумел донести до Феи, что и неопасное может быть опасным. Нет, ты полюбуйся на его цветочество, он определённо достиг нирваны. Но нам всё равно лучше вслух при нём не разговаривать. Выйдет из нирваны – начнёт анализировать, что успел услышать, если мы до этого его не убьем, конечно. А кроме того, нам ещё с этим Петрухой разобраться следует. Когда я его засёк из твоей квартирки, он передвигался уж очень быстро. Боюсь, ты с ним тягаться в скорости не сможешь. Я и в себе-то не слишком уверен. Но нам вообще лучше за ним не бегать, а взять его тёпленьким, пока он не успеет сообразить, что Нарцисс здесь не один. Кстати, а где мы? Это ведь явно не Концентратор».
Выбравшись из капсулы, мы действительно оказались не в Концентраторе, а каком-то совсем другом просторном помещении со множеством скамеечек между фикусами с пальмами в кадках и неработающим фонтаном аккурат посередине.
«Зона отдыха, – прокомментировала Ли, – а над нами конференц-зал. Вообще-то, сюда обычно мало, кто приходил. Крупные собрания редко случались, а отдыхать народ предпочитал под открытым небом. Сюда заглядывали в основном в непогоду, да и то не особенно. После работы большинство стремилось домой вернуться, на Землю».
«Меня знаешь, что очень сильно беспокоит, Ли? Меня беспокоит появление этих чёртовых комариных феромонов. Если они были в логове бандюков, то точно также их могут использовать против нас и здесь, тем же Петрухой, к примеру. Очень странно, что никто раньше до этого не додумался».
«Тут ты не совсем прав. Феромоны давно уже пытались синтезировать. Но все попытки заканчивались полным провалом, так что тот, кому это удалось, либо большой везунчик, либо гений».
«А давай попробуем его цветочество порасспросить, настроение у него сейчас самое благодушное, так что я просто уверен, что он не откажется с нами пооткровенничать».
«Нет, Мих, пока мы не разобрались с этим Петрухой, вслух нам разговаривать не стоит».
«И то верно. Тогда пошли искать этого богомола».
«А с этим что будем делать?»
«С этим? Запустим, как приманку, и просто будем ждать, когда искомый Петруха на неё клюнет».
– Нарциссик, – потряс я за плечо нашего друга, и тихонько ему проворковал – пойдём, дорогой, немного погуляем. Погода за окном чудесная, так и зовёт. Встретишь Петруху, не говори, что ты не один здесь. Давай сделаем ему сюрприз. Ты же любишь сюрпризы? Вот и Петруха твой наверняка любит.
Просто поразительно, насколько беспечным становится человек, попавший под воздействие этого излучателя спокойствия. Умом он вроде бы всё понимает, но ему абсолютно ничего не кажется подозрительным и, тем более, опасным. Всё хорошо, всё мирно, и никаких неприятностей в принципе существовать не может.
Нарцисс безмятежно двинулся к выходу, а мы безмолвно последовали за ним. Оказавшись снаружи, я обратил внимание, что вне дорожек, которые были выложены здесь разноцветными плитками, от моих новых «родственничков» остаются довольно-таки заметные следы. Оба вызволенные из морозильника комара, похоже, принадлежали примерно к той же весовой категории, что и Бармалей. Учитывая, что они и сейчас продолжали оставаться в энергетически наиболее целесообразной форме, то есть абсолютными шарами, то и следы от них оставались, как от катящихся шаров. При таком раскладе наша конспирация летела к чёрту. Слово летела тотчас вызвало у меня нужную ассоциацию, и я, не раздумывая, взмыл в воздух. То же самое проделали и оба комара, преобразовавшись в летательную форму. Пока мне легко удавалось удерживать их около себя и, по-моему, их это вполне устраивало. Инструкций моих они не нарушали и делали всё, о чём я их просил.
«Ли, ты прости, но я с комариками лучше полетаю, а то, сама видишь, какие за ними колеи остаются. Да и Петруху мы так заметим гораздо раньше, чем он Нарцисса. Удаляться далеко не буду, так что мы всё время будем на связи и на случай очередного помешательства Феи. И не разговаривай с цветочеством, пусть думает, что его одного оставили».
«Опять девушку одну бросаешь, негодяй. Припомню».
«Ли, это ж для дела».
«Уже шуток не понимаешь?»
«На всякий случай оправдываюсь, кто вас, девушек, разберёт, когда вы шутите, а когда всерьёз».
А потом время потянулось. По-моему, несколько часов уже прошло, а я всё никак не мог уловить, где прячется разыскиваемый нами Петруха. Сам он почему-то на нашу приманку не клевал. То ли заподозрил что-то, то ли никаких дружеских чувств, как и мы, к Нарциссу не испытывал и встречаться с ним не хотел, то ли ещё чего. В конце концов я даже подумал, что он спрятался внутри включённой капсулы или вообще отсюда куда-нибудь с концами слинял. Но тут моё внимание переключилось на новый, совершенно неожиданный, непредвиденный и даже какой-то сюрреалистический фактор…
…«Ли!» – беззвучно завопил я. – «У нас проблема! Ли, у нас очень серьёзная проблема! Нужно немедленно уносить отсюда ноги! Не пугайся, сейчас один из трансформеров поднимет в воздух тебя, другой Нарцисса и мы со всех ног, крыльев, то есть, рвём к нашей капсуле!»
«Да что случилось-то?!»
«Вторжение. Только что из Концентратора вывалилось целое полчище Петрух, и они уже несутся во всех направлениях!»
Зрелище, скажу я вам, не для слабонервных! И, слава богу, что я решил подняться в воздух. Оставайся мы все на земле, запросто могли оказаться захваченными врасплох. Концентратор сейчас напоминал лопнувший муравейник, из которого с невообразимой скоростью растекались во все стороны вооружённые до зубов, или что там у них вместо зубов, Петрухи.
Какая удача, что теперь с нами двое взрослых трансформеров. Поднять в воздух Ли, а тем более Нарцисса, ни Фее ни мне было бы не под силу. Ну, может быть, Ли я бы ещё как-то потянул. Но на своих двоих ни у Ли, ни у Нарцисса вообще не было никаких шансов удрать от стремительно распространяющихся во все стороны богомолов.
Стоило нам оказаться в воздухе, как началась пальба. Ну да, сделать невидимым Нарцисса мы никак не могли. Его запросто могут подстрелить, как, впрочем, и нас, но для него это будет фатальным. Скрипнув зубами, я пристроился в кильватере летящего передо мной цветочества, с внутренним рычанием понимая, что заслоняю сейчас своей спиной, причём в буквальном смысле, того, кого сам бы с удовольствием задушил. Больно-то как. Эти многоногие стреляют довольно метко, а я пока что не имел практики отражения пулевых попаданий. Можно их, конечно, через себя пропускать, но тогда моё прикрытие Нарцисса теряет всякий смысл.
Я велел трансформерам держаться как можно ближе к земле, а тому, который нёс Ли, ещё и от нас подальше. Их хоть и не видно, но не все по нам попадают. Случайно может и им перепасть. Как же быстро эти богомольные сволочи бегают! И откуда они вообще здесь взялись?! Да ещё в таком несметном количестве!
С горем пополам мы домчались до нашей, запрятанной в джунглях капсулы, влетели внутрь и я немедленно врубил клавишу старта. Мы слышали стрельбу где-то уже совсем рядом, и последним, что произошло практически одновременно с захлопыванием диафрагмы, было прямое попадание чего-то весьма увесистого внутрь капсулы. И если это бомба…
Глава пятнадцатая.
Из неопубликованных мемуаров К.П. Власова.
(Фрагмент первый.)
Чёрт бы побрал нашего Валерьяныча. Зашвырнуть нас в такие дебри из-за болтовни какого-то выжившего из ума тунгуса. Место падения этого грёбаного метеорита излазили уже вдоль и поперёк десятки экспедиций и прочих энтузиастов-любителей. Никто ничего там не нашел, даже обломков этого самого так называемого метеорита. Кроме поваленного штабелями леса, найти там и по дороге можно разве что приключений на свою жопу да гнуса с комарами. Этих вообще не счесть, всю кровь уже высосали, твари зловредные.
Который уже день прёмся по этой опостылевшей до костного мозга тайге. САМ в этот маразматический поход с нами не пошёл. Как же, начальник, твою мать. Он, видите ли, по статусу должен на своём рабочем месте находиться, а то вдруг высокое начальство к себе вызовет, зато мальчикам очень полезно на свежем воздухе побольше бывать. Сашка вон, бедолага, вообще уже ели ноги переставляет. Так ведь его-то как раз никто не гнал, сам напросился. Это мы под приказом ходим, а он штатский. Ещё один энтузиаст-любитель на наши головы, да только что с него взять. Он как про эту экспедицию услышал, все уши Валерьянычу прожужжал, чтобы тот его вместе с нами отпустил. А Валерьянычу зачем такой жужжатель под ухом, вот он Сашку и ублажил, благодетель, твою мать.
Егор третий день уже как молчит. По-моему, он на Валерьяныча больше всех осерчал. Егорушка через месяц жениться собирался, а его вместо этого в тайгу. И хрен знает, сколько дней или недель нам по ней ещё колупаться. Лёшка разве что не унывает, но он по жизни оптимист. Да и Колька тоже молодцом держится, ну, да он и сам сибиряк. Можно сказать, по родным местам топает.
А главный провокатор, Тасан, знай себе километры наматывает, всё ему нипочём. По-моему, он вообще не устаёт, прёт, как машина. Странное у него какое-то имя. Я, правда, в их тунгусских именах не силён, но, по-моему, странное. Хотя, кроме Дерсу Узала, никаких других и не слышал никогда.
– Тасан, сколько нам ещё идти?
– Халасо идёма, халасо!
Вот и поговорили. Не представляю, где Валерьяныч его откопал, но ещё меньше представляю, как они разговаривали. По-моему, с обезьяной легче говорить, чем с этим долбаным тунгусом.
– Тасан, так что ты всё-таки такое там нашёл, что нас по этим дебрям вместе с тобой таскаться заставили? – предпринял я ещё одну попытку.
– Стука насол. Балсая стука насол.
И вот так каждый раз. Думаете, меня так сильно волнует какая-то там балсая стука? Да в гробу я её видал. Мне просто Сашку жалко. Ведь, как только Тасан про балсая стука лишний раз повторит, так у Сашки немедленно второе дыхание открывается. Вот и приходится мне этими балсыми стуками Сашку периодически стимулировать, когда он совсем останавливаться начинает.
– Кир, ну что ты, в самом деле, Тасана без конца своими дурацкими вопросами донимаешь?
– Потому и донимаю, Сашок, что ты после них шевелиться быстрее начинаешь. Ты, кстати, хоть сам-то предполагаешь, какая такая большая штука его в лесу так напугала, что он аж в Москву сообщить о ней примчался?
– Нет, конечно. Но ты сам подумай: в тайге любое, что не дерево или камень, уже чудо. Так что, чем бы оно ни было, наверняка что-то очень необычное, а то и уникальное.
– Уникальное, говоришь? Может, с самолёта что-нибудь случайно уронили, вот тебе и уникальное.
– Да не летают тут самолёты. И машины тут не ездят, и поезда не ходят. Тайга тут глухая, Кир, тайга.
– Ну, что глухая и даже непролазная, это я и сам вижу. Ладно, допустим, только допустим, что мы и в самом деле некую большую штуку здесь в конце концов найдём. И что мы с ней дальше-то делать будем? Как ты собираешься отсюда хоть что-нибудь даже не очень большое с собой уволочь? Сюда даже на тракторе не доберёшься.
– Кир, я очень тебя прошу, давай мы сначала это хоть что-нибудь найдём, а уж потом будем думать, что с ним делать.
Ну да, какой смысл о перспективе задумываться, если она ещё не случилась. Очень удобный и ни к чему не обязывающий подход.
Прёмся по тайге уже третью неделю. Как Тасан в ней ориентируется, ума не приложу. Овраг, взгорок, болото. Овраг, взгорок, болото. Речушка. Озерцо и снова болото. А ещё деревья, деревья, деревья. Кустарник, правда, тоже попадается. Иногда такой, что его заросли по полдня обходить приходится. От всех этих листьев, веток и стволов уже в глазах мельтешит.
– Колюнь, и как ты тут живёшь? – спрашиваю я.
– Я не тут живу. Сибирь большая.
Ну да, Колька у нас из Новосибирска, а тут ни разу не Новосибирск. Но поговорить-то надо, а то от этой зелёной тоски волком выть хочется.
– А по мне всё одно, – продолжаю я его подначивать. – Сибирь, она и есть Сибирь. Раз за Уралом, значит, Сибирь.
– Дурак.
– А хоть бы и так. Все мы дураки, раз здесь в одной упряжке оказались.
Опять молча километры наворачиваем. Сашка снова тормозить начинает. Нужно привал делать, а то, боюсь, ему сейчас уже и балсая стука не поможет. Пусть передохнёт чуток, да и нам не мешает. Заодно перекусим.
Я командую привал, и все так же молча, как шли, плюхаются на землю, кроме Тасана. Сказал только: «Кушать-есть смотреть буду», и куда-то вперёд учесал. Не понимаю, почему Валерьяныч меня старшим определил? Кольку, на мой взгляд, было бы правильнее. Он хотя бы тайгу немного знает. До вечера время ещё есть, поэтому полчасика передохнём, а потом ещё пару часов ногами поработать можно…
…Хорошо, что Тасан с Колькой охотники, иначе бы нашим припасам давно уже конец пришёл. Сухарей почти не осталось. Я уже принял для себя решение, что, если до завтрашнего вечера никакой балсой стуки не увидим, поворачиваем назад. Не хватало нам ещё тут головы из-за какой-то балсой стуки положить.
Глядите-ка, Тасан уже назад чешет, оживился, зачем-то машет нам в сторону бурелома. Лося там какого-нибудь увидел? Только лось нам без надобности. Сколько мы от него возьмём, килограмм десять, ну пятнадцать, не больше. Остальное без толку пропадёт. Да и зверя жалко. Тасан всё машет. Или он хочет, чтобы мы в тот бурелом лезли? Да там в два счета себе шею свернёшь или ноги переломаешь. Машет. Вот же прицепился, клещ тунгусский.
– Тасан, а обойти это место мы никак не можем?! – кричу без особой надежды.
– Нет-нет мимо идёма, балсая стука тама. Тама халасо идёма нада.
Вот же хрень какая. И отказаться нельзя, иначе Валерьяныч с нас потом по три шкуры спустит.
– Ну что, ребята, придётся лезть, – я пытаюсь произнести это оптимистично. – Тасан, ты давай лезь первый, а мы уж за тобой как-нибудь.
Полдня по бурелому, скажу я вам, это похлеще недели на плацу. Понять бы ещё, зачем тунгуса вообще туда понесло, когда он в первый раз на свою балсую стуку наткнулся. Выбравшись наконец на неожиданно просторную прогалину среди завалов, мы без сил повалились на траву. А ведь отсюда ещё назад нужно будет выбираться.
– Тасан, ты нас тут угробить решил? – переворачиваюсь на спину и блаженно закрываю глаза. Меня даже комары не заставляют их открыть, которых и тут прорва, и которые тут же набросились на бесплатное угощение.
– Балсая стука издеся, издеся. Халасо сли.
– Издеваешься? – я всё-таки глаза открываю и сметаю с лица налипших комаров. – Издеся одни деревья вывороченные и вот эти твари, – я звучно шлёпаю себя по щеке и демонстрирую открытую ладонь с расплющенным комаром в узорчатом обрамлении из моей собственной крови.
– Издеся, – упрямо гнёт своё тунгус.
– Пацаны, – заговорил вдруг молчавший уже несколько дней Егор, – а здесь действительно какая-то могильная плита как будто.
– Так это мы, мать вашу, что: пёрлись сюда полмесяца, чтобы на чью-то могилу посмотреть? – взвился не унывавший до сих пор Лёха.
Тем не менее мы все дружно вскочили и уставились в ту сторону, в которую указывал Егор.
Действительно, под огромным повалившимся стволом явственно виднелась большая могильная плита. По крайней мере, то, что мы сейчас видели, очень на неё походило. Откуда посреди девственной тайги могла взяться могильная плита? Тут и просто-то могилу вряд ли найдёшь. В тайге если кто и помрёт, так его лесное зверьё быстро оприходует, даже косточек не останется.
– На ней написано что-то не по-нашенски, – обратил внимание Колька на какие-то знаки, рассматривая поверхность плиты.
– Пустите-ка, я поближе посмотрю, – с жаром декларировал Сашка, распихал нас локтями и полез под дерево. Благо, уцелевшие ветви поддерживали ствол рухнувшего гиганта немного выше земли и подлезть под него было не так уж сложно.
– Это вообще на какую-либо известную мне письменность не похоже, – донеслось из-под дерева, – во всяком случае, это точно не кириллица и не латиница. На иероглифы тоже не похоже, но их я, к сожалению, практически никакие не знаю, так что, может, и иероглифы.
– И что мы теперь будем с этой могилой делать? – зачем-то поинтересовался Лёшка, хотя ответ и так был очевиден.
– Как что, вскрывать, конечно! – тут же послышался Сашкин голос, в котором даже прорезались нотки негодования.
– По-моему это кощунство, – выразил Колька личное мнение.
– Кощунство – её не вскрыть! – авторитетно заявил Сашок, выбираясь обратно. – А вдруг это могила пришельца, который при взрыве Тунгусского метеорита погиб? По одной из гипотез это мог быть взрыв инопланетного космического аппарата, и эта самая могила может подтвердить или опровергнуть эту гипотезу. По моему глубокому убеждению, наш отдел как раз именно для расследования и раскрытия таких вот дел и создавался. Так что нечего нам тут ещё и какие-то моральные препоны возводить, Коля-Николай! Вскрываем.
Сашкины доводы показались убедительными, и мы дружно принялись подкапывать край плиты. Даже усталость от прогулки по бурелому куда-то отступила.
– Не сходится, – через некоторое время произнёс Лёшка, воткнув сапёрную лопатку рядом с собой и сев на задницу.
– Чего там у тебя ещё не сходится? – переспросил Сашок, продолжая активно отгребать землю в сторону и неодобрительно косясь на переставшего работать Лёху.
– Не у меня, у тебя не сходится. Деревья поваленные видишь? Видишь. Их ведь взрывом повалило, так?
– Предполагается, что так. Чем тебе поваленные деревья не нравятся?
– Тем, что они поваленные. Но я сейчас не об этом. Ты мне лучше объясни, как под поваленными деревьями могилу копали?
Мы на некоторое время прекратили земляные работы и уставились на Сашка в ожидании аргументированного ответа.
– Чего уставились? Всё просто. После взрыва хоронить было уже некому и нечего. Здесь кого-то похоронили ещё до взрыва, а потом, при старте, аппарат взорвался и уничтожил тех, кто ещё был жив.
– Откуда тебе это известно? – не унимался Лёшка.
– А ты можешь предложить другое объяснение? – не желал сдаваться Сашка.
– Запросто. Это могила Александра Македонского. И эта гипотеза куда как вероятнее, чем твой пресловутый космический аппарат.
– Это ничего не меняет, – тут же выкрутился Сашка, прекрасно понимая, что никаких веских аргументов в пользу высказанной им гипотезы у него нет. – Значит, откопаем Александра Македонского. Или Чингисхана. Или Мамая какого-нибудь. Копайте, давайте, чего остановились?
Земляные работы возобновились. Наконец мы освободили край плиты настолько, что за него стало возможным ухватиться. Конечно, дико мешал нависающий прямо над самой плитой огромный старый ствол. Удивительно, что за столько лет весь этот бурелом не превратился в труху, если, конечно, он действительно образовался при взрыве Тунгусского метеорита. Я, например, совсем не уверен, что мы находимся на месте того самого взрыва. По тем фото, что я видел, там всё выглядит совсем иначе. Кто знает, куда завёл нас этот Сусанин-Тасан. Мне он с самого начала не нравился.
Странный какой-то, подозрительный. Да вы сами подумайте: такой же дремучий, как этот лес, охотник, который даже собственное имя не способен написать, набредя посреди тайги на чью-то могилу, мчится сообщить о своей находке через всю страну аж в саму столицу, но обращается там не в какую-нибудь Академию Наук, что было бы хоть в какой-то степени логично, а прямиком в КГБ. Какое вообще КГБ дело до каких-то древних захоронений? Но дальше всё становится ещё интересней. Оказывается, если внутри КГБ найти и обратиться к некоему полковнику Фёдорову, то выяснится, вот ведь какое совпадение, что как раз его-то отдел подобными находками интересуется весьма. Нет, с этим Тасаном явно что-то нечисто. И не устаёт он, по-моему, вообще. Ни разу не видел, чтобы он хоть какие-то признаки усталости проявлял. И при этом плиту откапывать он нам не помогает. Сидит себе в сторонке на брёвнышке и что-то напевает заунывно. Больше похоже на завывание.
Вцепившись в подкопанный край этой надгробной плиты, мы с натугой взялись тянуть её на себя. Тяжёлая, зараза! Думаете, она сдвинулась хоть на миллиметр? Как бы не так. Тогда умный Сашка, физик всё-таки, сказал, что мы неправильно прикладываем вектор силы. Нам надо не на себя тянуть, а толкать от себя, во что-нибудь упираясь. С упорами тут было не очень, но мы ухватились за горизонтально торчащие ветви лежащего над плитой дерева, а в плиту упёрлись ногами. И она-таки под дружными рывками и интимными пожелания чьей-то абстрактной маме наконец-таки сдвинулась. Даже маленькие победы стимулируют, и мы удвоили усилия. Ещё несколько рывков, и вот уже появилась щель. А дальше в ход пошли рычаги, и после ещё нескольких совместных усилий массивная плита лежала параллельно могиле, перекрывая лишь самый её край.
– Никогда не видел таких могил, – озадаченно произнёс Егор, глядя на освободившееся место.
– Просто до этого ты имел дело лишь с обычными могилами, которые выкапывают, кладут покойника и снова закапывают, – пояснил Егору Сашок. – Но есть и другие, как вот эта, и они не такая уж редкость. Это называется саркофаг.
– Точно, – подтвердил Лёха, – вот только мумии я здесь не вижу.
Мы столпились на краю этого своеобразного бункера, на дне которого вместо мумии или хотя бы просто чьих-либо останков лежали какие-то, похожие на металлические, кубы и на покойников они никак не походили. Сашка нервно облизывался, а мы тупо пытались осмыслить нашу находку. Вернее, находку Тасана, который с совершенно безмятежным видом всё также сидел в сторонке и, казалось, абсолютно не интересовался происходящим, продолжая заунывно петь. А может, он вовсе не пел, может, молился какому-нибудь тунгусскому богу.
– Будем вытаскивать? – задал риторический вопрос Колька. Можно подумать, что мы сейчас развернёмся и пустимся в обратный путь.
– Доставайте верёвки, – скомандовал я, а сам полез в бункер.
Три абсолютно правильных железных кубика со стороной сантиметров шестьдесят-семьдесят, без замера точнее не скажу. Впрочем, как раз на железо-то не очень похоже. Лежат они тут явно давно, а следов ржавчины никаких. Вообще никакой коррозии или эрозии. Никаких ручек, никаких видимых сопрягающихся частей, явно цельные образование, словно из единого куска сделаны. Если они и в самом деле цельнометаллические, то мы эти штуки даже с места не сдвинем. Чтобы подобную фигню отсюда вытянуть, верёвку необходимо минимум пару раз под днище завести. И что, у меня в одиночку получится такую дуру приподнять? Не попробуешь, не узнаешь. С этими мыслями я уселся на средний куб, а соседний попытался чуть кантануть. Даже не шелохнулся, гад! Я удвоил усилия и вдруг почувствовал, что край куба слегка приподнялся.
– Одолеем! – довольно произнёс я, задрав голову вверх. – Спускайте концы.
Для начала мы извлекли только один куб. Всё равно совершенно непонятно, что с ним дальше делать. Поставив рядом с плитой, принялись внимательно осматривать его со всех сторон. Судя по тому, что он оказался не таким уж неподъёмным, это, скорее, пустотелый контейнер, и теперь остаётся понять, как его открыть. Ведь не станет же кто-то просто так прятать пустые кубики в могилу, хотя и дураку уже понятно, что это никакая не могила, а некий схрон, и внутри этих кубиков наверняка что-то должно находиться или, по крайней мере, раньше находилось.
Ни малейших щелочек или хотя бы полосочек, которые подсказали бы нам, где эта штука может открываться.
– Мужики, – предложил неожиданно Егор, – а что если нам поставить эту коробку вот сюда?
Мы повернулись к плите, на которую он указывал и только теперь заметили то, на что поначалу как-то должного внимания не обратили. Те непонятные надписи, которые мы не смогли отнести к какой-либо известной нам письменности, располагались внутри квадратного углубления в центре плиты, по размерам примерно соответствовавшего стороне куба. Чем чёрт не шутит. И поскольку у нас до сих не было вообще никаких идей, как этот контейнер открывать, мы с энтузиазмом ухватились за возможность сделать хоть что-то. Куб без промедления был водворён в означенное углубление, которое действительно соответствовало ему практически до миллиметра.
Водворили, подождали, походили вокруг, но никаких видимых изменений с чёртовой коробкой так и не произошло, разве что стояла она теперь более удобно. Похоже, мы упёрлись в тупик. Что можно сделать ещё, никто из нас не представлял, разве что сплясать вокруг. Плясать мы не стали, вместо этого я предложил:
– Народ, слушай сюда, буду обоснованно приказывать. За сегодня мы все уже устали, намучились, а тут у нас сам собой образовался достаточно удобный импровизированный столик. Приказываю пока прерваться, развести костёр и пообедать, а потом, на сытый желудок и немного отдохнув, попробуем эту штуковину взломать ещё каким-нибудь способом.
Все дружно меня поддержали, один лишь Сашок остался недоволен таким пренебрежением к находке. Думаю, он согласился бы голодать и не спать неделю, лишь бы не его отрывали от таинственного куба. Но его мнение ничего не решало. Во-первых, старший всё равно я, во-вторых, моё решение совпадало с мнением большинства, в-третьих, все мы действительно устали и ели последний раз уже давно и проголодались основательно. Перерыв настоятельно требовался по вполне объективным причинам, и он таки состоялся, невзирая на нытьё некоторых.
В последние дни наше пропитание состояло главным образом из того, что по дороге удавалось найти или подстрелить Тасану и Кольке. Колька заодно показал нам некоторые травки, которые не были особенно вкусными, тайга – это всё-таки не лавка с зеленью и пряностями, но как хоть какой-то гарнир к мясу более-менее годились.
Расстелив на поверхности куба большую тряпицу, которая служила нам походной скатертью, мы покидали на неё скудную снедь, фляги с водой и алюминиевые кружки. Рядом дружелюбно потрескивал небольшой костерок. Жарить свежую порцию мяса пока было не из чего, но те холодные куски, которые у нас остались со вчерашнего дня, шли гораздо лучше, если их хотя бы чуть-чуть подогреть на огоньке. Рассудив, что сегодня у нас наконец-то настал переломный момент всей нашей экспедиции, я бережно извлёк из своего рюкзака заветную флягу со спиртом и торжественно провозгласил:
– Други мои и сослуживцы, сегодня мы наконец-таки достигли главной цели нашей экспедиции, а именно – балсой стуки, а потому с чувством глубокого удовлетворения и выполненного долга постановляю, что мы имеем полное право отпраздновать сие событие не только водой.
С этими словами я плеснул в каждую из кружек по паре глотков чистейшего спирта и, вернув флягу обратно в рюкзак, продолжил:
– Кто желает, может разбавить горючее водой. Лично я предпочту испить натуральный продукт.
Закончив речь, я резко выдохнул и одним махом проглотил содержимое кружки. Не позволяя себе вздохнуть, пустил вдогонку большой глоток воды. Кому доводилось пробовать чистый спит, тот знает, что воздух сразу после спирта лучше в глотку не допускать. Поэтому я сильно удивился, увидев, что Тасан спокойненько выцедил свою порцию и безо всякого запивания принялся жевать холодное мясо.
– Тасан, у тебя что, глотка лужёная? – завистливо поинтересовался Колька.
– Засема на вкусный халосый вино вода лить? – невозмутимо ответил Тасан.
– Ну ты силён, брат! – восхищённо прокомментировал Лёшка.
Некоторое время мы молча поглощали незамысловатую пищу, а по внутренностям приятно распространялось ласковое тепло.
– Народ, – неожиданно прервал процесс насыщения слегка недоумённый голос Егора, – гляньте-ка, что с нашей скатертью происходит.
Мы дружно посмотрели на скатерть, покрывающую поверхность таинственного куба. Точно по центру квадрата под скатертью неизвестно каким образом обозначился непонятный круглый провал диаметров сантиметров в пятнадцать. Оставить эту странность без внимания мы не могли себе позволить, поэтому тряпка с остатками снеди немедленно была вздёрнута за края вверх, и под ней нашим глазам явилось правильное круглое отверстие, за которым виделась абсолютная чернота.
– Что это? – озвучил вертевшийся у всех вопрос Сашок и, не дожидаясь чьего-либо ответа, совета или рекомендации, запустил в дыру руку.
Остановить мы его не успели, но ничего страшного, слава богу, не случилось. Через несколько мгновений его рука была уже снаружи и стискивала пальцами что-то круглое. Повернув кисть ладонью вверх, Сашка разжал пальцы, и мы увидели на его ладони яйцо. Очень большое яйцо, заметно крупнее гусиного. Может быть, страусиные такого размера, не знаю, не видел никогда, только это яйцо было очень странным, чернее самой черноты.
– Ай! – воскликнул Сашка неожиданно и дёрнулся. «Яйцо» соскочило с его ладони и шмякнулось о край «могильной» плиты.
– Что, жжётся? – насторожился Лёха.
– Да нет, комар, сволочь, больно в шею укусил.
Я подобрал упавшее «яйцо» и внимательно его осмотрел. Никаких следов от удара о край плиты на нём не осталось. Не особо-то и тяжёлое. Я бы даже сказал, что яйцо такого размера должно быть даже потяжелее. Тем временем ребята уже все повытаскивали себе по «яйцу» и с интересом их рассматривали. Сашка вдруг размахнулся, и со всей силы впечатал уже другое «яйцо» в «могильную» плиту. Даже рукой потом затряс, ей тоже неслабо досталось.
– Ты чего делаешь? – поинтересовался я.
– Провожу тест на прочность. Крепкое, зараза! Посмотри, даже царапины не осталось.
– Как думаешь, что это?
– Да откуда ж я знаю? Если исходить из символизма, то это зародыш какой-нибудь новой жизни или устройства. Может, птеродактиля, может, ядерного реактора, а может, вообще какого-нибудь космического аппарата. Может, как раз такая штука тут в тыща девятьсот восьмом жахнула, а все приняли её за Тунгусский метеорит.
– Ты тогда поосторожней с ней! – немедленно напрягся Лёха. – А то мы тут тоже все, как этот метеорит. Так ты думаешь, что это он?
– Да говорю ж, не знаю! Просто фантазирую. До дома доберёмся, там и будем изучать. Здесь мы только и можем, что разбить его попытаться, хотя совсем не уверен, что нам это стоит делать. Дай-ка ножик, попробую его расковырять.
– А свой потерял, что ли?
– А? Точно, это я от нервов.
Сашка чуть ли не с головой занырнул к себе в рюкзак, пошуровал там и радостно извлёк на свет божий раскладной ножик. Нехай развлекается. Я отвернулся и призадумался: что нам теперь с этим «инкубатором» делать? Понятно, что плиту мы отсюда никак не унесём, мы и с места-то её едва сдвинули. Тащить с собой эти кубы целиком – тоже идея так себе. Боюсь, придётся ограничиться энным количеством этих «яиц», а за всем остальным налаживать сюда уже другую экспедицию. Может, лошади по тайге и пройдут, хотя до внешней границы бурелома всё равно весь этот могильный инвентарь придётся на себе переть.
– Слышь, мужики, у вас ничего потвёрже железа случайно нет? – прервал мои размышления Сашкин голос.
– А чем тебя железо не устраивает? – поинтересовался Егор.
– Да от него на этой штуке, – для наглядности Сашка поболтал туда-сюда «яйцом» в районе уха, – даже следов не остаётся. Не представляю, что это за материал.
– Насяльника, – совершенно неожиданно услышали мы голос Тасана, – вот этая каменя осеня сильная.
Между указательным и большим пальцем он держал небольшой камешек, похожий на запылённый осколок стекла.
– Тасан, – изумлённо воскликнул Сашка, – да ты хоть представляешь, что это за камешек?
– Осеня сильная, – невозмутимо повторил Тасан.
– Ты чего на Тасана так вытаращился? – поинтересовался у Сашка Колька.
– Да потому что у него в руке необработанный алмаз! Да ещё такого размера! Это ж целое состояние!
Мы недоверчиво воззрились на стекляшку в руке Тасана. Кто его знает, я и обработанные-то алмазы не скажу, чтобы сильно часто встречал, а уж из чего их гранят, и вовсе никогда не видел. Может, и в самом деле алмаз, раз Сашка так говорит. Я ему верю. Тасана, по-моему, нисколько не волновало, что его камешек где-то в большом мире немыслимых денег стоит. Он всё с той же невозмутимостью положил камень Сашке на ладонь, отошёл и снова уселся на один из поваленных стволов. Мои подозрения в отношении Тасана только усилились. Таинственная находка, Москва, КГБ, наша экспедиция, вскрытая могила, которая вовсе и не могила, странное её содержимое, а теперь ещё необработанный алмаз нехилых размеров, стоящий целое состояние. Есть, о чём призадуматься.
Через некоторое время послышался довольный Сашкин голос:
– То, что надо! Алмаз с этой скорлупой справляется идеально! А то я уже начинал бояться, что мы столкнулись с чем-то твёрже алмаза, а такого просто не может быть. Алмаз – самое твёрдое в природе вещество.
Я приблизился к Сашку и увидел, как он старательно выводит на поверхности «яйца» каракули, запечатлённые на «могильной» плите. Когда он успел сдвинуть куб с рисунка, я даже не заметил.
– Развлекаешься?
– Да ты сам подумай, Кир, плиту мы с собой всё равно не унесём, а надпись нам для изучения просто необходима. Когда мы ещё сможем снова сюда вернуться, а так у меня материал для работы уже будет.
– А на бумаге не проще эту плиту зарисовать?
– И на бумаге зарисую, обязательно! Только бумага ведь и намокнуть, и сгореть может, а эта штуковина наверняка не горит и воды не боится. Кстати, прямо сейчас и проверим.
Пока до меня дошло, что Сашка собирается проделать, «яйцо» уже было в костре.
– Сдурел, – заорал на него я, – а вдруг это какая-нибудь бомба! Надо было сразу у тебя эту хрень отобрать, когда ты ей ещё по плите лупить начал! Думать надо!
Тем временем из костра послышалось какое-то нарастающее гудение. Точно, сейчас рванёт!
– Ложись! – заорал я, и стремглав бросился к бурелому.
Отделение у меня в критические моменты дисциплинированное, поэтому все, не рассуждая, бросились в стороны и залегли. Сашка был штатским и на мой приказ отреагировал как штатский. То есть, никак не отреагировал. Тасан тоже был штатским, но он хотя бы на дальний край поляны переместился.
Время шло, гудение никуда не исчезло, но и никакого взрыва не последовало. Я осторожно поднял голову из-за бревна, за которым спрятался, и стал свидетелем совершенно необычайного зрелища. Пространство вокруг костра охватывала прозрачная сфера, внутри которой всё струились цветами радуги и вспыхивало праздничными фейерверками! Сашка тоже стоял внутри этого светового кокона и ничего страшного, за исключением улыбки блаженного идиота, с ним не происходило. Почти синхронно мы все повылезали из своих укрытий и сначала приблизились к этому карнавальному костру, а потом и вовсе отважились подойти к Сашке. С нами ничего страшного тоже не случилось.
– Ты почему приказ не выполнил? – строго спросил я.
– Так красиво же!
Хоть стой, хоть падай. Интересно, если у него будут дети, то эта детская непосредственность у них будет из поколения в поколение передаваться или через одно?
Вдруг что-то громко щёлкнуло, и вся эта светомузыка разом погасла, словно какой-то выключатель сработал. Зато прямо в воздухе, из ниоткуда, возникла небольшая плита, покрытая какими-то впадинами и выступами. Она висела где-то на уровне пояса и, похоже, была привязана к месту абсолютно непонятным способом, ибо никаких креплений вокруг неё не было. Пока мы с тупым недоумением взирали на эту летающую доску, из-за наших спин неслышно вышел Тасан и начал тыкать пальцами в её поверхность.
– Насяльника, какая такая стука?
– Вот и мы о том же думаем, Тасан. Кто бы нам самим рассказал, что это за штука такая. Ты бы лучше её не трогал, мало ли чего может случиться.
– Сильная стука, насяльника, осеня сильная.
С этими словами Тасан снова ушёл к краю поляны.
– Странно, – задумчиво пробормотал Сашка, – зачем нашему тунгусу понадобилось эту летающую доску трогать? У меня начинают нехорошие подозрения возникать. То у него алмаз неизвестно откуда под рукой оказался, то его вдруг эта летающая панель заинтересовала, хотя до сих пор он к нашим вещам никакого интереса не проявлял. Его даже эти кубы с «яйцами» нисколько не заинтересовали.
– Это тебя его странности только сейчас начали волновать, а меня он уже тогда насторожил, когда только у Валерьяныча объявился, – не удержался я, чтобы не высказаться.
– А вам не кажется… – в следующий миг Сашок случайно оперся рукой на летающую доску, и тайга вокруг нас вдруг разом исчезла!
Мы оказались внутри какого-то непрозрачного кокона, который по размеру примерно соответствовал той разноцветной сфере, которую мы только что наблюдали. Зато летающая панель осталась на прежнем месте. Я даже испугаться толком не успел, настолько неожиданно всё произошло. Потрогав стенку кокона, я убедился, что она твёрдая, но не как камень, а как жёсткая резина, как будто обладала некоторой упругостью. Я надавил на неё посильнее, но она разве что промялась на миллиметр, вернувшись к исходному состоянию, стоило руку убрать. Кажется, через неё нам не пройти, те более что в неё и постучать нечем, кроме собственных лбов. В ловушку угодили мы все пятеро, только Тасану повезло остаться вне её стен.
– Какие будут предложения? – спросил я.
Все тотчас уставились на Сашка.
– Ну что вы на меня каждый раз смотрите, когда что-то необъяснимое происходит? Я не господь бог. Я обыкновенный физик и знаю пока обо всей этой фигне не больше вашего. Я тоже вижу, что вокруг нас почему-то возникли стены без окон, без дверей. Давайте постучим и покричим, может быть, Тасан нас услышит и сможет что-нибудь предпринять. Снаружи и ножи, и лопатки сапёрные, и пара топоров остались. Он может попытаться к нам прорубиться.
– Ты же сам только что утверждал, что он подозрительный, – напомнил Егор.
– А у нас есть выбор? – выдвинул контраргумент Сашка.
– Давайте просто подождём чуть-чуть, – предложил Лёшка. – Может, это не ловушка, а что-то другое?
– Что? – немедленно потребовал конкретики Колька.
– Вашу мать! Я просто предлагаю немного подождать!
– Может, если эту плиту ещё потыкать, стены снова пропадут? – предложил Николай, которому, похоже, просто сидеть, сложа руки и ждать неизвестно чего, не улыбалось.
– А если они вместо этого сжиматься начнут? – не сдавался Лёха. – Я всё-таки предлагаю для начала подождать. Плиту потыкать мы ещё успеем.
– А мы тут не одни, – подал голос Егор.
– В смысле?
– В смысле комаров. Они тоже в ловушке оказались.
– Тебе их что, жалко?
– Да я просто так сказал. Если мы всё равно ждать будем, то это лишняя тема время скоротать.
– Комары – отличная тема для обсуждения, – начал наступать на Егора Лёха, – всегда мечтал где-нибудь запереться и об этих кровососах душевно поговорить в тёплой компании.
– Мужики, остыньте, – поспешил я остановить, зарождаться конфликт. – Не хватало нам ещё поцапаться в замкнутом пространстве из-за какой-то ерунды. Не хотите о комарах, давайте о бабах поговорим.
– Кир, какие сейчас к лешему бабы, уж лучше о комарах, – деликатно намекнул Колька, едва заметно поведя глазами в сторону Егора. И то верно, парня от невесты оторвали, так что о бабах пока лучше не упоминать.
– А может, просто помолчим несколько минут? – предложил Сашок. – Глядишь, всё само как-нибудь рассосётся.
Не сговариваясь, мы уселись на задницы и замолчали. Не скажу точно, сколько мы так просидели, но, когда я уже был готов встать и долбануть по проклятой плите кулаком, прямо за мной неожиданно протаяла дыра двухметрового диаметра, в которую я едва не вывалился, опираясь на это место спиной, и в неё незамедлительно хлынули целые полчища комаров. Мало нам было тех, которые уже с нами сидели.
– Нет, ну что ж за пакость такая вселенская! – завопил Сашок и бросился наружу.
Мы дружно последовали за ним.
Это было не то место, где мы раскопали саркофаг. Это вообще не было похоже на тайгу. Ландшафт, скорее, напоминал не очень густые тропические джунгли, разве что комары здесь были такие же, как в тайге. Зато запах совершенно другой. Чужой, незнакомый, но при этом не раздражающий и даже приятный. Тут не воняло гниющей древесиной и болотом, тут пахло свежей травой и цветами.
– Кто-нибудь что-нибудь понимает? – обратился я ко всем сразу.
Все дружно обратили взоры на Сашка.
– Что, опять?! – простонал он, хватаясь за голову. – Ну откуда я могу знать, где мы находимся и как сюда попали! Хотите вернуться назад? Могу только предложить снова забраться в этот кокон и ждать неизвестно чего. Чуда, например.
– Давайте хоть осмотримся, раз уж сюда попали, – предложил Николай. – Тут хотя бы красиво, не то, что в том буреломе. И пахнет хорошо.
– Давайте, – согласился я не без удовольствия. Контраст действительно был разительным и уж точно не в пользу оставшейся где-то там тайги. – Только постарайтесь далеко не расходиться, мало ли что. Чтобы все друг у друга на виду оставались.
Но самым невероятным оказался сам кокон, из которого мы вышли. Если изнутри он казался чуть ли не каменным мешком с резиновым покрытием, то снаружи его просто не было! Была лишь дыра в воздухе, сквозь которую обозревались серые стены и висящая над полом плита, и больше ничего! А с другой стороны, когда мы её обошли, этой дыры вообще не было! Какой-то бред! Разум отказывался такое понимать!
Растительность вокруг казалась абсолютно незнакомой, но смотрелась чрезвычайно красиво. Яркие цветы, сочная зелень, такая, какая бывает в наших краях только весной и в самом начале лета, когда листья только распускаются и набирают силу. Деревья тут были самые разные, высокие, низкие, круглые, пирамидальные, отдельные экземпляры вообще достигали воистину гигантских размеров. Казалось, что они подпирают небо. Ничего подобного в наших широтах мне видеть не доводилось. Может, мы попали в тропики? С другой стороны, здесь не чувствуется удушающей жары и повышенной влажности. Наверное, именно так выглядит рай, если он существует.
– Кир, ты посмотри на это чудо, – услышал я Лёшкин голос. – По-моему, это именно то самое чудо, о котором ты последнее время мечтал.
– Ты это сейчас о чём? – переспросил я, абсолютно не представляя, какое такое чудо он имеет в виду.
– Под ноги посмотри.
Я посмотрел и обалдел. Обалдел куда сильнее, чем, когда мы оказались запертыми в той сфере. У моих ног сидел крупный лохматый щенок и преданно смотрел мне в глаза. Я судорожно сглотнул. Я сплю. Такого просто не может быть! Могут быть саркофаги, чёрные яйца, каменный мешок, в конце концов, но вот этого быть не может! Это тот самый щенок, которого я хочу уже два года! Я отвернулся и принялся себя щипать. От щипков было больно, и я повернулся назад. Щенок никуда не исчез, он продолжал всё так же преданно смотреть мне в глаза.
Кажется, из глухой, промозглой и ненавистной уже тайги, я угодил в сказку. Мы угодили в сказку.
– И комары куда-то все исчезли, – словно сожалея об этом, отметил Сашка. – Вы, кстати, заметили, что они даже не кусались?
– Зато теперь об этом месте ты будешь каждый раз при слове «комары» вспоминать, или, когда он тебя укусит, – предсказал нашему физику Лёшка.
– Я теперь его без всяких комаров всю жизнь вспоминать буду, если, конечно, мы вообще отсюда выберемся. Тогда и вспоминать не придётся. И знаете, что я вам скажу: в тайге мы обнаружили не могилу, а склад неких доселе никому не известных средств перемещения. И созданы они отнюдь не человеческой цивилизацией. Мало того: применительно к ним теория Эйнштейна выглядит несостоятельной, а это рубит всю нашу современную физику под корень. И это такая вселенская пакость, что сейчас я даже не буду пытаться строить какие-нибудь новые теории. Не на чем. Тем не менее…
– Всё это очень здорово, – прервал я рассуждения специалиста, – но мы всё же обязаны попытаться вернуться назад. Если эта штука в самом деле является средством перемещения, то она просто обязана уметь вернуть нас назад. Сашок, ты запомнил, за какое место ухватился рукой? Вдруг та кнопка работает как простой переключатель, туда-сюда, туда-сюда. Стоит попробовать.
– Для этого нам всем нужно вернуться в этот кокон и постараться встать так же, как мы стояли в первый раз. Возможно, ассоциативно мне и удастся это вспомнить. Идём внутрь.
– Идём, я только щенка с собой захвачу, не бросать же его здесь.
– Но как-то же он сюда попал? – попытался меня остановить Николай. – А если тут где-то находятся его хозяева, а ты у них наглым образом их питомца украдёшь?
– Ты на нём ошейник видишь? – встал я в позу.
– Нет.
– Ну, значит, и никаких хозяев у него тоже нет. Я его забираю, и это больше не обсуждается, ясно? Дьявол!
– Что опять не так?
– Да он просто неподъёмный! Я его даже приподнять не смог!
Ребята с сомнением посмотрели на щенка, потом на меня.
– Быть такого не может, –- заявил Егор и двинулся к щенку.
Когда руки Егора уже протянулись к лохматому малышу, тот с неожиданным проворством сиганул через проём и так и остался внутри кокона.
– Надо же, похоже, он и сам решил вместе с тобой отправиться, – прокомментировал Егор, улыбнувшись.
– Вот видишь, – адресовал я Николаю, – он сам меня хозяином выбрал. Значит, я ему тоже понравился, и совесть моя будет чиста.
Собравшись вновь вокруг летающей панели, мы попытались воссоздать наше первоначальное положение относительно друг друга и этой летающей доски. Сашок долго примеривался и наконец, решившись, надавил на один из выступов. Дыра в стене за какое-то неуловимое мгновение исчезла, и мы вновь оказались в замкнутом пространстве. Только теперь все чувствовали себя заметно увереннее, хотя это вовсе не означало, что мы вернёмся, куда следует, но мы на это надеялись.
– Кир, – поинтересовался у меня Сашок, пока мы предавались вынужденному ожиданию, – а как ты назовёшь своего нового питомца?
– Как назову? Хм, интересный вопрос. Джульбарс? Нет, какой он Джульбарс. Полкан, Мухтар, Бобик? Нет, это всё ему абсолютно не подходит. О! Придумал! Комаром назову. Раз они оказались первыми, кого мы там встретили, то пусть и послужат пока именем этому барбосу. Кстати, удивительно, что вся эта комариная братия в итоге так никого и не укусила. Там даже комары какие-то добрые.
Посовещавшись, мы пришли к выводу, что действительно никто из нашей команды укушен не был. Зато, когда дыра в стене открылась вновь, наши, таёжные комары тут же дали о себе знать. Случилось именно то, на что я и рассчитывал, мы оказались на той же самой прогалине, с которой неожиданно переместились неведомо куда. Хорошо хоть вернулись на то же место. Отделались, что называется, лёгким испугом.
Поляна выглядела точно так же, как перед и нашим исчезновением. Нет, не точно также. Тасан исчез. А ещё вместе с ним исчез один из трёх кубов. Зато на поверхности уже вскрытого, лежала какая-то книжица, придавленная камнем. На ней же лежал тот самый необработанный алмаз.
Сашка как ошпаренный бросился к этому кубу и схватил лежавшую на нём книжку в руки, не забыв запихнуть алмаз в карман. А на её обложке крупными печатными буквами на натуральном русском языке было написано:
КРАТКАЯ ИНСТРУКЦИЯ ПО УПРАВЛЕНИЮ КАПСУЛАМИ МЕЖУРОВНЕВЫХ ПЕРЕХОДОВ
Глава шестнадцатая.
Пет-Петос-Пет.
…Это оказалась не бомба. Мы грубо нарушали сразу оба пункта данных дедом указаний, но уже ничего не могли с этим поделать. Во-первых, тащили с собой постороннего, да ещё не одного, хотя дед велел этого не делать даже в том случае, если мы будем уверены в полной благонадёжности повстречавшихся нам людей. Во-вторых, половина из посторонних, находящихся сейчас в капсуле вместе с нами, подобную благонадёжность не внушала от слова совсем. Это если не считать, что человек среди них вообще только один. В вызволенных из морозильника трансформерах я, конечно, не сомневался, это случай особый и он вообще мимо дедовых указаний идёт, но вот остальные двое доверия отнюдь не внушали. Да-да, вы не ослышались, именно двое, ибо бомбой, влетевшей в капсулу в последний момент, оказался не кто иной, как означенный выше Петруха. Удивлены? Я, признаться, тоже. Правильнее будет сказать, что я был просто потрясён. Мы с Лианой аж дар речи на некоторое время утратили, настолько нас ошарашило то, что мы в первый момент приняли за бомбу. Даже Нарцисс обалдел, хотя он ещё только начинал выплывать из нирваны.
Пока я осмысливал произошедшее и пытался сообразить, как следует вести себя с новым персонажем, Петруха поторопился ухватить инициативу в свои конечности и заговорил скороговоркой, боясь, что мы заткнём ему рот, и он не успеет объясниться:
– Прошу прощения, если напугал, но уж больно жить хотелось. И ещё у меня есть для вас жизненно важная информация. Ещё раз прошу прощения, но вас хоть и не видно, осмелюсь предположить, что здесь Михаил и Лиана? Нда? Я не ошибся? Или Валентна тоже с вами?
После такого вступления возвращение дара речи у нас ещё на некоторое время задержалось. Если он и дальше продолжит выдавать нечто подобное, то мы, пожалуй, вообще будем не в состоянии говорить вплоть до самого прибытия в Убежище.
– Я должен вас связать, – наконец выдавил я из себя, попутно соображая, что ничего подходящего для этого, за исключением уже использовавшегося в этом качестве ремня несостоявшегося полового гиганта, у нас в наличии нет. Хотя почему же нет, очень даже есть, если только мне удастся убедить трансформеров, что акт вязания агрессией не является. Убедить удалось, не без труда, правда. Пришлось давить на то, что оставление граждан Петрухи и Нарцисса несвязанными является актом потенциальной агрессии по отношению к нам. Граждане благоразумно не сопротивлялись, поэтому их обездвиживание было произведено мягко и безболезненно.
– Нескромный вопрос, – продолжил между тем Петруха, ничуть не смущаясь своим зафиксированным положением, – зачем вам понадобилось тащить с собой этого негодяя Нарцисса?
– Вопросы здесь задаём мы, – оборвал я его, постепенно приходя в себя. – И рекомендую сразу же начать с объяснений о причине вашего вторжения и смысле только что прозвучавших слов, чтобы у нас появился повод не отвернуть вам голову немедленно.
Чего это я вдруг с насекомым на «вы» разговариваю? Но ему таки удалось меня ошеломить, конкретно так удалось. Словно Петруха, которого мы имели неудовольствие видеть и слышать в логове бандитов, и этот – два совершенно разных человека. Тьфу ты! Два совершенно разных богомола. И он непозволительно много о нас знает. Немыслимо много! Чтобы знать то, что он успел выдать первой же фразой, нужно было находиться рядом с нами на протяжении всех последних дней! Вот как начала всякая фантасмагорическая чертовщина со мной происходить, начиная с падения в сквере, так и не прекращает ни на секунду. Непрерывно что-то новое на голову сыпется, одно бредовее другого. Пожалуй, нужно начать с того, чтобы в очередной раз немного успокоиться. А подать сюда излучатель спокойствия…
Чтобы немного унять нервное напряжение я непроизвольно забормотал про себя экспромт на тему известной песенки: «Тра-та-та, тра-та-та, мы везём с собой кота, Петьку-богомола, и того, другого…»
Ладно, чего уж теперь, везём так везём. Факт есть факт, и от него никуда не денешься. Но его следует как следует осмыслить.
Осмыслить его я не успел, потому что лимит времени перехода истёк, капсула распахнулась, и мы сразу увидели целую толпу встречающих. Чего это они тут стопились? Мы ведь невесть, когда могли вернуться и до сих, и после. Так что, пожалуй, они не нас тут встречают, просто так совпало.
Тем не менее у порога в капсульную стояли дед, Василий, Виталий и Алексей Алексеевич. Мы-то их всех увидели, а вот им досталось лицезреть только Нарцисса и Петруху, висящих в воздухе в позах весьма далёких от естественных. Всё ещё оставаясь под впечатлением Петрухиных сентенций, вернуть всему нашему невидимому сообществу зримый вид я попросту забыл. Сейчас вспомнил, но, слава богу, вспомнил и о том, что мы с Ли по-прежнему остаёмся голышом. Правда, на фоне представшего деду и его сотоварищам зрелища наша нагота вряд ли привлекла бы особое внимание. Судя по их физиономиям, они находились примерно в таком же замешательстве, в каком оказались я и Лиана несколькими минутами раньше.
Во избежание недоразумений, я сразу подал голос из пустоты:
– Всем здрасьте, с нами всё нормально, мы оба целы и оба здесь, а те, которых вы видите, непредвиденные попутчики. Тот, что с шестью лапами, и вовсе «заяц», нагло прорвавшийся на борт буквально в момент отбытия. Обоих держат трансформеры, так что не волнуйтесь. Ах да, трансформеров нам тоже пришлось с собой забрать. С ними жестоко обращались. Извините, но нам нужно одеться.
Мы с Лианой принялись поспешно натягивать валявшуюся всё это время на полу одежду. Наверное, со стороны это выглядело забавно, а то и просто комично, не знаю, не до того было. Зрители деликатно молчали, включая Петруху и Нарцисса. Покончив с одеванием, я разом вернул видимость и нам, и трансформерам. Комарики выглядели сейчас эдакими спрутами, обвивавшими порученные им жертвы многочисленными щупальцами. Душевно. Надёжно. Заметив, что все выжидающе смотрят в мою сторону, ждут, наверное, объяснений, я утомлённо зевнул и попросил:
– Можно мы ненадолго поселим наших гостей под замок, а нам с Ли требуется незамедлительно восполнить потраченные калории. Я, например, голоден, как стая саранчи. Нам пришлось столько двигаться, что наши энергетические запасы на грани истощения. Впрочем, вы запросто можете приступить к допросу пленных прямо сейчас, но я бы всё же предпочёл для начала ввести всех в курс дела. Кроме того, нам тоже не терпится услышать, что поведают гости. На всякий случай я рекомендую поместить их отдельно друг от друга. Мы ещё не разобрались, заодно они, каждый за себя, или вообще друг против друга.
К нам подлетел возбуждённый Бармалей, прямо-таки излучающий радость от встречи с соплеменниками, и повёл их вниз по лестнице на один из подземных уровней. Петруха с Нарциссом проследовали туда же в качестве багажа.
– Я попросил Бармалея их сопроводить, – прокомментировал я.
Василий смотрел на нас с недоумением, Виталий с восхищением, дед с гордостью, а Алексей Алексеевич взглядом заговорщика, выражающим полную солидарность с моими «проказами». Я был им крайне признателен, что они до сих пор не засыпали нас вопросами. Во-первых, мне нужно собраться с мыслями, а во-вторых, я вовсе не врал, мой организм действительно испытывал зверский голод, резко прорезавшийся после того, как мы наконец-то оказались в безопасности.
К чести сказать, находившиеся в холле Майерс, Игорь и даже Валентина тоже сумели воздержаться от немедленного допроса. И это несмотря на наше чуть ли не суточное отсутствие и продефилировавшую мимо них только что более чем живописную процессию. Даже наоборот, перехватив наши с Ли голодные взгляды, Валька с Тамарой тут же водрузили на барную стойку огромное блюдо с бутербродами и высококалорийные напитки, вроде концентрированного хлебного кваса и сладкого густого киселя, словно заранее знали, что мы вернёмся изголодавшимися.
Поначалу я даже вкуса не чувствовал, настолько был голоден. А вы попробуйте подряд: побегать, поползать под дверями, полетать, полазить вверх ногами, цепляясь непонятно чем за крышу и растягиваясь при этом аж на три этажа, потом снова полетать, а потом полетать ещё, но уже под пулями. Это без учёта скручивания в бараний рог всяких сексуальных маньяков. Я на вас посмотрю. Ли, конечно, довелось трудиться заметно меньше, но и она уплетала бутерброды за обе щёки с завидным аппетитом.
Утолив разбушевавшийся голод, я наконец-то ощутил себя более-менее готовым к продуманному описанию нашей с Ли одиссеи. Взглянув на стоявшие в холле диван и кресла, на которых мы проводили все предыдущие собрания, я неожиданно понял, что вот именно сейчас почему-то не хочу здесь рассаживаться. Прямо суеверие какое-то развивается. После первого собрания мы притащили с собой Виталия с анемоном, после второго – трансформеров, Нарцисса и Петруху. Если так дальше пойдёт, то после следующего моего возвращения здесь уже яблоку негде будет упасть.
– Вот что, – предложил я, – давайте разнообразия ради спустимся в конференц-зал, тем более что наши «гости» всё равно внизу.
Никто не возражал, и через несколько минут мы в полном составе расположились по сторонам длинного «суставчатого» стола, состоявшего из десятка соединённых в ряд обычных столов и протянувшегося почти через весь зал. Нетерпение отчётливо читалось на лицах, а потому я начал сразу, стоило всем принять сидячее положение.
– Будет правильно, если сначала мы с Лианой в хронологическом порядке изложим всё, что нам довелось увидеть, услышать и пережить, а уже потом приступим к допросу арестантов. Лично меня главным образом интересует насекомоподобный. Уж очень многое ему известно из того, о чём даже вы не все знаете. Ему удалось буквально несколькими фразами чуть ли не в ступор нас вогнать. Да вы и сами скоро всё услышите.
Далее мы с Ли скрупулёзно живописали наши приключения шаг за шагом, опустив лишь затянувшийся поцелуй в капсуле и подробности того, что намеревался проделать Нарцисс с Лианой после того, как оглушил её парализатором. Ну и, естественно, не вдаваясь в детали, как я его от этих намерений «отговорил». Выдумывать, каким образом я добрался до острова, или как мы улепётывали от полчища богомолов, я не стал. Рассказал всё, как есть. Конечно, для большинства правда обо мне выглядела ошеломляющей, но продолжать делать тайну из того, что и так постепенно выплывало наружу, я не стал. Да и расхотелось мне в игрушки играть. Игрушки кончились. Война стояла у порога. Собственно, она уже давно идёт, просто мы наконец-таки перешли от глухой обороны, если не сказать от глухого подполья, к активным действиям.
Когда мы закончили, некоторое время царила тишина. Все анализировали и переваривали услышанное. Первым, как ни странно, заговорил Виталий, хотя я был уверен, что это будет дед.
– Я бы всё-таки не стал полностью сбрасывать со счетов анемонов, – заговорил он. – Ваш рассказ не исключает, что они тоже на каком-то этапе могли использоваться, но не это сейчас главное. Главное – мы неверно определили мотивы противника, а потому и действия его оказались совсем не теми, какие мы себе представляли. Всех нас, наверное, терзала мысль, что чересчур уж идеально должны были сработать диверсанты для синхронного отключения всех капсул и похищения зародышей. Трудно было в такое поверить. А всё оказалось намного проще и прозаичней. Координаты ОНПИС, как это ни прискорбно, не являлись для наших врагов секретом. А, зная координаты, подвесить на геостационарную орбиту спутник – задачка плёвая. Поместить на спутник направленный генератор спокойствия тоже не проблема. Проблему я вижу лишь в том, что его смогли создать. Насколько мне известно, все существующие на сегодняшний день модели имеют дальность эффективного воздействия всего несколько метров. Если они что и могут, так это разве что обеспечить крепкий сон пациентам в санаториях. Уж никак не перманентную утрату бдительности сотрудниками огромной организации. Кто-то сумел здорово усовершенствовать разработку. Если она вообще наша. Дальше всё совсем просто. Весь персонал ОНПИС спокоен до полной безмятежности. Соответственно и трансформеры тоже, потому что никаких намёков на агрессию они не ощущают. Кто-то совершенно беспрепятственно переключает все работающие капсулы на другие координаты выхода, и ни у кого это не вызывает никакого беспокойства. Люди постепенно, без всякого волнения и недоверия перемещаются непонятно куда, а там их сразу же подхватывают вооружённые молодчики и переправляют на изолированный остров. А единственной возможной проблеме, биотрансформерам, просто пшикают в нос феромонами, а затем, словно марионеток, ведут в морозильник. Чёрт побери! Я готов даже поаплодировать авторам. Изящно, просто и чрезвычайно эффективно! Единственное, чего мы по-прежнему не знаем и не понимаем – их цели.
Выходит, у излучателя спокойствия, который на поверку оказался генератором, реальный прототип существует. Даже не слышал о таком.
– Спасибо за чёткую картину, Вит, – взял слово дед. – Выглядит достоверно. Допускаю, что именно так всё и есть. Но помимо генератора спокойствия меня очень волнует ещё одна проблема, которую ты упомянул. Я имею в виду феромоны. До сегодняшнего дня все попытки получить их оставались безуспешными. Более того: те ничтожные крохи, попадавшие к нам в руки, могли существовать только в комариной реальности. При попытках переместить их в другие миры они немедленно разрушались до атомарного состояния уже в капсулах. Тот факт, что кому-то удалось наладить их синтез в масштабах, пригодных для полевого применения, выглядит куда как более серьёзным достижением, чем усовершенствование генератора спокойствия. Кроме того, это выглядит неразрешимой проблемой. Против такого оружия все наши программы, базирующиеся на использовании биотрансформеров, летят к чёртовой бабушке. Это катастрофа! Для всех мирных организаций, наподобие ОНПИС, это практически полная катастрофа.
На некоторое время все вновь замолчали. Ничего нового для меня ни Виталий, ни дед не сказали. Всё это и так лежало на поверхности. А мелочи вроде усовершенствованного генератора спокойствия или трудности синтеза феромонов для нас никакой роли не играют. Главное, что и то и другое существует и с успехом применяется.
– Кир, – заговорил Шаповалов, – по-моему, настало самое время приступить к допросу «гостей». Возможно, они смогут пролить хоть какой-то свет на то, с чем мы столкнулись.
– Да, – тут же встрял я, – и, мне думается, начинать нужно с богомола. Наёмника мы с Лианой уже немного потрясли, и вряд ли он сможет многое добавить к тому, что нам уже известно. Не возражаете?
– Нет! – прозвучали хором сразу несколько голосов. Какое единство.
– Может быть, женщины не захотят присутствовать на допросе? – на всякий случай спросил я. Вдруг нам придётся применять не слишком гуманные методы.
– Нет! – прозвучал на этот раз чисто женский хор. Какая солидарность.
– Ну что же, – кивнул я, – тогда попрошу ввести первого подсудимого. – Почему подсудимого? Да хрен его знает. Но слово пленный применительно к Петрухе мне почему-то не нравилось.
Через мгновение в зале возник Бармалей, тоже преобразившийся в спрута, который нёс невозмутимого Петруху на вытянутых щупальцах. Да-да, именно, что невозмутимого. Для остальных, возможно, это так не выглядело, но я очень хорошо ощущал ауру шестилапого. Что ж, значит, он в себе уверен, и значит, у него имеются для этого веские основания. Послушаем. Вообще-то со стороны наше сборище должно сейчас напоминать какой-нибудь кошмарный сон или фильм ужасов. В крайнем случае картину Иеронима Босха. Президиум из девяти человек, а перед ними два весьма экзотических существа, одно из которых напоминает крупного спрута, а второе, неподвижно зафиксированное в его щупальцах, почти вылитый богомол размером с человека. Прямо-таки судебное заседание по борьбе с нечистью. Разве что папарацци с камерами не хватает и праздных зрителей. Так что правильно я Петруху подсудимым обозвал.
– Для начала хотелось бы, чтобы наш гость представился, – взял на себя роль председателя суда дед.
– Если я гость, как вы изволили выразиться, – без тени недовольства ответствовал Петруха, – не будет ли мне дозволено освободиться из объятий этого милейшего создания?
– Возможно, чуть позже, – не пожелал немедленно идти навстречу дед. – Для начала постарайтесь убедить нас в вашей лояльности.
– Я попытаюсь, – не стал спорить богомол. – Вы спросили, как меня зовут. Негодяи вроде Нарцисса и его сподвижников называют меня Петрухой, нда, но настоящее моё имя – Пет-Петос-Пет. Можно просто Пет.
– А вы, значит, годяй, да, Пет? – дед скептически скривил щёку.
– Смею так думать, – ничуть не смутился пленник.
– А вас не затруднит в таком случае сообщить нам, каким образом годяй умудрился затесаться в компанию к негодяям? – похоже, дед вознамерился методично выяснять каждую мелочь по отдельности.
– Вот что, – не слишком вежливо вклинился я в этот обмен любезностями, – если мы продолжим вести допрос в таком стиле, то, боюсь, до утра отсюда не выберемся. Будет гораздо лучше, если Пет для начала сам быстренько изложит свою версию, а мы уж потом решим, устраивает она нас, или нет. И вот тогда уже зададим вопросы, если останутся. Надеюсь, возражений не будет?..
Возражений не последовало. Лишь дед очень недовольно покосился в мою сторону, но смолчал. Оно и понятно, авторитет подрываю.
Богомол, видимо, тоже с моим предложением согласился, потому что начал без промедления:
– Изложить мою историю, уважаемый Михаил, в нескольких словах, боюсь, не получится. Слишком уж она насыщенная и продолжается уже не один год. Да и поверить в неё вам будет нелегко, настолько она невероятная. Но я всё равно её расскажу. Нда. Представители моей цивилизации, как вы, наверное, уже успели заметить, миролюбием не отличаются. У нас, знаете ли, миролюбие находится в прямой зависимости от уровня образованности. Впрочем, это не только у нас. Почти у всех так. Нда. Но сейчас не об этом. Так уж сложилось, что я принадлежу к тому меньшинству, которое достаточно миролюбиво. У вас они зовутся учёными. Нда. У нас примерно так же. В последние годы я занимался исследованиями, связанными с возможностью передачи информации через так называемую тёмную материю. Нда. И достиг определённых успехов, знаете ли. Как известно, распространение радио и оптических волн ограничено скоростью света, тёмная же материя по моей гипотезе обладает свойством производить передачу информации на любые расстояния практически мгновенно. Нда. И мне таки удалось разработать и даже собрать установку, которая по моим представлениям способна такую передачу осуществлять. Нда. И вот тут-то я и столкнулся с неожиданной проблемой, сводившей на нет все мои изыскания. Неправильно я говорю. Никакая она не неожиданная. Она была с самого начала, только я на неё закрывал глаза, наивно полагая, что как-нибудь решу потом. Нда. А суть её вот в чём: как я смогу работоспособность своей установки проверить? Ведь для чистоты эксперимента нужно разместить приёмное и передающее устройства на значительном расстоянии друг от друга. Нда. Проверка в пределах одной планеты – слишком близко и не показательно. Космическая индустрия у нас развита ещё слабее, чем у вас. Наши ракеты даже соседней планеты не в состоянии достичь, чтобы можно было переправить приёмник хотя бы туда. И вот результат: теория есть, установка есть, а проверить её – никакой возможности. Я впал в депрессию. Нда. От отчаянья я включил установку просто так и принялся скармливать ей любой информационный хлам, какой только подворачивался. Детские книжки, научные доклады, заявления правительства и прочий мусор, вроде телевизионных передач. Куда всё это отправлялось, мне было абсолютно неведомо, да и всё равно. Скорее всего, как я думал, в никуда. Нда. Но однажды мне неожиданно пришло ответное послание он неизвестного отправителя. Поначалу я был уверен, что это чья-то злая шутка. Кто-то взял и поздравил меня с потрясающим научным успехом. Нда. Подозревая подвох, ответил я очень грубо, предложив засунуть своё поздравление себе в клоаку. Поздравитель с сожалением сообщил, что клоаки у него нет, мол, физиология другая, а есть совет, как легко и просто работоспособность моей установки проверить. Будучи уверенным, что меня всё ещё продолжают разыгрывать, я, тем не менее, пригласил его в гости, чтобы он смог своим советом за дружеским ужином поделиться. Нда. На что он ответил, что, при всём его ко мне уважении и горячем желании мою просьбу выполнить, в гости он ко мне попасть никак не может, так как, к несчастью, застрял на другом подуровне существования. Эта игра начала откровенно меня бесить, так что я поставил его в известность, что с призраками не общаюсь, и пожелал ему на прощание приятной загробной жизни. Нда.
Честно говоря, меня это ндаканье начало уже конкретно доставать. Правда, определённый интерес своим рассказом Петрухе удавалось пока поддерживать, поэтому я взял себя в руки и решил ещё немного потерпеть. Он же, не замечая моего дискомфорта, вещал дальше:
– То ли отправитель внял, то ли обиделся, но новых посланий от него не было довольно долго. Но вот как-то раз я вновь получил от него весточку. Он интересовался, не изменил ли я своё отношения к призракам. Нда. Я ответил, что к призракам не изменил, но для него лично готов сделать исключение. А потому, если он ещё не передумал, не озвучит ли он свой совет? Призрак немедленно подтвердил, что не передумал. Нда. Он порекомендовал мне воспользоваться капсулой межуровневых переходов и разместить мои установки где мне заблагорассудится. Я вежливо поинтересовался, о чём он говорит. Оказалось, что о каких-то чёрных яйцах, о которых у нас никто никогда не слышал. Нда. Он посоветовал поискать. Не скрою, делать мне особо было нечего. Для поддержания существования я занимался рутинной работой, не имевшей особого смысла и много времени не отнимавшей, и потому в свободное время рьяно принялся изучать всевозможные архивы, в которых могли найтись упоминания о каких-нибудь чёрных яйцах. Нда. Я таки его нашёл. Упоминание. Оказалось, что на такие яйца давным-давно наткнулись при раскопках древнего могильника. Сейчас они пылились в запаснике одного из столичных музеев, потому что никто не знал к какому этапу развития цивилизации их отнести, и что с ними делать. И выкинуть не решились. Нда. Мне оставалось только удивляться, почему никто не брался их исследовать. Думаю, дальше вы представляете, что воспоследовало. За исследования взялся я. Мне легко выдали для изучения несколько яиц, я срисовал с хранившейся в том же музее плиты нужные символы и, пользуясь инструкциями, полученными от Призрака, инициировал капсулу у себя дома. Нда. Такая вот история. Может, теперь мне наконец будет позволено высвободиться из объятий вашего комарика?
– Вам даже известно, как мы их называем? – удивился дед.
– Представьте, да. Я даже возьму на себя смелость предположить, что удерживает меня сейчас Бармалей.
Становилось всё интереснее и интереснее. Я счёл, что, если Бар позволит этому Пет-Пету стоять на своих двоих, простите, четырёх, ничего страшного не случится. Через секунду Пет-Пет с видимым облегчением уже разминал освобождённые конечности, а мы теперь уже с нетерпением ждали продолжения захватившей нас истории.
– Благодарю вас, – произнёс шестилапый и возобновил повествование. – Итак, мне удалось временно позаимствовать космический скафандр. Удачно сложилось, что моя основная работа как раз тесно связана с освоением космоса, а дальше, продолжая в точности следовать инструкциям Призрака, я рискнул воспользоваться капсулой и испытать свою установку в деле. Нда. Это было незабываемое впечатление. Я взял с собой в капсулу вторую, доработанную и гораздо более портативную версию передатчика, переместился в соседнюю галактику и отправил послание самому себе, вернувшись же с восторгом его прочитал! Нда! Это был мой триумф! Это был мой праздник! Я отправил Призраку мои бесконечные благодарности и пообещал сделать для него всё, что он только попросит. И вот из-за этого самого обещания я сейчас здесь, прямо перед вами.
В зале воцарилась гробовая тишина. Пет-Пет умолк, а все мы оказались слишком поглощены его рассказом и шокированы последней фразой, чтобы сразу заговорить. Первой тишину нарушила Валентина:
– То есть, вы хотите сказать, что присоединились к бандитам, дав обещание некоему Призраку?
– Ну, первоначальный план был немного другим, – тотчас ответил Пет. – Это уже по ходу его реализации мне пришлось импровизировать, приспосабливаясь к обстоятельствам. Нда. Призрак предупредил меня мне, что на базе ОНПИС, как он её называл, вот-вот случится нечто очень скверное, и могут погибнуть люди. Он наказал мне дождаться там появления Михаила, Лианы, Валентины и Василия и не допустить, чтобы они зашли в капсулы Концентратора. Нда. Призрак так же предупредил меня, что с ними ещё будут маленький и большой биотрансформеры или по-другому – комары. Большого зовут Бармалеем. Они тоже не должны заходить в капсулы. Но я недосмотрел. Нда. Когда база опустела, там неожиданно появились совсем не те, кого я ждал, а совсем другие личности, среди которых находился и Нарцисс. Осторожно понаблюдав за ними и подслушав их разговоры, я понял, что они выискивают тех, кто может тут может ещё оставаться и тех, кто заявиться. Нда. Не зная, как мне поступить, рано или поздно они могут обнаружить и меня, я рискнул вступить с ними в контакт, предложив свои услуги. Убедил, что прежде меня держали тут пленником, и что на меня не действует генератор спокойствия. Это правда. Я имею в виду генератор. Нда. Я предложил оставаться на базе и караулить, а если кто-нибудь появится, заманить в капсулы. Но, разумеется, не бесплатно. Они, конечно, поначалу мне не поверили и даже едва не прикончили, но учитывая, что сами они воздействию генератора подвержены точно так же, как и все остальные, потом всё-таки согласились. На то время, пока они там оставались, генератор отключали. Так из их разговоров я узнал, что на Земле они устроили засаду на какого-то Власа, и ждут, что он в неё угодит. Нда. Заодно поднабрался у них всякого жаргона и даже пытался выглядеть крутым для правдоподобия, хотя страшно было до жути. Потом, как я услышал, засада сорвалась, и этому Власу удалось скрыться. После этого мои наниматели включили генератор и с базы убрались, оставив меня караулить, как мы и договорились. Нда. Несколько дней абсолютно ничего не происходило, но вчера мне вдруг показалось, что в жилом блоке кто-то есть.
– Простите, Пет, – перебил богомола Игорь, – вы не могли бы подсказать, где именно в жилом блоке?
– Игорь! – свирепо оборвал Пересветова дед.
«Ли, твоё инкогнито не даёт людям покоя даже в такой накалённой обстановке», – прокомментировал я. – «Как же им хочется тебя разоблачить. А наш шестиногий пассажир чуть не выдал им подсказку».
«Можно подумать, я такая дура, что этого не понимаю. Но меня сейчас больше волнует не пассажир, а тот таинственный Призрак, который его к нам подослал. Похоже, он-то точно знает, кто я такая. А я ведь до того, как перед тобой раскрылась, своего настоящего имени вообще никому не называла».
– Пет, – неожиданно заговорил Виталий, – с этим генератором я вижу один неясный момент. Если ваши наниматели тоже подвержены его воздействию, то как они сумели перепрограммировать капсулы? Ведь безнаказанно это можно было проделать только тогда, когда он оставался включённым, иначе служба безопасности моментально бы отреагировала и диверсантов повязала.
– Точно не скажу, сам не видел, нда, но у них на такой случай имеются какие-то защитные шлемы. Я не вижу тут проблемы. Заэкранировать излучатель несложно. Если хотите, я могу прямо сейчас набросать вам схему, нда.
– Спасибо, Пет, в другой раз, – прервал богомола дед. – Лучше продолжайте вашу историю, а схема подождёт.
– Хорошо, нда. На чём я остановился?.. А, вспомнил. Я говорил, что мне показалось, будто в жилом блоке кто-то есть. Подойдя поближе, я никого там не обнаружил, но на всякий случай побежал к Концентратору, надеясь привлечь к себе внимание. Но за мной никто не последовал, как я рассчитывал. Нда. И тут вдруг две капсулы внезапно сработали. Решив, что я всё-таки недоглядел, я сразу же отправился следом, боясь, что прозевал тех, кого должен был остановить. Только сразу выяснилось, что капсулы прибыли пустыми. Немного покривлявшись перед Нарциссом, я вернулся назад. Нда. Но успокоиться уже никак не мог. Уж слишком явственным было ощущение чужого присутствия, когда я следил за жилым блоком. Я принялся тщательно обследовать территорию комплекса и в конце концов наткнулся на следы, ведущие из джунглей. Нда. Не заметить кого бы то ни было на открытой местности я просто не мог. Отсюда напрашивался очевидный вывод, который мне очень не понравился, потому что Призрак о таком не предупреждал. Нда. Люди либо другие существа, проникшие на территорию комплекса, оказались невидимы для невооружённого глаза. Потому-то я их и проглядел, и не смог выполнить данное Призраку обещание. Меня охватило отчаяние. Я так глупо провалил свою миссию! Те, кого я должен был уберечь, всё равно угодили в руки банды негодяев. Нда. Представьте моё изумление, когда спустя несколько часов я увидел одиноко бредущего Нарцисса, а рядом с ним возникающие сами по себе следы, как от катящихся шаров. Я затаился и стал наблюдать. Нда. Через некоторое время следы остановились и больше не появлялись. Потом очень долго ничего не происходило, только Нарцисс продолжал одиноко слоняться туда-сюда, как какой-нибудь лунатик. Но я так и не решился покинуть укрытие и к нему приблизиться, не зная, чего ожидать. Нда. А потом произошло невероятное. Из Концентратора вдруг хлынули мои соотечественники, которых там просто не могло и не должно было быть. На размышления о том, откуда они взялись, времени у меня не оставалось. Эта вооружённая толпа запросто могла оказаться по мою душу, и я со всех лап помчался к джунглям, надеясь, что меня не успели заметить. Нда. Почти сразу увидел летящего по воздуху в ту же сторону Нарцисса. Удивляться мне было некогда, нужно было шкуру спасать. По счастливой случайности, когда выстрелы звучали уже совсем рядом, я увидел закрывающуюся капсулу, в которую и запрыгнул в последний момент. И вот я здесь.
Произвело впечатление? На меня произвело. На остальных, думаю, тоже. А главное, что рассказанная нам история выглядела достаточно правдоподобно, если, конечно, принять за постулат существование таинственного Призрака. Во всей этой истории Призрак, безусловно, являлся ключевой фигурой. Откуда он знал о нас? Откуда он знал, что мы должны появиться на базе, да ещё вместе с трансформерами? У меня начали зарождаться очень нехорошие подозрения. О том, кто отправится на разведку, знали только те, кто сейчас сидит здесь, в этом зале. Нет, не сходится. Если верить словам Петрухи, то он находился на территории базы уже тогда, когда мы ещё на Вовиной даче загорали. Или богомол врёт? Что если он всё-таки один из бандитов? В таком случае своим рассказом он сейчас обеспечивает алиби своему человеку среди нас. Что же тогда получается? Получается, что мы вынуждены подозревать в предательстве половину присутствующих. Я, конечно же, сразу исключаю деда, Лиану, Вальку и, наверное, Шаповалова. Что касается остальных, то полной уверенности в их непричастности у меня нет. Нужно уточнить, кто мог отлучиться из Убежища и успеть слить информацию. Майерс! Только у неё была такая возможность, когда она выпала из поля нашего зрения в усадьбе! Больше никто, насколько мне известно, Убежище не покидал.
Видимо, к такому же выводу пришёл не только я. Головы поочерёдно начали поворачиваться в сторону Апостоловны. В какой-то момент она, судя по всему, и сама пришла к тому же выводу, потому что неожиданно вздрогнула и начала испуганно озираться по сторонам. Значит, всё-таки не она, иначе давно бы подготовилась, что её начнут подозревать и что-нибудь сочинила убедительное.
Пет-Пет продолжал излучать спокойствие, что, учитывая его положение, можно было бы отнести либо к тупости, только тупым он отнюдь не выглядел, либо к полной уверенности в своей правоте. И правота явно побеждала. Поэтому нужно возвращаться к ключевой фигуре, то есть к Призраку.
– Уважаемый Пет, – вежливо обратился я к пленнику, – вы, безусловно, должны догадываться, какой сейчас последует вопрос. Удивляюсь, что вы не постарались ответить на него сразу.
– Да-да, любезный Михаил, конечно же я, как вы изволили заметить, я прекрасно знаю, о чём вы намереваетесь меня спросить. Нда. Но вынужден вас огорчить. Мне совершенно, просто абсолютно ничего неизвестно о том, кто такой Призрак. Единственное, что могу о нём с уверенностью сказать, нда, что он тоже человек. В том смысле, что он принадлежит к тому же биологическому виду, что и вы, и он, я в этом почти уверен, с вашей планеты. Ещё я почти уверен, что человек этот не слишком молодой, скорее зрелый, или даже пожилой. Но он ни разу не представился и просил, чтобы я так и называл его Призраком. Ему, видите ли, так нравится. Нда.
– И у вас нет никаких предположений?
– Нет. Нда. Никаких. Но что ещё мне показалось странным, что мы не можем встретиться. Он утверждал, что поспособствовать нашей встрече не в состоянии даже капсулы межуровневых переходов. Нда. Я этого не понимал тогда и не понимаю сейчас. Мне казалось, что капсулы могут связать любые две точки в любых пространствах. Возможно, он просто не хотел со мной встречаться. Другого объяснения у меня нет. Но это его право, он и так безмерно много для меня сделал. Нда. Правда, целых два раза он просил меня посетить одно и то же место под какими-то неубедительными предлогами, я тогда предположил, что он так зовёт меня в гости, чтобы сделать сюрприз. Нда. Но сюрприза не получилось. Место мне понравилось, красивое, но там никого и ничего не было, кроме девственной природы. Нда.
– Мне кажется, Пет-Пет, вы упустили одну существенную деталь, – подключился к разговору Виталий. – Если вы смогли выйти на связь с Призраком на своём подуровне, значит, и сам Призрак должен был находиться на этом же подуровне. Он ввёл вас в заблуждение, осуществлять прямую связь между подуровнями невозможно.
– Простите, любезный… не имею чести?..
– Виталий.
– Любезный Виталий, спешу вас заверить, что эту деталь я не упустил. Нда. Напротив, как только я уразумел принцип действия капсул, ну, не принцип, конечно, а сферу их применения, то поспешил задать тот же вопрос Призраку. На что он любезно ответил, что мне с моей теорией передачи информации через тёмную материю, похоже, удалось на шаг приблизиться к раскрытию тайны капсул. Нда. Он был абсолютно убеждён, что относительно меня находится на совсем другом подуровне существования, а мне посредством моего изобретения удалось пробить барьер между подуровнями. Нда.
Пет-Пет продолжал нас изумлять. Кажется, этот нелепый богомол действительно оказался на пороге разгадки принципа действия капсул. Правда, от теории до практики зачастую невообразимая пропасть, но хотя бы становится известно направление к этой пропасти.
А знаете, что из этого следует? Из этого следует, что сейчас перед нами находится один из величайших умов всего бесконечного множества миров! А ещё из этого следует, что, если отсюда просочится хотя бы намёк на то, вернее, на того, кто, угодил к нам в гости, нападение на ОНПИС может показаться нам праздничным аттракционом. Я уже видел по озабоченным взглядам, что почти все осознали серьёзность сделанного богомолом заявления. Единственным, кто эту серьезность, похоже, не осознавал, оставался сам Пет-Петос-Пет.
Мне не раз доводилось слышать, что многие великие учёные в жизни вели себя порой, как малые дети. С другой стороны, этот же самый Пет-Пет сумел втереться в доверие к бандитам, а это о чём-то, да говорит. Нет, он вовсе не так уж прост, как пытается сейчас себя выставить. Думаю, ему просто так удобнее. Пусть, мол, его всерьёз не воспринимают. Рассеянный учёный особых тревог ни у кого не вызывает. Эдакий Паганель в облике богомола. Опоздал ты, Пет-Пет, мы прекрасно представляем, на что ты способен. Просто ты не знаешь, что мы с Ли были очевидцами вашей с Нарциссом задушевной беседы. У тебя очень хорошо получалось изображать туповатую бандитскую шестёрку. И ндаканье твоё раздражающее никаких признаков жизни тогда не подавало. Актёр ты отличный, так что, уж прости, но относиться мы к тебе мы будем со всеми предосторожностями и бдительность нашу усыпить не позволим.
Кстати, на первый взгляд абсолютно неожиданное и даже абсурдное появление орды вооружённых богомолов можно попытаться объяснить, если предположить, что за Пет-Петом велось наблюдение. Учитывая специфику его работы, если он нам о ней не наврал, я бы сказал, что такое наблюдение велось наверняка. Недаром Пет проговорился, что они могли быть по его душу. Скорее всего, так оно и есть. Единственное, что изумляет – та быстрота, с которой Петовы земляки на него вышли, учитывая, что капсулами они прежде никогда не пользовались и даже о них не знали. Опять же, если верить Пету.
Слишком уж много приходится делать всевозможных допущений, но это неизбежные спутники недостатка информации.
– Вот что, – я снова нагло взял инициативу в свои руки, – вынужден извиниться перед нашим гостем, но ему придётся ещё какое-то время побыть в изоляции. Прошу вас, Пет, не обижайтесь. Если подтвердится, что ваши слова – правда, долго ваша изоляция не продлится. Но проверить их мы обязаны.
Дав добро Бармалею, я подождал, пока пленник в его сопровождении покинет помещение. Время на это много не потребовалось, поэтому ропот возмущений по поводу моего самоуправства только-только начал зарождаться. Чтобы не дать ему выплеснуться в с полной силой, я взялся озвучивать доводы, которые привёл выше, но не преуспел. Дед не слишком вежливо предложил мне заткнуться, мол, они и без моих разъяснений всё прекрасно поняли, после чего вернул бразды правления себе.
– Надо всё-таки субординацию соблюдать, внучок, – попенял он мне. – А то как я теперь по твоей милости выгляжу?
– Нормально ты, дед, выглядишь, не сердись. Я вовсе не намерен тебя подсиживать. Никогда распоряжаться и командовать не любил. Просто фишка сейчас так легла.
– Ты мне зубы-то не заговаривай. Вели лучше своим комарам этого наёмника сюда тащить. Ты, кстати, сможешь определить, чьи это трансформеры?
– Ты же сам только что сказал, что мои. Ладно, ладно, перегибаю, понял, – пошёл я на попятную, уразумев, что дед сейчас совсем не склонен шутить. – Смогу определить, если хозяев лично увижу, или хотя бы их фотографии. Могу ещё по голосам, если они на каких-нибудь записях имеются.
В дверях появился другой биотрансформер, доставивший сюда Нарцисса. Я попросил комара усадить его цветочество на стул, но далеко не отходить. Так, на всякий случай, хотя вряд ли он станет дёргаться. Видок у наёмника, прямо скажем, был помятым. Да, собственно, с чего бы ему быть другим? Сначала я его приласкал, потом трансформеры, а оздоровительные процедуры пока что в его расписании не значились. В отличие от Петрухи, эмоциональное состояние Нарцисса тоже было не фонтан. Там перемешались страх, растерянность, боль. Похоже, я его основательно помял. Трансформеры по сравнению со мной вели себя намного деликатнее. А ещё он жутко нервничал. Ну, оно и понятно, ничего хорошего он от нас не ждал.
– Ваше имя? – начал дед.
– Нар… Андрей, Борисов.
– Откуда родом?
– Из Люберец я, подмосковный.
– Да это, почитай, та же Москва, – вставил Лютый. Он как-то сразу оживился. Всё-таки богомолы не его стихия, а вот бандюки всякие как раз по его части.
– Кто вами командует? – продолжил дед.
– Да я уже говорил, вон ему, – Нарцисс кивнул в мою сторону.
– А сейчас вас я спрашиваю, – повысил голос дед, – так что будьте любезны отвечать!
Следующие несколько минут допроса ничего нового к тому, что мы уже знали, не добавили. Никаких координат Нарцисс, естественно, не знал, никаких имён тоже. Установили, что пленных сотрудников ОНПИС переправляли на остров в оглушённом состоянии. Зачем всё это делалось – он не имел ни малейшего представления. Словом, обыкновенная шестерёнка в механизме о самом механизме понятия не имеющая. Наконец одна небольшая, но, возможно, полезная деталь всё-таки проскочила. Когда дед начал выяснять подробности о феромонах, выяснилось, что пульверизаторы строжайше запрещалось брать с собой на другие подуровни. Более того, их запрещалось даже вносить внутрь капсул.
– Дед, – заговорил я, – а ведь это очень похоже на то, что рассказывал ты. Я имею в виду, что феромоны разрушаются при попадании в капсулу. Я точно могу сказать, что мы с Лианой побывали не на планете трансформеров, уж их бы я непременно почувствовал, но почему бы не предположить, что бандитское логово находится где-то в комариной реальности? По крайней мере, это может объяснить, почему феромоны там сразу же не распадаются.
– Я и сам о том же подумал, – пробурчал дед, – только нам это не сильно помогает. Можно сказать, не помогает вообще. Где нам эту планету искать? Это всё равно целая вселенная, без координат никак.
– Дед, я вовсе не о том говорил. Суть в том, что феромоны по-прежнему нельзя перемещать за пределы комариной реальности. Масштабы катастрофы, которой ты опасаешься, локализованы лишь тем подуровнем. Даже меньше, капсулы для их транспортировки не пригодны. Что касается поиска бандитского гнезда, то способ есть – вернуться в ОНПИС, а оттуда дорожка уже проторена. Только перед этим необходимо убрать спутник и очистить базу от Петовых соплеменников. А их там много. Кстати, вполне возможно, что спутник не только генератором спокойствия оборудован. Наверняка средства наблюдения на него тоже не забыли установить, а может, и ещё чего-нибудь, вплоть до оружия. Так ведь, Нарцисс?
– Так. Информация о передвижениях на базе и вокруг у нас всегда была самая свежая.
– Рад, что ты продолжаешь добровольно сотрудничать, – похвалил я его.
– Это называется добровольно? Тогда позвольте хотя бы принять душ и переодеться во что-нибудь посвежее. А ещё было бы неплохо попить.
– Ну, воду мы тебе можем прямо сейчас дать, – пообещал дед, – а всё остальное от тебя зависит. Свободу передвижения не обещаю, уж извини, но относительные удобства активным содействием ты можешь заслужить.
Осушив одним махом пол-литровую бутылку с водой, Нарцисс снова заговорил:
– И на том спасибо. Сразу хочу внести ясность. На ваше доброе отношение к себе я особо не рассчитываю, но постараюсь быть полезным. Своим боссам присяги я не приносил, всё строилось исключительно на материальной заинтересованности. Класть голову за чьи-то интересы в мои планы и тогда не входило, не входит и сейчас.
– Разумное решение, – согласился дед, – только пока особой пользы мы от тебя не видим. Ничего толком не знаешь, или делаешь вид, что не знаешь. Попробуй нас заинтересовать, тогда и мы в тебе будем заинтересованы.
– Насчёт имён и целей боссов я не врал, я действительно о них ничего не знаю. Но могу попытаться помочь освободить ваших людей с острова. Понимаю, вам придётся для этого мне довериться, но меня там знают, и я легко смогу подобраться к охране.
– Заманчиво, – ответил я, – но у твоего предложения сразу несколько недостатков. Первый и самый главный ты отметил сам, нам придётся тебе довериться. Второй, видимо, по причине пребывания в нирване, ты упустил. Когда мы улепётывали с базы, из Концентратора выплеснулась целая армия Петрухиных соплеменников, и все явно с очень недружелюбными намерениями. Собственно, именно от них мы и улепётывали. Если ты не помнишь, они провожали нас шквальным огнём, только что из пушек и ЗРК не палили. И простая логика подсказывает, что появиться из Концентратора они могли, только предварительно проникнув в ваше осиное гнездо. Иначе на базу им было не попасть. И как раз перед самым нашим отбытием от Патрона я что-то такое почувствовал, только понять не сумел. Мы просто очень удачно с этой армией разминулись. Задержись мы там ещё на несколько минут, и я не уверен, что мы бы сейчас здесь разговаривали. Так что ты, скорее всего, счастливчик. Останься ты со своими коллегами, думается, был бы уже покойником. Но есть надежда, что воинствующие богомолы до острова не добрались по причине его удалённости, поэтому сами мы туда будем добираться скрытно, не привлекая внимания. В идеале капсулу хорошо бы открыть прямо туда. Думай, как определить координаты, и, если тебе это удастся, у твоей головы появится хороший шанс остаться на своём месте. По тому, как ты психологически тонко просчитал и провёл своего Патрона, я сделал вывод, что думать ты умеешь. Даже странно, что с такими способностями ты оказался среди наёмников.
– Просто решил по-быстрому срубить денег для открытия собственного дела, – покаялся Нарцисс. – Задерживаться там надолго я не планировал.
– Чего только не встретишь на просторах многомирья, – прокомментировала Майерс.
– Это никакие не просторы многомирья, Тома, это наша Российская действительность, хоть и вынесенная на сторону, – не согласился Игорь.
Да уж, действительно. Наделённый явно незаурядным умом человек ввязывается в очевидно грязное предприятие, чтобы заработать денег на собственное дело. Что ж, ум и нравственность редко парами ходят. В этом вопросе я, пожалуй, с Пет-Петом не соглашусь. Может, в его богомольной цивилизации и так, но вот в нашей, человеческой, за глубоким умом зачастую скрывается жестокая и циничная натура. Впрочем, Пет говорил об образованности, а это далеко не всегда синоним большого ума. Но, как правило, они всё же сопутствуют друг другу.
Нарцисс тем временем впал в глубокую задумчивость. До него, по-видимому, только сейчас дошло, что наше с Лианой появление в их логове, по сути, спасло ему жизнь. Он должен быть мне благодарен, хотя я предпочёл бы сам его к праотцам отправить. Но я, кажется, об этом уже говорил.
На этом этапе наше собрание явно себя исчерпало, и ничего нового от его продолжения я уже не ждал. Если кому хочется, тот может и дальше анализировать полученную информацию, а я должен морально отдохнуть, а может, даже и вздремнуть немного для релаксации. Я дал команду комару вернуть Нарцисса в камеру и, сославшись на усталость, попросил разрешения удалиться. Никто не возражал, и мы с Лианой уединились в нашей комнате. Комнат у деда на втором этаже хватало, но мы с ней, не сговариваясь, заняли на двоих одну. В соседнюю заселилась Валька.
Завалившись на кровать, мы некоторое время лежали молча, а затем, повинуясь некоему внутреннему импульсу, набросились друг на друга, аки звери оголодавшие. Нам было необходимо снять накопившиеся напряжение, и мы вдохновенно его снимали. Наконец, угомонившись и блаженно расслабившись, я соизволил произнести первую фразу:
– То, что ты рассказала мне про освоение чужих языков, действительно настолько просто?
– Хочешь попробовать?
– Хочу. Прямо сейчас. И пусть это будет юлианский язык. Ты обещала меня к себе пригласить, значит, я должен уметь по-вашенски свободно языком чесать. Кстати, вдруг мои юлианские дед с бабкой живы? Как думаешь, мы сможем их найти?
– Если живы, то не вижу препятствий.
Затем я услышал какое-то словосочетание на незнакомом мелодичном языке.
– Что это было? – спросил я.
– Я тебя люблю, по-юлиански. А сейчас ещё раз…
Она повторила, и знаете, что я услышал? Я услышал слова: «я тебя люблю» на родном языке. Это был уже не перевод с юлианского на русский, это было понятие, которое эти слова отображают. Вот что имела в виду Ли, когда говорила, что язык сразу становится родным. Единственное, чего я не понял, были эти слова настоящим признанием или просто примером.
Дальше пошло как по накатанной: слово, его перевод на русский, повтор слова, и оно уже прочно сидит в моём лексиконе. Очень скоро я начал складывать фразы и, по мере накопления словарного запаса, говорить становилось всё легче и проще.
Мы упражнялись всю ночь, и к утру у меня было уже два родных языка. Ли порядком утомилась, но я быстренько провёл для неё оздоровительную процедуру.
А потом в дверь постучали и, не дожидаясь ответа, вошёл дед.
– Мне необходимо с тобой поговорить, – произнёс он немного напряжённо, обращаясь ко мне. – Подожду тебя в капсуле. Лианочка, извини, что так невежливо вломился.
– Мы куда-то отправляемся?.. – бросил я вслед закрывающейся двери.
– Я – возможно, но перед этим мне требуется твоя консультация.
Когда мы оказались в капсуле наедине, он спросил:
– Сможешь позвать отсюда Бармалея?
– Пока оболочка отключена, смогу.
– Тогда зови.
Трансформер возник рядом с нами через несколько секунд, и дед незамедлительно задействовал оболочку, изолировав нас от внешнего мира.
– Что ты задумал? – такое необычное поведение меня настораживало.
– Я должен увидеть базу своими глазами. А ты прямо сейчас научишь меня становиться невидимым. И не говори, что это невозможно. Смог научить Лиану – сможешь и меня.
Ага, как же. Сейчас я скажу тебе: «Почувствуй силу, дед», и у тебя сразу всё получится. С Ли у меня успела установиться глубокая внутренняя связь, а с тобой у нас связь только генетическая. Да! Какой же я осёл! Это может оказаться ещё действенней, чем связь с Ли. Просто я с самого начала от тебя, дед, пытался дистанцироваться и даже вступать в конфронтацию. Но ведь, как оказалось, ты единственный мой кровный родственник, которого я знаю. Я обязан попробовать. У нас должно получиться. Обязательно!
Я сосредоточился и произнёс ментально:
«Почему ты решил укрыться в капсуле?»
Глаза деда на секунду округлились, но в следующее мгновение он расплылся в улыбке и довольно отозвался:
«Так вот как, оказывается, вы это проделываете. Вы все трое так переговариваться умеете?»
«Дед, ты по своей устоявшейся привычке проигнорировал мой вопрос».
«Да иди ты со своим вопросом, дай старику с новой возможностью свыкнуться. Извини. Здесь нас никто не увидит и не услышит. Не хочу позориться, если ничего не выйдет. Давай, учи меня невидимкой становиться».
С невидимостью деду пришлось изрядно помучиться. Вернее, мне с ним. У Лианы всё вышло намного быстрее и проще. Я уже готов был признать поражение, но деду в конце концов удалось растворить в воздухе руку. После этого пошло уже без проблем.
– Не понимаю, почему раньше этого никто не мог, – не переставал удивляться дед. – Это же так просто.
– Нет, дед, не просто. Мне пришлось дополнительно подстраивать резонанс между трансполем Бармалея и тобой. Самостоятельно у тебя бы не получилось. Я не уверен, что и сейчас получится, если я выйду. Но давай всё же попробуем.
Я вышел из капсулы и ждал довольно долго. Наконец дверь открылась, и дед с хмурым видом позвал меня обратно. Понадобилось ещё несколько десятков попыток с моим участием, прежде чем он смог овладеть невидимостью самостоятельно. Но я видел, что он доволен. Ещё бы, научиться наконец самому проделывать один из главных фокусов трансформеров после стольких лет бок о бок.
– Всё, – произнёс он удовлетворённо. – Ты присмотри тут за порядком, а я погляжу, что творится на базе.
– Дед, одного я тебя не отпущу.
– Опять перечить вздумал? Нельзя нам обоим Убежище покидать. Да и те два трансформера только тебя слушаются. Если ты уйдёшь, они могут вообще исчезнуть в неизвестном направлении.
– Не уйдут они теперь без моей команды никуда, не волнуйся.
– Как же быстро ты, однако, всё к своим руки прибрал. Я тебя даже опасаться начинаю.
– Почему?
– Почему? Да потому что ты стал практически неуязвимым и почти всемогущим.
– Ну, это ты, дед, преувеличиваешь. Неуязвимым в какой-то степени, возможно, но насчёт моего всемогущества у тебя оценка явно завышена. Тот факт, что у меня стало получаться со своим телом что угодно вытворять, к всемогуществу никакого отношения не имеет. Я даже мысли читать не умею, только эмоции. И по щучьему велению ничего делать не могу, так что не приписывай мне того, чего нет. И если уж я не могу тебя отговорить от вылазки, то хотя бы возьми с собой Лиану. Она невидимость хорошо освоила и легко поддерживает её самостоятельно. Но учти, что без меня ментально общаться у вас не получится, для этого необходимо, чтобы вы оказались завязаны на общего трансформера. Тут уж я ничего не могу поделать. Да, и имей в виду, что против генератора спокойствия нужно заранее настроиться, иначе поздно может стать. Но Ли, а теперь и Бармалей, в курсе. Они тебя подстрахуют.
– Учту. Убедил. И вот ещё что: в сейфе у себя в комнате я спрятал резервные зародыши. Он вмонтирован в пол под ковром. Снимешь ковёр, подденешь фальшивый кусок пола, под ним увидишь. Код – твой день рождения. Год задом-наперёд, число, месяц. Это я на всякий случай тебе сообщаю. Там же найдёшь всё, о чём бы я хотел тебе сказать и рассказать. Но пообещай, что прочтёшь только в случае моей гибели. Да, там ещё лежат наброски моих мемуаров, так, куски, отдельные фрагменты, вот с ними, пожалуй, можешь ознакомиться для общего развития. Они в большой тетради коричневой. Остальное пока не трогай. Договорились?
– Дед, я обещаю ничего лишнего не трогать, но погибать ты пока не вправе. Даже думать не смей. Ведите себя с Лианой предельно осторожно и ни во что не ввязывайтесь. В качестве грубой силы и неуязвимого диверсанта будете использовать меня, когда потребуется.
– Ладно, диверсант. Всё, заканчиваем трепаться. Зови сюда свою инопланетную подружку и отправляйся обучать невидимости Вальку.
– Дед…
– Да не волнуйся ты, я тоже обещаю тебе не нарываться.
Не нравилось мне всё это, ох, не нравилось. Но отговорить деда не выйдет. Это я хорошо понимал. Пришлось надавать Лиане целую кучу ценных указаний, хотя особой надежды на то, что дед к ним прислушается, у меня не было. На душе кошки скребли, а после того, как капсула с дедом, Ли, Бармалеем и Феей закрылась, я просто стал сам не свой. Надо заставить себя отвлечься, переключившись на что-нибудь постороннее, иначе изведусь. Пойду учить Валентину, что ли.
Где вы думаете, я её нашёл? В гостях у Пет-Пета. Потрясающее легкомыслие. Конечно, я не мог внушить охранявшему Пет-Пета трансформеру запрет на посещения пленника, да, собственно, и не пытался. Но неужели своей молодой красивой головой нельзя взять в толк, что он запросто может оказаться бандитом с хорошо подвешенным языком? Никаких реальных фактов, подтверждающих его легенду, у нас пока нет. А потому оснований ему доверять нет тоже.
Никто, кроме меня, не знал об отбытии Лианы и деда. Не собираюсь гадать, почему он никого не поставил в известность, но я решил этим воспользоваться. Вы спросите, как? Да самым что ни на есть бесцеремонным и наглым образом. Я в него превратился. Открыв дверь в комнату, в которую поместили Пет-Пета, я строго произнёс:
– Вот ты где, несносная девчонка! Ну-ка немедленно за мной!
– Дядь Кир…
– Я сказал – за мной! Все разговоры у меня!
…Пропустив Валентину в дедову комнату, я зашёл следом и плотно прикрыл дверь.
– Выкладывай, о чём ты успела растрезвонить этому таракану.
– Дядь Кир, да ни о чём я ему не растрезвонила. Что я, дурочка, что ли?
– Очень на неё похожа. А если бы он удумал захватить тебя в заложницы? Об этом твоя безмозглая голова хоть немного подумала?!..
– Не подумала, – ответила она смущённо. – Но ведь не захватил же! Значит, он нам не врёт!
– Ничего это не значит. Может, ему нужно к нам в доверие втереться. Ладно, выкладывай, о чём говорили.
– Ну, мне стало жутко интересно, откуда он так хорошо наш язык знает и на каком они с Призраком разговаривали. Оказывается, они уже несколько лет общаются. Когда он в первый раз рассказывал, это не очень понятно было. Причём, сперва именно Призрак разучил язык Пет-Пета по тем материалам, которые Пет скармливал своей установке. Призрак рассказал, что ему больше всего помогли детские книжки с картинками и детские передачи, а дальше уже пошло легче. Пет-Пет в ответ тоже захотел наш язык освоить и освоил его ещё до того, как Призрак попросил его с миссией в ОНПИС отправиться.
– С этим Призраком вообще пока сплошные вопросы и ни одного ответа. Ведь, если верить Пету, получается, что он знал о готовящемся захвате заранее?!
– Вот-вот, я тоже это в первую очередь отметила. А кроме того, узнала, что у Пета в сторонке от базы ОНПИС своя капсула припрятана. И координаты базы ему тоже Призрак назвал. Но и это не всё. У него не только капсула, но ещё и несколько зародышей припасено. Об этом его тоже Призрак попросил.
– А вот за эту информацию я, пожалуй, выговор с тебя сниму, хотя лезть бездумно, куда ни попадя, всё равно не следует, – не удержался я от нравоучения. – А теперь готовься, будешь под моим руководством невидимость освоить.
– Ты!.. Так это ты, гад, надо мной издеваешься! Ну, ты у меня об этом пожалеешь!
– А что я не так сделал? – я на всякий случай отодвинулся от неё подальше. – Ты ещё спасибо должна сказать. Будь это в самом деле дядя Кир, ты бы так легко не отделалась. Он бы тебе за самодеятельность ещё не так всыпал. Так мы невидимость будем осваивать или как?
– Да! Всё равно гад. Учи, давай, трансформер хренов. Раздеваться не буду, так учи.
– Ну вот, совсем другой разговор. Значит так: для получения результата, тебе нужно настроиться на то, что не тебя не видно, а через тебя не видно. Затем…
Затем не понадобилось. Валька исчезла. Вот так, одним махом. Даже у меня сразу не получилось. Впрочем, меня никто тогда не наставлял, своим умом доходил. И ещё надо иметь в виду, что у Валентины существенное преимущество перед другими. Её инициировали сразу три трансформера, если, конечно, за одного из них считать меня.
Вы уже догадались, что она немедленно сделала? Правильно, избавилась от одежды. Меня так и подмывало отключить трансполе, которым она сейчас пользовалась. Когда захлопнувшаяся капсула переправляла меня в бандитское логово, и я анализировал возможность отключения у себя тех или иных функций, обнаружил попутно, что могу замкнуть своё трансполе в кольцевой контур. В этом случае взаимодействовать с ним кому-то ещё становится невозможно. Но сейчас от его замыкания меня удержали две причины: во-первых, Валька ещё продолжала на меня злиться, а злить её ещё больше мне не хотелось, а во-вторых, такая мера может мне пригодиться в более подходящей обстановке, если срочно понадобятся дополнительные рычаги воздействия на строптивую девчонку. Пусть пока в неведении пребывает.
– Миш, а почему другие так не умеют? – прозвучал из пустоты заинтересованный и уже вроде бы не злой голос.
– Сам был удивлён, когда впервые услышал об этом от Ли. Не знаю. Скорее всего, потому, что мы используем трансполе в гораздо большей степени, чем прочие симбионты. Но мне удалось научить этому Ли и даже деда. Правда, с дедом пришлось изрядно повозиться. Думал даже, что ничего не получится. Что до тебя, то я совсем не удивлюсь, если тебе удастся освоить и более сложные метаморфозы, чем внутривидовые. Жаль только, что всё это ты можешь проделывать лишь в присутствии комара. Тут у тебя серьёзное неудобство имеется. Бармалея тебе приходится делить с дядей Киром, Фею с Ли, а меня…
– Тоже с Ли, – закончила за меня Валька. – Только она пока не хочет делиться. Согласна, неудобно, – быстро продолжила она, не дав мне отреагировать на последнюю фразу. – Как думаешь, а нельзя ко мне прицепить одного из тех трансформеров, которых вы с собой из морозильника притащили?
– Не знаю. Во-первых, у них уже были свои собственные симбионты, так что, когда мы людей с острова вызволим, то они, скорее всего, к прежним хозяевам вернутся. А во-вторых, абсолютно не представляю, как их можно к кому-нибудь прицепить. Они сами прицепляются, и тут уж ничего не поделаешь.
В этот момент в дверь постучали, и следом в комнату взволнованно влетел Лютый.
– Кирилл Петрович, у нас беда! Исчез Пет-Пет, исчезли Миша с Лианой и Бармалеем, и исчезла капсула!
Вот это новость так новость! Собственно, исчезновение Миши, Лианы и Бармалея новостью для меня не являлись, но вот зачем деду понадобилось менять точку привязки капсулы, и куда, и как испарился Пет-Пет – требуется выяснить незамедлительно!
– Идём, – бросил я Василию и вместе с ним выскочил за дверь. Сзади пискнуло. Оно и понятно, не фига было одежду скидывать.
Сначала я заскочил в капсульную, до неё было ближе. Так и есть! Панель испарилась, а значит, точки сопряжения у капсулы поменялись. Если её, конечно, вообще не заблокировали. Скверно! У деда с Ли однозначно что-то непредвиденное случилась. Ладно, займёмся пока Пет-Петом.
Мы спустились на третий подземный уровень, где находилась камера, в которой пока содержался Петруха, и она действительно была пуста. Выполнявший роль стража трансформер продемонстрировал мне не очень понятную смену образов. Выглядело так, будто Пет-Пет в буквальном смысле телепортировался. Сначала внутри комнаты отслеживалась его обычная аура, а потом она вдруг в единый миг исчезла. Когда дверь открыли, в камере никого не оказалось.
И что прикажете мне делать? Пет-Пет провёл всех нас, как ловкий фокусник детей малых. Иначе и не скажешь. Именно фокусник. У меня даже маломальских версий не возникло, куда и как он мог подеваться. Оставалось только рот открывать и закрывать, как та рыба, которую из воды вытащили. То-то он всё время оставался спокоен, как танк. А что если исчезновение дедовой капсулы – тоже его рук дело, или как там его конечности правильно называются?
У меня за спиной уже столпились все обитатели Убежища, за исключением разве что Нарцисса и стерегущего его трансформера.
– Кирилл Петрович, – спросил за всех Виталий, – у вас есть какие-нибудь предположения?
Валька пока молчала, но никакой гарантии, что она не сдаст меня в самый неподходящий момент. Что в данной ситуации лучше: продолжать изображать деда, или открыться? Наверное, всё же открыться. Ни к чему лишний туман напускать, сея ненужное недоверие. Я повернулся и извиняющимся тоном произнёс:
– Простите за спектакль, он не для вас предназначался, но я не Кирилл Петрович.
Покончив с маскарадом, я вернул себе привычный вид. Надо отдать должное, если для кого-то это и оказалось неожиданностью, они постарались скрыть эмоции. Всё же, дабы избежать возможных упрёков, я добавил в своё оправдание:
– Демонстрировал трансформацию Валентине, а в это время Василий зашел. Ну, я и рванул за ним, не выходя из образа. А дед отправился самолично взглянуть на обстановку на базе и взял в качестве сопровождения Лиану. Бармалей и Фея, естественно, тоже с ними. Кроме этого ничего больше не знаю. Может быть, у кого-то из вас имеются соображения по поводу того, куда и как мог испариться наш пленник?
– Да как-то ничего пока вразумительного на ум не приходит, – отозвался Шаповалов.
– А Кирилл Петрович кому-нибудь рассказал, как отсюда выбираться в случае чего? – озвучил ещё одну нарисовавшуюся проблему Игорь. – Ведь других капсул в нашем распоряжении нет.
Вообще-то есть, но глупо было бы отвечать правду на подобный вопрос. Если среди нас всё-таки скрывается предатель, то он сейчас здесь, поэтому говорить о припрятанных зародышах и другой активированной капсуле, которую дед на сей раз привязал не к дубу, а упрятал в лес подальше, и которой знаю только я, не имею права.
– Мне не говорил, – ответил я. – Так что пока мы, похоже, здесь заперты. Ждём деда. Я уверен, что он скоро вернётся, и всё будет в порядке.
В это время я вдруг явственно ощутил чьё-то знакомое присутствие наверху, а ещё через несколько секунд он уже стоял рядом с нами. Ну и скорость же у него!
– Простите за доставленную тревогу, – в голосе Пета вполне натурально звучало раскаяние. – Нда. Думал, что успею вернуться, пока меня не хватились. Очень уж мне не хотелось свою капсулу без присмотра оставлять. Нда. Я заодно отключил генератор спокойствия над ОНПИС. Он ведь вам только мешать будет, если его включённым оставить. Нда. И мне понравилось, где ваш дом расположен. Приятная и очень располагающая природа. Похожа, кстати, на ту, которую мне Призрак показывал, когда в гости приглашал. Ну, я думал, что он приглашал.
Как вам? Мы все словно языки проглотили. И что теперь? Сажать его снова под замок, похоже, не имеет смысла, раз он способен оттуда ускользнуть, когда ему заблагорассудится. Принимать в нашу команду? А что ещё остаётся. На сей раз он меня, кажется, убедил, что действительно на нашей стороне играет. Но меня по-прежнему сильно беспокоила сохранявшаяся ситуация, а именно то, что среди нас может находиться предатель. Поэтому допустить, чтобы Пет-Пет раскрыл сейчас свой секрет при всех, я не мог позволить.
– Пет-Петос, – предложил я, – не сочтите за бестактность, но я попрошу вас следовать за мной, не отставая.
А дальше я выкинул финт, повторить который, помимо самого Пет-Пета и трансформеров, здесь больше никто не способен. Разве что Валька, да и то не уверен. Короче, поведя себе по отношению к остальным членам нашей команды не больно-то вежливо, я резко рванул вверх по лестнице со скоростью ракеты, с удовлетворением отмечая, что богомол не отстаёт ни на шаг. Похоже, он меня понял.
Оказавшись за порогом дома, я бросил:
– Показывайте, – и Пет сразу же оказался впереди меня. Остановился он только на опушке.
– Здесь, – произнёс он. Надо же так совпасть, он оставил капсулу неподалёку от того самого огромного дуба, из которого я впервые сюда попал и о котором только что вспоминал. Хорошо хоть не в сам дуб. – Второй створ пока к спутнику остался привязан, – дополнил Пет. – Вдруг вы там что-нибудь своё захотите установить? Нда. Не пропадать же добру. Открыть?
– На секунду, только чтобы я убедился, что она действительно здесь, – мне не хотелось, чтобы кто-нибудь ещё успел заметить её местоположение.
Диафрагма протаяла и моментально заросла.
– Благодарю, Пет. Теперь я, кажется, начинаю вам верить. Но как вам удалось телепортироваться из вашей камеры?..
– Телепортироваться? Нет, что вы, телепортироваться я не умею. Нда. Я просто открыл туда капсулу. Очень боялся, что мои воинственные соотечественники её найдут, и я её лишусь. Нда. А мне бы очень не хотелось её потерять, тем более что в ней остались все мои вещи. Вот я и перебросил её сначала к себе в камеру, а другой конец на орбиту, чтобы генератор на спутнике отключить. Потом подумал, что держать выход в камере неудобно и перенаправил его сюда, на опушку. Нда. Не надо было?
– Нет, вы поступили очень разумно. Тогда ещё один вопрос, – я всеми силами старался, чтобы голос мой не дрожал, – как вам вообще удалось капсулу в запертой камере открыть?
– В камере? Это очень просто. Нда. На основе моего устройства, осуществляющего связь через тёмную материю, я смастерил портативный коммутатор, который взаимодействует непосредственно с пультом капсулы. Коммутатор передаёт капсуле сигнал, и она перебрасывает один из створов прямо к вам. Нда. Я был очень рад, что вы его у меня не забрали. Иначе мне пришлось бы вас самих просить переместить её сюда. Нда. У меня же в капсуле ещё зародыши запасные лежат, Призрак специально попросил меня их взять, предупредив, что они могут вам понадобятся.
А ведь мы действительно Пет-Пета не обыскивали. Трансформеры его скрутили, а потом перенесли сразу в камеру. Никто из нас даже не чухнулся проверить, нет ли у богомола чего-нибудь при себе. Лопухи, одним словом. Причём все. Так это что же получается, получается, что наш удивительный гость сумел создать дистанционный пульт управления капсулой? Всё чудесатее и чудесатее! Да из-за такого приспособления в буквальном смысле может межуровневая война разразиться! Он что, этого не понимает? Вот так, запросто, выкладывает мне, какой у него удобный гаджет имеется? Вовремя же я сообразил уволочь его от всех подальше. О таком гаджете точно никому пока знать не следует. Категорически!
– Уважаемый Пет-Петос, – снова обратился я пленнику, или, вернее, уже не к пленнику, а к союзнику, – могу я вас попросить об этом коммутаторе больше никому пока не рассказывать? Вообще никому. Нельзя допустить случайной утечки.
– Даже не сомневайтесь, любезный Михаил. Думаете, я не осознаю всю ценность моего устройства и опасности с ним связанные? Нда. Я сразу понял ваш манёвр, когда вы бросились сюда. Но вы один из лучших друзей Призрака, иначе я не стал бы вам ничего рассказывать. Я тоже совсем не хочу, чтобы мои изобретения попали не в те руки. Нда.
– Это вам Призрак сказал, что я один из его лучших друзей? – спросил я на всякий случай.
– Да. Нда. Именно так он и сказал. Он особенно выделил Кирилла, Алексея, вас, а ещё Валентину и Лиану. Нда. Сказал, что безоговорочно я могу доверять только вам пятерым. Я поэтому и не обиделся, когда вы меня обездвижили. Нда. Я был уверен, что в итоге вы во всём разберётесь, и лелеял надежду, что тоже примите меня в круг ваших друзей. Я не ошибся?
– Похоже, что нет.
Вот так в числе моих друзей появился Пет-Петос-Пет.
Глава семнадцатая.
На тропе войны.
…Я закрыл тетрадь и нехотя отложил в сторонку дедовы мемуары. Действительно интересно и весьма познавательно, становится понятно, откуда всё началось. Да и слог у деда неплохой, с душой и чувствами живописал. Только мемуары мемуарами, но пора вернуться ко дню сегодняшнему и в очередной раз просуммировать имеющиеся факты с учётом самых последних.
Первое: исчез дед вместе с Ли, Бармалеем и Феей. Собственно, утверждать, что они именно исчезли, а не заняты чем-то важным, мы не можем, но тот факт, что капсула деда исчезла из Убежища – неопровержим. Соответственно, в этом направлении у нас пока полная неизвестность.
Второе: на территорию ОНПИС вторглась целая армия богомолов. Что им нужно – тоже неизвестно. Хуже всего, что они ещё больше осложнили и без того далеко не самую приятную ситуацию. Есть, правда, один небольшой плюс. Велика вероятность, что богомолы без какого бы то ни было нашего участия разобрались с бандитами, избавив нас от необходимости рисковать, занимаясь зачисткой. Но так ли это – предстоит ещё выяснить. С другой стороны, заниматься зачисткой нам всё равно придётся, только теперь уже от богомолов и на самой базе. Но если многоногие, не дай бог, добрались до острова с пленными, то тот небольшой плюс моментально превращается в чудовищный минус.
Третье: нам неожиданно вдруг начал помогать некий Призрак. Кто скрывается за этим ником, где прячется, почему помогает – тайна, покрытая мраком. Особенно поражает осведомлённость, которую этот Призрак продемонстрировал, подсунув нам Пета. Такое впечатление, что он сидит где-то рядом и наблюдает за всеми нами, что называется, в режиме онлайн, лично себя при этом никак не демаскируя. Никаких следящих устройств, помимо дедовых, в Убежище и вокруг него мы не обнаружили, хотя в поисках принимали участие практически все. А кому понравится, что за тобой следят, пусть даже с благими намерениями?
Четвёртое проистекает из третьего: стараниями всё того же таинственного Призрака в лице Пета мы неожиданно обрели полезного союзника. В то же время соплеменники Пета оккупировали ОНПИС. И я почти уверен, что главной целью этой армии как раз и является наш приблудный богомол, совершивший поистине грандиозное открытие, обладание которым даёт колоссальное преимущество тому, кто им владеет. В том случае, разумеется, если этот кто-то умеет пользоваться капсулами. Более чем серьёзный мотив для крупномасштабных действий.
Пятое: хотя по порядку поступления оно, скорее, самое первое. Произведён захват практически всего личного состава ОНПИС.
Шестое: продолжает идти охота за моим дедом и всеми, кто находился или находится с ним в контакте. Зачем?.. Зачем понадобилось похищать людей? Зачем нужен дед и мы к нему в придачу?.. Пока никакого видимого смысла во всём этом не просматривается.
Вот примерно так всё выглядит на текущий момент. Возможно, что-то я и упустил. Вопросов по-прежнему значительно больше, чем ответов.
Далее необходимо срочно определиться с нашими последующими шагами. С появлением среди нас Пет-Пета наши возможности заметно расширились. Помимо того, что он доставил нам дополнительные зародыши, у нас теперь есть такая замечательная вещь, как межуровневый коммутатор. Вернее, он есть у Пет-Пета, но поскольку мы отныне с ним вроде бы числимся друзьями, я очень рассчитываю им воспользоваться. Нда. Привязалось! Это я от Пет-Пета заразился!
Деда с Ли нет чересчур долго, и я начинаю всерьёз волноваться, а потому срочно набираю собственную команду коммандос, извините за каламбур. Думаю, туда войду я, хотя это и так понятно, Валька, конечно, куда ж без неё, и Василий. Очень хочу взять и Пет-Пета, но, к сожалению, этого делать категорически нельзя. Его ценность слишком высока, чтобы подвергать неоправданному риску. Поражаюсь, что его с такой легкостью задействовал Призрак, но у призраков, видимо, собственные взгляды на ценность богомолов. Ещё возьму освободившегося от охраны Пета трансформера, будет кому Василия прикрывать.
И хоть я до сих пор никого в тайну Петова коммутатора не посвятил, вынужден априори принять, что все нынешние обитатели Убежища вне подозрений, иначе мне вообще никуда уходить нельзя, а следует безвылазно сидеть тут и следить за каждым. Ещё Нарцисс этот, шило в заднице. Надеюсь, хотя бы у него никакого коммутатора нигде не припрятано. Мы его вместе с Лютым до эмбрионального состояния раздели и чуть ли не рентгеном просветили после того случая с Петом. Его цветочество попробовал было возмущаться, но я пообещал вторично завязать узлом его причинное место, и он благоразумно заткнулся. Этот точно никуда телепортироваться не сможет, а присматривающему за ним трансформеру я внушил нести охрану со всем тщанием. Верно дед говорил: если лучшим способом защиты для трансформера станет нападение, он нападёт. Я чётко зафиксировал в сознании комара, что, если его подопечный окажется на свободе, другие могут пострадать. Сработало.
Как-то само собой вышло, что после исчезновения деда и Лианы я стал старшим, хотя по возрасту я старше только Валентины. И не хотел я этого ни разу, но так постановили остальные. Разве что Майерс была против, но оказалась в абсолютном меньшинстве. Виталий заявил, что на текущий момент я лучше всех владею ситуацией, а потому барабан мне на шею и флаг в руки. Короче – руководи. Пришлось согласиться.
После того, как дед с Лианой пропали, мы выжидали сутки, надеясь, что исчезновение капсулы всего лишь какой-то временный трюк, но неизвестность дожала, и сейчас я намереваюсь инициировать один из зародышей Пета и отбыть на поиски. Вторую инициированную дедом капсулу светить не хочу. Про Петовы всё равно знают, а та пусть остаётся в скрытом резерве. Лучше всего будет, если Пет позволит мне взять ту свою капсулу, которая с дистанционным управлением.
Снова все собрались в холле, суеверие побоку. Лучше даже, чтобы оно заработало. Больше шансов побыстрее отыскать Лиану с дедом.
– Василий, – начинаю я, – вылазка, которую мы сейчас предпримем, будет одновременно и поиском, и разведкой, и очень высока вероятность, что с боем. Сразу хочу предупредить, что у меня абсолютно никакого опыта ведения боевых действий, и я ещё ни разу никого не убивал. В мыслях сколько угодно, но в реальной жизни я пока кровь не проливал, разве что из носа в драке, но и такого опыта у меня немного. Возьмём с собой одного из трансформеров. Его задачей будет прикрывать вас. Это, конечно, не совсем то же самое, что могу я или Валентина, но какая-никакая защита у вас всё-таки будет. Экипируйтесь, как сочтёте необходимым, ну и подберите что-нибудь для нас с Валькой, учитывая, что мы полные профаны и дилетанты. Я в армии не служил, а у Валентины вообще возраст допризывный.
– Неправда! – взвилась она. – Мне уже восемнадцать!
– Я и говорю допризывный, – приструнил её я. – Сейчас лето, а ближайший призыв осенью. Уважаемый Пет-Пет, мне очень неудобно обращаться к вам с подобной просьбой, но не могли бы вы одолжить мне вашу капсулу, заодно показав, как пользоваться тем хитрым устройством, про которое мы говорили?
– Для вас что угодно, Михаил, но не лучше ли мне отправиться вместе с вами?
– Я не могу вами рисковать, Пет, вы слишком важны и как учёный, и как тот, кто, надеюсь, всё-таки поможет нам выяснить, кто такой этот Призрак. Будет гораздо полезнее, если вы останетесь живы.
– Но я уже рисковал. Нда. И у меня это неплохо получалось.
– Сейчас всё будет намного опаснее. Боюсь, нам придётся вступить в серьёзный бой, и кто знает, как всё сложится. Я даже не исключаю, что вам придётся вытаскивать наши задницы из-под какого-нибудь очередного генератора. Лучше оставайтесь пока на скамейке запасных. Назначать вместо себя очередного старшего не буду. Вы уж тут как-нибудь коллегиально дела ведите. Может быть, кто-нибудь скажет что-нибудь умное в качестве напутствия? – обратился я к членам собрания.
– Не лезьте на рожон. Пожалуй, ничего более умного пожелать не могу, – высказался Шаповалов. – Берегите себя. Если и с вами беда приключится, это будет уже полная и окончательная катастрофа.
Остальные высказались примерно в таком же духе. Василий отправился подбирать экипировку, а мы с Пет-Петом проследовали к его капсуле.
Думаю, мне стоит дополнить некоторые подробности в отношении капсул, о которых я не успел рассказать. В основном потому, что и сам тогда о них не знал.
Основная фишка состоит в том, что активированная капсула одновременно находится на двух разных подуровнях, при этом являясь одной и той же капсулой. По сути, она выполняет роль шлюза или, скорее, лифта между реальностями. Не спрашивайте, как это возможно, не знаю. Просто примите как данность. Когда она не включена, вы можете легко войти в неё с любого из двух подуровней, которые она в данный момент сопрягает. Но как только вы её запустите, оба выхода, которые ещё называют створами или диафрагмами, одновременно закроются, и для внешнего наблюдателя капсула просто исчезнет. При этом для наблюдателя, находящегося внутри капсулы, выход всегда только один. Вновь он откроется, только когда капсула достигнет назначенной локации. На это требуется некое субъективное время, которое для меня пока больше девяти минут ни разу не составляло. Такое впечатление, что дед очень далеко забрался. Впрочем, не знаю, может, куда-то надо и целый час добираться. Когда два пространства сопряжены, зайдя в капсулу из любого, вы можете перенаправить точку сопряжения по любым нужным вам координатам. Представьте шаги циркуля, одна иголка приткнута, другая шагает. Со своего предыдущего местоположения она исчезнет, что и произошло в доме. Дед точку сопряжения либо перенаправил, либо капсула вообще заблокирована. Если капсула не привязана к какому-либо помещению или строению, то изнутри она напоминает большой кокон в виде приплюснутого сверху и снизу шара диаметром порядка восьми метров. Насколько я понял, размеры кокона при необходимости можно как увеличить, так и уменьшить. В каких пределах – специально не выяснял, но вроде бы в очень широких. Снаружи виден только вход в капсулу, если он открыт. Если вход закрыт, капсулы словно бы не существует. Покидая капсулу очень важно точно зафиксировать положение створа, иначе, закрыв его, вы рискуете вообще никогда его не найти. Он совершенно тупо определяется тактильным способом. На его поверхности есть несколько углублений, которые нужно в определённом порядке нажать. Порядок задаётся с внутреннего пульта. Это как PIN-код в телефоне или пароль на компьютере. Его можно вообще отключить, но тогда в капсулу сможет попасть любой, кто влетит в невидимую плоскость головой. Говорят, такие случаи имели место. Я про головой влететь, без PIN-кода никто в здравом уме капсулы не оставлял и не оставляет. Из таких вот «влетаний» иной раз самые невероятные легенды произрастали. Если нет специально выделенного под капсулу помещения, её маскирующего, то обычно их стараются оставлять либо в безлюдных местах, либо в таких, где случайно на них наткнуться очень сложно.
Вход в капсулу Пет-Пета сейчас был открыт, поэтому тыкаться головой нам ни во что не пришлось. Зародыши и все личные вещи Пета мы перетащили в дом ещё вчера и припрятали в надёжном месте. Хоть я и принял для себя, что предателей среди нас нет, но перестраховка ещё никому не вредила. Скажете, я слишком доверчив, раз решил отставить подозрения в сторону? Возможно. Но я уже по нескольку раз просканировал всех обитателей Убежища, и места для подозрений почти не осталось. Либо, если я всё-таки ошибаюсь, у предателя настолько железная воля и хладнокровие, что моих умений просто не хватает.
Пет подвёл меня к пульту и указал на некое дополнительное устройство над ним. Нечто похожее мне уже доводилось недавно видеть в Концентраторе ОНПИС, только там бандиты использовали примитивный механический манипулятор, совмещённый с датчиком движения и включающий только уже настроенную кнопку старта, а здесь к пульту была словно бы прилеплена ещё одна дополнительная откидная панель со множеством манипуляторов.
– Я подумал, – заговорил Пет-Пет, – что гораздо удобнее вызывать капсулу прямо туда, где находишься сам, а не бегать каждый раз к месту её парковки. Нда. Одно дело, когда она в шаговой доступности, а если далеко? Когда я обнаружил, что оболочка капсулы не является препятствием для МУ-связи, это я так межуровневую связь обозвал для краткости, быстренько смастерил дистанционное управление. Нда. Полезная вещица, знаете ли. Но знаете, что интересно? Когда я установил дистанционное управление на одной панели, оно сразу же возникло и на второй. Нда. Я только тогда понял, что это одна и та же панель. Совсем не понимаю, как эта штука может одновременно в двух абсолютно разных пространствах находиться. Нда. Но я продолжаю над этим работать.
Сказать, что я потрясён гением Пет-Пета, будет слишком мало. Этот удивительный богомол, которого при первой встрече я принял за обыкновенную бандитскую шестёрку, оказался просто кладезем научных достижений. При этом посвящал он меня в них с такой лёгкостью, словно это не стратегическая информация, а какие-нибудь примитивные бытовые мелочи, вроде зонтика или столовой ложки.
– Уважаемый Пет-Пет, но ведь для того, чтобы капсула переместилась к коммутатору, в неё необходимо загрузить координаты того места, где этот коммутатор находится. Как вам удалось эту проблему решить?
– Да-да, Михаил, вы очень точно подметили. Нда. Но в том-то и прелесть коммутатора, что он определяет свои координаты самостоятельно.
У меня отнялся язык. Выходит, что, имея в кармане такой коммутатор, вам вовсе не требуется инициировать новый зародыш, чтобы определить местоположение? У меня появилось настойчивое желание запрятать Пет-Пета в какую-нибудь пустую реальность и, отобрав у него всё, спрятать там от всех. Своими изобретениями он точно может спровоцировать межуровневую драку за их обладание. Его просто необходимо изолировать.
Кошмар какой-то. Я так параноиком стану.
– Пет-Пет, – я старался, чтобы тон мой оставался будничным, – вы осознаёте, к чему может привести обнародование ваших достижений?
– Не волнуйтесь, Михаил, я прекрасно всё понимаю. Я ведь вам об этом уже говорил. Нда. Никто больше не узнает о моих разработках. Я всё предусмотрел. При попытке разобрать мои устройства, они самоуничтожатся. Просто Призрак убедил меня, что вам и только вам пятерым я могу полностью доверять. Нда.
– Как же мне хочется узнать, кто такой этот Призрак. Неужели у вас нет никаких соображений, Пет-Пет?
– Почему же нет, есть. Я же говорил, что почти уверен, что Призрак – это человеческое существо из вашей реальности и, скорее всего, родом с вашей планеты. Нда. Иначе, откуда он может быть настолько хорошо о вас осведомлён? Но его нежелание назваться и упорный отказ от непосредственного контакта говорят о том, что у него имеются веские причины оставаться нераскрытым. Нда. Но это, пожалуй, всё, так что ничего нового я вам так и не сказал.
– Пет-Пет, а вас не смущает, что нам, возможно, придётся вступить в бой с вашими соотечественниками?
– Они сами напросились. Нда. Я никогда не был сторонником грубой силы. Это, знаете ли, оскорбляет моё представление о разуме. Он на то и дан, чтобы решать проблемы мирным путём. Нда. Я очень опасаюсь, что за мной велось скрытое наблюдение. Эти поганые милитаристы, стоящие у нас у власти, только и ждут возможности применить любую новую разработку для военных нужд. Нда. Я-то надеялся, что мне удавалось сохранять в тайне мои изыскания. То, что проходило по документам, выглядело рутинными исследованиями в рамках утверждённого плана по освоению ближнего космоса. Нда. Выходит, я ошибался. Наука мне на будущее. Зная своих соотечественников, я меньше всего хочу, чтобы они добрались до моих открытий. Нда. Я даже подумываю спрятаться, как Призрак, в какой-нибудь никому не известной реальности, где меня никогда не найдут. Как, например, Кирилл. Вы же с ним родственники, насколько я понял?
– Кровные, как оказалось. Сам буквально на днях об этом узнал. А может, вам прямо здесь, вместе с моим дедом обосноваться? Дом большой, места хватит. Если, конечно, мы сумеем деда отыскать и вернуть.
– Заманчивое предложение, нда, очень заманчивое, но оно должно исходить от него самого. Давайте его найдём для начала. Вы хотели узнать, Михаил, как пользоваться коммутатором. Нда. Я сделал его максимально простым. Это даже проще, чем пульт от телевизора. Но некоторые тонкости имеются. Нда. Вы, наверное, знаете, что оба створа капсулы не могут находиться одновременно на одном подуровне. Так вот: когда вы вызываете капсулу при помощи коммутатора, вам откроется не тот вход, который расположен на вашем подуровне, а другой. Они поменяются местами. Визуально вы сможете это заметить, только если оставили что-то внутри. Нда. Когда я столкнулся с этим в первый раз, решил, что потерял свои вещи. Ведь логично предположить, к вам перебросится тот створ, который ближе. Нда. А потом дверка открывается, и вы обнаруживаете, что вещички-то ваши тю-тю. А они всего-навсего переместились в другую реальность. И ещё приходится ждать, пока истечёт субъективное время, необходимое на перемещение капсулы, чтобы они снова появились. Форсированный режим с коммутатора у меня пока не получается запускать. Нда. Вы, наверное, недоумевали, почему я нырнул в вашу капсулу вместо того, чтобы воспользоваться своей? Вот именно поэтому. Свою бы мне пришлось ждать, а ситуация требовала уносить ноги немедленно. Нда.
Вы заметили, что мы с Пет-Петом подумали об одном и том же? У меня появилось желание его спрятать, а у него спрятаться. Даже компромиссов искать не требуется. Всегда бы так, особенно с женщинами. С ними компромиссы, как правило, даются тяжело, а зачастую не даются вообще. Но не будем о больном.
Коммутатор, который, по-моему, правильнее называть пультом дистанционного управления, действительно был предельно прост. Размером с небольшой мобильник, он имел крохотный экранчик и всего пять кнопок. Первая кнопка его включала. Нажатие на вторую высвечивало на экранчике координаты местоположения, третья и четвёртая вызывали либо первый, либо второй створ капсулы. Если один из створов находился в вашей реальности, вне зависимости от нажатой кнопки к вам прибывал тот, который находился до этого в другой реальности. Пятая кнопка предназначалась для того, чтобы иметь возможность дистанционно включать и выключать оболочку. Как я уже говорил, капсула с включённой оболочкой для внешнего наблюдателя полностью пропадает не только из поля зрения, но вообще. Так вы её даже тактильным способом не обнаружите. Парадокс? Да. Но постепенно к этому привыкаешь.
– Пет-Пет, – поделился я сомнениями, – судя по тому, что я вижу, ваш коммутатор может работать только с вашей капсулой.
– И что такого? Пользуйтесь, мне она пока всё равно не нужна. Нда. Пока вы будете разбираться с текущими проблемами, я вам сделаю ещё пульты, сколько потребуется.
– Пет-Пет, нам вас бог послал, хоть я в него и не верю.
– Вот и правильно, вот и не верьте, нда, потому что меня послал не бог, а Призрак. А я, как учёный, вам авторитетно заявляю: бога – нет. Хотя иногда и сам начинаю в этом сомневаться. Вдруг всё-таки есть? Нда. Многие мои земляки, к примеру, вообще убеждены, что богов много.
Вроде всё. Пора отправляться. Никакого конкретного плана у меня не было. Высаживаемся, осматриваемся и действуем по обстановке. Судя по тому, как проходило наше бегство с базы, богомолы, скорее всего, снова начнут палить в нас без предупреждения, поэтому на глаза им желательно не попадаться. За себя и Вальку я не опасаюсь, нас они просто не увидят, так что единственным уязвимым членом нашей группы остаётся Василий. Но он в то же время и единственный кадровый военный, поэтому должен разбираться в боевой обстановке намного лучше нас. Приходится рисковать.
Василий снарядился как заправский коммандос. На лице камуфляжная раскраска, бандана защитного цвета с зелёно-коричневыми пятнами, такого же окраса костюм. Куча всяких карманов и кармашков, явно непустых, кажется, это называется разгрузочным жилетом. Часть кармашков и каких-то приспособлений вообще на перекинутых крест на крест ремнях. Нож, гранаты, два пистолета, компактный автомат и даже снайперская винтовка. Для меня и Вальки он взял по пистолету и ножу. Вальке достался FN Five-seveN, как более лёгкий и многозарядный, мне же перепал солидный Desert Eagle. Ножи были безымянные, но в руке лежали как влитые.
Из пистолета мне уже стрелять доводилось, и не раз, правда, не по живым мишеням, а вот ножом я пока только сыр, колбасу, да прочие огурцы с помидорами резал. Мой друг Вова всегда был большим любителем самого разнообразного оружия, и ему-то как раз стрелять доводилось не только по неподвижным мишеням. До того, как стать юристом, он успел послужить на благо отечества и побывать в горячих точках. Он меня и учил стрелять. А вот Валька сумела меня удивить. Оказалось, что она знакома со стрелковым оружием гораздо лучше меня. Её обучал и наставлял не кто иной, как мой новообретённый дед, и уроков на её долю досталось гораздо больше, чем мне, да и ассортимент перебывавшего в её руках оружия был куда разнообразнее. Так что я в этом плане оказался аутсайдером. Ну и ладно. Должны же мои братья и сёстры по оружию хоть в чём-то меня превосходить. С другой стороны, я почему-то был практически уверен, что ни Вальке, ни мне в особенности никакое дополнительное оружие не понадобится. Мы с ней сами по себе уже оружие, да простят меня комарики за такие отнюдь не пацифистские сравнения.
Коротко со всеми попрощавшись, мы погрузились в капсулу, и я вдавил старт. Для начала задал координаты на высоте порядка трёхсот метров над территорией базы. Лучше сперва осмотреть всё издалека, а не угодить сходу в лапы богомолов. Взятый нами с собой трансформер быстро уразумел, что от него требуется, и теперь лежал рядом с Василием большим серым шаром. Почему-то в отсутствии своих симбионтов оба вытащенных из морозильника трансформера предпочитали находиться именно в шарообразном состоянии. Несмотря на это слушались они меня практически беспрекословно, главное – не пытаться заставлять их идти против собственной природы.
Но мы прибыли, и теперь нужно хорошенько осмотреться.
Чертовщина какая-то! Второй раз перемещаюсь сюда из Убежища, и второй раз комплекс выглядит безжизненным. Куда все богомолы-то подевались? Нет, что-то тут не так. И это вовсе не из-за отключённого генератора спокойствия. Тут определённо устроена засада, и нас ждут. Ну, может быть, не конкретно нас, но кого-то ждут точно.
– Вот что, – нарушил я молчание, – вы тут немного повисите, а я слетаю и поближе посмотрю.
– Миха, – обиженно возмутилась Валька, – мы так не договаривались!
– А мы с тобой вообще никак не договаривались, – сделал я строгое лицо. – Остаёшься в распоряжении Василия и выполняешь команду «цыц»! Разведаю, вернусь, тогда и решим, что дальше делать. Василий, летать она пока не научилась, а прыгать с такой высоты, надеюсь, не рискнёт. Да и не сможет она без меня ничего, так что особых хлопот не доставит. Разве что нытьём изведёт, но это уже чисто технические издержки.
Не вникая в последовавшие в мой адрес очень эмоциональные и не везде цензурные слова, которые юную девушку совсем не красят, я уже невидимым устремился вниз. На всякий случай ещё притушил все возможные излучения своего организма.
Вот они! Как же эти сволочи лихо попрятались! Словно тараканы по щелям. По-моему, богомолы к тараканам как раз и относятся, если мне память не изменяет. Только эти богомолы не совсем богомолы, а то и вовсе не богомолы. Ну создала их природа похожими, но на самом-то деле они не насекомые, а натуральные теплокровные с кожей и костями. Всё равно тараканы! А Пет-Пет мне даже симпатичен. Вот что делают всего-навсего личная симпатия и дружеское расположение.
Эти же гады засели практически в каждом закутке и не шелохнутся. Как часовые у вечного огня. Да, Лютому в одиночку эту ораву ни за что не одолеть. А я, идиот, ещё и Вальку с собой притащил. Но куда же в этом замершем муравейнике могли подеваться дед с Лианой и два трансформера? Мне почему-то кажется, что эта богомольная саранча о существовании трансформеров вообще не подозревает. Даже если они до Пет-Петовых трудов каким-то образом добрались, про комаров там всё равно ни слова.
Короче: высаживать сюда Лютого и Валентину – почитай верная смерть для обоих. А потому придётся мне разбираться со всей этой кодлой самому. И не нужен мне ни нож, ни Desert Eagle, ни ракетная установка. Я сам по себе оружие, какого мир ещё не знал. Только как же не хочется мне сейчас этим оружием становиться. Ведь, если я начну бойню, то как смогу выяснить, где находятся Лиана с дедом? Получается, что снова нужно брать «языка», а для большей внятности лучше из офицерского состава. А где ж его искать, этот офицерский состав? В засаде сами офицеры сидеть вряд ли будут. Значит, нужно найти такого таракана, который будет держаться особняком, но наверняка в окружении охраны. И охрана, скорее всего, будет располагаться где-то на подступах к нужной мне особи, а не в непосредственной близости. Аналогии у меня, конечно, чисто человеческие, но, судя по Пет-Пету, они вполне подходят.
Посмотрим. Вот это здание здешнего руководства. Примерно в таком же мы с Ли едва не перехватили бандитского шефа. И охрана при входе имеется, только укрыта хорошо, не на самом виду. А вот дальше некоторые отличия всё же есть. Вон та троица, если принять за знаки отличия полоски на лапах, явно не из рядового состава. У тех, что в засаде сидят, я вообще никаких полосок не заметил. Только троица эта не в кабинете наверху заседает, а прямо тут, в вестибюле. Может, наверху и есть кто-нибудь ещё, но эти явно сейчас изучают раздобытую где-то карту ОНПИС, так что вполне могут быть офицерами.
Один из них издал тихий скрипучий звук. Теперь второй. Это они разговаривают так, что ли? Больше похоже на скрип несмазанной двери. Если это родная речь Пет-Пета, то просто поражаюсь, как он сумел так хорошо освоить нашу. Впрочем, он утверждает, что Призрак освоил его язык ещё раньше. Но я не призрак. Хотя для всего тараканьего воинства я сейчас гораздо хуже, чем призрак, и я пришёл сюда за «языком». И как, позвольте спросить, мне с этим «языком» разговаривать? Так я, пожалуй, начну жалеть, что отказался взять с собой Пет-Пета. А других переводчиков с богомольего в нашем распоряжении просто нет.
Да, но брать «языка» означает поднять шум, а шум нам крайне нежелателен. К счастью чьей-либо ещё ауры ни наверху, ни где-либо поблизости я вроде не ощущал. Что ж, выхода у меня нет. Да простят меня братья-комарики, но мне придётся нарушить их традиции. В плане табу на агрессию.
Четыре богомола охраны и три офицера. Шестерых нужно убрать, причём так, чтобы они не успели поднять тревогу. Один нужен целым и невредимым, но взять его нужно так, чтобы тоже тревогу не поднял. Что я с Нарциссом в состоянии аффекта вытворял? Многорукость. И получилось это у меня легко и не задумываясь. Так что, если ещё и задуматься, должно совсем просто получиться.
Я сосредоточился и в следующий миг от меня протянулись семь невидимых щупалец. Так, прицеливаемся и…
…Шесть богомолов со свёрнутыми головами беззвучно лежали на полу, агонизируя подёргивающимися конечностями. Седьмой тоже судорожно подёргивался, плотно прижатый к потолку, но его голова пока оставалась на месте. Всё получилось на отлично. Я толком даже понять ничего не успел, а моё тело уже всё само за меня сделало. Так я, пожалуй, сам себя бояться начну. Этот, которого я неизвестно зачем припечатал к потолку, просто обезумел от ужаса. Я бы, наверное, на его месте тоже в штаны наложил. Но я не на его месте, и меня это радует. Лучше всего его бы сейчас в капсулу затащить, но, во-первых, с такой ношей лететь будет тяжеловато, а во-вторых, сделать этого таракана невидимым я при всём желании не смогу. Поднимется тревога. Правда, она по любому начнётся, стоит кому-нибудь из них сюда нос сунуть, или что у них там вместо носа, но до этого ещё может пройти некоторое время. В любом случае мне следует поторапливаться. А сделаем мы вот что…
…Когда в капсуле из ниоткуда возник скрученный богомол, я еле успел остановить бросившегося на него Василия, хотя и ожидал подобной реакции. Но возможности предупредить заранее у меня не было. Я и без того напугал их с Валькой внезапным закрытием капсулы. А я просто воспользовался коммутатором. И ещё мне удалось достаточно элементарно решить проблему невидимости для не слишком крупных вещей. Я подумал: а почему не видно пищу, которую я съел? Поняли? Я просто отрастил на себе нечто вроде сумки, как у кенгуру, и засунул в неё коммутатор. Он исчез. Когда я его включил, рядом со мной, естественно, открылся тот створ, который прежде базировался около Убежища, а Вальку с Василием, соответственно, переправило на его место. Едва вскочив в капсулу, я сразу же нажал старт и через положенное время с ними воссоединился. Для меня наше воссоединение выглядело точно так же, как и для них. Мы возникли друг для друга словно из ниоткуда. Промелькнула запоздалая мысль: что будет, если кто-нибудь проявится точно на том же месте, где находится другой? Бррр! Нужно будет этот момент уточнить, а сейчас у нас несколько иная задача.
Первым моим порывом было выбраться наружу и привлечь к допросу пленного нашего учёного друга. Нда. Но я заколебался. Одно дело, когда это абстрактно обсуждаешь, и совсем другое, когда захватили живьём твоего соотечественника, упокоив при этом ещё шестерых. Нет. Я пока не настолько уверен в самообладании Пет-Пета, чтобы испытывать его патриотизм. Придётся обходиться своими силами.
Оставив оболочку включённой, ни к чему, чтобы о нашем присутствии узнали, я слегка ослабил захват на пленнике и произнёс, обращаясь к застывшим в напряжении Василию и Вальке:
– Простите, что напугал, но пришлось действовать экспромтом. Мне показалось, что этот таракан принадлежит к офицерскому составу. Он хоть и перепуган до смерти, но мы должны суметь его разговорить. Ли рассказала, что для нас с тобой, Валюша, любые языки теперь не проблема. Лично я в этом уже успел убедиться. Правда, то, что я пока слышал от этих тараканов, назвать речью язык не поворачивается. Ли упоминала о нескольких днях для освоения, но мне хватило нескольких часов. Сейчас времени совсем в обрез, поэтому у нас будет экспресс-обучение по методу Спокойного-Приходько. Нам потребуется заставить его озвучить то, значение чего мы каждый на своём языке понимаем.
– И ты думаешь, что у нас тут есть хоть что-нибудь доступное совместному пониманию? – скептически наморщила носик Валька.
– Придётся найти, – отозвался я убеждённо.
– Оружие, – подсказал Лютый. – Раз он военный, должен иметь представление об оружии.
– Вряд ли наше и их оружие сходно, – усомнился я, – хотя палили они по нам явно из огнестрела. Но простые вещи, вроде ножа, наверняка должны совпадать. Давайте попробуем.
Василий вытащил нож и поднёс его поближе к напоминавшим зелёные сферы из хрусталя глазам пленного. Тот судорожно задёргался. Ну да, что он ещё мог подумать. Конечно же, мы его прирезать собираемся. Впрочем, он не сильно ошибается. Оставлять его в живых в мои планы не входит. Но это позже, а сейчас он нужен именно живой.
– Дайте я, – вмешалась Валька и забрала нож себе.
Положив его на раскрытую ладонь, она повернулась к богомолу, и, тыкнув в холодное оружие указательным пальцем, чётко произнесла:
– Нож.
Богомол молчал. Валька ткнула пальцем на нож у себя на поясе и снова произнесла:
– Нож.
– По-моему, он не понимает, чего от него хотят, – предположил Лютый.
Валька начала поочерёдно тыкать во все ножи, которые у нас были, продолжая каждый раз повторять:
– Нож, нож, нож…
Затем она снова поднесла ладонь с ножом к морде богомола и вопросительно на него уставилась.
Кажется, он наконец-таки уловил, чего от него ждут, и издал довольно неприятный скрипучий звук. Помолчав, он повторил его снова. При повторном произнесении я услышал то же, что уже успел освоить на уроке Ли. Это было слово нож не только на тараканьем языке, но и на моём теперь тоже. Валька ошеломлённо смотрела на меня. Значит, у неё тоже всё получается, как надо.
Но из одного слова язык не выучишь. На борту капсулы ничего подходящего для сходного с богомолом восприятия практически не имелось. Знаете, что я сделал? Я переместил нас в Новую Зеландию. Координаты я запомнил ещё в тот раз, когда отправлялся туда, чтобы на работу позвонить. В прошлый раз на месте моей высадки никого не оказалось, и я снова решил рискнуть. Да мне особо-то и выбирать было не из чего. Помнил я только координаты тех мест, где уже побывал, а их пока было раз, два и обчёлся. Конечно, сама капсула помнит все места, с которыми сопрягалась, но нам о них ничего не известно, а потому перемещаться в них опасно.
Но в Новой Зеландии всё обошлось, место так и оставалось безлюдным. Зато тут были и деревья, и камни, и вода, и птицы. Словом, количество общих понятий начало стремительно расти. Появились глаголы типа: идти, бежать, лежать, пить и т.п. Дальше пошло легче. Наш пленный, кажется, уверовал в то, что убивать его не собираются, а для того, чтобы показать, какой он хороший малый, он прямо-таки с усердием принялся нам помогать. Но когда Валька вдруг захотела узнать, как его зовут, я её остановил. Ни к чему знать имя того, кого убить собираешься. Ещё сомневаться, чего доброго, начнёшь.
Василий чувствовал себя явно не в своей тарелке, вынужденный слушать непрерывный скрежет несмазанных проржавевших механизмов, но мужественно делал вид, что его это не раздражает. Наконец количество начало переходить в качество, и за отдельными словами потихоньку поползли простейшие фразы. Удивительно. Это очень походило на мою адаптацию, происходившую у Вовы на даче, только теперь я адаптировался в абсолютно чуждом мне языковом пространстве.
Пора было приступать к допросу. Мы вновь перебрались внутрь капсулы и включили оболочку. Не буду описывать наши с Валькой мучения, но результат мы в конце концов получили.
Дословно это воспроизвести на русский просто невозможно, но в вольном переводе это выглядело примерно так:
Мы: – Почему армия богомолов вторглась на чужую территорию?
Богомол: – Мы преследуем опасного беглого преступника.
Видимо, следовало понимать, что под преступником подразумевается Пет-Пет, но имени преступника «язык» не знал.
Мы: – Кто дал вам право на такое вторжение?
Богомол: – Право сильного. Они укрывали беглого преступника.
Мы: – Как вы попали в капсулы Концентратора?
Богомол: – Не понимаю.
Мы: – Спросим по-другому. Как вы попали в капсулы большого дома?
Богомол: – Данные разведки привели нас сначала в другое место. Там было много других двуногих с оружием и другой большой дом. Они не выдали нам преступника. Мы их всех убили. Там было много капсул. Во второй большой дом мы пришли через них.
Бандиты, надо полагать, погорели из-за собственной непредусмотрительности. Они-то ждали успокоенных людей, а к ним неизвестно откуда нагрянула армия вооружённых до зубов богомолов. Парализаторы, может, и не плохая вещь, но эффективная дальность поражения от силы десяток метров, а огнестрельное оружие бьёт куда дальше.
Мы: – Как вы узнали коды доступа к капсулам?
Богомол: – Пытали двуногих. Они показали.
Мы: – И на каком же языке вы с ними разговаривали?
Богомол: – Когда пытают, и без языка показывают всё, что нужно. После нескольких глупых всегда кто-нибудь сообразительный находится. Он показывает. Таких мы потом быстро убиваем. За помощь. Остальные за глупость мучаются.
Боже! Да что же это за твари такие! У меня руки так и чесались разобрать этого гада по кусочкам. И до меня только сейчас по-настоящему дошло, что богомолы шли практически попятам за нами. Ведь с того момента, как мы удрали из бандитского гнезда, до их появления на территории ОНПИС всего-то несколько часов прошло. Выходит, что эти тараканы действуют также быстро, как и бегают. Но мне не нравилась одна серьёзная нестыковка. По словам Пет-Пета Призрак направил его на базу ОНПИС, а богомолы пришли по его следам сначала к бандитам. Требуется объяснение. Ладно, возьмём пока это несоответствие на заметку и пойдём дальше.
Мы: – Как вы попали к вооружённым двуногим?
Богомол: – Сведения, полученные нашей разведкой, вели туда.
Мы: – У вас есть собственные капсулы?
Богомол: – Да. Сбежавший преступник пытался скрыть их от правительства, но разведка раскрыла его подлые намерения.
Мы: – Где ваши капсулы сейчас?
Богомол: – Когда нас переправили во второй большой дом, они оставались там, куда мы пришли сначала. Сейчас не знаю.
Мы: – Кроме вооружённых двуногих вы ещё кого-нибудь нашли?
Богомол: – Не знаю. Нас сразу отправили в погоню дальше. Что было после нашего ухода, мне не известно.
Мы: – После того, как вы обстреляли летящего в воздухе двуногого, потом ещё кто-нибудь появлялся?
Богомол: – Да. Намного позже, далеко на берегу, появилась капсула, но из неё никто не вышел. Мы следили. Затем она пропала. Потом ещё раз появилась на том же месте, но та же самая или другая – я не знаю, их не отличишь. В этот раз мы пошли посмотреть ближе, но капсула оказалась пустая. Потом она вдруг снова исчезла. Больше не появлялась.
Понятно. Хотя всё равно ничего не понятно. Очевидно, что дед с Ли высадились, осмотрелись невидимками, раз тараканы их не разглядели, а затем отбыли в неизвестном направлении. Куда? Эти многоногие про невидимок до сих пор понятия не имеют, потому и решили, что капсула пустая. Искать деда на базе, получается, бессмысленно. Но что же такое их подвигло вместо Убежища переместиться ещё куда-то, что они даже не удосужились нас предупредить? Или же всё-таки с ними что-то случилось?
Параллельно с допросом в моей голове начал формироваться совершенно безумный, я бы даже сказал – просто убийственный план. Тот факт, что до капсул дорвались воинствующие тараканы, мне представлялся чудовищным бедствием. Именно, что тараканы. Владея капсулами, они начнут расползаться по подуровням как стихийное бедствие. Судя по высказываниям пленного, право сильного для них само собой разумеющееся правило, и до того, как их кто-нибудь остановит, они могут нанести серьёзный урон другим, мирно сосуществующим цивилизациям. Похоже, что подобные мысли посетили не только меня, потому что от размышлений меня отвлёк какой-то уж слишком спокойный голос Валентины, которая спросила:
– Можно его убью я?
Такого полного отсутствия эмоций в её голосе я прежде никогда не замечал, поэтому сразу понял, что она их просто сдерживает титаническими усилиями.
– А ты уверенна, что хочешь сделать это сама? – спросил я, обуреваемый самыми противоречивыми чувствами. С одной стороны, я Вальку понимал, но с другой – сама идея убийства и юная девушка по моим представлениям плохо сочетались.
– Абсолютно, – ответила она без тени сомнения. – Эти твари не должны существовать.
– А как же Пет-Пет?
– Пет-Пет не они. Но этого я должна убить.
– Нож или пистолет? – спросил я со вздохом.
– Не-ет, – вот теперь в её голосе я уловил что-то кровожадное. – Я хочу сделать это собственными руками.
В следующий миг голова богомола взорвалась, словно перезрелый арбуз от кирпича. Похоже, Валька постигает прелести трансформаций с большим успехом. Каменные кулаки – это что-то.
– Обязательно было всё внутри капсулы пачкать, да? – недовольно проворчал Василий, с отвращением стряхивая с себя растекающиеся ошмётки.
Я его понимал. Он вроде бы по штату тут главный убивала, а вместо него его работу какая-то сопливая девчонка выполняет, да ещё с явным удовольствием.
– Я уберу, – буркнула в ответ Валентина.
Пришлось снова открыть оболочку, и, пока Валька отскребала от пульта и стен капсулы богомольи мозги, мы с Лютым закопали останки. Копать пришлось ножами, а это не самая подходящая замена лопатам. Начав выкапывать яму, я сообразил, что могу просто превратить собственную руку хоть в лопату, хоть в экскаваторный ковш и резко ускорить процесс, но в итоге не стал этого делать, предоставляя возможность напачкавшему палачу закончить уборку помещения без нашего участия.
Представляю, если кто-нибудь эту могилу раскопает. Новая Зеландия тут же превратится в место паломничества уфологов со всего света. А может, и не уфологов, может, натуралистов, которые с остервенением бросятся на поиски неизвестного прежде вида, вроде йети. Хотя йети – тварь уже приевшаяся и пожавшая плоды сенсации, а этот образчик станет чем-то абсолютно новым, а потому более востребованным.
Я воспользовался тем, что Валька нас не слышит, и потихоньку посвятил Василия в свой новый план. Он поначалу воспринял его с большим недоверием и даже неприятием, но, немного подумав, согласился, положив в знак солидарности руку на моё предплечье. Теперь оставалось найти повод или способ отделаться от Валентины, а для этого требовалось вернуться в Убежище. Но мой план всё равно предполагал его посещение. Просто потом нужно будет изловчиться и не дать Вальке возможности сесть нам на хвост. В моём плане место для неё не предусматривалось.
…В Убежище за время нашего отсутствия новостей не прибавилось. Их ждали от нас, но ничего нового мы пока тоже сообщить не могли. Рассказывать о захвате «языка» и его дальнейшей участи мы, не сговариваясь, тоже не стали. Правда, осталась серьёзная улика, способная навести на некоторые подозрения, но при должной осторожности она не всплывёт. Я имею в виду освоение мною и Валькой Пет-Петова языка. Не в совершенстве, конечно, для этого у нас просто было слишком мало времени и слишком беден был тот лексикон, который нам удалось усвоить, но, чтобы случайно себя выдать, и его с лихвой хватит.
Вспомнив о нестыковке, следовавшей из слов убитого богомола, я отвёл Пет-Пета в сторонку и попросил мне эту нестыковку растолковать.
– Не буду вас обманывать, Михаил, но у меня нет разумных объяснений. Нда. Я сам ломаю над этим голову. Но меня смущает даже не то, что мои преследователи сначала высадились в бандитском логове, а то, что они вообще его координаты узнали. Не говоря уже о том, что на момент моего отбытия с родной планеты о капсулах там вообще никому, кроме меня, не было неизвестно. Нда. И координаты бандитского логова мне удалось получить уже после того, как я оказался на базе ОНПИС, а координаты самого ОНПИС Призрак сообщил мне лишь тогда, когда я уже покинул свою планету. Мы заранее так договорились, чтобы избежать непредвиденных ситуаций. Нда. Не мог никто, кто за мной шпионил, ничего узнать заранее, даже если следил за каждым моим шагом. Или же я что-то упускаю.
Мне очень хотелось верить Пет-Пету, и я ему верил. Интуиция говорила, что он не врёт. Но, тогда как же объяснить эту головоломку? Как всегда, не хватает данных. А потому следует незамедлительно приступать к воплощению моего плана. Всё необходимое я уже подготовил и теперь осталось незаметно улизнуть, никого в него не посвящая. Нет, так не получится, кого-то всё же посвятить придётся. Хотя бы частично. Иначе наше с Василием исчезновение вызовет панику, а это нам ни к чему. Кого бы мне выбрать доверенным лицом? Можно Шаповалова, а можно Виталия. Впрочем, почему бы сразу не обоих? Вдвоём им даже легче будет спокойствие поддерживать. Мне довольно легко удалось с ними уединиться и вкратце рассказать про свою задумку. После некоторых колебаний они согласились. Теперь оставалось незаметно ускользнуть от Валентины. Чуть подумав, я нашёл вполне подходящий предлог, чтобы на некоторое время её отвлечь и занять. Поскольку путешествовавший с нами трансформер в моём плане тоже не предусматривался, я предложил Вальке с ним поэкспериментировать. Вдруг у неё получится к себе ещё одного комара прицепить, тем более что она сама этого хотела? К моему облегчению она тут же ухватилась за эту идею с энтузиазмом.
Всё. Теперь можно по-тихому линять.
…Для начала мы с Василием зависли примерно на том же месте, где и в первый раз. Мама дорогая, ну и навёл же я им тут шороху! Внизу то тут, то там раздавалась беспорядочная пальба. Богомолы носились кругами, как оголтелые. Видимо, таинственная смерть их комсостава всех на уши поставила. Тут уже не до засад. Но мне вы пока не нужны. Бегайте на здоровье. Ваше время чуть позже придёт.
Обговорив с Лютым окончательно детали, я выскользнул из капсулы и уже привычно невидимым спланировал прямиком к тому самому залу отдыха, в котором мы оказались вместе с Нарциссом после возвращения на базу. Сколько ж вас тут, однако. Я даже не стал заморачиваться, тратя время на зачистку помещения. Просто вышвырнул из капсулы тех двоих, которые думали, что её охраняют, и ввёл код, столь любезно предоставленный мне Патроном, хотя он этого и не знал.
А какой торжественный приём ожидал меня в его кабинете, я аж удивился! Их зачем-то набилось туда не меньше полутора десятков. Но они тоже удивились, когда в открывшейся капсуле никого не оказалось. А уж когда пустота начала поочерёдно и очень быстро откручивать им головы, их удивлению уже не было предела, и оно стало их последним впечатлением в этой жизни.
А потом я немного напрягся, потому что мне показалось, что практически вся мебель в кабинете исключительно пластиковая и металлическая, но, к счастью, один цельнодеревянный стул всё-таки сыскался. Тот самый, на котором восседал сам Патрон. Быстренько покрошив его на дрова и соорудив из них шалашик для костра, я запалил прихваченную с собой бумагу и теперь увлечённо смотрел с сопереживанием, как весело заниматься и разгорается огонь. Дерево было сухим, выдержанным и горело отлично, без дыма и копоти. Ещё парочка богомолов на свою голову сунулась посмотреть, что происходит в кабинете, но посмотреть так и не успела, с порога присоединившись к отдыхающим вечным сном сотоварищам. Костёр горел уже уверенно, опасений, что его задует случайным сквозняком, у меня больше не оставалось, и я посчитал, что пора. Достав из кенгурячей сумки зародыш с заранее нанесёнными на него символами, я бережно водрузил его в самое сердце пламени, и теперь настала уже другая пора – сматываться. Да, я, кажется, забыл сказать, что костёрчик я разжёг внутри капсулы, через которую сюда прибыл. Если забыл, то вот, исправляю.
Кажется, всё. Теперь спешно уносим ноги. И чем быстрее – тем целее буду! Выскользнув за дверь, я ввинтился в небо и со всей доступной мне скоростью рванул в сторону острова…
…Это было нечто! Я успел улететь на добрых три-четыре километра, но получил от ударной волны такого пинка, что ещё с минуту кувыркался в воздухе, словно осенний лист в штормовую погоду. Теперь я понимаю, почему у моих родителей не было ни малейшего шанса уцелеть. Вздымавшийся в небо чудовищный гриб был в точности таким, каким его показывают в кино. Только никакое кино не способно передать реальные масштабы апокалиптического зрелища! И грохот. Жуткий, просто непередаваемый грохот! Если бы не мои адаптационные рефлексы, то барабанные перепонки точно лопнули бы. Ну и свет, конечно. Только свет был сразу, ещё до пинка, а я в ту сторону не смотрел, как меня ещё в школе учили. Правда, мне и отражённого хватило. Разноцветные зайчики ещё долго в глазах мельтешили.
А вот и остров. Обалдевший и перепуганный народ высыпал на берег и пытается понять, что происходит. Хотя в теории, наверное, о причине многие уже догадываются, чай не случайные прохожие. И уцелевшие бандюки тоже тут. Вон они, все три охранных катера сгрудились у противоположной стороны острова. Попрятались, гады. Не хотите, чтоб вас с материка увидели? Не надейтесь, с неба я вас прекрасно вижу, и спрятаться вам от меня некуда.
Я нажал кнопку на коммутаторе и стал дожидаться прибытия капсулы. Стоило ей объявиться, я моментально проскользнул внутрь, а предварительную рекогносцировку с воздуха проводить предоставил Василию. Хотелось немного передохнуть. Морально. О физической усталости я уже начал забывать. Нет, сказать, что я её вообще перестал испытывать, будет неправильным, но она легко снималась обычным восполнением энергии. Испытывать на себе меню Бармалея я ещё не пробовал, меня вполне устраивала традиционная человеческая еда, но несколько раз уже появлялось желание сунуть пальцы в розетку. Пока что из чисто академического интереса.
– Сволочи, – донёсся до меня голос Лютого, – согнать на остров людей, словно это скот! Миша, ты должен позволить мне разобраться с охраной на катерах самому. Я понимаю, что для тебя это плёвое дело, но у меня просто руки чешутся. И ещё: кончай мне выкать, а то я себя стариком чувствую. Я не так уж намного тебя старше. Во всяком случае в сыновья ты мне не годишься. Считай меня старшим братом.
Я просто кивнул. Уж если у меня с дедом получилось перейти на «ты» почти сразу, с Василием и подавно получится.
Я не думал, что разборка в одиночку с экипажами трёх катеров такая уж хорошая идея, но видел, что мой отказ может очень обидеть «старшего брата». Поэтому отказывать ему не следует, а следует его подстраховать, но только так, чтобы он сам об этом, по возможности, не догадался.
– Давай мы вот что сделаем, – поделился я соображениями после краткого раздумья, – я сейчас спущусь вниз, благо, практически все люди на другой стороне острова сосредоточились и на последствия моей подрывной деятельности любуются, и оттуда вызову капсулу. А ты, как только тебя снова к ОНПИС перенесёт, сразу жми обратку и возвращайся ко мне. Видишь вон ту скалу? Я буду ждать тебя прямо за ней.
Махнув рукой, я снова врубил невидимость и сиганул вниз. Приземлившись за скалой, сразу вызвал капсулу. Через несколько минут на мгновение обозначился створ и тут же пропал. Значит, Лютый уже на пути сюда. Очень важно, чтобы капсулу не засекли не только с катеров, но и пленники острова. Их пока некуда перемещать, да и видеть усовершенствованную Пет-Петом капсулу никто не должен. Поэтому, как только Василий окажется здесь, её немедленно придётся перенаправить в недоступное место.
Капсула наконец прибыла, диафрагма на секунду открылась, и выскользнувший из неё Василий мгновенно практически слился с местностью. Вот что значит настоящая школа диверсанта-спецназовца!
– Я сейчас, – тихонько шепнул ему я и вновь взмыл в воздух.
Ткнув кнопку вызова метрах в двухстах над скалой, я тут же спикировал вниз. Василий внимательно рассматривал через бинокль стоящие примерно в полукилометре от берега катера. Те спустили якоря и пока не предпринимали никаких попыток куда-либо двигаться. На мой взгляд, у Лютого не было ни единого шанса подобраться к ним незамеченным. Аквалангов у нас нет, а других способов подкрасться к катерам я не видел. Я, конечно, не имею в виду себя.
Высоко над нами едва заметно протаял створ капсулы, и я моментально вдавил кнопку включения оболочки. Мы и так сильно рисковали, пока болтались в воздухе с открытой диафрагмой. Незачем судьбу искушать. Как выражается один мой знакомый – судьбы нет, но от неё не уйдёшь.
А теперь нужно помочь Василию в осуществлении акта мести. Помните мои первые эксперименты перед зеркалом, на самой заре моей биотрансформаторности?
…Из-за скалы на бережок, плавно покачивая обнажёнными бедрами, вышла знойная красотка. Обнажены были не только бёдра, но и всё остальное. Красотка томно потянулась и беззастенчиво улеглась загорать у самой воды. Позади витиевато выругался Василий. Он хоть и не сразу, но всё-таки дотумкал, что происходит. Я почему про свои эксперименты-то вспомнил: моим первым порывом было трансформироваться в Кейт Бэкинсэйл или ещё какую-нибудь кинодиву, но вовремя сообразил, что кино смотрю не только я. Такая метаморфоза неизбежно наведёт на подозрения, ибо откуда этим дивам тут взяться? Пришлось реализовать некий собирательный образ. Надеюсь, что смотрюсь эффектно, а главное – сексуально. Должно сработать.
Довольно долго ничего не происходило. Я уже начал опасаться, что, кроме Нарцисса, других озабоченных тут не водится. Но нет, один из катеров наконец-таки подал признаки жизни и тронулся к берегу. Надо же! Несмотря на состоявшийся всего полчаса назад катаклизм, нашлись «герои», для которых первобытные инстинкты превыше всего. Собственно, на этом расчёт и строился. Хотя могу ошибаться. Вдруг красотку просто решили пристрелить, чтобы не распаляла и не отвлекала личный состав в такой напряжённой обстановке?
Катер ткнулся в берег, и с него незамедлительно спрыгнули трое молодцев с парализаторами наперевес. Уже хорошо, из этих штук только глушат, не убивают. Ишь, аж сразу три богатыря на меня запали. Я продолжал делать вид, будто абсолютно не интересуюсь происходящим. Богатыри для начала немного осмотрелись, а затем подошли поближе, и один из них молвил игриво:
– Милашка, что-то я не припомню тебя среди пассажиров.
– Я в этом виновата? – скучным тоном зевнул я.
– Вот как раз степень твоей вины мы и будем сейчас устанавливать, – плотоядно ухмыльнулся второй.
– И как же вы собираетесь это делать? – поинтересовался я.
– По очереди, – ехидно уточнил третий и гаденько ржанул.
Господи, ну почему все мужики такие примитивные и предсказуемые? Неужели нельзя как-то по-другому всё обставить? Либо пошлые комплименты, либо хамство с позиции силы. Скучно.
– А я могу вашу очерёдность по своему выбору устанавливать? – снова зевнул я, прикрывая рот ладошкой, хотя логичнее было бы прикрывать что-нибудь другое.
– Ну, в этом мы, пожалуй, можем пойти тебе навстречу, – согласился первый, – выбирай.
– Тогда с тебя и начнём. Только давай мы лучше за той скалой уединимся, а твои друзья пусть пока тут подождут.
– Э, нет. За скалой мы уединиться, конечно, можем, но только все вместе. Вдруг ты там какой-нибудь сюрприз приготовила?
Какой проницательный. Но так даже проще, не надо будет долго комедию ломать.
– Вместе так вместе, – равнодушно пожал я плечами. – Мир рушится, а перед смертью можно всё.
– А мы-то всё голову ломали, с чего вдруг такая красотка только сейчас объявилась? – деланно удивился тот, который что-то про степень вины говорил. – А это, оказывается, пир во время чумы.
– О! Мы ещё и классику знаем, – отозвался я в тон ему.
– Кое-что знаем. Но ты время-то не тяни и зубы нам не заговаривай.
– Как скажете, – ответил я и шагнул за скалу. Обречённые шагнули следом.
А дальше уже работал Василий. Ни каких тебе эффектных поз или криков «кия!», несколько скупых стремительных движений, за которыми глаз не угонится, и все три бандита беззвучно повалились на землю. Мне хватило мимолётного взгляда, чтобы понять, что они мертвы. Их ауры быстро таяли, растворяясь в окружающем мире. Это вам не какой-нибудь Жан-Клод Ван Дамм демонстрировал зрителям растяжки и эффектные пируэты, это был настоящий мастер в действии.
– Ну, Миха, ты даже меня едва на эту голую задницу не подловил. Предупреждай в следующий раз, – ровным голосом без тени одышки произнёс Лютый, заинтересованно вертя в руках один из парализаторов.
– Следующий раз вряд ли случится скоро, – констатировал я с сожалением. – Второй раз на ту же приманку они уже не клюнут. Кстати, если чувства меня не подводят, то на катере ещё кто-то остался.
– Пойду посмотрю.
– Не-не-не, не вздумай! – тормознул его я. – Во-первых, слишком быстро. Ни один из этих половых гигантов так скоро не управился бы, а во-вторых, тебя могут увидеть. Ты уж извини, но сейчас моя очередь.
Сорвавшееся было со стороны Василия возражение даже не успело оформиться, поскольку вместо меня уже стоял один из бандитов.
– Убедил, – не очень довольно проворчал Лютый.
Для верности мы выждали ещё несколько минут, успев за это время вывернуть карманы убитых. Естественно, никаких удостоверений личности мы там не обнаружили. Так, всякая мелочь, от которой никакой пользы. Сначала я хотел разрядить парализаторы, но потом решил с этим повременить. Могут самим пригодиться. Взяв один из них в руки, я неспешной походкой и с довольной рожей направился к катеру.
Чувства меня не подвели. На катере действительно оставался ещё один обречённый. Увидев меня, он радостно заулыбался и заговорил нетерпеливо:
– Чё вы там тянете, Голован? Сами развлекаетесь, а меня без бабы решили оставить? Так не пойдёт. Принимай вахту, я тоже хочу поучаствовать. Как она, кстати? Сильно не пришлось уговаривать?
– Сильно не пришлось, – ответил я утвердительно и нежно ухватил его за горло.
Это был первый человек, которого я убил собственноручно. Не могу сказать, что это сильно отличалось от сворачивания голов богомолам. Во всяком случае, ни угрызений совести, ни рвотного позыва я не ощутил, словно проделал не очень приятную, но необходимую работу.
Больше на катере никого не было. Значит, всего четверо. Наверное, примерно, по столько же на двух других катерах, но не факт. Катера большие, так что может быть и больше. Вопрос – как к ним незаметно подобраться? Чёрт! Ну что вдруг Василию приспичило с бандитами самому расправляться? Надо его образумить. В крайнем случае предложить ему заняться одним катером, а другой взять на себя. Да, это разумный компромисс, и он не должен обижаться. Теперь осталось придумать, как незаметно провести его на борт. Пятьсот метров не такое уж большое для хорошей оптики расстояние. Если за нами наблюдают в бинокль, а я вижу, что наблюдают, могут заметить, что на катер взошёл кто-то посторонний.
В это время неожиданно ожила рация:
– Танкер, Танкер! Какого чёрта вы катер оставили?
Нужно сразу что-то предпринимать, иначе возникнут подозрения.
– Да всё у нас в порядке, – ответил я голосом того, чьё тело лежало у моих ног.
– Сёрфер, ты? Почему инструкцию нарушаете?
Зараза! Знать бы ещё, что это за инструкция.
– Да всё у нас нормально, – ответил я. – Ребята сейчас вернутся, только убедятся, что на берегу, кроме той бабы, больше ничего подозрительного.
Может, такой ответ сойдёт?..
– Знаем мы, в чём вы там убеждаетесь, чтобы через пять минут все на борту были! – рявкнул кто-то на другом конце повелительно.
– Вас понял! – попытался я изобразить подобие дисциплины. – Сейчас же продублирую приказ, и все будут на борту!
Я невидимкой выскользнул из катера и вернулся к Лютому, обрисовав ему ситуацию.
– Я сейчас изображу возвращение этих жмуриков на борт, – предложил я, – а ты давай пока вон к тем деревьям. Они у самого берега, заскочишь на катер, когда я корпусом тебя прикрою, если, конечно, разберусь, как движок запустить. Надеюсь, ничего мудрёного они там не установили, а с обычным я уже имел дело. Ну, я пошёл.
Сымитировав возвращение двух оставшихся покойников, я для начала прикинул, как это плавсредство заводится и управляется. Надежды оправдались, там не было ничего мудрёного. Вполне стандартная компоновка без каких бы то ни было дополнительных систем управления или противоугонных приспособлений.
Врубив зажигание, я плавно дал задний ход, отчалил от берега и повёл катер к указанному Василию месту. Прикинув инерцию, я загодя сбросил скорость, и теперь меня медленно несло к цели. Лютого я не видел, только чувствовал его ауру где-то там. Лихо он прячется, но я уже на траверзе, и, если он не поторопится, то может не успеть.
…Где он прятался и когда успел отделиться от берега, я толком не понял. В последний момент только обратил внимание на плавно движущийся в мою сторону притопленный куст с какой-то тряпкой, застрявшей среди ветвей, и почувствовал, что Василий где-то рядом с ним, но видно его по-прежнему не было. Мастер есть мастер. Наконец он одним стремительным и почти неуловимым движением перемахнул через борт и аккуратно положил на палубу узелок с вещами. Разумно. Одежда сухая, оружие тоже.
– Что у нас дальше по плану? – спокойно поинтересовался он.
– Идём на сближение, причаливаем к одному из катеров и, пока ты будешь улаживать проблемы на нём, я займусь вторым. Идёт?
– Это, конечно, несколько уменьшает то, на что я рассчитывал, но стратегически решение верное. Принимается. Да, Мишель, постарайся оставить хотя бы одного живым, чтобы немного потолковать, у меня может не получится.
– Думаешь, надо?
– Там и поглядим. Убрать всегда успеем, – рассудил он деловито, распаковывая узел.
– Ноу проблем, как говорят в Рязани.
– А там так говорят?
– Да откуда ж я знаю? Так уж получилось, что я там ни разу не был. Просто словосочетание понравилось.
– Ладно, в Рязани так в Рязани. Ты давай трогайся, а то опять начнут орать, что инструкции нарушаем.
Сразу врубив полный ход, я взял направление на ближайший катер. Василий залёг за бортом и быстро пристёгивал свою амуницию на место. Никогда бы не подумал, что в лежачем положении можно с такой скоростью и так ловко одеваться
Цель стремительно приближалась и, когда до катера оставалось всего метров тридцать, на его палубе начала отчаянно что-то орать и возбуждённо крутить пальцем у виска чья-то крупная фигура. За рёвом мотора слов я разобрать не мог, а включать гиперслух не было никакого желания. Меня абсолютно не интересовало мнение фигуры на мой счёт, а также насчёт моих мамы, папы и прочих родственников. Вряд ли речь шла о чём-то другом. Когда стало окончательно ясно, что соприкосновение бортов неизбежно, фигура резко от борта отскочила, а на её место практически в то же мгновение переместилась другая. Василий проделал это виртуозно.
Мне некогда было следить за развитием событий здесь, потому что я сразу же сиганул через борт с противоположной стороны. Вот мне наконец и пригодились жабры в реальной боевой обстановке. Я даже не пытался вникать, во что превратилось моё тело, но второго катера я достиг буквально за полминуты, хоть до него и было не меньше, чем до острова. Катера успели разделиться. На борту слышались вопли, ругань и противоречащие друг другу выкрики. Одни настаивали на необходимости немедленно идти на выручку катера, на который я высадил Василия, в то время как другие не менее убеждённо призывали валить отсюда как можно дальше и как можно быстрее. Я счёл второе мнение более разумным, но они всё равно опоздали. Запомнив того, который громче всех призывал сматывать удочки, я приступил к непосредственному осуществлению цели прибытия. Для разнообразия я не стал их душить или сворачивать головы, а просто преобразовал руки в невидимые копья и поочерёдно проткнул каждого насквозь, целясь точно в область сердца. Так себе процедура, скажу я вам. Головы сворачивать лучше. По крайней мере, намного чище.
Всего бандитов здесь оказалось шестеро, и шестого, самого убеждённого сторонника бегства, я только слегка оглушил. Без каких-либо угрызений совести я переправил покойников за борт, завёл двигатель и пошёл на сближение с Лютым. Катер, на котором мы приплыли с острова, едва виднелся вдалеке. Заглушить движок на нём я не удосужился, и поэтому ему предстояло плыть до упора. Либо до физического, либо пока топливо не закончится. Скорее, это будет топливо, поскольку он явно идёт по широкой дуге, всё сильнее забирая в сторону открытого моря.
Василий сидел на палубе и с хмурым видом закручивал бинтом плечо правой руки. На мой вопросительный взгляд пробурчал недовольно:
– Один всё-таки успел ножом зацепить. Тренированный оказался. Ничего вроде серьёзного, царапина, но всё равно неприятно. Их тут целых семеро оказалось.
– У меня шестеро, – поделился я. – Пять на корм рыбам отправились, шестой пока отдыхает. Я его несильно пристукнул, скоро должен очнуться.
Это может показаться странным, но настроение у меня было препоганое. И вовсе не от того, что кучу людей порешил, так и было задумано, а от того, что делал это уж больно легко и буквально походя. Никаких угрызений совести или сожалений во мне вообще не шевельнулось. Вот уж не ожидал от самого себя такого жестокосердия и равнодушия, пусть убитые и были подонками и бандитами. Судя по тому, что мне доводилось читать в книгах и видеть в кино, я сейчас должен мучиться, терзаться, страдать, переживать и немедленно, вот прямо бегом, мчаться к психологу или психоаналитику, не помню, как их там правильно называют. Только ни фига подобного. Абсолютно. У меня и раньше уже возникло недоумение по этому поводу, когда я придушил свою первую жертву. Я имею в виду человека, о тараканах вообще не говорю. Сейчас же количество покойников на моём счету существенно возросло, а эмоций стало ещё меньше. Впрочем, если сюда причислить покойников, оставшихся, а точнее, испарившихся после устроенного мною апокалипсиса в бандитском логове, переживать я должен был начать гораздо раньше. Помню, писали, например, что лётчик, сбросивший атомную бомбу на Хиросиму, сошёл с ума. А я вот не сошёл и не собираюсь.
Конечно, когда я устраивал светопреставление на берегу, то думал, что уничтожаю только тараканов и, возможно, бандитов, если они там ещё оставались, но вдруг среди них находились и непричастные ко всем творящимся безобразиям люди? Вот тут у меня внутри что-то шелохнулось, что-то заставило сердце быстрее застучать, а на лбу проступила испарина. Нет. Значит, не всё ещё во мне потеряно, значит, я не превратился окончательно в машину для убийства.
Стряхнув с себя шелуху самоуничижения, я вернулся к действительности. Оглушённый секьюрити, валявшийся рядом, начал подавать признаки жизни, и я поспешил перетащить его поближе к Василию, оттолкнув ставший теперь ненужным пустой катер.
– Можно я тут немного того, почищу? – спросил я, кивая на валяющиеся на палубе мёртвые тела.
– Сам хотел, – отозвался Лютый. – На перевязку отвлёкся.
Расценив ответ, как положительный, я быстро присоединил местных жмуриков к предыдущей компании, то есть отправил на корм рыбам. Хотя, справедливости ради, стоит уточнить, что ракам и прочим крабам, омарам и моллюскам тоже от души перепадает.
– Не возражаешь, если я опять девушкой стану? – спросил я у Василия.
– Не возражаю, только лучше одень её во что-нибудь, а то напрягает.
Вернувшись в образ береговой красотки, я изобразил на ней бикини и начал нежно пошлёпывать по щекам приходящего в себя бедолагу. Он наконец-таки соизволил открыть глаза и тупо на меня уставился.
– Как спалось? – поинтересовался я.
Ответа не последовало. Какой-то невежливый.
– Давай спрошу по-другому, – предложил я. – Обрисуй нам подробно и с самого начала, что происходило и происходит на этом курорте.
– Сейчас уже ничего не происходит, – теперь он соизволил отозваться. – Могли бы сами заметить. Небось, вы же его и запустили в небеса.
Довольно смелый ответ, учитывая его положение.
– Тогда расскажи нам то, что там происходило, до этого знаменательного события, – не стал я спорить.
Он рассказал, но его рассказ почти ничем не отличался от того, что мы уже слышали от Нарцисса. Собственно, я особо и не рассчитывал на что-то новое. Зачем наёмникам знать больше того, что им положено знать? Но одну немаловажную деталь нам всё-таки удалось установить. Наёмник рассказал, что все находящиеся на острове пленники поочерёдно доставлялись в здание руководства. Для чего – о том ему ровным счётом ничего не известно. Видимо, это придётся выяснять уже у самих пленников. Похоже, больше никакой полезной информации из допрашиваемого нам не добыть.
Василий бросил на меня вопросительный взгляд. Я молча кивнул и отвернулся. Через секунду раздался секундный вскрик и плеск воды. Пора решать, что делать дальше. Можно, конечно, вернуться на остров, но тогда придётся объясняться с запертыми на нём людьми. А я, честное слово, не представлял, как смотреть им в глаза, оправдываясь, что не могу их пока отсюда забрать. Кстати, вон они. На этом берегу люди тоже наконец-то появились и продолжали прибывать. Почти все напряжённо смотрели в нашу сторону, пытаясь разобраться, что здесь происходит. В мыслях у них, наверное, сплошная чехарда сейчас. Да и действительно, попробуй-ка разбери, что вокруг творится. Сначала бандиты вместо того, чтобы патрулировать акваторию на наиболее вероятном для побега участке между островом и материком, сосредотачиваются на противоположной стороне. Думаю, это произошло уже тогда, когда сюда заявились богомолы. Примерно через сутки вообще происходит чудовищный взрыв, который до сих пор ещё расползается апокалиптическим, вздымающимся в стратосферу грибом над тем местом, где недавно находился бандитский городок. После этого и на катерах начинает твориться что-то непонятное. Да ещё трупы бандитов на берегу, если, конечно, их успели обнаружить. Добавьте к этому и без того подавленное до безысходности состояние, в котором люди всё это время находились, на выходе получаем натуральный вселенский кошмар.
Из задумчивости меня вывел Лютый:
– Пытаешься сообразить, что дальше делать? Не ломай голову. Мы с тобой уже прокручивали возможный сценарий. Примерно так всё и происходит. Сейчас идём на остров, и я успокаиваю людей, сообщая, что помощь уже на подходе. Ты же чеши к нашим и быстро определяйтесь, куда всех переправлять. Я останусь. Надеюсь, это их хоть немного успокоит и вселит надежду. Вроде всё. Действуем.
– Согласен. Только у меня маленькая просьба: прежде чем я улечу, попробуй выяснить, зачем их всех таскали к местному начальству?
– Это, конечно, нежелательная задержка, но ладно, попробую. Но только недолго. Если сразу не получится, отложим на потом.
Спорить я не стал. А дальше всё было довольно предсказуемо. Мы подошли к берегу, и Василий мгновенно утонул в бесчисленных объятьях. На воспрянувших лицах блестели слёзы радости. Быстро не получилось, дожидаться, когда дело дошло до более-менее вразумительных разговоров, пришлось довольно долго, поскольку к месту встречи прибывали всё новые и новые лица и все они бросались к Василию. Наконец ему удалось кое-как втолковать, что военная операция ещё продолжается, и он непосредственный её участник. Помощь идёт, ждать осталось совсем недолго. Он заверил пленников, что останется с ними до её прихода.
В шквал сыплющихся на него вопросов, на которые он был вынужден непрерывно отвечать, ему, хоть и с трудом, удалось в конце концов втиснуть свой и спросить наконец то, о чём я просил. К сожалению, ответ меня не обрадовал, хотя я и был к нему морально готов, хорошо помня найденный в кабинете Шефа нейрометроном. Пленники даже не понимали, о чём Василий их спрашивает. Они помнили только, что попали сюда через капсулы, помнили, что их сразу глушили из парализаторов, в себя приходили уже на острове. Больше ничего. Задерживаться здесь и дальше не было смысла, поэтому, шепнув Василию на ухо: «держись, постараюсь организовать эвакуацию максимально быстро», я взмыл в воздух и через несколько секунд был уже в капсуле…
Глава восемнадцатая.
Лёд тронулся.
И вот я в капсуле, я один, казалось бы – сосредоточься и решение придёт, только не получается. Василий сейчас хотя бы занят тем, что людей успокаивает и старается вселить в них оптимизм, мне же приходится ломать голову на тем, что делать дальше. Как же дед не вовремя пропал, да ещё вместе с Ли. Впрочем, её я сам ему навязал. А мне бы сейчас так пригодился его совет. Куда переправлять людей с острова? Дураку понятно, что не в Убежище. Дом у деда хоть и большой, но точно не на толпу рассчитан. Да и демонстрировать его всем подряд не лучшая идея. На базу ОНПИС тоже пока не сунешься, для начала оттуда, как минимум, необходимо выкурить армию окопавшихся тараканов, а из любых других доступных мест я знаю только Землю. Но вдруг вызволенных из плена людей сразу домой по каким-либо причинам переправлять тоже не следует?..
Да почему я, собственно, пытаюсь решить этот вопрос в одиночку? В Убежище находятся люди, которые должны намного лучше меня представлять, как правильнее поступить. А может, и дед успел вернуться, так что мне прямая дорога туда, тем более что с самого начала это сделать собирался, да и все доступные на данный момент средства перемещения всё равно там…
…Стоило мне появиться на пороге, как на меня, словно фурия, набросилась рассвирепевшая Валька.
– Ты!.. Ты!.. Никогда не прощу тебе такого подлого обмана! Да ещё и сговорился со всеми! Все в лицо мне врут, будто не знают, куда вы с Василием отправились! Куда вы отправились?!.
Ну и дальше в таком же духе. Пришлось с покорной обречённостью дожидаться, когда её яростная атака пойдёт на убыль. Она таки пошла, но её концовка оказалась неожиданной. Закончив орать, Валька вдруг повисла у меня на шее и разревелась. Вот тут я, признаться, подрастерялся. На всякий случай принялся гладить её то по спине, то по голове, приговаривая что-то типа: «всё хорошо», «мы же совсем ненадолго», «я ведь уже здесь», не помню дословно. Наконец она более-менее успокоилась, шмыгнула носом и от меня отлепилась.
– Прости, переживала очень, – взяла она себя в руки, пряча от меня раскрасневшиеся и опухшие от слёз глаза. Затем спросила почти нормальным тоном, но продолжая едва заметно шмыгать. – C Василием всё в порядке?
– Да, да, в полном порядке, да, в самом-самом полном, – зачастил я, через слово повторяясь. Мне было очень неловко и очень стыдно, я ведь действительно повёл себя с ней совсем не по-джентльменски, и потому тоже старался в её сторону не смотреть. – А как твои успехи с трансформером? – попытался я сменить тему, глядя на холодильник.
– Никак, – пробурчала она хмуро. – Как только ты сбежал, мне сразу расхотелось этим заниматься. Если тебе интересно, то ни дядя Кир, ни Лиана до сих пор не объявились. Тебе удалось что-нибудь про них узнать?
– Ничего нового, к сожалению, – я искоса глянул на Валькино лицо и обнаружил, что она тоже искоса на меня поглядывает. Мне стало ещё более стыдно, и я снова отвернулся.
Видимо, рассудив, что уже можно, а может, для того, чтобы немного разрядить мрачную атмосферу, в разговор включился до этого момента безмолвно взиравший на нас с дивана Виталий.
– Задумка-то хоть удалась? – спросил он, очевидно, подразумевая результат нашей с Василием вылазки и ситуацию с пленными.
– Можно сказать, что всё прошло как по нотам, – я с радостью ухватился за представившуюся возможность немного отодвинуть объяснения с Валькой. Насовсем вряд ли получится, она от меня так просто от меня не отстанет. – Василий пока остался на острове для поддержания морального духа, так сказать, ну и, если получится, что-нибудь полезное вызнать.
– А что с бандитами? – судя по сосредоточенному лицу Виталия, это был далеко не праздный интерес.
– Их больше нет, по крайней мере на острове и рядом с ним, – вдаваться в подробности я пока не торопился, не представляя, как их воспримут. – Людей можно и даже нужно оттуда выводить, и желательно поскорее, только я абсолютно не представляю – куда.
– Сложный вопрос, – согласился Виталий. – Для них, конечно, лучше всего было бы прямиком домой, на Землю, только тогда нашему противнику сразу станет ясно, что мы вышли на их след. Да что же я полнейшую чушь несу. И так понятно, что мы на них вышли. Короче, продолжать держать пленных на этом острове – преступление. Вот что: мы с Валентиной сейчас всех немедленно созовём и решим этот вопрос коллегиально. Давай, Валюша, ты дуй наверх, я вниз.
– Внизу, кроме Нарцисса и комаров, никого нет, – взялся помочь я Виталию, – наверху только Шаповалов. Игорь с Тамарой снаружи, а вот куда делся Пет-Пет, что-то не могу понять.
Действительно странно. Пет-Пета я вообще нигде не чувствовал.
– Я, кажется, догадываюсь, где он прячется, – улыбнулся Виталий. – Он очень увлёкся моим анемоном, а анемон внизу, так что твой радар, скорее всего, натолкнулся на антирадар. Но всё равно впечатляет. Валя, ты тогда давай на улицу, а я остальных позову.
– Они где-то с обратной стороны дома, – крикнул я вслед Вальке.
Удалось ей, однако, меня смутить своей такой эмоциональной и даже мокрой встречей. Вот уж не думал, что она до такой степени за меня переживает. Что набросится, ни минуты не сомневался, а вот потом… Не стоит ей так активно меня на прочность испытывать, я ведь не железный.
…Решение было почти единогласным – на Землю. Воздержался лишь Пет-Пет, но оно и понятно. Для переброски людей мы активировали две капсулы из Петовых запасов, а для организации спасательных работ отрядили Майерс с Игорем, поскольку не исключалась необходимость медицинской помощи. Как только дело перешло в их руки, Василий вернулся в Убежище, и мы с ним наконец-таки поведали всю правду о том, что на самом деле произошло в логове бандитов. Внимали нам Шаповалов, Виталий, Валька, а также ставший уже почти своим Пет-Пет, остальные отсутствовали. И если с Игорем и Тамарой всё было ясно, то дед с Лианой нервы наши по-прежнему держали в напряжении.
Должен признаться, что, когда я вовлекал в свой план Алексея Алексеевича и Виталия, посвятил их только в ту его часть, в которой мы нейтрализуем охрану на и вокруг острова и готовим пленных к эвакуации. Про диверсию с зародышем я даже не заикнулся. Совсем не был уверен, что они одобрили бы столь радикальное решение. Да и, что уж греха таить, я и сам рисковал изрядно. Кроме того, у этого радикального решения имелось и ещё одно весьма серьёзное последствие. Все капсулы, имевшие на тот момент открытый выход на базу бандитов, теперь были уничтожены. Соответственно, вторые их створы тоже исчезли из мест привязки. Тот факт, что попутно своих капсул лишились и богомолы, безусловно, позитивен, но по поводу тех, которые имели привязку к ОНПИС, такой уверенности у меня не было. Это очень серьёзная потеря, и вряд ли меня за это по головке погладят. Единственное, что меня как-то оправдывает хотя бы перед самим собой – на момент проведения диверсии я, во-первых, про них вообще не вспомнил, во-вторых, всё-таки не представлял реальных масштабов взрыва. И хорошо, что у Пет-Пета имеется некоторый запас зародышей и он предоставил его в наше распоряжение. Без этого моей затее вообще не было бы оправдания.
Как я и подозревал, солидарности в целесообразности моих действий наши слушатели не выразили, но и упрекать, слава богу, не стали. Дело сделано, назад всё равно уже ничего не вернёшь.
– Самое главное, – вынес вердикт Шаповалов, – вы спасли и вернули домой людей. Всё остальное на этом фоне меркнет. Правда, как показывает история, когда страсти и переживания улягутся, наверняка найдутся те, кто начнёт вас всячески критиковать и осуждать ваши действия. И ладно бы, если это действительно будут личные убеждения критиканов, только это куда чаще является способом самоутвердится за счёт принижения и извращения чужих заслуг, которым без зазрения совести во все века пользовались и продолжают пользоваться наглые и беспринципные личности. Но такова уж, к сожалению, природа человеческая. Сейчас же, можно смело утверждать, главная половина дела сделана. Повторюсь – вы спасли людей. Теперь, Миша, тебе хорошо бы попытаться выяснить, что именно могло подтолкнуть твоего деда и Лиану пропасть неведомо куда, никого предварительно не известив. Выяснишь – появится зацепка, где их искать. Это первое. Второе – мы по-прежнему не знаем, кто и с какой целью осуществил захват сотрудников ОНПИС. И кстати, мы не можем быть уверенны, что этот пресловутый Шеф во время учинённого тобой апокалипсиса находился именно там. Так что мы должны быть готовы к нанесению в любой момент очередного или ответного удара. И абсолютно неизвестно, где и как он произойдёт.
– Со вторым не поспоришь, но давайте вернёмся к первому. Мы точно знаем, – принялся я сопоставлять факты, – что дед и Лиана на базу прибыли без происшествий. Знаем, что богомолы их не обнаружили и не перехватили, и знаем, что потом они переместились куда-то ещё, неожиданно отвязав створ капсулы от Убежища. Думаю, никто из нас не сомневается, что причину, по которой они так поступили, надо искать где-то на базе. На что-то такое они там наткнулись, и это что-то подтолкнуло их к незапланированным действиям. Осталось выяснить, что именно они там нашли. А потому я немедленно туда возвращаюсь. Мы возвращаемся, – поправился я, перехватив свирепый Валькин взгляд.
«Учти», – не стал я с ней слишком уж церемониться, – «если спросят, как хочешь изворачивайся, но будешь всех убеждать, что смогла прицепить к себе того самого трансформера, о котором мы говорили, иначе у меня не будет убедительного аргумента в твою пользу».
«Но ведь Виталий меня слышал и правду знает».
«Скажешь, что наврала назло мне. Всё ясно?»
«Ясно. Так ты меня возьмёшь?»
«Посмотрим на твоё поведение».
Валька сердито насупилась, но пока замолчала.
– А как же оккупировавшие базу Петовы соотечественники? – напомнил о ещё одной не улаженной проблеме Виталий.
– Всё равно там требуется зачистка территории, – пожал я плечами. – Вот и совместим сразу два дела.
После расправы с богомолами в офисе Патрона и ликвидации охраны острова у меня уже не оставалось сомнений, что с засевшими на базе шестиконечными вояками я тоже разберусь легко. Разве что времени понадобится немного больше.
– Как я успел заметить, унося оттуда ноги, – Пет-Пет, видимо, не разделял моего оптимизма, – моих сородичей, хотя мне и неприятно быть с ними одного рода-племени, там слишком много. Нда. Как вы сможете вдвоём с девушкой со всеми справиться?
Мне показалось, что Пет-Пета не сильно волновала судьба соплеменников. Тем лучше, а то я опасался, что он будет пытаться их спасти. Видать, они ему и в самом деле основательно жизнь попортили.
– У нас уже имеется некоторый опыт, – заверил его я, не вдаваясь в подробности. Если юная девушка походя крушит кулаками чьи-то головы, то обладателям других таких же голов, даже если они теперь пребывают в статусе друзей, вовсе не обязательно об этом знать.
– Надеюсь, ты не собираешься устраивать там ещё один апокалипсис? – настороженно спросил Шаповалов.
– Обижаете! – изобразил я негодование.
– Да кто тебя знает. В стане врага ты его таки устроил, ни с кем не посоветовавшись, – не согласился со мной Алексей Алексеевич.
– Это была совместная операция, – поспешил мне на выручку Лютый, – так что и ответственность у нас совместная. Мне то решение тоже виделось единственно верным с учётом обстоятельств. Тратить время на зачистку, рискуя жизнями заточённых на острове людей, которых могли обнаружить Петовы земляки или приговорить уцелевшие бандиты, мы не имели права. Кстати, Мишель, я так понимаю, меня ты в этот раз с собой брать уже не желаешь? Имею право я узнать причину?
– Разумеется. Василий, ради бога, ты только на меня не обижайся. Я бы очень хотел, чтобы ты был рядом со мной, но не имею права вести тебя на верную смерть. Пет верно отметил, их там слишком много. Да ты и сам в курсе. Это меня нелепыми капризами судьбы угораздило практически неуязвимым комаром стать, только я, в отличие от трансформеров, комар ещё и кусачий. Да и Вальке от них тоже кое-какой неуязвимости перепало. Хотя я бы и её с собой не брал, но ты же сам видишь.
Видел не только Василий, видели все, потому что моя потенциальная напарница моментально рассвирепела, только в разговор очень вовремя влез Пет-Пет, предложивший неожиданно:
– Может быть, мне отправится вместе с вами и попытаться уговорить их сдаться?
– Нет смысла рисковать, Пет, это я и сам могу сделать, – возразил я на его родном языке.
Затрудняюсь описать его рожу. Она и без того для человеческого восприятия более чем необычная, а уж когда на ней ещё и безмерное удивление появляется…
– Я тоже могу их уговорить, а также заговорить, но лучше всего – приговорить! – не удержалась от собственной реплики на богомольском Валька, нашедшая, куда излить приготовленную для меня порцию свирепости. Ну вот почему ей обязательно неймётся влезть, когда не следует?
Виталий и Шаповалов, естественно, не поняли ничего, поэтому просто пялились на нас недоумевающе. Им, конечно же, известно о наших способностях к языкам, но, чтобы те звуки, которые мы сейчас издавали, принять за чью-то членораздельную речь, нужно обладать очень развитым воображением.
– Нда. Потрясли вы меня, нда, потрясли. Как это у вас получилось? – озадаченно спросил Пет-Пет.
– Обстоятельства вынудили, – ответил я уже по-русски. – Может быть, позже расскажу более подробно, а сейчас давайте не будем время терять.
…Мы снова зависли над базой ОНПИС, только на этот раз значительно ниже. Метрах в двадцати от земли, не больше. Богомолы уже не паниковали, но и в засаде теперь не сидели. Теперь они заняли круговую оборону и окопались. В том смысле, что забаррикадировались. От кого они намеревались защищаться – одному богу известно, но перед входами во все здания было навалено всё, что подвернулось им под… под их конечности. Неужели за время нашего отсутствия здесь успел побывать кто-нибудь ещё, кто до смерти их напугал? Но тут до меня таки дошло. Ведь расценить исчезновение капсул иначе, чем нападение, они просто не в состоянии, особенно после моей расправы с их комсоставом, внятное объяснения которой они тоже вряд ли смогли придумать. Так что сейчас богомолы просто окопались в ожидании атаки, не представляя, от кого и с какой стороны она последует. Ничего, пусть ещё немного подождут. Сначала я должен выяснить, на что такое особенное наткнулись дед с Ли, иначе в ходе военных действий искомое может быть попросту уничтожено. Эх, ну почему у меня нюх не как у собаки? А, собственно, почему я так плохо о себе думаю? Гиперзрение есть, гиперслух есть, значит, просто обязан быть и гипернюх. Только я себя в этой ипостаси ещё не пробовал. Но кто мне мешает сделать это прямо сейчас?
– Валька, обещаешь вести себя тихо и кулаками без моей команды по головам не молотить? – решил я проинспектировать дисциплину в наших рядах.
– Так точно! Клянусь! Честно-честно, – её глаза сверкали той же честностью, что и слова.
Ну что ты будешь с ней делать, никакой серьёзности. Но вроде не врёт.
– Значит так, – я постарался выглядеть строго и авторитетно, – слушай меня внимательно. Я понимаю, что сильно рискую, но всё-таки рассчитываю на твою сознательность. Условия следующие: первое – невидимость; второе – любые разговоры только ментально; третье – от меня не отходишь; четвёртое – мы полетим, и тебя понесёт трансформер. Я его в том числе и для этой цели взял. Попробуем пройти той же дорогой, которой шли дядя Кир и Лиана. Смотрим в оба. Точнее – в четыре. Цель – выяснить, что они обнаружили.
«Я полное послушание, мой генерал!»
– Пока можешь вслух.
– Так точно, мой генерал!
– Щас по шее схлопочешь!
– От вас хоть по заднице, мой генерал!
Я тихо взвыл. Ещё немного и она точно схлопочет и именно по той части, про которую только что сказала.
– Всё! Заткнулась, режим невидимки и на взлёт.
Подчинилась, слава богу. И даже от одежды соизволила освободиться уже невидимой. Я, честно говоря, побаивался обратной последовательности. С неё станется. По моей команде трансформер мягко подхватил этот образец послушания и выпорхнул наружу. Я расправил крылья следом.
«Мих, давай подольше полетаем, такой кайф!»
«Дело сделаем, тогда и подольше. Сейчас спускаемся к самой земле и на бреющем полёте по кругу вокруг комплекса. Мне нужно определить направление, откуда и куда они шли».
«И как ты намереваешься это сделать?»
«По запаху».
«Поясни».
«Чего тут пояснять? Как запах их почую, так, считай, и определил».
«Как собака, что ли?»
«Вроде того».
«Что я сегодня ела?»
«Яичницу с помидорами, ржаной хлеб и кофе с молоком. Без сахара».
«Теперь верю, определишь. А я так смогу?»
«Не знаю, попробуй».
«Не получается».
«Может, когда-нибудь потом получится. У меня адаптация постепенно шла».
«Какая ещё адаптация?»
«Я так называю развитие своих комариных способностей. Они не одним махом появились. Поначалу вообще цирк сплошной был. Расскажу как-нибудь, когда хлопот поменьше станет. Но мы, кажется, нашли. Вот здесь они проходили. Приземляемся и следуем по следу».
Дед с Лианой пришли не со стороны джунглей, откуда мы с ней в первый раз выходили. Похоже, их путь лежал вдоль берега. Ну да, убитый Валькой таракан так и говорил, что капсула где-то далеко на берегу открылась, а далеко здесь можно смотреть либо вдоль берега, либо в сторону моря. Не понимаю, зачем деду на открытом месте высаживаться приспичило? Ладно, следы мы нашли, теперь по ним предстоит мимо окопавшихся тараканов незамеченными проскользнуть.
«Валька, веди себя предельно осторожно, чтобы случайную пулю не схлопотать. А то какой-нибудь лупоглазый идиот начнёт от неожиданного шороха в белый свет лупить и зацепит ненароком. Но уж коли случится, что схлопочешь – терпи и молчи. Это больно, я уже имел удовольствие на себе испытать, но для нас с тобой не смертельно».
«А то я такая дурочка, что ничего этого не понимаю. Ты за собой лучше следи».
Да, дисциплина у нас всё-таки хромает. Попробовал бы так настоящий солдат своему командиру ответить. Наряд, а то и губу себе бы заработал. Ладно, что у нас тут?
Тут у нас сплошь тараканы. Вишь, как к обороне изготовились. Дула где только не торчат. Наверное, большая часть цивилизаций идут схожим путём технологического развития. Даже сильно различаясь биологически, используют одни и те же технологии для облегчения собственной жизни от жизни других. Заковыристо получилось, но мысль, вроде, передал. Я хочу сказать, что оружие у тараканов самое что ни на есть огнестрельное, разве что конфигурация приклада приспособлена под их тело. Зато стрелковая часть практически не отличается.
Всякие там бластеры и лучевые пушки, скорее всего, так и останутся уделом фантастических произведений, не говоря уже о такой экзотике, как лазерный меч. Вот это вообще полнейший абсурд. Лазерный луч лимитированной длинны, да ещё обладающий твёрдостью – такое можно вообразить, лишь не имея ни малейшего представления о физике, да и то с трудом. Правда, то, что я сам из себя теперь представляю, пожалуй, похлеще любого лазерного меча будет. Значительно похлеще. С физикой у меня теперь тоже серьёзные проблемы. Или у неё со мной.
Но вернёмся к следам. Похоже, дед первой реперной точкой маршрута наметил своё рабочее место. Обоняние уверенно ведёт меня туда, где я навечно упокоил тараканий комсостав вместе с охраной, захватив одного в качестве «языка». Вот же забавно получается, если вдуматься. Обычно «язык» – это захваченный в плен враг, из которого потом выуживают или, по крайней мере, пытаются выудить необходимую информацию. Наш же «язык» дополнительно ещё поработал учителем тараканьего языка. Самая что ни на есть мирная профессия, а Валька его по башке и сразу насмерть. Жестокая она всё-таки барышня.
Кстати, то же самое обоняние уже сейчас указывает мне направление, в котором дед с Лианой проследовали потом, но нам, наверное, не стоит оставлять без внимания ни одного места, где они побывали.
Дорогу нам преградила воздвигнутая перед входом в здание баррикада. Судя по тому, что следы ныряют прямо под неё, на тот момент, когда сюда пожаловал дедуля, её ещё не было. Столы, шкафы, стулья, офисные кресла, даже компьютеры в дело пошли, и среди всего этого дикого нагромождения засели как минимум с десяток тараканов. Такое впечатление, что они выволокли сюда практически всю мебель из здания, вандалы. Чего доброго, они ещё засунут ненароком в свою баррикаду и то, что мы ищем. Знать бы ещё, что именно мы ищем.
«Валь, через эту свалку тоже будем перелетать, иначе шуму наделаем».
«А то я этого не понимаю. Только как ты без шума через закрытые двери дальше пройти намереваешься?»
Она права, двери закрыты. Что, опять в одиночку сквозь щели просачиваться?
«Сразу предупреждаю», – Валька словно прочитала мои мысли, – «одна я тут не останусь. Даже не думай от меня смыться».
«А где твоё “Я полное послушание, мой генерал!”?»
«Миха, ну страшно мне одной тут оставаться. К тому же без тебя я сразу невидимость утрачу, и в меня начнут стрелять, а ты сам говорил, что это больно».
Точно! Вот же кретин! Забыл, что Валька на комара, который её на себе таскает, не завязана, так что ей непременно вместе со мной необходимо оставаться, иначе она не только невидимость утратит, но и все остальные доступные ей качества биотрансформера.
«Есть альтернативный вариант», – предложил я. – Сейчас мы облетим вокруг здания и, если повезёт, отыщем где-нибудь там открытое окно. Они даже на этой стороны есть, как видишь, но с той мы меньше шума наделаем».
«Так уже лучше», – одобрила она.
На другой стороне открытое окно таки отыскалось, но только одно в торце коридора. Оно было на втором этаже, и на его подоконнике, как назло, сидел богомол. Спиной к нам сидел, но здесь он хотя бы всего один, а внизу у входа целая куча. Неожиданно богомол насторожился, развернулся в нашу сторону и теперь пристально на нас таращился. Ну, не на нас, конечно, а сквозь нас. Чёрт! Какой чуткий, однако. Кажется, мы слишком близко подлетели, и он то ли почувствовал движение воздуха, то ли услышал шелест крыльев. А может, и то и другое. Что ж, придётся конспирацию частично нарушить.
Свернуть лупоглазую голову было делом одной секунды, но теперь появился труп, и как только на него кто-нибудь наткнётся, в этом муравейнике снова начнётся переполох, так что нужно спешить. Хорошо хоть труп пока только один. Валька сразу открыла ближайшую дверь, и я закинул его внутрь. Даже смотреть не стал, что это за помещение, но в коридоре тело по-любому раньше заметят.
Я снова взял дедов след, и он уверенно привёл меня к двери кабинета, в котором, как я успел почувствовать, сейчас совсем некстати находились ещё четыре таракана. Что ж, сами напросились, потому что я просто обязан попасть внутрь.
В открытую мною дверь немедленно уставились сразу три дула. Четвёртый персонаж, усердно пытавшийся вскрыть встроенный в стену сейф, в сторону открывшейся двери глянул лишь мимоходом. Оно и понятно, за дверью никого, а занятие у него весьма увлекательное. Правда, после нашего появления продолжалось оно очень недолго. Все три дула были нами аккуратно приставлены к стеночке, а их буквально только что ещё живые приложения свалены в неподвижную кучу в углу. Вру. Куча какое-то время судорожно подёргивала торчащими в разные стороны конечностями. Неудачливый медвежатник пока оставался жив, но нелепо болтался в воздухе и тоже очень забавно дрыгал всеми шестью, почти в такт куче. Конспирация продолжала злостно нарушаться, но особо заметного шума нам до сих пор удавалось избегать. Попросив Вальку плотно прикрыть дверь, я обратился к неудачливому взломщику сейфов:
– Сколько вас всего в здании?
Сковавший его ужас, похоже, лишил его не только дара речи, но и способности воспринимать вопросы. И пока он будет оставаться в таком состоянии, мы от него вряд ли добьемся чего-нибудь вразумительного. Я немного подумал и пришёл к мысли, что со своим соплеменником ему будет намного комфортнее разговаривать, чем с пустотой. Ещё через мгновение на него смотрел тот богомол, которого я прикончил у окна. Единственным отличием являлась пара невидимых щупалец, продолжавшая удерживать моего собеседника в воздухе.
– Так ты меня лучше понимаешь? – поинтересовался я.
Он что-то сдавленно промычал. Это я к русскому языку адаптирую, на самом-то деле, изданный им звук традиционное мычание вообще ничем не напоминал.
– Лучше, – заключил я. – Повторяю ещё раз для тупых и с редуцированным слухом: сколько вас в здании?
– Да не знаю я. Тридцать, может, сорок. Одни приходят, другие уходят, – соизволил наконец вымолвить богомол, продолжая отчаянно брыкаться.
– А сейф тебе зачем понадобился? – спросил я, прекрасно осознавая, что подобным вопросом сильно компрометирую собственные умственные способности. Но вряд ли он это поймёт.
– В сейфах ценности хранят, – ответил он, умудрившись извернуться и обхватить задней парой ног одно из моих щупалец.
Логично, согласился с ним я, тоже изворачиваясь и лишая его вообще какой бы то ни было подвижности. Выходит, на предмет ценностей тараканий менталитет мало чем от человеческого отличается. Значит, никакой определённой цели у них нет. Просто перетряхивают всё подряд в расчёте наткнуться на добычу, и вряд ли этот медвежатник способен нам ещё хоть что-то полезное сообщить.
Уже неживой богомол, вяло и бессистемно подрагивая конечностями, отправился в общую кучу. Каким-то я совсем уж циничным и бездушным стал. Никакого сожаления. К куче я не поленился добавить и того, которому не повезло первым на нашем пути оказаться, перетащив сюда же. Пусть уж трупы пока в одном месте лежат. Меньше мест – больше шансов, что обнаружат их немного позже.
Сейф, кстати, богомолы вскрыть так и не успели, но если в нём и было что-нибудь ценное, то дед наверняка это унёс с собой. Да нет же, не унёс! Ни у него, ни у Лианы нет такого удобного приспособления, как кенгурячья сумка, значит, унести что-либо с собой незаметно они попросту не могут.
«Валька, как думаешь, какой у сейфа шифр?»
«С чего ты взял, что я откуда-то могу его знать?»
«Да просто на всякий случай спросил, вдруг у тебя какая-нибудь аналогия возникнет? У меня, например, возникла».
Недолго думая, я набрал именно ту последовательность, которую дед сообщил мне перед тем, как покинуть Убежище. Сейф тоже долго не думал и открылся сразу. В нём не было абсолютно ничего за исключением одинокого листка бумаги. Вытащив его из сейфа, я обнаружил на нём послание, которое гласило: «Здравствуй, внучок! До этого места мы с Лианой добрались без каких-либо осложнений. Богомолов вокруг прорва, но нам пока как-то удаётся с ними не соприкасаться. Если ты читаешь это письмо, вероятно, произошло что-то непредвиденное. На всякий случай информирую о нашем предполагаемом маршруте: дальше я планирую заглянуть в Концентратор, а затем в служебную квартиру Лианы. Хочу убедиться, что вы не упустили что-нибудь важное, пока находились под воздействием этого чёртова генератора».
Исходя из того, что нам удалось вытянуть из «учителя тараканьего», по вине богомолов ничего непредвиденного ни с дедом, ни с Ли не произошло, их никто здесь не заметил. Значит, причина в чём-то другом. Придётся руководствоваться информацией из дедовой записки, сопоставляя её с оставленными им и Лианой следами. Вот только мне почему-то кажется, что сделать это без шума нам уже не дадут. Мёдом тут, что ли, намазано?.. Мёдом, не мёдом, но в нашу сторону по коридору топали ещё как минимум пять богомолов.
Дверь резко распахнулась и прежде, чем я начал действовать, они принялись палить прямо с порога. С перепугу и от ужаса. Думаю, вид дохлых сородичей мгновенно спровоцировал среди них волну панику, которая выразилась в хаотичной стрельбе во все стороны.
– Больно! – завопила Валька и тут же обрушилась на тараканов невидимыми кувалдами. Мне даже подключаться не пришлось. Моментально стало куда грязнее, чем было в капсуле, когда она нашего учителя прикончила. Ну да, там был один, а тут сразу пятеро. Ошмётки богомольих мозгов и прочих частей шестиконечных тел густо облепили не только стены, пол и потолок, но налипли на Валькины руки и на неё саму, тем самым её демаскируя.
– Ты не ранена?! – с учётом учинённого нами и тараканами грохота поддерживать ментальную речь уже не имело смысла.
– Да нет же! Но этим тварям удалось сделать мне очень больно! Ты на себе пули попробуй!
– Уже попробовал и даже говорил тебе об этом совсем недавно, – напомнил я. – Мне тоже не понравилось. Только теперь нашему спокойствию и конспирации кранты. Слышишь, что снаружи творится?
Дурацкий вопрос. Не слышали начавшейся канонады разве что те, кого мы уже успели успокоить. Моя приёмная фамилия за последнее время обретает всё более зловещее значение, подумалось мне.
– Валя, вытри, пожалуйста, руки и вообще всю себя, – попросил я, – тебя видно. Чем вытереть? Да хотя бы их формой. Выбери, которая почище. Или вон штора одна уцелела, можешь об неё. Давай, давай, в темпе. Вытерлась? Тогда открываем окно и валим отсюда на крышу Концентратора. Дождёмся, когда они хоть немного угомонятся. Я не могу работать со следами в такой суматошной обстановке.
И снизу, и из коридора доносился топот множества быстро приближающихся ног, обильно сдобренный беспорядочной стрельбой и воплями. Муравейник мы всё-таки разворошили. Не дожидаясь новых посетителей, как я и предложил, мы выпорхнули в окно и поспешили убраться восвояси.
…А вот ни хрена у нас не получилось спокойно пересидеть и переждать. Место оказалось занято. По углам крыши Концентратора тараканы успели возвести своеобразные квадратные укрепления из брёвен, разместив внутри каждого не менее десятка вооружённых до зубов вояк. Мог бы, кстати, и сам догадаться, что господствующую над местностью площадку без внимания не оставят. Даже не поленились натаскать из джунглей древесных стволов, соорудив из них открытые блиндажи, похожие на широкие колодезные срубы. А раз открытые, значит, с воздуха они нападения не ждут. Неосмотрительно. Именно оттуда мы к ним на головы и свалились. Из-за продолжавшейся всеобщей паники с беспорядочной стрельбой усилившийся ненадолго шум на крыше никакого дополнительного внимания к ней не привлёк. Скорее, его могла привлечь наступившая там вскоре тишина, но и этого не случилось. До нашего прибытия отсюда, как и повсеместно, велась интенсивная, но абсолютно бестолковая пальба во все стороны, интенсивность которой по мере нашего продвижения по четырём импровизированным блиндажам-колодцам быстро снижалась. Окончательно она прекратилась после того, как мы добрались до последнего. Теперь стрельба доносилась только снизу, а это всё-таки уже не так громко, если к самому краю не подходить. Крыша сама по себе служила очень неплохим звуковым экраном.
Мы с Валькой и всё ещё безымянный трансформер, один из тех, которых я освободил из морозильной камеры (его хозяина-симбионта я до сих пор так и не идентифицировал, хотя даже не пытался, если честно), вольготно расположились практически в самом центре крыши (тут было самое тихое место), ожидая, когда продолжающаяся суматоха хотя бы немного поутихнет.
От нечего делать я предался очередному самоанализу. Что же получается? Получается, что я, по сути, превратился в неубиваемого, да ещё и в невидимого монстра. Увидеть меня можно, только если я сам этого захочу. Теперь мне особенно стало понятно, почему агрессия для комаров неприемлема. По-другому они просто не смогли бы выжить. Это тоже своего рода инстинкт самосохранения. Я даже представить боюсь, чего натворят, обрети они подобные способности, богомолы. Да что там богомолы! Если такими качествами наделить людей – нашей цивилизации очень быстро придёт конец.
Только представьте, чем может закончиться любой военный конфликт, если единственным действенным оружием остаётся что-нибудь схожее по убийственной мощи с атомной бомбой. Но даже если достанет мозгов не дать разгореться вооружённому конфликту, и ядерного апокалипсиса не случится, будучи практически неуязвимыми, люди всё равно неизбежно истребят всё вокруг себя, ибо не останется никого и ничего, что смогло бы с ними конкурировать или представлять опасность. Не нужно бояться ни волков, ни львов, ни акул, ни змей со скорпионами, не страшны никакие смертельно опасные для обычного человека твари или ядовитые растения. Не страшны ни холера, ни чума, ни лихорадка Эбола, ни даже пресловутый ВИЧ или тот же Коронавирус. Каждый человек сам по себе является смертоносным оружием. С кем угодно без труда можно расправиться голыми руками, не опасаясь получить сдачу. Ну, если только это не другой такой же человек. Никаких хронических заболеваний или травм. Медицина становится ненужной. Да и зачем она тем, кто ничем не болеет, а после любой травмы восстанавливается практически мгновенно?
На первый взгляд вроде бы всё хорошо и даже замечательно, но в этом-то и кроется основа грядущего коллапса. Поскольку человек будет чувствовать себя комфортно в любых условиях, ему нет смысла строить жильё, двигать прогресс, совершенствовать технологии. Спрос практически на всё резко упадёт, а то и совсем исчезнет. Не нужно будет трудиться в поте лица, зарабатывая себе на хлеб насущный и кров над головой. Ведь теперь комфортно жить под открытым небом в любую погоду, питаясь хоть солнечной энергией, хоть бледными поганками с мухоморами, хоть дровами. И даже учиться необязательно, потому что учёба – всего лишь ступень для адаптации в развивающемся обществе, а обществу больше не требуется развиваться, любой индивидуум уже самодостаточен.
Всё это закономерно поведёт к регрессу, а потом и коллапсу цивилизации. И я неизбежно прихожу к неутешительному выводу, что я – ошибка природы. Единственное, что хоть в какой-то степени успокаивает, я хотя бы это осознаю! Как неприятно-то! Но с этим мне как-то придётся жить дальше.
Впрочем, не исключено, что я излишне всё утрирую и вовсе не факт, что полностью прав в своих пессимистических рассуждениях. Вполне возможно, что некоторая, страдающая неуёмным любопытством и тягой к знаниям часть человечества, а именно из такой в первую очередь формируются те, кто движет прогресс и из кого вырастают настоящие учёные, сумеет объединиться и создать абсолютно новую цивилизацию, базирующуюся совсем на других стимулах, принципах и приоритетах, нежели удовлетворение чувства голода или уровень комфортности существования. Слишком многое требуется учесть, чтобы строить достоверные прогнозы прогресса или регресса цивилизации, основываясь на фактах малоизученных, а то и вообще недостоверных. Порой с самой неожиданной стороны всплывают такие нюансы, о существовании которых даже не подозреваешь.
От глубокомысленных размышлений и философских построений меня отвлёк какой-то новый звук, явно выбивавшийся тональностью из создаваемой богомолами какофонии. Последняя воспринималась уже как почти привычный фон. Что-то очень знакомое вторглось в звуковую панораму. Вертолёт! Я определённо слышу отдалённый стрекот вертолёта! И он не может принадлежать богомолам. Вряд ли его можно целиком в капсуле переместить. С другой стороны, а так ли много я знаю о капсулах? Раз с их помощью можно спутники на орбиту запускать, то уж какой-то там вертолёт с места на место перебросить – плёвое дело.
– Валька, ты это слышишь?..
– Что слышу?
– Да вертолёт, же, чёрт возьми! Я определённо слышу характерные звуки летящего вертолёта!
– Ничего такого характерного не слышу. Ты уверен? Может, тебе показалось? Откуда ему вообще тут взяться?
Ничего мне не показалось. Просто опять происходит та же избирательная фигня со слухом. Вертолёт ещё слишком далеко, поэтому пока его слышу только я. А дело-то серьёзное. Как только он попадёт в поле зрения тараканов, те откроют по нему огонь из всего доступного им оружия. Не исключено, что у них на вооружении даже имеется какой-нибудь аналог ЗРК.
Логично, наверное, предположить, что приближающаяся вертушка принадлежит ОНПИС, ибо кому ещё она может здесь принадлежать? Правда, при мне никто ни разу не упоминал, что, помимо капсул, на базе имеются и другие средства передвижения, но это вовсе не означает, что их тут совсем не было. Мне вообще с самого начала показалось странным, что на целой планете люди исключительно в одной точке сосредоточены. Должен же у них присутствовать хоть какой-то интерес к окружающему миру? А скакать на небольшие расстояния посредством капсул совсем необязательно, вертолёт вполне достойная альтернатива, не требующая прокладки дорог и взлётных полос. Но это всё досужие рассуждения и к делу сейчас не относятся, а вертушку нужно спасать немедленно, пока не стало слишком поздно. Я же слышу, что она всё ближе. И Валентину оставлять одну нельзя, без меня она сразу же станет обычной смертной. И зачем я только поддался её давлению и взял с собой?..
– Валька, что есть духу чешем к капсуле! Ты переждёшь там, а я постараюсь вертолёт перехватить и увести его в безопасное место.
– Опять он туда же. Да где ты тут вертолёт увидел?! – завертела она головой по сторонам.
– Отставить пререкаться, рядовой! Марш в воздух!
Дав беззвучную команду трансформеру на принудительную транспортировку строптивого груза, я рванул к капсуле, невзирая на нецензурное Валькино негодование и настоятельные рекомендации по возвращении пройти обстоятельное обследование у отоларинголога и психиатра.
Достигнув капсулы и убедившись, что строптивица внутри и теперь не сбежит, я для убедительности рявкнул, чтобы сидела тут и даже не думала рыпаться, устремился в направлении вертолёта. Да, вон он, я его вижу. Ещё немного, и его увидят богомолы. Медлить нельзя ни секунды.
…Как, оказывается, неудобно влезать внутрь летящего вертолёта сквозь плотно закрытую дверь. Это даже не в замочную скважину пролезать, доложу я вам. Мне пришлось раскататься чуть ли не до молекулярной толщины, но я и это освоил. Самым большим неудобством в этой ситуации оказался дистанционный пульт от капсулы. Его я при всём желании протащить внутрь не мог, не раскупорив кабину. Пришлось оставить торчащее наружу щупальце и удерживать пульт с его помощью.
– …Разворачивайтесь немедленно в обратную сторону, на базу лететь ни в коем случае нельзя! – крикнул я первым делом, пытаясь перекричать создаваемый вертолётом грохот.
До этого мне не доводилось летать на вертолёте, зато доводилось слышать, что шум на борту стоит знатный. Что сказать, так и оказалось, хотя следующие несколько секунд этот шум ощутимо перекрывался истерическим, просто душераздирающим воплем, балансирующим на грани звука и ультразвука. Уши заложило напрочь, но это у меня просто защитный рефлекс сработал. Сидящий в кресле пилота парень, на вскидку примерно моего же возраста, смертельно побледнел, но, что меня сильно порадовало – таки развернул летящую машину на сто восемьдесят градусов и сделал это почти без задержки, заложив крутой вираж.
Вопил не он. Вопила сидящая рядом с ним девушка.
Убедившись, что от базы мы теперь удаляемся и первая волна ужаса, вызванного, несомненно, моим внезапным появлением у них за спинами, немного схлынула, я приступил к объяснениям, по-прежнему усиленно перекрикивая грохот:
– Пожалуйста, не бойтесь! Меня зовут Миша и я хороший! Плохие захватили базу и её окрестности, так что лететь туда сейчас никак нельзя! Собьют прямо в воздухе! Простите, что напугал, но других вариантов вас предупредить, я придумать просто не успел.
Не уверен, что до них полностью дошли мои слова, тем более что звучали они не больно-то складно, да ещё сквозь жуткий шум, но по понятным причинам заранее я к встрече не готовился и импровизировал на ходу. Чего уж там говорить, напугал я их до ус… усиленно, в общем, напугал. Даже не представляю, что было бы со мной, окажись я на их месте.
Некоторое время мы продолжали лететь молча. К парню на смену сильнейшему, но короткому испугу успели вернуться сосредоточенность и собранность профессионала, которому не раз доводилось бывать в экстренных ситуациях. С девушкой дела обстояли несколько хуже, но и ей удалось в значительной мере подавить овладевший ею в первый момент ужас. А в ауре парня всё сильнее проступало недоумение, вызванное не столько моим невероятным появлением внутри летящего вертолёта, сколько тем, что я совершенно безнаказанно глажу по голове сидящего рядом со мной золотистого ретривера. Тот просто светился от счастья и с самого начала вообще не проявлял никаких признаков испуга. Думаю, вы уже догадались, что это был очередной биотрансформер, встретившийся на моём пути. Приятно видеть, что собачье воплощение пользуется популярностью.
– Сергей! – обернувшись ко мне, громко сообщил пилот, и протянул руку. Похоже, он окончательно пришёл в себя.
– Миша! – ещё раз проорал я. Свист лопастей, грохот двигателя и отсутствие на мне наушников не давали возможности разговаривать нормально. – Как так получилось, что вы оказались вне базы, да ещё на вертолёте?!
– Может быть, мы приземлимся, чтобы не орать?! – предложил он, для наглядности указывая пальцем вниз.
Я кивнул.
…Наступившая и прямо-таки звенящая тишина приятно ласкала слух. Мы приземлились посреди джунглей на достаточно просторной для безопасной посадки прогалине, заросшей сочной травой вперемешку с яркими цветами. Девственная природа действовала успокаивающе, на её фоне засевшие в какой-то паре километров отсюда тараканы вкупе с прочими свалившимися на нас бедами на миг показались какими-то нереальными. Но пробившаяся сквозь тишину хаотичная стрельба разом сдула с нас наметившуюся умиротворённость, вернув к действительности.
– Простите, но я просто не могу этого не спросить: как вам удалось пробраться в летящий вертолёт? – задал свой первый вопрос Сергей, продолжая озадаченно таращиться на своего комара, явно не собиравшегося от меня отходить.
– Имею специальные навыки, – шевельнул я рукой неопределённо и почесал ретривера за ухом. – Но мне бы тоже хотелось узнать, кто вы такие, а также откуда и зачем летели на базу? – я постарался придать голосу уверенные, но в то же время доброжелательные интонации.
Сергей с девушкой переглянулись, после чего мне наконец-то представилась возможность услышать её реальный голос, ибо по произведённому ею в вертолёте акустическому воздействию я получил о нём крайне смутное и далеко не самое приятное представление.
– Инна, – произнесла она, по-мужски протянув мне руку. – Вы нас до чёртиков напугали. Так сильно я ещё ни разу в жизни не пугалась. Мы – молодожёны.
После этого она замолчала, будто последние два слова должны были разом мне всё объяснить. Наверное, она так и считала, потому что теперь выжидающе на меня смотрела. Может, я тупой, только врубиться, каким образом их молодожёнство отвечает на заданный мною вопрос, хоть убейте, не мог. Примерно также я себя ощущал, когда пытался уловить связь между попыткой Валентины спереть мои ботинки и её просьбой погулять с Бармалеем. Ясность внёс Сергей:
– У нас медовый месяц, и мы договорились с руководством, что проведём его вдали от цивилизации. Нам разрешили взять вертолёт и отправиться, куда захотим. Отключить все средства связи нам тоже разрешили. Захотелось почувствовать себя Адамом и Евой, когда других людей ещё вообще не существовало.
– Я вас огорчу, они существуют, – поделился я своими последними наблюдениями. – И, как оказалось, не только люди и не только хорошие. Выходит, вы абсолютно ничего не знаете?..
Оба отрицательно покачали головами. В глазах читались настороженность и даже недоверие.
Пришлось вкратце обрисовать им всё, что случилось, пока они наслаждались жизнью в первобытном Эдеме.
– Получается, вы внук Кирилла Петровича? – удивлённо переспросила Инна.
– Получается, – утвердительно кивнул я. – И вы мне вовремя напомнили, что пора возвращаться и продолжить свою миссию.
– Мы можем вам как-нибудь помочь? – немедленно предложил помощь Сергей.
– Боюсь, что нет. Хотя погодите. Кажется, одну вещь вы всё-таки сможете для меня сделать. Да. Со мной здесь девушка, которая ещё моложе вас, Инна, и будет неплохо, если мне удастся спровадить её отсюда в более безопасное место под предлогом помощи вам. Договорились?
– Хорошо. Но разве лично моё участие не будет полезным в вашей миссии? – с едва уловимой обидой спросил Сергей, недвусмысленно намекая мне, что они с трансформером составляют пару.
– Это слишком опасно даже при наличии комара, – я снова почесал за ухом прильнувшего к моей ноге рертривера. – К тому же мне вряд ли потребуется чья-либо помощь. Не обижайтесь, Сергей, но у вас молодая жена. Не торопитесь сразу же сделать её вдовой.
– А как же вы? – Сергей всё ещё не выглядел убеждённым. – Рядом с вами я вообще не вижу никакого трансформера.
– Это потому, что мне он не нужен. Вспомните, как я к вам в летящий вертолёт попал. Я сейчас посажу вас в капсулу, а вы всё-таки постарайтесь выполнить мою просьбу. Девушку, о которой я говорил, зовут Валентина, и чем дольше вы сможете её около себя удерживать, тем лучше.
…– А я ведь как чувствовала, что ты попытаешься от меня избавиться, – раздался обвиняющий голос из пустоты.
Ну конечно, стоило мне ослабить внимание, как эта паршивка сумела застать меня врасплох. Я вроде бы ощущал её присутствие, но, считая это невозможным, списывал на остаточный фон от долгого пребывания бок о бок. Так что она меня провела, хоть и стыдно самому себе в этом признаваться. То, чего она не сделала, пока мы с Василием бандитов успокаивали, она проделала сейчас. Я имею в виду, что ей удалось-таки замкнуть на себя остававшегося с ней в капсуле трансформера. По-другому объяснить её появление здесь невозможно. Мало того: теперь она может оставаться невидимой и пуленепробиваемой без моего участия, и мне можно не беспокоиться, когда она сама по себе. А что пули ей не грозят, это я уже и сам видел. При других обстоятельствах следовало бы отдать ей должное и даже порадоваться столь впечатляющему успеху, но из педагогических соображений я воздержался, изобразив строгое и недовольное лицо. Как-никак, а приказ мой она всё-таки нарушила.
Странно, что комар Сергея не отреагировал на приближение собрата, хотя, если вспомнить, что у них информация друг о друге под строжайшим запретом, то это, наверное, нормально. Правда, я теперь тоже вроде как к их племени принадлежу, но, видимо, какие-то нюансы всё равно остаются. Зато сейчас оба комара общаются с явным удовольствием. Вон как ретривер вокруг пустого места скачет.
– Всё, Валька, всё. Ты меня окончательно убедила, – она меня действительно убедила, и я вовсе не лукавил. Я даже убрал недовольную маску с лица, заменив её на доброжелательную. – Приношу извинения и беру свои слова обратно. Но проводить наших новых знакомых на Землю, – на слове Земля я специально сделал ударение, – очень тебя прошу. Обещаю, что буду дожидаться твоего возвращения на этом самом месте.
– Ну смотри, если обманешь, уж я найду способ тебе отомстить, – заявила она победно и самодовольно.
Ни Сергей, ни Инна никак не могли взять в толк, с кем я разговариваю, недоумённо вертя головами по сторонам. Пожалуй, новых впечатлений для них и без того было уже достаточно, потому следовало выдать им что-нибудь правдоподобное.
– Понимаете, – пустился я в объяснения, – Валентина не может сейчас вам на глаза показаться, потому что не одета.
Кажется, своим объяснением я только ещё хуже сделал. Им же с человеческой невидимостью ещё не доводилось сталкиваться.
– Знаешь что, – вмешался в мои неуклюжие объяснения Валькин голос, – давай сделаем наоборот. Лучше я тебя тут подожду, а новых знакомых ты и сам как-нибудь проводишь. Так и быстрее будет, и намного проще. Да и я буду уверена наверняка, что ты меня не кинешь.
– Видите, – посетовал я молодожёнам, – никакого уважения к старшим. Но, может, она и права, так действительно проще будет. Я вас высажу возле усадьбы «Кусково» в Москве. Уж не обессудьте, но там достаточно безлюдно, да и координаты я на память помню. Подойдёт?
– Да нам особо выбирать, как я понимаю, не приходится, – ответил Сергей. – Мозги и так уже набекрень, так что потребуется время, прежде чем они в норму придут. Как мы до вашей капсулы доберёмся? На вертолёте?
– Не надо никуда добираться, – я злостно нарушал собственное утверждение, что Петову капсулу никому показывать нельзя. Но другой в моём распоряжении не имелось, а рисковать двумя безвинными жизнями я чувствовал себя не вправе. Даже тремя, хотя комарику Сергея, скорее всего, вряд ли что-нибудь грозило. – Она сама сейчас сюда прибудет.
Нажать кнопку вызова я успел немного раньше, поэтому диафрагма протаяла рядом с нами буквально секунд через тридцать. Тайна достижений Пета рушилась, но я поклялся себе, что не скажу о её сути ни слова.
– Вертолёт пусть здесь пока остаётся, потом с ним разберёмся, – махнул я рукой в сторону винтокрылой машины. – Забирайте вещи и в капсулу.
Я видел, что молодожёнов от вопросов буквально распирает, но к их чести они смогли от них воздержаться. Хорошая выдержка.
Пока мы перемещались на Землю, часть вопросов всё же была озвучена, но вроде бы мне удалось не сболтнуть лишнего. Невольное ощутил сочувствие к Игорю и Тамаре, которым пришлось перемещать больше сотни людей, наверняка выдерживая шквалы вопросов.
Высадив Сергея с Инной немного разочарованными, зато целыми и невредимыми, я потрепал на прощанье их комара и немедленно вернулся к Вальке.
Распластавшись на подстилке из преобразованного в подобие надувного матраса трансформера, они изволили загорать. Как вы, наверное, уже догадались, тем же макаром, что и при первой нашей встрече у бассейна, разве что на сей раз кверху попой.
– Тебе теперь загорать необязательно, – заметил я, теребя мочку уха и осуждающе сверля глазами это бесстыдство. Оно действовало, и взгляда я отвести не мог, хоть и пытался себя заставить.
– Это почему? – лениво поинтересовался у меня каштановый затылок.
– Потому что можешь хоть в негритянку превратиться, не заморачиваясь на солнечные ванны. И вообще: ты меня нарочно провоцируешь?
– А тебе не нравится? – в тоне затылка проклюнулась игривость.
– Отвлекает, – сказать, что не нравится, значит, соврать. Да и не поверит она. – Нам с тобой работать нужно, – попытался я воззвать к чувству долга. – Возвращаемся на крышу Концентратора и следуем прежнему плану.
– Какому? У тебя план на каждом шагу меняется.
– Не я его меняю, обстоятельства.
– Ладно, – Валька без тени смущения перевернулась на спину, согнула в колене правую ногу и засунула в рот травинку, – на крышу так на крышу. Только когда я сюда улетала, на Концентратор успела вскарабкаться целая толпа богомолов. Собственно, это была основная причина, по которой я твой приказ нарушила. Судя по их поведению, мне показалось, что они сильно расстроились от того, что там увидели.
– А почему сразу не сказала? – я изо всех сил старался на провокацию не реагировать, хотя это было непросто.
– А ты не спрашивал.
– Тогда прямиком дуем к Ли на квартиру, там и определимся, что нам дальше делать, – не в силах совладать с физиологической реакцией, я решительно отвернулся, перешёл в невидимость и шагнул в капсулу. За спиной сначала прозвучал смешок, а затем тихий вздох… Могу поклясться, что в нём прозвучала отголосок боли, и от этого мне стало совсем не по себе…
…По дороге к квартире нам пришлось успокоить ещё десятка полтора богомолов. Мы старались делать это как можно аккуратнее и тише и внимания пока не привлекли. Валька перестала действовать импульсивно, то есть кулаками, и, взяв пример с меня, тоже перешла на методичное сворачивание голов. Ни особого шума, ни грязи. Шеи у богомолов значительно тоньше человеческих, да и трансполе позволяет нашу силу многократно умножать, только мне почему-то кажется, что людям головы она отворачивала бы с той же легкостью. Как ни странно, непосредственно до квартирки Ли тараканы ещё не добрались. В жилом корпусе вообще многие помещения всё ещё оставались с мебелью, правда, как мы заметили, шло активное возведения новых баррикад, так что скоро и до этой мебели очередь дойдёт. Строительство таких баррикад, на мой взгляд, полная нелепость. Сидите себе за стенами, зачем ещё снаружи-то всё захламлять? Очевидно, в этом пункте наш менталитет с тараканьим расходится. По крайней мере с моим.
Ладно, пока они другие квартиры опустошают, отвлекаться на них не будем. Я констатировал, что дед точно здесь побывал. Его запах и запах Лианы присутствовали отчётливо. Ещё присутствовал другой, едва уловимый аромат, более старый. И он принадлежал не деду, не Ли и не богомолам. Во время прошлого посещения этого места к запахам я ещё не пробовал примеряться, потому их просто не замечал, зато сейчас уловил. И сразу вспомнилось, что был кто-то, кто оставил у Лианы юлианские цветы. Возможно, незнакомый запах принадлежит этому неизвестному.
Не успели мы толком осмотреться, как к нам вломились местные фуражиры. Ну, не в том общепринятом смысле, когда специально отряженные команды собирают корм для скота, а когда вообще что-то собирают. В нашем случае озабоченные строительством баррикад богомолы собирали мебель для баррикад. Целой бригадой, надо сказать, вломились. Я начал потихоньку закипать. Ну никакого от них покоя. Чтобы нас не отрывали от дел и дальше, мы с Валькой целых пять минут потратили на дезинфекцию всего здания. Некоторые тараканы даже успели стрельнуть в никуда. Но поскольку беспорядочная стрельба то тут, то там постоянно вспыхивала, на нашу дополнительного внимания никто из них не обратил, а нас это вполне устраивало.
Мы снова вернулись в квартиру Ли и возобновили осмотр. Результат получили практически сразу. Под той самой вазочкой с засохшими юлианскими цветами лежали два листа бумаги. Точно помню, что в прошлый раз их на этом месте не было. На верхнем рукой деда было написано:
«Миша! Мы с Лианой немедленно отбываем для выяснения обстоятельств, о которых нам стало известно из прилагаемого к моей записке послания. По понятным причинам я не могу унести его с собой, пожалуйста, не потеряй. Прочтёшь – всё поймёшь сам. Обнимаю, дед.
P.S.
Лиана просит передать, что с нами всё в порядке, и чтобы ты не беспокоился».
Я схватил второй лист бумаги и грязно выругался. Нет, не потому что увидел в нём нечто ужасное, просто текст, который дед предлагал мне прочесть, был написан на абсолютно незнакомом для меня языке. Чем он, интересно, думал, когда своё послание писал?
– Что тебя так взбесило? – закономерно полюбопытствовала Валька.
– На, читай…
Я сунул ей в руку записку деда. Убедившись, что она с ней ознакомилась, протянул вторую. Валька выругалась не менее витиевато. У неё это неплохо получается.
– И что ты об этом думаешь? – спросила она.
– А что я могу думать? Дед с Ли пришли сюда и где-то нашли эту бумагу. Надо полагать, что им удалось её прочесть, следовательно, она с высокой вероятностью написана по-юлиански. Дальше Лиана радостно сообщает деду, что юлианский я уже знаю. Они оставляют вместе с этой бумагой свою записку и спешно куда-то отваливают.
– Ну?..
– Что ну?..
– Ты знаешь юлианский?..
– В том-то и дело, что юлианский я теперь знаю. Но Ли научила меня на нём говорить, а вот читать и писать научить как-то позабыла. Так что для меня в данном случае, что шумерская клинопись, что юлианский – особой разницы нет. С таким же успехом это может быть узелковое письмо инков.
– Значит, – немедленно сделала Валька вывод, – нам нужно отправляться на Юлиану.
– Ты знаешь координаты?
– Нет. А ты?
– И я нет. Но я, кажется, знаю, кто нам может с этим помочь. Помнишь, Виталий рассказывал, что со своим анемоном на Юлиане побывал? Значит, нам опять в Убежище.
– Мих?..
– Да?..
– Давай мы сначала здесь зачистку проведём? По-моему, в доме у нас это отлично получилось. Ну, чтоб больше к этой теме не возвращаться.
– На это, же куча времени уйдёт, – ответил я с сомнением.
– Зато все желающие получат возможность сюда вернуться и приступить к наведению порядка.
– Не очень-то я уверен, что кто-нибудь захочет сюда вернуться, – пробурчал я, усомнившись, но дальше возражать не стал.
Она, конечно же, права. Кроме нас двоих эту грязную работу без потерь и ущерба для себя вряд ли ещё кому-нибудь под силу проделать. После того, как Валька подключилась к уже четвёртому по счёту трансформеру, её возможности ещё больше возросли. У неё даже начали получаться частичные преобразования тела, принципиально отличающиеся от человеческих стандартов. Я сам видел, как она орудовала дополнительными конечностями, когда мы в сумасшедшем темпе расправлялась с заполонившими дом богомолами. Думаю, она и сама не сможет с уверенностью сказать, сколько тараканов на её счету. Я так точно не скажу. Но меня сильно беспокоит, что ей, похоже, это занятие доставляет удовольствие. Последствия могут быть ужасными.
– Чтобы нам хватило пороху отправить к праотцам весь этот муравейник, – произнёс я, тем самым, по сути, соглашаясь с её предложением, – мы должны как следует заправиться. Нам элементарно может не хватить энергетических ресурсов. Давай-ка посмотрим, что из еды удастся найти.
Мы начали целенаправленно обследовать все избежавшие нашествие богомолов квартиры на предмет содержимого кухонных шкафов и холодильников. Впрочем, от холодильников мы практически сразу же отступились. Помните, я упоминал, что тут была отключена электроэнергия? Можете представить, какое амбре выплеснулось на нас, стоило начать открывать дверки. Пришлось ограничиться консервами и сухарями с печеньем. Кое-где попадались шоколад и конфеты. Когда мы наконец-таки устроились, чтобы собранный провиант спокойно употребить, к нам вновь начали прибывать гости. До них, очевидно, дошло, что из дома долгое время никто уже не выходит, вот они и решили на свою голову проверить, что задержало коллег. Пришлось закусывать с перерывами. Партии гостей поначалу шли небольшие и в основном просто проверочные. Но после того, как в недрах дома одна за другой безвозвратно канули уже двенадцать таких партий, начался штурм. Впрочем, нас это скорее обрадовало, чем огорчило. Не нужно будет носиться за ними по всем прилегающим окрестностям. Сами к нам в руки идут.
Пёрли они в здание не так уж долго, вскоре штурм прекратился, но всё равно нам уже становилось тесно от наваленных вокруг богомольих тушек. Я выглянул наружу и тут же скомандовал аварийный взлёт.
Разобравшись, что засылка внутрь дома живой силы успеха не приносит, тараканы решили его попросту взорвать, активно готовясь уничтожить здание, даже не поинтересовавшись, остались ли в нём живые соплеменники. Такие твари точно сожаления не заслуживали.
Подрыв мы наблюдали уже с воздуха. Эти вояки вооружились чем-то вроде гранатомётов, распределились вокруг здания цепью, нацелившись в окна, и по команде их разрядили. Громыхнуло, конечно, не так, как у меня в бандитском логове, но всё равно основательно. Стены здания треснули, словно яичная скорлупа от удара, резко просели, а затем оглушительно обрушились внутрь, погребая под собой всё, что находилось внутри. Придётся Лиане теперь новую квартиру искать, если она, конечно, когда-нибудь захочет сюда вернуться.
Я подумал, что незачем нам далеко бегать, и зачистку мы начали прямо с Концентратора, снова на него высадившись. Вернее, продолжили. Не буду утомлять вас подробностями. Процедура растянулась на несколько часов, но выглядела до оскомины однообразно. Догоняешь – сворачиваешь голову. Или: догоняешь, уворачиваясь от хаотичной стрельбы во все стороны – сворачиваешь голову. Иногда, правда, приходилось выковыривать богомолов из щелей. По мере убывания живой составляющей, они всё чаще начинали прятаться. Тут, помимо голов, случались и прочие оторванные конечности.
Наконец с последним найденным нами богомолом было покончено, а если кому-нибудь из них и удалось уцелеть, то только если они удрали куда-нибудь в джунгли или спрятались под водой. По крайней мере, на территории комплекса живых тараканов я больше не чувствовал. Окинув критическим взором место побоища, я пришёл к неутешительному выводу, что трупы нужно утилизировать либо прямо сейчас, либо по прошествии длительного времени, когда они как следует подсохнут и мумифицируются. При здешнем климате процесс разложения можно считать уже начавшимся. В любом случае лично я заниматься уборкой трупов не собирался. Пусть кому надо, тот и занимается, а мне хватит простой благодарности за проделанную работу.
…Ввалившись в холл Убежища, мы с Валькой первым делом набросились на еду. Несмотря на нашу предварительную заправку, есть после интенсивного и продолжительного однообразного труда хотелось зверски. Организмы настойчиво требовали возмещения потраченной энергии. Похоже, усиленное питание по возвращении с других подуровней тоже начинает входить в традицию.
К концу нашего ланча почти всё не урезанное в правах население Убежища собралось для заслушивания очередного отчёта о проделанной работе. (Урезанным на данный момент являлся только Нарцисс). Сюда уже успели вернуться и Игорь с Тамарой. Отчёт был предельно лаконичен: «Зачистка завершена, требуется срочная уборка». Сразу после этого, не дожидаясь встречных вопросов, я сразу задал аудитории свой:
– Кто-нибудь из присутствующих знает юлианский?..
Ответ, последовавший за короткой паузой, даже превзошёл мои ожидания. Оказалось, что, кроме Виталия, с юлианским неплохо знакома Тамара. Не вдаваясь в подробности обнаружения документа, я продемонстрировал захваченный из дома Лианы лист бумаги с текстом на незнакомом языке, пояснив, что бумага оставлена для меня дедом, и что именно она, по всей видимости, послужила причиной их внезапного исчезновения.
Бумага оказалась не чем иным, как письмом, адресованным Лиане. А гласило оно буквально следующее:
«Уважаемая Лиана! Мы пока с вами лично незнакомы, но обстоятельства так сложились, что вы вступили в непосредственный контакт с нашим внуком, Михаилом. Мы внимательно следим за его жизнью и успехами с самого его рождения и очень рады, что с ним познакомилась наша соотечественница, невзирая на то, что изначально ваше знакомство было продиктовано не столько личными симпатиями, сколько рабочей необходимостью. В связи с этим вы тоже попали в зону нашего внимания, и мы обязаны вас предупредить, что в ОНПИС назревает взрыв внутреннего заговора, признаки которого нам всё более очевидны. Основной удар по предварительным оценкам будет нанесён по деду Михаила. Это не кто иной, как директор ОНПИС Кирилл Петрович Власов. Много лет назад нам доводилось с ним встречаться при крайне трагических для нас и для него обстоятельствах. Конфликт интересов внутри ОНПИС уже тогда привёл к чудовищным последствиям. Погибли наши дети, а внук выжил лишь чудом. По сей день Власов пребывает в уверенности, что внука мы тоже считаем погибшим. Мы не стали его разубеждать. По нашим сведениям, в настоящее время те же самые люди и их приспешники, убившие наших детей, замышляют новую акцию, последствия которой могут оказаться намного серьёзнее, чем акция личной мести, из-за которой погибли Пётр Власов и Нэлл Урс.
Дорогая Лиана, мы очень вас просим, умаляем: покиньте ОНПИС хотя бы на время и приложите все усилия, чтобы держать от него как можно дальше нашего внука, Михаила Власова, которого вы знаете под фамилией Спокойный.
С уважением:
Катан и Мия Урс».
Кажется, лёд наконец-таки стронулся с места. Теперь некоторые фрагменты головоломки начинают хотя бы частично вставать на свои места. Понятно, что после того, как я по незнанию засветил это письмо перед всеми, инкогнито Лианы накрылось медным тазом, и дальнейшее её прикрытие теряет смысл. Хотя раскрывать, под чьей личиной она работала, я всё равно не намерен. Впрочем, Виталий, судя по всему, о её происхождении откуда-то узнал ещё раньше. Непонятно только – откуда именно.
Содержание письма на присутствующих произвело тягостное впечатление. Атмосфера в холле воцарилась гнетущая, все пытались переосмыслить произошедшие события с учётом почерпнутой из письма информации. Ни у кого больше не вызывало недоумение неожиданное исчезновение деда и Лианы.
Я как-то мимоходом отметил про себя, что родственников у меня в очередной раз прибыло. Если три деда – нонсенс, то чего уж говорить о четырёх. Да и бабушек теперь многовато получается. Я практически не сомневался, что именно к моим родственникам по маминой линии дед с Лианой отправились. Дедуля, между прочим, мог бы и мне их координаты оставить.
– Виталий, – обратился я к разведчику, – вы не могли бы поделиться со мной координатами той юлианской конторы, про которую недавно так увлекательно рассказывали? Хочу повидать своих новых родственников, а заодно узнать у них, какая сволочь убила моих родителей. Им, похоже, это известно. Впрочем… Кажется, уже не нужно. Дед с Лианой только что вернулись, и они не одни. С ними прибыл кто-то ещё, и я уже догадываюсь, кто именно.
…Со второго этажа по лестнице резво сбежал бернский зенненхунд по кличке Бармалей, следом появилась Ли с Феей на плече, замыкающими спускались дед и пара незнакомых пожилых людей, во все глаза смотревших на меня…
Глава девятнадцатая.
Из неопубликованных мемуаров К.П. Власова. (Фрагмент второй.)
…Как же сложно стали складываться наши отношения с Егором. Вот уж не думал никогда, что с возрастом он станет так болезненно честолюбив и амбициозен. Моё назначение на должность директора ОНПИС он воспринял как личное оскорбление. Да, все были абсолютно уверены, что после заслуженного и добровольного ухода на пенсию Фёдорова именно Хлебников займёт его место, в том числе и сам Фёдоров, но кто-то наверху решил иначе, и теперь Егор смотрит на меня чуть ли не с ненавистью. Место моего заместителя воспринимается им даже не жалкой подачкой с барского стола, а, скорее, костью, брошенной собаке, чтобы отвязалась. Только собака и за кость будет благодарна, а человек совсем не так устроен. Обидчив он и злопамятен в большинстве своём. В общем, дружбе нашей настал конец. Впрочем, какая уж там дружба. Её конец наступил гораздо раньше. Да и не было её никогда, по всей видимости. Настоящий друг никогда бы не повёл себя так, как уже многие годы ведёт себя Егор. Посмотрите на Алексея с Николаем. Оба радуются за меня и недоумевают, почему Егор так долго и устойчиво меня ненавидит. Можно подумать, я сам себя на эту ответственную должность назначил. Сашка Приходько и вовсе пребывал в поросячьем восторге, когда меня сделали директором, правда, он почти всегда такой, во всём обязательно умудряется что-нибудь хорошее увидеть, даже в самой что ни на есть вселенской пакости.
Но главной причиной, окончательно поставившей крест на наших с Егором отношениях, стала та страшная, покрытая завесой тайны, трагедия с Людмилой, обстоятельства которой слишком уж явно и очевидно указывали на меня, как на главного и единственного подозреваемого. Егор всю жизнь оставался до фанатизма влюблённым в собственную жену, буквально на неё молился, чего никак нельзя сказать про неё саму. Напротив, Людочка никогда не упускала случая завести романчик на стороне. А после ухода от меня Марии начала при каждом удобном случае ко мне клинья подбивать. Это становилось просто навязчивым. Егор не мог этого не замечать, что, безусловно, наложило дополнительный негативный отпечаток на наши и без того сложные отношения.
Но первой ласточкой, заронившей зерно раздора между Егором и мной, стало вовсе не моё назначение на вожделенную им должность и даже не поведение его жены, а, как это ни странно, тот удивительный комарик, вернувшийся вместе с нами из самого первого нашего путешествия на борту капсулы межуровневых переходов. Поначалу никто из нас ни на секунду не усомнился, что это самый обыкновенный собачий щенок, хотя почему-то и невероятно тяжёлый, но уже совсем скоро появились поводы призадуматься. Появились они после того, как я по неосторожности сломал указательный палец на правой руке. Эту досадную травму я получил, когда мы прилаживали на исходное место плиту над бункером.
Понятно, что целиком нашу находку мы были просто не в состоянии с собой унести, поэтому кубы и часть зародышей, не говоря уже о самой плите, были вынуждены оставить на месте. Чтобы они не валялись просто так на поляне и не подвергались негативным погодным воздействиям, мы решили водворить всё до времени на прежнее место. Тогда я и умудрился палец травмировать, неловко угодив им в зазор между задвигающейся плитой и краем бункера. Но мне, можно сказать, ещё повезло, запросто мог вообще без него остаться, срезав начисто, так что отделался относительно легко.
Палец моментально распух до размеров сардельки и принялся усиленно донимать меня ноющей и пульсирующей болью, не давая ни уснуть нормально, ни просто расслабиться. Я хоть и протёр его спиртом, и обкрутил чистым бинтом, особого обезболивающего эффекта это не возымело. Его не принесло даже принятие того же лекарства внутрь, хотя дозу я позволил себе весьма умеренную. Не хватало мне к пальцу поутру ещё и похмелье добавить.
Выдвигаться мы собрались утром, а перед дорогой следовало выспаться, только мне, похоже, это не светило. Ребята уже давно спали, а я, мучаясь болью и бессонницей, чтобы хоть как-то отвлечься, принялся гладить повреждённой рукой щенка, по-дурацки и бездумно приговаривая: «ты хорошая собачка, забери мою болячку». Можете представить моё изумление, когда я совершенно неожиданно обнаружил, что палец прошёл! Не то что болеть перестал, а прошёл целиком и полностью, словно я его вообще никогда не ломал! Опухоль спала, и бинт сам собой свалился. В чудеса я не верил, собственное мировоззрение не сильно этому благоволило, да и политика партии запрещала, но объяснить чудесное исцеление, кроме как каким-то необъяснимым и удивительным воздействием на мою травму щенка, не получалось.
Не бросаясь всех немедленно будить и возвещать о моём невероятном исцелении, я решился дополнительно проверить зародившееся у меня подозрение. Взяв нож, я уже умышленно порезал себе руку. Легонько, конечно, порезал, вдруг ошибаюсь? Но волшебные слова про болячку и собачку тут же стёрли порез с руки, будто его никогда там и не было. Сомнения практически рассеялись. Этот удивительный прибившийся ко мне в том сказочном мире щенок обладал какой-то таинственной целительной силой. Я едва сдержался, чтобы не растолкать ребят и не продемонстрировать им чудо наяву. Зато, немного отойдя от возбуждения, смог наконец уснуть и к тому моменту, как меня самого поутру растолкали, почти выспаться.
На Сашкин вопрос, как себя чувствует моя раненая клешня, я с гордостью продемонстрировал всем полностью восстановленный палец, а затем, не удержавшись, повторил трюк с порезом. Восторгам не было предела. По моему примеру первым испытать на себе чудо исцеления вызвался Егор, только после того, как все мы убедились, что его порез даже не думает исцеляться, Егор на меня обиделся. Почему он решил, что я каким-то образом препятствую щенку ему помогать, ума не приложу. Его не убедили даже остальные члены нашей команды, которые все по очереди точно также попытались устранить нанесённые себе порезы. Хорошо хоть порезы все делали себе лёгкие, больше похожие на царапины.
В итоге того злополучного инцидента, во-первых, появилось осознание того, что щенок помогает почему-то только мне одному, а во-вторых, возникла первая трещина в наших с Егором отношениях.
После возвращения в Москву и свадьбы Егора с Людмилой всё вроде бы более-менее вернулось в прежнее русло, но неприятный осадок остался. Постепенно эпизод с невероятным исцелением в тайге утратил остроту и почти забылся, а работа с использованием найденных там же зародышей распахивала перед нами всё новые и новые горизонты. Отдел начал стремительно расти, а видеться с ребятами мне удавалось всё реже и реже. Комар определил мою дальнейшую судьбу совсем по-другому, нежели она складывалась у остальных членов нашей пятёрки. Я стал подолгу пропадать на других подуровнях существования. Возвращаясь из дальних экспедиций, я видел, как репутация Егора в отделе всё больше укрепляется. Я был рад за него и даже не помышлял каким-нибудь образом переходить ему дорогу. Мне гораздо больше нравилось то, чем я занимался, кабинетная работа меня абсолютно не прельщала. Несмотря на мои регулярные и часто весьма продолжительные отлучки, я тоже успел жениться, и у меня рос Петька. У Егора было уже двое сыновей, и его семейная жизнь выглядела вполне благополучной и счастливой.
Моя же женитьба оказалась не столь безоблачной. Длительные командировки и необходимость скрывать от жены истинные причины моего отсутствия не могли не оставить своего отпечатка на наших взаимоотношениях. Егору было проще. Людмила перешла работать в ОНПИС уже на первом году замужества, поэтому конфликты на почве секретности им не грозили. Зато конфликтная ситуация неуклонно зрела в моей семье, и наконец настал тот предел, когда Мария решила, что жизнь в качестве моей жены, больше похожей на вдовью, её больше не устраивает. Постоянные нападки и упрёки в мой адрес закончились тем, что она самоустранилась, а точнее – самоудалилась из нашей жизни в неизвестном направлении, и Петька оказался целиком и полностью на моём попечении.
Для меня настали трудные и даже тяжёлые времена, и я далеко не сразу понял, что регулярные предложения Людмилы присмотреть за Петькой были всего лишь предлогами, чтобы нырнуть ко мне в постель. Когда я наконец осознал, что на самом деле является её главной побудительной причиной, то повёл себя довольно жёстко. Она настойчиво пыталась убедить меня в любви и преданности, но я просто выставил её за дверь и порекомендовал больше мне на глаза не попадаться. Кажется, обиделась она на меня смертельно, но меня это мало волновало, а портить и без того сложные отношения с Егором ещё больше, я не хотел. Но было уже поздно. Егор успел в очередной раз на меня обозлиться. Пытаться его переубеждать в моей непричастности к поведению его жены оказалось бессмысленным. Он уже давно всем доказал, что изменить его точку зрения можно только неопровержимыми фактами, да и то с великим трудом. Если в его упрямую башку успело что-то втемяшиться, то это надолго, если не навсегда.
В трагедии с Людмилой до сих пор остаётся много непонятного. Если уж быть до конца откровенным, то в ней непонятно практически всё. Но хуже всего, что Егор был абсолютно убеждён, будто она погибла по моей вине, хотя меня тогда даже рядом не было. Но факты очень убедительно указывали на меня, хотя и были лишь косвенными. Собственно, только это меня и спасло от карающего правосудия. Правда, их косвенность при желании можно было легко интерпретировать как прямые улики, что мои недоброжелатели и делали, но у руководства на этот счёт было другое мнение и с ним, с руководством, на моё счастье, недовольные были вынуждены считаться.
Началось всё с того, что Людмила оставила мужу письмо, в котором сообщала, что навсегда уходит от него ко мне. Какая муха её укусила, ума не приложу. Наверное, это была такая месть мне. Шансов, что я её приму, у неё всё равно не было никаких. В общем, забрав из дома личные вещи и драгоценности, в один прекрасный день она исчезла в неизвестном направлении, хотя слово «прекрасный» в данном контексте звучит по меньшей мере странно, но так почему-то говорят. Ещё раньше аналогичным образом поступила и моя супруга, разве что она обошлась вообще без какого-либо письма. Кстати, поначалу я даже не подозревал о существовании этого письма, поэтому сильно удивился, когда однажды вечером ко мне домой ворвался разъярённый Егор и, тыча им мне в нос, потребовал объяснений. Кончилось тем, что мне пришлось его скрутить, дабы он не наделал глупостей. Естественно, что на все мои попытки втолковать ему, что я вообще не представляю, куда сгинула мать его детей и чем она руководствовалась, он отвечал лишь грубыми обвинениями и обещаниями вывести меня на чистую воду. В итоге мы вообще перестали друг с другом разговаривать, а многочисленные попытки Фёдорова и наших общих друзей нас примирить успеха не возымели.
Стараясь избегать постоянных бессмысленных конфликтов, я стал ещё больше, чем прежде, пропадать в других реальностях, а чтобы иметь возможность задерживаться там подольше, стал время от времени брать с собой Петьку. Это некоторым образом осложнило мои отношения с педагогическим составом и администрацией Петькиной школы, а также с собственным руководством, которое далеко не сразу дало согласие на такое неслыханное нарушение установленных порядков, зато сильно укрепило любовь и доверие ко мне со стороны сына. Мальчишкой он был смышлёным и понятливым, поэтому сразу усвоил, что язык необходимо держать за зубами «насмерть» и о наших «походах» ни под каким видом не распространяться. Версии про рыбалку или геологические экспедиции с отцом, как отмазку от неизбежных расспросов, Петьку вполне устраивали, и он с воодушевлением скармливал их своим приятелям и даже преподавателям, проявив при этом незаурядный талант сочинительства. Он быстро подрастал и в один прекрасный день заявился в нашу с ним палатку со своим собственным трансформером. Знали бы вы, как я тогда обрадовался. До этого случая мы с ним уже несколько раз успели побывать в комариной реальности, и я почти уверился, что Петьке заполучить комара не суждено.
…Однажды, вернувшись из очередного похода по подуровням (Петька в тот раз оставался дома), я был очень холодно встречен Алексеем Валериановичем. Даже друзья на меня смотрели как-то косо, не говоря уж об остальных сотрудниках ОНПИС. Причина вскрылась после того, как меня заставили изложить на бумаге несколько моих последних дней буквально по минутам. А дальше мне сообщили, что Людмила Хлебникова нашлась. Казалось бы, надо радоваться, ан не тут-то было. Оказывается, произошло это при крайне негативных для меня обстоятельствах. Во-первых, нашли её мёртвой, а во-вторых, не абы где-нибудь, а конкретно в моей палатке, в той самой, которая находилась комариной реальности и которую я даже не удосужился убрать, поскольку часто туда возвращался. Но ещё хуже оказалось то, что найдена она была с ножом в сердце. С моим ножом. И единственные отпечатки пальцев, нашедшиеся на ноже, тоже принадлежали мне, хоть и были сильно затёртыми. Но, согласитесь, было бы странно, если бы на моём ноже не нашлись мои отпечатки. Для чего мне их было стирать, если я и не думал никого убивать? Другое дело, что свой нож я там оставил, а кто-то очень удачно для моей компрометации им воспользовался. Убийство раскрыть так и не удалось, но тень подозрения ещё долго продолжала витать надо мной.
И совсем уж непонятная история произошла с телом Людмилы. Перед самыми похоронами его неожиданно кто-то похитил, так что в итоге земле предали пустой гроб. Тела так и не нашли. Егор был абсолютно убеждён, что убийство его жены – моих рук дело, и похищение её тела он почему-то тоже приписывал мне. Вот и представьте его реакцию на моё назначение директором ОНПИС, а его самого в качестве моего зама, хотя с момента убийства Людмилы после той истории несколько лет прошло.
Но приказы высшего руководства обсуждать не полагается, открыто, во всяком случае, поэтому работать вместе нам пришлось, хоть и общались мы теперь главным образом через секретаря. Некоторое улучшение в наших отношениях всё же наступило, когда нас обоих постигло новое и почти обоюдное горе. От чудовищного взрыва погибли мой сын с подругой, уже женой, по сути, а мой внук остался круглым сиротой. Практически одновременно с этой трагедией без вести пропал старший сын Егора. Потеря детей нас в какой-то мере примирила, но до прежней теплоты в отношениях всё равно было далеко. Единственным утешением для меня остался внук, который каким-то чудом уцелел, хоть я и вынужден был наблюдать за ним лишь издали, пообещав его умирающей матери не втягивать его в наши межуровневые дела.
Следствие о причинах взрыва оказалось таким же тупиковым, как и попытка раскрыть убийство Людмилы. Я долго не мог понять, для чего понадобился столь варварски изощрённый способ убийства моего сына с невесткой и внуком, погубивший не только их, но и полностью уничтоживший жизнь на огромной площади родной планеты биотрансформеров. Мотивов для их убийства мне так и не удалось отыскать, зато его изощрённость на самом деле объяснялась достаточно просто. Цель была именно убить, а убить человека, составляющего пару с биотрансформером, далеко не так легко. Но, как говорится, против лома нет приёма. Взрыв капсулы как раз и послужил тем самым ломом. Тут уж никакой комарик не поможет, ему и самому уже не судьба уцелеть. Не могу только понять, кому Пётр мог поперёк горла встать? Я вообще не припомню ни одного мало-мальски серьёзного конфликта с его участием. Разве что при разрыве отношений с Тамарой. Но я не думаю, что Тамара способна опуститься до убийства. Для неё это как-то уж слишком, насколько я её знаю.
После всех этих трагедий я часто возвращался к вопросу о том, кому могла понадобиться смерть Людмилы, а затем и моих детей. Нэлл я тоже уже почти своим ребёнком воспринимал. Иногда даже начинал подозревать в обоих убийствах Егора, но тут не сходились два момента: во-первых, если предположить, что свою жену из ревности убил он сам, а меня затем просто подставил, то зачем понадобилось после этого убивать ещё и Петра с Нэлл? Бессмыслица. Егор хоть и упёртый порой, как баран, но человек отнюдь не глупый. Во-вторых, идём от обратного. Если предположить, что смерть Петьки и Нэлл на его совести, как акт мести мне, то кто же тогда убил его жену? Для меня ясно, что в обеих трагедиях сразу Егор быть замешан никак не может, а меня не оставляет чувство, что оба эти преступления каким-то образом между собой связаны. Но чтобы их раскрыть, необходимо найти либо какие-нибудь недостающие детали, либо должно произойти что-то ещё, что сможет наконец пролить свет на случившееся.
Прошло ещё несколько лет, и я вновь оказался перед лицом трагедии, точнее, сразу нескольких трагедий. По правде говоря, при нашей работе это было не такой уж редкостью, время от времени наши разведчики гибли, хотя по документам это обычно проходило как «пропал без вести». Собственно, обычно всё именно так и обстояло, они просто не возвращались со своих миссий, а выяснить, что с ними на самом деле случилось, как правило, не было никакой возможности. Порой мы вообще не знали, где они перед этим находились. Такая уж специфика работы у нас, и связанные с ней риски ни для кого не секрет.
Гибли сотрудники и в процессе опасных экспериментов, на которые периодически отваживались наши исследователи, пытающиеся глубже постичь возможности и принципы работы капсул. Чаще всего гибли при попытках осуществить переход не только в пространстве, но и во времени. Инструкция, оставленная нам таинственным Тасаном, который, конечно же, никаким тунгусом никогда не был, и никаких следов которого нам найти так и не удалось, действительно была довольно краткой. Панели управления в капсулах имели значительно больше элементов управления и индикации, нежели были приведены в инструкции. О тех, которые отвечали за временные настройки, например, указывалось лишь, что они за них отвечают, но задействовать их категорически не рекомендуется, так как это смертельно опасно. А раз опасно, то почти всегда сыщутся экстремалы, которые захотят с этой опасностью поспорить.
Научным отделом у нас руководил Саша Приходько, который, с одной стороны, из-за огромного риска был противником таких испытаний, с другой – его самого неудержимо тянуло такие испытания проводить. Самому ему я категорически запретил это делать, но другим энтузиастам-экстремалам, скрепя сердце, иногда позволял, когда им удавалось меня убедить, но только тем, у кого не было семьи. В конце концов запретил совсем, когда стало окончательно ясно, что в результате временных экспериментов так или иначе гибнут поголовно все.
Но однажды, когда я находился довольно долго и далеко, как от Земли, так и от базы ОНПИС, это случилось снова. За меня, как обычно в моё отсутствие, оставался Егор, и уж как Сашка сумел его убедить, чтобы тот дал разрешение на новых эксперимент – о том не ведаю. К моему возвращению не было уже ни Сашки с сыном и невесткой, сгинули вместе с капсулой, ни самого Егора, который буквально через два дня после этого злосчастного эксперимента при невыясненных обстоятельствах вдребезги разбился, вылетев с базы на вертолёте. Куда и зачем ему понадобилось лететь, он никому не сообщил, а вертолёт потом обнаружили в джунглях в полусотне километров от базы. Погиб и он, и пилот.
Честно скажу, для меня это стало шоком. С Сашкой мы были близкими друзьями, его сына с невесткой я тоже прекрасно знал, а теперь круглой сиротой осталась крохотная Сашкина внучка, Валентина. Бедная девочка. В один миг потерять практически всю семью. Из всех родственников у неё осталась только тётка.
Да и смерть Егора тоже стала для меня потрясением. Во-первых, после гибели наших детей мы с ним более-менее примирились, во-вторых, это был первый и единственный пока случай на внешней базе ОНПИС, когда кто-то становился жертвой катастрофы на ней или рядом с ней.
Я тяжело переживал утрату, взяв, в помощь тётке, шефство над малюткой Валентиной. Больше всех сопереживали и поддерживали меня Коля с Алексеем и Тамара с Игорем Пересветовым. После гибели Петра Тамара перестала наконец на него злиться и, как такая же неприкаянная душа, как и я, старалась мне во всём помогать.
Но всё равно тягостно. Друзей всё меньше, я не молодею, внука вижу только издалека, не позволяя ни себе к нему приближаться, ни особенно Бармалею, который проявляет к парню повышенный интерес.
Одна отдушина – Валька. Девчушка подрастает и характером становится всё больше похожа на деда, особенно после того, как я смог помочь ей переломить своё горе и жить дальше, не оглядываясь на утраты. И я пытаюсь не оглядываться, только вот плохо получается…
Глава двадцатая.
Разборки в тесноте.
…Несомненно, это и есть мои инопланетные родственники, мои кровные деды, родители моей погибшей биологической матери. И ведь буквально только что при всех заявлял, что хочу их увидеть, а теперь не представляю, как себя вести. Может, для начала стоит просто подождать? Вдруг я всё-таки ошибаюсь и это какие-то другие люди? Да что ж это ты, Михаил Антонович, так трусишь и пытаешься сам себя обмануть? Расправиться голыми руками с сотнями вооружённых богомолов – это пожалуйста, сколько угодно, спалить в горниле ядерного взрыва тех же богомолов и, возможно, ещё уцелевших где-то в укромных местах людей, пусть они и бандиты, – будьте любезны, вот вам жарко;е на блюдечке, а перед двумя стариками робеешь?
Я взял себя в руки, поднялся, шагнул в им навстречу и… обнял Ли. Потом, немножко подумав, обнял деда. Он даже вздрогнул от неожиданности. Не привык, видать, или отвык давно. Перед вероятными же дедом и бабкой из другой реальности – растерялся, стушевался, даже покраснел, кажется, и, в довершение, как какой-нибудь нашкодивший школьник, потупил взор и даже ножкой туда-сюда завозил. Чё делать-та?
Как назло, все присутствующие молчали. Хоть бы кто-нить чё-нить позитивное сказанул.
Сказанул Пет-Пет, благотворно повлияв на моё растерянное состояние:
– Нда. Ситуация, однако. Я бы для начала рекомендовал друг другу представиться. Нда. Во избежание.
Пожилой мужчина обозначил было обнимающий жест, но затем протянул мне руку и по-юлиански произнёс предательски дрогнувшим голосом:
– Я… э-э… я твой дед, так уж получается.
– Миша, – зачем-то ответил я и усердно потряс протянутую руку.
– А ещё получается, что я – твоя бабушка, – пожилая женщина улыбалась, в глазах её блестели слёзы, и говорила она тоже по-юлиански. Не удержавшись, она таки меня обняла.
– Внук, – совсем уж по-идиотски пробормотал я, пытаясь быть вежливым и заставляя себя не вырываться из объятий незнакомой женщины. Причём и «Миша», и «внук» я автоматически произнёс по-русски. Впрочем, имя на любом звучит одинаково.
Аудитория не удержалась и отреагировала дружным, но беззлобным смехом. В первый момент мне стало обидно, но через несколько секунд я уже смеялся вместе со всеми. Обстановка разрядилась, а Лиана, успевшая переместиться к барной стойке, немедленно предложила организовать чаепитие. Почему бы и нет, подумалось мне. Кто сказал, что серьёзные проблемы нельзя под чай обсуждать?
Немного успокоившись, друг другу представились все остальные. На мой взгляд, мои юлианские дед с бабкой были заметно моложе моего земного деда. Во всяком случае, выглядели они от силы лет на шестьдесят-шестьдесят пять. Впрочем, не исключено, что в реальности Юлианы возрастные параметры отличаются от земных. Я ведь, кстати, так и не удосужился спросить у Ли, сколько ей. Неудобно как-то, вдруг обидится?
Журнальный столик у дивана был явно маловат для такой толпы, так что мы расположились вокруг барной стойки. Вполне, знаете ли, удобно. Я наконец-то более-менее пришёл в себя и сразу же поспешил ухватить быка за рога.
– Дедушки и бабушка, встреча наша, безусловно, значимая и даже уникальная, только она отнюдь не умоляет того, что мне очень хочется услышать развёрнутые разъяснения по поводу предостережений, речь о которых идёт вот в этой бумажке, – я помахал в воздухе юлианским письмом. – Сами понимаете, они говорят о многом, ничего толком не объясняя.
Высказавшись, я пригубил чашку, вопросительно переводя взгляды с одного своего родственника на другого и пытаясь определить, кто из них заговорит первым. Земная часть нашей аудитории делала то же самое, а вот Юлианская молчала, продолжала поедать глазами конкретно мою персону.
Земной мой дед тяжко вздохнул. В отличие от меня, чашку от себя он наоборот, отодвинул, и, помолчав ещё с десяток секунд, начал рассказывать:
– Прошло уже столько лет, но только теперь мне наконец-таки стали известны подробности гибели твоих родителей, Миша. Они, оказывается, известны давным-давно, да только не нам. Можно обижаться, можно возмущаться, но во всём виновата столь строго соблюдаемая юлианцами политика нейтралитета и невмешательства… И ещё я сам. Да-да, вы не ослышались. Даже сейчас мне с великим трудом удалось убедить твоих бабушку и дедушку нарушить правила и сделать небольшое исключение. Если бы не это письмо, для моих глаз вообще не предназначавшееся, мы бы и сейчас продолжали оставаться в неведении. Так что я должен сказать тебе спасибо за то, что ты настоял и таки заставил меня взять с собой Лиану. Один бы я однозначно к ней домой не пошёл и послания не увидел. Вы с Лианой должны были обнаружить его ещё во время первой разведки, если бы не находились под воздействием генератора спокойствия, а из-за него Лиана даже не удосужилась заглянуть в тайник, где оно лежало. Забрать послание с собой по понятным причинам мы не могли, поэтому рискнули оставить его на самом виду. В крайнем случае оно могло попасть в лапы богомолам, но они вряд ли смогли бы его прочесть, а даже если бы и прочли, всё равно бы ничего не поняли.
– Как и я, – перебил я деда.
– То есть? – непонимающе переспросил он.
– Думается, Лиана упустила из вида один существенный момент, когда информировала тебя о моём знакомстве с юлианским…
– Ой! – воскликнула она, хлопнув себя по голове ладошкой. – Какая же я дура! Только сейчас дошло.
– А, вот оно в чём дело, – кивнул дед, скупо улыбнувшись, – азбуку вы ещё не проходили. Ничего, наверстаете. Продолжим. Думаю, всем и так понятно, что, прочитав это послание, за ответами мы прямым ходом рванули на Юлиану. Отыскать Катана и Мию оказалось не таким уж простым делом. Собственно, это они нас отыскали, а точнее, соизволили нам показаться, когда узнали, кто их разыскивает. Лиане, кстати, здорово досталось за нарушение секретности. Единственным, что, вернее, кто послужил смягчающим обстоятельством и уберёг её от серьёзных последствий, оказался ты, внучок. Помог юридический казус. Оказывается, будучи рождённым юлианкой, в соответствии с законодательством Юлианы, ты являешься её полноправным гражданином. А помощь своим гражданам по тому же законодательству дозволяется и даже вменяется оказывать повсеместно практически любыми средствами, если они не наносят очевидного вреда Юлиане или другим гражданам Юлианы. Так что ты теперь первый и, думаю, единственный человек на всей Земле, имеющий одновременно ещё и инопланетное гражданство. Во всяком случае, по праву рождения.
Теперь перейдём непосредственно к фактам, обозначенным в письме. Самое прискорбное, что виновником трагедии, произошедшей с твоими родителями и едва не произошедшей с тобой, оказался наш собственный сотрудник. Как мы его проглядели, ума не приложу. Мне тяжело это принять и об этом говорить, но это сделал не кто иной, как Виктор Хлебников, сын Егора Хлебникова, с которым мы стояли у истоков создания ОНПИС.
Услышав фамилию Хлебников, я ощутил неприятный холодок вдоль позвоночника. Тот, кого я спас в вертолёте, тоже назвался Хлебниковым, только Сергеем. Совпадение?..
– Как и его отец, – продолжал дед, – Виктор был убеждён, что именно я убил его мать, и, по всей видимости, решил таким жестоким способом мне отомстить. Видимо, он счёл, что убить меня самого будет слишком лёгким наказанием, поэтому он решил уничтожить мою семью, чтобы всю оставшуюся жизнь я терзался от утраты и незнания того, откуда пришло возмездие. Он не учёл лишь одного – силы взрыва. Ему была известна только теория, а потому приготовленный для бегства велосипед не позволил ему удалиться на безопасное расстояние. В итоге он сам стал жертвой собственного теракта. Я не связал его гибель с гибелью Петра и Нэлл лишь потому, что о его исчезновении было объявлено уже позже той страшной трагедии. Если бы Виктор изучил теорию лучше, то знал бы, что не сможет уцелеть. Нужно было, как минимум, лететь со скоростью птицы, чтобы успеть убраться из зоны поражения, да и то не уверен.
Это точно, подумал я. И это уже не теория, а самая что ни на есть практика. Я уж точно летел значительно быстрее любой птицы, но меня всё равно достало конкретно. Будь я обычным человеком, удирающим, скажем, на каком-нибудь дельтаплане, шансов уцелеть у меня имелось бы ровно ноль.
– Я понятия не имел, что Катан и Мия уже тогда являлись отнюдь не рядовыми сотрудниками юлианской службы межуровневого контроля, – дед сопроводил свои слова невразумительным покачиванием головы, сначала положительным, а затем отрицательным, – потому и не подозревал, что они имели возможность наблюдать за нашими детьми не менее внимательно, чем это делал я. Конечно, никто не следил за каждым их шагом, просто поглядывали время от времени, всё ли у них в порядке. Так случилось, что именно перед самым взрывом юлианский наблюдатель дежурно осматривал их лагерь, потому и зафиксировал почти случайно появление рядом с капсулой Петра Виктора Хлебникова, вовсе не подозревая того в каких-либо чудовищных намерениях. У Петра с Нэлл нередко бывали гости, почему было не появиться ещё одному. Чтобы ненароком себя не раскрыть, наблюдатель находился на значительном удалении от лагеря, используя для наблюдения мощную оптику, поэтому сам фатально от последовавшего взрыва слишком уж серьёзно не пострадал, но всё же контузию получил, так что потребовалось время, прежде чем он пришёл в себя. По этой же причине он не смог вовремя обнаружить ни умирающую Нэлл, ни её ребёнка. Тебя. Из-за этой же контузии он не смог вспомнить всё досконально, так что какие-то детали реконструкции происшествия, воспроизведённой с его слов, могут быть искажены или вообще отсутствовать, но удирающего на велосипеде Виктора он всё же успел сфотографировать непосредственно перед взрывом, когда заподозрил наконец, что происходит что-то явно выходящее за рутинные рамки, и фотография эта уцелела. К сожалению, только она одна. Никто никаких эксцессов не ожидал, поэтому постоянной видеозаписи не велось, это было бы уже чересчур. Всё-таки не за преступниками следили. Судя по составленной со слов наблюдателя реконструкции, вы с матерью в это время находилась где-то с противоположной от него стороны лагеря, и вас он вообще не видел, поэтому ничего не мог сказать по поводу того, выжили вы или нет. После катастрофы мне первому удалось отыскать Нэлл, а тремя днями позже я отыскал тебя, и этот факт, как оказалось, для юлианских наблюдателей тоже не остался незамеченным, так что моё последующее заявление о том, что ты погиб вместе с родителями, доверия ко мне, как ты понимаешь, отнюдь не прибавило. Поэтому осуждать твоих дедушку и бабушку за их молчание я просто не вправе.
Дед сделал паузу и практически залпом опустошил свою чашку, несмотря на то, что чай ещё оставался довольно горячим и запросто мог обжечь горло. Спасибо Бармалею, без него говорить дальше дед вряд ли смог бы.
– Вопрос, – поднял я вверх палец, – как так получилось, что непосредственно дома у самих трансформеров некто сумел беспрепятственно совершить настолько агрессивное действие, от которого пострадали не только люди, но и местная экосистема вместе с самими трансформерами?
– Я вижу только одно объяснение, – вздохнул дед, – и именно ты, кстати, совсем недавно его озвучил. Совсем не обязательно, что Виктор проявлял свою агрессию чувственно. Я думаю, его главным чувством тогда являлся страх. Страх за то, что его застукают, что его остановят те самые трансформеры, о которых ты говоришь, наконец, страх, что он сам не успеет убежать, что, в итоге и произошло. А на страх комарики активно не реагируют, не воспринимая его опасностью. В любом случае другого объяснения у меня на данный момент нет. А теперь давайте попытаемся пролить свет на оставленное Лиане предупреждение, в котором говорится о зреющем заговоре внутри ОНПИС. Здесь дело далеко не такое ясное, и в нём действительно могло не обойтись без твоих анемонов, Вит. Катан и Мия не совсем правы, полагая, что к последним событиям причастны те же люди, что и без малого три десятка лет назад. Такого просто не может быть, потому что и Виктора, и Егора давно нет в живых. Единственным, кого можно было бы причислить к той же когорте, остаётся Сергей Хлебников…
При этом имени я непроизвольно вздрогнул. Ведь он был у меня в руках, а я его собственноручно же отпустил…
… – Но где он сейчас – неизвестно, – продолжал дед, не заметив моей реакции. – Не исключено, что он находился на острове вместе с остальными пленниками.
– Нет, – поспешил уточнить Игорь. – На острове ни его, ни его дочери не было. Мы, кстати, Кирилл Петрович, уже успели благополучно переправить всех пленников на Землю.
Дед пробежался взглядом по аудитории, и на его лице отобразилось явное облегчение.
– Вы просто… просто молодцы, – произнёс он благодарно. – Потом расскажете, как вам это удалось. Все живы?..
– Все, – утвердительно качнула головой Майерс. – У некоторых, правда, имеются достаточно серьёзные травмы, но опасности для жизни они не представляют.
– Хорошо, – снова заговорил дед. – С деталями ознакомите меня позже, а сейчас мне хотелось бы закончить текущую тему. Так вот: на Юлиане о таинственных анемонах, оказывается, тоже знают и знают достаточно давно, но это знание, как выяснилось, тщательно скрывается. Подавляющее большинство сотрудников юлианской службы контроля об их существовании не подозревает. Как и Лиана до недавнего времени. Их руководство сочло неоправданным вселять в сотрудников лишний повод для беспокойства. Лично мне это кажется неправильным, но моего мнения там никто не спрашивал. Тем не менее, юлианцы за последнее время несколько раз фиксировали, что среди наших людей мелькают индивидуумы, которых трансформеры не «видят». К тому же выводу, что и Миша, они пришли гораздо раньше. Я говорю о «пустышках». Появление среди нас «пустышек» автоматически заставило их предположить, что внутри ОНПИС назревает что-то серьёзное. Отсюда и это послание к Лиане.
– А как они вообще сумели обо всём этом узнать? – закономерно поинтересовался Виталий, озвучив недоумение, неизбежно возникшее практически у всех, кроме, разве что, меня и Лианы.
– Более всего мне странно слышать подобный вопрос от тебя, Вит. Я бы ещё мог ожидать его от Тамары, от Игоря, от Василия наконец, но от тебя… Кстати, может быть, теперь ты соблаговолишь нам объяснить, откуда тебе стало известно о принадлежности Лианы к юлианской службе контроля?
– М-м-м, – Виталий явно смутился. – Даже не знаю, как сказать. Понимаю, насколько неправдоподобно это прозвучит, но сей казус чистая и абсолютная случайность, настолько невероятная, что мне бы очень не хотелось о ней рассказывать. Начнёте меня бог знает в чём подозревать. Я бы и сам в неё не поверил.
– Боюсь, у тебя нет выбора, – дед пробарабанил пальцами по стойке и посмотрел на разведчика не слишком добро. – Ты не в том положении, чтобы информацию утаивать, даже если она невероятная, как ты утверждаешь.
– Ну, раз уж вы так настаиваете… – Виталий помялся и даже слегка покраснел. – Девушка, то есть Лиана, мне понравилась. Не сейчас, нет, хотя моё отношение к ней не изменилось, а когда я случайно наткнулся на её фото в портфолио одного из модельных агентств на Земле. Не удержался и фотографию скопировал, как какой-нибудь впечатлительный подросток. Вот она.
Виталий положил на стойку планшет и открыл фото. Снимок запечатлел Лиану, сидящую на морском закатном берегу, откинувшуюся назад и опирающуюся на зарывшиеся в песок руки. Она мечтательно смотрела куда-то в безбрежную даль.
– Забери меня бездна! – вырвалось у неё. – Я прекрасно помню этот вечер на Майорке. – В кои-то веки позволила себе расслабиться в своём собственном облике, а кто-то нагло этим воспользовался и сфоткал меня без моего ведома!
– Клянусь, это был не я, – произнёс Виталий, упорно старался в сторону Лианы не смотреть. – А дальше, когда, проводя исследовательские изыскания по поводу известного вам анемона, меня занесло на Юлиану, тамошняя охрана службы межуровневого контроля поинтересовалась у меня о цели посещения. Я импровизировал на ходу и без всякого умысла предъявил им эту фотографию, объяснив, что ищу запечатлённую на ней девушку. Якобы её видели заходящей сюда. Ведь для любого обывателя это никакая не служба контроля, а посольство, так почему бы красивой девушке не зайти в посольство? Может, она в нём работает, может, за визой пришла. Да мало ли. Да и сам я не собирался никуда проникать, мне просто требовалось удостовериться в реакции трансформеров. Представьте моё изумление, когда меня вдруг впустили внутрь и сообщили заодно, что она в данный момент в командировке. Но ещё больше я изумился, встретив её здесь, у Кирилла Петровича. Признаюсь, что моя болтовня о развешанных фотографиях у них на стенах была в некотором роде преувеличением. Так сказать, приём рассказчика для усиления эффекта. Но раз уж меня пропустили, я просто прошёлся по коридорам для вида и минут через пять-десять уже покинул учреждение. Всё, что хотел, я уже выяснил.
– Не то удивительно, что ты туда вошёл, Вит, – вставил ремарку дед, сочувственно покачав головой. – Удивительно, что ты оттуда вышел. Благодари наших гостей за то, что они позволили тебе беспрепятственно уйти. Тебя опознали задолго до того, как ты вообще рискнул туда приблизиться и следили за каждым твоим шагом. На твоё счастье никакого вреда от тебя не ждали, учитывая мирные отношения между нашими службами, иначе твоя авантюра могла закончиться далеко не так удачно. Не следует быть настолько самоуверенным.
Видно было, что Виталий изрядно сконфужен. Неприятно, наверное, осознавать, когда профессионализм подводит.
– У меня вот какой вопрос, – встрял я, пожалев Виталия и нахально уведя нить разговора в другую сторону. – Если на Юлиане, как вы утверждаете, принято помогать своим гражданам, то почему тогда информация об убийстве моих родителей по сей день оставалась скрытой?
– Правомерный вопрос, – услышал я голос своего юлианского деда. Оказывается, он и по-русски говорит вполне сносно. – Хочу тебе напомнить, Миша, что до недавнего времени никакого отношения к ОНПИС ты не имел. А поскольку эта информация никому из наших граждан не требовалась, она так и оставалась закрытой. Если пожелаешь, а я уверен, что пожелаешь, я постараюсь ответить на большинство твоих вопросов, но только когда мы останемся одни. После ты уже сам будешь решать, что стоит доводить до чьего-либо ещё сведения, а что нет. Мы, кстати, будем с бабушкой безмерно рады, если ты примешь наше приглашение и не откажешься от посетить наш дом, который раньше был и домом твоей матери. Есть многое, о чём бы мы хотели тебе рассказать и показать, заполнив существенные пробелы в твоей истории.
– Спасибо, – я и вправду был им искренне благодарен за приглашение. – Я очень, очень хочу у вас побывать и обязательно побываю, но сейчас нам настоятельно необходимо покончить с текущими проблемами, изобличив и покарав виновных, чем я и пытаюсь по мере сил заниматься. В связи с этим у меня имеется вопрос, который может показаться вам немного странным: как выглядит Сергей Хлебников и сколько ему лет?
– Лет ему сейчас должно быть пятьдесят с копейками, а на его фотографию можешь у меня на компьютере взглянуть, – ответил дед с недоумением. – В базу внесены фотографии всех сотрудников. Не хочешь поделиться, почему тебя заинтересовало, как он выглядит?
Я честно и без купюр поведал всем историю о молодожёнах и неожиданном вертолёте. В конце её дед со злостью шваркнул кулаком по стойке, а Алексей Алексеевич витиевато выругался. Ответил вместо них Лютый, посмотрев на меня одновременно и сочувствующе, и осуждающе, буквально повторив то, о чём я и сам несколько минут назад думал:
– Он был у тебя в руках, а ты благополучно отпустил его восвояси, переправив на Землю и продемонстрировав заодно свои уникальные способности и секретную капсулу. Инна – его дочь, а золотистый ретривер – наиболее частое воплощение его трансформера. Эх, зря ты меня с собой не взял. Вы хоть и способны с Валентиной целую армию голыми руками уконтропупить, но вот оперативную работу вести абсолютно не умеете. Ищи их теперь свищи как ветра в поле.
Внутри меня заклокотала обида. Не на Василия, нет, и не на Сергея с Инной, они-то, понятное дело, собственную шкуру спасали, а на свою доверчивость. Купиться на такую примитивную байку про Адама с Евой. Ведь не требуется большого ума сообразить, что люди, работающие в подобном учреждении, не могут позволить себе без экстренной связи оставаться! Никакое руководство этого не допустит! Хоть в медовом месяце они, хоть на похоронах! Всего-то-навсего следовало мозги капельку напрячь! Чего проще было переключить его комара на себя и посмотреть на реальный облик этого вертолётного Адама? Тупица доверчивый! Это я про себя.
– Я его найду! – прорычал я.
– Как? – дед видел, что я завёлся, но пока не придумал, как меня остановить.
– Не знаю ещё! – обида во мне скачком переросла в ярость, от чего Фея и Бармалей заметно напряглись, завибрировав трансполем. – По запаху найду, по ауре, по их трансформеру! Вот прямо сейчас и отправлюсь, пока следы не остыли! А подробности нашей вылазки пусть вам Валька доложит. А то сидит и молчит, словно её вообще там не было! Кто-нибудь со мной хочет?..
– Я пойду, – немедленно откликнулась Ли. – А то ты ещё каких-нибудь дров наломаешь.
– Отправляйтесь, – не стал возражать дед, чётко уловив, что отговорить меня не получится. – Очень сомневаюсь, что вы сможете их найти, но чем чёрт не шутит. Только не вздумай Хлебникова убить, если всё же найдёшь. Он нам живой нужен.
– Мне тоже, – проворчал я на ходу, уже направляясь к капсуле. Ли жёстко ухватилась за мой локоть, напоминая, что отпускать меня в свободное плавание не намерена.
…Их запах я поймал сразу же. Думаю, такого нюха, как у меня теперь, ни у одной собаки нет. Куда отсюда можно отправиться? Следы чётко вели меня к железнодорожной станции. «Кусково», если мне память не изменяет. Дед, конечно же, прав. Как только наши объекты сядут в транспорт, следы мы их неизбежно потеряем. Отправиться они могут куда угодно. Потеряем, но проследим хотя бы, куда они ведут.
…Как я и ожидал, на железнодорожной платформе следы оборвались. Судя по стороне, они уехали по направлению к Курскому вокзалу. Дальше, скорее всего, будет такси, в метро с собакой не пустят. Хотя почему не пустят? Эта собака в любой момент может преобразоваться во что угодно или просто стать невидимой. Так что возможны любые варианты. Нет, подобный поиск результатов не даст, это тупик. Нужно изобретать что-то другое.
– Ли, может, у тебя есть какие-нибудь здравые идеи? – я уже немного поостыл и был готов выслушать любые предложения.
– Есть. Давай для разнообразия наведаемся ко мне домой. Я по тебе соскучилась.
Что ж, хоть в предложении Ли и не было идеи, как отыскать фальшивых «молодожёнов», в привлекательности ему уж точно не откажешь.
– Можно ко мне, – я выдвинул эту альтернативу только потому, что ко мне отсюда ближе.
– Нет, – улыбнулась она обезоруживающе. – Как раз к тебе мы не пойдём, у тебя наверняка засада.
– Ли! Какая же ты умница! Засада – это именно то, что нам нужно! Мы их вежливо порасспросим, и они нам расскажут всё, что знают, и даже то, чего не знают. Но сначала давай к тебе, я тоже успел соскучиться. Засада подождёт, на то она и засада. Куда им ещё деваться?
Московская квартира Лианы понравилась мне гораздо больше той крохотной конуры, которую мы расчищали с Валькой от тараканов. Миновав входную дверь, мы сразу оказались в большом холле, совмещённом с прихожей. Справа расположился зеркальный трёхстворчатый шкаф-купе, в котором отражались пара кресел в компании с витиеватой оттоманкой и стеклянным столом на никелированных ногах. Короткий коридор слева, минуя туалет и ванную, вёл на просторную кухню; ещё две двери, напротив входной, открывались в отдельные комнаты, одна из которых являла собой спальню с просторной двуспальной кроватью и изящной мебелью, вторая служила кабинетом. Холл сообщался арочным проёмом с кухней. Слева от проёма был смонтирован домашний кинотеатр, состоявший из экрана с полутораметровой, если не больше, диагональю, мощного ресивера и комплекта солидных колонок с сабвуфером.
В качестве одного из воспроизводящих устройств, подключённых к экрану, выступал не какой-нибудь простенький плеер, такой и в самом телевизоре есть, а заключённый в горизонтальный чёрный корпус компьютер. Поначалу я чуть было не принял его за ещё один ресивер, потому что на традиционные вертикальные PC внешне он мало походил и располагался прямо над ресивером в стойке под аппаратуру.
Кухня по размерам тоже легко сошла бы за комнату, а самая настоящая каменная панель в качестве столешницы посреди помещения выглядела очень солидно.
– Милая, у меня к тебе всего два вопроса, – начал я, придирчиво осмотрев её жилище, и ощутив лёгкий укол зависти. – Зачем тебе одной такая огромная кровать и где тут располагалась твоя капсула?
– Зачем такая кровать, я покажу после того, как мы примем душ, а капсула обычно к гостиной была пришвартована. Я только пульт из центра комнаты куда-нибудь в угол убирала, чтобы не мешался и интерьер не портил.
– Тебе, кстати, удалось выяснить, кто её заблокировал?
– А ты ещё не понял? Твой дед. Юлианский. Он, видите ли, таким способом решил меня около тебя задержать, чтобы я не сбежала, когда вся эта заваруха началась.
– Вот же мерзавец! – не удержался я.
– Ты огорчён? – Ли явно переживала по этому поводу меньше меня.
– Нет, – признался я честно. – Мы бы тогда могли запросто никогда не встретиться. Но он всё равно мерзавец, раз позволяет себе подобные выходки.
– Вот и я так же рассудила, но он главнее. Могу, конечно, на него нажаловаться за превышение служебных полномочий, но, с другой стороны, мне пока лучше лишний раз не высовываться, сам понимаешь. Так мы идём в душ?
– Идём. Нам ещё работать предстоит…
…Ли долго и очень обстоятельно демонстрировала мне, для чего требуется такая большая кровать. Очень убедительно, надо сказать, демонстрировала. Я как бы невзначай поинтересовался, скольким ещё она её демонстрировала, на что она ответила, что я первый. Я не поверил, но дипломатично промолчал. Потом мы снова побывали в душе, затем наскоро перекусили на кухне консервированными ананасами и кофе. Не густо, но просто ничего другого в доме не нашлось, а питаться электричеством в одиночку мне было неудобно. Да и вообще пора было возвращаться на стезю разведчиков и наконец-то навестить мою берлогу. Проверить, так сказать, пустует она одиноко или полна незваных гостей.
…Дабы не привлекать чьего-либо внимания, весь путь от дома Лианы до самых моих дверей мы вынужденно прошли невидимками, потому что Лиана до сих пор не научилась имитировать на себе одежду, несмотря на все мои усилия. Валька, впрочем, пока тоже, хотя у неё перед Ли фора аж в целых три комара, так что успеха на этом поприще от неё можно ожидать в любой момент.
Непосредственно перед дверью я обрёл зримый вид, постарался придать физиономии самое безмятежное выражение и… с запозданием сообразил, что ключи от квартиры так и остались у Вовы на даче. Просто поразительно, как я иногда торможу. Машину мою Василий куда-то отогнал, а про ключи я даже не вспомнил ни разу. Можно, конечно, воспользоваться замочной скважиной, но в английском замке она чересчур мудрёная, так что я предпочёл поддверный способ проникновения, предупредив подругу:
«Милая, я вновь вынужден оставить тебя одну и просачиваться сквозь щели. Вспомнил, что забыл, понимаешь, ключи. У Вовки на даче забыл. Кстати, а ты ведь тоже без вещей оттуда улепётывала. Как ты-то свою-то дверь открыла?»
«Ты что, даже не обратил внимания, что у меня кодовый замок?»
«Обратил. Вот прямо сейчас, когда ты об этом напомнила, вспомнил. Плохой из меня разведчик».
«Ты просто целью не задавался. Уверяю, при помощи трансполя ты разовьёшь наблюдательность, внимание и память так же быстро и качественно, как освоил юлианский язык. Давай лезь и постарайся не шуметь».
«Ага, я-то постараюсь, только ты как-то со своим трансполем умудрилась не вспомнить о моей юлианской безграмотности».
«А пошёл бы ты…»
«Уже иду».
Я вновь стал невидимым и просочился к себе тем же способом, какой в своё время применил Бармалей. Ба! Внутри меня поджидала аж целая делегация по торжественному приёму. Их тут было человек десять. С сетями, с кучей разнокалиберных пушек и прочего убойного арсенала, включая огнемёт. Серьёзно? Они что, в самом деле предполагают в квартире огнемёт в ход пускать? Мне представляется, что в замкнутом пространстве это чистое самоубийство. Но самым неожиданным и приятным сюрпризом оказалась моя драгоценная и ненаглядная подружка Леночка. Вот уж никак не ожидал её снова увидеть. Похоже, ждут меня тут уже давно. Компания совсем расслабилась и обязанности полноценной засады исполнять практически перестала. Видимо, уверились, что я сюда больше не вернусь, но по инерции ещё вроде как караулят. Куча пустых бутылок там и сям, изрядное амбре от перегара и не очень чистых тел, надувные матрасы на полу. Даже не предполагал, что моё скромное жилище способно принять на постой разом целый табор.
Ладно, теперь осталось прикинуть и реализовать план захвата сей милой компашки. Думается, живых мне достаточно двоих-троих, иначе слишком много волокиты с их оформлением будет. Леночку, понятное дело, побережём, к ней множество вопросов имеется, а ещё желательно понять, кто у них здесь главный. Его тоже поберечь следует. Вон тот, пожалуй, аристократического вида тип. Он, точно. Аура самая самоуверенная и развалился, гад, в моём любимом кресле. Можно ещё того здоровяка с бейсбольной битой оставить. Для контраста.
…На всё про всё у меня ушло секунд пятнадцать-двадцать. Покойничков небрежно свалил в угол, как давеча богомолов в дедовом кабинете, здоровяка опутал очень кстати подвернувшейся сетью, а Леночку и аристократа нежно упаковал ремнями из штанов жмуриков. Где-то я такое недавно уже видел. Ах да, с Нарциссом примерно так же дело обстояло. На всякий случай затолкал постанывающим пленникам кляпы из тряпок. А то, не ровен час, вопить начнут, соседей напугают. Те, чего доброго, полицию вызовут. Объясняй потом стражам порядка, откуда в моей квартире гора трупов образовалась.
Вот теперь, пожалуй, можно и Лиану впустить, что я и сделал. Она первым делом посетовала на мою неторопливость, но, узрев поле битвы и её результат, наоборот, заявила, что я слишком скор на расправу и мог раньше времени укокошить нужный материал. Я возразил, что нужный как раз в целости и сохранности, на что она выразила некоторые сомнения относительно целости.
Стоит упомянуть, что звучащие в пустоте голоса вкупе с только что произошедшим побоищем не очень хорошо сказывались на моральном состоянии остававшихся в живых членах засады. Впрочем, всех троих сковало паническим ужасом ещё тогда, когда я невидимым ниндзей всю их команду уконтрапупивал, так что голоса из пустоты вряд ли напугают их ещё больше. С другой стороны, так они, пожалуй, на наши вопросы вообще отвечать окажутся не в состоянии. Придётся придать себе более доступный для восприятия вид. Для солидности я возник посреди гостиной, где мы все так уютно расположились, в вечернем костюме с бабочкой, а Лиане посоветовал что-нибудь подобрать в моём шкафу, в спальне. Решив, что пора начинать дружескую беседу, я обратился к Леночке:
– Радость моя, ты даже не представляешь, как я рад, что ты обо мне не забыла. Если ты пообещаешь не кричать, то я удалю эту неудобную тряпочку из твоего ротика. Обещаешь?..
Расценив судорожный кивок за знак согласия, я освободил её посиневшие уста от кляпа.
– Поведай же, о драгоценная моя, чем я обязан столь торжественному приёму? – вежливо попросил я.
– Мурзик, ты всё не так понял…
– Неужели? И чего же я не понял?
– Я пригласила этих людей, чтобы тебя защитить.
– Надо же! И от кого, интересно?
– Тебя хотели завербовать очень плохие люди. Я пыталась этому помешать.
– Ты сама-то хоть соображаешь, какой бред несёшь, или у тебя мозги от страха окончательно из головы в задницу переехали? – я легонько постучал костяшкой указательного пальца по её черепной коробке. – Тебе сейчас нужно думать о чистосердечном признании, и что только оно может дать тебе хоть какую-то надежду ещё немного пожить. Я доходчиво объясняю? Ты немножко подумай, а я пока с твоими приятелями за жизнь поболтаю.
В гостиную вернулась Ли. На мой взгляд, моя основательно севшая после стирки рубашка и аккуратные, но незнакомые мне шорты ей очень шли. Приглядевшись, я понял, что в качестве шорт выступает Фея. Затем прикинул, кого допрашивать следующим. Пожалуй, аристократа. Бугай выглядит туповатым.
– Надеюсь, – начал я, – вы сделаете правильные выводы и не станете нести ахинею, вроде той, которую только что пыталась воспроизвести эта недалёкая женщина.
Закончив предисловие, я освободил его от кляпа и продолжил:
– А теперь выкладывайте, кто и с какой целью организовал засаду в моём собственном доме? Советую говорить правду, иначе вам придётся присоединиться к вашим приятелям, – я выразительно покосился на сваленную в углу горку из трупов.
– А где гарантия, что я к ней не присоединюсь, ответив на ваши вопросы? – что удивительно, голос «аристократа» звучал даже требовательно, словно я просто-таки обязан предоставить ему какие-то там гарантии. От страха так разве бывает?..
– И этот туда же, – вздохнул я огорчённо. – Ли, по-моему, они с Нарциссом одни и те же фильмы смотрели. Нет у вас никаких гарантий, милейший, нет. Будете полезны – будете живы. Выбирать вам.
– А что вы сделали с Нарциссом? – тон сменился на настороженный.
– А, так вы его знаете?! – воскликнул я обрадовано. – Он поступил правильно и дальновидно, выбрав сотрудничество, потому до сих пор жив, хотя и несколько ограничен в свободе передвижений. Но мы отвлеклись, а время у нас лимитировано. Итак?
– Мы должны были захватить вас живым и доставить к Шефу, – тон в очередной раз сменился и теперь звучал вполне покладисто.
– Кто такой этот ваш шеф и где он находится? – я тоже старался придерживаться благожелательных интонаций.
Ответить он не успел, потому что вместо него внезапно заговорила лежащая на столе рация:
– Граф, почему на связь не выходите?..
Я поморщился и предложил Графу (то, что это именно он и есть, я ничуть не сомневался) ответить что-нибудь убедительное. А чтобы выглядеть убедительным самому, приставил к его горлу один из попавшихся под руку ножей. Со своей задачей Граф справился неплохо, и рация заткнулась.
– Вот видите, плодотворное сотрудничество продлевает жизнь, – отметил я радушно, раскручивая нож пропеллером, чего в прежней жизни настолько ловко не умел. Обычно получалось только разок-другой крутануть. – Советую и дальше точно так же сотрудничества придерживаться. Так мне повторить вопрос, или вы с первого раза его запомнили?
– Запомнил. Шефа я знаю только как Шефа. Настоящее имя мне неизвестно. Где он находится, тоже не знаю. У нас есть определённые места для встреч, куда он периодически наведывается. То, куда мы должны вас доставить в случае поимки, находится на территории бывшего пионерского лагеря под Дмитровом. Сам лагерь уже много лет бездействует. Заброшен.
– Очень удачно всё складывается, – чуть поразмыслив, сообщил я, – я – вот он, дело за малым осталось. Сейчас давайте изобразим, что я уже у вас в плену, и мы все дружно отправимся на место встречи. Для достоверности вы как следует меня свяжете. Можете даже какой-нибудь мешок мне на голову нацепить, так ещё достовернее будет.
Граф смотрел на меня как на сумасшедшего. Понять мой замысел у него пока явно не получалось. Ну да, сначала искомый объект таинственным образом проникает через закрытую дверь, за несколько секунд безжалостно расправляется с целой бригадой боевиков, а потом предлагает себя связать и отвезти именно туда, куда они сами изначально планировали. Есть от чего впасть в сомнения в моём душевном благополучии. Некоторая искорка надежды в глазах Графа промелькнула, но сразу же погасла. Видимо, сопоставив все факты, до него быстро дошло, что сумасшествием тут и не пахнет.
– А как я объясню отсутствие группы захвата? – спросил он озабоченно.
– Неизбежные потери в бою. Враг оказался силён и ловок, потому и перебил почти всех, пока вон тот гарный хлопец, – я кивнул в сторону спелёнатого сетью бугая, – не вырубил его по башке битой. Как, кстати, его у вас кличут?
– Шкаф.
– Подходящее погоняло, – кивнул я. – Похож.
– А как же ваша?.. – Граф глянул в сторону Ли и на полуслове заглох.
– Напарница? – продолжил я его вопрос. – Она тоже с нами поедет. Вместо вон той набитой дуры, – я указал на Леночку. – Даже в такой простой ситуации она никак не дотумкает, как правильно себя вести. Милая, ты уловила мою идею? – обратился я уже к Ли.
– Вполне, – отозвалась она и в мгновение ока преобразилась в Леночку номер два.
На Графа это произвело впечатление. То ли ему ещё не доводилось лично встречаться с симбионтами трансформеров, то ли он вообще о них ничего не знал. Настоящая Леночка сделалась белой, как бумага.
– Пожалуй, нам стоит заодно подобрать замену Шкафу, – озвучил я вслух новую мысль, – оригинал только мешаться будет. Позову-ка я Вальку с её новым комаром. У девочки уже солидный опыт по членовредительству, может пригодиться. А этих отправим в компанию к Нарциссу. Или лучше всё-таки убить, как думаешь, дорогая?
– Не-ет!.. – истерично завизжала Леночка номер один.
Пришлось водворить кляп обратно.
– Право не знаю, – равнодушно пожала плечами Ли. – Но я бы для начала посоветовалась с нашими, да и прибраться тут перед уходом не помешает. Незачем за собой грязь оставлять.
– И то верно, – согласился я. – Только со всеми каждый раз советоваться слишком долго и муторно. Думаю, вполне хватит деда, Василия и Вальки. Ты давай сгоняй за ними, а я пока тут покараулю.
Мы вышли на кухню, и я вкратце ей объяснил, как работает капсула Пет-Пета. Затем вызвал ту непосредственно на кухню и на то время, пока Лиана осуществляла перемещения и проводила необходимые разъяснения в Убежище, вернулся к пленникам. Граф, похоже, окончательно осознал всю безвыходность своего положения, а потому перешёл к активному сотрудничеству и выложил всё, что знает.
Снаружи за домом тоже велась слежка, в чём я и не сомневался нисколько, но ещё одной группы захвата там предусмотрено не было. Их задачей было вовремя предупредить засаду внутри квартиры, что я иду. Каждый час группы снаружи и внутри выходили на связь друг с другом. Целью являлся не только я, но и вообще любой, кто ко мне заявится. Было приказано всех брать только живыми и по голове не бить, поэтому идея с оглушением меня битой в схему не вписывалась, на что я возразил, что, когда практически вся команда выведена из строя, в схему начинает вписывается что угодно. Граф согласился. Цель нашего захвата ему доподлинно неизвестна, но по косвенным признакам вроде бы речь идёт о каких-то огромных ценностях, о которых кто-то из нас должен что-то знать.
Упоминание о ценностях вызвало у меня недоумение. За всё время общения с моими новыми знакомыми и родственниками о каких-либо ценностях речи ни разу не заходило. Впрочем, нет, однажды заходило. То трёхцветное колечко Лианы с красным камешком, по её словам, стоит на Земле баснословных денег. Но не может же подобная каша завариться из-за одного единственного колечка? Или может? С другой стороны, охота велась вовсе не за Лианой, а за моим дедом и другими онписовцами. Значит, это какая-то другая ценность, если Граф ничего не напутал. И по голове нас бить нельзя потому, наверное, чтобы память не вышибить. А раз так, то обнаруженный мною у Шефа нейрометроном, думаю, применялся для допроса пленных с целью получить какую-то информацию, и вполне возможно, что речь шла именно об этих самых таинственных ценностях. Интересно, а на меня, учитывая мои адаптационные способности, нейрометроном подействует, или трансполе способно и его воздействие нейтрализовать?..
Додумать эту мысль не получилось, так как в гостиную друг за другом ввалились дед, Василий, Виталий, Валька и Лиана в комплекте с Феей, Бармалеем и ещё одним, теперь уже Валькиным трансформером, которого она подключила к себе на базе. Тот наконец-то оставил форму шара и, видимо, по Валькиной причуде, преобразился в мультяшного Шрека. С позеленевшим от ужаса Шкафом они смотрелись почти близнецами, разве что цвет у трансформера был более насыщенным. Учитывая ещё гору трупов в углу, сразу стало жутко тесно, почти как в автобусе в час пик.
Я быстренько обрисовал текущую ситуацию и известил о своём намерении проследовать на место встречи с таинственным Шефом в качестве ожидаемого груза. После короткого колебания дед согласился и пообещал тут сам всё убрать. Не мудрствуя лукаво, Валька освободила от пут Шкафа и заставила того раздеться. Судя по его покрывшейся пятнами роже, он испытал очередное потрясение, когда изящная, хрупкая девушка крутила его, словно он был не громилой хорошо за центнер, а ничего не весящей надувной игрушкой. Внимательно изучив фигуру и физиономию бугая, Валька забрала его одежду и удалилась в ванную. Через минуту оттуда вышел ещё один Шкаф. Тесно стало до невозможности. Первому Шкафу стало нехорошо, и он со стоном повалился на пол. Такой громила, а в обморок падает, словно кисейная барышня.
Тут я наконец вспомнил, что мне позарез необходимо до отъезда прояснить одну немаловажную деталь. Бросив всем:
– Я быстро, – я вскочил в капсулу…
…Минут через двадцать я вернулся. Тут уже вовсю шла уборка, и стоило мне выскочить из-за распахнувшейся диафрагмы, как в доставивший меня кокон сразу начали грузить оставшийся после моей работы мусор. Чрезвычайно удобный способ освобождаться от любых улик или просто от ненужных вещей, надо сказать. Зашвырнул их в другую вселенную по произвольным координатам, потом и сам никогда не найдёшь.
Свалив в большой мешок для строительного мусора ни разу не нужные мне тут стеклотару и весь бандитский арсенал, я присовокупил всё это к вывозимому грузу после чего подал знак деду, что с мусором всё, а Графу, что пора выезжать. Дабы не утруждать никого своим связыванием, сначала преобразовал вечерний костюм в обычные джинсы с майкой, лакированные ботинки в кроссовки и защёлкнул на собственных запястьях валявшиеся тут же в изобилии наручники. Мешок на голову решил всё-таки не надевать. Незачем к себе внимание на улице привлекать. А на наручники можно сверху какую-нибудь тряпку набросить.
Так из дома мы и вышли. Впереди Граф с дубликатом Леночки, а за ними ваш покорный слуга под конвоем Шкафа. Валькиного трансформера мы попросили принять более компактную форму и включить режим невидимки. Стоило оказаться на улице, как к нам тут же подскочили двое хлопцев спортивного вида, под вздутыми ветровками которых угадывалось оружие.
– Граф, что за фокусы? – начал первый. – Ни предупреждения по рации, ни звонка. Могли бы и сообщить, между прочим, что объект уже у вас, мы бы зря тут не маялись и машину бы заранее подогнали. А как он, кстати, дома-то оказался? Мимо нас он не проходил.
– Это я у вас должен спросить, как он в подъезд незамеченным проник! – очень натурально возмутился Граф. – Из-за вашего ротозейства он успел полкоманды из строя вывести! Врасплох нас застал!
– Не было его здесь! – не менее возмущённо принялся оправдываться второй – Не мог он мимо нас пройти, мы с подъезда глаз не спускали! Наверное, через крышу или по каким-нибудь подвалам пробрался.
– Ладно, – не захотел пререкаться дальше Граф, – разбираться после будем, главное – он у нас, а сейчас дуем прямиком к Шефу.
– Мы с вами…
– Нет! – оборвал их Граф. – Остаётесь здесь и продолжаете наблюдать, чтобы ещё кого-нибудь не упустить. Не всех ещё изловили.
Что ж, Граф старается, нужно будет подумать о возможности сохранить ему жизнь. Меня удивляет, что в явно бандитские структуры умудряются попадать достаточно умные люди. Взять того же Нарцисса. Я до сих пор восхищаюсь, как он просчитал поведение Патрона. Ну почему бы этим людям ни работать на нашей стороне? Неужели его величество Золотой Телец так много для них значит? Самое досадное, что их нельзя будет привлечь даже за большие деньги. Не потому что откажутся, они-то, скорее всего, согласятся, но, предав однажды, они точно так же могут предать снова. Хоть и умные, а по сути обычные продажные наёмники. Понятия чести и собственного достоинства им, похоже, неизвестны, или не имеют для них никакого глубинного смысла.
Повезло, что эти двое соглядатаев не попытались заговорить с Леночкой или Шкафом. И если Леночкин голос мы хорошо себе представляем, то от Шкафа не единого слова не слышали, только мычание да стоны. Может, он фальцетом вещает, а то и вообще глухонемой.
Транспортом оказался микроавтобус Мерседес. Уж ни тот ли самый, который Бармалей около Вовиной дачи заприметил? За рулём сидел благообразный мужчина средних лет, внешним видом сильно напоминавший священника.
– Куда едем, Граф? – поинтересовался он.
– На Северную точку, Святой отец, как и планировалось.
Любопытно, водитель на самом деле священник, или это такая же кликуха, как и у остальных? Я заметил, что по именам у этой братии вообще никто никого не называет. Вполне возможно, что водила своё прозвище именно за внешнее сходство с попом получил.
– А что, вы со Шкафом только вдвоём поедете? – спросил водитель у Графа, глянув на мой конвой. – Может, стоит ещё парочку ребят для надёжности прихватить?
– Обойдёмся. Не таким уж и крутым Власов внучок оказался.
А вот это уже интересно. Про это Граф забыл мне рассказать. Выходит, как зовут Шефа, он не знает, а то, что я прихожусь внуком директору ОНПИС, ему известно. Интересненький расклад получается. Боюсь, придётся нам по дороге с ним, а заодно и с водилой, ещё немного потолковать. Вот отъедем подальше и потолкуем. Дьявол! Ну опять туплю как последнее бревно! Сейчас оставшаяся дозорная парочка может запросто позвонить на эту самую Северную точку. Там так же запросто захотят узнать подробности и начнут связываться с засадой в квартире. В ней, соответственно, мёртвая тишина. Шеф тут же впадёт в подозрения, и мы его опять упустим.
Тронуться с места мы ещё не успели, а я уже держал конвульсивно подёргивавшегося Святого отца мёртвой хваткой, не давая ему даже пикнуть.
– Граф, кроме тех двоих, что к нам подходили, другие наблюдатели есть? – спросил я.
– Ещё двое с другой стороны дома караулят.
– Тогда вылезай и тащи их всех сюда. Придумай что-нибудь правдоподобное, а чтобы ты не наделал глупостей, «Шкаф» за тобой присмотрит.
«Валюша», – заговорил я уже ментально, – «пригляди за товарищем, только не калечь, буде какую-нибудь подлянку попытается устроить. Он нам обязательно целым и невредимым нужен. Вы просто всю их шайку-лейку внутрь машины заманите, а я уж тут сам с ними разберусь. Ли, непростительная беспечность. Уж ты-то должна была сообразить, что нельзя за спиной недобитых врагов оставлять».
«Упрёки принимаются. Я уже настолько успела привыкнуть, что инициатива всё время от тебя исходит, вот и расслабилась. Ты меня почаще шпыняй, не обижусь, если по делу».
…Рядом с микроавтобусом послышались приближающиеся голоса, дверь открылась и…
… Мне даже самому дурно стало от того, что я увидел. До сих пор все свои расправы я учинял в состоянии невидимости, а потому не особенно задумывался над тем, во что превращается в это время моё тело. Сейчас я невидимость не включил, и то, что все увидели, в том числе и я сам, больше всего напоминало огромный клубок шевелящихся щупалец, клешней, жал и других невообразимых конечностей, которые разом удерживали всех боевиков в состоянии полной неподвижности. Головой, если в этом кошмарном клубке она ещё сохранила оригинальный вид, я просто не понимал, что делает по отдельности каждый из придатков моего организма. Но при этом сам организм прекрасно чувствовал, что, как и с какой силой держать. Наверное, так искусный музыкант перебирает струны или клавиши своего инструмента, подсознательно зная, как на то или иное движение пальцев отзовётся нужный звук.
Графа, которого я не тронул, била крупная дрожь, по его побледневшему лбу и вискам обильно стекали струйки пота, губы посинели, как у мертвеца, а пальцы конвульсивно дёргались, словно на них периодически подавались электрические импульсы. Вальке с Лианой тоже было явно не по себе, но они мужественно молчали. Что характерно, ни Фея, ни Валькин комарик никак не пытались мне препятствовать, оставаясь безучастными. Спасибо им за это. А ещё я понял, что дополнительные живые боевики мне абсолютно не нужны. Не буду же я так и продолжать удерживать всю эту братию в объятиях.
Все мои многочисленные конечности резко дёрнулись, что сопровождалось неприятным чавканьем и хрустом, и почти сразу убрались, стремительно возвращая меня к привычному виду. На полу микроавтобуса лежали пять искорёженных до неузнаваемости тел. По-моему, в них ни одной целой кости не осталось. Граф, кажется, уверился, что такая же участь ожидает и его. Его аура сейчас представляла собой один огромный сгусток ужаса. Боюсь, после такого он уже никогда не сможет стать нормальным человеком. В нём лопнули какие-то пружинки, и я теперь совсем не уверен, что он сможет выполнить возложенную на него миссию. Мне пришлось сделать над собой усилие, дабы придать голосу хотя бы немного искренности и доброжелательности, и я произнёс:
– Мне жаль, Граф, что вы стали свидетелем одной из моих боевых трансформаций в действии, но обещаю, что, если вы поможете нам войти в контакт с вашим Шефом, останетесь живы. Я даже постараюсь создать вам приемлемые условия существования. А может быть, вы даже сумеете заработать себе полную амнистию. Но нам необходимо избавиться от тел, а для этого снова придётся вернуться ко мне домой. Мы, конечно, туда с собой их не потащим, но следует согласовать с дедом, где он у нас их заберёт, – последние две фразы предназначались уже не Графу, а моим спутницам.
Я едва успел. Все уже были в капсуле и собирались отчаливать. На согласование ушло ещё минут десять, после чего мы наконец-таки выехали. За руль села Валька и быстро выяснилось, что с машиной она управляется, невзирая на молодость, не хуже заправского профессионала. Хорошая у меня команда подобралась, хотя и девчачья на две трети.
Трупы из автобуса мы перегрузили в капсулу на берегу канала, не доезжая Яхромы. Предыдущую партию к нашему приезду дед сотоварищи давно уже успели утилизировать и за время, пока нас ждали, успели подыскать укромное местечко, где теперь принимали следующую партию. Почти конвейерное производство. Боже, в кого я превратился?.. Ведь никаких угрызений не испытываю, ни малейших. Пока, по крайней мере.
Дальше мы уже налегке продолжили путь к точке рандеву с Шефом. За время дороги Граф худо-бедно успокоился, в меру своих умений я его к этому стимулировал, и у меня вновь появилась надежда на благополучный исход операции.
Пионерский лагерь действительно оказался давно заброшенным и успел капитально зарасти молодым лесом. Посовещавшись, мы пришли к выводу, что Лиане вместо Леночки лучше преобразоваться в одного из тех боевиков, что встретили нас на улице, да и Граф то же самое рекомендовал, сказав, что Леночке тут делать нечего. Валька так Шкафом и осталась.
Меня же теперь неустанно одолевали сомнения – как лучше поступить. Если всё срастётся, и Шеф сюда прибудет, то лучше будет его сразу захватить и уже потом устроить допрос с пристрастием, переместив его в подвалы Убежища, или же продолжать разыгрывать роль пленника и посмотреть, что из этого выйдет? Пожалуй, у второго варианта больше шансов на положительный результат, а к первому я всегда успею вернуться. Роли мы заранее все распределили и обговорили, так что теперь оставалось только ждать. Сколько именно ждать, Граф точно сказать не мог. Может, час, может, три, может, пять. Не исключено, что нам понадобятся сутки или даже двое. Откуда конкретно появится Шеф, Граф тоже не знал. Предупредил только, что тот наверняка сначала разведает обстановку вокруг, а на глаза покажется, только если ничего не заподозрит. Появляется он обычно с охраной из двух-трёх человек, иногда больше.
Я поначалу сильно удивился тому, что Граф и его сподвижники не пользовались мобильными телефонами, только рациями, а у тех диапазон действия ограничен, но потом сообразил, что таким образом они снижают вероятность слежки за ними.
Пока мы ехали в микроавтобусе, с помощью Графа девочкам удалось подогнать свои голоса под изображаемых ими персонажей. По крайней мере, Граф утверждал, что получается более-менее похоже, но с интонациями и манерой так себе, поэтому лучше бы они помалкивали и без нужды рта не раскрывали. Насчёт возможного предательства с его стороны я практически не волновался. После того, как он собственными глазами видел меня в действии, другие доводы ему уже не требовались. Пока я поблизости, он даже подумать о предательстве не посмеет.
Забавно получается. Совсем недавно, спасая собственную шкуру, он предал своих работодателей, а сейчас я думаю о том, что он может предать нас. Хорошо, что его инстинкт самосохранения теперь работает на нашей стороне, а такие понятия, как верность и честь, среди наёмников не в чести. Хотя исключения везде встречаются. Но это, думается, не наш случай.
Глава двадцать первая.
Чуть ближе к разгадке.
Прибыв на место, мы немного осмотрелись, но ничего примечательного, помимо полуразвалившихся домиков с выбитыми стёклами и заваленными всевозможным мусором, не увидели. Как назло, принялся накрапывать дождь, и нам пришлось снова залезть в автобус. Не то, чтобы это доставляло какой-то дискомфорт, скорее по привычке.
От нечего делать я принялся обмениваться образами с новым Валькиным трансформером. Можете представить моё изумление, когда, попытавшись выяснить облик его предыдущего симбионта, я обнаружил, что это был богомол! Вот это да! Вот это номер! Псу под хвост летели все сведения, полученные нами от Пет-Пета! Но я могу поклясться, что Пет-Пет не врал! Выходит, ему самому многое неизвестно. Он был абсолютно убеждён, что на их планете о существовании капсул никто не подозревает. Но объяснить наличие биотрансформера у другого богомола, кроме как выходом в другие реальности, невозможно! Кто-то всё-таки знал про капсулы прежде Пет-Пета и с успехом ими пользовался! Теперь, наконец-таки, забрезжило хоть какое-то объяснение, почему армия богомолов первоначально высадилась именно в логове бандитов. Они шли вовсе не за Пет-Петом, они шли за каким-то другим богомолом, коего по неизвестным причинам занесло в бандитское гнездо. Потому и трансформер этот оказался у бандитов в морозильнике, нанюхавшись феромонов. Вопрос: а куда делся его хозяин? Не угадаешь. Его могли убить бандиты; он мог сбежать в ОНПИС, где я или Валька оторвали ему голову; он также мог испариться (в буквальном смысле) от устроенного мною ядерного апокалипсиса. А может, по сей день оставаться живым и здоровым, только не известно где именно. Кто знает, сколько времени пролежал этот комарик в морозильной камере? Может, он там уже целый год мёрзнет. Очередная загадка. Есть, над чем голову поломать.
От раздумий меня отвлекли девочки, которым вздумалось прогуляться до ветра. Я рекомендовал им далеко не отходить и вести себя осмотрительно. Через минуту до меня донеслось ментальное хихиканье:
«Господи», – это была Валька, – «и как мужики этими штуками пользуются? Лианка, тебе уже доводилось в туалет с такими приспособлениями ходить?»
«Доводилось. Сперва непривычно, но очень скоро начинаешь ощущать значительное преимущество. Не нужно каждый раз при походах по нужде штаны с себя стягивать и присаживаться, достаточно ширинку расстегнуть. Да и с укромными местами намного проще, если туалета поблизости нет».
«Пожалуй, мне такой способ тоже начинает нравиться. Такую штуку можно и в повседневной жизни применять. Только непонятно в какой тогда общественный туалет заходить, мужской или женский?»
«В зависимости от конкретной трансформы. Валя, не о том думаешь. У нас сейчас военная операция, а не урок анатомии».
«А ты не спрашивала у Мишки», – не унималась Валентина, – «он в женщину не пытался трансформироваться?..»
«Сама у него спроси. Забыла, что ментально мы через него разговариваем?»
«Ой!..»
«Вот тебе и ой».
«Мих, ты и вправду наш разговор сейчас слышал?»
Святая простота, зачем очевидное-то спрашивать?
«В женщину я трансформировался» – ответил я сразу на предыдущий вопрос, автоматически отвечая и на последний, – «и не однажды. В такой метаморфозе мне больше всего нравится на себя в зеркало смотреть, особенно без одежды. Но Лиана права, у нас боевая операция и не время на посторонние темы отвлекаться».
«Какие же они посторонние» – не согласилась Валька, – «самые, что ни на есть насущные. Я впервые в жизни ощущаю себя мужиком и пытаюсь оценить разницу. Когда ещё доведётся?»
«Да, когда заблагорассудится. Привыкай. Но у меня для вас, девочки, есть куда более интересная, удивительная, я бы сказал, информация. Твой новый комар, Валюша, прежде к ОНПИС никакого отношения не имел».
«Как это?» – воскликнули обе хором.
«А вот так. Его предыдущим симбионтом был богомол».
«А ты ничего не напутал?» – с сомнением произнесла Ли.
«Не напутал. И этим симбионтом являлся отнюдь не Пет-Пет. Учитывая агрессивно-захватнические наклонности богомольего племени, я вообще не представляю, как биотрансформер мог приклеиться к их представителю. Разве что к ещё какому-нибудь учёному. Но это всё равно не стыкуется с информацией Пет-Пета о том, что их цивилизация ничего не знала о капсулах и не имела выхода в другие миры».
«Да-а!», – протянула Валька. – «Только к одной разгадке приближаться начинаем, как сразу же – бац! Новая появляется»
«А ещё у нас появляются гости», – перебил я, чётко и резко ощутив где-то поблизости постороннее присутствие. Не иначе гости на капсуле сюда прибыли. – «Ну-ка обе собрались и сосредоточились!»
Ах, какой же интересный расклад получается! Гостей у нас шестеро и только пятеро из них люди. А шестой-то просто-напросто наш союзник. Пятая колонна среди врагов. Очередной комар. Что-то плотность трансформеров вокруг меня всё повышается и повышается. Что ж, недруги мои, вы сами даёте мне козыри в руки. Вам, слава богу, пока неизвестно, что любой комар около меня уже не ваш, а мой, если я так пожелаю. Но мы пока поиграем. Смотрите, наблюдайте. Убедитесь, что всё тихо и спокойно. Пленник здесь, сидит весь из себя запуганный и подавленный, готовый поведать всё, что вам будет благоугодно. Кстати, нужно будет попенять Графу, что позабыл мне сообщить о наличии биотрансформера в окружении Шефа. Правда, он мог и сам об этом не подозревать. Уж больно его наши метаморфозы впечатлили.
За нами довольно долго наблюдали издалека. Мастерски наблюдали, профессионально. Если бы не развившаяся во мне сверхчувствительность, ничего бы не заметил. Кроме меня, пришельцев почувствовала только Валька, лишний раз подтвердив, что моя теория о запуске у неё дополнительных тональностей трансполя имеет право на существование. Она и так уже умеет и может на порядок больше, чем, скажем, Лиана или дед. Последнего комара она подключила к себе самостоятельно, так что я совсем не удивлюсь, если она и дальше продолжит такое проделывать, причём с каждым последующим это будет происходить всё легче и легче. А тогда у неё может появиться реальный шанс самой стать трансформером. Может быть. Не знаю. Но если нас таких станет уже двое, будет весело.
Похоже, наша уловка сработала, и подозрений мы не вызвали. Во сяком случае, ждать целый день нам не пришлось. Прошёл час, может, чуть больше, дверь открылась, и в микроавтобус зашла совершенно невероятная троица. Отдаю должное девочкам, которым, оставаясь снаружи и первыми увидевших наших гостей, удалось полностью сохранить самообладание. Собственно, невероятными среди них оказались только двое, третий явно был профессиональным воякой. В нём угадывалась та же хищная стать, с которой я имел удовольствие познакомиться у Василия. Зато двое других могли заставить вас подумать, что с вашей головой не всё в порядке. Первым оказался один из прежних киношных Джеймсов Бондов, а точнее – Пирс Броснан собственной персоной, второй же был ни кем иным, как магистром Йодой. Убойная парочка. Судя по вытаращенным глазам Графа, Йоду он тоже видел впервые. Но вот что меня изрядно смутило, так это привязанность комара, изображавшего сейчас учителя джедаев, к агенту 007 или Шефу, или кто он там на самом деле. Если руководствоваться дедовой теории, такой привязанности по определению образоваться не может. Шеф – агрессор. В нашей трактовке, по крайней мере.
С другой стороны, следует вспомнить, что все захваченные бандой Шефа люди живы и даже относительно здоровы. Да и нас он намеревался захватить живыми. В то же время Михаил Антонович Спокойный сотоварищи успели угрохать просто немереное количество живых существ, среди которых люди занимали отнюдь не мизерный процент. Вот и поди разберись теперь, кто из нас настоящий агрессор, и к кому комары большую тягу должны испытывать.
Зато какая удача, что трансформеры не торопятся оповещать своих симбионтов о присутствии собратьев, иначе вся наша конспирация уже разлетелась бы в пух и прах. Хуже другое: Йода явно уже начал проявлять активный интерес ко мне. Хорошо, что пока это только я чувствую. Пришлось его успокоить и призвать к сдержанности. Ещё успею с ним пообщаться, а сейчас главное прилежно идти на поводу у Шефа и, пока он не спохватился, постараться выудить из него максимум информации.
– Вы молодец, Граф, – отметил Броснан довольным тоном. – Считайте, что заработали тройные премиальные. А сейчас попрошу всех оставить меня наедине с нашим дорогим гостем.
Надо же, Шеф сам делает за меня всю работу. И мечтать не мог, что так легко заполучу таинственного инициатора творящихся безобразий на приватную беседу. Даже неинтересно как-то.
В микроавтобусе остались только мы трое. Третьим был магистр Йода. Не дожидаясь, пока Шеф приступит к моему допросу, я первым начал словесную разминку:
– Любите Джеймса Бонда и «Звёздные войны»?
– Мне больше нравится «Афера Томаса Крауна», – охотно отозвался Шеф, поддержав тему. – Да и к «Звёздным войнам» отношусь с уважением и даже пиететом. К тому же интерпретация Лукаса имеет отдалённое сходство с реальностью. Правда, он ограничился только одной вселенной, галактикой, вернее. Первые фильмы в своё время прямо-таки фурор в мире кино произвели. Можно сказать, теперь это хрестоматийный материал. Будь моя воля, я бы его в обязательную школьную программу включил.
– Позвольте узнать, как мне к вам предпочтительнее обращаться? – поинтересовался я вежливо, изо всех сил стараясь выглядеть культурным. Разговор у нас прямо-таки любезно начался.
– А как вам больше нравится, – галантно улыбнулся Шеф. – Главное, чтобы мы друг друга понимали.
– Вот с этим, боюсь, могут возникнуть проблемы, – изобразил я огорчение и сокрушённо покачал головой. – Я изначально не понимал и не понимаю ваших устремлений, а потому не уверен, что мы сможем быть друг другу полезны.
– О, не беспокойтесь, Михаил. Насчёт себя ничего не обещаю, но уж вы-то мне точно будете полезны.
С этими словами Шеф открыл находящийся в его руках саквояж, и в следующую секунду перед моими глазами защёлкал нейрометроном…
– …Михаил, что вам известно об алмазе Тасана?..
– …Я не понимаю, о чём идёт речь…
– …Какая жалость, но ведь кто-то же должен знать, куда он подевался?..
– …Мне ничего об этом неизвестно…
– …Плохо. Вам известны координаты владений вашего деда?..
– …Известны…
– …Ну, хоть с чем-то повезло. Диктуйте…
– …31415926535897932384626433832795…
– …Каждый раз удивляюсь, как люди умудряются такие числа в голове удерживать. Но спасибо…
– …Не за что…
– …А теперь, Михаил, вы навсегда забудете, о чём мы сейчас говорили. Сейчас вы уснёте, а когда проснётесь, вы никогда не вспомните ни обо мне, ни о нашей беседе…
– …Никогда…
– …А сейчас спать!.. Да в чём дело-то? Почему вы не спите?..
– Да не хочу я спать. С какой радости, позвольте спросить, я должен спать укладываться? Предпочитаю делать это на кровати, а не сидя в автобусе.
– Что за дьявол, аппарат, что ли, сломался!?
– А вы, Шеф, на себе его проверьте. Давайте я вам помогу…
Помните, я на двадцать минут отлучался из своей квартиры? Я отправился прямиком к Игорю, чтобы проверить свою реакцию на воздействие нейрометронома. Как я и предположил, мне легко удалось его нейтрализовать.
Самым сложным оказалось не Шефа обездвижить, а разубедить Йоду тому помогать. Трудно было комарику отказать в помощи своему симбионту. Пришлось его полностью переподключить на себя, после чего мне снова пришлось таращить в изумлении глаза. Стоило воздействию трансполя на Шефа прекратиться, как моему взгляду предстала очень и очень пожилая женщина, примерно того же возраста, что и мой Земной дед. Просто какая-то чертовщина творится. Сразу пропало всякое желание над Шефом измываться и устраивать допрос с пристрастием. Уж больно нелепо всё выглядело.
Женщина молчала и смотрела на меня каким-то грустным и обречённым взглядом. В её глазах и чувствах не было и следа страха, только полная безнадёжность. Словно только что в ней что-то окончательно сломалось. Никак у меня не складывались в единую картину старая женщина, база бандитов в комариной реальности, воинствующие богомолы и поглощающие трансполе анемоны. Бред какой-то.
– Кто вы? – справился я кое-как с замешательством, прервав затянувшееся молчание.
– Никто. Призрак. Тень былого, – её голос казался не столько старым, сколько беспредельно усталым, а я при слове «призрак» невольно вздрогнул. Но нет, не может она быть тем самым Призраком. Не сходится, это было всего лишь сравнение. – Как тебе удалось обмануть нейрометроном и оторвать от меня комарика? – спросила женщина.
– Умею. Но вы не ответили на мой вопрос. Вернее, ответили, но я бы хотел услышать нечто более конкретное и развёрнутое.
– Когда-то меня звали Людмилой, – вздохнула она горестно. – Людмилой Геннадьевной Хлебниковой. Не слышал про такую?
– Представьте – слышал. Но вы же мертвы. Или в дедовой палатке с ножом в сердце обнаружили не ваш труп?
– Мой. Только это был не труп. Никто не подозревал, что я тоже обзавелась трансформером. А мне так хотелось отомстить твоему деду за то, что он меня отверг. Дура была, вот и устроила тот идиотский спектакль. С тех самых пор непрерывно за него расплачиваюсь. Сколько людей в результате из-за него погибло, в том числе мой старший сын с мужем. А ведь они не зря так боялись твоего рождения, правы оказались. На свет явился монстр.
– Это вы обо мне, что ли? – переспросил я, не сразу врубившись в такой неожиданный переход.
– О тебе, Миша, о тебе. Ты хоть сам-то понимаешь, в какое чудовище превращаешься, или это уже произошло?
Я задумался. Я уже неоднократно об этом задумывался. Выходит, кто-то задумался о том же самом гораздо раньше меня, когда сам я этого делать ещё вовсе не умел. Вот, значит, как.
– С чего вы решили, что я обязательно должен стать чудовищем? – всё-таки неприятно, когда тебе в лицо такие обвинения бросают.
– А разве устроенное тобой светопреставление в моей резиденции не говорит само за себя? Я так надеялась, что тебя постигла участь моего сына. Но нет, тебе опять повезло. Летать научился?
– А что случилось с вашим сыном? – проигнорировал я её вопрос.
– В отличие от тебя, он в полной мере получил то, что заслужил. Это он взорвал твоих родителей, хотя на самом деле его главной целью был именно ты. Но ты и тогда выжил, и сейчас. А Виктор… Он по наивности полагал, что успеет удрать на достаточное расстояние до взрыва. Бедный мальчик. Ему казалось, что он совершает благое дело. Предотвращает приход в наш мир монстра, а заодно мстит за убийство матери. Так что его смерть и смерть твоих родителей на моей совести. Если бы не моя идиотская выходка, Виктор вряд ли когда-нибудь решился бы на тот самоубийственный акт. А теперь лучше убей меня. Я не смогла претворить в жизнь, поставленную перед собой цель, так что дальше жить мне уже просто незачем.
– Людмила Геннадьевна, – чёрт побери, после всех этих её слов я невольно уже начинал чувствовать себя виноватым, – давайте не будем пороть горячку и попытаемся во всём разобраться. Я никакое не чудовище и очень надеюсь, что никогда им не стану. Чудовищным выглядит всё то, что творилось и творится с вашей подачи. Согласитесь, что для любого постороннего человека, коим до недавнего времени являлся и я, захват ОНПИС воспринимается актом насилия и никак иначе. Отсюда и адекватные действия с моей стороны и со стороны моих соратников. Вы же без всякого предупреждения захватили и заточили в плен кучу людей, даже не удосужившись обеспечить их жильём и питанием.
Хлебникова хмыкнула после последней моей фразы, правда, как-то грустно.
– Им это только на пользу, – произнесла она без тени сожаления. – Они мне ещё спасибо скажут, что ткнула их носом в собственное дерьмо. Так непозволительно распуститься, так расслабиться! Какая это к лешему серьёзная организация, да ещё претендующая на роль защитника планеты, если её может застать врасплох и захватить всю целиком старая женщина?! Грош цена такой организации и наука на будущее! А что без жилья и без еды, так ерунда это. Климат там комфортный, сам видел, осадков в это время года почти не бывает, пресная вода есть, рыбы и моллюсков вокруг острова сколько угодно, кустарник ягодный уже поспевший. Не пропали бы. Да и не собиралась я сильно долго никого там удерживать, нужны они мне. Хуже другое. Никакой полезной информации я так ни от кого и не получила. Даже нейрометроном не помог. Они ничего не знают. А ты мне соврал, или действительно об алмазе ничего не знаешь?
– Не знаю, – соврал я с самой честной рожей, хотя в дедовых мемуарах как раз про этот алмаз кое-что было, только к его нынешней локации никакого отношения не имело. – Честно. Даже упоминаний никаких не слышал, – продолжил я врать. – С тем же успехом меня можно спросить о волшебном диаманте вождя папуасов.
– Это что? – посмотрела она на меня непонимающе.
– Говорю же – не знаю. Первая белиберда, пришедшая в голову. А что это за алмаз такой, и зачем он вдруг вам понадобился?
– Долгая история. И сложная.
– Я никуда не тороплюсь.
– Значит, убивать ты меня отказываешься? – проигнорировала она моё любопытство.
– Отказываюсь.
– Ты представляешь, что будет, когда мои люди меня в таком виде увидят? Да они сами меня прикончат, узнав, что ими старуха командовала. Можешь комара мне обратно вернуть? Обещаю, никаких эксцессов с моей стороны не будет. Смысла теперь нет. Велю своим людям тебя не трогать.
– Это мне надо своим сказать, чтобы ваших не трогали.
– Вот даже как, – пробормотала мадам Шеф. – А с остальными моими людьми что?..
– Живы только те, что с вами пришли, да ещё Граф. Остальные… Извините, Людмила Геннадьевна, но на войне как на войне.
– А как же Шкаф с Курсантом?
– Это не они. Это мои люди. Но Шкаф был живым, когда я его в последний раз видел.
– Где ж вы смогли столько трансформеров набрать?
– Смогли, – не пожелал я вдаваться в подробности.
– Лену ты тоже убил?
– Жива пока что. Но вот именно её придушить мне очень хочется. Тварь поганая, столько времени меня как последнего придурка за нос водила!
– Она же тебе нравилась. И не предавала она тебя, просто у неё такая работа была. Простил бы девушку. Актриса она хорошая, но вот умом, к сожалению, не блещет. Не сумела вовремя тебя от деда изолировать, а это её главная задача была. Пока ты с дедом и его Бармалеем не пересёкся, оставался безвредным. Видно судьба у меня такая. Да и не может уже, очень на то похоже, никто с тобой тягаться, поезд ушёл. Родился новый Люцифер.
– Чёрт возьми! – негодование во мне так и кипело. – И как это у вас так получается всё с ног на голову переворачивать?! Мы себя до сих пор мнили борцами за справедливость, людей спасали, а теперь вдруг выясняется, что это от меня нужно мир спасать! С чего вдруг такая уверенность в моём прямо-таки дьявольском предназначении? Какой идиот выдумал подобную дурь?!
– Это выдумал совсем не идиот, Миша, это слова Александра Александровича Приходько, а уж он-то, можешь мне поверить, идиотом никогда не был. Правда, он с той же вероятностью допускал и твоё почти божественное предназначение, но, зная человеческую природу, в это мог поверить только такой оптимист, каким был он, царство ему небесное. Для нас почти не оставалось сомнений, что заполучивший в своё распоряжение способности биотрансформера человек способен со временем подмять под себя весь мир. Мы не имели права рисковать и допустить существование подобной опасности. К сожалению, так думали не все, а теперь, боюсь, уже слишком поздно. Теперь просто так тебя уже не остановить.
– Да не нужно меня останавливать! – взорвался я. – Не нужен мне никакой мир под собой! Можете выкинуть свои больные бредни и измышления на помойку! Лучше объясните мне, откуда в заварившейся каше между вами и ОНПИС появились эти помешанные на войне богомолы?
– А разве это не твоя с дедом компания их на нас натравила? – удивлённо посмотрела на меня мадам Шеф.
– Совсем интересно, – пробормотал я и добавил: – Нет, никому из нас достоверно неведома причина их появления, хотя один наш знакомый полагает, что они по его душу. Не знаю, может, и так, только чтобы из-за одной персоны задействовали целую армию… Сомнительно. Они, кстати, точно так же заполонили всю базу ОНПИС, как и вашу. Мне пришлось изрядно повозиться, чтобы от них избавиться.
Собственно, я и до этого предполагал, что бандиты не имеют к богомолам никакого отношения, но почему было не спросить на всякий случай?
– Михаил, – вернула меня Хлебникова к интересующей её теме, – если на тебя не действует нейрометроном, то что за координаты ты мне назвал?
– А?.. – в первый момент я даже не понял, о чём она спрашивает. – А-а, это было число пи.
– Что?
– Число пи. Когда-то выучил его для прикола. Большинство знает его до третьего знака, некоторые до шестого или восьмого, я же запомнил чуть больше. А вы что, с моих слов его тоже запомнили?
– У меня диктофон в сумке. В моём возрасте даже комарик не очень помогает такие числа в голове удерживать. Скажи, что ты намерен со мной теперь делать, если убивать не собираешься?
– Право не знаю. Последнее время обстоятельства постоянно сталкивают меня с такими людьми, и не только людьми, что успевшее сложиться мнение о них оказывается в корне неверным. Я ещё не до конца уверен, что это применимо и к вам, но моё изначальное отношение к вашей персоне, скажем так, несколько поколеблено. До нашей встречи я был готов обойтись с вами самым жёстким образом, но в свете непродолжительной беседы, которую мы успели провести, я просто предлагаю вам добровольно сдаться и покончить с ненужным, на мой взгляд, противостоянием. Сразу предупреждаю: любые попытки расправиться со мной и моими друзьями ни к чему хорошему не приведут. Уж не знаю, к сожалению, либо нет, но ваши давние прогнозы на мой счёт оправдались, с той лишь оговоркой, что я не собираюсь подчинять себе кого бы то ни было без крайней необходимости. Я действительно превратился в самостоятельного биотрансформера со всеми вытекающими. Насколько я понял, убить меня теперь немного проблематично, так что лучше и не пытаться. Понимаю, моё заявление звучит как угроза, но уверяю, это не так. Больше всего мне хочется оставить позади мирный и спокойный тыл и попутешествовать в компании таких же, как я по неизведанным реальностям. И, заметьте, никакого желания с кем-либо воевать или даже просто выяснять отношения.
– А есть ещё такие, как ты? – прозвучало настороженно.
– Я неправильно выразился. С такими же, как вы. Но если кто-то, помимо меня, также сможет обрести самостоятельные способности биотрансформера, буду только рад, если он ко мне присоединится.
– Не дай бог, Миша, чтобы появился ещё кто-то подобный тебе, не дай бог. Пойми, в людях изначально самой природой заложен эгоизм и стремление к превосходству над другими. По сути, это является основой инстинкта самосохранения. И если конкретно ты ещё способен осознать, какой чудовищной опасностью можешь стать для всей человеческой цивилизации, то кто-нибудь другой воспримет это даром свыше и руководством к действию. Даже ту толику свалившихся на меня возможностей, когда я оказалась в связке с комариком, я использовала самым эгоистичным образом. А исправить последствия необдуманных поступков не получается, хоть я и положила на это всю свою последующую жизнь после гибели Егора, когда наткнулась на один документ. И всё из-за того, что мне никак не удаётся отыскать этот злополучный алмаз Тасана.
– Да что в нём такого особенного? – Хлебникова уже в третий раз упомянула этот злополучный алмаз, подстегнув тем самым мой интерес.
– Что особенного? Да просто он является ключом для перемещения капсул сквозь время.
– Что?!.. – ей действительно удалось меня поразить.
– Именно то, что ты услышал. Очень тебя прошу, сделай так, чтобы я не пожалела о том, что сейчас сказала. Если ты действительно человек, а не монстр, помоги мне его найти. Я всё тебе расскажу, но настоятельно рекомендую не делиться этим ни с кем. Даже с дедом. Я иду на огромный риск, выдав тебе тайну, о которой молчала почти двадцать лет. Из тех, кто о ней знал, в живых осталась только я. Теперь её знаешь ты. Моя жизнь, как ты видишь, близится к закату. Даже комарик не в состоянии бесконечно её продлевать. Я ведь даже старше твоего деда. Вся эта неудавшаяся затея с захватом ОНПИС была моей последней отчаянной попыткой выяснить местонахождение алмаза. Мне всего-то и нужно вернуться назад, и убедить саму себя не натворить тех глупостей, из-за которых впоследствии погибло столько людей, включая твоих родителей и моего сына с мужем.
– А другой ваш сын тоже замешан в происходящем? – ассоциативно вспомнил я причину, по которой мы с Лианой вернулись на Землю.
– Сергей?.. Нет, что ты. Никто не знает, что я жива, в том числе и он. Он хороший мальчик и всегда был против того, что замыслил Виктор, жаль только, что удержать старшего брата от самоубийственного поступка не сумел. Не понимаю, почему я всё это тебе рассказываю? Наверное, тебе удалось меня окончательно сломить. Все прошедшие годы я только и делала, что пряталась под чужими личинами. Не помню, как и выгляжу-то по-настоящему. Судя по рукам – ужасно. В зеркало смотреть боюсь. Лишив меня комара, ты меня просто раздавил.
– Знаете что, Людмила Геннадьевна, мне очень хочется вам верить. Во всяком случае, я чувствую, что вы говорите искренне. Я сейчас переподключу вашего трансформера снова к вам, и давайте пообещаем друг другу больше не допускать негативных действий. Я не стану пока никому сообщать, кем вы являетесь на самом деле. Будем считать, что у нас перемирие и конструктивные переговоры. Скажите своим сопровождающим, чтобы вели себя спокойно, тогда, уверен, обойдёмся без эксцессов. При всех я буду продолжать называть вас Шефом. И нужно придумать, как обосновать наше перемирие, не вызвав подозрений. Чёрт, как всё сложно-то! Боюсь, мне всё-таки придётся посвятить в вашу тайну моих людей, иначе её вообще сохранить не удастся. Поверьте, им можно доверять. А чтобы подкрепить доверие с вашей стороны, я скажу, что это две девушки и связаны они со мной очень прочно.
– Что, Шкафа и Курсанта изображают девчонки?.. – удивление Хлебниковой выглядело вполне искренним.
– Не просто девчонки. На сегодняшний день они самые близкие мне люди. Так уж сложилось, что вы своими действиями умудрились связать меня с ними крепко-накрепко. С одной из них мы прогулялись по вашей базе и прихватили оттуда Нарцисса, а с другой истребили всех богомолов, оккупировавших ОНПИС. Так что я бы не рекомендовал становиться хотя бы у одной из них на пути.
– Надо полагать, выбора у меня нет? – было видно, что ей не больно хочется подчиняться моим решениям, но выбора у неё действительно не было.
– Это самый лучший выбор, – попытался я выглядеть деликатным. – Мы с девчонками – единая сплочённая команда. Любой другой выбор либо продлит конфронтацию, либо распространит тайну на ещё большее количество людей. А я теперь тоже уверен, что этого делать не следует. Путешествия во времени – вещь слишком опасная. По крайней мере, об этом отчаянно твердят писатели-фантасты. Официальная наука вообще такую возможность отрицает, но я уже успел убедиться, что наука, с которой я начал знакомиться ещё на школьной скамье и продолжил в институте, не допускает очень многого. В том числе и меня самого. Мне хватило собственного опыта, чтобы перестать обращать внимание на декларированные законы мироздания. Так что теперь я уже вполне допускаю, что путешествия во времени всё же возможны. Но меня, кажется, уже собрались спасать, а потому нам следует выйти наружу.
…Я слишком сконцентрировался на общении с Шефом, а потому выпустил из-под контроля ситуацию вне микроавтобуса. И Валька, и Лиана уже давно пытались ко мне пробиться, но я был настолько увлечён, что не уловил реальной причины их ко мне взываний. Уж не знаю, что здесь произошло, но все четыре охранника, сопровождавшие Шефа, лежали связанными и с кляпами во рту. Хорошо хоть живые. Приятно видеть, что Граф продолжает вести себя паинькой, а потому остался свободным от пут.
– Что случилось? – поинтересовался я.
– Что, что, мог бы и отозваться, – пробурчала Валька недовольно. – Эти типы начали всякие вопросы задавать, в конце концов почувствовали неладное, и нам пришлось их зафиксировать. Странно, что ты этого не заметил.
– Занят был. Но вы и без меня прекрасно справились. Спасибо, что обошлись без увечий. У нас вступило в силу перемирие и лишние жертвы совсем ни к чему.
– Какое ещё перемирие?! – мгновенно набычилась Валька. – Мы согласны только на полную и безоговорочную капитуляцию!
– Обстоятельства изменились, – попытался я её охладить. – Перемирие нам сейчас выгоднее.
– И что это за обстоятельства? – в отличие от Вальки, Лиана от демонстрации эмоций воздержалась.
«Девочки», – воззвал я к обеим ментально, – «всё оказалось совсем не так, как виделось поначалу. Объясняться при охранниках нельзя, иначе их тоже придётся убить, как и предыдущих. А мне, честно говоря, продолжать исполнять работу палача поднадоело. Нам нужно как-то изолировать увязанный вами балласт, а потом ещё раз всем вместе поговорить с Шефом. Вы сильно удивитесь, когда узнаете, кем он является на самом деле. Я пока не хочу привлекать никого, кроме вас двоих. Поймёте почему, когда всё узнаете».
Кажется, леди Шеф, которая снова выглядела Пирсом Броснаном, правильно оценила возникшую паузу и предложила свою помощь:
– Я признателен, что вы оставили моих людей в живых и предлагаю простой способ их на время изолировать. Давайте переместим их пока на тот самый остров, где содержались пленники, а затем сможем спокойно побеседовать. Моя капсула недалеко, а нейрометроном снимет все ненужные вопросы с их стороны.
– Почему бы и нет, – ответил я, пожав плечами. – Ничуть не хуже любого другого способа.
– Уверен, что правильно поступаешь? – спросила Ли с сомнением.
– Уверен. Во всяком случае, вернуться к первоначальному плану мы можем в любой момент.
Удивительно, что творит с нами трансполе. Когда я только начал осваивать его воздействие, то, кроме возможности метаморфоз, ничего другого не замечал. Но по мере усвоения материала обнаружилось, что оно также позволяет неимоверно увеличивать скорость, силу и реакцию. Единственное, что при этом происходит, так это ускорение метаболизма и, как следствие, ускоренное расходование собственных ресурсов организма. При недостатке пищи в топливо начинает идти он сам, поэтому требуется постоянное пополнение и восполнение энергии. Именно это я сейчас и наблюдал, глядя на Ли и Валентину. После форсированных действий по обездвиживанию противника, обе усердно трескали шоколад. Непонятно только откуда они его взяли. Не иначе у пленных отобрали. Нужно будет всё-таки испытать на себе меню Бармалея. Ни разу не видел, за исключением показанной им сцены поедания дуба, чтобы он вообще что-нибудь ел. И других трансформеров за поглощением пищи не заставал. Но ведь они не могут не восстанавливать энергопотери, значит, восполняют их походя. Возможно, я должен-таки наконец засунуть пальцы в розетку. В конце концов, это будет интересно и в чисто познавательном плане.
И вообще: всё больше замечаю, что практически перестал остро реагировать на самые опасные с точки зрения обычного человека ситуации. Осознание неуязвимости основательно притупило во мне такие чувства, как страх и осторожность. Эдак скоро я могу стать абсолютно безэмоциональным созданием, а от него до того жуткого монстра, которого так боится Хлебникова, один шаг. Неужели она права, и я постепенно превращаюсь в чудовище? Нет, не может быть. Во мне по-прежнему сильны любовь и сострадание к близким мне людям. Да и к не близким не испытываю сволочного равнодушия. С другой стороны, я без малейших колебаний расправляюсь с теми, кто кажется мне врагом, хотя настоящий гуманист должен и с врагами поступать гуманно. Вроде бы.
Ладно, приостановим пока этот спонтанный самоанализ и вернёмся к реальности.
Перемещение обездвиженных секьюрити и Графа на остров с последующим сеансом метрономотерапии мы всё же решили отложить. Уж больно девочкам не терпелось узнать подробности моей встречи с Шефом. В итоге мы вновь, только уже вчетвером, не считая трансформеров, разместились в микроавтобусе. Я лишь спросил на всякий случай Графа с лёгкой угрозой в голосе, стоит ли нам и его связывать, но он клятвенно пообещал никуда не сбегать, заявив, что это не в его интересах. Не знаю, что он под этим подразумевал, но, по-моему, побега у него даже в мыслях не было. В чувствах уж точно.
Для начала мы с Хлебниковой повторили для Ли и Вальки всё то, что вам уже известно. Сказать, что они обалдели, будет слишком мягко. Я про себя отметил, что слово «обалдеть» в моём лексиконе в последнее время стало одним из основных. Дальше наступила очередь удивляться Людмиле Геннадьевне. Если она знала всё о моём происхождении, то о том, что Валька приходится внучкой тому самому Александру Александровичу Приходько, понятия не имела. Пришлось ментально всыпать Валентине за недержание языка. Что за манера такая, выкладывать информацию о себе, когда не спрашивают. Дождавшись, пока эмоции слегка улеглись, я задал вопрос, не дававший мне покоя:
– Людмила Геннадьевна, по вашим словам, главной вашей целью являлось исправление ошибок, допущенных в прошлом. Как-то не вяжется это с созданием целой армии для проведения боевых операций. Совсем не похоже, чтобы у вас были мирные намерения. Когда ваши люди атаковали нас на даче, мы имели реальные шансы погибнуть. Можно сказать, пятерых удалось спасти только чудом. Вальку мы вообще вытащили с того света в самом буквальном смысле. На это вам найдётся, что сказать в своё оправдание?
– Да, такое трудно оправдать, – согласилась она. – Но я и не собираюсь оправдываться. Просто я тогда убедила себя, что могу идти на любые меры. Ведь, заполучив алмаз и отправившись в прошлое, я рассчитывала полностью устранить все негативные последствия, а потому ничего из того, что произошло, уже не случилось бы. Только я не ожидала, что об алмазе Тасана вообще никому ничего неизвестно. Мне казалось, что, захватив и допросив всех, я уж точно смогу напасть на след и его отыскать, но вышло по-другому. Такое впечатление, что о нём по сей день знали только те пятеро, которые первыми с ним столкнулись.
– Да что же это за алмаз такой?! – воскликнула Валька.
– Этот алмаз вручил твоему деду некий Тасан, когда в сибирской тайге был впервые найден тайник с зародышами. Тасан этот представился таёжным охотником и сообщил тогдашнему руководителю ОНПИС, Фёдорову, что наткнулся в лесу на что-то непонятное. Вроде бы это было поблизости от места падения Тунгусского метеорита, но, как выяснилось позже, не так уж и поблизости. Туда отправилась экспедиция, но никто ничего не заподозрил вплоть до того момента, когда Тасана уже и след простыл. Проводник оставил им необработанный алмаз, непонятно откуда у него взявшийся, и с его помощью на поверхность зародыша смогли нанести код запуска. А уже намного позже твой дед, Валентина, в последний миг перед тем, как навсегда кануть в неизвестность, успел высказать догадку о настоящем предназначении этого алмаза.
– И почему об этом знаете вы, но не знает Кирилл Петрович? – очень недобро рыкнула Валька.
Хлебникова грустно посмотрела на пылающего праведным гневом Шкафа, улыбнулась, оценив иронию, ибо тоже продолжала оставаться Пирсом Броснаном, и ответила:
– Я сама узнала об этом только после смерти Егора, да и то чисто случайно. Я, кстати, имею все основания подозревать, что Егор погиб отнюдь не в результате несчастного случая. Боюсь, это было тщательно спланированное убийство. Но к тому времени меня уже не было в живых, по крайней мере, официально, и я далеко не сразу осознала, что за материал попал ко мне в руки.
– И что же это был за материал такой? – спросил я, нервно теребя подбородок.
– Протокол того самого испытания капсулы, в результате которого бесследно исчезли Саша Приходько с сыном и невесткой. Оказывается, Егор лично присутствовал на испытании в качестве официального наблюдателя, и протокол остался у него. Почему он решил скрыть его ото всех, можно только догадываться. После смерти мужа я тайком пробралась в свой бывший дом и забрала оттуда семейный фотоальбом. Хоть какая-то связь с прошлым и семьёй. Виртуальная, как теперь говорят. Как-то раз, спустя пару лет, альбом я уронила, и часть фотографий вывалились из гнёзд. Бланк протокола был спрятан за одной из выпавших фотографий. Когда я его прочла, поначалу даже не поняла, о чём речь, и только через некоторое время, раз за разом его перечитывая, в памяти моей начал оживать рассказ Егора об их экспедиции в тайгу и о том, как они обнаружили зародыши.
– Мы можем увидеть этот протокол? – не столько спросил, сколько потребовал я.
– Я не ношу его с собой и, слава богу, не хранила его в уничтоженной тобой резиденции. Он у меня дома. Никогда не была в хоромах твоего деда, но наслышана. Нечто подобное я создала и для себя. Правда, моё жилище более чем скромное. Чтобы сохранить его в тайне, я была вынуждена заниматься строительством самостоятельно. Но время и помощь комарика дали, по-моему, неплохой результат. Да и много ли мне одной нужно, тем более что большую часть времени мне приходиться проводить вне дома.
– А от кого вы могли узнать о хоромах, как вы говорите, моего деда, если вас вроде как не существует? – немедленно насторожился я.
– Да чего ж тут может быть непонятного? В поисках алмаза я с кем только не встречалась. Не в своём оригинальном облике, разумеется. У твоего деда многие бывали. Другое дело, что свои координаты он никому не раскрывал.
– Да? – позволил я себе усомниться. – А как вы тогда объясните засаду в капсуле у деда или то, что из другой его капсулы меня едва не зашвырнуло невесть куда?
Кажется, Хлебникова малость опешила. Я чувствовал, что её удивление неподдельное. Вот так, так! Если не её люди, то кто же ещё мог побывать «в гостях» у деда? Час от часу не легче. Только я уверился было, что докопался до причины всех бед, как тут же получил очередной щелчок по носу. Но это же чертовщина какая-то получается! Тут меня осенило:
– Людмила Геннадьевна, а генератор спокойствия и отключающие трансполе анемоны – ваших рук дело?
– Генератор да, с моей подачи установили, на нём, собственно, изначально весь план строился, а что ещё за анемоны такие? – непонимающе переспросила она.
– Хотите сказать, что ничего о них не знаете? – не поверила Ли.
– Я даже не представляю, о чём вы сейчас говорите, – стоял на своём Пирс Броснан.
– Выходит, – констатировал Шкаф, – что ничего ещё не кончено. Офигеть, сколько всего в один клубок разом завязалось. И в каком направлении нам теперь дальше идти?..
– А уже ни в каком, – раздался непонятно откуда ещё один голос, показавшийся мне смутно знакомым. – Пришли уже.
В следующий миг мир вокруг нас взорвался, и я погрузился в бесконечный мрак…
Глава двадцатая,
рассказанная не мной.
Первый день после катастрофы.
…У нас почти получилось… Почти. Из ОНПИС-то мы выпрыгнули, а вот дальше… Пакость вселенская – дальше мы застряли! Хорошо хоть для перевалочного пункта я выбрал Кирюшину планету, иначе могло оказаться совсем уж скверно. Здесь, по крайней мере, климат комфортный и не должно возникнуть проблем с питанием. Правда, будь я поумнее, прыгнул бы сперва на Землю, а не сюда. Перестраховался, видишь ли, чтобы кого-нибудь нашим неожиданным появлением не напугать. Хотя главная причина всё-таки не в этом. Просто здесь мне никто не помешает провести намеченный эксперимент. И с жильём сложностей не предвижу. Загруженного в капсулу ангарчика для оборудования на первое время хватит. Жалею только, что не решился посвятить Кирюшу в местонахождение моей перевалочной точки для прыжков по уровням. Думал, вдруг вторжение на его собственность придётся ему не по вкусу? А теперь вот излишняя скрытность самому боком вышла, да ещё каким.
А зачем, спрашивается, мне было выискивать себе другое укромное местечко, когда у Кирюши в безраздельном пользовании аж целая планета имеется, на который сущий рай? Всё равно она вся целиком ему без надобности. И мне душу греет, когда знаю, что не один на планете, хоть и нахожусь на другом материке в другом полушарии. Только как раз это-то и является теперь главной проблемой для нас после отказа капсулы. Это почти то же самое, что очутиться в другой вселенной. Через океан нам с ребятами не перебраться. Мы не Фёдоры Конюховы и не Туры Хейердалы, к тому же местную географию я практически не знаю. Нужды не было с ней детально знакомиться. А какая трагедия для родственников и друзей. Мы теперь для них, почитай, что погибли. Называться это будет – пропали без вести, но воспринимается такое обычно почти как стопроцентная гибель. Особенно внучку жалко. Сейчас она совсем кроха, но немного подрастёт и в полной мере осознает, что круглой сиротой осталась, бедняжка. И ничего поделать мы теперь не можем, капсулу напрочь угробили. Ведь сообразил же в последний момент, кретин безмозглый, что не совсем та резонансная частота получается, и всё-таки рискнул. Беспечность – моё второе имя. Да ещё по дурости уволок вместе с собой сразу и Лёньку, и Веронику. Они мне ни за что не простят, что навсегда оторвал их от Земли, а самое ужасное – от дочери, превратив всех нас в межуровневых робинзонов. Только у Земного Робинзона всё-таки имелась надежда, что к его острову кто-нибудь, когда-нибудь приплывёт, да только у нас такой надежды нет. Никто тут мимо не плавает, пакость вселенская!
– …Пап, – прервал моё самобичевание Лёнькин голос, – думаешь, мы тут конкретно застряли?
– Не хочу расстраивать, но боюсь, что так и есть, сынок. Вот уж никак не предполагал, что капсула на третьем прыжке вдруг умрёт. Зря мы позволили Веронике вместе с нами отправиться. Риск был, и мы все это прекрасно осознавали. Всё этот мой чёртов оптимизм и неукротимая вера в удачу, что есть легкомыслие в чистом виде. Пакость вселенская, мне ли не знать, что зачастую всё наоборот получается!
– Не грызи себя, лучше давай обустраиваться и приниматься за работу, – сын сорвал с ветки росшего по соседству дерева неизвестный плод, напоминающий крупный грецкий орех, понюхал его и, не рискнув попробовать, зашвырнул за спину. – Кто знает, может, из той кучи оборудования, из-за которой в капсуле не повернуться, удастся что-нибудь полезное сконструировать? Огорчает только, что ты не догадался присовокупить к этой куче НЗ в виде запасного зародыша.
– Не напоминай, – отозвался я хмуро, ненавидя себя за запредельную непредусмотрительность и головотяпство. – Главное – я ведь с самого начала намеревался это сделать, но впопыхах и от волнения запамятовал. Да что теперь говорить. А насчёт чего-нибудь сконструировать – полностью с тобой согласен. Попытаться мы обязаны и непременно будем искать способ выйти на связь хоть с кем-нибудь. Но даже если у нас всё получится, и мы соберём и запустим достаточно мощный передатчик, нас вряд ли услышат. Это другая вселенная, Лёнчик. Может статься, что нас здесь попросту некому слушать. Не исключено, конечно, что за пятнадцать прошедших лет Кирилл установил у себя принимающую радиостанцию для каких-нибудь целей, только я бы на это не слишком рассчитывал. Но если и так, мы всё равно вряд ли сможем до него из другого полушария достучаться. Хотя на коротких волнах теоретически могло бы и получиться, будь приёмник достаточно чувствительным. Но мы даже не знаем, жив ли он ещё? Это для нас один миг прошёл, а ему уже тогда годочков было немало, а сейчас и подавно. Впрочем, если Бармалей до сих пор с ним, а так и есть, я думаю, то Кирюша, скорее всего, по сей день живёт и здравствует.
Подошла Вероника. Очень боюсь, что она ударится в истерику. Это будет ужасно. Делу не поможет, а атмосферу создаст невыносимую. Но, к моему удивлению, последовав примеру мужа, она тоже сорвала орехоподобный плод, рассмотрела его со всех сторон и абсолютно спокойно произнесла:
– Надо будет попробовать, вдруг вкусный. А вообще, Сан Саныч, не корите себя. Я прекрасно понимала, на что иду, и одной только вашей вины в том, что мы вместе оказались в этой улетевшей с дороги упряжке – нет. Мы или все виноваты, или виноват его величество случай. Лучше используйте меня по максимуму. Во-первых, работа меня от терзаний по Валюшке отвлечёт, а во-вторых, вдруг нам всё-таки удастся каким-нибудь образом капсулу реанимировать?
– Спасибо.
– За что?
– За то, что ты, девонька, зла на меня не держишь. И за твоё предложение спасибо, ибо работать нам придётся много.
– Сан Саныч, – так и неопробованный орех взмыл в воздух и свалился Лёньке под ноги. Тот едва успел убрать голову с траектории падения, чертыхнувшись. Голос Вероники звучал уверенно и паники, которой я опасался, в нём не было слышно совсем. – Не попала. Так вот, Сан Саныч, мы вместе сюда угодили, вместе и выпутываться будем.
– Непременно будем и непременно вместе, – заверил я Веронику и попытался сосредоточиться на первоочередных делах. – Так: перво-наперво нам следует обеспечить себе хотя бы минимум удобств.
– Пап, – у Лёньки моментально созрело простейшее решение, – по-моему, тут всё просто. Оборудование всё вытащим, чтобы под ногами не мешалось, и можем спокойно жить в капсуле. Она хоть и мёртвая, но сам-то кокон цел, вот и будет нам вместо дома.
– Ага, а ещё он будет непрестанным напоминанием и памятником моему легкомыслию и безрассудству, – не согласился я. – Нет уж, негоже оборудование под открытым небом бросать. Сначала смонтируем ангар, тем более что я всё равно намеревался это сделать, а уже потом перетащим в него оборудование. Тогда и определимся где, кому и как жить.
– Хорошо, – не стал спорить сын. – Значит, я незамедлительно приступаю к сборке ангара, а ты включай свой оптимизм и начинайте с Вероникой думать, как нам назад вернуться. Нам уже хотя бы в том повезло, что мы живы и не пострадали. Все наши предшественники из временных скачков возвращались главным образом в мумифицированном или порошкообразном состоянии.
– Типун тебе на язык, – поморщился я от неприятного напоминания. – Принципиально я не должен был ошибиться. По всем параметрам выходило, что для перемещений требуется резонансная частота кристаллической решётки алмаза. По расчётам для нас риска практически не было. Ладно, не должно было быть. Единственное, чего я тогда не принял во внимание, это то, что в первую очередь следовало задействовать в испытании алмаз Тасана, хотя это тоже вилами по воде. Допускаю, что, помимо молекулярного резонанса, ещё и геометрический может определённую роль играть, а тут как раз форма важна. Но это пока даже не гипотеза, а всего лишь догадка. Да что теперь говорить. Мы здесь, капсула мертва, и надо как-то жить дальше.
Лёнька посмотрел на меня сочувственно, но возражать или спорить не стал и вместе с Вероникой пошёл к капсуле. Я же, проводив взглядом их спины, проявил любознательности чуть больше, чем до меня молодёжь, тоже сорвал плод, понюхал его отдающую пряным ароматом кожицу и… осторожно надкусил.
Пакость вселенская, а это, оказывается, вкусно!..
Пятый день после катастрофы.
…Передатчик мы собрали почти сразу по завершении монтажа ангара. Как я и предполагал, эфир оставался девственно чистым, и на наши призывы никто не отозвался, разве что едва различимый геомагнитный шум. Да и некому тут отзываться. Я даже не уверен, что по прошествии пятнадцати лет Кирюшина нора всё ещё обитаема. Мало ли что за эти годы произойти могло, а, кроме меня, её координат никто больше не знает. Несмотря на то, что гости у него бывали достаточно часто, дорога для всех и всегда оставалась тайной за семью печатями. Встречал и провожал гостей он всегда исключительно сам. Случалось, на него обижались за недоверие, но он оставался непреклонен. Говорил, если кому-нибудь, когда-нибудь и доверит свои координаты, то только Мишке, а Мишка, так уж получается, по предсмертному наказу Нэлл никогда ни о чём не узнает. Хотя в жизни всякое случается. Была ведь оговорка об экстренном случае, если Кир не соврал.
А кстати, сколько Мишке сейчас должно быть?.. Получается, что уже двадцать пять, если мы с размерностью скачка не промахнулись И Валюшке нашей пятнадцать полгода назад должно было стукнуть. Вот так, для нас одно мгновение, а внуки уже взрослые. У Мишки, возможно, даже семья есть, дети. А ведь если моя теория верна, он мог бы сейчас быть абсолютным суперменом, покруче, чем в кино показывают. Почему-то Егор с Людкой отнеслись всерьёз к моей шутке о рождении нового Люцифера, буквально зубами в неё вцепились. Да никогда такой замечательный мальчишка не будет пакостить другим. Вот именно, тот мальчишка, может, и не будет. А я опять со стороны оптимизма подхожу. Только сейчас он уже никакой не мальчишка, а взрослый человек, и нельзя забывать, что порой время, власть и безграничные возможности чего только с людьми не вытворяют. Если по какой-то причине его комариный потенциал всё-таки пробудится, последствия совершенно непредсказуемы. Любой сценарий может реализоваться, а мне в моём положении гадать бессмысленно и даже вредно, всё равно никак не проверишь.
Вероника с завидным упорством от зари до зари просиживает за неработающим пультом в бесконечных попытках оживить мёртвый аппарат, перебирая наугад комбинации его бесчисленных переключателей. Упорная девочка. Но уж лучше так, чем страдальчески убиваться по оставшимся где-то в прошлом и в другой вселенной дочке и дому. Лёнька тоже молодец, взвалил на себя бремя нашего вдохновителя. Курсирует от меня к жене и обратно, всячески стараясь поддерживать в нас силу духа и веру в будущее, хотя мы уже и так на целых пятнадцать лет в него углубились, вот только для нас этого не заметно. Чтобы заметить, нужно с чем-то сравнивать, а сравнивать нам как раз-таки и не с чем.
Почти все испытатели, пытавшиеся до нас разгадать принцип перемещения капсул во времени, почему-то обязательно стремились попасть в прошлое. Я предупреждал, что временные эксперименты – затея крайне опасная и наверняка закончатся плохо. Не зря же в инструкции Тасана временные настройки практически под запретом стоят и, кроме этого, о них больше ни слова. Естественно, очень быстро нашлись смельчаки, захотевшие рискнуть. Как мы хорошо знаем, почти все эксперименты закончились трагедией. Большинство экспериментаторов вернулись назад либо высохшими мумиями, либо разлагающимися трупами. От некоторых вообще осталась только пыль. Пару раз только вообще ничего не произошло, кроме сбившихся часов.
И вот, буквально несколько дней назад (несколько для меня, Вероники и Лёньки), я неожиданно выявил ключевое условие, о котором прежде никто не подозревал. На пульте присутствовала небольшая впадинка, гнёздышко, назначение которого оставалось неизвестным, как, впрочем, и большинства других его элементов. Почему мне вздумалось воздействовать на него резонатором, представления не имею. Возможно, это было наитие, а возможно, чистая случайность. Во всяком случае, никаких научных обоснований для этого я не имел. Хотя по отношению к капсулам научных обоснований по сей день в принципе не существует. У нас, по крайней мере. Для нас они примерно такой же экспонат, как компьютер для мартышки.
Короче, при воздействии на эту впадинку резонатором, пульт неожиданно отозвался. На нём вдруг загорелись индикаторы, прежде всегда остававшиеся мертвыми. Мало того, проанализировав частотный спектр, мне удалось выявить резонансный контур, начавший работать, когда я, опять же почти по наитию, поместил в таинственное гнёздышко небольшой алмаз. После этого, не удержавшись, я отважился пойти на риск. Вспомнив давно ставший уже классикой фильм «Назад в будущее», я последовал примеру дока Брауна, когда он в качестве эксперимента запускал машину с собакой, и установил на пульте смещение в одну минуту. Синхронизировав два хронометра, я поглубже вдохнул, как перед прыжком в воду, и, переборов волнение и страх, в том числе перед Киром, который строго-настрого запретил эксперименты со временем, вдавил клавишу старта. Пакость вселенская! У меня всё получилось! Когда я вернулся назад, и капсула открылась, оставшийся снаружи хронометр ушёл вперёд на две минуты! Ну да, всё правильно: на одну минуту время сместилось, когда я прыгнул на другой уровень, и ещё на одну, когда вернулся с него обратно. Если бы при возвращении я заданное смещение отключил, разница составила бы как раз одну минуту. Короче – я прыгнул в будущее!
Окрылённый успехом, я бросился в лабораторию Лёньки и, схватив его в охапку и приплясывая, затараторил радостно: «Получилось, Лёнчик, у меня получилось, сынок!» Находившаяся тут же Вероника сообразила, о чём речь, раньше Лёньки. Она тотчас загорелась сумасшедшим энтузиазмом первооткрывателя и, едва не сбив нас от радости с ног, предложила немедленно попробовать куда-нибудь переместиться.
Я едва не согласился, но вовремя опомнился. Процедуру всё же нужно провести по всем правилам. После непродолжительных препирательств мы в конце концов договорились, что проведём эксперимент на следующее утро. Кирюша уехал на какую-то конференцию, а ждать, когда он объявится, было невыносимо. Рассудив, что в отсутствии директора официальное согласие на эксперимент вполне может подписать его зам, на то он и зам, чтобы замещать, я отправился к Егору. Можете представить его реакцию, когда он услышал от меня, что секрет хронопереноса наконец-таки раскрыт! Он тут же выдал мне разрешение и даже не стал назначать комиссию, заявив, что комиссией поработает сам, а для соблюдения буквы процедуры возьмёт с собой секретаря, который будет одновременно вести протокол и являться вторым свидетелем, согласно той же букве.
Наутро, задолго до назначенного часа, все собрались в моей лаборатории и, сгорая от нетерпения, активно меня поторапливали. Впрочем, это не мешало им недоумённо таращиться на ту гору оборудования, которую я успел за ночь переправить внутрь капсулы. Дело всё в том, что я, пользуясь случаем, решил с Лёнькиной помощью (благоразумно забыв его об этом предупредить, иначе он бы встал на рога) провести на перевалочном пункте ещё один эксперимент, о котором раньше времени распространяться не хотел. Он был ещё сырой, а потому с большой вероятностью мог провалиться.
– Пап, – озвучил Лёнька всеобщее недоумение, забирая из моих рук тяжеленный аккумулятор, – мы вроде бы собрались испытывать капсулу на предмет перемещения во времени. Зачем ты тащишь с собой целый склад непонятно чего?
– Хочу обкатать одну мою теорию, проверку которой по техническим причинам здесь провести не могу, – пояснил я, не вдаваясь в подробности. – Короче, проведём попутно ещё одно исследование.
– Судя по количеству загруженного тобою скарба, на твою проверку потребуется уйма времени. Неужели это нельзя отложить до нашего возвращения? – сын явно не разделял моего настроя.
– Нельзя, – я старался быть убедительным. – В нашей вселенной эксперимент просто не сработает, а там, где у нас будет перевалочная площадка, условия самые подходящие. А по поводу времени – не переживай. Сколько бы его ни ушло, вернуться мы сможем в тот же миг, из которого отбудем. Комиссия даже моргнуть не успеет. Ты забыл, что мы, по сути, сейчас испытываем машину времени? – я инстинктивно посмотрел на Егора, ища у него поддержки, но тот лишь скептически скривился и промолчал. Не верит, что моргнуть не успеет, или не понравилось, что я его при нём же комиссией назвал?..
Наконец, с погрузкой было покончено и, не отвлекаясь на пышные речи во славу науки и героизма первопроходцев, я, Лёнька и Вероника зашли в капсулу, едва уместившись на маленьком свободном пятачке возле пульта. Пожалуй, капсулу всё-таки следовало немного раздвинуть вширь. Моя робкая попытка ещё раз отговорить Веронику от рискованного мероприятия была встречена ею в штыки и отвергнута с яростным негодованием. И я сдался, за что буду корить себя теперь денно и нощно. Пакость вселенская, нельзя, нельзя мне было быть таким мягкотелым и позволить ей ввязаться в нашу авантюру, отправившись с нами!
Как и все наши предшественники, Лёнька загорелся побывать в прошлом, а для точки прибытия предложил высадиться на Голгофу и посмотреть, как распинали Христа, если, конечно, он вообще существовал и его там распинали. Я посоветовал не богохульствовать, мало ли что, но тут вклинилась Вероника, и высказалась за то, чтобы мы были оригинальными и отправились не в прошлое, а в будущее. Почему бы и нет, подумалось мне, тем более что вчера я прыгнул именно в будущее, и всё прошло удачно.
Я предложил прыгнуть на пятьдесят лет вперёд, Лёнька сказал, что для начала и на десять достаточно, а Вероника была убеждена, что прыгать нужно дальше чем на десять, но меньше чем на пятьдесят. Например, на двадцать пять, чтобы были ещё живы родственники и знакомые. Это на тот случай, если мы там вдруг по какой-либо причине там застрянем. В итоге сошлись на пятнадцати. Местом для первого прыжка я определил свою перевалочную базу, учитывая, что попутный эксперимент мною запланирован именно там. К сожалению, напрямую из ОНПИС в ОНПИС мы прыгнуть не можем. Я, кстати, до сих пор не в состоянии объяснить, почему капсула не может внутри только одного подуровня перемещаться. Приходится принимать за аксиому.
Мы дружно сгрудились у пульта. Собственно, из-за тесноты другого свободного места всё равно не имелось, и, чтобы не терять больше время, я принялся скрупулёзно вводить намеченные пространственные и временные координаты. Когда комбинация была полностью завершена, один из индикаторов, прежде горевший ровным зелёным светом, начал слегка помаргивать. Если бы он из зелёного вдруг стал красным или хотя бы жёлтым, я, не задумываясь, прервал бы эксперимент. Но он всего лишь изредка мигал, и меня это немного насторожило. Мельком глянув на гнездо с покоящимся в нём алмазом, я вдруг увидел то, что прежде ускользало от моего внимания. Пакость вселенская! Я внезапно уловил, что форма гнезда что-то мне очень напоминает. Тем не менее сначала я задокументировал координаты, по которым мы отправляемся, продиктовав их вслух. Мало ли, вдруг срочно понадобимся, да и положено так.
– Ты знаешь, Егор, – возбуждённо высказал я соображение, покончив с формальностями, – мне кажется, Тасан дал нам не просто алмаз. Сейчас вот смотрю и отчётливо вижу, что своей формой он тютелька в тютельку вписался бы в эту дырку. Похоже, тогда в тайге он вручил нам не просто осеня сильная камень, но ещё и ключ для временных переходов.
Егор стоял у самой диафрагмы и при слове ключ заметно вздрогнул. После чего произнёс хоть и не со злобой, но всё равно с ощутимой досадой:
– Тогда, Сашок, мне втройне обидно, что ты умудрился его потерять.
– Да не терял я его, – сознаваться было стыдно и неловко, но не хотелось, чтобы обо мне продолжали думать, как о рассеянном растяпе. – Вы уж меня простите бога ради, но я просто соврал, чтобы его в качестве талисмана сохранить. На самом деле он спрятан в одном надёжном месте. Ладно, вчера у меня отлично всё сработало и с этим алмазом, так что вряд ли произойдёт какая-нибудь неожиданность. Сейчас прерываться не будем, а когда вернёмся, так уж и быть, извлеку Тасанов презент из тайника и примерю его к этой дырке.
И, не дожидаясь ответа, я нажал старт.
Неожиданность произошла, но об этом вы и так уже знаете.
Четырнадцатый день после катастрофы.
Мы с Лёнькой бросили бесполезное сканирование эфира, но для очистки совести оставили непрерывно работающий радиомаячок, монотонно славший в бесконечность пресловутый SOS. Надежды на него, откровенно говоря, мы особой не питали.
Поскольку запасов у нас собой практически никаких не было, ну не планировали мы надолго в будущем задерживаться, сын переключился на заготовку продуктов питания, подолгу пропадая то на охоте, то рыбалке, или же собирая в близлежащих лесах ягоды, грибы и орехи. Дерево, рядом с которым мы высадились, лишилось всех своих плодов буквально за три-четыре дня. Очень уж они нам всем троим понравились. Таких тут, кстати, оказалось довольно много, стоило лишь отойти от лагеря немного подальше. Понятно, что лагерь по причине отказа капсулы мы вынужденно организовали в непосредственной от неё близости, кроме того, условия тут всё равно оказались самыми подходящими.
Неподалёку, практически под самым боком, мы обнаружили обширное чудесное озеро с кристально чистой водой, обрамлённое изумрудной зеленью, местами прерывающейся широкими языками пляжей из чистейшего песка. Сюда мы буквально в первый же день наладились купаться, умываться, брать воду для готовки и питья. Чуть позже здесь мы с Лёнькой соорудили плот, с которого он промышлял рыбой, раками и даже умудрялся бить из лука непуганую птицу.
Поражаюсь, как Кирюше удалось захапать себе настолько идеальную планетку. Нет вопросов, в бесконечном множестве вселенных можно обнаружить практически что угодно, на любой вкус, но, чтобы отыскать даже не иголку в стоге сена, а маковое зёрнышко в безбрежном океане, потребно либо фантастическое везение, либо… чтобы вам кто-то это зёрнышко показал. В случае с Киром вопрос остаётся открытым, хотя, как по мне, это в любом случае везение.
Но оставим везение на усмотрение господа Бога или хотя бы теории вероятности, на деле же мы имеем планету, на которой всё время лето. По крайней мере, на той широте, где мы находимся мы. На самом-то деле тут всё просто. Ось вращения планеты вообще не имеет наклона к плоскости эклиптики, поэтому климат на одних и тех же широтах практически не меняется. Разумеется, тут есть и тропики, и полюса холода, но между ними легко можно подобрать климат на свой вкус. Другое дело, что местная природа очень схожа с земной и в большинстве своём безвредна для человеческого организма. Здесь практически отсутствуют враждебные человеку флора и фауна, а звери, птицы и рыбы, в изобилии водящиеся в здешних полях, лесах и водоёмах, прекрасно подходят для еды. Конечно, здесь встречаются и хищники, но по каким-то своим резонам на людей они не охотятся. Подозреваю обратную несовместимость, мы им в пищу не годимся. Но я уже сказал, что Кирюша заграбастал себе натуральный рай.
Всё то немногое, что мы могли предпринять для собственного спасения, мы уже предприняли, и я подумал, что теперь ничто не мешает мне поэкспериментировать с моими наработками, ради которых, собственно, я и потащил с собой сюда ангар и оборудование, которые оказались очень кстати. В ангаре можно не только работать, но и жить, а с помощью оборудования вести не одни лишь научные изыскания, но и существенно облегчить быт. Например, аккумуляторы, ветряной генератор и солнечные батареи полностью обеспечивали нас светом в тёмное время суток, и мы с Лёнькой, пошевелив мозгами и приложив к ним руки, даже собрали вполне работоспособную микроволновую печь, ставшую существенным подспорьем в плане приготовления пищи.
Но позвольте немного рассказать о моих наработках. Сравнительно недавно я пришёл к пока ещё не подтверждённому опытным путём, но ошеломляющему выводу, что таинственная тёмная материя вселенных при некоторых специфических условиях может обеспечивать мгновенную связь между любыми уголками любых миров. Современная земная физика, базирующаяся в том числе на теории относительности Эйнштейна, подобного не допускает. Согласно этой теории, с выводами которой знаком практически любой школьник, максимальная скорость любого объекта, будь то волна, частица и, тем более, материальное тело, ограничена скоростью света. В то же время не следует забывать, что тёмная материя, как и тёмная энергия – субстанции сугубо гипотетические и теоретические, их не увидеть и не пощупать. По сути, их пришлось буквально за шкирку втащить в космологию, чтобы с их помощью объяснить процессы, происходящие во вселенной. Без них наша вселенная в том виде, в котором мы её наблюдаем, просто не может существовать. Они нужны хотя бы уже для того, чтобы объяснить рождение и формирование галактик после Большого Взрыва и расширение вселенной с ускорением.
Не споря с гипотезами, я взял за отправную точку постулат, что тёмная материя существует. Но, в отличие от других Земных исследователей, в моём распоряжении имеются капсулы межуровневых переходов, позволяющие изучать не только нашу родную вселенную, но и бесконечное множество других. Стоило нам начать скакать по подуровням, как выяснилось, что физические законы в них не больно-то идентичны. В некоторых вселенных, где физика не во всём соответствует нашей, мне удалось осуществить с тёмной материей вполне конкретное взаимодействие и наглядно убедиться, что теория о её существовании, как и мой постулат, верны. Это и послужило толчком для дальнейших исследований. Кирюшина планета находится именно в такой вселенной, потому именно её я и выбрал для промежуточной базы. Здесь я и намереваюсь проверить свою новую гипотезу, попытавшись осуществить трансляцию сигнала через тёмную материю, используя её в качестве трансмиттера, то бишь передатчика.
Большая часть оборудования, загруженного мною в капсулу, предназначалась именно для попытки создания такого «тёмного» передатчика-приёмника. Не мудрствуя лукаво, я так и обозвал свои будущие устройства «тёмными», сразу понятно, о чём речь, не перепутаешь. И если нам всё-таки повезёт достучаться хоть до кого-нибудь, то это можно будет сделать только с помощью такого «тёмного» передатчика, ибо никакие расстояния ему не помеха. Дело за малым: его собрать и удостовериться, что в выводах я не ошибся. Или наоборот – ошибся. Первое, как вы понимаете, предпочтительней.
По всей видимости, Вероника будет продолжать бодаться с умершим пультом ещё долго. Девочка она упорная, а я не хочу расстраивать её уговорами бросить это безнадёжное занятие. Будет только хуже.
Пойду, что ли, проведу инвентаризацию того, что у нас есть…
Сто одиннадцатый день после катастрофы.
…Сегодня в первый раз попытался включить мой «тёмный» трансмиттер. Если бы Лёнька заранее знал, сколько времени потребует этот мой попутный эксперимент, он бы меня убил. Только как я теперь должен понять, что передатчик работает?.. Дурак! Мне просто нужно дособрать и запустить в пару к нему ещё и «тёмный» приёмник. Конечно, никакого подтверждения мгновенной передачи сигнала через вселенные я таким образом не получу, зато буду твёрдо знать, происходит ли передача вообще…
Сто шестидесятый день после катастрофы.
…Вероника ходит хмурая. Она забросила наконец войну с пультом и теперь не может определиться, чем ей заняться дальше, мучаясь одновременно от бессилия, безделья и сетований на судьбу. Лёнькины попытки вселить в жену оптимизм пока успеха не принесли.
А я таки собрал и «тёмный» приёмник тоже. Сейчас позову молодёжь и попробую завлечь их протестировать моё изобретение. Может, заодно получится хоть немного настроение им поднять.
– Лёнчик, Вероника, – окликаю я обоих, выбравшись из ангара и жмурясь от яркого солнечного света, – пора испытать мои новые игрушки. Я предлагаю поместить приёмник в капсулу, а трансмиттер останется в ангаре.
– Вы, Сан Саныч, действительно рассчитываете, что ваши агрегаты заработают? – скептически отозвалась невестка.
– Ника, милая, – я стараюсь говорить жизнерадостно и бодро, – на текущий момент это единственное, что имеет хоть какой-то шанс нам помочь. Если мы заставим их работать, конечно.
– Сан Саныч, – скепсиса в голосе Вероники ничуть не убавилось, – на Земле подобных устройств всё равно не существует. До кого вы рассчитываете с их помощью достучаться?
– До кого получится, девонька, до кого получится. Сейчас для нас самое главное – чтобы хоть что-то получилось.
– Пап, – вклинился Лёнька, пополнив ряды скептиков, но подойдя к проблеме с другой стороны, – давай предположим, что твой прибор заработал, и тебя кто-то услышал. На каком языке ты собираешься с ним разговаривать, не задумывался?
– Что ты сразу пытаешься всё усложнить, – ненавижу, когда люди раньше времени стараются во всём негатив увидеть, даже если это собственный сын. – Будем решать проблемы по мере поступления. Пока у нас лишь одна проблема: узнать, работают ли эти штуки вообще. Согласен?
– Что у нас проблема лишь одна – не согласен, а так согласен, – неожиданно сменил минус на плюс Леонид. – Прости, что вдруг поддался упадническому настроению. Давай показывай, как эти твои межзвёздные рации функционируют.
Для начала мы затащили в капсулу и запустили работать «тёмный» приёмник. Оставив дежурить около него Веронику, вернулись в ангар, и принялись настраивать передатчик, только настройку мы так и не успели завершить, потому что в ангар вбежала радостная Ника и сообщила, что всё работает. Мне, конечно, приятно было видеть, что настроение у неё улучшилось, но, тем не менее, посмотрел я на неё с недоумением, как и Лёнька.
– Чего вы на меня так уставились? – поинтересовалась она.
– Пытаемся понять, что ты подразумеваешь под словами «всё работает», – осторожно ответил Лёнька. – Мы ещё даже не начинали ничего передавать.
– Как это?.. Тогда что я там получаю?.. – теперь недоумение читалось уже на лице Лёнькиной жены.
Не сговариваясь, мы сорвались со своих мест и бросились в капсулу. Приёмник работал. Пакость вселенская, это было почти невероятно, но он работал! Понять, что именно он принимает, мы, разумеется, пока не могли, но факт говорил сам за себя. Получалось, что кто-то уже использует подобные установки, и мы отнюдь не первые! А раз так, то наконец-то перед нами забрезжила призрачная надежда на спасение.
Сто шестьдесят третий день после катастрофы.
…Потихоньку я начинал представлять, что за абракадабру получает наш «тёмный» приёмник. Складывалось впечатление, словно кто-то бессистемно скармливает своему передатчику всё, что под руку подвернётся. Никакой системы или закономерности в получаемом материале я распознать не мог. Зато среди мелькавшего на экране и противно скрежещущего в динамике массива информации я сумел вычленить нечто похожее то ли на книжки, то ли на комиксы для маленьких детей. Правда, если судить по картинкам, а это пока было единственным, что я хоть как-то воспринимал, тамошние дети мало напоминали наших, земных. Но всё равно это был успех! Анализируя подобный материал, можно попытаться выделить и расшифровать простейшие понятия и значения чужой речи и письменности. Других дел у меня всё равно не было и не предвиделось, поэтому я с головой окунулся в новую головоломку.
Триста второй день после катастрофы.
…Пакость вселенская! У меня начало получаться! Я наконец-то начал худо-бедно систематизировать сыплющуюся в приёмник информацию. Помимо детских книжек мне удалось распознать что-то вроде новостных передач и даже уловить какие-то намёки на научные статьи или доклады. Я также понемногу начинал понимать речь существ, от которых поступала эта странная передача. Честно говоря, меня изрядно шокировал их внешний вид. Они невероятно напоминали наших земных богомолов, но явно не относились к насекомым и размерами лишь немногим уступали человеку. Правда, не увидев этих существ рядом с чем-то сопоставимым и пригодным для сравнения, можно легко ошибиться как в большую, так и в меньшую сторону.
Я уже много разумных существ повидал, но такие в поле моего зрения оказались впервые. Не знаю, чем это объясняется, но наиболее распространёнными разумными расами во всём множестве вселенных являются расы гуманоидного типа. Прочие встречаются значительно реже. Подавляющее большинство разумных являются теплокровными, изредка встречаются рептилоиды, среди которых половина тоже теплокровные, а вот разумных насекомых ни разу не встречал. Хотя это вовсе не значит, что их вообще не существует. Но ни одна из известных мне на сегодняшний день рас не походила внешне на насекомых до такой степени.
Судя по новостным программам, которые я успел увидеть, эта цивилизация отличается крайней воинственностью. Связываться с такими субъектами мне совсем не хотелось, но пока это оставалось единственной пойманной нами ниточкой, дававшей призрачную надежду когда-нибудь вырваться из нашей тюрьмы. Тем не менее нам необходимо соблюдать крайнюю осторожность. Во избежание поспешных решений, я продолжил изучение их языка и поставил своей задачей получить как можно более разностороннее представление об их цивилизации…
…Веронику безделье несказанно угнетало и потому она вновь вернулась к попыткам договориться с капсулой, Лёнчик же по-прежнему циркулировал между нами, по мере сил стараясь помогать и мне, и жене. Нужно отдать ему должное, у него это неплохо получается. От того же самого вынужденного безделья, ибо припасами он нас обеспечил уже выше крыши и надолго, сын тоже взялся осваивать язык богомолов и делал это даже быстрее и лучше меня, выступая в некоторых случаях в роли переводчика. Конечно, с точки зрения человека, назвать языком отвратительные скрипящие и скрежещущие звуки, коими изобиловала речь этих насекомоподобных, было довольно трудно. С непривычки они больше всего ассоциировались со скрежетом ржавых несмазанных механизмов. Сюда бы наших комарников, они бы эту какофонию быстро освоили, а нам приходилось мучиться. Особенно трудно было эти звуки воспроизводить. Сами попробуйте воспроизвести человеческим голосовым аппаратом мелодию болтающихся на ветру проржавевших ворот. Но, как говорится, терпение и труд всё перетрут. Вот мы с Лёнькой и продолжали терпеть и тереть…
Триста восемьдесят восьмой день после катастрофы.
…Мы с сыном уже вполне прилично болтаем (скрипим) на языке богомолов. Поначалу Вероника просила нас заниматься этим где-нибудь подальше, чтобы не травмировать её нежный слух, но в какой-то момент гонять нас перестала, сама загоревшись идеей освоить столь нестандартную для человека лингву. Я бы сказал, что она прогрессирует даже быстрее, чем это делал Лёнька.
Очень эффективно обучаться новому языку вместе. Невольно возникает элемент соревнования, и каждый старается не ударить лицом в грязь, перещеголяв соперника. Стимулирует. А если договориться изъясняться исключительно на осваиваемом языке, процесс начинает идти ещё быстрее…
…Второй год уже пошёл, как мы влачим вынужденную робинзонаду, но до настоящего Робинзона Крузо нам пока далеко. Нас хотя бы трое, а он долгие годы оставался вообще один, довольствуясь общением с попугаем, прежде чем его одиночество разбавил спасённый им от костра и последующего поедания Пятница. Да и с Пятницей ему далеко не сразу довелось наладить речевой контакт. Нам в этом плане повезло больше, чем Робинзону. К слову сказать, экипированы мы тоже не в пример лучше. Единственным его преимуществом перед нами являлась отнюдь не призрачная надежда, что к его острову кто-нибудь приплывёт и на нём высадится, что, в конце концов, и произошло. У нас же надежды на подобный исход практически не имелось. Мы с Кириллом проверяли, эта и соседние звёздные системы необитаемы в плане разумной жизни.
Продолжительный анализ богомольей цивилизации, по крайней мере, тех её аспектов, которые оказались нам доступны благодаря почти непрерывной трансляции, привёл меня к неоднозначному выводу. С одной стороны, их оголтелый милитаризм представлял собой серьёзнейшее препятствие для возможного контакта, буде его, контакт, удастся наладить, зато со стороны другой, я всё с большим удовлетворением отмечал, что их наиболее образованная часть населения не разделяет всеобщего и практически поголовного поклонения войне. Практически не сомневаясь, что изобрести и создать действующий «тёмный» передатчик способен исключительно представитель научного сообщества богомолов, который, как минимум, должен знать о существовании тёмной материи и представлять, как с ней можно взаимодействовать, я таки решился наконец предпринять попытку вступить с его оператором в диалог.
Для начала я вежливо поздравил неизвестного учёного с изобретением столь уникального инструмента. Поскольку ни одна из новостных передач и ни один из промелькнувших мимо меня научных трудов не содержали ни малейшего упоминания о «тёмном» передатчике, я пришёл к заключению, что его автор не так уж сильно опережает меня в освоении этого способа связи и не торопится делиться своим открытием с общественностью.
Признаться, с некоторой обидой я воспринял откровенно грубый ответ с пожеланием засунуть своё поздравление себе в клоаку, из чего сделал вывод, что у богомолов удаление продуктов жизнедеятельности осуществляется именно через этот орган. Я не стал опускаться до ответной грубости, но счёл необходимым поставить грубияна в известность, что моя физиология некоторым образом отлична от его, а потому исполнить пожелание в точности никак не смогу.
Стараясь не принимать обиду близко к сердцу, ибо по собственному опыту знаю, что иные учёные обладают весьма скверным характером, подумал, что невежливый богомол наверняка столкнулся с теми же проблемами при испытании своего изобретения, что и я. Я имею в виду проверку мгновенной передачи сигнала на огромные расстояния, хотя тот факт, что мы общаемся, уже это подтверждает. Но это он для меня подтверждает, а мой оппонент, похоже, воспринимает меня, как чей-то злой розыгрыш, а не как подтверждение. Что ж, можно попытаться ему помочь.
Судя по всему, их космическая индустрия находится на начальном этапе становления, а потому возможности для удаления «тёмного» передатчика и «тёмного» приёмника на значительное расстояние друг от друга у него не имеется. Зато такую проверку он легко мог бы осуществить, имея под рукой капсулу межуровневых переходов. Принимая во внимание, что зародыши находили у себя очень многие цивилизации, почему было не предположить, что они могут найтись и у богомолов? Чем чёрт не шутит. На всякий случай я сообщил грубияну, что могу подсказать лёгкий способ проверки работоспособности его изобретения.
На сей раз посылать меня в клоаку он не стал, пригласив вместо этого на ужин. Пришлось с сожалением сообщить, что я нахожусь на другом подуровне существования, а потому принять его приглашение никак не могу. Кажется, он понял меня неправильно, потому что заявил, что с призраками дела не имеет и пожелал счастливой загробной жизни. Мне понравилось сравнение с Призраком, и я решил взять себе это слово в качестве псевдонима, если нам, конечно, доведётся и дальше общаться. А пока, не желая продолжать получать в ответ грубости, я решил оставить необщительного богомола в покое…
Четыреста двадцатый день после катастрофы.
…Терпеть не могу сидеть без дела, так что я себя переборол и решил снова напомнить о себе моему грубому оппоненту. Начал с того, что поинтересовался, не изменилось ли за прошедшее время его отношение к призракам. На сей раз ответ прозвучал менее агрессивно. Чтобы не показаться нестойким в убеждениях, он заявил, что к призракам относится по-прежнему, но готов сделать для меня исключение, если я озвучу своё предложение. Не слишком веря в успех, всё-таки нет никаких гарантий, что зародыши могут отыскаться и на его планете, я всё же посвятил начавшего исправляться грубияна в историю капсул и порекомендовал покопаться во всяких научных архивах, музеях и прочих местах, имеющих отношение ко всяким раритетам, особое внимание уделяя историям и фактам о необъяснимых находках. Вдруг да всплывёт что-нибудь. Вероятность, конечно, мизерная, но, если утопающий хватается за соломинку, почему бы мне не ухватиться за грубого богомола…
Четыреста девяносто пятый день после катастрофы.
… Пакость вселенская, он таки их нашёл, зародыши! Это удивительно, но ему удалось!
Теперь наше общение перетекло в совершенно иное русло. От грубости не осталось и следа. Я наконец узнал, что моего собеседника зовут Пет-Петос-Пет, и что он, по сути, учёный-отшельник, хоть и работает в научном институте, и что, как я и предполагал, о его открытии больше никто не знает.
Мне без труда удалось объяснить ему, как инициировать капсулу и как ей воспользоваться. Петос оказался чрезвычайно понятливым и ухватывал всё буквально слёту. Теперь оставалось только ждать…
Пятьсот шестнадцатый день после катастрофы.
…Сегодня со мной снова вышел на связь Пет. Он пребывает в поросячьем восторге и клянётся, что отныне мой должник на всю оставшуюся жизнь. Он сделает для меня всё, что угодно. Приятно всё-таки, когда твои советы приводят к подобным результатам.
С этого дня мы с Петом стали общаться регулярно. Он выразил желание выучить мой язык и принялся за дело столь рьяно, что я только диву давался. Мы бесконечно много болтали о жизни, о научных достижениях, о политике, взаимно пополняя и дополняя языковой багаж друг друга новыми терминами и понятиями, которых особенно не доставало мне, так как при самостоятельном изучении языка в некоторых вещах разобраться без посторонней помощи просто невозможно.
Что касается личных проблем, речь в основном шла о жизни и трудностях Пета. Я старался о себе не слишком распространяться, терзаясь сомнениями и опасаясь, что мой удивительный собеседник, не подозревая об этом, может находиться под пристальным контролем заправляющих у них милитаристов. Это обстоятельство по-прежнему удерживало меня от того, чтобы сообщить ему наши координаты и покончить с заточением. Мои опасения разделяли и сын, и Вероника. Если я прав, то вместе с Петом к нам могут пожаловать вооружённые молодчики–богомольчики, и Кирюшина планета окажется во власти захватчиков. А отсюда они легко смогут попасть и в ОНПИС, и даже на Землю. И хоть собственные координаты в своих капсулах Кир предусмотрительно стёр, но установить по ним координаты вторых точек сопряжения можно без проблем, так что приглашать к нам в гости Пета пока что чертовски рискованно. Прямо-таки пет-патовая ситуация.
Моя затея с «тёмным» передатчиком привела именно к тому результату, на который я и рассчитывал, да только воспользоваться им донельзя боязно. И меня сильно удивляет ещё одно обстоятельство: мой «тёмный» приёмник слышит только Пета, а Пет слышит только меня. Неужели подобное изобретение созрело только в двух наших головах? Как-то не верится. Но тогда почему упорно молчат другие голоса вселенных?
Пока всё складывается так, что Пет – единственный наш путь к спасению, но уж больно он стрёмный.
Вот и сидим, не решаясь просить у него помощи. Я ведь ему до сих пор так и не рискнул рассказать, в какую беду мы попали…
Пятьсот семьдесят второй день после катастрофы.
…Сегодня случилось невозможное.
Лёнька с утра на промысле, то ли на охоту отправился, то ли на рыбалку, то ли по грибы, не спросил, я, как и всегда почти, сижу в ангаре и веду задушевную беседу с Петом, а Вероника с упорством пытающейся пробиться через оконное стекло мухи продолжает сражаться в капсуле с мёртвым пультом…
…В ангарчик влетает раскрасневшаяся Вероника и возбуждённо почти кричит:
– Сан Саныч! У меня что-то получилось!
– Что значит, что-то? – вздрагивая от неожиданности, переспрашиваю я, вскакивая и резко оборачиваясь.
– Пульт отозвался! Правда, как-то странно отозвался. Я проверяла очередной код, и вдруг он включился, только загорелись совсем не те индикаторы, которые светятся обычно. Мало того: стоило мне извлечь алмаз из гнезда, как пульт снова умер. Я хочу, чтобы вы сами посмотрели. Можно вас оторвать?..
Можно подумать, я отмахнусь от подобного известия и продолжу заниматься своими делами, пусть даже это будет увлекательная научная беседа с моим новым душевным другом Петом.
– Пакость вселенская, девочка, разумеется, можно! Нужно! Идём скорей! – воскликнул я чуть ли не возмущённо, дрожа от волнения. – Пет, прости, драгоценный мой, но у меня тут крайне срочное дело образовалось. Свяжусь с тобой немного позже. Досадно только, что Лёньке именно сегодня втемяшилось снова куда-то умотать, – последнюю фразу адресую уже Нике. – Нам его трофеи и так уже складывать некуда. Ты хорошо код запомнила?
– Конечно, я их все аккуратно записываю по порядку, чтобы не повторяться. Но всё равно на согласование со списком времени иной раз больше уходит, чем на ввод очередного кода. А без этого один и тот же можно до бесконечности вводить, ведь единственный компьютер у вас, Сан Саныч, мне-то всё вручную делать приходится.
Я почувствовал лёгкий укол совести. Это правда, компьютер я практически монополизировал, считав по сей день, что Ника занимается бессмысленной тратой времени. Кажется, настала пора расставаться с заблуждением.
Стоило нам войти в капсулу, как я собственными глазами узрел подтверждение Вероникиных слов. На пульте ярко светились всегда молчавшие прежде индикаторы. Знать бы ещё, за что они отвечают. В инструкции Тасана о них не было ни слова. Мы вообще о большей части элементов пульта абсолютно ничего не знаем. Они просто есть и обычно никак не реагируют на любые наши действия. По-видимому, функциональность панели управления капсулой намного шире, чем счёл нужным сообщить нам Тасан, и до чего мы докопались сами.
Как же мне хочется узнать, кем на самом деле являлся наш таинственный таёжный проводник. Откуда он взялся? Куда исчез? Если ему нужны были зародыши, то зачем он их нам, в таком случае, показал? Забрал бы всё себе и благополучно испарился. Мы бы так никогда и не узнали ни о них, ни о его существовании и жили бы себе дальше спокойно без всяких капсул и уровней. А если дело в чём-то другом, и он намеренно хотел, чтобы мы включились в межуровневые контакты, а это, исходя из его поведения, напрашивается в первую очередь, к чему было забирать один из кубов с зародышами? С Тасаном ситуация непонятна ничуть не меньше, чем с капсулами. И нет никакой уверенности, что мы сможем когда-нибудь пролить свет на те удивительные таёжные события. Но прежде всего нам необходимо отсюда вырваться, и дай Бог, чтобы сегодняшнее достижение Вероники нам в этом помогло.
Я приблизился к пульту и, памятуя её слова, аккуратно извлёк пинцетом алмаз из гнезда. Всё так, индикаторы разом погасли. Поместил алмаз обратно – ничего.
– Нужно снова ввести код, – подсказала Вероника.
– Так вводи, я-то его всё равно не знаю.
Код оказался значительно длиннее обычных. Под обычными я подразумеваю те, которые мы вводим для перемещения из одного места в другое. Господи, как же отвратительно чувствовать себя несмышлёным ребёнком, забравшимся в суперсовременный авиалайнер и жаждущим его завести, а потом ещё и взлететь! Хоть бы что-нибудь понимать, а так все наши достижения в освоении капсул сводятся исключительно к тыканью пальцем наугад и ожидания, чего из этого тыканья получится. Ни малейшего представления о принципе работы. Поначалу мы даже пытались ломать пульты в надежде увидеть хоть что-нибудь знакомое. Щас! Это практически то же самое, как тому же несмышлёному ребёнку разломать компьютер и понять по обломкам, как он работает.
После ввода кода индикаторы вновь ожили.
– Есть какие-нибудь мысли, Сан Саныч? – Ника смотрела на меня в ожидании чуда, но я не господь Бог. Тем не менее, одна у меня всё-таки шевельнулась, и я её немедленно воспроизвёл:
– Есть. Одна. Раз эти лампочки зажигаются только при наличии алмаза, твои манипуляции с пультом с высокой вероятностью относятся к временным координатам. А поскольку по-прежнему молчат основные индикаторы, последствия скачков я даже приблизительно предсказывать не берусь. Да и сама возможность скачков пока под вопросом. Чёрт знает, о чём эти новые индикаторы сигнализируют. Может, это вообще сигнал тревоги перед самоуничтожением, и мы должны поскорее отсюда убираться.
– Вряд ли для самоуничтожения алмаз требуется, Сан Саныч. Нет, это точно что-то другое. Значит, мы не будем пытаться запустить капсулу с этими настройками? – голос Ники теперь звучал кисло, а на лице читалось разочарование.
– Вика, мы и так уже переместились на пятнадцать лет вперёд. А что, если эти новые индикаторы отсчитывают миллионы или миллиарды лет? Мы можем запросто угодить в какой-нибудь Большой взрыв или в чёрную дыру. Знаешь, я начинаю верить в твою удачу, а потому предлагаю тебе продолжить изыскания, но только без алмаза. Хватит нам игр со временем. И отныне, когда понадобится, компьютер в полном твоём распоряжении в любое время суток. Может, тебе ещё разок повезет, и ты сумеешь оживить капсулу, не затрагивая временны;е характеристики.
Вероника вздохнула, но первым же её действием стало удаление алмаза из пульта.
А вообще, это я на словах весь такой умный и правильный. Если б вы знали, как мне хотелось в тот момент немедленно попытаться куда-нибудь прыгнуть. Неиссякаемая жажда истинного исследователя, толкающая на подвиги или, скорее, на глупости, но в кои-то веки победило благоразумие. Вопрос – надолго ли? Теперь ведь непрерывно буду мучиться от желания проверить Вероникин код в деле…
Шестьсот тридцать девятый день после катастрофы.
…Удивительное дело, ещё три с хвостиком месяца, и будет уже два года, как мы потерпели аварию и оказались отрезанными от всего того, что прежде являлось нашим миром. Но если первое время мы только и думали о том, чтобы как-то вернуться, то теперь тот первоначальный запал как-то незаметно притух, уплыл куда-то в сторону и перестал волновать слишком уж рьяно. Необъяснимо. Мы давно уже могли рискнуть и пригласить к нам Пета, но упорно продолжаем с приглашением тянуть. Да, не скрою, я и сейчас опасаюсь, что за ним могут шпионить. Но, похоже, слежка за ним всё же не такая уж пристальная, как мне рисовалось поначалу, если она вообще есть. В противном случае наши с ним бесконечные беседы давно перестали бы быть тайной для его гипотетических надзирателей. Да и его периодические путешествия посредством капсулы до сих пор никто под контроль взять не попытался. Чем дальше, тем больше я склоняюсь к тому, что Пету всё-таки можно довериться. Он, кстати, болтает по-русски уже достаточно бегло. У него даже появилась забавная привычка вставлять чуть ли не в каждую фразу к месту и не к месту междометье «нда». Это привносит в его речь эдакий особый колорит.
Но, как я уже сказал, мы начали привыкать к нашему в общем-то не слишком тягостному заточению, и теперь, к собственному же удивлению, оттягиваем и оттягиваем решение об эвакуации.
Как-то незаметно и я пристрастился к Лёнькиным промыслам. Не к охоте, нет, ибо собственноручное отнятие жизни у любой теплокровной твари мне с детства претит, хотя употреблять в пищу мясо я вовсе не отказываюсь, не настолько ханжа, но к рыбалке. Лёнька – тот с самого начала, что называется, до мозга костей проникся прелестями робинзонской жизни. Поразительно, но даже Вероника перестала безудержно рваться к дочке. Когда я осторожно поинтересовался, с чего бы такой поворот, она густо покраснела, но всё же ответила виновато:
– Понимаете, Сан Саныч, я вдруг осознала, что на Валькину маму теперь совсем не тяну. Какая я к лешему мама, если у нас с ней теперь всего-то в десять лет разница? Мне даже неловко стало, когда до меня это в полной мере дошло. Валька сейчас практически взрослая, и нас она вряд ли полноценно вспомнить сможет, если вообще сможет. Теперь мы для неё попросту незнакомые чужие люди. Ведь мы навсегда исчезли из её жизни, когда ей ещё и года не было. Я понятно объясняю?
– Вполне, Ника, вполне. Но оставаться тут до конца жизни мне всё же не больно-то хочется. Да и мучает меня непрестанно один не слишком благовидный поступок, камнем висящий на совести.
– Вы это о чём? – недоумённо повернулась ко мне Вероника.
– Да о том злополучном алмазе, по причине отсутствия которого мы здесь застряли. Думаю, Егор уже неоднократно пытался его найти, да только вряд ли у него это получилось. А больше всего я боюсь, что алмаз Тасана давно и безвозвратно угодил на какую-нибудь помойку или свалку.
– Это почему? – недоумение на лице Ники стало лишь сильнее.
– Да потому что я не придумал ничего лучше, чем запрятать камень в того самого большого плюшевого мишку, которого подарил внучке, когда вы выписывались из роддома. Мишка тогда больше её самой был. Бог знает, что стало с игрушкой за прошедшие годы. Такие дела.
– И вы что, никому об этом не рассказали? – недоумение Вероники сменилось изумлением.
– Ты первая, – признался я честно.
– Да-а! Вы меня прямо-таки сразили, Сан Саныч. Это ж надо. Спереть общественный алмаз и засунуть его в детскую игрушку. На такое, наверное, только вы и способны.
– Угу, – не стал я спорить, – но мне ни капельки не стыдно. Тасан его, вообще-то, именно мне тогда отдал, прямо вот на эту ладонь положил. Правда. Все видели. Это, конечно, ещё не делает его моей личной собственностью, но немного облегчает другой камешек, тот самый, который висит на моей совести. Кстати, не знаешь случайно, где сейчас Лёнька? – сменил я тему.
– Случайно знаю. Он теперь вместо меня с пультом сражается, – Вероника махнула рукой в направлении капсулы, на неё не глядя. – Сказал, раз тот подал признаки жизни вместе с алмазом, то должен это делать и без него. Пусть помучается, не всё же ему натуральным хозяйством заниматься.
Я невольно проследил глазами за её рукой и так и застыл, словно громом поражённый! Через секунду то же самое произошло с Вероникой, узревшей моё побледневшее лицо и резко обернувшейся. Пакость вселенская – капсула исчезла!
Это был натуральный шок! От неожиданности мы некоторое время слова не могли вымолвить. Неужели Лёньке удалось подобрать код?! А хуже всего, что мы с Вероникой абсолютно ничего не могли поделать. Оставалось только молиться и надеяться, что моего сына не унесло куда-нибудь безвозвратно.
Безвозвратно его не унесло. Капсула появилась на том же самом месте минут через тридцать. Мы бросились к протаявшей диафрагме, а нам навстречу выскочил жутко взбудораженный Лёнька. Голос его дрожал, как, впрочем, и наши.
– Пап, Вика, вы меня простите, но я не удержался.
– Что значит, не удержался? – я не знал, радоваться мне, злиться или возмущаться.
– Я вставил в гнездо алмаз, – он воспроизвёл в воздухе пинцетный захват двумя пальцами, – ввёл Никин код, – теперь его пальцы барабанили по воздуху, – а затем обычным порядком набрал координаты ОНПИС и выставил сдвиг на пять минут в прошлое… Потом… потом нажал старт…
– Ну?!... Что потом?!... – поторопил я его нетерпеливо.
– Потом я именно там и оказался, – Лёнька замолчал и смотрел на нас, напрягшись, словно не мог сформулировать следующую фразу. – Только… Только условно попал, виртуально, – справился он наконец с затруднением. – Я вроде бы находился там, но диафрагма не открывалась. Зато абсолютно прозрачной стала сама капсула. И меня при этом никто не видел, – добавил он в довершение отчего-то смущённо.
– А сам-то ты кого-нибудь видел? – спросила Вероника с волнением.
– Видел. Но я ещё не всё рассказал. Один из сотрудников прошёл через капсулу насквозь.
– То есть? – я всё ещё не понимал, к чему он клонит.
– То есть так, словно для него капсулы вообще не существовало. Но и это ещё не всё. Он прошёл не только через капсулу, но и через меня самого. Помните фильм «Привидение» с Патриком Суэйзи и Дэми Мур? Для меня всё выглядело в точности как в том фильме. Он прошёл через меня насквозь и при этом ничего не заметил, а я ничего не почувствовал. Получается, что я побывал там как бы фантомно.
– Отсюда ты исчез вполне реально, – поставил я его в известность. – Всыпать бы тебе за самодеятельность. Ты хоть представляешь, что мы тут испытали, когда капсула вдруг пропала?
– Но я же уже попросил прощения! – воззвал он к нашим чувствам.
– Так извиняются, когда случайно кому-нибудь на ногу слегка наступят, – возразил я. – Ты мог меня до инфаркта довести, а жену заикой оставить.
– Но я ж не знал, что так получится! – сын смотрел на меня с негодованием, но без тени злобы. – Я просто ещё не успел рассказать вам всего. Из ОНПИС я попытался переместиться ещё и на Землю, но вместо этого снова оказался здесь. Вот теперь всё.
Лёнька замолчал и выжидающе переводил глаза то на меня, то на Веронику. Мы некоторое время дружно молчали, после чего я пробурчал примиряюще:
– Что уставился, как баран, показывай давай, у нас терпение не безграничное.
Лёнька радостно осклабился и бросился назад в капсулу. Мы, естественно, последовали за ним.
Теперь я, кажется, начал смутно представлять, что примерно произошло. Код, обнаруженный Вероникой, запускал капсулу в некоем неизвестном нам режиме. Мои фантазии о том, что новые индикаторы могут отсчитывать миллионы или миллиарды лет, никакой реальной почвы под собой не имели. Да и сказал я тогда об этом Веронике просто так, для красного словца. На деле же, исходя из Лёнькиной информации, получается, что физически перемещение капсулы осуществляется в некоем смежном пространстве, невидимом для стороннего наблюдателя, находящегося в заданных координатах, зато сам сторонний наблюдатель и заданная локация доступны к обозрению из капсулы. То есть, реализуется возможность исподволь наблюдать за любыми событиями, где бы те ни происходили. Полезный, очень полезный режим Лёнька выявил. Но это пока только предположение, которое мы сейчас и попытаемся проверить, хотя оно и нарушает, безусловно, всякие там права человека, на которые мы благополучно наплюём, потому как никто об их нарушении не узнает.
Первым делом мы в точности воспроизвели ту же последовательность действий, что проделал без нас Лёнька, полагая, что, раз она сработала, значит – безопасна. В результате оказались посреди базы ОНПИС, и я отметил удовлетворённо, что со времени нашего исчезновения она значительно разрослась, а не зачахла или сменила дислокацию. Как назло, ни один из попадавшихся на глаза сотрудников к нам даже близко не подошёл, так что прочувствовать чей-либо проход через себя мне пока не посчастливилось. Тем не менее то, что у нас получилось, можно считать значительной победой, о которой, правда, пока знаем только мы. Интересно, Тасану известны эти особенности капсул, или нам удалось и его переплюнуть?
А дальше много дней подряд мы методично и скрупулёзно исследовали и штудировали возможности капсулы в новой ипостаси или, вернее сказать, в неизвестном нам доселе режиме. Предприняв множество попыток тем или иным способом варьировать перемещения, мы пришли к следующим выводам:
Первое: капсула способна к фантомным перемещениям лишь со вставленным в гнездо алмазом.
Второе: перемещения почему-то осуществляются только со сдвигом в прошлое. При попытках осуществить сдвиг в будущее или не вводить его вообще, пульт немедленно отключается.
Третье: исходная точка привязки капсулы остаётся неизменной. Хоть капсула на время и исчезает с места аварии, но потом неизменно на него возвращается. При попытке попасть в какое-нибудь другое место, капсула неизменно возвращается к месту постоянной привязки, и в любое новое место можно попасть только из него.
Четвёртое: при посещении любого места доступна лишь оптическая информация. Всё происходящее выглядит как немое кино.
Пятое: все наши попытки осуществить сдвиг в прошлое более чем на полчаса, приводили к тому, что один из череды новых индикаторов начинал мигать, и, хорошо помня мигающий индикатор, который я проигнорировал перед приведшим к аварии прыжком, испытывать судьбу ещё раз никто из нас не рискнул. Я предполагаю, что здесь мы сталкиваемся с той же проблемой. Видимо, чем больший сдвиг во времени требуется задать, тем точнее должно обеспечиваться совпадение с резонансной частотой ключевого алмаза. Вероятно, при использовании алмаза Тасана эта проблема исчезнет.
Шестое: все приведённые выводы относятся исключительно к тому коду, который посчастливилось выявить Веронике.
Но это что касается технической стороны вопроса. А помимо технической, была ещё и сторона моральная, которая многократно приводила нас к таким взрывам эмоций, как положительных, так и отрицательных, что порой приходилось подолгу приходить в себя. Учитывая наш практически параллельный перенос во времени, отследить те или иные события прошлого воочию мы не могли, поэтому о том, что случилось за прошедшие семнадцать уже лет узнавали лишь по косвенным признакам, сопоставляя друг с другом увиденное.
Я наконец-то вновь получил возможность лицезреть внучку, а Лёнька с Вероникой дочь. До чего же красивая девка выросла, загляденье. Самое смешное, что теперь рядом с родителями она будет смотреться как младшая мамина сестра. Лёнька, конечно, ещё может худо-бедно сойти за отца, он всё-таки почти на десять лет старше Вероники, а вот мама на маму уже никак не тянет, это она правильно подметила. А может, так даже хорошо. Валентина – девочка явно жизнерадостная и, по-моему, характером сильно смахивает на меня. Такая же непосредственная оптимистка, хотя без звукового сопровождения с полной уверенностью утверждать не берусь. А ещё я увидел у неё на кровати подаренного мною мишку. Значит, алмаз Тасана на помойку пока не угодил, конечно, если его не обнаружили раньше и не извлекли. Впрочем, в этом случае он тоже вряд ли на помойке.
Зато моя сестра, Клава, заметно сдала, а ведь она моложе меня. Вернусь – памятник ей поставлю. Не отдала Валюшку неизвестно куда, сама вырастила. И Кирюшка молодец, почти не изменился.
Что мне сильно не понравилось, это то, что Егор, по всей видимости, информацию об алмазе Тасана утаил. Или же просто не успел ей поделиться. Судя по дате смерти, он по какой-то причине скончался буквально через два дня после нашего исчезновения. Фантомные визиты, к сожалению, не позволяют задавать вопросы, а из визуальных свидетельств нам удалось прочитать только даты на памятнике. И Колюня Шепило умер, только, в отличие от Егора, его могилу на кладбище мы отыскать не смогли. С другой стороны, откуда нам знать, где Николая похоронили? Кладбищ много. Просто Егора похоронили не на Земле, а на Ониксе, неподалёку от базы. Но там у нас главным образом либо одинокие покоятся, либо те, у кого родственники тоже у нас работают, да и то нечасто, остальные же почившие, как правило, место упокоения обретают на Земле.
Кстати, ведь это именно Колька предложил планету Ониксом назвать, мол, созвучно с ОНПИС. Теряю я старых друзей, теряю. Правда, меня самого они наверняка уже давно похоронили…
Семьсот тридцатый день после катастрофы.
…Сегодня ровно два года, как мы робинзоним на Кировой планете, и сегодня мы наконец-таки приняли ответственное решение – пригласить в гости Пета. Настала пора положить конец нашему заключению.
Опасаясь за нашу безопасность, я старался не выдавать Пету каких-либо существенных сведений о себе. Я так и остаюсь для него по-прежнему Призраком, а о моём сыне и Веронике ему вообще ничего не известно. Он, конечно, не мог не заметить, что рядом со мной есть кто-то ещё, мы иногда невольно при нём переговаривались, но ни имён, ни каких-либо других подробностей я ему не сообщал. И сегодня, наконец, с тайной будет покончено, сегодня мы увидимся с ним воочию.
Чтобы сюрприз получился сюрпризом, я не стал предупреждать Пета, куда именно его приглашаю. Сообщил просто, что даю ему координаты одного симпатичного местечка, и хочу услышать его мнение о нём...
…Мы приготовились к торжественному приёму и с нетерпением ждали желанного гостя…
…Предположительное время прибытия Пета давно истекло, но его всё не было и не было. Похоже, ему то ли что-то помешало, то ли произошла какая-то путаница с координатами. Не выдержав, я направился к «тёмному» передатчику. К моему удивлению Пет был уже на связи и с экрана на меня смотрели его огромные глаза.
– О! Призрак, наконец-то! Нда. Я вас уже заждался, дорогой друг. Побывал я в том местечке, которое вы мне порекомендовали. Не могу не согласиться, природа изумительная. Нда. Но вы так и не объяснили, почему вам захотелось мне его показать.
Я почувствовал, как к моему горлу подкатывает отвратительный шершавый комок, словно наждаком прошедшийся по пищеводу.
– А вы в самом деле успели там побывать, дорогой Пет? – проговорил я, с трудом сохраняя самообладание и едва ворочая языком.
– О да! Нда. Я только что оттуда. Ещё раз повторюсь, место чудесное.
– Вы знаете, Пет, мне показалось, что я мог напутать координаты, и вы побывали в каком-то другом месте. Вы не могли бы их мне ещё раз показать?..
– Вряд ли это возможно, любезный Призрак, но координаты – вот они. Нда.
Сомнений не оставалось. Это точно были те самые координаты, которые я ему дал. Его капсула должна была появиться буквально в полусотне метров от ангара.
– Пет, а там, где вы побывали, какие-нибудь строения имелись? – у меня было чувство, будто мир рушится, и я уже лечу в бездонную пропасть.
– Нет-нет. Нда. Никаких строений, только первозданная природа. Да я вам сейчас покажу.
Один за одним Пет продемонстрировал мне несколько снимков.
Это, несомненно, именно то место, где мы находимся. И озеро в полной своей красе, и деревья с так полюбившимися нам плодами, внешне напоминающими орехи. Только ни ангара рядом с ними, ни капсулы, ни вообще каких бы то ни было свидетельств нашего присутствия. В дополнение к шершавому комку по моему телу прокатилась отвратительная волна влажного озноба. Разум отказывался это понимать, а ещё больше – принимать. Единственное более-менее удобоваримое объяснение, пришедшее мне в голову – мы находимся с Петом в разных временных потоках. Но тогда получается, что тёмная материя способна обеспечивать связь не только через пространства, но и сквозь время? В таком случае автоматически возникает другой вопрос: Пет побывал здесь до или после нас? Наверное, до, раз нет никаких следов нашего присутствия. А следующая мысль была и вовсе удручающей. Выходит, заперты мы тут наглухо, и шансов выбраться отсюда у нас снова нет.
Сославшись на усталость, я извинился перед Петом и вернулся к Веронике с сыном. Мое известие сначала шокировало их, а затем и вовсе повергло в глубокое уныние. За последние дни они успели уже свыкнуться с мыслью, что скоро мы возвращаемся домой. Уже не единожды была проиграна в уме встреча с дочкой, уже строились планы о наверстывании ушедшего на Земле вперед прогресса, а теперь надо всем этим тяжелой тучей нависло ощущение полной безысходности. Мы оказались в роли умирающих от жажды странников пустыни, для которых сладостный вид близкого водоема обернулся безжалостным миражом. Столь мрачными я не видел детей никогда. Даже когда умерла капсула, они и то не выглядели настолько убитыми…
Восемьсот двадцать четвёртый день после катастрофы.
…Тягостно. Лёнька по сей день хмурый и безрадостный. Не сомневаюсь, что это главным образом из-за Вероники. После провалившегося визита Пета в ней словно что-то надломилось, что-то умерло. Осталась одна лишь пустая оболочка. Она потеряла всякий интерес к поиску нового кода и вообще к жизни. Она абсолютно не замечала, какими блюдами пытается угостить её муж, её стало невозможно хоть чем-нибудь заинтересовать. На любые вопросы она отвечала односложно и без всяких эмоций. От неё самой порой по нескольку дней кряду можно было не услышать ни единого слова. Даже фантомные посещения других мест её больше не интересовали. Согласитесь, когда у вас перед глазами всё время такой человек, самому впору повеситься. Даже Пет заметил, что я выгляжу как-то не так, хотя и пытаюсь всячески скрывать от него хандру. Да-да, я не оговорился. Меня тоже сумело прищемить это всю жизнь ненавидимое мною в других состояние. Сам я прежде его никогда не испытывал. Но, в отличие от Вероники, я борюсь. И Лёнька борется, но ему труднее. Ему приходится находиться рядом с женой гораздо больше меня. Он как-то обмолвился, что опасается, как бы она ни наложила на себя руки. Вот такие у нас уже четвёртый месяц дела…
Восемьсот пятьдесят шестой день после катастрофы.
…Сегодня случилось чудо. Вероника разом словно очнулась от поглотившей её абсолютной апатии и с дьявольским ожесточением вновь бросилась в сражение с проклятой капсулой. Такого напора в ней не было даже в первые месяцы после аварии. Слава богу! Я уж думал, что она никогда не оправиться от второго удара. Очень похоже, что мы заперты здесь навсегда. По крайней мере, после провала встречи с Петом, я пока не вижу никакой альтернативной возможности покинуть место нашего заточения.
Проведя множество расчётов и сопоставив все известные мне факты и данные, я пришёл к неутешительному и обескураживающему выводу, что мы непонятным образом угодили в своеобразный хронокарман. По всей видимости, погрешность в резонансе, из-за которой капсула отказалась нормально работать, перекинула нас не просто на пятнадцать лет вперёд, а ещё засунула в некий, параллельный нашему, временной поток. Получается, что к тому множеству миров, о которых мы уже знали, можно приплюсовать ещё множество параллельных реальностей одних и тех же вселенных, но существующих в разных временных потоках. Просто голова идёт кругом. Пет побывал ровно там, куда я его пригласил, но не до нас, не после нас, а параллельно с нами. Такая вот суровая правда жизни.
Я так и не могу понять, почему мы ловим сигнал только от Пета, а он только от нас. В этом какая-то неправильность. Видимо, мы оба что-то упустили при создании своих трансмиттеров. А может, наоборот, добавили что-то лишнее, а потому отсекли все остальные потоки «тёмной» информации. Не могу я поверить, что, кроме нас, никто не использует подобную технологию…
…А Пет всё-таки умница! До того, что он создал, даже я не додумался. Правда, у меня в нынешних условиях крайне ограниченный набор инструментов и оборудования. Будь я в собственной лаборатории в ОНПИС, возможно, и меня посетила бы та же идея. Пет рассказал, что ему удалось сконструировать дистанционный пульт управления капсулой! Фантастика! Он не перестаёт меня удивлять. Но грех было не попытаться воплотить такую затею, коль скоро мы оба убедились, что тёмная материя способна преодолевать не только межпространственные, но и, как показала практика, межвременные барьеры. Вернее, про межвременные знаю только я, а Пету пока сообщать об этом не буду, а то тоже возьмётся экспериментировать, и его тоже, чего доброго, зашвырнёт неведомо куда…
Девятьсот тридцать третий день после катастрофы.
…Произошла довольно-таки разительная перемена в нашем сознании. Как-то исподволь, незаметно, мы почти перестали думать об оторванности от внешнего мира. С тех пор, как Вероника выкарабкалась из раковины полного безразличия и безучастности ко всему на сете, она словно переродилась. Нет, она не стала прежней. И я до сих пор не могу понять – хорошо это, или плохо. Она стала другой. Она превратилась в фанатичного исследователя, для которого решение поставленной задачи стало главной целью в жизни. При этом к ней частично вернулись и её жизнелюбие, и общительность. Она перестала замыкаться в себе и не забывала уделять время нам с Лёнькой. Правда, не очень много. Зато, если кто-то из нас вызывался ей помочь, она принимала эту помощь с благодарностью. И жизнь наладилась. Мы словно вернулись к повседневной лабораторной работе…
…На протяжении всего повествования я практически не упоминал о нашем быте. Показалось, что это не особо интересная составляющая нашего робинзонства. Рассказывать, на чём, из чего и какую мы готовим еду, где моемся и где спим, а уж, тем более, рассказывать, как выглядит наш туалет, мне кажется ненужным. Кто захочет, может сам нафантазировать. Скажу только, что особых хлопот эта сторона жизни нам не доставляла. Я уже упоминал, что среди взятого мною оборудования имелись ветряной генератор и солнечные батареи, поэтому на насущные нужды электричества нам вполне хватало. Сложнее станет, если что-то начнёт выходить из строя. Но пока что весь парк засунутого в капсулу оборудования продолжал исправно функционировать. Можно сказать, что провидение специально позаботилось вложить в нужный момент в мою голову идею провести на Кирюшиной планете эксперимент с «тёмной» передачей, иначе наше заточение было бы куда менее комфортным. Правда, то же самое провидение забыло добавить туда же побольше рассудка, точнее – здравого смысла, или хотя бы напомнить о необходимости иметь при себе запасной зародыш…
…Мы возобновили фантомные визиты в знакомые места, но совершали их всё реже и реже. Стоило нам хотя бы краем глаза заглянуть в наш прежний мир, как тут же следовал прилив щемящей тоски. Вероника так вообще полностью отказалась от фантомных походов.
– Сан Саныч, – сказала она мне как-то, – я не хочу возвращаться в то состояние, в которое впала после провала несостоявшейся встречи с вашим тёмным другом. Очень опасаюсь, что, увидев знакомые места и знакомые лица, опять рухну в пропасть депрессии и безысходности. Не сомневаюсь, что, если вы узнаете что-нибудь достойное внимания, то не забудете мне сообщить. А пока я буду продолжать долбить пульт. Вдруг мне повезёт ещё раз?
Я её понимал. Лёнька тоже не пытался давить на жену. Он продолжал активно тащить на себе хозяйство, параллельно помогая в работе и мне, и Веронике. В самом начале нашего заточения я предлагал ему распределить бытовые обязанности поровну, но он наотрез отказался, заявив, что подобная деятельность только помогает ему держать себя в форме, а не предаваться воспоминаниям, терзаниям и сожалениям…
Тысячный день, после катастрофы.
…Своеобразный юбилей, хотя от этого никакой радости. Я, втайне от ребят, попытался ещё раз пригласить к нам Пета, но результат, как и следовало ожидать, оказался тем же. На вопрос Пета, зачем мне это нужно, я таинственно ответил, что пытаюсь проверить одну теорию, и, если она подтвердится, он будет первым, кому я о ней расскажу. Осталось только эту теорию придумать. Может, я неправ, что не посвящаю Пета в своё истинное положение? Может, но почему-то мне не хочется выставлять себя перед ним тем растяпой, который по собственной дурости и легкомыслию влип в совсем не легкомысленную историю. Он-то мнит меня чуть ли не корифеем по сравнению с ним, а я очень не хочу его в этом разубеждать…
…Мои мысли прервала внезапно возникшая на пороге ангара Вероника. Немного помявшись, она тихонько и даже как-то робко произнесла:
– Сан Саныч, у меня две новости: одна интересная, а вторая… даже не знаю, как сказать. Непонятная, в общем…
Интригующее начало, не правда ли? Не хорошая и плохая, как в набивших оскомину бородатых анекдотах, а интересная и непонятная.
– Я так понимаю, – предположил я, – что мне предлагается выбрать, с какой из них тебе начать?..
– Ну… да.
– Тогда начни с той, которую тебе легче озвучить.
– Хорошо. У меня сработал ещё один код. Опять новая комбинация индикаторов.
– Помнится, в прошлый раз ты об этом чуть не кричала от радости, а сейчас скромничаешь. Уже опробовала?
– Одна боюсь, особенно с учётом второй новости.
– Что же в ней такого, что ты вдруг испугалась?
– …Сан Саныч, я… беременна…
Опа!.. Пакость вселенская! Вот это новость так новость! Тут и в самом деле не поймёшь, хорошая она или плохая.
– …Лёнька знает?
– Нет ещё, я всё тянула, пока окончательно не убедилась. Мне почему-то страшнее сообщить об этом ему, чем вам. Поэтому я и начала с вас…
Да-а! Чёрт, это в корне меняет всю нашу и без того проблематичную ситуацию. У нас тут никаких условий для нормального деторождения не предусмотрено. Но проблемы для того и возникают, чтобы их решать.
– А что там с новым кодом, он с алмазом, или без?.. – спросил я, никак пока не комментируя известие о беременности.
– С алмазом.
– Значит, опять с временным сдвигом, – вздохнул я. – Пошли посмотрим. Заодно сообщим обе новости Лёньке. Негоже его в неведении держать. Я даже думаю, нам стоит сделать вид, будто я ничего ещё не знаю. Всё-таки отец должен первым такие новости узнавать, уж поверь старику.
– Сан Саныч, не люблю я, когда вы себя стариком обзываете. С вашей бодростью и оптимизмом до старости ещё далеко.
– Твоими бы устами…
Мы вышли из ангара… Капсулы не было. На сей раз, мы отреагировали куда как спокойнее, чем, когда это случилось впервые. Теперь капсула у нас частенько исчезала. При каждом фантомном походе отсюда она пропадала вполне реально. Единственное, что меня смущало, так это новый Никин код.
– Вероника, ты код оставила включённым?
– Да…
– Что ж, будем надеяться, что и на сей раз Лёнька благополучно вернётся.
…Он вернулся. Благополучно. Через два дня. Можете себе представить, что к тому времени мы с Вероникой чувствовали. Я разрывался между двумя желаниями: первым – обнять пропавшего сына, вторым – прибить стервеца на месте. В итоге я просто грязно выругался, извинился за это перед Вероникой и потребовал немедленных объяснений от непутёвого чада. Чадо изумлённо на нас посмотрело и с обидой произнесло:
– Да чего вы из-за пяти минут беситесь, словно меня месяц не было?
Настал наш черёд изумляться.
– Что значит, пяти минут, – вскипела Вероника. – Тебя двое суток невесть где носило! Мы уже решили, что ты погиб…
– Как это, двое суток?.. – ошарашено переспросил Лёнька.
– Так это, – пробурчал я, пытаясь сдержать гнев. – Хочешь сказать, что этого не заметил?
– Но меня в самом деле всего минут около пяти не было. Можете сами на бортовые часы посмотреть.
Мы посмотрели. Не думаю, что Лёнька специально перевёл хронометр. Тот был цифровым и, помимо часов и минут, имел встроенный календарь. Календарь уверенно показывал позавчерашний день, вот так вот. Кстати, у часов, побывавших в капсуле и испытавших на себе воздействие временных настроек, совершенно сносит крышу. Они после этого могут несколько дней кряду скакать самым произвольным образом. Но если их из капсулы не выносить, они благополучно продолжают отсчитывать субъективное время капсулы, не сбиваясь даже при отключении оболочки.
Когда все мы более-менее успокоились, настал черёд логического анализа.
– Давай рассказывай по порядку, что у тебя произошло, – начал я.
– Да тут, собственно, и рассказывать-то особо нечего. Зашёл к Нике в капсулу, её нет, на пульте горят новые индикаторы. Добавил координаты ОНПИС и сдвиг в прошлое на пять минут, как и в прошлый раз. Жму старт – по нулям. Выставил сдвиг на пять минут в будущее…
– И?.. – уже традиционно подогнал его я.
– И попал на территорию базы. По-настоящему попал, не фантомно. Только там оказалась девственно чистая планета. Никаких следов чьего-либо присутствия. Ни строений, ни людей. Словно там никогда не ступала нога человека. Бросился назад, чтобы вам рассказать, а вы мне сразу разнос учинять вздумали. Пришлось с информацией повременить.
– Это у тебя называется особо нечего рассказывать? – возмутился я. – У тебя капсула впервые за почти три года осуществила реальный физический перенос, а ему, видите ли, рассказывать нечего!
– Пап, не кипятись, я думаю, что произошёл перенос в том же временном потоке, в котором мы сейчас находимся. В нём ОНПИС на Ониксе просто не существует. Но мы можем попробовать сгонять на Землю. Вдруг там нам больше повезёт?
– Я не думаю, что ты побывал в том же самом потоке, – не согласился я. – Скорее всего, там, где ты побывал, время течёт значительно медленнее, чем здесь, иначе как ты объяснишь, что за пять минут там – здесь два дня прошло? А если учесть ещё и субъективное время переноса, то был ты там от силы пару минут. Представляешь, какая разница в скоростях временных потоков? Пробудешь там час, а здесь за это время несколько месяцев пройдёт. Нет, не стоит нам с этой комбинацией экспериментировать. Может плохо закончиться. С другой стороны, без проверки кодов мы так и будем здесь замурованы. Придётся рисковать, особенно в свете последних новостей…
Дьявол! Даю рекомендации Нике, а сам, как младенец, практически выбалтываю сыну то, что должна сообщить ему жена. Как и следовало ожидать, Лёнька мгновенно насторожился и подозрительно спросил:
– Каких ещё новостей? У вас тут в моё отсутствие что-то произошло?..
– Произошло при твоём непосредственном присутствии, – немного агрессивно пришла мне на выручку Вероника. – У нас с тобой ребёнок будет.
Лёнька впал в ступор, тупо переводя взгляд с Ники на меня и обратно.
– …Э-э… – выдавил он наконец из себя. – …А как это произошло?..
– Ты уже забыл, как это происходит? – ядовито поинтересовалась Вероника. – Мне казалось, раньше в этом вопросе ты прекрасно разбирался.
– Да. Прости. Да. Просто переклинило от неожиданности. Но это же здорово! Мы создадим здесь новую цивилизацию!
– По-моему, тебя ещё не отклинило, – с сомнением посмотрела на мужа Ника. – О какой цивилизации ты говоришь? У нас элементарных вещей для ухода за новорожденным нет. Мы не сможем здесь ни прививок малышу сделать, ни лечить его, если он простудится. Мы живём тут почти как первобытные люди.
– Ну, насчёт первобытных, это ты, Никочка, несколько преувеличиваешь, – принялся разглагольствовать Лёнька. – Да и первобытные в своё время с этой проблемой справлялись, иначе бы нас не было. А значит, мы справимся ещё лучше.
– Вот что, молодёжь, – вмешался я, – с проблемой мы, разумеется, как-нибудь и тут совладаем, но будет намного лучше, если нам всё-таки удастся отсюда вырваться. С сегодняшнего дня я беру все эксперименты с капсулой на себя. Нике уже дважды повезло отыскать работающие комбинации, а значит, у нас теперь есть материал для анализа. Если ухватим третью работающую комбинацию с алмазом, можно будет попытаться вычленить хоть какую-то закономерность.
Вероника посмотрела на меня с явным неудовольствием, и я поспешил добавить:
– Ника, не подумай, что я собираюсь подвинуть тебя с рабочего места. Просто отныне у тебя будет прилежный помощник.
Тысяча сорок первый день после катастрофы.
…Никак не пойму, начал у Вероники увеличиваться живот, или я его чисто психологически дорисовываю? По-моему, всё-таки обозначился…
…Наша совместная работа принесла-таки ещё один результат. У нас новая работающая комбинация индикаторов и опять с алмазом. Теперь нужно решиться её опробовать. Две предыдущие без нашего ведома проверил Лёнька. Не сомневаюсь, что он проделает это и в третий раз, только мы пока не торопимся ему сообщать о нашем достижении. Мы с Вероникой прекрасно понимаем, что эксперимент должен проводить я. Если что-то случится со мной, у ещё не родившегося ребенка будут родители, а иначе… ну, вы сами понимаете.
Сам себе удивляюсь: когда стартовал из ОНПИС, радуясь предстоящему приключению, словно мальчишка, никакого страха в помине не было, только волнение и предвкушение, а теперь почему-то боюсь. Не погибнуть боюсь, хотя и не стремлюсь, конечно, боюсь остаться совсем один. Кто знает, чем может обернуться попытка использовать очередной код?..
Ну, всё. Если я ещё хоть немного посомневаюсь, вообще никогда не решусь.
– Ника, иди-ка ты погуляй, а я тут поколдую.
– Сан Саныч…
– Давай-давай, нечего со старшими пререкаться. Вот когда у меня всё получится, тогда и ты попробуешь.
Вероника молча вышла. Видно было, что в ней борются самые противоречивые чувства, но материнский инстинкт победил. Настаивать на участии она не стала.
Теперь нужно решить, какой пункт назначения выбрать. В общем-то, выбор очевиден. ОНПИС. Если там меня кто и увидит, так только свои. Они же, в случае удачи, окажут нам необходимую помощь. Теперь требуется со сдвигом во времени определиться: в прошлое или в будущее? Для начала попробуем в прошлое.
Я задал дельту всего в минус одну минуту, и один из индикаторов сразу же зловеще замигал. В прошлое идти нельзя. А если вообще сдвиг не выставлять?.. Всё погасло. Пакость вселенская!.. Ладно, введём код по новой, и дадим сдвиг в будущее. Одна минута – индикаторы спокойны. А месяц попробуем… ага, месяц низя, А скока тогда зя?.. Так, десять дней никаких моргалок не включают. Значит, их и попробуем…
…Я в ОНПИС. К сожалению, опять фантомно. Я всё вижу – меня не видит никто. Но тут что-то не так. Чертовщина какая-то! Народ ходит, словно зомби в кино. Их что, транквилизаторами всех накачали? Люди, ау! Что тут у вас происходит?.. Ни фига не понимаю! Почему-то мне кажется, что спасать нужно уже не нас, а вас. Выглядит в точности как какая-нибудь зомби-эпидемия из фильма ужасов…
…Назад я вернулся, слава богу, без всяких проблем и сдвижек во времени. Лёнька уже был здесь вместе с Вероникой.
– Пап, – сходу насел он на меня, – ну почему ты меня не позвал?
– Я что-то не припомню, чтобы ты нас звал, когда в предыдущие два раза самодеятельностью занимался.
– Всё равно…
– Что всё равно?..
– Ладно, проехали, я сам виноват.
– Ну и хорошо, – немедленно согласился я. – Только совсем нехорошо. В ОНПИС на Ониксе какая-то пакость вселенская творится. Знаете что, давайте-ка вместе посмотрим. Может, вам что-нибудь вразумительное в голову придёт. Код как будто безопасный, так что можем сразу и отправиться…
…Картина на базе абсолютно не изменилась. Люди, попадавшиеся нам на глаза, двигались словно сомнамбулы. Правда, при этом казалось, что они продолжают заниматься своими делами, только с какой-то совершенно невероятной безмятежностью, неторопливостью и отрешённостью.
– И что вы об этом думаете? – спросил я после довольно длительного молчаливого наблюдения.
– Не представляю, – покачала головой Вероника.
– У меня есть одна мысль, – высказался Лёнька не очень убеждённо, – только уж больно фантастическая.
– Ну да, – не удержался я от сарказма, – прыжки по реальностям и во времени – это уже не фантастика, а зомбированные люди у нас натуральная сказка. Ты уж будь последователен, сынок. Если уж наша робинзонада не фантастика, то всё остальное и подавно.
– Не придирайся к словам, па, ты прекрасно понимаешь, что это просто фигура речи. А мысль свою я сейчас поясню. Незадолго до катастрофы я столкнулся по работе с ребятами, занимавшимися исследованием воздействия всевозможных излучений на психику человека. Одним из их последних изобретений стал так называемый генератор спокойствия. Другое дело, что игрушка получилась невероятно громоздкая и энергии жрала до чёрта. Но и это не всё. Радиус действия такого генератора всего два-три метра. Чтобы заставить его работать на всю территорию ОНПИС, потребуется столько энергии и силовых установок, что всё вокруг просто расплавится. Но это чисто технические детали, а я имел в виду его действие. Добровольцы, которые вызывались испытать на себе воздействие генератора, выглядели уж очень похоже.
– Ты обратил внимание, насколько изменились беспроводные телефоны, которыми на Земле сейчас пользуются все поголовно? – задал я вопрос сыну.
– Это ты к чему? – не понял он.
– К тому, что не так уж задолго до того, как мы покинули нашу цивилизацию, подобные беспроводные аппараты вообще были размером с небольшой чемодан. А ещё ты наверняка сам заметил, что на Земле нигде уже не осталось громоздких мониторов. Там повсеместно только плоские компактные экраны, которые даже на стенку как картины вешают. За годы, что нас там не было, прогресс убежал вперёд настолько, что мы себе и представить не можем. Так почему бы не допустить, что твой генератор спокойствия теперь можно в нагрудном кармане носить?
– Но энергия? – не желал сдаваться Лёнька. – Такое количество энергии в батарейку не засунешь.
– Кто знает, может, батарейка теперь способна вместить в себя целую электростанцию, – пожал я плечами, допуская такую возможность. – Но я тебе предлагаю не ёмкости батареек оценивать, а представить, что такой генератор уже есть и рассмотреть простейший вариант. Устанавливаешь направленный излучатель на геостационарный спутник, а энергию можно хоть от солнца черпать, там её до чёрта. Главное соорудить достаточной мощности солнечные батареи. К тому же я нисколько не сомневаюсь, что за прошедшие годы аппетит подобного рода аппаратуры научились многократно снижать.
– Тогда нам осталось всего-навсего переместиться на орбиту и проверить твою гипотезу, папан, – тут же выдал рекомендацию сын.
– Ты прав, совсем уж точно местоположение спутника мы не определим, но приблизительно вполне способны. Отсюда его не разглядеть, разве что ночью, зато из космоса мы его легко увидим, если он там есть. И за герметичность капсулы можно не опасаться, она при всём желании не откроется, зато стены смотреть не мешают.
Быстренько прикинув поправку в координатах для геостационарной орбиты, вскоре мы уже находились в открытом космосе. Забавная всё-таки штука – невесомость. Мне уже доводилось её испытывать, а вот Лёнька с Вероникой познакомились с ней впервые. Видели бы вы их физиономии. К тому же в капсуле держаться не за что. Любопытный, кстати, феномен. Невесомость проявляется только в том случае, если точка прибытия расположена в открытом космосе. При переносе с планеты на планету такого не наблюдается. А ещё есть кнопочка управления гравитацией, которую, направляясь сюда, мы попросту забыли нажать.
Что же, догадка оказалась верной. Вот он, наш гипотетический спутник. Только кто его сюда установил, интересно? Не сами же онписовцы успокоитель над головой повесили? Я, конечно, не берусь утверждать с полной уверенностью, что мы имеем дело именно с генератором спокойствия, и что он находится именно на спутнике, но уж очень на то похоже. А это значит, что расположение базы для кого-то теперь не секрет. Впрочем, я давно убеждал Кирилла и Егора, что долго удерживать в секрете координаты базы не получится. Рано или поздно их всё равно все, кому надо, вычислят. Вот вам и наглядное подтверждение. Чует моё сердце, здесь затевается какая-то вселенская пакость, а мы ни вмешаться не можем, ни хотя бы маломальский знак подать…
Тысяча сорок восьмой день после катастрофы.
…Как же паршиво складывается ситуация в ОНПИС. За прошедшую неделю с базы исчезли практически все люди, а никто из оставшихся даже не пытается на это как-то реагировать, словно так и должно быть. Кроме того, из Концентратора за всё это время вообще ни разу никто не появился! И на Землю, насколько нам удалось выяснить, тоже никто из сотрудников не возвращался. Дьявол! Да что там такое происходит?!..
Тысяча пятьдесят третий день после катастрофы.
…Сегодня с базы исчез последний по нашим прикидкам человек. Она словно вымерла. И по-прежнему здесь никто не появляется. Кстати, среди покидавших ОНПИС людей я видел не так уж много знакомых лиц. И почему, хотелось бы мне знать, бездействует Кирилл? Ему уже давно пора обратить внимание на творящуюся здесь вселенскую пакость. Да что это я? Это не пакость, это полная катастрофа! Учитывая масштабы, наша беда по сравнению с этой – мелкое тьфу!
Судя по всему, Кирюша отправился в один из своих походов, о которых он предпочитает не распространяться, иначе объяснить его бездействие я просто не могу. Хуже всего, что с другими подуровнями у нас даже экстренной связи не существует. Вернее существует, но об этом известно только мне с сыном и невесткой, да Пету. Самое смешное или, наоборот, в данном случае самое трагическое, так это продолжающая безукоризненно работать система конспирации на Земле. Практически все выходы с базы организованы так, что никто посторонний об их существовании ни за что не догадается, а неудачная попытка воспользоваться ими кем-нибудь из действующих сотрудников будет списана на какие-нибудь новые меры безопасности. Чёрте сколько пройдёт времени, прежде чем оставшиеся вне комплекса люди всерьёз забеспокоятся. Сразу забеспокоилось бы только высшее руководство, а оно-то как раз всё под воздействием успокоителя оказалось. А самый главный начальник, если Кирилл всё ещё остаётся директором, и вообще отсутствует.
Кирюшина берлога так же пуста, как летом медвежья, а где я могу ещё что-нибудь подсмотреть или кого-нибудь найти – мне попросту неизвестно. Давно ведь ему говорил, что сосредотачивать всё в одном месте – плохая идея. Только им, видите ли, так контролировать личный состав и капсулы легче и удобнее. Но и захватить, как оказалось, проще простого.
Кстати, в процессе всех этих фантомных перемещений мы выявили одну весьма примечательную деталь. Оказывается, когда вы путешествуете таким образом, вторая точка сопряжения может находиться на том же подуровне, где и первая. Использовать промежуточную реальность вовсе не требуется. Первой объяснение этого феномена предложила Вероника, и оно выглядит вполне убедительным. Принципиальная особенность капсулы состоит в том, что она способна связывать только два независимых подуровня и не может открыться в разных местах одного и того же. Но когда вы задаёте смещение во времени, то попадаете уже в другой пространственно-временной континуум, так что никакого противоречия не возникает. Это я к тому чтобы вы не удивлялись, как это я смог «побывать» в доме у Кира.
Что касается критической ситуации с ОНПИС, у меня уже мелькала мысль задействовать стратегический резерв, я имею в виду Пета, но отправлять его под успокоитель – преступление, тем более что толку от этого всё равно не будет. Он, как и все, погрузится в блаженное спокойствие, и сделать ничего не сможет…
Тысяча пятьдесят восьмой день после катастрофы.
…Слава богу! Наконец-то объявился Кирилл и, слава богу, он сразу же почувствовал неладное. Молодец, не бросился сам сломя голову на базу, всё-таки многолетний опыт сказывается. Интересно с чего он начнёт? Наверное, постарается отыскать избежавших общей участи сотрудников и предпримет обстоятельную разведку, чтобы уяснить смысл и суть творящихся безобразий. Но любая разведка точно также сразу же угодит под этот злополучный генератор спокойствия и разделит судьбу всех остальных. Кстати, а что сейчас на базе делается?..
…Пакость вселенская! Ну и дела! Откуда здесь взялись эти молодчики в униформе? И что это у них за оружие такое? Ба! Неужели за прошедшие годы так сильно сумели экспериментальные парализаторы уменьшить? Тогда я уже не удивляюсь, что Лёнькин успокоитель легко на спутнике разместился. Помнится, опытный образец парализатора был со стол размером. Но парализаторы наводят на мысль, что сразу убивать тут никого не собираются. Получается, мы имеем дело с насильственным захватом, вот только кем и с какой целью – неизвестно.
А что, неужто на этих субчиков успокоитель не действует? Дурак же я! Они же сами его включили, они его и выключили. Сейчас сюда можно было бы и Пета послать, да только поздно уже…
Тысяча шестидесятый день после катастрофы.
…Теперь я точно вижу, что у Вероники животик обозначился...
…А Кирилл таки данное Нэлл обещание нарушил. Правда, Нэлл наказала Мишку не привлекать без экстренной необходимости, а сейчас необходимость однозначно экстренная. Как же парень вымахал! Небось, в свободное время гантели со штангами тягает или чем-то аналогичным занимается. Внушительно выглядит. И чертовски на мать похож, да и от Петьки что-то есть. Очень мне интересно, как Кирюше удалось его к себе в берлогу заманить. Не думаю, что он подошёл к парню на улице и в лоб заявил, что тот его внук. После такого заявления Мишка предложил бы старику психиатра навестить.
И Бармалей здесь. Люблю этого паршивца, хоть он на меня обычно никакого внимания не обращает. Надо же, сидят, квасок попивают. Да, Кирюша всегда умел бесподобный квас готовить. Эх, сюда бы кружечку…
…А вот это уже интересно! Бармалей трансформировался в белого медведя, да ещё с переходом в невидимость. Похоже, Кирилл решился сразу все карты внуку выложить. Как обидно, что я ни слова услышать не могу. Попытаться, что ли, по артикуляции что-нибудь разобрать?.. Не получается. Так, отдельные слова, не более…
…Ух ты! Теперь Кир зачем-то в смазливую девицу преобразился. Понятно, возможности демонстрирует… Всё-таки аккуратнее нужно быть. Вон, Мишку аж коньяком отпаивать пришлось…
…Угу, расстаются. Мишка пошёл наверх. Один? Кир уже успел объяснить ему, как капсулой пользоваться?.. Обидно, что я не знаю Мишкиных координат, посмотреть бы, как он живёт…
– Сан Саныч, это Кирилла Петровича внук? – нарушила тишину молчавшая всё это время Вероника.
– Он самый. Вот уж не думал, что из него такой лось вымахает. Кирюша его таки к нашим делам привлёк, значит, дальше события могут развиваться по самому непредсказуемому сценарию.
– Почему?
– Потому что Михаил наверняка уже инициировался и теперь стремительно начнёт прогрессировать. Раз он оказался рядом с Бармалеем, процесс не мог не запуститься. Все комарщики, которых ты прежде встречала, рядом с ним будут выглядеть беспомощными младенцами. Я думаю, он сможет проделывать на порядок больше того, что доступно всем нашим альфам вместе взятым. Чётких предпосылок у меня для этого нет, но чутьё подсказывает. Первая ласточка пролетела, когда он умудрился выжить без единой царапины после взрыва капсулы на Комаре. Его родители вместе с трансформерами погибли, а ему хоть бы хны. Для меня удивительнее всего, что он не инициировался ещё тогда. А может, и инициировался, но примитивный детский мозг не понял, что делать с таким даром, а потому снова его отключил, переведя в спящее состояние. Или же отключил именно потому, что как раз понял. Представь себе ребёнка, умеющего творить из своего тела всё, что захочется. Его даже отшлёпать было бы нельзя. Опасно для жизни. Как же обидно и досадно, что мы по-прежнему остаёмся лишь пассивными наблюдателями…
Тысяча шестьдесят пятый день после катастрофы.
…Кирилл снова куда-то исчез. Ушёл на следующий день после встречи с внуком и больше не возвращался. В ОНПИС сидят всё те же молодчики в униформе, и ничего не происходит. Где Мишка – не представляю. И внучка моя, как назло, куда-то уехала. Во всяком случае, дома она не появляется. С этими событиями вокруг ОНПИС мы её как-то из виду выпустили. Чего теперь ждать?..
…На сей раз в капсуле мы все втроём. После той встречи Кира с внуком, которую Лёнька не видел, сын заявил, что тоже не желает ничего пропускать. Вот и сидим уже пятый день впустую. Кроме ОНПИС и Кирюшиного дома нам больше за информацией и заглянуть-то некуда. Поди догадайся, где они оба могут сейчас находиться.
– Пап, – задал Лёнька тот же вопрос, – ты хоть можешь предположить, куда дядя Кир направился?
– Предположить могу. Я бы на его месте попытался со старыми друзьями связаться. Из них остался только Лёшка, если он ещё жив, конечно. Я, к сожалению, не удосужился взять у Лёши координаты его южной резиденции. Он её от всех скрывал, да и нужды в этом особой не было, поскольку он тогда рядом с нами жил. В своё время часть зародышей мы припрятали, а тайну их хранения доверили Лёше. Мы ж первыми их нашли, поэтому, кроме нас, никто их точное число никогда не знал.
– А сколько их было, зародышей?
– Неважно. Главное, что у нас остался скрытый резерв и, похоже, наступило время им воспользоваться. Тот резерв, что имелся в ОНПИС, скорее всего, захвачен. Нельзя исключать, что злоумышленники, кем бы они ни были, смогут выйти и на капсулы Кирилла, если знают об их существовании. Кирюше следовало бы их куда-нибудь переместить или даже заблокировать. А вот незарегистрированные капсулы могут обеспечить некоторую свободу для манёвра. Но, как я уже сказал, это всего лишь предположения.
– У Валюшки теперь братик или сестрёнка будет, – непонятно зачем сообщила нам Вероника, словно сами мы к такому сложному выводу прийти не могли. – Обидно только, что она об этом никогда не узнает.
– А я убеждён, что узнает, – заявил я уверенно, на самом деле той уверенности отнюдь не испытывая. – По окончании всей этой заварухи попытаемся реализовать ещё один способ отсюда выбраться.
– А что же нам мешает реализовать его прямо сейчас, если у тебя в загашнике имеется такой способ? – недоверчиво покосился на меня Леонид.
– Для него ещё не успели сложиться нужные обстоятельства, – отозвался я неопределённо.
– Темнишь, пап.
– Нет. Боюсь сглазить. Лучше потерпите.
– Ладно, – пожал он плечами всё так же недоверчиво. – Только ты особо не затягивай.
– Как только, так сразу, – пообещал я.
– …Мамочки! Что это?! – вскрикнула Ника, и мы синхронно подались вперёд.
Пакость вселенская! Только что холл Кирова дома был пуст, а теперь в нём внезапно появились сразу восемь человек и два трансформера. И пятеро из восьми либо мертвы, либо без сознания!
– Боже! – снова вскрикнула задрожавшим голосом Вероника. – Смотрите, это же наша Валька! Что они с ней сделали?!..
– А это что ещё за фотомодель с ними? – Лёнька словно бы не услышал вопль жены. – Пап, ты её знаешь?
– И ты ещё можешь в такой ситуации на женщин пялиться?! – почти взвизгнула Вероника. – Там твоя дочь без сознания лежит, если вообще жива!
– Успокойтесь, – поспешил я утихомирить зарождающийся скандал, – воплями мы делу не поможем, да и разбираться в происходящем будет затруднительно. Но Ника права, у тебя, сынок, мозги, видать, куда-то ниже пояса съехали. Действительно, нашёл время на женщин, разинув рот, глазеть, особенно когда дочь признаков жизни не подаёт и беременная жена рядом. К тому же, мог бы и сам сообразить, что, когда мы исчезли, эта красотка ещё пешком под стол ходила. Представления не имею, кто она такая, но, если вы не заметили – с ней комарик, так что, вполне вероятно, мы видим лишь маску.
Тем временем Мишка бросился куда-то под лестницу, а Бармалей взялся перевозить неподвижные тела на второй этаж. Кирилл и незнакомка отправились туда же.
Несмотря на весь ужас разыгравшейся перед нами драмы, я не мог не отметить ювелирную работу Кирюшиного комарика. Тела он переносил очень бережно. Через три минуты холл снова был пуст. Ещё через минуту из-под лестницы выскочил обратно Мишка с каким-то ящиком и тоже помчался наверх.
Мы молчали, не решаясь высказывать предположения. Первая не выдержала Ника:
– Сан Саныч, да что же мы тут сидим! Давайте переместим капсулу выше. Неужто мы так и будем томиться в неведении, сходя с ума?..
– Давайте попробуем, – согласился я. – Правда, рискуем оказаться прямо посреди перекрытия, но для нас это не проблема. Смотреть на это только странновато будет…
…Пришлось некоторое время потыркаться, прежде чем мы попали туда, куда нам было надо, но смотреть на пронизывающие тебя стены или перекрытия и в самом деле оказалось более чем странно, становилось даже как-то не по себе. Представьте, например, что ваше туловище на уровне пояса пересекает пол. Нижняя часть тела, соответственно, находится где-то под полом и вам не видна. Хоть это никак не ощущается на физическом уровне, зато психологически чувствуешь себя не слишком уютно. Но открывшееся нам зрелище заставило мгновенно забыть и про пол, и про пронизывающие капсулу стены, поскольку в одну комнату она не вписалась. Мы увидели бездыханную Валентину, которую за одну руку держал Миша, а к другой руке прижался мордой Бармалей. Незнакомка стояла рядом с ними и плакала.
– Нет! – закричала, судорожно всхлипывая, Вероника. – Так не должно быть! Ну, сделайте же что-нибудь!
Словно отвечая на неслышный призыв, на грудь Валентины запрыгнула ярко-рыжая белка. Через несколько убийственно томительных секунд внучка открыла глаза и с явным недоумением начала оглядываться вокруг, одновременно что-то говоря. Вы бы видели ту неописуемую, неподдельную радость, охватившую всех, кто её оживлял. Да-да, я не оговорился, Вальку именно оживили, и я даже начинаю догадываться – как, хотя подобных прецедентов на моей памяти ещё не случалось.
Лёнька с Вероникой стояли рядом, обнявшись, и счастливо плакали. Совру, если скажу, что сам не прослезился.
В дверях возник Кирилл и обомлел. А ведь он ещё не понимает, что натворил. Никто не понимает. Кроме меня. Впрочем, я, скорее всего, ошибаюсь. Не в выводах, в них-то я уверен, а в том, что больше никто не знает, что произошло. Уже должен начать догадываться сам Михаил. Что-то теперь будет? Не хотел бы я оказаться на месте тех, кто встанет у него на пути. Не дай бог, если моя шутка про Люцифера окажется вовсе не шуткой. Но пока Миша использует обретённую силу во благо. Главное – пусть он и дальше придерживается этого же направления.
Теперь, кстати, возник ещё один феномен. Я имею в виду свою внучку. Очевидно, что у Миши с Бармалеем не хватило мощности трансполя, чтобы запустить её регенерацию. Зато третий трансформер склонил чашу весов в их пользу. Следовательно, Валька попала в резонанс сразу с тремя трансформерами, Мишу я тоже теперь к ним отношу. Значит…
– Пап, ты можешь объяснить, что произошло? – прервал поток моих мыслей Лёнькин голос.
– Могу. Ваша дочь только что умерла. О причинах мы даже гадать не будем, сами понимаете. Эта троица трансформеров, сгруппировавшаяся вокруг неё, сумела инициировать взаимодействие трансполя с её организмом в считанные секунды после смерти. Успела включиться регенерация, а результат вы сами видели. Могу поздравить вас с дочерью, которая теперь подключена сразу к трём комарикам.
– Сан Саныч, – попыталась поправить меня Вероника, – здесь только два трансформера. Откуда третий?
– Ошибаешься, девонька, три и никак не меньше. Михаил уже несколько дней, как превратился в полноценного комара. Правда, сам он этого в полной мере может ещё не осознавать. Но если и так, то это ненадолго.
– Вы в этом уверены, Сан Саныч?..
– Ты знаешь, – я потёр подборок и сам себе кивнул, – пожалуй, что разумного объяснения я дать не смогу. Но я сто раз уже говорил: моё научное чутьё меня редко подводит. – (Особенно ярко это проявилось при аварии капсулы, шепнула мне совесть). – На девяносто девять процентов убеждён, что не ошибаюсь. Знаете что: давайте на некоторое время уберёмся отсюда. Я чувствую себя подглядывающим в замочную скважину мальчишкой. С Валькой, как минимум, в ближайшее столетие всё будет в порядке, и нам тоже не мешало бы привести наши нервные системы в норму.
Тысяча шестьдесят девятый день после катастрофы.
…Следующие четыре дня мы почти непрерывно «дежурили» в доме Кирилла, пытаясь понять, что он и его неожиданная команда намереваются предпринять дальше. Нам, кажется, удалось по артикуляции определить, что незнакомку с внешностью фотомодели зовут то ли Ли, то ли Лиана, хотя первое вполне может быть простым сокращением второго. Ещё мы отметили, что с Мишей её связывают довольно-таки близкие отношения. Давно ли? Скорее всего, нет, иначе маленький трансформер Лианы должен был включить спящую в Михаиле сущность комара гораздо раньше. Валентина не отстаёт от этой парочки ни на шаг, и очень похоже, что они втроём образовали нечто вроде клуба заговорщиков. Оно и понятно, обстоятельства просто не могли их не сблизить. Судя по тому, что мы видели, у Валюшки очевидные прогрессирующие успехи в освоении трансполя.
Те четверо людей, оказавшихся в доме Кира без чувств вместе с Валькой, вскоре были куда-то перемещены. Видимо, на Землю. Зато вместо них появились другие. Я был безмерно рад увидеть, что Лёша жив и до сих пор неплохо себя чувствует, хотя, конечно постарел ещё больше. Ещё появился Игорь Пересветов, которого я помню совсем ещё молодым. Он тогда только-только закончил интернатуру и пришёл к нам работать. Чуть позже к ним присоединилась Тамара Майерс. Помню, бегала за Кировым Петькой, как собачонка. Мы были убеждены, что они вот-вот поженятся, но встреча с Нэлл поставила жирный крест на их романе. По-моему, Тома так никогда Петра и не простила. Но это жизнь, всякое случается.
Ещё один представитель продолжавшего группироваться вокруг Кирилла коллектива оказался мне незнаком. Он был немного моложе Тамары и Игоря и, видимо, пришёл работать в ОНПИС уже после нашего исчезновения, если, конечно, он вообще имеет к организации какое-то отношение. По выправке я бы предположил в нём какого-нибудь легкоатлета или даже мастера восточных единоборств. Уж очень выверенными и пластичными были все его движения.
…Сегодня у них явно что-то вроде общего собрания… Ну да, так и есть. Кир берёт слово, а остальные его внимательно слушают. Пакость вселенская! Ну до чего ж обидно, что мы не можем услышать ни звука! Неужто создатели капсул обеспечили свои детища только оптическим контактом?.. Как же я ненавижу чувствовать себя беспомощным ребёнком. Может, всего-то и требуется ткнуть нужную кнопку на пульте, и звук появится. Да только кто может предсказать, к чему подобное тыканье приведёт. Закинет в центр какой-нибудь звезды, и до свидания.
…Совещание шло полным ходом. Судя по жестам и взглядам, Тамаре не очень-то нравился Михаил. Неужели она до сих пор держит зло на Петра? Но Мишка-то в этом никак не виноват. Нехорошо, Тома, нехорошо, тем более что Петра давно нет в живых…
– …Пап, посмотри-ка, – отвлёк меня голос сына, – у Ники уже вполне симпатичный такой животик.
Похоже, Лёньке надоело смотреть немое кино, где ничего особенного не происходило, и он не придумал ничего лучше, чем протянуть руки к тому месту, где ещё совсем недавно у Вероники была изящная талия.
– Отстань, дурак, – недовольно фыркнула она и довольно резко отпихнула привязчивого мужа.
От неожиданности Лёнька не удержал равновесие и… грохнулся. В падении он инстинктивно попытался за что-нибудь уцепится, и этим чем-нибудь оказался парящий над полом пульт. А в следующее мгновение мы услышали:
– …на разведку отправятся Михаил, Лиана и Валентина. Мне очень не хочется впутывать девочку в столь опасное мероприятие, но должен признать, что и Михаил, и Лёша смогли меня убедить. Тем не менее свою поправку в состав группы я всё-таки внесу. Четвёртым членом команды пойдёшь ты, Василий. Только запомни и не обижайся: командовать будет Михаил, а ты будешь его консультантом. Я уже сказал, что у меня имеются очень веские основания и причины, чтобы поручить ведущую роль ему…
Мы все трое застыли, как громом поражённые, причём, Леонид застыл при попытке подняться, продолжая держаться за тот же самый пульт. В результате он грохнулся вторично, а звук исчез.
Мы с Никой повернулись к распростёртому на полу телу.
– Вспомни, – тихо, но очень зловеще начала Вероника, – за какую кнопочку ты схватился, дорогой. Если ты этого не сделаешь, я обещаю, что год тебя к своему телу не подпущу. Нет, лучше два года. Вспоминай давай!
Лёнька только потряс головой, словно вылезшая из воды собака, встал и молча повернулся к пульту. Он ходил вокруг него кругами; он примеривал руку то так, то эдак; вздыхал, матерился, подвывал и даже рычал. Наконец посмотрел на нас несчастными глазами и, наполовину отчаянно, наполовину извиняясь, произнёс с тоской:
– Я не знаю. Я же смотрел в другую сторону. Но если вы попробуете меня ещё разок пихнуть, то, может быть, мне повезёт ещё раз схватиться за пульт точно так же.
– Я буду тебя пихать столько, сколько потребуется, – тон Вероники не стал менее зловещим. – И даже не надейся на снисхождение.
– Ника, остынь, – пришлось заступиться мне за сына. – В дело вмешался его величество случай, а его никакими угрозами, к сожалению, не убедишь. Мы, конечно, попытаемся воспроизвести Лёнькино падение и его хватательные рефлексы, но сейчас у нас появилось другое, причём совершенно неотложное дело. До вас дошёл смысл того, что говорил Кирилл Петрович? Они собираются отправиться на разведку. Нет никаких сомнений, что целью будет база ОНПИС, набитая кучей вооружённых головорезов, у которых, помимо прочего, на орбите висит успокоитель. Представляете, во что может вляпаться ваша дочь и её друзья? Мы должны немедленно что-то предпринять!
– И ты знаешь, что именно? – угрюмо уставился на меня сын.
– Знаю. Я попрошу Пета, чтобы он их предупредил.
– Ты уверен, что это хорошая идея, пап? В свете происходящего в него начнут стрелять прежде, чем он успеет произнести хоть слово. Да и не успеет он туда вовремя попасть. Пока ты ему всё объяснишь, пока он соберётся, будет уже поздно. Я так понял, что разведывательная операция состоится прямо сейчас.
– Конечно же, ты абсолютно прав, сынок, только упустил одну весьма существенную деталь. Правда, я и сам про неё только что вспомнил.
– Это какую же?
– Мы сейчас просматриваем события, которые произойдут лишь через десять дней. Так что времени у нас вполне достаточно. Мы даже можем особо не торопится, а ещё разок-другой попробовать тебя уронить.
– Не-не-не, – поспешил не согласиться с моим предложением сын, – давайте мы лучше с моим ронянием повременим и перейдём непосредственно к твоему плану. Он уже начинает мне нравиться.
…Вернувшись, я бросился к «тёмному» передатчику и принялся вызывать Пета. На связь он вышел лишь через несколько часов. Ничего удивительного, сидеть неотрывно около приёмника он не мог, помимо наших увлекательных бесед, у него и другие дела имелись. Увидев меня, он, как всегда, несказанно обрадовался.
– Дорогой Призрак, – возбуждённо воскликнул он, – как я рад вновь лицезреть вас! Последнее время вы нечасто балуете меня общением. Нда. Что-нибудь случилось?
– Пет, – начал я сразу и без обиняков, – мне крайне неудобно, но я хочу просить вас об очень большом одолжении. Оно содержит в себе изрядную долю риска, так что, если вы откажетесь, я не буду в обиде.
– После того, что вы для меня сделали, дорогой друг, никакая ваша просьба для меня не может быть одолжением. Нда. Я почту за честь оказать вам любую посильную помощь, даже если это будет угрожать моей жизни.
– Не переоценивайте мои заслуги, Пет, я всего лишь подсказал вам возможность. Не так уж велика была вероятность, что вам удастся отыскать зародыши.
– Любезный Призрак, вы неправильно трактуете свои заслуги. Нда. Они совсем не в том, что вы помогли мне проверить работоспособность моего изобретения, хотя поначалу я именно так и считал. По прошествии времени я уразумел, что есть вещи куда более важные, нда. Вы стали моим другом, а это, поверьте, стоит для меня много больше, нежели какое-то подтверждение, что я не совсем дурак.
– Пет, вы меня совсем растрогали. Я безмерно благодарен, что вы считаете меня своим другом. Признаюсь, я тоже испытываю к вам самые тёплые дружеские чувства. Но сейчас у близких мне людей случилась страшная беда, а сам я не имею ни малейшей возможности им помочь. Единственный, с кем я в состоянии поддерживать связь – вы, мой дорогой друг. Я хочу попросить вас переместиться туда, куда я укажу, и предупредить их об опасности.
А дальше я, как мог, обрисовал ситуацию, в которую угодил ОНПИС, а вместе с ним и моя внучка. Правда, сообщать Пету подробности о наших родственных отношениях не стал. Пет посерьёзнел и принялся очень обстоятельно выяснять у меня все известные детали и факты. Когда речь зашла о генераторе спокойствия, оказалось, что он некоторое время тоже занимался схожей проблемой с целью – попытаться воздействовать на своих не в меру воинственных соотечественников, причём эксперименты, в целях конспирации, проводил на самом себе.
– Любезный Призрак, а вы случайно не знаете, на каких частотах работает это устройство?
– Нет, к сожалению, – ответил я, – но, если вы немного подождёте, попробую выяснить.
– Я буду ждать столько, сколько потребуется. Не торопитесь.
Я оторвался от передатчика и бросился к сыну. Вбежав в капсулу, застал его валяющимся на полу под строгим взором супруги. На поверхности пульта лежал лист бумаги, на котором во множестве пестрели Лёнькины отпечатки. Присмотревшись, заметил, что Лёнькина рука чем-то вымазана, а на стуле скопилась уже целая стопка таких листков. Судя по их количеству, на месте спины и зада у него должен быть один сплошной синяк.
– Пап…
– Сан Саныч…
– Пожалели бы бумагу, – попытался я пресечь подобное расточительство, понимая, что призыв пожалеть Лёнькин тыл успеха не возымеет, – у нас её не больно-то много.
– Пет согласился?..
– Пет согласился?..
Они словно меня не слышали.
– Согласился, – ответил я со вздохом. – Леонид, ты можешь вспомнить, на каких частотах работает генератор спокойствия?
Лёнька схватил ручку и, не вставая с пола, на одном из листков быстро что-то нацарапал.
– Вот, – протянул он мне бумагу, на которой, помимо цифр, красовался один из отпечатков его ладони. – На этих, насколько я помню.
Схватив бумажку и убедившись, что цифры он не заляпал, я помчался обратно к Пету. Тот терпеливо ждал. Я показал записанные сыном характеристики, и Пет удовлетворённо кивнул.
– Мне, к сожалению, – заговорил он, – так и не удалось подобрать частоту, которая смогла бы утихомирить воинственность моих соплеменников. Нда. Но я могу смело вас заверить, что частоты, на которых работает ваш генератор, для меня абсолютно безвредны. Они входили в исследованный мною спектр. Нда. Так что будет полезнее, если я отправлюсь непосредственно на захваченную территорию и постараюсь заодно разведать, в чём цель вторжения.
– Пет, это гораздо больше того, о чём я смел просить. Вы сильно рискуете и, если с вами что-нибудь случится, это будет на моей совести. Я себе этого не прощу.
– Не волнуйтесь, друг мой. Я что-то засиделся в последнее время, а небольшая эмоциональная и физическая встряска почти непрерывно торчащему в четырёх стенах учёному пойдёт только на пользу. Давайте координаты и ждите ответа. А я с этой минуты постараюсь забыть слово нда. Нда. Хотя бы на время. Оно мне так нравится…
– Пет, я…
– Благодарить будете, когда всё благополучно завершится. Пошёл собираться. Мне ещё нужно придумать убедительный повод для срочной командировки.
Мне всё же удалось ещё раз переговорить с Петом прежде, чем он отправился выполнять мою безумно опасную просьбу...
Тысяча семидесятый день после катастрофы.
…Пет появился рядом с захватившими ОНПИС боевиками и, похоже, ему таки удалось втюхать им какую-то удобоваримую сказку, которой они поверили. Во всяком случае, сразу его не убили и даже не связали…
…Попытки Ники и сына выяснить, что же он нажал при падении, пока успехом не увенчались…
…Другой плохой новостью оказалось, что Пет, уж не знаю, то ли по недомыслию, то ли впопыхах, не взял с собой «тёмный» приёмник. По крайней мере, все мои попытки выйти с ним на связь, пока остаются безрезультатными…
Глава двадцать третья,
рассказанная от третьего лица.
…Тан-Танос-Тан нёсся сломя голову, не разбирая пути. Его махмадур нёсся рядом и не отставал ни на шаг. Лишь одна паническая мысль острой занозой свербела в голове Тан-Тана. «Они всё узнали! Великий Отец, они всё обнаружили! Я же так тщательно спрятал свою находку! О боги Панары, за что вы оставили меня?! Но как, как они на меня вышли?!»…
…Совсем ещё недавно Тан-Тан прозябал простым библиотекарем в маленьком заштатном городишке вдали от военных полигонов и оголтелых Командиров, обещавших райскую жизнь в будущем каждому, кто завербуется в доблестные ряды Великой Армии сейчас. И многие вербовались, очень многие. Конечно, куда как лучше маршировать под разноцветными знамёнами и заниматься грабежами, чем пытаться прокормить себя, а заодно и всю эту гигантскую военную машину. Только мало кто из спешащих на вербовочные пункты молодых панарцев задумывался, что до обещанного райского будущего в лучшем случае доживут единицы. Причём на рай это будущее вряд ли будет хотя бы отдалённо похоже. Почти поголовная безграмотность – просто идеальная почва для внедрения при помощи незамысловатой, но очень цветастой и укрепляющей «патриотизм» пропаганды, в не обременённые знаниями молодые головы любой идеологической дури.
Тан-Тан принадлежал к немногим исключениям. Во-первых, он был грамотен, а во-вторых, что вовсе не обязательно проистекает из «во-первых», он обожал читать.
Надо сказать, что в прежние времена грамотных на Панаре было значительно больше. Из грамотных наиболее способные пробивались даже в учёные, составляющие одну из главных, хотя и очень малочисленную касту Панары – Знающих. Знающих уважали, Знающие были неприкосновенны и считались достоянием Панары.
Но так было прежде. После того, как первый Отец-Командир пришёл к власти, железной лапой сметя чересчур либеральных и нерешительных выборных представителей чахлой и коррумпированной насквозь демократии, Знающих сильно потеснили. Нет, их не принялись поголовно истреблять и как-то ограничивать их учёную деятельность, но от непосредственного участия в управлении Панарой отстранили. При новой власти Знающим дозволялось лишь осуществлять роль консультантов при полной, абсолютной автократии Командиров, и с тех пор Знающих неуклонно становилось всё меньше и меньше. Да и откуда взяться новым, если и без того слабая система образования на Панаре теперь была практически до основания разрушена?
– Зачем вам забивать свои головы бесполезными знаниями! – уверенно вещали с высоких трибун Командиры. – Великая Армия даст вам всё, что нужно, а если чего-то не будет хватать, мы призовём восполнить это Знающих. Пусть Знающие сами подбирают себе преемников и передают им знания. Незачем отвлекать на это всё наиболее дееспособное население Панары. Освободившиеся от многотрудных учений панарцы станут хорошими солдатами, которые, будучи не обременёнными грузом мало кому нужной информации, завоюют для нас дикие территории и заставят работать вместо себя расплодившихся без меры дикарей! Все сегодняшние солдаты станут в скором будущем господами! Ради одного этого уже стоит некоторое время послужить в рядах доблестной Великой Армии!
Тан-Тан искренне поражался энтузиазму, с которым его сверстники внимали подобному абсурду. В какой-то мере ему повезло. Его семья хоть и не принадлежала непосредственно к касте Знающих, но некоторым его родственникам прежде удавалось в неё перейти. Чтобы этого добиться, требовалось пройти строгий и жёсткий отбор по многим критериям, среди которых грамотность, как самостоятельный критерий, даже не рассматривалась. Во-первых, претендент на зачисление в касту Знающих должен был обладать очень солидным объёмом знаний. Во-вторых, претендент должен был продемонстрировать приёмной комиссии умение этими знаниями оперировать. В-третьих, если первые два условия приёмная комиссия оценила и сочла отвечающими необходимым требованиям, претенденту предлагалось справиться с какой-нибудь конкретной задачей, для решения которой он должен применить знания из самых разных областей. Успешное решение поставленной задачи и становилось ключевым критерием для вынесения окончательного вердикта о его приёме в касту Знающих.
Тан-Тан с самого детства стремился к тому, чтобы когда-нибудь преодолеть этот барьер и тоже стать полноправным Знающим. Но пока ему даже не удавалось полностью избавиться от веры в богов, коих Знающие причисляли к фольклорным персонажам и называли порождениями утлого ума древних панарцев, списывавших всё, чему не могли найти или подобрать объяснения, на волю богов. С этим утверждением Тан-Тану пока что было очень трудно согласиться. Может, всех богов и не существует, думал он, но уж Великий Отец должен был быть обязательно, а иначе откуда взялись сами панарцы и весь окружающий их мир? Даже верховный Отец-Командир называет себя исполнителем воли Великого Отца, а у него в консультантах, почитай, всё Знающие находятся. Не сходится тут что-то. Они бы ему обязательно сказали, если б Великого Отца на самом деле не было.
На работу в городскую библиотеку Тан-Тана пристроил один из многочисленных дядьёв, коих в семействе Танов хватало. Все знали его непомерную тягу к книжкам, поэтому предложение работать в библиотеке он воспринял с восторгом. Очень скоро обнаружилась и обратная сторона новой работы. Зарплата была нищенская, посетителей в библиотеке практически не бывало, а продуваемое сквозняками помещение никто и не думал утеплять и уж тем более обогревать, поэтому в холодное время года Тан-Тану приходилось закутываться чуть ли не до глаз, чтобы не околеть от пронизывающего холода. Но эти, мягко говоря, неудобства для Тан-Тана с лихвой компенсировались возможностью изучать содержимое библиотеки, практически ни на что и ни на кого не отвлекаясь. Да и на кого отвлекаться, если оставшихся в городе грамотных по пальцам перечесть. Иногда в подведомственном ему учреждении по нескольку дней кряду не появлялось ни души. И Тан-Тан читал. Он читал всё подряд, многого абсолютно не понимая, поскольку не было рядом никого, кто мог бы ответить на возникающие у него в процессе чтения вопросы.
Большая часть книг, хранившихся в библиотеке, была необычайно старой. Это в больших городах ещё можно было ожидать каких-то свежих поступлений и замены обветшавшего книжного фонда на новый, там ещё худо-бедно пытались как-то подготавливать возможных кандидатов в Знающие, но здесь, в глубокой провинции, об этом давно уже никто не заикался.
Но Тан-Тан старался не унывать, бережно подклеивая рассыпающиеся страницы. Он даже научился самостоятельно делать неплохие переплёты, вот только оценить его усердие и труд было попросту некому.
Больше всего Тан-Тану нравилось читать книги о простых панарцах, волею судьбы или благодаря собственному упорству вырвавшихся на просторы вселенной и ставших героями. В книжках многие из них даже посещали другие миры, где спасали беззащитное местное население от владычества кошмарных чудищ, гнёта жестоких диктаторов или освобождали от захватчиков, явившихся с другого конца галактики, а то и вообще из какого-нибудь параллельного мира. Сколько раз Тан-Тан пытался представить себя на их месте. Однажды ему попалась очень забавная книжка, автор которой утверждал, что вполне могут существовать миры, где обитатели будут иметь не шесть или восемь конечностей, как у самих панарцев и населяющих Панару существ, а всего лишь четыре. И если им удастся в должной мере развиться и стать разумными, то они, скорее всего, встанут на задние конечности, используя передние в качестве рабочих лап так же, как это делают панарцы. Тан-Тан долго и от души смеялся. У этого автора совсем уж фантазия разыгралась: да как же такие существа смогут только на двух конечностях устоять? Они же будут всё время падать. Достаточно посмотреть на акробатов, выступающих в цирке. Когда они встают на две ноги, то передвигаются еле-еле. Двуногие существа неизбежно будут обречены сидеть практически на одном месте.
Книги, стоявшие обособленно и прежде читаемые преимущественно будущими кандидатами в Знающие, оказались для Тан-Тана совсем уж неудобоваримыми. Помимо малопонятных, запутанных и совсем не увлекательных текстов, они были заполнены множеством значков и рисунков, смысла которых библиотекарь не понимал вообще. Последняя школа в их городе закрылась много лет назад, а где или у кого ещё можно попытаться расспросить про написанное в этих книгах, чтобы ему хоть что-то разъяснили, он не представлял. Выбившиеся когда-то в Знающие члены его семьи теперь были недоступны, а новых кандидатов в семействе не намечалось. Единственным возможным кандидатом мог бы стать он сам, но для этого нужно учиться, а учить его здесь попросту некому. Такой вот заколдованный круг.
…Стоял один из особенно холодных дней в году, когда температура за окном опустилась ниже точки замерзания воды, а шквалистые порывы ледяного ветра противно завывали в щелях, нагоняя тоску и горстями швыряя в оконное стекло колючие жёсткие снежинки.
Тан-Тан, как обычно, сидел в одиночестве, с головой укутавшись в старое потрёпанное одеяло, и читал книжку про космические похождения Командира Кот-Кота, высадившегося с отрядом звёздного десанта на планете, населённой разумными многоножками. Последние годы те почти непрерывно обстреливали космический флот Панары из плазменных пушек, нанося ему чудовищный урон и отправляя к Великому Отцу тысячи панарцев. Отряду Кот-Кота предстояло совершить марш-бросок по материнской планете многоножек, обходя многочисленную охрану и устраняя препятствия, проникнуть в их главный военный штаб и стереть его с лица земли вместе со всеми коммуникациями и командным составом.
В углу небольшой комнатушки, где было самую капельку теплее, чем в основном зале библиотеки, без звука работал старенький телеприёмник, на чёрно-белом экране которого один из настоящих, не книжных Командиров что-то возбуждённо вещал, отчаянно жестикулируя. Тан-Тан обычно телеприёмник не смотрел, но при этом частенько оставлял его включённым без звука сразу по двум причинам, во-первых, с ним было чуть менее одиноко, а во-вторых, от работающего телеприёмника исходило хотя бы мизерное тепло. Тан-Тан очень боялся, что старенький аппарат скоро перестанет работать совсем, уж больно долго приходилось ждать, когда после включения появится наконец картинка. Новый стоил безумно дорого, а для починки старого пришлось бы встать в длиннющую очередь, дожидаясь, когда их город посетит передвижной пункт Знающих, осуществляющий ремонт вышедшей из строя бытовой техники. Да и сам ремонт влетит в копеечку. Это хоть и не покупка нового аппарата, но всё равно стоит недёшево.
Неожиданно со стороны входной двери раздался звонок подвешенного над ней колокольчика.
«Кого это занесло ко мне под вечер, да ещё в такую отвратительную погоду?» – удивлённо подумал Тан-Тан, но всё же скинул с себя одеяло и поспешил навстречу припозднившемуся посетителю.
У стойки при входе стоял уже немолодой, прилично одетый панарец, на лице которого при виде Тан-Тана заиграла приветливая улыбка.
– Простите, пожалуйста, – заговорил незнакомец приятным доброжелательным голосом, – не могли бы вы подсказать мне, кто заведует этой библиотекой?..
– Наверное, я, – несколько растерянно ответил Тан-Тан, поскольку оказался совсем не готов к подобному вопросу.
А действительно, кто ей заведует? Тан-Тан вроде бы простой библиотекарь, но никого другого, с тех пор, как городская управа приняла его на эту работу, здесь не было. Никакому непосредственному начальнику он не подчинялся, а был подотчётен лишь самой управе, которая, в свою очередь, до сих пор ни разу даже не пыталась его инспектировать. Те жалкие крохи, которые назывались его зарплатой, он исправно получал в кассе управы в начале каждого месяца, и на этом все его контакты с ней заканчивались. Предполагалось ещё, что существует некий фонд поддержки городской библиотеки, но, когда однажды Тан-Тан отважился поинтересоваться, нельзя ли ему получить небольшую сумму из этого фонда на приобретение переплётного материала, ему было заявлено, что счёт в данный момент пуст, а когда можно будет ожидать его пополнения – неизвестно. Так что да, получается, что библиотекой заведует он.
– Да, – повторил Тан-Тан заметно увереннее, – библиотекой заведую я.
– Очень приятно, – обрадовался незнакомец, – не придётся никого ждать. Меня зовут Тас-Тас и у меня тут для вас имеется один небольшой подарок.
С этими словами незнакомец водрузил на стойку отнюдь не небольшую, а просто-таки огромную коробку, остававшуюся до этого вне поля зрения Тан-Тана, будучи скрытой этой самой стойкой. Незнакомец снял крышку, и перед глазами Тан-Тана, заставив те вылупиться ещё сильнее, нежели это представлялось возможным, залоснились блестящими переплётами несколько десятков совершенно новеньких, прямо с конвейера, книг. Тан-Тан застыл в немом изумлении, не в силах оторваться от волшебного зрелища. В его библиотеке не было ни одной настолько новой книги.
– Это… это мне?.. – всё ещё не веря в происходящее, переспросил Тан-Тан.
– Нет, разумеется, – поправил его незнакомец, – не лично вам, конечно же, но для вашей библиотеки. Но вовсе не возбраняется, если первым читателем всех этих книг станете именно вы.
– Я даже не знаю, как мне вас и благодарить за столь щедрый подарок, – в душе Тан-Тана смешались радость, растерянность и благоговение. Новые книге в его библиотеке, да ещё абсолютно бесплатно – разве может такое случиться без божественного вмешательства?..
– Для меня лучшей благодарностью будет, если эти книги найдут своего читателя, – расплылся в благодушной улыбке даритель, после чего вежливо поклонился, повернулся и направился к выходу.
– Но… Но мы же должны как-то зафиксировать ваш дар! – запоздало воскликнул вслед уходящему незнакомцу ошеломлённый библиотекарь. – Какой-нибудь акт приёма-передачи составить…
Незнакомец обернулся, и мягко проговорил:
– Тан-Тан, я вам целиком и полностью доверяю, и нисколько не сомневаюсь, что вы сами сделаете всё, как надо.
С этими словами дверь за незнакомцем захлопнулась, звякнув, теперь уже на прощание, колокольчиком, а Тан-Тан так и продолжал стоять с разинутым ртом. Он точно помнил, что своего имени этому Тас-Тасу не называл…
…Прошло несколько дней, за которые в библиотеке больше никто не появился и, соответственно, не мешал Тан-Тану запоем поглощать подаренные таинственным Тас-Тасом книги. Тан-Тан читал уже шестую по счёту, и ни одна из предыдущих его не разочаровала. Они были несопоставимо интереснее и увлекательнее, чем, например, те же самые похождения Командира Кот-Кота, которые на фоне этих новых книг выглядели не более чем детским лепетом. Во всех подаренных книгах с самого начала закручивалась напряжённая интрига, крутые повороты сюжета не раз заставляли ошеломлённо вздрагивать, а концовка оказывалась настолько неожиданной и удивительной, что Тан-Тану немедленно хотелось перечитать книгу снова, но рядом ждал целый ящик новых приключений и переживаний, так что до повторного прочтения пока было ещё очень далеко. Ещё в этих книгах перед Тан-Таном совсем по-новому, ясно и доходчиво раскрывались некоторые крупицы тех знаний, которые раньше он безуспешно силился понять в специальной литературе для кандидатов в Знающие. Там эти знания излагались сухим и абсолютно не увлекательным языком, а то и вовсе превращались в какие-то бессмысленные символы и рисунки, а здесь перед Тан-Таном возникали жизненные ситуации, в которых доступно и логично прослеживались взаимосвязи между событиями и даже обретали чёткий смысл некоторые обозначения и явления, остававшиеся прежде за пределами понимания. У Тан-Тана даже успело сложиться устойчивое мнение, что именно так должны быть написаны учебники для тех, кто хочет самостоятельно приблизиться к порогу, за которым уже отчётливо просматривается путь в Знающие.
Но вот эта, шестая по счёту книжка, которую сейчас держал в лапах Тан-Тан, ощутимо отличалась от пяти предыдущих. Она не была менее интересной и увлекательной, нет, с этим было всё в порядке, но почти с самого начала Тан-Тана не покидало ощущение чего-то очень знакомого, словно места, описываемые в книге, он видел и посещал когда-то сам. Будь в его лексиконе такой термин, он неизбежно охарактеризовал бы свои чувства понятием «дежавю».
Герой книги, юный Гед-Гед, очень любил ходить в дальние походы, забираясь в самые глухие и труднодоступные места. Главная цель его походов состояла в том, чтобы найти такие места, где ещё не ступала нога панарца, а если и ступала, то много лет, а ещё лучше веков или даже тысячелетий назад. Путь, по которому Гед-Гед шёл сейчас, буквально вырисовывался в голове Тан-Тана, и он уже точно знал, что Гед-Гед увидит за следующим поворотом.
Тан-Тан отложил в сторону книгу и возбужденно вскочил. Как же так? В книге был подробно описан маршрут, по которому Тан-Тан проходил, будучи еще совсем молодым. Тогда в его душе, так же, как и у Гед-Геда, бурлил азарт первооткрывателя, а белые пятна на карте мерещились чуть ли не за каждым труднопроходимым лесом, болотом или скопищем каменных валунов.
С возбуждённо колотящимся сердцем Тан-Тан вернулся к книге и с жадностью продолжил глотать страницу за страницей.
Вот сейчас Гед-Гед перейдёт через бурлящий горный поток, повернет за скалу и обнаружит за ней едва угадывающуюся, скрытую густым кустарником пещеру.
Так и есть. Тан-Тан теперь уже просто дрожал от возбуждения. Гед-Гед проник в пещеру, осмотрелся в полумраке, свет проникал внутрь довольно скупо, отметил, что вокруг сухо, не сквозит и не наблюдается следов чьего-либо присутствия, и решил, что остановиться здесь на ночлег – очень удачная идея.
«Сейчас он разожжёт костер, приготовит ужин и уляжется спать до следующего утра. У него даже спальный мешок такой же, какой был у меня», – вспоминал свой не такой уж на самом деле и давний поход Тан-Тан. Ещё свежи воспоминания.
«Но как такое возможно? Как мог неизвестный автор с такой точностью воспроизвести мой маршрут? Он словно шёл рядом со мной, словно намеренно обращал внимание именно на те особенности ландшафта, которые запомнились мне».
«Ну да, сейчас Гед-Гед, так же, как и я тогда, расстелет спальный мешок у дальней стены, подальше от входа».
Гед-Гед мешок у дальней стены расстелил, но ни ужинать, ни тем более укладываться в него пока не торопился. Вместо этого он извлёк из костра горящую ветку и в неровном дрожащем свете оранжевого огня принялся скрупулёзно осматривать стены пещеры.
«Я не осматривал», – подумал Тан-Тан. – «Я жутко тогда устал и безумно хотел спать, что и не преминул сделать сразу после ужина, а наутро покинул пещеру, тоже не особо её разглядывая».
Гед-Гед же, тем временем, продолжал тщательный осмотр пещеры и в одном месте, на правой, если смотреть от входа, стене заметил небольшую щель, которая чем-то привлекла его внимание. Заинтересовавшись, Гед-Гед достал из вещевого мешка нож и принялся её расковыривать. Стена легко поддавалась, осыпаясь к ногам, и через несколько минут работы его глазам предстала широкая квадратная ниша, в глубине которой угадывался некий кубический предмет. Не то ящик, не то контейнер. Впрочем, ни Гед-Гед, ни сам Тан-Тан никогда толком не понимали, чем отличается ящик от контейнера. Может, разной степенью герметичности?
Расширив проём настолько, чтобы ящик можно было вытащить, Гед-Гед отложил в сторону нож и потянул куб на себя. Тот оказался довольно-таки тяжёлым, но Гед-Гед справился и уже через минуту-другую осматривал его, подтащив поближе к пламени костра. Вроде бы металлический, а может быть и нет. Если и из металла, то такого он прежде не встречал. Ни малейших следов коррозии, да и каких бы то ни было следов вообще. И никаких признаков крышки или чего-нибудь подобного. Выглядит монолитным. Не удовлетворившись простым осмотром, Гед-Гед принялся простукивать стенки. Стукнув по верхнему обрезу ящика, Гед-Геду показалось, что звук там чуть более глухой, и пока он прикидывал, как бы эту штуковину вскрыть, точно по центру верхней грани вдруг протаяло идеально круглое отверстие. Недолго думая, Гед-Гед запустил туда лапу и спустя мгновение в неверном свете костра пытался рассмотреть какой-то круглый, возможно, слегка вытянутый предмет. Его округлость он скорее чувствовал, нежели видел, потому что ему казалось, будто в лапе он держит сгусток кромешной тьмы. Придвинувшись к огню ещё ближе, Гед-Гед убедился, что держит всё-таки не тьму, а очень чёрный не то камень округлый, не то твёрдый мячик, а может быть, даже чьё-то яйцо.
Отложив таинственный предмет в сторону, он снова запустил лапу в ящик. Быстро выяснилось, что тот под завязку заполнен точно такими же яйцеобразными штуковинами. Ничего другого в ящике не нашлось. Тогда Гед-Геду пришло в голову ещё раз осмотреть саму расковырянную в стене нишу, и его любопытство немедленно было вознаграждено. В нише находился ещё какой-то свёрток, лежавший, видимо, непосредственно за ящиком, а потому сразу Гед-Гед его не заметил. Свёрток был упакован во что-то похожее на кожу. Никаких швов или застёжек, такая же цельная фигня, каким поначалу был ящик, только мягкая. Недолго думая, Гед-Гед снова вооружился ножом и принялся аккуратно вспарывать оболочку свёртка. Вспоров по всей длине, он также аккуратно извлёк из получившегося мешка его содержимое. К его удивлению, это оказалась всего лишь небольшая книжица. К счастью Гед-Гед был грамотным и легко смог прочитать напечатанное крупными буквами название на обложке. Правда, оно поставило его в тупик, поскольку он ровным счётом ничего из него не понял. А гласило оно следующее:
КРАТКАЯ ИНСТРУКЦИЯ ПО ЭКСПЛУАТАЦИИ КАПСУЛ МЕЖУРОВНЕВЫХ ПЕРЕХОДОВ.
Тан-Тана мелко трясло и вовсе не от холода. Он положил книгу на стол и как заведённый помчался вокруг комнаты. Ему требовалось снять напряжение, и он делал это так, как подсказывал инстинкт. Комнатка была слишком мала для забегов, поэтому весь процесс, по сути, превратился в верчение практически на одном месте, из-за чего у Тан-Тана очень быстро закружилась голова, и он, утратив координацию, шлёпнулся на пол. Когда вращение комнаты вокруг немного успокоилось, он вернулся к осмыслению только что прочитанного.
В одной из пяти предыдущих почитанных им книжек описывались приключения Знающего, путешествовавшего по другим мирам при помощи так называемой капсулы межуровневых переходов, а чёрные мячики там являлись ничем иным, как зародышами таких капсул.
Сопоставив все обстоятельства, начиная со странного визита незнакомца и его подарка и заканчивая прокручиванием в памяти уже прочитанных им книг, Тан-Тан пришёл к ошеломляющему выводу. А вывод следовал однозначный: таинственный Тас-Тас принёс ему эти книги намеренно, имея целью подвести Тан-Тана именно к этому выводу и тем самым подтолкнуть его отправился в ту самую пещеру и найти в стене тот самый ящик. Зачем – это уже другой вопрос. Он пока подождёт.
Почему-то у Тан-Тана не возникло ни малейших сомнений в правильности своей догадки и решение он принял незамедлительно. Конечно же, он туда пойдёт и убедится, что вся цепочка его умозаключений отнюдь не плод воспалённого воображения, разыгравшегося после прочтения всех этих книг.
Сперва он хотел было отправиться в городскую управу и испросить себе небольшой отпуск, но потом подумал, что его и так никто не хватится. Даже если в один из дней, пока он будет отсутствовать, в библиотеку забредёт какой-нибудь шальной читатель, тащиться потом в управу и выяснять, куда запропастился библиотекарь, он точно не захочет.
Забежав домой, Тан-Тан оделся потеплее, чай совсем не лето на дворе, быстро покидал в рюкзак необходимые для многодневного похода вещи и устремился к заветной цели.
Надо сказать, что скорость пешего передвижения панарцев наверняка вызовет лютую зависть у любого землянина. То, что человек сочтёт бегом со скоростью автомобиля, для панарца обычная активная прогулка. Правда, для осуществления таких прогулок туземцам Панары и еды приходится поглощать несколько больше, чем людям. Энергетические затраты – штука неумолимая и требующая обязательного возмещения. Зато воздух на Панаре куда меньше засорён выхлопными газами и нет особой нужды сильно вкладываться в строительство дорог. Вернее, дороги-то есть, так или иначе грузы перевозить всё равно приходится, но по сравнению с человеческой цивилизацией их почти что нет. Сбегать в магазин за пару десятков километров для панарца не более проблематично, чем не имеющему группы инвалидности землянину дойти до булочной в соседнем доме.
Но вернёмся к Тан-Тану. Через три дня похода он уже стоял в центре той самой пещеры, в которой уже побывал несколько лет назад, и в которой, а Тан-Тан в этом не сомневался, Гед-Гед нашёл упрятанный в стену ящик. Теперь оставалось найти этот ящик самому.
Тан-Тан решил облегчить себе задачу, не следуя книге буквально. Он не стал разводить костёр и ждать, когда разгорится какая-нибудь ветка. Вместо этого он вытащил из рюкзака предусмотрительно захваченные с собой факелы и немедленно запалил один из них. Свет от факела был не в пример лучше, чем от простой горящей деревяшки. Те, будучи извлечёнными из костра, часто норовят почти сразу погаснуть, да и свет дают тусклый. Конечно, ещё лучше было бы взять с собой электрический фонарь, но это чересчур дорогое удовольствие, а с зарплатой библиотекаря Тан-Тан позволить себе такой роскоши не мог. Но и пропитанный специальной смолой факел давал очень неплохое освещение, разве что коптил немного.
Вот та самая стена, в которой Гед-Гед обнаружил щель, ведущую к замурованной нише. Тан-Тан несколько раз прошёл вдоль неё туда-сюда, пристально вглядываясь в каменную поверхность. Тщетно. В ней не было не то что щели, но даже какой-нибудь малюсенькой дырочки. Не желая верить в неудачу, Тан-Тан несколько раз обошёл по периметру всю пещеру, придирчиво цепляясь глазами за любую неровность и уделяя особое внимание любым углублениям, каждое из которых он дополнительно потыкал и поковырял ножом. Он не поленился и изучил каждую пядь пола под ногами и потолка над головой, благо, тот не вздымался теряющимся в вышине сводом, а низко нависал почти ровной плоскостью, лишь немного вогнутой, так что для скрупулёзного обследования пришлось всё же немного потрудиться, затаскивая в пещеру здоровенный разлапистый пень, иначе в центральной части лапы до потолка не дотягивались.
По мере уменьшения количества необследованных поверхностей настроение Тан-Тана неуклонно катилось вниз, а к концу осмотра ухнуло к самым кончикам задних лап. Сказать, что он расстроился, было бы слишком мягко. Это же надо было позволить так разыграться воображению, что он, словно уверовавший в собственные выдумки юнец, без оглядки бросился искать померещившийся клад. Стыдно. Нельзя позволять написанным кем-то книжкам настолько сильно влиять на собственное сознание, что под их впечатлением начинаешь совершать глупые и ничем не оправданные поступки. Но нет, как же, захотелось самому стать персонажем фантастического романа. Твоё место библиотека, вот и сиди там, а фантастические похождения оставь книжным героям.
С досады Тан-Тан со всей силы швырнул ненужный теперь факел о злополучную стену. От удара тот рассыпался снопом искр и погас, и в наступившей темноте Тан-Тану почудился какой-то тихий шелестящий звук, словно что-то сыпалось. Насторожившись, он принялся шарить в темноте, пытаясь нащупать ещё один факел. Через минуту ему это удалось, и он поспешил зажечь новый светильник.
В том месте, куда он угодил брошенным, теперь зияла дыра, продолжавшая увеличиваться за счёт осыпающихся краёв. Дыра становилась всё больше, и Тан-Тан сумел рассмотреть в её глубине обозначившийся бок как будто бы металлического контейнера. Его сердце снова начало разгоняться, а ушедшее было возбуждение, стремительно возвращалось.
Через секунду он уже лихорадочно обламывал края стенки, скрывавшей нишу, а ещё через минуту держал в лапах запаянный во что-то напоминающее кожу плоский свёрток. Да-да, именно свёрток, а не контейнер. Любовь к чтению по-своему выстроила его приоритеты. Контейнер подождёт. Извлечённая на свет книга, как и ожидалось, оказалась ничем иным, как вожделенной ИНСТРУКЦИЕЙ.
Надпись крупными буквами на первой же странице предупреждала:
НЕ ПОТЕРЯЙТЕ МАЛЕНЬКИЙ КАМЕНЬ, НАХОДЯЩИЙСЯ ВНУТРИ ЭТОГО ЧЕХЛА ВМЕСТЕ С ИНСТРУКЦИЕЙ. ОН ВАМ ПОНАДОБИТСЯ.
Тан-Тан схватил отброшенную в сторону вспоротую оболочку и увидел на её дне небольшой камешек, немного похожий на пыльный кусочек стекла.
Такие предупреждения, подумал Тан-Тан, следует писать на самом чехле. Я запросто мог этот камешек выронить, а найти его после этого будет затруднительно, особенно если не представляешь, как он выглядит. Тут любой камень может выпавшим оказаться.
Продолжив изучение инструкции, Тан-Тан быстро уяснил, что камешек нужен для нанесения на поверхность зародыша орнамента, изображённого на одной из первых страниц. Затем зародыш предлагалось поместить в огонь. После этой процедуры должна появиться управляемая капсула, посредством которой осуществляются перемещения в другие вселенные. Наверное, это средства перемещения богов, подумалось Тан-Тану. С другой стороны, боги должны быть всемогущими, а потому способными перемещаться куда угодно просто по собственному желанию, без всяких вспомогательных средств. Значит, эти капсулы боги создали для смертных, тут же сделал логичный вывод Тан-Тан. Но не мог же этот Тас-Тас быть одним из богов?.. И зачем он вообще вывел меня на этот тайник, да ещё таким странным способом?.. Одно понятно, Тас-Тас не может быть простым панарцем, он даже Знающим быть не может, иначе об этих капсулах им давно было бы известно. Тогда кто же он?..
Тан-Тан вернулся к инструкции, надеясь почерпнуть ответы там. На очередной станице и снова крупными буквами было написано:
НИ В КОЕМ СЛУЧАЕ НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ИНИЦИИРОВАТЬ ЗАРОДЫШ ВНУТРИ УЖЕ АКТИВИРОВАННОЙ КАПСУЛЫ! ЭТО ПРИВЕДЁТ К ОГРОМНЫМ РАЗРУШЕНИЯМ И ВАШЕЙ ГИБЕЛИ!
Пролистав инструкцию до конца, Тан-Тан лишь окончательно убедился, что, не имея рядом ни одной из этих самых капсул, он практически ничего из написанного в инструкции не понимает. Значит, закономерно подумал он, мне нужно инициировать капсулу. Но ему было страшно. Ему было страшно до жути. Одно дело, когда читаешь про всякие чудеса в книге, когда с ними сталкивается книжный герой, коему это по сюжету положено, и совсем другое, когда тебе предстоит сделать это по-настоящему самому, а рядом нет никого, кто мог бы тебя поддержать и подстраховать. Тут либо отступать, поддавшись малодушию, либо себя перебороть и действовать.
Тан-Тан решил действовать, начав с того, что развёл посреди пещеры большой костёр. Это пока что не запуск капсулы, а дело хорошо знакомое, можно сказать – привычное. Да и при царившем в пещере холоде костёр сам по себе был не лишним. Опять же стало намного светлее. Теперь следует приступать к нанесению орнамента на зародыше. Только прежде ещё предстояло контейнер всё-таки из ниши вытащить и разобраться, с тем отверстием в крышке. То ли его как-то проделывать нужно, то ли оно само проделается. Об этом почему-то в инструкции ни слова, а зародыши все в ящике.
Контейнер и вправду оказался довольно тяжёлым, в книжке не соврали, но не только Гед-Гед, Тан-Тан тоже с ним справился, подтащив к костру. С отверстием, к счастью, трудностей не возникло, оно само не заставило себя ждать. У Тан-Тана сложилось впечатление, что перемещение ящика и послужило спусковым сигналом для его открытия. Ещё оказалось, что зародыши в самом чернее самой черноты, но орнамент, наносимый Тан-Таном на поверхность одного из них тем самым камешком из чехла, контрастно проступал снежно-белым цветом. Когда рисунок был закончен, к Тан-Тану вернулся притихший было страх. Он никак не мог заставить себя поместить зародыш в костёр. В конце концов ему всё-таки удалось себя перебороть и швырнуть чёрное яйцо в огонь, после чего он опрометью бросился вон из пещеры, спрятался за скалу и стал ждать. Долго ждать не пришлось. Очень скоро со стороны пещеры начало распространяться нарастающее гудение, а из её зева полетели в ночь праздничным фейерверком разноцветные огни. Такие огни Тан-Тан прежде видел только на картинках и по телеприёмнику, правда, в чёрно-белом телеприёмнике отсутствовали краски. В какой-то момент гул оборвался звонким щелчком, и цветная карусель разом прекратилась. Подождав ещё немного, Тан-Тан с опаской заглянул внутрь.
Висящее посреди пещеры образование в точности соответствовало описанию капсулы, почерпнутому им из книги про путешествующего по мирам Знающего. Пещера была большой, поэтому кокон капсулы целиком помещался внутри и не был размазан по стенам. В боку кокона зияло большое круглое отверстие, значительно превышающее рост Тан-Тана. За отверстием, точно в центре капсулы, висела матово-чёрная плита.
Кое-как справившись с остатками страха, пытавшегося задержать неизбежное, Тан-Тан робко ступил внутрь образования и осторожно осмотрелся. За исключением висящей в воздухе плиты – ничего примечательного. Серые стены, рассеянный свет, непонятно откуда исходящий, и никаких углов. Кокон, одним словом.
Стоя рядом с пультом, Тан-Тан мог сверять страницы инструкции непосредственно с ним. Его немного удивило, что предлагавшиеся в инструкции для настройки путешествий по вселенным неровности в виде бугорков и углублений, которые, видимо, выполняли роль кнопок, составляли лишь малую часть от общего их числа. «А для чего же тогда все остальные?» – подумал он вскользь, но благоразумно прикасаться к ним не стал. В общем, если в точности следовать инструкции, всё выглядело достаточно просто. Для того чтобы попасть в желаемое место, нужно ввести его координаты через предназначенную для этого группу неровностей и нажать клавишу старта. Самое непонятное – как именно узнать координаты интересующего тебя места? И как вообще это место выбрать, если, кроме самой Панары, о других мирах ни малейшего представления не имеешь? Тупиковая совершенно ситуация.
Тан-Тан продолжал бездумно листать инструкцию, пока не обратил внимания на один из её разделов в конце. Тот гласил:
«Приложение №1. Координаты некоторых миров, наиболее безопасных для посещения большинством биологических существ. Данные миры рекомендуются в качестве ознакомительных при начальном освоении капсул».
Тан-Тан облегчённо вздохнул. Кто-то позаботился о таких, как он. Теперь осталось только ещё раз решиться на отважный поступок. А вы попробуйте представить себя на его месте. Разве вам не было бы страшно? Кто-то не может решиться прокатиться на обыкновенном колесе обозрения или даже на карусели, а тут в качестве аттракциона другой мир посетить предлагается. Есть от чего перетрусить. Но Тан-Тан и на этот раз с собой справился. Он скрупулёзно ввёл самые первые координаты из приложения и мужественно нажал старт.
Больше всего его удивило, что ровным счётом ничего не произошло. Впрочем, нет, произошло. Входное отверстие капсулы беззвучно закрылось. Но кроме этого – ничего! Он не почувствовал никакого движения. Капсула словно стояла на одном месте. Через несколько минут сдерживаемая им худо-бедно паника начала прорываться наружу.
«Ой-ой-ой, кажется, я по собственной глупости себя замуровал!»
К счастью, аккурат в этот момент капсула вновь открылась, а Тан-Тан от изумления застыл на месте с раскрытым ртом. За порогом простирался какой-то сказочный мир. Таких ярких цветов и сочной зелени ему ещё никогда в жизни не доводилось видеть. Немножко отойдя от шока, он рискнул выбраться наружу. Должно быть, именно в таких местах живут боги, стало его первой мыслью. Просто удивительно, что где-то может существовать такая красота. Тан-Тан с восхищением взялся обследовать окружающее капсулу пространство, стараясь не потерять из её виду. И это имело смысл, учитывая, что, кроме самого входа в капсулу, ничего остального со стороны как бы не существовало. Объяснить это было невозможно, но Тан-Тан и не пытался, отдавшись на волю чувств, вдыхая изумительные ароматы и пожирая глазами пейзаж.
Вот было бы здорово перебраться сюда жить, подумал он. А кто ему в этом мешает? Что, собственно говоря, удерживает его в родном мире? Он свободен, семьёй до сих пор не обзавёлся, да и вряд ли какая-нибудь панарка захочет связать свою жизнь с нищим библиотекарем. Но упаси Великий Отец, если про этот мир пронюхают Командиры! Даже страшно подумать, что случится, если к ним в лапы вдруг попадут такие капсулы. Нет-нет, он должен обязательно вернуться и тщательно уничтожить любые следы своей находки. И потом: почему он решил перебраться в первый же открывшийся ему мир? Может, тут уже занято, и ему здесь будут вовсе не рады? Ненужно принимать поспешных решений. Для начала он должен побывать и в других мирах, в приложении приведена ещё целая куча других координат. Может быть, какой-нибудь другой мир ему понравится ещё больше?
Укрепившись в намерениях, Тан-Тан направился назад к капсуле.
…У её порога стоял гигантский махмадур и смотрел прямо в глаза Тан-Тану. Бугрящееся мускулами тело в бело-оранжевую полоску ярко лоснилось под солнечными лучами. Огромная пасть, в которую за один укус поместится, по меньшей мере, сразу половина Тан-Тана, слегка приоткрылась, обнажив два ряда жутких жемчужных зубов, и тут же с громким стуком захлопнулась, чмокнув заодно губами. Восемь мощных лап, сверху донизу унизанных такими же, как тело, чередующимися бело-оранжевыми кольцами и оканчивающихся жуткими чёрными когтями, сейчас правда, убранными, плавно переминались, перераспределяя нагрузку с одной на другую. Зверь словно раздумывал: то ли ему прыгнуть, то ли просто проткнуть когтем так кстати завернувшую на огонёк добычу. Завершающий тело длинный упругий хвост, на который тоже были нанизаны бело-оранжевые кольца, нервно подёргивался, перебрасывая из стороны в сторону воткнутую в его кончик густую светло-коричневую кисточку.
Тан-Тан окаменел, не смея не то что шевелиться, но даже дышать. Его буквально парализовало от ужаса. Такой махмадур разорвёт его в клочья за считанные секунды. Это либо чья-то очень-очень злая шутка, либо последние мгновения жизни.
Вообще-то, если уж выкладывать начистоту, Тан-Тан с детства мечтал о махмадуре, как можно мечтать о чём-то недостижимом, несбыточном, без всякой надежды мечту когда-нибудь воплотить. И вот эта мечта стояла сейчас напротив него и, кажется, готовилась мечтателем закусить. Вот только взгляд… взгляд этого махмадура говорил, что Тан-Тану грозит не разрывание на кусочки, а облизывание с ног до головы любимого хозяина.
В следующую секунду именно это и произошло. Тан-Тан оказался подмят под мощное тело, а высунувшийся из чудовищной пасти длинный фиолетовый язык яростно демонстрировал, что Тан-Тан самый лучший на всём белом свете хозяин.
Разум Тан-Тана пребывал в полной прострации. Он уже ничего не соображал. Степень потрясения панарского библиотекаря окончательно вышла за границы какого бы то ни было самоконтроля. Он только глупо улыбался и позволял махмадуру делать с собой всё, что угодно.
Держать махмадуров на Панаре мог позволить себе далеко не каждый. Да вообще почти никто. Во-первых, они были чрезвычайно дороги, и Тан-Тан просто никогда не смог бы его купить, не говоря уже о том, что содержать такого зверя тоже мало кому по карману. Но самым главным препятствием являлось «во-вторых». Очень редко, когда махмадур признавал в том или ином панарце хозяина. Чаще всего приобретение хищника заканчивалось тем, что зверя приходилось всю жизнь держать запертым в клетке. Не признав претендующего на роль хозяина субъекта, зверь оставался смертельно опасным для любого, кто рискнёт к нему приблизиться, включая самого субъекта. Зато, если чудо состоялось, и махмадур признал в ком-то хозяина, то повиноваться ему будет практически беспрекословно. Разумеется, если хозяин не станет наглеть сверх меры и будет вести себя с питомцем уважительно. Бить или притеснять себя питомец уж точно не позволит. Уважение должно быть взаимным.
Понять случившееся Тан-Тан был не в состоянии, поэтому ему оставалось лишь подстраиваться под события и действовать дальше с учётом новых факторов. Новый фактор в лице неизвестно откуда взявшегося махмадура, похоже, не собирался уходить и явно выказывал намерение следовать за Тан-Таном куда угодно. Немного прочухавшись от потрясения, Тан-Тан осторожно поинтересоваться у зверя:
– Ты откуда взялся?..
Ответом, понятно, послужила тишина. Разве что фиолетовый язык ещё раз прошёлся по и так уже до блеска вылизанной физиономии библиотекаря.
– Ну да, понимаю, вопрос риторический. И как же мне тебя называть? А давай не мы будем усложнять и напрягаться. Я буду тебя звать Махом. Хорошо?.. Хорошо. Если ты всё ещё намереваешься остаться со мной, милости прошу в капсулу.
Махмадур без колебаний последовал за Тан-Таном, и уже через несколько минут оба находились в холодной и такой неуютной, особенно после посещения рая, пещере.
Начисто позабыв о своём намерении уничтожить все следы находки и не теряя времени, Тан-Тан приступил к планомерному обследованию миров, координаты которых были указаны в приложении. Присутствие махмадура сделало его значительно смелее и добавило уверенности, постепенно перераставшей в самоуверенность. Их совместные экспедиции становились всё продолжительней, а прежде не особо тренированное тело Тан-Тана крепло и наливалось силой день ото дня. Оставленная где-то на произвол судьбы библиотека вспоминалась всё реже, и всё меньше оставалось у её «заведующего» желания в неё возвращаться.
Посещаемые миры были очень разными, но в них неизменно отсутствовала разумная жизнь, а неразумная вела себя достаточно миролюбиво, не порываясь сходу употребить непрошенных гостей в пищу. Зато сами непрошенные гости с большим удовольствием позволяли себе лакомиться неведомыми плодами и дичью. Тан-Тан поначалу удивлялся, почему знакомство с новыми, даже самыми экзотическими блюдами проходит без всяких последствий, но постепенно привык, начав воспринимать это как должное.
Наиболее запомнившейся и необъяснимой экспедицией, не считая самой первой, для него стало девятая по счёту, во время которой произошло крайне неприятное событие, когда Тан-Тан очень неудачно поскользнулся и рухнул с обрыва на каменную россыпь, пролетев по воздуху не менее десятка метров. Когда он пришёл в сознание, то по первому впечатлению ему показалось, что он отшиб себе чуть ли не все внутренности, сломал сразу три ноги и получил сотрясение мозга, но, слава Великому Отцу, всё же остался жив. Немного отлежавшись, он вдруг с изумлением обнаружил, что ноги его в полном порядке и нигде ничего не болит. Вообще. Видимо, со страху показалось, подумал он, но всё равно такое падение без ушибов и ссадин обойтись никак не могло, но их словно бы никогда не было. Пришлось списать то ли на чудо, то ли на то, что всё это ему во сне привиделось.
Наконец, вернувшись из очередного похода по удивительному миру, сплошь покрытому застывшими каменными цветами, Тан-Тан решился окончательно покинуть Панару и для начала переселиться в тот мир, где он встретил махмадура. Но прежде, чем это сделать, ему всё же следует вернуться домой и забрать оттуда свои пожитки, а заодно захватить книги, принесённые в тот памятный вечер Тас-Тасом. И неважно, что Тас-Тас подарил их не ему, а библиотеке. Всё равно туда практически никто не заходит, а Тан-Тан сам ещё не успел прочесть большую их часть.
Тщательно завалив нарезанными ветвями вход в пещеру, это, конечно, не скрупулёзное заметание следов, но всё же, Тан-Тан в сопровождении махмадура отправился в родной город. По мере удаления от места чудесной находки ему становилось всё более беспокойно. Он всё чаще и сильнее переживал, что оставил в пещере и контейнер, и инструкцию, и даже уникальный камень для нанесения рисунка. В том, что камень уникален, Тан-Тан убедился, попытавшись нацарапать орнамент на другом зародыше ножом. От ножа на поверхности зародыша даже следов не осталось. Тогда Тан-Тан вновь взялся за неказистый камешек, и тот исправно прорезал линию за линией. Закончив орнамент, Тан-Тан закинул зародыш в рюкзак, и это было единственным, что он забрал из пещеры, кроме своих вещей. Не считая махмадура, конечно, но тот передвигался самостоятельно.
Чем ближе они приближались к дому, тем чаще попадались спешащие куда-то по своим делам панарцы. Завидев свободно идущего им навстречу махмадура, они в ужасе шарахались в стороны. Слава о махмадурах шла разная, но сводилась она главным образом к тому, что оголодавший восьминог сожрёт любого панарца, не задумываясь. Тот факт, что рядом с махмадуром наличествовал хозяин, ровным счётом ничего не менял. В безопасности только он и оставался. Восьминог, конечно же, хозяина послушает, но где гарантия, что тому на прохожих не наплевать? Правда, до сих пор Мах ещё ни разу не пытался перекусить каким-нибудь зазевавшимся аборигеном, но на лбу у него этого не было написано. К тому же подавляющая часть потенциальной закуски читать всё равно не умела.
Перво-наперво Тан-Тан направился в библиотеку. При беглом взгляде на обшарпанное и донельзя унылое помещение, в котором он прозябал последние несколько лет, су него ложилось впечатление, что за время его долгого отсутствия сюда не заглядывала ни единая душа. Коробку с новыми книгами он нашёл на том же месте, где оставил. Ничего другого забирать отсюда он не собирался, а потому практически сразу покинул место теперь уже бывшей работы. Как ни странно, он не испытывал по этому поводу ни малейшего сожаления. Он изменился.
…Около дома его ожидали. Их было много и все поголовно были вооружены. Они зловеще улыбались. Их даже не особенно смутило присутствие махмадура, хотя поглядывали на опасного зверя с опаской. Но оружие придавало уверенности. Это голыми лапами с восьминогом и целый взвод не справится, а супротив десятка стволов никакому махмадуру не устоять.
Тан-Тан остановился. В голове бешеной каруселью крутились мысли, которые никак не давали ответа, где он умудрился наследить и почему привлёк к себе внимание Великой Армии.
Вперёд неспешно выступил младший Командир, бывший тут явно за старшего, и, стараясь сохранять беспечно-равнодушный вид, ровно произнёс:
– Гражданин Танос, вы арестованы за государственную измену и предстанете перед Трибуналом. Прошу вас следовать за нами. И если вас хоть сколько-то волнует судьба этой вашей бело-оранжевой твари, прикажите ей отвалить куда-нибудь подальше.
Несложно было догадаться, что такая «забота» о махмадуре вызвана отнюдь не любовью к животным. Просто вояка резонно опасался, что до того, как восьминог истечёт кровью, он успеет отправить к Великому Отцу, по меньшей мере, половину этой бравой команды.
…А дальше события начали разворачиваться стремительно и непонятно. Мах вдруг исчез, а в следующее мгновение всю вооружённую братию словно смело каким-то невидимым вихрем. Не дожидаясь, пока разлетевшиеся во все стороны армейцы очухаются и начнут палить, Тан-Тан бросился бежать…
…Тан-Танос-Тан нёсся сломя голову, не разбирая пути. Его махмадур нёсся рядом и не отставал ни на шаг. Лишь одна паническая мысль острой занозой свербела в голове Тан-Тана. «Они всё узнали! Великий Отец, они всё обнаружили! Я же так тщательно спрятал свою находку! О боги Панары, за что вы оставили меня?! Но как, как они на меня вышли?!»…
Вдали, с той стороны, откуда они убежали, послышались первые выстрелы. Мах неожиданно переместился за спину Тан-Тана, словно прикрывая хозяина своим телом.
До чего ж удивительный зверь ко мне привязался, мелькнула в голове Тан-Тана благодарная мысль. Но я не должен подставлять друга под пули.
Тан-Тан ещё прибавил скорости, хотя был уверен, что и без того бежит на пределе.
А дальше произошло и вовсе невероятное. Что-то аккуратно подхватило Тан-Тана за туловище и понесло по воздуху, набирая высоту и стремительно разгоняясь. Разум отказывался в это верить. Беспомощно болтаясь в воздухе, Тан-Тан непроизвольно обратил внимание, что по-прежнему продолжает прижимать к груди коробку с книгами, а на спине благополучно покоится походный рюкзак.
Тан-Тан не видел, что подняло его в воздух, но ведомый каким-то новым чувством, не сомневался, что это Мах. Это было непостижимо, но сомнений не вызывало, а ещё не вызывало сомнений, что махмадуры не летают. Только теперь Тан-Тан запоздало сообразил, что подкарауливавший его наряд военной полиции в мгновение ока был разметён во все стороны его удивительным Махом, и он мог бы поклясться, что в тот момент махмадур был невидим. Что же, или, вернее, кто же на самом деле, присоединившийся к нему в чужом мире и такой родной теперь Мах?..
…Мах опустился на землю посреди широкой лесной поляны. Мелькнула надежда, что им таки удалось оторваться от преследователей. Но надолго ли? Тан-Тан знал, что в распоряжении Великой Армии имеются космические спутники, осуществляющие неусыпное наблюдение за всей территорией Панары. Небо сейчас безоблачное, поэтому его перемещение легко могли отследить. Времени в обрез и нужно как можно быстрее уносить отсюда ноги. Правда, в рюкзаке лежит подготовленный для запуска зародыш, но нет никаких координат, которые Тан-Тан смог бы ввести в новую капсулу. К сожалению, он не удосужился запомнить или хотя бы записать какие-нибудь из уже опробованных координат, а уж оставить в пещере инструкцию – вообще теперь виделось верхом глупости. Теперь его находка, по всей видимости, в лапах Великой Армии, а именно этого Тан-Тан опасался больше всего. Страшно подумать, что может случиться дальше, и всё из-за его легкомыслия. Наверное, за ним следили с самого начала, иначе не объяснить, почему патруль оказался у дверей его дома раньше его самого. Непонятно только, что могло спровоцировать эту слежку. Но теперь это уже неважно.
Неожиданно, при взгляде на коробку с книгами, в памяти Тан-Тана ассоциативно всплыла одна деталь. Он вдруг вспомнил, что в книге про путешествующего по мирам Знающего на одной из страниц были указаны конкретные координаты. Это, конечно, мог быть всего лишь авторский вымысел, но, учитывая все события, связанные с визитом таинственного Тас-Таса, вполне могло оказаться, что координаты приведены в книге не случайно. Во всяком случае, никаких других вариантов у Тан-Тана всё равно не имелось.
Он немедленно вскрыл коробку и уже через минуту держал перед глазами раскрытую страницу с напечатанными на ней координатами. Они были очень, очень похожи на настоящие. Нужно действовать. Тан-Тан перевёл взгляд на Маха. Это точно был не махмадур. Стоявшее рядом с ним существо абсолютно не походило ни на одно из известных ему. Оно больше всего напоминало огромную птицу, только вместо клюва был аккуратный зубастый рот, а лап вместо привычных четырёх было всего две. И крыла было два, а вовсе не четыре. Но это точно был Мах. Несмотря на напряжённую и отчётливо попахивающую смертью обстановку, Тан-Тан чётко отметил, что у теперешнего Маха всего четыре конечности, и при этом он стоит на двух из них без всякого намёка на неустойчивость. Выходит, тот автор не ошибался, предположив существование двуногих созданий? Может, они и вправду существуют?..
Только сейчас не самое лучшее время предаваться размышлениям о необходимом и достаточном количестве конечностей. Сейчас нужно инициировать капсулу и как можно быстрее убраться отсюда, пока не стало слишком поздно. Вряд ли военные ещё раз позволят Маху смести себя, словно мусор. Скорее всего, в беглецов начнут стрелять сразу и без всякого предупреждения, как только их обнаружат. Подстёгиваемый этими не больно-то радостными мыслями Тан-Тан бросился разводить костёр.
…Он как в воду глядел. Не успел ещё погаснуть разноцветный фейерверк, ознаменовавший активацию капсулы, а со всех сторон уже трещали деревья и раздавались беспорядочные выстрелы. Стреляли пока наугад, но преследователи были уже совсем рядом. Наконец прозвучал долгожданный щелчок, и на месте костра в мгновение ока возникла новая капсула. В тот момент, когда Тан-Тан только запрыгнул на порог кокона, в них начали стрелять уже прицельно. Острая боль обожгла левую переднюю ногу, и та предательски подломилась. Оглянувшись и морщась от боли, Тан-Тан увидел, как дважды вздрогнуло тело Маха. В него определённо попали. А дальше Мах снова повёл себя непонятно. Он стремительно пропихнул Тан-Тана вглубь капсулы, а сам неожиданно расплылся огромным блином и запечатал собой вход, словно дыру заплаткой.
Превозмогая боль, Тан-Тан подобрался к пульту и принялся торопливо вводить координаты из зажатой в лапе книги. Через секунду Маха оторвало от отверстия и вбило ударной волной внутрь. Его тело теперь больше напоминало не блин, а старый рваный ковёр, утративший целостность и пошедший бесформенными лоскутами. Преследователи не мелочились, пустив в ход то ли гранатомёты, то ли вообще саданули по капсуле из ракетной установки. Следующая ударная волна оглушила Тан-Тана и вынесла выпавшую из его лап книгу наружу. С гаснущим сознанием Тан-Тан последним усилием вяло ударил по клавише старта. Сознание погасло окончательно…
…Он медленно приходил в себя. Первым, кого он увидел, оказался целый и невредимый махмадур. Тан-Тан попробовал пошевелить конечностями и с изумлением обнаружил, что они в полном порядке. Он точно помнил, что был ранен в левую переднюю ногу, но сейчас она была абсолютно здорова. «Боги почему-то всё ещё помогают мне», – вскользь подумал он. Его сознание дошло до того предела, после которого уже невозможно удивляться. Это как во сне: ты просто фиксируешь происходящее, а недоумеваешь уже потом, если повезёт удержать обрывки сна после пробуждения…
…Но нет, ему, наверное, показалось, и он в самом деле спит, а скорее, даже умер, и боги тут абсолютно не причём. Иначе откуда за открывшимся входом взялись эти странные двуногие, до боли напоминающие своей амуницией ненавистных солдат Великой Армии. И что это вдруг случилось с Махом? Он словно взбесился. Превратился в шар и скачет вокруг одного из двуногих, как сумасшедший. Это забавное чириканье – их речь? Обалдеть можно! Но что они от него хотят? Он же умер, зачем в него тыкать их странным оружием? Неужели они намереваются его ещё раз убить? «Ха-ха-ха, и не смешно совсем», – промелькнула в голове глупая мысль. – «Ну, всё, они мне надоели. Я пошёл».
Тан-Тан одним молниеносным рывком выскочил из капсулы и припустил бежать со всей мочи.
…Тан-Танос-Тан снова нёсся сломя голову, не разбирая пути. Его махмадура рядом больше не было, а голову наполняла лишь звонкая пустота. Где-то на самом краю этой пустоты маячило смутное желание, чтобы его просто оставили в покое. Сейчас его, пожалуй, не привлекли бы даже книги. Он тупо бежал, бежал и бежал, не глядя по сторонам и не особенно вникая, куда ступают его ноги…
…Наконец мозг начал понемногу пытаться ассоциировать себя с окружающей обстановкой. Тан-Тан медленно приходил в себя, и приходило осознание того, что он не мёртв и не спит, а бежит, как ненормальный, незнамо куда и неведомо от кого. Пора было остановиться и осмотреться, что он и не замедлил сделать.
Прекратив наконец бежать и осмотревшись, Тан-Тан уяснил для себя сразу три вещи. Во-первых, они с Махом от преследователей на Панаре оторвались; во-вторых, каким-то чудом в этот мир оба попали целыми и невредимыми, правда, почему-то почти сразу после этого Мах определённо тронулся головой; в-третьих, они угодили в мир, где есть разумная жизнь, причём двуногая. По всей видимости, количество конечностей никак не влияет на устремления разумных существ решать проблемы при помощи оружия, иначе зачем оно им? Похоже, любители повоевать и пострелять в ближнего и прочих присущи не только его родному миру. Но точно так же можно допустить, что и здесь могут найтись такие же, как и он, пацифисты, относящиеся к милитаризму исключительно негативно. С одной стороны, наверное, их стоило бы поискать, но, учитывая несопоставимую межвидовую разницу, а также, судя по тому, что он успел услышать, полную несовместимость языка, такая встреча может принести больше вреда, чем пользы. Самое простое и надёжное теперь – затаиться и приступить к незаметному и планомерному изучению местных особенностей и постараться понять, как к ним лучше приспособиться. Учитывая, что капсула осталась у двуногих, а махмадур вообще вдруг спятил и находится теперь неизвестно где, рассчитывать приходится только на себя, а потому ни при каких обстоятельствах не высовываться.
Одно радует: эти двуногие вроде бы вслед ему не стреляли, а бегать они явно не умеют. Всё-таки, как ни крути, у шести конечностей перед четырьмя очевидное преимущество.
После сумасшедшей продолжительной пробежки Тан-Тан закономерно испытывал зверский голод. Нужно найти что-нибудь съедобное, подумал он. Вот эти жёлто-красные плоды выглядят очень аппетитно.
На вкус они оказались так же хороши, как и на вид. Тан-Тан заглотил их не меньше дюжины. А через полчаса его живот скрутило жуткими острыми спазмами, и всё тело покрылось испариной. Что за ерунда, мелькнула сумрачная мысль, мы с Махом побывали в нескольких десятках миров и везде без всяких последствий ели что угодно. Мы пробовали даже абсолютно несъедобные с виду вещи, но от них, кроме разве что неприятного вкуса, никаких побочных эффектов не возникало.
Тан-Тан промучился целую ночь и к утру совсем ослаб. Случайно наткнувшись в лесу на чью-то заброшенную глубокую нору он, опасаясь, что в таком состоянии легко может стать чьей-то добычей, в неё занырнул и ползком добрался до самого дна. Там очень удачно обнаружилась подстилка из травы и сухих листьев, и он без сил провалился в лихорадочный сон. Сколько времени он так провалялся, он не имел ни малейшего представления. Это мог быть и день, и два, и десять. Нет, пожалуй, что не десять. За такой срок он бы просто умер от обезвоживания. В чувство его привёл чудовищный толчок. Земля словно содрогнулась в конвульсиях, и на него посыпались стенки укрывавшей его норы. И слава Великому Отцу, потому что через несколько секунд он буквально застонал от нестерпимого грохота и такого же нестерпимого давления на уши. Ему показалось, что лес над норой затрещал так, словно какая-то неведомая сила взялась разом переломить все растущие в нём деревья.
Прошло ещё немного времени, и наступила почти гробовая тишина. Он даже подумал, что после того грохота и перепада давления уши критически пострадали и больше не слышат, но нет. Вскоре к нему очень глухо и понемногу стало пробиваться посмертное потрескивание погибшего леса. Похоже, нору засыпало. Собрав последние жалкие силёнки, Тан-Тан с неимоверным трудом прокопался наружу, благо, грунт был рыхлым и мягким, и кое-как выполз из осыпавшейся норы на поверхность. Отвратительно пахло гарью, а перспективу застилала сплошная стена из висевшей в воздухе пыли, пепла и мелкого мусора, плавно и очень медленно оседавших на землю. Тан-Тан был не в состоянии хотя бы приблизительно предположить, что за страшный катаклизм только что обрушился на этот мир. Пыльный, пропитанный гарью воздух разъедал глаза и жёстким шершавым скребком драл горло, заставляя непрерывно кашлять.
Это конец, обречённо подумал он. Но в то же время из самых глубин его измученного организма упорно и озлобленно начала рваться наружу неубиваемая жажда жить. Подстёгиваемый этой жаждой, Тан-Тан заставил себя ещё раз посмотреть вокруг, и это усилие было вознаграждено. Он ясно увидел, что прокатившаяся по лесу волна разрушений имела чётко выраженное направление, и её источник находился в той стороне, откуда Тан-Тан недавно бежал. Если предположить, что эта губительная волна в конце концов где-то утратила свою силу, то это там, куда она ушла. Значит, для того, чтобы выжить, нужно дойти туда, куда не дошла она.
Казалось, собственные силы, подточенные отравлением незнакомыми плодами, покинули Тан-Тана совсем. Но он, тем не менее, заставил себя упорно ползти вслед за волной.
Сколько продолжалось это смертоубийственное карабканье по вывернутому, выкорчеванному и переломанному лесу, Тан-Тан не знал, напрочь утратив чувство времени. Это могло быть и пол дня, и день и даже два, но в конце концов он начал замечать то одно, то другое устоявшее на дерево, вернее, ствол, потому что веток на них практически не оставалось, а те, что уцелели, дружно указывали в ту же сторону куда он полз. Продолжив мучительное продвижение, он неожиданно съехал в небольшой ручей, который замутнённый взор не смог вовремя вычленить из окружающего пространства. Вода в нём была жутко грязной и мутной из-за осыпавшегося с неба пепла и мусора, но сейчас это Тан-Тана нисколько не заботило. Он пил, пил и пил, пока внутренности не начали напоминать ему о недавних спазмах. Они и заставили его остановиться. Голова жутко кружилась, его тошнило, но, тем не менее, он почувствовал себя немного лучше.
Отлежавшись немного около ручья, Тан-Тан решил далеко от воды не удаляться, а следовать течению, тем более что оно уверенно несло мусор примерно в том же направлении, которого придерживался и он. Ещё несколько мучительных часов по начавшему постепенно обретать более-менее живой вид лесу, и Тан-Тан вышел на берег не то моря, не то океана. По крайней мере, вода в водоёме оказалась солёной, а необъятная, подёрнутая лёгкой волной водная поверхность сливалась с горизонтом без какого бы то ни было намёка на противоположный берег.
Проснулся совершенно дикий голод, а значит, организм пошёл на поправку. Он справился даже с этой кошмарно грязной водой.
Моллюски. Здесь обязательно должны быть моллюски, подсказало голодному и измождённому телу Тан-Тана сознание. Ему повезло, их и правда на смоченном водой берегу, и особенно на мелководье, оказалось великое множество. На Панаре моллюски были дорогим деликатесом, а потому никакого опыта в их употреблении Тан-Тан не имел, но кое-какие премудрости всё-таки почерпнул из книг и вылазок в другие миры, когда они с верным махмадуром регулярно норовили вкусить что-нибудь новенькое.
Не зная, с каких именно моллюсков начать, Тан-Тан насобирал целую кучу самых разных, чтобы затем уже опытным путём выяснить, каким отдать предпочтение. Сняв пробу и отбраковав те, которые не ему понравились, Тан-Тан приступил к пиршеству. Вскрывать намертво сомкнутые створки было довольно трудно, но голод, два булыжника и острые обломки уже пустых раковин довольно быстро помогли справиться с проблемой. Насытившись, он с затаённым страхом стал ждать реакции организма на очередной эксперимент над собой.
Организм подумал и сообщил Тан-Тану, что ингредиенты последнего эксперимента его вполне устроили. Смерть от голода больше не грозила, и теперь оставалось только понять или придумать, что делать дальше заброшенному неведомо куда бывшему панарскому библиотекарю…
…И невдомек было Тан-Тану, что упустившие их с махмадуром на Панаре преследователи подобрали выброшенную взрывом из капсулы книгу, а помогающие им Знающие легко сложили два и два. Чуть раньше по анонимной наводке военная полиция нашла пещеру и всё в ней спрятанное. По той же наводке ей стало известно, что некий Тан-Танос-Тан скрыл от властей находку государственной важности. Также не знал Тан-Тан, что для отправившейся за ним по пятам армии, о которой он даже не подозревал, его ничтожная персона уже не представляла никакого интереса. Его, конечно, предполагалось показательно казнить, но только из принципа, чтобы другим неповадно было, а приоритетной целью Панарских Командиров стала открывающаяся возможность распространения влияния на новые территории. Они уже успели отправить несколько боевых разведывательных отрядов в миры, координаты которых значились в так некстати оставленной Тан-Таном инструкции. Тот отряд, который последовал вслед за Тан-Таном, был самым многочисленным и наиболее вооружённым. Только именно этому отряду не повезло оказаться первым, который встретил на своём пути других разумных существ. И если застигнутая врасплох горстка подручных пресловутого Шефа от неожиданности просто не успела адекватно отреагировать на непрошенных гостей, то последующее их столкновение с новоиспечённым комаром в лице М. А. Спокойного стало для них фатальным. Правда, они даже не узнали, что их всех отправил на встречу с Великим Отцом один единственный теперь уже не человек. Впрочем, нет, не совсем так, немалую помощь в этом ему оказала внучка Призрака, но это уже детали. Он бы и без неё прекрасно справился.
А Тан-Тану, можно сказать, повезло, причём дважды. Во-первых, его не подстрелили подручные Шефа, так как приняли за вернувшегося с базы ОНПИС Петруху и сильно недоумевали, отчего тот от них так припустил. Для неискушённого человека отличить одного богомола от другого – задача архисложная. Они были уверены, что Петруха каким-то образом сумел заманить в капсулу ещё одного трансформера, и его внезапный побег выглядел странной причудой придурковатого богомола. А вторым пунктом везения, сколь ни покажется это странным, оказалось поедание незнакомых фруктов. Тан-Тан понятия не имел, что сопровождавший его доселе махмадур был никем иным, как биотрансформером, поэтому все его предыдущие гастрономические опыты были просто обречены на успех. Оставшись же один, он утратил возможность пользоваться трансполем симбионта, что и было подтверждено злополучным отравлением. Но оно же его и спасло. Не отравись он так вовремя, вряд ли полез бы отлёживаться в глубокую нору, а оставшись на поверхности, он неизбежно оказался бы в зоне поражения псевдоядерного взрыва, устроенного М. А. Спокойным, и разделил бы участь той части своих соплеменников, которые остались в качестве гарнизона в логове Шефа.
Ещё одной великой странностью, о которой Тан-Тан абсолютно не подозревал, являлось его неожиданное появление в нужное время в нужном месте. Для кого нужное? Ну, уж точно не для него. То, что он выжил, специально запланировано не было. Обстоятельства так сложились. Его роль была сыграна, а потому дальнейшая судьба панарского библиотекаря значения уже не имела. Выживет – хорошо. Не выживет – тоже хорошо, правда, не для него самого. Если ему кто и посочувствует, так только читатель. Остальные же про него просто ничего не знают. Даже Пет-Пет.
Глава двадцать четвёртая.
Пропавший библиотекарь и попутная революция.
…Дьявол!.. Как же больно-то! Меня словно разнесло на мелкие кусочки. Что это было?.. Надо вспомнить. Я где-то сидел и с кем-то разговаривал. Мы с кем-то разговаривали. Мы! Точно! Я был не один! Со мной ещё кто-то рядом находился!.. Кто?.. Видать, хорошо же меня приложило, раз вспомнить ничего не могу. Кажется, мы сидели в какой-то машине. В машине? И кто были эти мы?.. Стоп, стоп, стоп! Давайте-ка пойдём от простого, от базовых понятий. Перво-наперво – кто я такой? Я… ага, вспомнил, я Михаил Антонович Спокойный. Уже что-то. А чем я по жизни занимаюсь?.. Вроде бы машины продаю. Может, я сидел в машине с клиентами, например?.. Нет, что-то другое было. По-моему, я машины уже какое-то время не продаю. Чёрт, никогда не думал, что буду от амнезии страдать. Попробуем по-другому. Нужно как следует осмотреться, может быть, тогда и в памяти что-нибудь всплывёт.
Мама дорогая! Здесь, похоже, неслабую бомбу взорвали. Разворочанное железо вокруг меня – это, наверное, тот самый автомобиль, в котором мы сидели. Опять мы. Да кто же такие эти мы?.. И как я вообще мог уцелеть, если находился внутри этого скопища покорёженного метала, ну, до того, как всё тут взорвалось?.. Да от меня мокрого места не должно было остаться! Бред какой-то.
А вон там что-то шевелится. Какая-то круглая штука. Нет, две штуки… три, только третья совсем маленькая. Я их почему-то чувствую внутри себя, словно мы как-то с ними связаны… Это… это… какое-то простое слово должно быть… Комары. Комары?.. Какие же это комары? Странные у меня, однако, ассоциации.
О господи! Это же человек! Девушка! Я, кажется, её знаю, вот только откуда?.. Она мертва?! Судя по степени повреждений, мертва однозначно. А вон там ещё одна! Тоже мертвая, вместо головы одно сплошное месиво, правая рука вообще на лоскуте кожи болтается. Вот ещё кто-то, но это тело я даже по половой принадлежности идентифицировать не могу, настолько изуродовано. Чёрт! Чёрт! Чёрт! Да что же с моими мозгами происходит?!.. Я вроде бы знаю, что тут произошло, но в то же время и вспомнить ничего не могу! Нужно что-то сделать. Это как-то связано с комарами. Да. Мне нужно с ними объединиться. Надо просто к ним потянуться и…
…Вспомнил! Всё вспомнил! Братья-комарики, вы знаете, что делать! Сначала Ли, Валька, несмотря на жуткие повреждения, хотя бы признаки жизни подаёт! Сконцентрировались…
– …Мих, что здесь произошло?..
– Сейчас, родная, только Валюшку подправим…
– …Офигеть, как рвануло! – поделилась Валька впечатлением, едва регенерировав расплющенный череп и выжженные глаза. – Косолапый, это ты нас с Лианкой с того света вытащил?
– Мы, – кивнул я в сторону трансформеров, – комарики очень мне помогли. Нас так тут угостили, что я впервые в жизни познал радость амнезии. Даже трансполе не сразу память реанимировало.
– А Хлебникова где?.. – Валька озабоченно озиралась по сторонам, не обращая внимания, что практически голая.
После взрыва на ней и Лиане из одежды только дымящиеся лохмотья остались, да и те практически с них свалились. Я же с тех пор, как в усадьбе Шереметьевых с детским платьицем расстался, постоянно теперь голым хожу, только этого никто не замечает. Способность к мимикрии – качество очень удобное. А мимикрировать можно не только под окружающую среду, но и под одежду. Да и проблематично её с собой таскать, когда постоянно в невидимку превращаться приходится.
– Боюсь, что уже нигде, – ответил я на вопрос, параллельно формируя на себе джинсы с футболкой. – У вас, девочки, регенерация худо-бедно работала, а Людмила Геннадьевна – женщина старая. Похоже, ей уже ничем не поможешь. Я её распознал лишь методом исключения. Вам туда лучше не смотреть. Есть всё-таки у трансполя свои пределы. Кстати, Ли, у вас с Валькой отныне практически равные весовые категории. Ну, в смысле удельного количества трансформеров на душу симбионта. Почти. Она тебя теперь только на Бармалея опережает.
– Ты это сейчас о чём? – Ли в данный момент больше заботило, чем прикрыться, в мои слова она не особо вникала.
– О том, что вас обеих мы с комариками вчетвером воскрешали, – пояснил я.
– И что теперь будет?.. – до неё, кажется, наконец дошёл смысл сказанного.
– Понятия не имею, – пожал я плечами. – Сами потом расскажете. Давайте расширим зону обследования и посмотрим, что вокруг нас творится. Боюсь, в скором времени сюда доблестные силы правопорядка нагрянут. Такой взрыв вряд ли без внимания останется.
Да, взрыв определённо был знатный. Деревья вокруг автобуса конкретно почикало. Не повезло Людмилиным секьюрити, находились слишком близко и разделили, бедолаги, её участь. А вот Граф-то, кажись, жив, хоть и валяется без сознания. То ли ума хватило подальше на всякий случай держаться, то ли просто повезло. Его, похоже, только оглушило или контузило, что, по сути, есть одно и то же.
– Миха, – послышался за спиной Валькин голос, – я припоминаю, что перед самым взрывом с нами кто-то заговорил, кого в автобусе не было. Или мне почудилось?
– Не почудилось, – развеял я её сомнения. – Старый друг решил на прощанье добрые слова сказать, чтоб, значит, знали, кого на том свете вспоминать.
– Хочешь сказать, ты его узнал?
– Угу. Только сразу не сообразил кто это, не успел, теперь, зато, вспомнил.
– И кто же нас так?.. – от нетерпения Валька даже рот забыла закрыть.
– Вы всё равно его не знаете. А вот я, признаться, удивлён преизрядно. До сих пор считал его обыкновенной шестёркой, давным-давно выбывшей из игры, но, выходит, ошибался, – не знаю, почему, но мне пока совсем не хотелось говорить, что за фрукт неожиданно всплыл на нашем горизонте.
– Миха, не томи, – поддержала Вальку Лиана, также не удовлетворившаяся моим ответом, – он и нас взорвал. Мы обязаны знать, кого поблагодарить нужно будет.
– Я сам поблагодарю, – пообещал я, снова проигнорировав просьбу. – И от вас привет передать не забуду. Вы лучше придумайте, что на себя надеть. От вашей одежды сами видите, что осталось. Кто взрыватель, я вам расскажу, только немного позже. Может быть, – добавил я, получив вполне ожидаемые не слишком довольные взгляды.
– Что надеть, я уже придумала, – хвастливо заявила Валентина, резко переключившись на новую тему и демонстрируя нам элегантный брючный костюм в строгих чёрно-белых тонах.
Я-то практически не сомневался, что обе сейчас на меня насядут и будут насиловать до тех пор, пока я не сдамся и не расскажу, кто нас едва не отправил к праотцам, но, видимо, новое Валькино достижение показалось обеим более важным. Прогрессирует, чертовка. Ещё немного и станет совсем как я.
– Как тебе это удалось? – Ли с завистью пожирала Валентину глазами, одновременно прилаживая на себя Фею в виде куцего халатика.
– Если честно, сама пока не поняла. Всего лишь подумала, а костюмчик возьми, да и появись. Не переживай, Лианка, ещё чуть-чуть и у тебя наверняка тоже начнёт получаться. Мишка же сказал, что мы с тобой теперь почти в равных весовых категориях находимся.
– Девочки, – поделился я соображениями, – у меня для всех обеих есть очень простое решение. Оно, кстати, на данный момент видится мне наиболее оптимальным. Я уже слышу приближающееся завывание сирен, так что лучшая одежда на данный момент – невидимость. Сложнее с Графом. Он жив, как видите, но оставлять его здесь, тем более живым, нам уж точно ни к чему. Сдаст нас с потрохами. Но не убивать же его, тем более что сам ему обещал.
Последняя фраза вызвала явное недоумение в рядах, ибо обе моих спутницы воззрились на меня с удивлением. Ещё бы. То крошу всех без разбора, то вдруг пацифиста демонстрирую. Но после неудавшегося покушения на нас мне почему-то расхотелось множить покойников. Пока, по крайней мере.
– А как ты вообще намереваешься отсюда выбираться? – поинтересовалась Лиана и добавила, проголосовав тем самым за помилование: – Транспорта у нас больше нет, а нести на себе Графа, оставаясь при этом невидимыми, по-моему, немного странновато со стороны будет выглядеть, не находишь?
– Молодец, родная, – немедленно согласился я с замечанием, – очень вовремя ты мне о транспорте напомнила. Нужно удостовериться, что его взрывом не повредило.
Я извлёк из себя Петов пульт и тщательно осмотрел на предмет повреждений. Вроде живой. Было бы обидно лишиться единственной капсулы с дистанционным управлением. Особо не раздумывая, я ткнул кнопку вызова. Главное, чтобы капсула появилась тут раньше, чем нагрянут всякие там полиции, эм-че-эсы и иже с ними. Надеюсь, дед уже закончил утилизацию отходов моей деятельности. Правда, тут теперь отходов тоже хватает, но на сей раз деятельность была не моя. Я ещё доберусь до того гада, который всё это устроил. Он даже не представляет, с кем связался. Но это и хорошо. Пусть думает, что благополучно отправил нас к праотцам. Будет чувствовать себя в безопасности и меньше осторожничать. Осталось только выяснить, где его искать. Понятно, что во взорвавшемся микроавтобусе находилось только подслушивающее устройство и дистанционно управляемый заряд взрывчатки, а сам слушатель мог скрываться где угодно. Но тот факт, что гадёныш в стиле киношных злодеев не удержался и выдал себя прощальными словами с потрохами, говорит о том, что мы имеем дело с двусторонней связью, а это наводит на мысль, что у него здесь имелся сообщник. Одно можно сказать наверняка: если и имелся, то сейчас он, скорее всего, летает в какой-нибудь вселенной в виде космического мусора. Не думаю, что им был Граф. Скорее, Святой Отец или любой другой, у кого имелся свободный доступ к микроавтобусу. Теперь, правда, это уже значения не имеет.
Сирены раздавались уже совсем рядом, кавалерия практически доскакала до места, но и капсула не заставила себя ждать. В последний момент я передумал оставлять здесь кучу трупов и дал трансформерам команду забрать их с собой.
В который раз мы вернулись после похождений в Убежище, и в который раз все вновь собрались в актовом зале. Отсутствовали лишь Нарцисс и Граф. Но это и так понятно. И лишь когда я обвёл взглядом аудиторию, до меня вдруг дошло, что, если я сейчас рассажу о том, кем на самом деле являлся Шеф, мне неизбежно придётся выдать тайну алмаза Тасана, иначе объяснить мотивы Хлебниковой просто не получится.
Все выжидающе смотрели на меня, а я всё никак не мог решить, как поступить. Наконец решение созрело, и я обратился к присутствующим:
– Очень прошу меня извинить, но прежде чем я начну рассказывать о результатах нашего похода, мне необходимо переговорить с дедом наедине.
На лицах обозначилось явное неудовольствие. Их можно понять. Моё заявление подспудно подразумевает недоверие, а это вряд ли кому-нибудь приятно.
«Девочки», – добавил я уже ментально, обращаясь к своим боевым подругам, – «ни слова о Хлебниковой. Валите всё на меня и нагло врите, что в представлении участвовали исключительно в качестве статистов и ничего не знаете. Когда нагло – лучше верят».
При слове «Хлебникова» дед едва заметно вздрогнул и впился в меня глазами. Ну конечно, я успел забыть, что он тоже нас теперь слышит. Сам же его и научил. Но это оказалось даже к лучшему, потому что он мгновенно отреагировал на ситуацию, ухватив её суть.
– Всё нормально, – поспешил он мне на выручку, поднимаясь на ноги. – У нас с Мишей действительно назрел один семейный вопрос, требующий незамедлительного решения. Не волнуйтесь, надолго мы не задержимся. Полагаю, уже через несколько минут мы продолжим собрание. Извините. Идём, внук.
Из предосторожности мы уединились в капсуле, не забыв включить оболочку. Дед слушал меня с хмурым и задумчивым видом, ни разу не перебив. Когда я закончил, он спросил:
– Самое изуродованное тело её? – понятно, что речь шла о Хлебниковой.
– Её, – кивнул я.
– Поражаюсь, как вам троим удалось там выжить.
– Удалось только мне, – поправил я. – Нет, не совсем так. Валька всё-таки оставалась на грани, хотя с её травмами нормальные люди десять раз уже были бы трупами, и я не уверен, что без нашей помощи ей удалось бы выкарабкаться. Короче, общими усилиями с комариками мне даже Лиану удалось воскресить. Вот она точно была мертва. Хлебникову ты видел, а девчонки ненамного лучше неё выглядели. Благо, опыт воскрешения у меня уже имелся. Сами комарики почему-то объединяться то ли не могут, то ли просто не понимают, что так можно делать, но мне уже второй раз удалось их сплотить. Первый раз был с Валькой. Тогда было сложнее, поскольку нам дополнительно пришлось её инициировать, да ещё в состоянии клинической смерти. Сейчас на воскрешение хватило буквально несколько секунд.
– Ты не перестаёшь меня удивлять, внук.
– Я и сам всё ещё себя удивляю, – признался я. – Не так уж просто к этому привыкнуть, хотя всё чаще мои действия происходят на уровне подсознания. Сначала сделаю и только потом начинаю осознавать, что именно сделал. И мне это очень не нравится. Могу неосознанно что-нибудь не то натворить.
– Я думаю, постепенно у тебя всё придёт в равновесие, – попытался успокоить меня дед. – Потерпи немного.
– Хотелось бы верить. Но что нам делать с информацией, полученной от Хлебниковой? – вернулся я к теме, побудившей меня прервать наше собрание в самом начале. – Её нельзя до всех доводить.
– Нельзя, – безоговорочно согласился дед. – Всё рассказать допустимо только Лёше. Ему я больше чем самому себе доверяю. Вот что: все объяснения я беру на себя, а ты зови-ка девочек и скройтесь куда-нибудь часов на несколько, иначе от вас не отстанут. У нас тут не армия, я не могу приказать, чтобы вас ни о чём не расспрашивали. Потребуется время, чтобы мне удалось немного остудить их любопытство и придумать для вас какую-нибудь убедительную отговорку. Отсюда Валька с Лианой тебя услышат?
– Если оболочку выключить.
– Тогда выключаю. Так кто, говоришь, вас взорвал?
– Некто капитан Серебряков, – вздохнул я, воскрешая в памяти эту ухмыляющуюся полицейскую рожу. – На следующий день после нашего с тобой знакомства он пытался меня на подброшенной наркоте взять. Я до сих пор был абсолютно уверен, что его кто-то вслепую использовал, ан ошибся, выходит.
– Никогда о таком не слышал, – покачал головой дед, вздыхая вслед за мной. – Ладно. Попробую навести справки. А теперь давайте валите отсюда по-быстрому.
– Куда?..
– Да куда угодно, лишь бы вас тут какое-то время не было.
Дед отправился вешать лапшу на уши, даже не представляю, что он намеревается наплести, чтобы объяснить наше внезапное убытие в неизвестном направлении, а я вернулся к доставившей нас в Убежище Петовой капсуле. Девчонкам велел, чтобы шли туда же. Дожидаясь их появления, попытался проанализировать одну свою новую особенность, проявившуюся у меня после взрыва. Мне ещё у обломков микроавтобуса показалось, что я улавливаю обрывки мыслей Вальки и Лианы, но ситуация была стрессовая, поэтому вникать в эту странность мне было недосуг. А сейчас, когда я оставался вдвоём с дедом, мне вновь почудилось, что его фразы я слышу ещё до того, как он произносит их вслух. Что же это получается? Телепатия? Вот уж не уверен, что хочу знать мысли окружающих. То есть, иногда это может быть весьма полезным, но, чтобы постоянно – увольте.
…Через несколько минут в капсуле собрались все семеро. Седьмым к нам присоединился Пет-Пет, а ещё трое – трансформеры, пережившие вместе с нами взрыв микроавтобуса. Тот, что прежде являлся симбионтом Хлебниковой, после её гибели как-то автоматически пристроился ко мне. Я не возражал, ибо все без исключения комарики вызывали у меня самые тёплые чувства.
Отвечая на мой вопросительный взгляд, хозяин капсулы произнёс немного смущённо:
– Простите мою навязчивость, любезный друг, но мне отчего-то стало безумно интересно, куда внезапно устремились ваши спутницы. Нда. Ещё раз простите старого панарца, но буду вам очень признателен, если позволите разделить вашу замечательную компанию.
– Впервые слышу, чтобы вы назвали себя панарцем, уважаемый Пет. Не поделитесь, что означает сие незнакомое мне слово? – самое интересное, что я даже был рад его просьбе. Несмотря на свой, мягко говоря, экстравагантный по человеческим меркам вид, Пет был мне симпатичен и приятен в общении.
– О да! Нда. Конечно. Ещё раз простите, конечно, я должен был рассказать вам раньше. Панара – так мы называем нашу планету. Но вы не ответили на мою просьбу?
– Это мы должны спрашивать у вас разрешения, Пет, капсула-то ваша, – я виновато улыбнулся. – Вы позволите нам составить вам компанию?
– Играете словами, Михаил, нда, но я да, я очень приветствую ваше предложение. И куда же мы отправимся?..
– Предлагаю сделать выбор вам, Пет. Нам просто требуется на время куда-нибудь смыться отсюда. Неважно, куда именно.
– Смыться, да, нда. Понимаю, аллегория такая. Тогда, коль вам угодно предоставить право выбора мне, хотелось бы воочию глянуть, какие разрушения происходят после активации капсулы внутри капсулы. Нда. Вряд ли я стану проводить такой эксперимент специально, но, как учёному, мне бы очень хотелось оценить энергию взаимоуничтожения этих устройств. Масштабы разрушений косвенно позволят оценить энергетический выброс. Нда.
– Что ж, не вижу причин, чтобы отказывать вам в ваших научных изысканиях, Пет. Командуйте.
Честно говоря, мне и самому будет интересно взглянуть без суеты на последствия того, что я натворил в межуровневом логове Хлебниковой. Я по достоинству оценил пинок ударной волны и видел гриб до неба, но самих разрушений не видел. Как-то не того всё время было.
***
…В голове Тан-Тана царила пустота. Он был настолько ошеломлён и выбит из колеи событиями последних дней и выжат физически злополучным отравлением, что, выбравшись из зоны катаклизма и более-менее решив вопрос с пропитанием, впал в некую прострацию. Он либо спал, либо бездумно собирал кишащих вдоль берега моллюсков, либо сидел, тупо уставившись в безбрежную водно-воздушную даль. Казалось, случись сейчас рядом ещё какой-нибудь катаклизм, он даже не обратит на него внимания. Но это оказалось не так. Когда на берегу показалась движущаяся в его сторону более чем странная группа, вдруг оказалось, что способность удивляться ещё не полностью в нём атрофировалась. А удивляться угодившему из-за пристрастия к чтению во вселенскую круговерть панарскому библиотекарю было чему. Во-первых, трое существ из приближающейся к нему группы были двуногими, правда, отсюда Тан-Тан не видел, имеется ли у них при себе какое-нибудь оружие. Во-вторых, четвёртый член странного сообщества, без сомнения, являлся его соотечественником. Ещё двух существ Тан-Тан не смог бы отнести ни к одному из известных ему видов. Зато последним к великой радости и столь же великому изумлению оказался его верный махмадур, который сейчас почему-то не мчался навстречу и не торопился демонстрировать любовь и преданность…
***
– …Поражаюсь, как вам удалось так быстро покинуть зону поражения, Миша, – не переставал удивляться Пет-Пет, глядя на чудовищные разрушения, протянувшиеся на многие километры.
Мы шли вдоль кромки воды по берегу океана, потому что это оказалась единственной полоской суши, позволяющей более-менее беспрепятственно передвигаться. На месте эпицентра, я имею в виду не кабинет Патрона, а всё пространство, где прежде располагалась база Хлебниковой, теперь плескалось огромное солёное озеро идеально круглой формы со вздымающимся оплавленным бруствером по контуру, сильно напоминающим лунный кратер, не будь он заполнен водой. От него, словно солнечные лучи, расходились вдоль берега и вглубь континента вывалы мёртвого выгоревшего леса. Спросите, откуда я знаю, как это выглядит в масштабе? Просто прежде чем высадится, мы зависли на высоте птичьего полёта и вдоволь налюбовались или, скорее, поужасались, взирая на простирающуюся под нами апокалиптическую картину. Удивительно, что лесной пожар не ушёл ещё дальше, поглощая всё новые и новые территории. Наверное, сыграла роль очень высокая влажность местной зелени.
– Я и сам до сих пор недоумеваю, – признался я Пету, ничуть не прибедняясь. – Когда меня настигла ударная волна, я испытал весьма неприятные ощущения. Не думаю, что мне когда-нибудь захочется повторить подобный опыт. Правда, когда нас взорвали в автобусе, было ещё хуже.
– Миха, – влезла с неприятным вопросом Валька, – а тебя не мучает совесть, что вместе с бандитами и гнусными богомолами, простите, Пет-Пет, это не про вас, ты мог убить ни в чём не повинных людей?
– Очень надеюсь, – ответил я уклончиво, – что таковых здесь не имелось. А если и были, то наши «друзья», которым ты, кстати сказать, с большим воодушевлением крушила и откручивала головы, наверняка к тому времени успели их истребить.
– Боюсь, что так, любезная Валентина, боюсь, что так, – поддержал меня Пет-Пет. – Наши армейские Командиры состраданием отнюдь не страдают, такой вот грустный каламбур. Нда. Никаких сомнений, что судьба тех, кто оказался в их лапах, скорее всего, была весьма печальной.
– Пет-Пет, – спросила Ли, – а как так получилось, что в вашей цивилизации настолько разительно различаются мировоззрения образованных представителей общества и тех, кому с образованием повезло… ну, скажем так, несколько меньше?
– Хороший вопрос, уважаемая Лиана, нда, мы и сами себе его постоянно задаём. Но дело в том, что главная причина вовсе не в везении или в невезении. Беда в том, что большинство панарцев сами по себе отнюдь не стремятся становиться грамотными. Стыдно сказать, но большая часть населения не в состоянии написать собственное имя. Нда. Несколько десятилетий назад была предпринята беспрецедентная попытка покончить с массовой безграмотностью. Она оказалась практически безуспешной. Нда. Почему-то панарцы, проявившие любознательность ещё в детстве, легко постигают грамоту, хорошо учатся в школе, а затем часть из них пробивается в Знающие. Так у нас называют учёное сословие и технарей. Нда. Остальные же продолжают влачить весьма примитивное существование, что, впрочем, им абсолютно не мешает. Они могут тупо выполнять несложную работу, с удовольствием убивают время, смотря по телеприёмнику развлекательные программы, и чувствуют себя при этом вполне комфортно, отнюдь не страдая от того, что не умеют читать и писать. Нда. Плохо другое. Подавляющая часть необразованного населения крайне воинственна и жестока, но связано ли это с отсутствием образования, или же именно воинственные особи не склонны к образованию – вопрос до сих пор открытый, и вокруг него среди учёных споры по сей день не утихают. Но мне кажется, агрессивное поведение вообще свойственно необразованным и безграмотным сообществам. Нда. Я сумел ответить на ваш вопрос?
– Пожалуй, – кивнула Лиана не слишком уверенно. – Вполне укладывается в традиционные рамки общественных отношений, хотя, следует отметить, что и в развитых цивилизациях, где население поголовно грамотно, агрессивность бывает выражена очень ярко. Её природа, скорее, не только и не столько социальная, сколько биологическая, обусловленная генетическими рамками существования и выживания вида. Например, проявления ксенофобии в той или иной степени присущи практически всем сообществам, только далеко не все сообщества позволяют себе выставлять её напоказ. Но меня больше удивляет не агрессия, а нежелание ваших соплеменников учится. Как правило, разумные существа наоборот стремятся учиться, только далеко не все могут себе это позволить. Всеобщая грамотность и уровень образования сами по себе говорят об уровне цивилизации, и в развитом обществе являются нормой. Во всяком случае, и начальную, и среднюю школы там проходят все, а, судя по вашим достижениям, панарская цивилизация весьма развитая.
– Теперь я тоже обратил внимание на это несоответствие. Нда. Раньше мне просто не с чем было сравнивать. А где тот остров, Миша, на котором содержали спасённых вами людей? – видимо, Пету стало неловко за соотечественников, и он под благовидным предлогом поторопился сменить тему.
– Достаточно далеко от берега, – я зачем-то махнул рукой в сторону воды. Как будто остров может находиться где-то ещё. – Думаю, километров пятнадцать-двадцать, если вы знакомы с нашей системой мер. Во всяком случае, отсюда его не видно. К счастью последствия взрыва до него не докатились. По крайней мере, разрушительные. Волна, конечно, была, но настоящего цунами не случилось. Остров довольно высокий, так что никого не смыло. Я, признаться, и сам не предполагал, что так бабахнет.
– Ты же знал, что твои родители от такого же точно взрыва погибли, – укоризненно напомнила мне Ли, – мог бы и поостеречься.
– Но я-то тогда выжил, – попытался я что-нибудь сказать в оправдание, но и сам понял, что прозвучал неубедительно.
– Дурак ты, Миха, хоть и прожил почти тридцатник. Ведёшь себя, словно мальчишка, – Ли запустила по воде плоский голыш, будто это каким-то образом подтверждало, что я дурак.
– А я себя таковым и чувствую, милая, – я пустил вдогонку ещё один голыш. – Мальчишкой, не дураком. Разве плохо?
Ли только вздохнула и запустила третий. Помучается она со мной, если не бросит. Не хочу, чтобы бросала. Привязался я к ней, и это совсем не так, как было с Ленкой. С той было просто удобно, а с Ли мне хорошо. Надеюсь, что это взаимно. Правда, Валька с нами тоже намертво повязана, и как быть с этой проблемой – не представляю. Одно могу сказать честно: к ней я тоже неравнодушен. Ужас! Пока я исправно держусь в рамках моногамии, но ведь говорят же, что у всего есть свои пределы, тем более что Валентина, по-моему, совсем не против изменить статус наших отношений. Повторюсь ещё раз – ужас!
Мы продолжали бездумно двигаться вдоль берега. Пет-Пет все свои оценочные прикидки провести уже успел, а никаких других конкретных целей у нас не имелось. Мы значительно удалились от зоны сплошных разрушений, и природа всё больше начинала походить на первозданную. Отголоски учинённого мною апокалипсиса сюда практически не докатились. И в какой-то момент, я даже не понят толком, когда именно это произошло, мои чувства стали улавливать некий новый фактор, не вписывающийся в окружающую обстановку. Поначалу я никак не мог сообразить, что именно меня беспокоит, но тут обнаружил, что признаки возбуждения проявляет и новый Валькин комар, тот самый, которого я спас из морозильника и который прежде являлся симбионтом неизвестного нам Петова земляка. Фея и бывший магистр Йода при этом вели себя как обычно. Фейка расположилась у Лианы на плече белоснежным котёнком, а Йода по моей инициативе сопровождал нас в образе сравнительно небольшого, где-то с лошадь, сфинкса. На вопрос Ли, зачем мне это понадобилось, я не придумал ничего лучше, чем ответить:
– Никогда не встречал живого, захотелось посмотреть.
Больше этот вопрос никто не поднимал. Но я отвлёкся, а Валькин комар, внимавший её причудам и шлёпавший до этого рядом с нами в виде старинного сундука на утиных лапах, ни с того ни с сего трансформировался в совершенно неожиданное животное. Даже не представляю с кем или с чем его можно сравнить. Ну, во-первых, у него было восемь ног. Может быть, очень и очень отдалённо он напоминал тигра, только, как минимум, раза в два крупнее. Во-вторых, в животном мире Земли настолько яркая раскраска встречается разве что среди насекомых или обитателей коралловых рифов, но никак не зверей. От грозной, хищной, но при этом довольно-таки симпатичной морды до почти самого кончика хвоста он был покрыт необычайно яркими бело-оранжевыми полосами, переходящими на конечностях в кольца. Учитывая, что биотрансформеры, как правило, воплощают образы, считываемые у симбионтов, подобное преображение выглядело очень необычным. Не думаю, чтобы Валька когда-нибудь видела такого зверя. Ещё более необычной оказалась реакция Пет-Пета, который, по идее, уже должен привыкнуть к «чудачествам» комаров. Помнится, его абсолютно не взволновало, когда я велел трансформерам их с Нарциссом спеленать. Сейчас же Пет-Пет дёрнулся и поспешно переместился мне за спину. С чего бы?..
Испуг Пет-Пета выглядел натуральным. Не отрывая пристального взгляда от бело-оранжевого зверя и позабыв добавить «нда», он напряжённо произнёс:
– Это махмадур!
Остановившись, мы с интересом смотрели то на Пет-Пета, то на… мухомора?.. и ждали продолжения. Название зверя я как следует, не расслышал, но наиболее близким по звучанию мне показалось слово мухомор, только оно не совсем идеально подходило. Вот если б зверь был не в полоску, а в белую крапинку…
– Махмадуры водятся на Панаре, – пояснил Пет-Пет после паузы, немного успокоившись, но всё ещё не вспомнив своё «нда». – Очень опасный зверь. Иногда удаётся такого приручить, но, кроме хозяина, для всех остальных он всё равно остаётся смертельно опасным.
– Тогда я, кажется, знаю, в чём дело, – поделился я соображениями, быстро соотнеся все известные мне факты. – Этого биотрансформера мы с Лианой вытащили из морозильника. Давеча, обмениваясь с ним образами, мне удалось выяснить, что его прежним симбионтом являлся ваш соотечественник, Пет-Пет. И поведение этого комара, и мои ощущения подсказывают, что сейчас нам предстоит познакомиться с тем самым государственным преступником, за которым сюда примчалась ваша военная братия. Уже некоторое время я чувствую, что впереди находится живое существо. Настроено оно не агрессивно, и это говорит в его пользу. Не думаю, чтобы это мог быть кто-нибудь из уцелевших вояк. От них аура совсем другая шла. Так что всем советую нацепить дружественные улыбки и подготовить приветственные речи.
Сгорая от любопытства, мы значительно ускорились и вскоре увидели неподвижно сидящего на берегу одинокого богомола. Довольно долго он то ли нас не замечал, то ли принципиально не обращал никакого внимания на движущуюся в его сторону процессию, но в конце концов увидел. От неожиданности он вскочил, растерянно заметался туда-сюда, но таки не убежал. С одной стороны, он явно нас боялся, это я отчётливо чувствовал, но с другой – с нами находился его биотрансформер, и это обстоятельство заставляло его бороться со страхом. В итоге, пока он мучился от переживаний, мы успели подойти достаточно близко.
– Пет, я думаю, если первым с ним заговорите вы, он меньше будет нас бояться, – предложил я.
По-моему, наш учёный думал точно также, потому что без дополнительных рассуждений заговорил на своём языке:
– Не бойтесь, дорогой земляк, мы не причиним вам зла. Я не Командир и даже не солдат, я – Знающий. Эти двуногие существа со мной… м-м… – Пет-Пет несколько замялся с определением, – тоже Знающие, – продолжил он наконец. – Мы очень рады, что вам удалось уцелеть во время случившейся тут катастрофы.
Для меня с Валькой скрип Пет-Пета был понятен, а вот Лиана чувствовала себя неуютно. В отличие от нас, панарским она не владела. Я шепнул, чтобы начинала осваивать его прямо сейчас. Она только укоризненно на меня глянула и выразительно фыркнула. Понятно, что именно этим она и занималась. Я показал ей язык, за что тут же получил кулаком в бок и услышал сдавленное ойканье, перешедшее в шипение и сопровождаемое трясением ушибленной руки. Никак не запомнит, что нельзя меня безнаказанно бить. Да и самой пора бы, имея в арсенале уже четырёх подключенных трансформеров, ушибы на автомате залечивать.
Тем временем Пет-Пет закончил вступительную речь и перешёл к взаимному представлению. Что нашего нового знакомого зовут Тан-Танос-Тан, я уже запомнил, оставалось кивнуть, когда Пет-Пет назовёт моё имя. Но когда я при этом по-панарски добавил:
– Рад знакомству, – Танос вздрогнул. Ну да, откуда ему знать, что эти двуногие могут по-ихнему чесать не хуже их самих.
– Валька, – предложил я уже по-русски, – верни-ка ты своего комара его законному хозяину. Всё равно у нас Йода пока бесхозный, его и забирай.
– Да пожалуйста, – пожала она плечами, – я и не претендовала. Только если ты у меня потом и Йоду заберёшь, я тебя самого заставлю при мне комаром работать.
– Разберёмся, – пробурчал я.
Похоже, вернув себе мухомора, простите, махмадура, Тан-Тан воспрял духом. Когда возбуждение и нервозность немного улеглись, он подробно поведал нам свою более чем странную историю.
А послушать было что. У меня и тени сомнения не возникло, что Тан-Тан прав, и всё, что с ним случилось, было кем-то очень тщательно спланировано, разыграно буквально по нотам и имело какую-то скрытую от нас цель. Первым, что я сделал, когда повествование окончилось – озвучил непроизвольно возникшую у меня в его процессе догадку:
– Мне одному кажется, друзья мои, что таинственный Тас-Тас и таинственный Тасан – одно и то же лицо?
– Совсем даже не кажется, – ответила за всех Валентина. – Я в этом просто уверена. По всему выходит, что сей господин уже, по меньшей мере, шестьдесят с лишним лет играет в какую-то непонятную игру.
– Может, это и есть ваш таинственный Призрак, Пет-Пет? – предположила Ли.
– Кто знает, любезная Лиана. Но я так не думаю. Я всё-таки убеждён, что Призрак – угодивший в какую-то беду человек. Только он почему-то не желает в этом признаваться. Нда. Я вот что подумал: нам бы нужно с Призраком всем вместе пообщаться. Только я по глупости не взял с собой установку межуровневой связи. Нда.
– А что или кто нам мешает, Пет, за вашей установкой прямо сейчас сгонять? – поинтересовался я. – Всё равно нам делать пока абсолютно нечего.
– Ничего, нда, ничего не мешает, – согласился учёный панарец, – если только за время моего отсутствия до неё не успели добраться Командиры со своими прихвостнями.
– Странный вы че… – я на секунду запнулся, едва не произнеся «человек», – вы очень странный, Пет. Почему бы вам было просто не спрятать её в какой-нибудь другой реальности? Оставлять столь ценный, исключительный, можно сказать, прибор без присмотра дома, по-моему, довольно-таки опрометчиво.
– Справедливое замечание, Михаил, если бы не одно но. Нда. При проверке его работоспособности я столкнулся с кое-какой, неразрешённой пока, проблемой. Моя установка почему-то работала лишь тогда, когда один из её компонентов, либо приёмник, либо передатчик, непременно оставался на Панаре. Я так и не понял, в чём причина такого её поведения. Нда. Хотел обсудить эту проблему с Призраком, но так и не успел ему о ней рассказать. А кстати, ведь с ним у меня получалось связываться с любого подуровня. Вот сказал сейчас, и осознал, что никакого отношения к сохранности установки межуровневой связи эта проблема не имеет. Нда. Пожалуй, это уже старческая рассеянность.
– Миха, а ты в курсе, что Тан-Тан ничего о биотрансформерах не знает? – вклинилась Валька с проблемой, которая меня сейчас не слишком интересовала. – То есть абсолютно, представляешь?..
– Ну так просвети его, – отмахнулся я не слишком вежливо. – А мы пока с Петом к нему домой на Панару сгоняем.
– В смысле? А как же я?! – немедленно поменяла она приоритеты.
– С тобой Ли останется. Ведь ты останешься, милая?
– А с какой стати ты вдруг всё за других решаешь? – взбеленилась Валька. – И мне диктовать пытаешься, и Лианке! Мы вместе с вами отправляемся. Обе! Мало ли, какие там сложности возникнут! Тем более что капсула у нас одна на всех. Если с вами что-нибудь случиться, нас даже не будут знать, где искать!
– Ладно, ладно, успокойся, – поторопился я унять негодующее создание. – Не желаешь несколько минут одна посидеть, никто тебя не неволит. Вместе так вместе.
Пет-Пет деликатно не вмешивался, ожидая, пока страсти поутихнут. Но тут неожиданно заговорил Тан-Тан. Он, конечно, по-русски ни бельмеса не понимал, но каким-то образом суть уловил.
– Я не хочу, не хочу возвращаться на Панару! – взмолился он. Можно подумать, мы собираемся доставить его домой и сдать полиции. – Оставьте меня, пожалуйста, здесь. А заберёте отсюда, когда сможете, если вообще захотите. Я не настаиваю.
И что? Бросить его здесь? Впрочем, в няньки мы к нему не нанимались. Не хочет на Панару – пусть ждёт. Сочувствующих ему не наблюдалось. Вернее, не наблюдалось тех, кто тоже захотел остаться и скрасить его одиночество. Разве что мухомор. Какая никакая, а компания, тем более что он к ней привык.
Мы вызвали капсулу и перед стартом на всякий случай все перешли в режим невидимости. За исключением Пета, разумеется. Как оказалось, сделали абсолютно верно, в его доме нас ждала засада. Не успела капсула открыться, как в неё потоком хлынули вооружённые молодчики-богомольчики. Дело было уже привычным, поэтому они даже пикнуть не успели. Лиана от участия в скоротечной расправе то ли воздержалась, то ли просто не успела сориентироваться, зато мы с Валькой, пожалуй, немного поторопились, без зазрения поотрывав и пооткручивав все попавшиеся нам под руки конечности, включая головы. Наверное, всё-таки стоило сначала узнать, чего они от Пета хотели. Ладно, спросим у следующих.
Самым неприятным оказалось то, что устройства для связи с таинственным Призраком, за которым мы, собственно, сюда и прибыли, в доме отсутствовало. Куда-то его уже уволокли. Проблема, однако. Теперь непонятно: то ли нам ждать, когда сюда ещё кто-нибудь заглянет, и его допросить с пристрастием, то ли самим что-то предпринимать, не дожидаясь. Пет-Пет, конечно, сильно расстроился, как-то погрустнел сразу и сник буквально на глазах, не представляя, где теперь искать его изобретение.
Традиционно свалив трупы в кучку, чтобы не мешались, мы осмотрелись. Это, конечно, не человеческое жилище. Потолок практически в голову упирается, но с этим понятно, богомолы пониже людей ростом будут. Куда сильнее раздражало отсутствие кресел или хотя бы стульев. Имея шесть конечностей, четыре из которых нижние, панарцы в сиденьях, в нашем понимании, не нуждались. Кровать да, кровать у Пета имелась, только, будучи размером с нашу детскую, полноценно заменить сидячие места не могла. В итоге проблема решилась нетривиально. Достаточно вспомнить, как Бармалей превращался в ковёр или матрас, а теперешний мухомор в сундук. Йода не возражал, и вскоре мы разместились на просторном и вполне удобном диване. Я, конечно, и сам легко мог стать диваном, но почему-то не хотелось.
К счастью, слишком уж долго ждать нам не пришлось. В скором времени к Пету без стука завалилась не то новая смена, не то пополнение, но в наших руках теперь судорожно трепыхались сразу пятеро свеженьких богомольчиков. Сперва они было заупрямились, возжелав стать героями, но показательное расчленение и медленное раздавливание головы одного из них сделали других более сговорчивыми. К сожалению, это нам мало чем помогло. Они представления не имели, о какой установке речь, и тем более о том, где она сейчас находится. Даже последний, пятый, оглушительно вереща, уверял, что выполняет приказ, а что тут творилось до его появления, понятия не имеет.
– Ну что, – поинтересовался я буднично, вытирая руки о Петово полотенце, любезно предоставленное хозяином, – будем ждать ещё одну смену, или сами предпримем развёрнутые поиски?
– Сами, – незамедлительно вызвалась Валька, вырывая полотенце из моих рук и остервенело стирая с себя ошмётки богомольих мозгов.
Ли, похоже, уже начала привыкать к нашим с Валькой методам общения с аборигенами поэтому тоже высказалась в положительном ключе. Дело оставалось за Пет-Петом. Здесь была его вотчина, и только он мог предложить, откуда и в каком направлении лучше всего разворачивать поиски.
– Пет, – рискнул я озвучить промелькнувшую у меня шальную мысль, – что ты скажешь, если мы свергнем ваше правительство, или что там у вас вместо него сейчас, и передадим бразды правления Знающим?
Пет непонимающе на меня воззрился, видимо, пытаясь уяснить, шучу я так, или всё-таки говорю всерьёз, а затем осторожно уточнил:
– Вы рассчитываете, что сможете это сделать?
– Элементарно, Пет, элементарно, – плотоядно ухмыльнулся я до самых ушей.
Тут до меня дошло, что веду я себя чересчур уж фамильярно. Потому поспешил исправиться:
– Простите, уважаемый Пет, что-то я совсем распоясался. Но о своём предложении я говорил вполне серьёзно. Вопрос только в том, смогут ли ваши Знающие власть принять, а самое главное – её удержать?
– В любом случае, – ответствовал Пет, немного поразмыслив, – хуже, чем сейчас, вряд ли будет.
– Ну и чудненько, – я радостно хлопнул в ладоши. – Тогда просветите нас, где прячется, скрывается или восседает на троне ваш главный, как он там, Папаша-Командир, кажется, и иже с ним, а пока мы будем с ними разбираться и совершать кровавый или бескровный переворот, тут уж как получится, свяжитесь с теми вашими Знающими, которым сочтёте возможным власть передать.
Пет-Пет уже ничему не удивлялся, лишь подробно объяснил, где расположен президентский дворец, с некоторых пор занимаемый Отцом-Командиром, и немедленно бросился связываться при помощи коммуникаторов со своими приятелями Знающими. Или не приятелями, бог знает, какие про меж них отношения.
Удачно сложилось, что жильё Пета находилось непосредственно в столице, не придётся время на дорогу тратить.
– Ты хорошо отдаёшь себе отчёт в том, что намереваешься совершить? – не выдержала Лиана, уперев мне в грудь кулак.
– Отдаю, милая, прекрасно отдаю. Когда ещё представится возможность вот так, походя, заменить одну власть, точно плохую, на другую, которая, если повезёт, будет хотя бы чуточку лучше. Повезёт в том смысле, что она сможет без нас удержаться. А иначе, судя по тому, что мы услышали от Пета и от Тана, практически поголовная мобилизация населения планеты очень скоро приведёт эту цивилизацию к коллапсу. А с нашей помощью у них хоть какой-то шанс появится выкарабкаться из этого милитаризированного болота, которое вот-вот поглотит само себя.
– И что ты планируешь сделать? Перебить всех стоящих у власти Командиров, а потом просто отсюда свалить? – моя подруга всё никак не могла поверить, что я говорю серьёзно.
– Ну, где-то примерно так, – пожал я плечами и ослепительно улыбнулся. – Не оставаться же тут в качестве самостоятельного диктатора или главного опричника. Но у меня есть одна замечательная идея, которая в безграмотном обществе имеет все шансы сработать.
– И что же это за идея? – судя по выражению лица, Ли заранее настроилась, что идея ей не понравится.
– Всему своё время. Увидишь, – пообещал я, не желая разочаровывать ни её, ни себя.
– А мне такой подход к делу нравится, – безапелляционно заявила Валька, хватая меня за локоть и грозно выгнув бровь.
Ли осуждающе на нас посмотрела, вздохнула обречённо, но пытаться вразумлять дальше не стала. Правильно, фиг бы у неё получилось нас переубедить.
…Президентский дворец выглядел как… как президентский дворец. Всё вылизано, всё сверкает, повсюду разного рода эмблемы, флаги, вымпелы, часовые навытяжку чуть ли не у каждой двери. Да и вообще кругом понапихано чересчур много военизированной охраны, увешанной всевозможным стреляющим хламом самого разного назначения и калибра. Уж не знаю, что и от кого тут так охраняли, разве что на их Папашу-Командира беспрерывно покушались, только пройти мимо всего этого оцепления незамеченными для нас оказалось плёвым делом. Даже состоящий в одном из патрулей мухомор никак не выказал какой-либо настороженности. С некоторым удивлением и одновременно удовлетворением именно на нём я впервые удостоверился на практике, что, помимо зачатков чтения мыслей, у меня ещё наметились зачатки к мысленному внушению. По крайней мере, внушить спокойствие встретившемуся нам махмадуру и намертво вбить в его мозг императив – нас не замечать, у меня получилось легче лёгкого. Если так и дальше пойдёт, скоро сам смогу вместо генератора спокойствия работать или стать идейным вдохновителем и гуру какой-нибудь секты и повести её за собой своим, единственно верным путём.
Отец-Командир, как и положено полноправному диктатору, восседал в своём президентском… не знаю даже, какое слово правильнее подобрать… пусть будет в кресле. Хотя с тем, что мы с вами обычно понимаем под этим удобным и комфортным предметом мебели, его подставка ничего общего не имела. Начал я с того, что долго, пристально и скрупулёзно наблюдал за его манерами, стараясь максимально точно и подробно запечатлеть их в памяти, а также перенять его голос и интонации. Дальше для воплощения моего плана требовалось, чтобы этот надутый таракан созвал какую-нибудь срочную пресс-конференцию с привлечением максимально возможного числа представителей СМИ. Для этого мне снова пришлось включить волну внушения. Честное слово, с состоящим в охране мухомором у меня получилось намного проще. Этот Отец-Дуболоб оказался практически непрошибаемым, никак не желая отзываться на мои потуги. Ценой неимоверных усилий, от которых мой мозг, по-моему, начал уже плавиться, мне всё-таки удалось подтолкнуть его сделать то, что от него требовалось. Дальше оставалось лишь улучить момент и остаться с Папашей-Командиром наедине. Это получилось лишь, когда он отправился в туалет. Ну, хотя бы естественные потребности он справлял не публично.
Потом пришлось проявить немного терпения, дожидаясь, пока все журналисты и телевизионщики займут свои места в соседнем зале и настроят оборудование. Общаться с ними я намеревался через направленную строго на меня камеру, и никак иначе, так как, кроме «Отца-Командира», никого из его ближайших соратников и сподвижников в кадре они не должны были увидеть. Сейчас поймёте, почему. Когда всё было готово, я влез на трибуну, внушительно растопырился перед камерой и громогласно заявил на весь тараканий мир, что прямо сейчас, вот в этот самый момент, целиком и полностью слагаю с себя полномочия Отца-Командира, а всю законодательную и исполнительную власть передаю совету Знающих, которые отныне и вовеки обязаны будут заботиться о благе народов Панары и вести их в светлое будущее.
Что тут началось!.. Вы бы видели! Сидевшие до сих пор подобострастно холуи Отца-Командира всем скопом бросились на меня, чтобы немедленно стащить с трибуны поехавшего умом диктатора. Валька с Лианой только успевали сворачивать лупоглазые головы, а то и вообще отрывать их вместе с прочими конечностями. Даже мне приходилось пускать в ход невидимые щупальца, когда какой-нибудь не в меру прыткий таракан прорывался ко мне настолько близко, что имел реальные шансы угодить в кадр. Рядовые панарцы, следящие сейчас за моим выступлением через телеприёмники, должны, нет, просто обязаны чувствовать редкостное единодушие в верхах, так что я не мог допустить, чтобы какой-нибудь случайно залетевший под камеру дурной Командир напрочь испортил такую праздничную и торжественную атмосферу.
Всё прошло как нельзя лучше, за исключением разве что ставшей уже почти нормой в моей практике горы трупов. Я совсем этого не хотел, но меня вынудили. Чтобы по возможности сохранить видимость бескровной смены власти и показать, какой я весь из себя демократичный, я поторопился перебраться в тот зал, где находились представители СМИ, и куда успели прибыть спешно собранные Пет-Петом Знающие, которые сейчас робко жались у меня за спиной, подтверждая своим присутствием, что всё идёт точно в соответствии с моим заявлением. Я ещё раз его огласил, обернулся, распростёр объятья и драматично заключил в них ближайших к себе Знающих, растроганно пустив слезу. Вроде всё, пора по-быстрому сворачивать этот цирк и отсюда сваливать, предоставив играть следующие акты новым актёрам, что я и не преминул немедленно сделать. Пусть дальше сами с наследством разбираются.
С облегчением заметив шустро семенящего навстречу Пета, я ласково ухватил его под локоток левой верхней конечности и озабоченно вопросил:
– Поведайте же мне, любезный друг: пока я тут кривлялся, демонстрируя театр одного актёра, вам удалось отыскать вашу установку?
– Удалось, ваше Великолепие, удалось, нда! Она уже в капсуле, – Пет просто сиял, ничуть не обидевшись на некоторую фамильярность с моей стороны.
– Тогда здесь нам делать больше нечего, – возвестил я уверенно. – Предлагаю незамедлительно отчаливать.
Подоспевшие вместе с комарами Ли и Валентина были ровно того же мнения. Не теряя больше ни минуты, мы запрыгнули в капсулу и отбыли обратно к одинокому Тан-Тану.
Видели бы вы его засветившуюся счастьем рожу, когда наша команда вновь высадилась рядом ним. Наверное, у него никогда в жизни не было настоящих друзей, если он так радуется даже нам, хотя и знакомы-то мы с ним всего ничего и ни разу пока не друзья. Ну да ладно. Пусть себе радуется, бедолага.
А затем пришла… нет, не пришла, нагрянула, громом средь ясного обрушилось на нас новое потрясение. Если только что при нашем непосредственном участии шок испытала вся Панара, ошеломлённо наблюдавшая на экранах за немыслимым актом добровольной передачи власти, то теперь испытать шок в полной мере предстояло нам. И наступил он практически сразу после того, как Пет-Пет включил свою установку, ради возвращения которой я даже не поленился попутно учинить на его родной планете натуральную революцию, от чего в прежней своей земной жизни пуще чем от огня шарахался, стараясь не соприкасаться с политикой и всего с этим связанного чаще, чем раз в несколько лет, проголосовав за кого-нибудь на очередных выборах.
И вот я с великим любопытством и прямо-таки жадностью прилип к засветившемуся, но всё ещё не транслирующему картинку экрану Петова устройства, а теперь попробуйте представить мою реакцию, когда из динамика изумлённый голос произнёс, заикаясь:
– К… Кто… Ми… Пакость вселенская, Миша, это ты?!..
А затем тот же голос, срываясь на фальцет, закричал:
– Ника, Леонид, скорее, немедленно сюда бегом оба!
– Как он сказал?.. – влезла мне под бок Валька, активно орудуя локтями. – Точно так же звали моих родителей.
Наконец заработал и наш экран, и мы увидели на нём три вроде бы незнакомых лица, но одно из них при этом, женское, почти зеркально отображало Валькино, разве что выглядело капельку старше. Да и в двух других угадывались знакомые черты. Валька судорожно дёрнулась и, без церемоний распихав всех в стороны, намертво оккупировала центральное место напротив экрана. По её щекам ручьями струились слёзы. То же самое происходило и с женщиной по ту сторону экрана. Предательские слёзы заблестели и в глазах мужчин. Наконец суть происходящего дошла и до меня. Пет-Пет, сам того не ведая, нашёл пропавших много лет назад Валькиных родителей и её деда. Вот, оказывается, кто всё это время скрывался под личиной таинственного Призрака, и теперь можно утверждать с полной ответственностью, что Тасан и Призрак ничего общего между собой не имеют.
Когда первый шок от радостной, ошеломляющей и совершенно неожиданной встречи, пусть и не вживую, чуть отпустил, мы все разом бросились говорить, говорить сумбурно, суматошно, перескакивая с одного на другое и безжалостно перебивая друг друга, пока Пет очень благоразумно не предложил нам совсем ненадолго прерваться, вернуться назад в Убежище и уже оттуда целенаправленно и обстоятельно продолжить диалог. Валька заартачилась было, да и Вероника не хотела ни на минуту расставаться, но мы всё же их убедили, пообещав, что это совсем ненадолго.
В Убежище чудесную новость мы возвестили буквально с порога, а затем воспоследовала непрекращающаяся череда бесконечных разговоров, время от времени прерываемых чувственными слезами умиления и сменой собеседников, хотя чаще в переговорах учувствовали всем скопом. Сперва получалось не очень, постоянно кто-нибудь кого-нибудь перебивал, но понемногу приспособились. Дед даже предложил использовать так называемый жезл говорящего. У кого жезл, у того и право голоса. На нашей стороне этим жезлом стал красный карандаш, на противоположной – огрызок телескопической антенны от радиоприёмника. Помогло не очень, если честно, всё равно кто-нибудь обязательно вне очереди влезал, уж больно у всех накипело.
И вот, после того, как первые самые страстные страсти более-менее улеглись, подробная, детальная картина исчезновения Валькиных родственников начала вырисовывалась всё яснее и чётче. Впрочем, после разговора с Хлебниковой, мы её и так себе достаточно хорошо представляли, только не представляли, что случилось потом. Грустно и смешно, но теперь наконец-то стало доподлинно известно где все эти годы ждал своего часа злополучный алмаз Тасана. Пора бы ему снова выбраться на свет божий и вернуть робинзонов домой.
На следующий день, спозаранку, мы отправились за ним прямиком к Вальке на квартиру. По сей день меня гложет вина за то, что мы не отправились за ним сразу же, как только узнали о его местонахождении, но жажда общения перевесила, тем более что Сан Саныч заявил, что им всё равно требуется какое-то время, чтобы собраться. Будь мы порасторопнее, не пришла бы тогда беда, не случилась бы трагедия, больно и со всего маха ударившая по всем нам, но разве можно всегда и всё предусмотреть и предугадать, особенно на радостях?..
А дело было в том, что подаренный Вальке дедом в день выписки из роддома плюшевый мишка бесследно исчез. Всё остальное, по утверждению Вальки, лежало на своих местах и выглядело нетронутым, и нигде абсолютно никаких следов проникновения и уж тем более взлома.
Но пока это была ещё не беда, пока только неприятность, беда ждала нас впереди…
Глава двадцать пятая.
Протокол.
С того счастливого и памятного дня, когда мы воочию увидели Призрака, узнали с изумлением и великой радостью, кем он в действительности является, когда установили с Сан Санычем и Валькиными родителями постоянную двустороннюю связь, минуло уже три с гаком месяца. Никаких радикальных перемен за всё это время не произошло, так что ощущение того взрывного, феерического счастья заметно поубавилось, потому что ни одну из остававшихся и остро стоящих перед нами проблем мы так и не смогли по сей день решить.
Капитана Серебрякова ни мне, ни деду, ни его хвалёным сыскарям из ОНПИС найти не удалось, хотя отделение, где он работал, и место жительства едва не убившего нас мерзавца вычислили практически сразу. Но с этим и не ожидалось каких бы то ни было сложностей. Из обоих мест его тоже вполне ожидаемо ветром сдуло. В процессе раскапывания всех возможных подробностей о нём, выяснилось, что в тот самый злополучный день, когда меня едва не повязали с наркотиками под бампером, он в экстренном порядке оформил отпуск за свой счёт, якобы тот понадобился по каким-то семейным обстоятельствам, и отбыл в неизвестном направлении. Попытки определить его местонахождение по мобильному телефону или банковским картам тоже ничего не дали. ЕТелефон с тех пор ни разу не подавал признаков жизни, да вряд ли он его при себе оставил. Давно разбил или в какой-нибудь водоём выбросил, предварительно симку уничтожив. О слежке через телефон сейчас любой школьник знает, а уж профессиональный мент… С картами то же самое, нигде ни разу он ими не расплачивался.
Я, дед, Лиана, Валька и Пет-Пет не менее дюжины раз побывали на том самом месте, где в другом временном потоке по-прежнему оставались заперты Валькины родители и Сан Саныч. Мы даже провели оттуда прямой сеанс связи с ними. Но это выглядело точно так же, как если бы мы просто общались посредством, например, Скайпа или любой другой схожей программы. Следует отдать должное – запертые в хронокармане пленники вели себя очень мужественно, в панику не впадали и на судьбу не сетовали, стараясь акцентировать наше внимание не столько на их лишениях, сколько на достижениях.
Дабы держать межуровневых робинзонов, как квалифицировал их текущий статус Сан Саныч, в курсе основных достижений земной цивилизации, мы организовали специально составленные трансляции, ориентированные на то, чтобы максимально информативно доносить до них все основные и принципиальные изменения, произошедшие на Земле-матушке за минувшие с момента их исчезновения восемнадцать лет. С учётом личных пожеланий пленников, разумеется. А интересовало их буквально всё: какие случились перемены на политической и экономической аренах, как и по каким направлениям продвинулся и движется технический прогресс, кто умер, кто родился, какие достойные внимания новые книги и фильмы появились. Благо, «тёмные» передатчики и приёмники позволяли делать это беспрепятственно. К сожалению, допотопный по нынешним меркам Сан Санычев комп современное видео практически не тянул, в лучшем случае убогие авишки с минимальным разрешением, да и те порой в слайд-шоу превращались. По нынешним временам самый задрипанный смартфон их компу сто очков форы мог дать, зато с текстовыми форматами и статичными картинками проблем не возникало. Примечательно и даже парадоксально, но качество передачи через «тёмную» аппаратуру оказалось выше, чем мог вытянуть компьютер Валькиного деда, и потому Валька приспособилась периодически устраивать киносеансы прямо через неё. Вообще с робинзонами постоянно кто-нибудь на связи находился или просто дежурил, даже когда все они отдыхали или были чем-то другим заняты, так и нам спокойнее, и они себя чувствовали менее оторванными.
Помимо поисков Серебрякова, немалые силы были брошены на розыск Сергея Хлебникова с дочерью и пропавшего Валькиного мишку, правда, пока безрезультатно по обоим направлениям.
ОНПИС снова заработал, хотя всё ещё не в прежнем объёме. Некоторые из побывавших в плену сотрудников так и не смогли до конца оправиться от свалившиеся на них потрясений и вполне ожидаемо подали заявления об уходе, подписав предварительно целую кипу документов о неразглашении и ответственности за таковое. Дед по поводу такого сокращения штатов не сильно расстроился, расценив это, как естественный отбор, в результате которого остались наиболее выносливые и преданные своему делу, а ненадёжные и слабохарактерные сами отсеялись.
Капсул, благодаря моему кардинальному подходу, пока в наличии имелось всего лишь несколько штук, и все они находились под тотальным и неусыпным контролем серьёзно усиленной службы безопасности, которую по личному настоянию деда возглавил Лютый.
Практически сразу было принято решение о дроблении ОНПИС на несколько самостоятельных подразделений, которые будут расположены в самых разных местах. Два филиала уже обживались в авральном режиме на новых подуровнях, хотя тамошнему климату было далеко до райских кущ базовой планеты ОНПИС – Оникса или той, которую единолично захапал себе мой дедуля. Но из-за обновлённых правил безопасности времени на дополнительные поиски новых мест не выделили, так что выбирать пришлось из уже разведанного фонда. К сожалению, числящиеся в нём планеты условиями для жизни хоть и обладали более-менее пригодными, но до курортных сильно не дотягивали. Что касается райских кущ, то спрос на такие жемчужины всегда оставался высоким, а потому, если туземный разум на них ещё не успел развиться или хотя бы зародиться, кто-нибудь более ушлый и цивилизовавшийся раньше землян на большую их часть уже успел наложить руку, лапу, щупальце, или что там у них ещё в наличии.
Подробности конкретно моего участия в пронёсшихся бурей по ОНПИС событиях, особенно учитывая мой отнюдь не однозначный вклад в их последствия, тщательно скрывались (в первую очередь по моей настоятельной просьбе), а сама история освобождения преподносилась как операция, успешно проведённая избежавшими пленения сотрудниками организации. Собственно, примерно так оно и обстояло, если особенно не придираться. Ну и что, что я сыграл в ней далеко не последнюю роль, привлёк и организовал-то меня на это всё равно дед. А он, как ни крути, был и остаётся директором всей этой строго засекреченной шарашки.
Его же стараниями и под его протекцией Лиана обрела статус кого-то вроде официального полномочного посла Юлианы, хотя прежде ничего подобного в ОНПИС не практиковалось.
Что до меня, то я, как мог, прилагал все усилия, чтобы, во-первых, не допустить огласки моих уникальных способностей, а во-вторых, чтобы самому случайно на них не спалиться. Тот же ограниченный контингент, с которым судьба свела меня в Убежище, на моё счастье секрет мой пока хранил. Да и не удивительно. Дед клятвенно пообещал, что, если кто-нибудь, упаси господи, распустит язык, того он собственноручно высадит на какой-нибудь необитаемой планете в чём мать родила, а координаты из памяти капсулы сотрёт, чтобы потом случайно туда не вернуться.
Сам я по официальной версии являлся всего лишь дополнительным симбионтом Бармалея, благодаря необычной и уникальной прихоти комара, и новым рядовым сотрудником ОНПИС, проходящим стажировку. Но, как мы ни старались, целиком и полностью утаить всю информацию обо мне не удалось. Всё-таки люди в организации работали неглупые, хорошо умеющие сопоставлять факты и делать правильные выводы. Правда, достоверных фактов было не так уж много, но их недостаток с лихвой восполнялся всевозможными домыслами. В итоге слухи о моей персоне упорно росли и множились, как грибы после тёплого дождичка, причём порой самые невероятные. Одни приписывали мне более-менее реальные способности, не так уж сильно искажавшие действительность, но находились и такие, которые, например, убеждённо утверждали, будто я способен телепортироваться куда угодно без всяких капсул. Согласитесь, ну явное же преувеличение.
Обеспокоенность и волнения вызывала ситуация с неуклонно приближающимися родами Вероники. Она ходила уже с очень солидным животиком, на сносях, что называется, а мы по-прежнему не имели ни малейшего представления, как извлечь их из этого клятого хронокармана, не продвинувшись в этом направлении ни на йоту. Окружающая их девственная природа всё-таки не самое идеальное место для родов и ухода за новорожденным, хотя наши древние предки как-то справлялись. Но мы-то не древние, мы успели привыкнуть ко всяким вспомогательным приспособлениям, облегчающим уход и обеспечивающим заботу о здоровье ребёнка. А у пленников хронокармана под рукой не имелось не то что полноценных подгузников, но даже элементарных тряпок, которые можно было бы использовать в качестве оных, а также пелёнок, распашонок и прочего.
Первое время мне казалось очень необычным, что Валькина мама выглядит в лучшем случае её старшей сестрой, ведь биологически Вероника сейчас даже моложе меня, если оценивать её возраст с точки зрения реально прожитых лет, а не согласно паспортным данным. Поначалу Валька, общаясь с ней, тоже чувствовала себя явно не в своей тарелке, но постепенно обе свыклись со столь нехарактерным возрастным соотношением между мамой и дочерью, и иногда, отрешившись от суровой действительности, болтали, словно старые добрые подружки.
Технари из ОНПИС собрали несколько удачных и жизнеспособных дубликатов установки МУ-связи (межуровневой связи), но столкнулись с той же проблемой, о которой уже высказывался Пет-Пет. Пока что аппараты работали исключительно либо в реальности дедова Убежища, либо в реальности Пет-Пета. И сам Пет, и Сан Саныч с сожалением констатировали, что связь функционирует только в том случае, когда хотя бы одна из установок, приёмник или передатчик, располагается во вселенной, позволяющей осуществлять непосредственное взаимодействие с тёмной материей. Иными словами, в таких, где тёмная материя и тёмная энергия являются не гипотетическими, а вполне осязаемыми для специальной аппаратуры. А между вселенными с физикой земного типа, как и внутри них самих, МУ-связь отказывалась работать напрочь. И именно таких вселенных оказалось подавляющее большинство. Этот факт хотя бы частично объяснял недоумение Сан Саныча и Пет-Пета по поводу отсутствия развитой МУ-связи у других цивилизаций. А так пока что получалось, что её действительно нигде больше не существует. Не знаю, не знаю. Или, скорее, не верю. Я почему-то убеждён, и в этом меня полностью поддерживают как Валька, так и Лиана, что такую связь просто кто-то намеренно глушит. Ну не могу я поверить, что в масштабах вселенных никто больше до неё не додумался.
– И кто же, по-твоему, на такое способен? – задал мне вопрос Сан Саныч, на что я ответил, нисколько не задумываясь:
– Да хотя бы ваш пресловутый Тасан, – заставив тем самым призадуматься и его самого, и Пет-Пета.
Кстати, Пет-Пет, как я ему и посоветовал ещё в самом начале нашего знакомства, действительно последовал моему предложению и так и остался жить у деда, чему последний был несказанно рад. Деду эту идею, кстати, тоже я подбросил, а то самому бы ему и в голову не пришло, что гостю требуется неформальное приглашение лично от самого хозяина.
Пет-Пет же преподнёс мне просто царский подарок. Он презентовал мне в личное пользование такую же точно капсулу с дистанционным управлением, какой пользовался сам, и с которой, как вы знаете, я успел свести самое непосредственное знакомство, по достоинству оценив все её преимущества.
Так сложилось, что я сам, Лиана и Валентина тоже теперь по большей части обретались в дедовых хоромах, хотя нам и случалось время от времени наведываться в собственные земные жилища, в основном для того, чтобы всякие коммунальные счета вовремя оплатить да почту проверить. Дом у моего новообретённого предка был просто огромным, так что мы нисколько его не стесняли. Наоборот, он сам категорически воспротивился тому, чтобы мы жили где-то ещё. Не знаю, каким он был раньше, но сейчас, когда мы все трое, четверо, если считать Пет-Пета, поселились в его затерянном в неизвестной вселенной доме, он прямо-таки расцвёл. Мы в буквальном смысле заменили ему семью, которую он давно потерял. Впрочем, учитывая вскрывшиеся обстоятельства моего появления на свет, я как раз и являлся во всех смыслах его самой настоящей семьёй и на данный момент единственной. И мне это нравилось, чёрт побери, реально нравилось. Хотя, что уж тут скрывать, неизбежно возникли определённые проблемы, связанные с моей прежней семьёй, приёмной, как недавно выяснилось. Нет, я вовсе не перестал любить моих приёмных родителей, такого они от меня не дождутся, но то обстоятельство, что отныне мне придётся постоянно врать им в лицо, несколько охладило моё желание видеться с ними часто, так что теперь это происходит главным образом по праздникам или если уж они сами меня настойчиво позовут. Отказываться каждый раз под каким-нибудь предлогом не вариант, могут обидеться. Что делать, жизнь вынуждает порой идти на компромиссы с самим собой.
Как-то в один из тех редких дней, когда я не был занят чем-то нужным, полезным или обязательным, а просто позволил себе немного поразвлечься, бессистемно перескакивая с уровня на уровень в подаренной мне Петом капсуле, меня вдруг посетила вполне логичная, в общем-то, мысль, и даже две. Вторая являлась производной от первой и была, скорее, не столько мыслью, сколько вопросом: почему первая до сих по не посетила ни Сан Саныча, ни Пета?
Прекратив скакать, я незамедлительно вернулся в Убежище и очень удачно застал горячо о чём-то дискутирующих Валькиного деда и Пета. Мне их даже искать и созывать не потребовалось, так что первую свою мысль я сходу выложил обоим. Суть же её состояла в следующем: насколько я себе представлял, дистанционно Петова капсула управляется посредством пактически такого же «тёмного» трансмиттера, какие они с Сан Санычем используют для создания канала МУ-связи. Верно? Верно. А ещё мы не единожды имели возможность убедиться, что дистанционное управление капсулой исправно функционирует на любых подуровнях, а не только на тех, где удаётся наладить МУ-связь. Почему так? Кроме того, Сан Саныч с Петом сами выказывают полное единодушное по поводу того, что перемещение капсул каким-то образом осуществляться посредством как раз тех самых свойств тёмной материи и тёмной энергии, которые задействованы в передатчиках и приёмниках МУ-связи. Только, в отличие от Сансанычевых и Петовых трансмиттеров, капсулы взаимодействуют с тёмными субстанциями в абсолютно любых вселенных. Так почему бы нам, в этом и состояла основная суть моей мысли, не попытаться разместить трансмиттеры МУ-связи внутри капсул?
Учёные умы посовещались и вынесли вердикт, что моя молодая голова иногда выдаёт весьма здравые идеи, так что отчего бы не попробовать, что мы с Петом и не преминули сразу же сделать, только, вот беда, безрезультатно. Моя молодая голова немного подумала и выдала ещё одну гениальную мысль, предложив капсулы на время сеанса перевести в активное состояние или хотя бы просто включить оболочку и изолировать устройства от взаимодействия с тканью местной вселенной. К вящей радости и в немалой степени к собственному удовольствию я оказался прав, переплюнув по сообразительности учёные умы. Ну, так я сам поначалу полагал. Но на самом-то деле, как я потом понял, идею мне вежливо подбросил Пет-Пет, процитировав вроде бы невзначай панарскую пословицу: «Запертая дверь от сквозняка не гарантирует, но от шального махмадура убережёт». Я до сих пор до конца не уверен, была ли то намеренная подсказка или просто элемент ознакомления с их культурным наследием, но сомнение она во мне посеяла. Как бы там ни было, но теперь в нашем распоряжении появились полноценные средства межуровневой связи, работающие не только в особых условиях единичных вселенных, но и там, где и когда нам надо. При наличии капсул, разумеется.
В последние выходные я вновь побывал у Вовы на даче. Оговорюсь, что это для Вовы и большинства работающих граждан они являлись выходными, у меня же никакого привязанного к календарю расписания не было. Что характерно, и Валька, и Лиана сразу же набились мне в компанию, не принимая никаких возражений. Собственно, возражать я и не пытался, даже рад был. Коллективно врать легче, потому что и ответственность за враньё уже коллективная, особенно если его суть заранее оговорена и заучена в деталях.
Пашка, конечно же, тоже туда заявился, куда ж без него. Были и Наталья с Маргаритой. Мой прогноз, что Марго рядом с Пашкой долго не продержится, пока не оправдывался.
Приехали мы не на минуточку, чтобы поздороваться и о себе напомнить, а обстоятельно, на все выходные. По-другому бы Вова меня просто не понял. Смешно, стыдно и грустно, но многим из нас пришлось заново друг с другом знакомится, поскольку, как вы, наверное, помните, реальные воспоминания о драматических июльских событиях и их последствиях всем четверым были тщательно стёрты и заменены подложными. Мы мужественно хранили серьёзные выражения на лицах, не забывая в нужных местах охать и ахать, особенно когда после изрядной дозы горячительного Вова с Пашкой принялись взахлёб рассказывать, как разогнали бандитскую кодлу, без всякого приглашения нагло расположившуюся на территории дачи. Немного только огорчались, что меня с ними не было, а то бы и мне теперь было, что вспомнить. Нам даже следы от пуль продемонстрировали. Причём больше всего почему-то досталось бане.
Всё-таки нейрометроном – вещь незаменимая в иных ситуациях, подумалось мне. Как я уже говорил, я и сам теперь умею немного внушать, но так хорошо у меня бы ни за что не получилось.
Несмотря на позднюю осень, мы очень неплохо провели время, отдав дань превосходным, как всегда, Вовиным шашлыкам. На сей раз нам удалось насладиться ими в полной мере. В прошлый нас крайне грубо прервали практически в самом начале ужина, только не все сейчас об этом здесь помнят, к сожалению. А может, и к счастью, потому что у тех, кто помнит, уж очень неприятные остались воспоминания. Друзья мои тогда едва не погибли. А в целом поездка удалась на славу. Мы прекрасно отдохнули и расслабились душой и телом.
В день отъезда, уже практически собравшись в обратный путь, я расправлял покрывало на нашей с Лианой кровати и неожиданно наткнулся на лежащий рядом с моей подушкой простенький, довольно примитивный кулон. Сначала решил было, что его обронила Ли, но, покопавшись в памяти, пришёл к выводу, что никогда ничего похожего у неё не видел, а мне на сегодняшний день, пожалуй, весь её гардероб и парк украшений известен. Вальку я по-прежнему в свою постель не допускаю, хотя она периодически возобновляет провокации. Может, это как раз одна из них? Ладно, спрошу по дороге. Кулон я оставлять не стал, а повесил себе на шею, тем более что подобные украшения вполне пристойно и мужикам носить, если учесть, что оно состоит всего-навсего из кожаного шнурка и нанизанного на него чьего-то внушительного зуба. Не человеческого, нет, человек с такими зубами выглядел бы, мягко говоря, жутковато. Короче, подхватив сумку с вещами, я направился к машине.
– Сколько можно копаться, Косолапый, – встретило меня с заднего сиденья задиристое Валькино ворчание. – Девушки давно в ожидании пребывают, а он там прихорашивается, словно барышня на первое свидание. С какого бодуна тебе взбрендило верблюжий зуб на шею навесить?
– А я-то решил было, что это твой подарок. Шею не сверни, – порекомендовал я через отрытую дверь багажника, глянув на развёрнутую в мою сторону на сто восемьдесят градусов очаровательную, но от этого не менее зловредную физиономию. – С чего ты, кстати, взяла, что он верблюжий?
Валька фыркнула и демонстративно провернула голову сразу ещё на семьсот двадцать градусов. Хорошо хоть, кроме Лианы, на нас сейчас никто не смотрит.
– Чьим-то же он должен быть. По-моему, верблюжий, я такие уже видела. Их наши туристы частенько с Египетских курортов привозят в качестве сувениров. Дёшево и сердито. Уж если б я вдруг захотела тебе подарок сделать, что крайне маловероятно, – хищно оскалилась внучка Сан Саныча, – то это уж точно был бы не зуб какой-нибудь. Я бы тебе ошейник подарила, строгий.
– Ли, тогда, может, ты случайно знаешь, откуда на нашей кровати сей неказистый бижутерий образовался? – спросил я на всякий случай и у подруги, демонстрируя зубастый шнурок и игнорируя Валькин выпад. Не дожидаясь ответа, я взгромоздился на водительское сиденье.
– Впервые вижу, – Ли протянула руку к моей шее и с лёгким недоумением покрутила зуб пальцами. – Может, его кто-то из твоих друзей решил тебе подарить?
– Может, – пожал я плечами, – только зачем подбрасывать? Я мог его вообще не заметить. Отдать лично в руки с каким-нибудь пожеланием было бы намного логичнее. Ладно, пополним список необъяснимых загадок. Отчаливаю, возражений нет?..
– Да отчаливай уже, по дороге наговоришься, загадочник хренов! – вставила напутственное слово Валька.
Так и мучаюсь. Невооружённым глазом видно, что Валька меня отчаянно к Ли ревнует, но при этом, что парадоксально, питает к той самые тёплые чувства, а всю свою ревность почему-то вымещает на мне. Ладно, если бы после всех наших летних событий и перипетий мы вернулись к прежней жизни, так ведь теперь при всём желании не получится. Мы теперь уникумы. Все трое. И это нас сплачивает и заставляет держаться друг за друга мёртвой хваткой. Мы – другие. Таких, как мы, больше не существует. Для Лианы, как и для Валентины, стало необязательным всюду таскать за собой трансформера, если я рядом. После того, как скрывшийся в неизвестном направлении Серебряков взорвал нас вместе с автобусом, Лиана стала симбионтом ещё двух биотрансформеров, а к себе я её ещё раньше подцепил. Правда, она ни за что на свете не согласится расстаться с Феей, они практически сроднились, но сути дела это не меняет. Лиана, кстати, также, как и Валька, после той кровавой истории с автобусом вскоре обрела способность цеплять к себе любых комаров и легко имитировать на себе любую видимость одежды, так что мои познания о её гардеробе теперь весьма условные. Я знаю лишь о физически существующих вещах, а ими она пользуется всё реже и реже. Что до меня, так я так вообще уже давно и практически бесповоротно отказался от любых носимых вещей, разом решив для себя целую кучу проблем с ними связанных. Ни шкафов для одежды и обуви не требуется, ни стирки, ни глажки, да и вообще каких-либо материальных затрат на всё это. Я гораздо быстрее создам на себе любую неотличимую видимость штанов, рубашки или ботинок, чем реально затрачу времени на их одевание. То же самое могу сказать о Вальке и Лиане. Но одежда – это самое малое из их достижений. Девочки давно уже приспособились перевоплощаться чёрте во что. Да практически во что угодно. Единственное, что они ещё не в полной мере освоили – просачиваться сквозь щели и замочные скважины. Но и это не за горами, думаю. Во всяком случае, даже самая малюсенькая форточка для них больше не проблема, также как не проблема играючи вышибить дверь или, например, разогнуть или даже разорвать стальную решётку, словно та из пластилина или вообще из бумаги. Обе могут летать и находиться под водой столько, сколько потребуется. Так что, сами видите – мы другие, и вряд ли найдётся хоть кто-нибудь, кто способен понимать нас так же, как понимаем друг друга мы сами. Во всяком случае, среди землян, юлианцев или панарцев. С другими цивилизациями я пока что опыта общения не имел.
Попрощавшись с друзьями и покинув Вовкину дачу, до того, как снова вернуться в ставшее нам уже практически вторым домом Убежище, мы договорились ненадолго разъехаться по нашим московским квартирам. Пыль, там, стереть, почтовые ящики на предмет счетов и писем проверить, освободив заодно от рекламного мусора, да и сами накопившиеся счета оплатить. Это мы в новой жизни супермены и суперменши, а для ЖЭКов, или как там они теперь правильно называются, мы по-прежнему остаёмся ответственными квартиросъёмщиками, обязанными каждый месяц за жильё платить.
Сперва я развёз по домам девчонок, а затем и сам направил стопы, вернее, колёса, к своему многострадальному жилищу, фактически почти уже переставшему таковым являться. После наглого вторжения и дислоцирования внутри него на протяжении нескольких дней засады, а особенно из-за ущерба, причинённого в процессе её скоротечной ликвидации, квартирка моя недвусмысленно требовала ремонта, причём не только косметического. Вот только мне, как вы, наверное, догадываетесь, до сих пор было как-то не до того. Я и сейчас-то всё ещё не представляю, когда у меня дойдут наконец руки до устранения последствий учинённого мною же побоища. Но что поделаешь, уж больно крепко я тогда осерчал, узрев, что на моей небольшой, но очень суверенной площади устроила притон группа вооружённых до зубов молодчиков. Расположились, понимаешь, как у себя дома, не соизволив разрешения испросить. Надо всё-таки было Леночку вместе со всеми тогда удавить, ведь это она их ко мне впустила, тварь продажная.
Только я вышел из машины и даже к подъезду ещё приблизиться не успел, а у меня уже чётко сработала моя сторожевая система. Я имею в виду собственные сенсоры, а не какую-нибудь технику. Ей теперь со мной не тягаться. Во всяком случае, если сравнивать с техникой земной.
Определённо, около моей квартиры кто-то находился. Снаружи на этот раз, слава богу, не внутри. Сконцентрировавшись, я здорово удивился и даже присвистнул беззвучно. Вот уж никак не ожидал настолько неожиданного визита.
Поднявшись к себе на этаж, я вежливо кивнул явно чувствовавшему себя не в своей тарелке посетителю и, открыв дверь, предложил войти, рекомендуя по возможности не обращать внимания на царивший за порогом беспорядок или, скорее, разруху.
– Прошу меня извинить за… вот за это, – вздохнул я кисло, разведя руками вокруг себя. – Но, во-первых, гостей я сегодня никак не ждал, а во-вторых, бываю тут совсем нечасто и всё никак не соберусь с силами и духом, чтобы улучить время и постараться привести сию скромную обитель в более-менее удобоваримый вид.
– У вас тут что, военные учения проводились? – оглядываясь по сторонам, поинтересовался посетитель.
– Что-то вроде того, – кивнул я согласно. – Я бы даже сказал, что это была вполне реальная боевая операция, на учения и близко не походившая. А вам разве о ней неизвестно?
– К сожалению – нет. Скорее, даже к счастью.
– Могу предложить чай, кофе или пиво, – попытался я быть вежливым. – Ничего другого, по-моему, в наличие не имеется. Желаете что-нибудь?
– Спасибо, но лучше простой воды. От волнения немного горло пересохло. Очень нелегко и непросто было решиться к вам прийти.
– Воды так воды, – не стал я настаивать, без зазрения наливая её в уцелевшую во время побоища эмалированную кружку прямо из-под крана. В любом случае другой воды и другой посуды у меня всё равно под рукой попросту не было. – Но вы пока что так и не сказали, что вас ко мне привело.
– Вот, – посетитель протянул мне обыкновенный, пожелтевший от времени конверт, на котором отсутствовали какие бы то ни было надписи или опознавательные знаки, вроде почтового штемпеля, адреса и почтовой марки.
Повертев его в руке с лёгким недоумением, я заглянул внутрь и обнаружил там сложенный вчетверо и точно также слегка пожелтевший от времени лист бумаги. Я аккуратно его извлёк, осторожно развернул, вовсе не потому, что боялся какого-нибудь подвоха, в чтобы резким движением бумагу не повредить, и непроизвольно впился глазами. В самом верху, по центру, крупно выделялась гербовая надпись:
ОНПИС
Ниже шёл слегка уже выцветший рукописный текст следующего содержания:
Протокол испытания № 222.
Цель проводимого испытания:
– оценочная проверка работоспособности капсулы межуровневого перехода в режиме положительного хроноввода с одновременным задействованием дополнительного резонансного контура, ранее не применявшегося.
Исполнители:
Приходько Александр Александрович – руководитель отдела физики межуровневых переходов;
Приходько Леонид Александрович – старший научный сотрудник отдела физики межуровневых переходов;
Приходько Вероника Владимировна – старший научный сотрудник отдела физики межуровневых переходов.
Члены контрольно-испытательной комиссии:
Хлебников Егор Васильевич – первый заместитель генерального директора ОНПИС.
Далее следовало практически дословное описание того, о чём мы уже и так неоднократно слышали от непосредственных участников того злополучного эксперимента. Если честно, я одновременно испытывал разочарование, лёгкую грусть и в то же время желание горько рассмеяться. Ничего удивительного: ценнейший некогда документ в новых реалиях никакого интереса больше уже не представлял, разве что в раритетном и мемориальном плане. Тем не менее интерес всё ещё представлял источник, из которого всплыл сей, считавшийся безвозвратно утерянным, протокол. Когда Людмила Геннадьевна только собиралась нас с ним ознакомить, взрыв автобуса обрубил, как мы тогда думали, все концы, которые могли вывести нас и на него, и на её тайное убежище, в котором она скрывалась с тех пор, как инсценировала собственную смерть. И вот сейчас её родная внучка вручила этот протокол лично мне в руки. Да-да, моим неожиданным посетителем оказалась никто иная, как Инна Хлебникова собственной персоной, кою вместе с её отцом мы столько времени безуспешно разыскивали. Занятно. Может, если подождать ещё какое-то время, ко мне и капитан Серебряков точно также самолично с повинной заявится?
– Инна, скажи, – не удержался я от вопросов, – ничего, что я на «ты»? Почему вы с папой всё-таки решились отдать этот протокол, и почему именно мне? И как он вообще у вас оказался? И, кстати, от кого вы узнали, где я живу?
– Отвечать по порядку?
– Можно в произвольной последовательности, – не стал я настаивать.
– Ну, на «ты» можно, вы всё-таки немного постарше, переживу, где вы проживаете, знали и дедушка, и бабушка, и папа. Из этого особого секрета никогда не делалось, разве что вам самому об этом не было известно. Лично вам – потому что вы мне с папой жизнь спасли, и мы, как ни крути, вам обязаны. А отдать решились, потому что таково было посмертное желание бабушки. Она, правда, не уточнила, кому именно его следует вручить, лишь наказала, чтобы в случае её смерти протокол передали в ОНПИС.
– Ничего не понимаю, – я действительно ничего не понимал. – По словам твоей бабушки, она нашла этот протокол уже после своей мнимой смерти. Она же утверждала, что ни твой отец, ни кто-либо другой не знает, что она жива, ты же сейчас её словам противоречишь.
– Что?! Нет, ничему я не противоречу! Но это же получается, что вы мою бабушку живой видели?! – Инна выглядела искренне потрясённой. – Так, может быть, она и сейчас всё ещё жива?!
– Вынужден тебя расстроить, сейчас уже точно не жива. Я действительно не так давно её видел и даже имел удовольствие немного пообщаться приватно, – не стал я отрицать. – Но позже, так уж обстоятельства трагически сложились, видел её уже мёртвой, окончательно и бесповоротно, так что прими мои соболезнования. Только почему тебя так удивило, что до этого она оставалась жива, раз ты пришла ко мне её волю исполнить?
– Да потому, что ещё буквально каких-то два дня назад мы с папой вообще не подозревали, что её предыдущая смерть оказалась фикцией. Позавчера папа рискнул заглянуть к нам домой и там-то и обнаружил в почтовом ящике посмертное бабушкино письмо, в котором она подробно изложила нам свою историю и попросила простить её, если сможем, и не судить чересчур строго. В постскриптуме же было подчёркнуто, что, если мы это письмо получили, то на этот раз её уже точно нет в живых. В том же письме были указаны координаты её домика, спрятанного на одном из подуровней. Там мы и нашли все её вещи, в том числе этот протокол.
– Про домик мне она тоже говорила, как же, помню. Ладно, давай уж, чтобы окончательно расставить все точки над ё, постарайся мне правдоподобно растолковать, откуда вы тогда летели на вертолёте и почему с тех пор от нас скрываетесь? – пока что я мог с уверенностью констатировать, что Инна говорит чистую правду, а раз так, надо по возможности вытянуть из неё всё, что она знает, пока не передумала и не замкнулась. Нет никакой гарантии, что её словоохотливость продлится долго.
– У дедушки ещё до моего рождения имелось потайное место на Ониксе, куда позже перебазировался ОНПИС, – немедленно сообщила она мне, словно только и ждала, когда я потребую от неё объяснений. – Кстати, это была именно дедушкина идея, перевести отдел с Земли куда-нибудь подальше для большей секретности, и он сам же предложил ту планету в качестве основной базы. Ещё до переезда отдела он там уже неоднократно бывал, ему там нравилось, и как-то раз набрёл случайно на систему из трёх небольших пещер. Тогда-то у него и зародилась мысль обустроить в них что-то вроде личного схрона. Место там вообще очень удобным оказалось, практически идеальным, такое годилось не только для тайника или временного укрытия, но и для длительного проживания вполне подходило. Буквально в нескольких шагах от входа в пещеры берег моря, чуть подальше устье небольшой речушки с чистой, прозрачной водой. Дед строго хранил свою находку в тайне, и об этих пещерах знали только члены нашей семьи. Оттуда мы и летели на базу, когда вы нас перехватили, там же потом и прятались. У нас имелась незарегистрированная капсула. Собственно, она и сейчас никуда не делась, хотя вы, наверное, и сами об этом догадались. Скрывались же мы из опасений, что нас будут преследовать, хотя мы ни в каких заговорах не состоим и ни в чём предосудительном не замешаны.
Перед тем, как мы с вами столкнулись, мы действительно там просто отдыхали. Папа взял небольшой отпуск и уговорил руководство, чтобы ему позволили взять на недельку вертолёт. Всё равно на базе им крайне редко пользовались. Зачем он нужен, когда есть капсулы? А папе просто захотелось немного полетать и видами полюбоваться, вот и выпросил вертушку. Всё шло отлично, мы отдыхали в своё удовольствие, купались, летали, ловили рыбу, но вскоре обнаружили, что база как-то подозрительно молчит и на запросы не отвечает. Тут мы вам солгали, связь у нас, конечно же, была включена. Какое-то время подождали ещё, в надежде, что всё выяснится, но время шло, ничего не прояснялось, мы начали беспокоиться уже всерьёз и в конце концов решили слетать проверить. А теперь представьте наше состояние, когда вы буквально из ничего вдруг возникли на борту нашего вертолёта. Мы просто до смерти тогда перепугались, я-то уж точно. А дальше вы сами всё знаете.
Папа, кстати, не больно-то верил в ваше якобы дьявольское предназначение, пробуждения которого так боялись дедушка с бабушкой, но, столкнувшись с вами воочию, всё же слегка запаниковал и решил на всякий случай перестраховаться, особенно когда узнал, что случилось на базе. Кроме того, папа был убеждён, что дедушка погиб не случайно, что это было тщательно спланированное убийство. И ещё он не исключал, что захват ОНПИС мог быть осуществлён теми же лицами, которые убили деда, а мы, сами понимаете, его ближайшие родственники. С тех пор, как вы нас спасли, мы старались следить за событиями по мере возможности и постепенно уверились, что лично вас можем не опасаться. Да и ОНПИС вроде бы постепенно возвращается к прежней жизни, всё как будто налаживается. Ещё папа просил вам передать, что лично не пришёл лишь потому, что боится за своего комарика. Не знаю, откуда это пошло, но упорно циркулируют слухи, будто все комары от своих хозяев к вам сбегают.
– Ну, это уж явный перебор. Уж до такой-то степени меня точно не следует демонизировать, – хмыкнул я добродушно. – Можешь папу успокоить лично от моего имени. Даже не знаю, хорошо такую славу иметь или плохо, но заверяю тебя с полной ответственностью, что я не краду чужих трансформеров. Что могу это сделать при желании – да, это чистая правда, но, как видишь, при мне даже одного нет. Опасаться этого стоит только моим врагам, а они все преимущественно бескомарные, да и те не торопятся что-то в последнее время мне на глаза попадаться. Тебе, кстати, персональное спасибо за то, что рассказала мне всё, как есть, без утайки. Ложь я бы легко распознал. А теперь, пожалуйста, не удивляйся, но я на всякий случай спрошу у тебя ещё кое-что, всех спрашиваю: ты случайно не знаешь, кто похитил у Вали Приходько плюшевого мишку?
– Я даже не знаю, кто такая эта Валя Приходько, – Инна выглядела искренне удивлённой. – Хотя, судя по фамилии, должно быть, какая-то родственница тех самых людей из протокола, – быстро сообразила она. – Но нет, её я точно не знаю и никогда не встречала.
– Вообще-то, однажды всё-таки встречала, – поправил я гостью. – Нет, не так. Не встречала, а лишь слышала. Помнишь тот бесплотный голос перед тем, как я вас с Оникса на Землю переправил? Это как раз её голос и был. Жаль, конечно, что про мишку ты тоже ничего не знаешь, но ты такая далеко не первая, – констатировал я со вздохом. Чувства меня теперь практически не подводили, и я видел, что Инна продолжает говорить искренне. – Хотя, не могу не признать, своим визитом ты очень помогла ещё одну из загадок благополучно разрешить. Любая почти загадка обладает уникальным свойством: каждый раз, пока её не разгадаешь, подспудно ожидаешь чего-то необычайного, невероятного даже, да только на поверку зачастую всё оказывается куда обыденнее и проще. Например, сегодня мне загадали ещё одну. Вот это, – я продемонстрировал гостье находку с зубом, – я нашёл у себя на постели. И вот пойди теперь пойми: то ли я его чисто случайно нашёл, то ли кто-то намеренно подбросил мне это незамысловатое украшение, но пока я не докопаюсь до истины, – продолжил я, – он так и будет мниться мне чем-то таинственным. Хотя разгадка, подозреваю, наверняка окажется самой тривиальной. Ладно, девушка Инна. Ещё раз спасибо тебе за твой рассказ и этот утерянный протокол, но ещё больше я благодарен вам с отцом за то, что теперь мы сможем перебросить людей, занятых вашими поисками, на более насущные дела. Как говорится, будете в наших краях – милости просим. Да, и напоследок, чтобы у меня совсем уж вопросов к вам не оставалось. Разреши, пожалуйста, моё недоумение по поводу вашего тогдашнего более чем странного молодожёнства, которое вы мне с отцом при первой нашей встрече в виде лапши очень убедительно навешали.
– О, простите, Миша, – Инна одновременно смутилась и развеселилась. – Это был спектакль, постановка, предназначавшаяся отнюдь не для ваших глаз. Просто вы застали нас врасплох именно в тот момент, когда мы с папой её активно репетировали. Так уж получилось, что один молодой человек чересчур настойчиво, настырно, можно сказать, взялся за мной ухаживать, буквально преследую попятам и часто ставя в неудобное положение. Вот только меня он в качестве кавалера, с которым я была готова встречаться, мягко говоря, совсем не привлекал. Для него и готовился тот спектакль. А тут вдруг вы… Ну мы и…
– Понятно, – кивнул я, усмехнувшись. – Что ж, очередное логичное объяснение и опять ничего невероятного. Всегда бы так.
Я проводил Инну до лифта и задумчиво уселся в кресло, единственное, наверное, из всей моей мебели, которое почти не пострадало при известных событиях. Что там у нас из нераскрытого ещё осталось? Не так уж и много.
Самое главное и актуальное – куда делся мишка с алмазом?.. Без него Валькиного деда и её родителей не вытащить. Затем следует Серебряков, которого мы так и не нашли, как и не установили причину, по которой он нас взорвал. Может, мишку как раз Серебряков и забрал? Но зачем? Впрочем, из-за такого алмаза мишку вполне можно спереть, потом можно до самой старости жить безбедно. Да, но как какой-то мент вообще мог о нём что-нибудь узнать? Не сходится. Ну и первопричина всех этих межуровневых безобразий – Тасан. Кто он?.. Откуда он?.. Чего добивается?.. Тас-Тас – тоже он, или это всё-таки разные персонажи?..
И есть ещё кое-что, что меня чрезвычайно смущает и настораживает: Пет-Пету таки удалось разыскать алмаз, обнаруженный Тан-Таном в пещере вместе с зародышами. Богомольные вояки, обыскивавшие пещеру, умудрились его то ли там потерять, то ли попросту выбросили, не умея читать и просто сочтя его мусором. Для неискушённого глаза он мало чем от обыкновенного полупрозрачного камешка или стекляшки отличается. С другой стороны, капсулы вояки инициировали и в межуровневые походы на них незамедлительно отбыли, так что чем-то коды активации нанесли. Хотя для этого любой алмазный инструмент сгодиться, тот же стеклорез.
Я к чему всё это: ведь, по идее, прилагавшийся к библиотекаревым зародышам алмаз функционально должен был являться аналогом утерянного вместе с мишкой Тасанова, но он ни разу не подошёл. Его осматривали и дед, и Алексей Алексеевич, и Сан Саныч через экран. Все трое однозначно заявили, что их алмаз был заметно крупнее и совсем другой формы. Попытка поместить Тан-Тановый камешек в ячейку пульта капсулы повлекла за собой в точности ту же реакцию индикаторов, вследствие которой Сан Саныч с сыном и невесткой угодили в хронокарман.
Я ещё раз бездумно пробежался глазами сверху вниз по ненужному теперь протоколу, и меня вдруг словно обухом по голове огрело: а кто его составлял?! Должен же был существовать ещё кто-то, кто этот протокол вёл, заполняя от руки!
Не раздумывая ни секунды, я выхватил пульт и ткнул кнопку вызова капсулы.
…Через несколько минут я уже сидел перед экраном, не слишком деликатно оттеснив Пет-Пета, и задавал Сан Санычу тот самый, огревший меня по башке вопрос. Валькин дед на мгновение задумался, а потом недоуменно ответил:
– Ты знаешь, Миша, а ведь никого, кроме нас четверых, в лаборатории тогда больше не было. И это действительно странно. Пакость вселенская, я ведь только сейчас на это внимание обратил, после твоего вопроса. И ведь никто из нас даже не вспомнил об этом ни разу с тех пор. Да оно и понятно, нам почти сразу совсем не до того стало. А так, вообще-то, Егор накануне эксперимента грозился, что для ведения протокола придёт вместе с секретарём, чтобы комиссия могла считаться полномочной.
– А кто, кто тогда был его секретарём? – меня буквально распирало от нетерпения.
– В том-то и дело, что никаких штатных секретарей при замах в то время не было, – отозвался Сан Саныч немного обескуражено. – Обычно все эти функции исполнял секретарь директора, а если одного его не хватало, такое иногда случалось, могли привлечь любого свободного сотрудника. А почему вдруг тебя так взволновал этот вопрос?
– Да потому, Сан Саныч, что ко мне в руки буквально только что попал протокол того самого испытания, – признался я без утайки, – и, что примечательно, он целиком и полностью написан от руки, кроме, разве что, гербовой надписи в шапке официального бланка, но о том, кто его составил, в нём нет ни строчки, ни буковки единой. Хлебникова подпись есть, даже с расшифровкой, и это всё.
– Может, Егор его сам после того, как мы бесследно сгинули, задним числом составил? – предположил Валькин дед. – Протокол у тебя с собой? Я почерк Егора хорошо помню, сразу узнаю.
Я развернул лист перед экраном, Сан Саныч в него вгляделся и отрицательно покачал головой:
– Нет, Мишук, это точно не Егора рука.
– Сан Саныч, – я нервно забарабанил пальцами по столу, – но раз это не почерк Хлебникова, автоматически получается, что о подробностях вашего эксперимента знал кто-то ещё.
– Получается, – согласился он, напряжённо о чём-то думая. – И вот что я тебе скажу: сейчас я припоминаю, что Егор пришёл тогда в лабораторию с портативным диктофоном. Должно быть, он поставил его на запись, а позже попросил кого-то её оформить в виде официального протокола. Мы все тогда были настолько взволнованы, что на предписанные процедурные нюансы не больно-то внимание обращали.
– Вот теперь, похоже, всё начинает, наконец-то, более-менее складываться, – у меня и в самом деле в голове начала формироваться удобоваримая схема того, что тогда произошло. Ну, по крайней мере, могло произойти.
– Ты о чём, Миша? Я пока что-то не очень улавливаю ход твоих рассуждений.
– Извините, Сан Саныч, – вздохнул я сокрушённо, – вы наверняка об этом ещё не знаете, но Хлебникова перед тем, как нас вместе с ней взорвали, успела поделиться, что гибель Егора Васильевича, по её мнению, была не отнюдь случайной. Вскоре после вашего неудачного эксперимента он погиб. Сергей Хлебников, кстати, тоже убеждён, что это был никакой не несчастный случай, его отца убили целенаправленно.
– Так ты его нашёл? Сергея?
– Не я. Они сами меня нашли. Этот протокол полчаса назад мне принесла его дочь, Инна. Сан Саныч, нам позарез нужно выяснить, кто составил сей документ. Похоже, все ниточки теперь ведут к этому неизвестному секретарю.
– Пакость вселенская! – Сан Саныч, вторя мне, тоже пробарабанил по столу. – Вот что, Миша, ты уж постарайся, чтобы об этом никто больше не узнал. Расскажи всё деду, ну, может, ещё своим девчонкам. Да-да, именно твоим, не смотри на меня так. Ежу понятно, что не только Лиана, но и моя родная внучка тоже к тебе неровно дышит. Но с этим вы уж как-нибудь сами разбирайтесь, тут любой совет боком может выйти. Одно могу сказать с уверенностью: Вальке ты можешь доверять всецело. А ещё Петосу нашему, Пет-Пету.
– Это я, Сан Саныч, и сам давно понял. Но всё равно спасибо.
– Это за что? – немедленно насторожился он.
– За то, что советов по женской части не даёте.
– Ладно, будет что-то новое – не тяни. А сейчас вертай мне взад Петоса. Этот лупоглазый прохиндей, похоже, мне вот-вот мат поставит.
Я только сейчас обратил внимание, что поблизости от моего локтя покоилась портативная шахматная доска с горсткой фигур, судя по их количеству и расположению, в фазе эндшпиля. Хмыкнув, я извинился перед деликатно молчавшим всё это время Пет-Петом и проследовал прямиком к деду.
Дед выслушал меня с глубочайшим вниманием, не перебивая, а затем принялся тщательно изучать принесённый мной протокол, вертя его то так, то эдак и даже на свет просматривая. Через несколько томительных минут, он недовольно проворчал:
– Не узнаю. Почерк не узнаю. Моим секретарём в те времена была Света Белкина, но это не её рука. Вот что. Саша тебе правильно подсказал. Тащи сюда своих девчонок, снимите с этого документа ксерокопии, а ещё лучше – отсканируйте и отправляйтесь-ка все трое в архив ОНПИС. И никому ни слова, абсолютно. А я уж позабочусь, чтобы к вам никто туда не заглядывал и не докучал. Да, и сделайте так, чтобы по дороге туда вас тоже не увидели. Ну, не мне вас учить. По этой части я по сравнению с вами – сущий дилетант. Бог даст, может, и свезёт вам эту руку там отыскать. Это сейчас, почитай, любые практически документы на компьютере составляются и там же подписываются, а двадцать лет назад ещё довольно много рукописных бумаг в документообороте циркулировало. Эх, если бы мы раньше удосужились старые документы отсканировать и оцифровать, насколько бы сейчас проще было.
– Дед, – прервал я его сетования, посетовав сам: – вообще-то, тебе самому было бы полезно иметь образцы почерков своих сотрудников без копания в архивах.
– Если бы, да ка;бы, во рту росли бы крабы. Было бы, кто ж спорит. Но их нет. Не было до сих пор нужды, знаешь ли. Вот сейчас ты их и собери заодно. Образцы.
Я вздохнул. Вот уж совсем мне не хотелось тратить время, копаясь в старых бумагах и напрягая глаза. Но ничего умнее я предложить всё равно не мог. Впрочем, нет, мог. Чем самому глазами напрягаться, я лучше сразу возьму с собой сканнер, а сличением почерков пусть программа занимается. У неё это и быстрее стократ, и качественнее получится. В этой области дед малость подотстал. Это у него уже возрастное, сказываются устаревшие привычки, замшелые стереотипы и такие же допотопные методы.
Сделать невидимым сканер посложнее, чем стать невидимым самому. Пришлось вырастить на себе карман немного побольше, чем для пульта от капсулы. Слава богу, что не пришлось переть таким же образом компьютер, хотя бы это достижение современной техники непосредственно в архиве присутствовало и даже не одно. Там, кстати, сканер тоже нашёлся и очень даже неплохой. Вполне можно было догадаться, что в архиве сему аппарату самое место, и мне второй не пришлось бы туда внутри себя тащить. А вообще меня изрядно удивляет тот факт, что, имея возможность притаскивать из других реальностей самые невообразимые и продвинутые технические изобретения, сильно облегчающие и упрощающие работу, да и жизнь вообще, контингент ОНПИС продолжает по большей части обходиться доморощенной аппаратурой. Странно, не правда ли? Ладно, как-нибудь я этот вопрос я ещё подниму, а сейчас перед нами пока стояла совсем другая и очень конкретная задача.
А дальше пошёл рутинный конвейерный процесс. Перебирались полка за полкой, коробка за коробкой, папка за папкой. Я, как и положено мужику, таскал тяжести, Лиана отсеивала рукописный материал, которого, кстати сказать, оказалось не так уж и много, преобладал печатный, и сразу делала с него сканы. Валька сканы регистрировала и закидывала в программу сличения почерков, где в качестве базового был забит текст протокола.
Удивительно, но архив, то бишь склад бумаг, бумаг и ещё раз бумаг, оказался чуть ли не единственным местом, которое абсолютно не заинтересовало оккупировавших ОНПИС богомолов. По-видимому, нежелание учиться сказалось даже здесь, вид бумаги их попросту отпугнул. При таком отношении удивительно, что архив они вообще не спалили.
Времени на его перелопачивание у нас ушла уйма. Думаю, что для нормальных людей, не обременённых трансформерами, процесс затянулся бы на недели, нам же хватило двух дней. К концу второго дня у меня уже имелось стойкое впечатление, что до нас в архиве кто-то основательно покопался. Не могу с уверенностью сказать, что именно натолкнуло меня на эти подозрения, но я был абсолютно убеждён, что все бумаги, способные указать нам на личность составителя протокола, отсюда уже изъяты. Нас опередили. Тем не менее мы не сдались и довели начатую работу до конца и теперь с уверенностью могли констатировать, что имеем в своём арсенале образцы всех почерков, имевшихся там на момент нашей инспекции. Часть из них, к сожалению, так и осталась не идентифицированной, поскольку не все документы содержали информацию об их авторах, но в любом случае ни один из полученных нами образцов не совпадал с почерком в протоколе. Очередной тупик.
Огорчённые и где-то даже озлобленные мы все втроём завалились к деду и разочарованно доложили о результатах нашего копания. Точнее, об их отсутствии. Не желая признавать поражение, Валентина сразу же предложила действовать радикально, а потому, игнорируя любую субординацию, внесла рацпредложение:
– Дядь Кир, а может, тебе стоит в приказном порядке заставить всех написать заявления об увольнении? По собственному и от руки... Ну, или диктант какой-нибудь устроить, скажем, с целью проверки качества правописания всего личного состава.
– Валька, ты меня специально решила изводить? – грозно нахмурился дед.
– А что не так?! – тут же встала на дыбы Сан Санычева внучка. – Чем, дядь Кир, тебе моё предложение не нравится?
– Выгоню сейчас!
– Дед, – отважился я прервать это пикирование, – что бы ты там ни говорил, в Валькиных словах есть рациональное зерно. Понятно, что в архиве мы всех образцов почерков обнаружить не могли. Допускаю также, что некоторые сотрудники вообще от руки ни одного документа не написали. Но должны же быть заявления в отделе кадров на очередные отпуска, например?
– Да кто же их хранит, – отмахнулся от меня дед. – Это в советские времена все заявления аккуратно подшивались, а у нас здесь советской власти отродясь не водилось, даже когда она ещё была. Мы как с Лубянки сюда перебрались, так у нас с тех пор либо военный коммунизм, либо тоталитарный капитализм. Короче: никаких заявлений мы тут не найдём. И не потому, что их не писали, писали, но затем в утиль. Чистая проформа была. Всё равно вопросы отпусков начальство решало. Я имею в виду – кого, когда и на сколько отпускать. Но дело даже не в этом. Отдел кадров, как и большинство других отделов, Петовы землячки под ноль разнесли. Тебе ли не знать. Вы с Валькой, кстати, тоже свои ручонки ох как основательно к этому приложили. По-моему, от вас двоих разрушений больше, нежели от всей богомольей армии.
– Но-но, дед, не перегибай, – отверг я сходу столь наглый поклёп. – Не так уж много мы и порушили. Опять же исключительно для пользы дела, в целях скорейшей дезинфекции. Но меня в этой истории с протоколом другое удивляет: с одной стороны, твой заклятый друг Хлебников решил его почему-то от всех скрыть, понять бы ещё его мотивы, а с другой – доверил кому-то оформить аудиозапись официальным образом. Значит, он был либо уверен в молчании этого человека, целиком ему доверяя, либо на тот момент ещё не планировал хранить подробности неудачного эксперимента в тайне. Но вывод напрашивается однозначный. Кто бы ни стоял за оформлением протокола, этот человек пользовался у Хлебникова полным доверием. Попробуй прикинуть, дед, кому в то время твой зам настолько доверял?
– Ну ты и спросил. Мы с Егором тогда не больно-то ладили, как ты верно заметил. Этот вопрос, пожалуй, тебе следует Лёше переадресовать. Он-то как раз всегда умудрялся со всеми ладить и в добрых отношениях оставаться. Он, да ещё Сашка, но Сашка нам в этом вопросе по понятным причинам не помощник. Так что отправляйся-ка ты к Шаповалову и введи его в курс дела. Но, как и прежде, больше никому не слова. Бог знает, насколько близко наш враг окопался. С другой стороны, подозревать всех поголовно мне тоже совсем не в радость.
– Да, – добавил я, – чуть не забыл. Полагаю, что до нас в архиве уже кто-то покопался, причём основательно. Я в этом просто уверен. Не исключено, что блокирующих трансполе анемонов именно для проникновения в архив использовали, чтобы несанкционированные действия комарики не зафиксировали. По-моему, такой повод для использования анемонов вполне подходящий. Не исключено, что были и другие. Поводы.
– Не исключено, – согласился дед. – У меня вообще вся эта история с протоколом, архивом и этими чёртовыми морскими каракатицами разумного объяснения не находит. Столько лет эти архивные дела никого не волновали, не интересовали и пылились себе годами, а тут вдруг разом и нам, и ещё невесть кому понадобились. Впечатление такое, словно кто-то заранее знал, что этот треклятый протокол к тебе в руки попадёт, и поспешил принять меры.
– А может, именно так всё и обстоит, может, и знал, – ухватился я за внезапно вспыхнувшее то ли подозрение, то ли даже озарение. – Вспомните, как Сан Саныч с Вероникой и Леонидом за нами из своего хронокармана наблюдали. Мне до сих пор неуютно от осознания, что они за нами без нашего ведома подсматривали, пусть и с самыми благими намерениями. Только если это смог Сан Саныч проделать, почему мы должны исключать такую же инициативу со стороны кого-либо ещё? И намерения у этого кого-то могли быть совсем не такими дружелюбными. Кстати, мне только сейчас пришло в голову, что Валькиного мишку могли именно таким образом вычислить. Сначала подсмотрели, как мы его сами забираем, а затем нас упредили.
– В таком случае, – указала Лиана на возможное несоответствие, – зачем понадобилось столько времени ждать? Могли бы мишку забрать намного раньше.
– Не могли, – не согласился я. – Как я понял, без алмаза Тасана с гарантированной безопасностью ходить в прошлое или в будущее на дальние расстояния невозможно. Значит, опережать нас могли в лучшем случае на несколько дней. Но это лишь предположение, а я за последнее время столько уже раз ошибался, делая преждевременные и в корне неверные умозаключения, что совсем не убеждён в правильности этого.
– Да, но если за нами кто-то в самом деле таким способом следит, то все наши действия заранее известны и обречены на неудачу, – вставила Валька.
– Я так не думаю, – не согласился я. – Вряд ли наши недоброжелатели знают координаты абсолютно всех мест, где мы бываем. Но кое в чём ты права, нам нужно почаще менять дислокацию, а ещё лучше для серьёзных разговоров уединяться в капсуле. Уверен, что отследить происходящее в другой капсуле при включённой оболочке невозможно. Но можно уточнить у Сан Саныча или Пета.
– Согласен, – поддержал меня дед. – Но пока у нас не будет убеждённости, что за нами не следят, будем использовать капсулы.
– Ну, тогда я пошёл, – сообщил я, вставая.
– Куда это? – подозрительно вопросила Валька.
– Ты чем слушаешь? К Шаповалову.
– А-а… тогда иди.
– Разрешаешь?
– Разрешаю.
Я сделал ручкой и вышел за дверь…
Глава двадцать шестая.
Радостная, горестная, последняя.
…Казалось, Алексей Алексеевич ничуть не удивился, когда я возник у него на террасе, словно я по нескольку раз на дню туда-сюда тут шляюсь.
– Чай будешь? – спросил он вместо приветствия.
– Буду, – кивнул я согласно и, придвинув дубовый табурет с тоненькой плюшевой подушечкой поверх жёсткого сиденья, подсел к видавшему виды, но всё ещё очень прочному деревянному столу. Кондовому, выплыло из глубин памяти подходящее, но редко употребляемое ныне словечко. На столешнице радушно и гостеприимно пофыркивал такой же видавший виды самовар, отливающий слегка потускневшим золотом. Хочется назвать его медным, но медь всё-таки имеет красноватый оттенок, а раз он золотистый, то, должно быть, из латуни. Если я правильно помню, из чистой меди самовары делали главным образом на заре самоваростроения, да простят меня за самовольный термин, слишком уж она мягкая. Латунь твёрже и потому предпочтительнее, к тому же окисляется не так интенсивно, меньше драить.
Дымный аромат тлеющих в недрах сего кипятильного агрегата сосновых шишек приятно щекотал ноздри. Хорошо, тихо, спокойно. А ведь не так давно совсем не спокойно тут было, вспомнилась мне в противовес наша летняя эпопея, когда мы эвакуировали сюда из Убежища моих едва живых друзей. Да не так уж и много времени прошло. Просто как-то так получилось, что с тех пор я здесь больше ни разу не появлялся. Все последующие события разворачивались и проистекали в совсем иных местах, и Алексей Алексеевич практически безвылазно находился в Убежище вместе с нами. Сюда он вернулся лишь после того, как мы наладили устойчивую связь с пленниками хронокармана, когда переговорено и обговорено всё уже было по многу раз, а в дальнейшем расследовании образовался прочный и унылый застой.
Шаповалов извлёк откуда-то внушительную фаянсовую кружку граммов на семьсот, никак не меньше, и молча водрузил её передо мной. Помнит, выходит, что уважаю я вместительные ёмкости. Соответственно, рядом подставил не розеточку абы какую и даже не блюдечко, а сразу мисочку деревянную с такой же деревянной ложечкой, столовой под стать.
– Наливай уж сам, как больше нравится, – передоверил он мне инициативу. – Заварка тут, аккурат перед твоим появлением кипятком залил, – указал он на расписной заварной чайник, – сладости тоже все перед тобой, а уж какие выбрать, то на твоё усмотрение.
Выбирать и в самом деле было из чего. В сторонке от самовара, особняком, стояла липовая колодка с мёдом, но мёд я не очень. Не то чтобы совсем не люблю, просто у меня к нему особый подход, с хлебушком, с маслицем, а тут ни того, ни другого. Не просить же. Зато, кроме мёда, тут же стояли сразу три сорта варенья в пол-литровых банках: кизиловое, вишнёвое и клубничное, ещё хрустальная вазочка с конфетами. Не было лишь сахара, но при таком многообразии и изобилии сладостей добавлять в чай ещё и сахар, по-моему, просто извращение.
Я набухал полкружки заварки, грешен, люблю покрепче, и, долив её доверху кипятком из самовара, приступил к снятию проб с варений. Это, скажу я вам, не пальцы в розетку тыкать. Это праздник вкуса и наслаждение для души и желудка, особенно когда варенье не фабричное, напичканное консервантами и зачастую отдающее синтетикой, а настоящее, домашнее, с любовью и нежностью сваренное.
Про пальцы, кстати, я не просто так упомянул. Я таки это меню из электрической розетки на себе наконец опробовал. Что вам сказать? Да, чувство голода снимает. Да, быстро и эффективно. Но удовольствия никакого. Традиционный способ питания мне нравится значительно больше, хотя это тоже небесспорно. Например, я с детства ненавижу манную кашу, но с голодухи, если ничего другого нет, сожру и её. Примерно также обстоит с электричеством, зависит от степени оголодания.
– Алексей Алексеевич… – начал я, ополовинив кружку и обстоятельно вкусив из каждой банки, – тут такое дело…
А дальше я детально посвятил его во все последние события.
– Трудную ты мне, однако, задачку задал, – отозвался он наконец, после продолжительного раздумья. – Затрудняюсь я тебе вот так, сходу, на кого-то конкретного указать, кому Егор тогда всецело доверял. Мне доверял, Николаю доверял, Сашке более-менее доверял, хотя последний, как лицо в той истории пострадавшее и из уравнения выбывшее, понятно дело, нам не подходит. И Николай не подходит, потому как не по чину ему было протоколами заниматься, да и помер он уже. Может, и имелся ещё кто-нибудь, но уж зело давно это было, чтобы я сейчас сразу-то всех упомнил. Ты давай-ка вот что сделай. Сгоняй к деду и возьми у него полный список наших сотрудников, кто работал тогда, да и повычёркивай оттуда всех, чьи образцы почерков вы накопали и смогли идентифицировать. Методом исключения ваш злоумышленник среди оставшихся окажется. И тогда, возможно, мне будет легче вспомнить, кто из них доверием Егора пользовался, а кто не ахти. Думается, в списке не шибко-то много имён останется.
– Я ведь и сам о том же подумал, когда к вам рванул, – шлёпнул я ладонью по столу сокрушённо. – Да только в капсуле уже был. Эх, надо было не полениться и сразу вернуться. Ну да ладно, транспорт у нас нынче скоростной, так что я мигом. Разве что деда ждать долго придётся, пока он со списком возиться будет, но я его потороплю. В общем, мне думается, здесь даже самовар остыть не успеет.
– Валяй, – махнул Шаповалов рукой в сторону зияющей дыры в углу террасы, внутри которой виднелась парящая в воздухе чёрная панель. – А возвращаться ко мне будешь, прихвати с собой девочек. Пусть тоже самоварным чайком побалуются, да и мне на них приятно поглядеть будет. Соскучился уже. Я со стола убирать по такому случаю не стану, токма чашечки для них и розеточки под варенья загодя выставлю.
Я кивнул, вскочил в капсулу и почти уже занёс руку над клавишей старта, как меня вдруг каким-то непостижимым образом пронзила совершенно безумная мысль… Чтобы не вызывать у Алексея Алексеевича вопросов по поводу задержки, оболочку капсулы я таки включил. Пусть думает, что я отбыл, куда наметил. Но я никуда не отбыл. Я снял с шеи тот странный кулон и принялся внимательно рассматривать болтавшийся на шнурке зуб. Ещё через минуту я уже практически не сомневался, что никакой это не зуб. Похож? Да. Чертовски похож. Острый, цвета слоновой кости, сантиметра четыре длиной, но не зуб. И на камень тоже не похоже, камень должен быть потяжелее, а этот и весит, как зуб, или даже ещё легче.
Ломая голову над его происхождением, я как-то на автомате с силой надавил острым концом зуба на подушечку пальца, как это делают, например, при взятии анализа крови, и с изумлением увидел выступившую на месте укола красную каплю. Это на мне-то! Ранка, впрочем, в тот же миг затянулась. Но всё равно это было слишком неожиданно, более того, необъяснимо, хотя чего-то подобного я почему-то подспудно ожидал. Всё та же необъяснимая интуиция хомо сапиенса трансформатуса. А как ещё мне прикажете себя называть? Натуральный трансформатус и есть, раз ножи на мне от таких втыканий либо гнулись, либо ломались, в зависимости от твёрдости металла. Однажды в качестве эксперимента я попытался ударить себя горлышком разбитой бутылки, так называемой «розочкой», так она просто рассыпалась на мелкие осколки, не причинив мне ни малейшего вреда. Да меня даже пули с бомбами не берут, не единожды проверено, а этот вот «зуб» взял и «взял».
А дальше я со спокойствием обожравшегося слоном удава, да простит меня Экзюпери за такое сравнение, вставил острие этого псевдозуба, предварительно слизнув с него собственную кровь, в ту самую ячейку, в которую Сан Саныч помещал свой экспериментальный алмаз, и которая якобы предназначена для алмаза Тасана. Вошёл как влитой. И что бы вы думали?.. Разом вспыхнула целая россыпь доселе никогда не подававших признаков жизни индикаторов. С тем же убийственным спокойствием я ввёл в точности тот самый код, который использовал Валькин дед и который был зафиксирован в зажатом в моей руке протоколе. Ни один из индикаторов и не подумал подмигивать. Чуть подумав, я внёс поправку на пятидесятиметровое смещение, не хватало ещё, чтобы я в другую капсулу прямиком угодил. И вдавил старт…
…Наверное, я куда сильнее удивился бы, если бы попал не туда куда рассчитывал. Не могу объяснить посетившую меня тогда уверенность никакими логическими доводами или обоснованиями. Это было как с дровами в бане у Вовы на даче, или как с капельницами и алкоголем. Просто я был абсолютно убеждён, что действую, как должно…
…Из расположенного прямо перед открывшимся створом моей капсулы небольшого ангара вышел Сан Саныч и… остановился как вкопанный, пробормотав изумлённо:
– Пакость вселенская…
– Я не пакость, Сан Саныч, я за вами, – сам поражаясь своему будничному тону, уверенно произнёс я. – Пора наконец заканчивать ваш затянувшийся отпуск и возвращаться к трудовым будням. Сколько можно от Валентины прятаться?
В следующий миг от висевшей у самой земли неподалёку от ангара ещё одной капсулы ко мне уже неслась Вероника, смешно выпячивая перед собой круглый объёмистый живот. Следом, одновременно подстраховывая жену со спины, мчался Леонид. Ещё несколько секунд – и все трое, улыбаясь до ушей и заливаясь слезами, до боли стискивали меня в объятьях. Больно было им, не мне, но с этим я ничего не мог поделать. Да они боли и не замечали, затопленные адреналином.
Вы знаете, это был миг настоящего, непередаваемого счастья. И для них, и для меня. Наконец-то, наконец-то я сделал что-то очень хорошее, чрезвычайно важное, а главное, что не для себя и никого попутно не убив. Пусть мне не пришлось прикладывать для этого каких-то неимоверных усилий, пусть моя удача оказалась всего лишь результатом некоего озарения, наития свыше, пусть и спровоцированного подброшенным «зубом», сейчас это не имело никакого значения. Это уже потом я буду снова ломать голову над тем, как и почему ко мне попал этот «зуб», потом мы будем пытаться определить, из какого неизвестного материала или вещества он состоит, сделан ли кем-то или это его природная форма, а сейчас все мы были просто беспредельно счастливы.
– Миша, тебе всё-таки удалось найти алмаз? – чуть успокоившись, немедленно задал животрепещущий вопрос Сан Саныч.
– Не удалось, – отрицательно покачал я головой, глядя при этом не на Сан Саныча, а беззастенчиво пялясь на раздувшийся до шарообразного состояния живот Вероники. – У меня нет вразумительного объяснения своему появлению здесь, – я оторвал взгляд от живота и переместил его на Валькиного деда. – Но давайте поговорим об этом позже, а сейчас не будем терять времени и немедленно покинем эту вашу тюрьму. Забирайте всё самое необходимое и бегом в мою капсулу. Остальное увезём другим, следующим рейсом. Если, конечно, у меня получится его повторить.
– То есть? – Сан Саныч вопросительно приподнял левую бровь.
– То и есть, что я пока не уверен, смогу ли проделать это ещё раз.
– Тогда самого необходимого будет много, – засуетился он. – Ну, что вы стоите?! Тащим всё в капсулу к Мише, – простимулировал он застывших в некотором оцепенении Леонида и Веронику.
Они тут же очнулись, и совместными усилиями мы перетащили в мой транспорт всё, на что последовательно указывал пальцем Сан Саныч. Много же барахла у них здесь скопилось. Наконец с погрузкой было покончено, и я спросил у пассажиров, как и положено культурному водителю:
– По какому адресу вас доставить?
Все трое ответили одновременно, но каждый указал свой адрес.
– Домой, – донеслось от Леонида.
– К Валюшке, – услышал я от Вероники.
– Сначала давай к Кириллу, – озвучил свой выбор Сан Саныч.
– Почти как лебедь, рак и щука, но нам будет немного проще определиться, нам прямиком в Убежище, – заключил я. – Валька сейчас там, соответственно, пожелание большинства будет выполнено.
Мы высадились прямо в холле и следующие несколько минут можно охарактеризовать лишь междометьями и слезами радости, поскольку и дед, и Валька, и Лиана и даже Пет-Пет в момент нашего прибытия находились тут.
Учитывая, что я уже успел получить свою порцию объятий и слёз немного раньше, у меня выдалась пара минут переосмыслить слова, которые я совсем недавно адресовал Инне. Я имею в виду те, которые относились к простым и тривиальным объяснениям для большинства разгаданных загадок. Сейчас же всё произошло ровно наоборот. Ну нашёл я какой-то кулон у себя на кровати, ну и что? Мало ли, кто мог гостить у Вовы, помимо меня, и случайно его там обронить или забыть. В этом случае, конечно, довольно-таки странно, что я не заметил его раньше, когда только приехал, но всякое бывает. Прекрасно помню случай, когда, собираясь на дачу всё к тому же Вове, чуть ли не полчаса искал свои солнцезащитные очки, которые всё это время спокойно почивали у меня на лбу. Нашёл их тогда, кстати, не я, а Ленка, которой надоело меня ждать, и которая больше уже не в силах была сдерживать смех.
Зато теперь мне стало окончательно ясно, что кулон был забыт не абы кем-то, абы по рассеянности, а предназначался конкретно для меня. И сразу ворох вопросов. Кем?.. Зачем?.. Почему именно мне?.. И почему я, в таком случае, не ощутил чужого присутствия, когда его подбрасывали? С моей теперешней сторожевой системой я почувствовал бы постороннего на значительно большем расстоянии, чем весь Вовин участок. Может, в игру в очередной раз включился таинственный Тасан? И что, в таком случае, это за игра? Голова кругом идёт.
Стоило мне наконец-таки более-менее свыкнуться со своей новой сущностью и суметь распутать большую часть завязавшихся вокруг ОНПИС узлов, как немедленно посыпались новые загадки. Сейчас все немного успокоятся, оботрут слёзы и сопли, и на меня сразу же обрушится целый ливень тех самых вопросов, на которые, увы, ответов у меня нет. И очень удачно, что у меня выдалась небольшая пауза, потому что я заодно успел сообразить, что рассказывать про мою удивительную находку категорически ничего нельзя, поскольку имеется обоснованное подозрение на скрытое наблюдение. К сожалению, ни Сан Саныч, ни Вероника с Леонидом никак не могли не заметить торчащий из чёрного пульта почти белый предмет с продетым через него шнурком. Как же, ещё как заметили и даже взялись немедленно выпытывать у меня, что это такое. В капсуле я как-то отбрехался, что, мол, потом сразу всем расскажу, чтобы не повторяться, но они лучше меня знают, что это за гнездо, так что новой атаки мне не избежать, а потому необходимо немедленно их предупредить, иначе любое неудачно оброненное слово может быть услышано теми, кто за нами следит, и обращено против нас. Не дожидаясь переключения всеобщего внимания на мою персону, я начал действовать сам.
«Дед, Ли, Валюха», – включил я сеанс всеобщей ментальной связи, – «слушайте меня очень внимательно. Пока вы продолжаете обниматься, аккуратно и по возможности незаметно шепните на уши обнимаемым, чтобы держали языки за зубами и не задавали вслух никаких вопросов, связанных с их вызволением. Вас троих, кстати, это тоже непосредственно касается, как и Пет-Пета. Все вопросы на эту тему только внутри капсулы с включённой оболочкой. Уяснили?»
Такое впечатление, что мои слова дошли до них далеко не сразу, но всё же постепенно дошли. Я заметил, что лица немного посерьезнели, и они потихоньку начали выполнять мою просьбу. Может, я и перестраховываюсь, может, и не следит за нами никто, но, как известно, бережёного бог бережёт.
Как я и предрекал, радость плавно перетекла в паталогическое любопытство, и меня чуть ли не насильно снова затащили в капсулу. А ведь мы даже вещи ещё не начали из неё выгружать. В общем, как смог, я всё-таки попытался отбиться от шквала обрушившихся на меня вопросов, рассказав всё, что знаю сам, правда, к разрешению загадки о возникшем из ниоткуда зубе это не приблизило нас ни на йоту. «Зуб», что называется, все по очереди попробовали на зуб, а больше мы пока ничего и не могли с ним сделать. Сан Саныч, чуть ли не через слово памятуя «вселенскую пакость», принялся настаивать на немедленных лабораторных исследованиях, но общими усилиями нам кое-как удалось его немного притормозить.
Тут я наконец вспомнил об обещании притащить к Алексею Алексеевичу на чай Вальку с Лианой, но на фоне удивительного, невероятного, фантастического спасения пленников из хронокармана с чаем, наверное, можно было бы немного повременить. А вот со списком этого делать не стоило, это сейчас самое приоритетное. Кроме того, я счёл крайне невежливым держать Шаповалова в неведении и заставлять ждать, а потому предупредил присутствующих о своём намерении незамедлительно отлучиться в станицу Кумылженскую и извиниться перед стариком, принеся ему заодно радостную весть и попросить подождать ещё капельку. Информация была воспринята с полным пониманием, а потому, не мудрствуя лукаво, извиняться мы отправились в полном составе, тем более что и так уже всем коллективом находились в капсуле. Всё остальное подождёт, а самовар и остыть может…
…Стоило створу капсулы протаять, как все мы дружной гурьбой буквально вывалились на террасу Алексея Алексеевича…
…Он лежал рядом со столом, на полу, в луже собственной крови. Голова в центре лба и грудь старика в районе сердца были прострелены, судя по отчётливым следам пороха, стреляли практически в упор. На столе, ожидая гостей, продолжал безмятежно попыхивать паром и пускать дымок пузатый самовар. Кроме двух дополнительных чашек и розеток, удвоилось количество банок с вареньем и пополнилась вазочка с конфетами. Ещё появилось большое блюдо с пирожками, прикрытое тонкой матерчатой салфеткой. Алексей Алексеевич нас ждал, ждал с нетерпением и затаённой радостью, хотел девочек чайком попотчевать. Только вот дождался он не нас…
Фея с Бармалеем и Йодой моментально растянулись вокруг нас пуленепробиваемым щитом, а я, как свора рассвирепевших псов, в ту же секунду бросился по следу. Я узнал его. Я узнал этот дьявольский запах. Так пахла та тварь, которая разнесла в клочья автобус с нами внутри, когда от тела Людмилы Геннадьевны уцелели лишь фрагменты. При нашей с ним встрече около Вовкиного дома я ещё совсем не умел так тонко и остро, как сейчас, определять и идентифицировать запахи, но после взрыва я побывал в квартире этой гниды и теперь учую даже молекулу, оставшуюся после него. Серебряков. Кто же ты такой, капитан Серебряков? Как так получилось, что обычный московский мент превратился для нас в убийственную проблему, тем более непонятную, поскольку мы совершенно не представляем себе твоих целей, и как ты связан с беспредельно далёкими от ментовских компетенций межуровневыми реалиями? Правда, сейчас ты уже не мент. На работе больше не появлялся и нигде, никак себя не обнаружил. Пока что мы сталкиваемся только с последствиями твоей убийственной деятельности.
След оборвался сразу за домом. Сомнений больше не оставалось, эта сволочь тоже пользовалась капсулой! Не простой ты мент, капитан Серебряков, ох, не простой! Но вот теперь ты меня разозлил по-настоящему! Эта даже не та злость, которая родилась после автобуса. Мы-то выжили, а Людмила Геннадьевна не была мне близким человеком, она только-только начинала переставать быть врагом, а сейчас ты покусился на самое дорогое, на мою среду обитания, на мой мир, состоящий не столько из окружающего меня пространства, сколько из дорогих мне людей, а теперь уже не только людей. И за это ты поплатишься! Я комар! Настоящий Комар! А Настоящие Комары кусаются, и я обещаю, что мой укус будет для тебя смертельным!
На террасу я вернулся уже другим, и ждали меня там уже другие. От чистой, почти детской радости нежданно-долгожданной встречи с вызволенными пленниками хронокармана не осталось и следа. Но не было никакой паники, только с трудом сдерживаемые горестные слёзы в глазах, а у некоторых и несдерживаемые, и ещё горячее желание разорвать сотворившего это со стариком мерзавца на самые мелкие кусочки.
– Ушёл ещё до нашего появления, – ответил я на немой вопрос на лицах. – Серебряков, это был тот самый, разыскиваемый нами Серебряков. За домом следы обрываются, и у него есть капсула. Теперь мы можем уже не сомневаться, что за нами следят, иначе бы он тут не появился. Теперь никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, особенно те, у кого нет симбионтов-трансформеров. Давайте-ка мы все вернёмся в капсулу, а ещё я заберу тело Алексея Алексеевича. Не должно ему тут оставаться, – горячая слеза скатилась и по моей щеке, но я даже не попытался её утереть или скрыть.
– Так и поступим, – прогундосил за всех дед, характерно шмыгнув носом. – Здесь мы всё равно уже ничего сделать не можем, а дома необходимо срочно принять дополнительные меры безопасности. Наличие капсулы у этого подонка сильно всё усложняет.
Уже в капсуле, в окружении убитых горем лиц, я произнёс хмуро:
– Мне трудно сейчас об этом говорить, вроде бы не к месту, но всё же мы оказались на верном пути. Убийство Алексея Алексеевича окончательно это подтвердило. Последнее, о чём мы с ним говорили, была его просьба показать ему список сотрудников ОНПИС, не попавших в наш перечень, но работавших в организации во время составления этого злополучного протокола.
– И я о том же подумал, – промолвил дед, – только, к сожалению, уже после того, как ты ушёл. Покажи ты сразу Лёше этот список, он мог бы быть сейчас жив.
Я вздохнул. История, как известно, не признаёт сослагательного наклонения. Всякие если бы да кабы уместны только в досужих мечтаниях да фантастических романах. Разве что у нас была бы настоящая машина времени… А кто, собственно, сказал, что у нас её нет? Мы сейчас, интересно, где находимся?
По-моему, Сан Саныч подумал о том же самом одновременно со мной. Наши глаза встретились, и мы поняли друг друга без всяких слов. Осталось только узнать мнение остальных.
– Даже не думайте, – услышал я предостерегающий голос Ли и почувствовал её руку, ухватившую моё запястье. – Я же вижу, что вы хотите с Сан Санычем сейчас проделать. Успеете. Если ваша задумка реальна, время не имеет значения. Но в любом случае вы не имеете права рисковать не родившимся ещё ребёнком.
Я был чуточку удивлён её проницательностью и в то же время благодарен за своевременное напоминание о ненужной и необдуманной сейчас спешке. Ведь и в самом деле, если капсула всё-таки способна предоставить нам возможность переместиться во времени, то сейчас ли мы это проделаем, через час или даже завтра – никакой разницы. Мы всё равно попадём туда, куда захотим. Или не попадём.
– Дед, – вернулся я к теме безопасности, – вам бы нужно всем где-нибудь спрятаться и желательно не в Убежище. Я практически не сомневаюсь, что его координаты Серебрякову известны. Там стало опасно.
– По-твоему, я теперь должен из собственного дома бежать, что ли? – возмутился дед.
– Боюсь, что так, – не поддержал я его возмущение. – И нужно подыскать такое место, куда он точно добраться не сможет, такое, о котором он не знает.
– Я знаю одно такое место, – включился в разговор Сан Саныч, – мы совсем недавно его покинули с твоей помощью. Там нас точно никто не достанет.
– Нет, – отрезала Вероника, – туда я больше ни за что не вернусь.
– Есть другое простое решение, – внесла предложение Ли, – давайте временно перебазируемся в мою московскую квартиру. Уверена, что господину Серебрякову о ней ничего неизвестно.
– Пожалуй, что о ней он действительно вряд ли знает, – чуть подумав, согласился с Лианой дед. – Только нам всё равно придётся ненадолго заскочить в Убежище и оставить там Лёшу. Не дело его тело по конспиративным квартирам таскать. Он заслужил покой, и наша суета ему теперь ни к чему. Заодно уберу оттуда оставшиеся капсулы и резервные зародыши.
– И дашь мне список людей, работавших в ОНПИС восемнадцать лет назад, – напомнил я.
– И дам тебе список, – повторил вслед за мной дед…
…И вот нас снова двое. Трое, если считать Йоду. Лиане пришлось убыть вместе со всеми в качестве хозяйки, а Валька наотрез отказалась сидеть взаперти без дела и ждать у моря погоды, и сейчас мы с ней в Убежище вдвоём. Честно говоря, я был этому даже рад. Более надёжного соратника, способного максимально надёжно прикрыть мне спину, просто не существовало. Она теперь почти столь же неуязвима, как я, а её хладнокровию и реакции может позавидовать самый крутой спецназовец. После того, через что мы с ней прошли, мне бы даже в голову не пришло, что она сможет струсить или в решающий момент заколебаться с нанесением смертельного удара по врагу. Лиана, конечно, тоже обладает всеми этими же качествами, но иногда она бывает излишне рассудительна, а в боевой обстановке на рассуждения не всегда есть время.
После убийства Алексея Алексеевича Валькино прекрасное лицо посуровело. Куда-то ушла та беззаботная девчонка, которая могла с детским пофигизмом маршировать по жизни, попутно откручивая головы подвернувшимся под руку богомолам. Её даже не сломила дважды приближавшаяся вплотную смерть. Но вот насильственная смерть ставшего всем нам близким, практически родным человека сделать это смогла. Нет, не сломить, но радикально изменить её мировосприятие и мировоззрение. Очень надеюсь, что эта перемена временная. Обидно будет потерять ту Вальку, которую я знаю.
Я изучаю составленный для меня дедом список и постепенно вычёркиваю из него имена тех, чьи письмена нам удалось идентифицировать в архиве. Валька с Йодой патрулируют территорию. Это, конечно, глупость, но так она себя чувствует при деле. Я не возражал.
Список, по мере вычёркивания, становился всё более куцым, а я при этом всё больше и больше мрачнел, ибо тот результат, к которому я всё плотнее приближался, нравился мне всё меньше. Когда я вычеркнул последнее архивное имя, сомнений у меня больше практически не оставалось. Дело за малым, теперь требовалось установить и подтвердить связь.
– Валя, – позвал я свою верную спутницу, – мне необходимо ненадолго отлучиться. Не волнуйся, я скоро вернусь.
– Куда это ты собрался? – насторожилась она.
– Очень нужно поговорить с одним моим другом.
– А я тебе уже не друг? Поговори со мной.
– Валюша, ты гораздо больше, чем друг. Мы, почитай, семья.
– А как же Ли?
– И Ли семья.
– Странная семья.
– Странная. Но очень крепкая.
– Мих…
– Да?..
– Ты же всё чувствуешь, ведь так?..
– …Так, – ответил я после некоторой заминки.
– И мне ненужно тебе говорить?..
– Ненужно. Иди сюда…
Я обнял Вальку, а затем, превозмогая себя, чмокнул её в макушку. Как же трудно мне было удержаться и не впиться в её губы. Но я удержался. Кажется, она поняла, чего мне это стоило.
– Я быстро, – сдавленно проговорил я и, не задерживаясь, шагнул в капсулу.
…Вышел я где-то неподалёку от Сергиева Посада и сразу же схватился за смартфон. Слава богу, сигнал здесь имелся и достаточно хороший. На самом деле мне было абсолютно всё равно, где выйти, лишь бы не там, где меня можно отследить, и там, где есть сотовый сигнал. Судя по освещённости, сейчас или вечер, или ночь, или раннее утро, знать бы поточнее. После моего путешествия в хронокарман часы с календарём в смартфоне совсем съехали с катушек и скакали теперь вперёд-назад как теннисный мячик на турнире Большого Шлема.
Погода стояла отвратительная. Шёл мерзкий и промозглый осенний дождь, под ногами хлюпало, а температура, наверное, была немногим выше нуля, во всяком случае, лёд под ногами не хрустел. Я отметил это просто так, потому что для меня понятия плохой и хорошей погоды с некоторых пор почти перестали существовать. Я фиксировал их лишь разумом, да и то, скорее, чисто по привычке.
Трубку долго не снимали, но наконец заспанный и недовольный голос пробурчал вместо приветствия:
– Ты на часы не забыл посмотреть?
– Прости, Вовчик, но они у меня сломались. А сколько сейчас, кстати?
– А сейчас совсем некстати половина четвёртого ночи. Ты с луны, что ли, свалился?
– Почти. Ещё раз прости, но у меня к тебе большущая, огромная просто просьба…
– Что, прямо сейчас? А до утра твоя просьба никак подождать не может?
– Может. Но озвучить её я хотел бы именно сейчас.
– Ладно, давай свою просьбу. Я чувствую, что так быстрее отправлюсь досыпать, чем, если продолжу с тобой пререкаться.
– Вовчик, я знаю, что тебе время от времени приходится улаживать разные щекотливые дела. Ты не мог бы для меня пробить по своим каналам нескольких человечков на предмет их прошлого и всяких там родственных связей?
– Чем смогу – помогу, но не раньше завтрашнего дня. Или, вернее, уже сегодняшнего, но только после того, как высплюсь. Пришли мне данные твоих человечков на почту, и чем подробнее, тем больше шансов что-нибудь накопать. Короче, посмотрю, что можно сделать. Звякни мне сам после обеда, а то ты у нас в последнее время почти постоянно вне зоны доступа. Всё. Пошёл досматривать прерванный тобой сон.
– Спасибо, Вовчик.
– Спасибом не отделаешься.
– Всё, что пожелаешь.
– И пожелаю, потом, а сейчас спать…
– Последний вопрос, – неожиданно вспомнил я про не дающую мне покоя загадку, – у тебя на даче, кроме нас, в последнее время никто не гостил?
– Нет, а что?
– Да… показалось, что постель как-то не так застелена.
– Постель…
– Ну, да.
– Что, ну, да? Я про то, что мне в постель давно пора вместо того, чтобы твои дурацкие вопросы выслушивать. Закончили, – Вова повесил трубку.
Значит, никто не гостил. Всё страньше и страньше. Ладно. Если по персонам из моего списка вообще хоть что-то можно нарыть, Вовка нароет. Уж не знаю, кто и как на него работает, но порой он умудряется извлекать на свет божий такую информацию, что никакой полиции или ФСБ не под силу. Если уж у него не получится, то, скорее всего, это не получится вообще ни у кого.
Не мешкая, я сбросил заранее подготовленные данные на Вовкин почтовый ящик. Полчетвёртого, надо же. Надо было число заодно уточнить. Ладно, попробую ещё раз выставить хотя бы часы, предыдущие два раза оказались впустую. Всё равно через какое-то время они начинали показывать полный бред, напрочь отказываясь синхронизироваться с временем сотового оператора. Последний раз, когда я на них смотрел, они показывали тысяча восемьсот восемьдесят шестой год и тридцать девятое августа. Время точно не помню. Что-то около тридцати двух часов, семидесяти минут.
Время. Пришла пора с этим временем немного поиграть. Сейчас в нём как раз окно образовалось, и делать мне абсолютно нечего. Сан Саныч наверняка спит, ни к чему его тревожить, так что можно вернуться к Вальке и рискнуть попасть к Шаповалову вместе с ней. Думаю, там следует оказаться минут через десять после моего отбытия. А может, попробовать посмотреть на нашу с ним беседу со стороны? До сих пор такое только в кино видел. Ладно, сейчас к Вальке, тем более что сам обещал ей скоро вернуться, тогда и определимся.
Валентина с мрачным видом сидела в холле на диване и машинально гладила по спине здоровенного бурого мишку, распластавшегося у её ног. Я по инерции даже не сразу врубился, что это Йода. Странные у неё, однако, образы в голове. Интересно, это ассоциация со мной, украденным мишкой, или образ сгенерирован произвольно?
– Валька, давай ко мне в капсулу, дело есть, – грубовато оторвал я её от глубокомысленного занятия. Нечего хандрить.
Она молча поднялась с дивана и, не возражая и не пререкаясь, что на неё мало похоже, зашла внутрь. Последовавший за ней Йода немедленно трансформировался из медведя в другой диван, на который она сразу же уселась, подперев щёки ладонями и уперев локти в колени.
– Что за дело? – осведомилась она так же мрачно и без особого интереса.
– Предлагаю вместе со мной переместиться к Шаповалову незадолго до его убийства. Сразу Серебрякова и повяжем на месте.
– Обидишь моего деда, – возразила она. – Ты же видел, как он за эту идею ухватился.
– Наврём что-нибудь.
– А ты хоть имеешь представление, какие комбинации для этого требуется на пульте набирать? – в мрачные интонации добавилась толика сомнения.
– Имею. Мы с Сан Санычем эту тему часами прорабатывали, словно алмаз Тасана уже у нас в руках.
– Не боишься?
– А ты? – задал я встречный вопрос.
– Я – нет. Если и застрянем, так вместе. Давно об этом мечтаю.
Я задумчиво промолчал. Ходим по лезвию, того и гляди сорвёмся. Даже думать боюсь, как на это отреагирует Ли. Нет, я столько времени держался, значит, и дальше смогу.
– Поехали, – произнёс я, уходя со скользкой темы.
– Поехали, – без выражения повторила она, равнодушно пожав плечами.
Зуб в ячейке, комбинация набрана, осталось лишь нажать старт. Я всё-таки занервничал. Какой-никакой, а мандраж присутствовал. Решившись, я вдавил клавишу…
…Мы попали. Попали точно туда и тогда, как наметили, но… фантомно. Именно такое путешествие во времени описывал мне Сан Саныч. Разница была лишь в том, что у нас сразу присутствовал звук.
Я словно не раздвоился, а растроился, отстранённо наблюдая, как сижу с ещё живым Алексеем Алексеевичем за столом и пью чай с вареньем. Другой я вместе с Валькой наблюдает за этой сценой, вытаращив глаза и практически утратив дар речи. Уж очень дико и фантасмагорично всё это выглядит. Я слышу со стороны наш разговор, и судорога стискивает моё горло. Хочется заплакать от обиды на жестокую капсулу, которая не желает нас выпустить. Мы не смогли и, судя по всему, никогда не сможем туда попасть, оставаясь всего лишь беспомощными зрителями, никак не способными повлиять на сюжет уже отснятой картины, лишь наблюдая бессильно, что произойдёт после моего ухода. Или можем не наблюдать, покинув зрительный зал.
Мы остались, поэтому увидели, как встал и ушёл тот я, как захлопнулась и растаяла диафрагма за моей спиной. Продолжения ждать пришлось не слишком долго, от силы минут десять. За это время Алексей Алексеевич успел выставить на стол дополнительные чашки с розетками, добавить банок с вареньем, подсыпать в вазочку конфет и принести блюдо с пирожками, снова усевшись после этого за стол.
Серебряков зашёл со двора, вынул из-под лёгкой куртки пистолет с глушителем и, направив его на начавшего вставать Алексея Алексеевича, выстрелил. Я увидел, как первая пуля попала в область сердца, заставив старика пошатнуться. Он сделал шаг вперёд, вскинул руку с вытянутым в сторону убийцы указательным пальцем и рухнул на пол. Вторая пуля последовала в голову уже неподвижного старика. Гнида, выстрела в сердце ему было мало? Это даже не добивание, это наработанный рефлекс профессионального убийцы. Шаповалов у него точно не первый, не второй и даже не третий. Трупов за этим выродком наверняка куда больше. Перед нами не мент, перед нами профессиональный киллер, прикрывающийся полицейскими корочками.
А кто тогда я?.. За мной трупов уж точно не меньше. Имею я право его судить?
Валька тесно прижалась ко мне. По её щекам струились слёзы, но плакала она совершенно беззвучно. Я почувствовал, как сжались и окаменели её кулаки, и понял, что да, что право на моей стороне. Я убивал врагов, спасая другие жизни, в том числе свою собственную, а эта гнусь убивает либо по заказу за деньги, либо вообще для самого себя.
Ты ещё раз подписал себе смертный приговор, Серебряков. И у тебя не будет никаких смягчающих обстоятельств или адвокатов, даже не надейся. Только я постараюсь, да простят меня гуманисты, чтобы ты умирал медленно, очень медленно и очень долго. Я обязательно тебя поймаю.
…Мы не стали возвращаться в Убежище, а прыгнули сразу к Лиане. Несмотря на раннее утро, там никто уже не спал. Мы с Валькой рассказали всё, решив ничего не скрывать и понадеявшись, что Сан Саныч простит, что я его не позвал. Он вроде бы не обиделся, хотя лёгкое сожаление всё же выказал, на что я его заверил, что мы можем в любой момент заход в то же место и время повторить, но он должен знать, что это будет очень тяжело и болезненно. Нужен ему такой стресс? Он согласился, что вряд ли, и настаивать не стал.
– Почему мы не попали туда по-настоящему, как думаете, Сан Саныч? – спросил я мрачно, когда боль от пережитого немного унялась.
– Думаю, и не должны были попасть. Я давно это подозревал, проверить только возможности не было. Хотя совсем уж полностью не исключаю. Возможно, что какие-то обходные пути, связанные с тёмной материей или энергией, а может, с чем-то таким, о чём мы пока вообще не подозреваем, всё же могут существовать. Но это, скорее, уже из области божественного вмешательства. А ответ самый простой, очевидный и тривиальный, который большинство с уже малых лет знает, хотя именно из-за этого некоторые особо упёртые не хотят его принимать. Попадая в прошлое, вы нарушаете причинно-следственную связь, а без неё не могут работать никакие законы. Ведь даже вселенная биотрансформеров подчиняется своим законам, и в них тоже в обязательном порядке прослеживаются причинно-следственные связи. Беспрепятственно можно путешествовать лишь в будущее, да и то с билетом в один конец. Обратно вернуться уже будет невозможно.
– А как же тогда расценивать ситуацию, когда вы отправили к нам на помощь Пет-Пета? – усомнился я.
– Там всё было несколько иначе, – грустно вздохнул Валькин дед. – Мы же видели виртуальное будущее, события в котором ещё не произошли. Только поэтому нам удалось повлиять на него в настоящем. Скорее всего, именно так следит за нами господин Серебряков или его сообщники. Они не могут изменить то, что уже произошло, но пытаться изменять будущее в настоящем времени могут вполне, что они и сделали, убив Лёшу. Мы не сможем вернуть его к жизни, как это ни прискорбно. Единственное, что мы точно можем, это продолжить сами пользоваться тем же оружием. Я почти уверен, что наши противники получили возможность слежки за нами, лишь завладев алмазом Тасана.
Не только, подумал я про себя, они не только этим треклятым алмазом завладели. Вместе с ним они вырвали у нас кусочки наших душ, оставив на этих местах открытые раны с обугленными краями. И неизвестно, залечатся ли они когда-нибудь полностью.
Сославшись на личные дела, я ушёл, с трудом отбрыкавшись от попытавшихся увязаться за мной Вальки с Вероникой. Мама с дочкой смотрелись почти как близнецы, только одна выглядела капельку постарше и отличалась несоразмерно большим животом. Ждать родов, судя по всему, осталось совсем недолго.
Для полной гарантии от обнаружения я вышел на улицу невидимкой и медленно побрёл в сторону своего дома, хотя такое утверждение чисто условное, потому что до него отсюда чуть ли не пол-Москвы. Вове звонить было совсем рано, я даже не уверен, что он уже встал, а мне настоятельно требовалось побыть одному. Со мной, как и со всеми остальными, что-то после убийства Алексея Алексеевича произошло, что-то во мне сломалось, и одиночество показалось лучшим лекарством. Наверное, в какой-то момент я резко ускорился, даже не обратив на это внимание, потому что как-то незаметно оказался на том самом месте, где всё началось. Там, где меня впервые сшиб с ног Бармалей. Чертёнок. А ведь я полюбил его как родного с тех пор. Не могу позволить себе отобрать его у деда, но очень по нему скучаю, когда подолгу не вижу.
Словно прочитав мои эмоции, мне в ладонь ткнулась невидимая морда. Хотя почему словно, он их и прочитал. Это же неотъемлемое качество любого комара. Я, конечно, сразу ощутил, что он пошёл за мной, но не подзывал. Пока я был погружён в себя, он деликатно о себе не напоминал, а сейчас, когда я с нежностью о нём подумал, он расценил это как приглашение. Я потрепал его мохнатую шкуру, а затем присел и обнял могучую шею. В глазах защипало. Пусть с человеком я теперь имею очень мало общего, но все мои эмоции остались человеческими.
А вон та самая девятиэтажка, где тогда ещё не дед, а Кирилл Петрович, разыграл спектакль с фальшивыми кнопками в лифте. Я не поленился и туда зашёл, просочившись под дверью подъезда, так как кода не знал. Как и ожидалось, кнопки в лифте были самыми обычными. Надо будет поинтересоваться, что дед с фальшивыми сделал. Если не выбросил, можно сохранить на память.
Затем мы ещё какое-то время незримыми духами побродили по парку, где Петрович предстал передо мной забавной маленькой девочкой верхом на пони. Потом, периодически поглядывая на часы, которые наконец-то престали дурить и стали отображать реальное время, я долго сидел на той самой лавочке, где впервые придумал использовать для связи виртуальный монитор, перебирая в памяти все последовавшие за этим события. Пожалуй, Вове уже можно попытаться позвонить. Я в очередной раз вытащил из кенгурячей сумки телефон и щёлкнул по иконке вызова. Промозглый ледяной осенний дождик как шёл с ночи, так и не прекращался, так что в парке было пусто, иначе парящий в воздухе мобильник кого-нибудь мог запросто заикой оставить.
– Не терпится? – были первые Вовины слова.
– Угу. Я слишком рано позвонил, да?
– В самый раз. Ребята только что инфу мне скинули. Говорят, пришлось попотеть, кое-кто из твоих фигурантов очень тщательно постарался замести все следы. Так что с тебя ящик коньяка. Хорошего. Ребятам. А мне – что пожелаю. А я пожелаю, обязательно, когда придумаю, что с тебя стребовать.
– Вовчик, не томи.
– А я и не томлю. Весь материал уже у тебя на почте. Загляни и увидишь.
– Вовка, ты самый лучший на свете друг.
– Не забудь об этом, когда я тебе своё желание предъявлю.
– Не сомневайся. Натуле привет.
– А ты своим девчонкам. Я так до конца и не понял, которая из них твоя.
– Я сам до сих пор не понимаю. По-моему, обе. Всё сложно.
– Сочувствую. Ну всё, пока, мне работать надо.
– Давай. Спасибо тебе. До связи.
Завершив разговор, я немедленно полез проверять почтовый ящик. Файл от Вовки действительно уже был там, и я сразу же его загрузил и прочитал.
Худшие мои подозрения подтвердились, причём подтвердились железно. Теперь, с чистой совестью, не боясь по ошибке обвинить невинного, я могу приступать к заключительному акту по нейтрализации окопавшегося в непосредственной близости от нас врага. А чтобы провернуть всё это с более-менее гарантированным успехом, мне необходимо убедить деда, чтобы он исполнил мою просьбу именно так, как я его попрошу. Причём убедить, не отвечая на его вопросы. Архисложная задача. Но сейчас малейшая ошибка с моей стороны может свести насмарку все достигнутые результаты, поэтому самый надёжный способ этого не допустить, сделать так, чтобы никто, АБСОЛЮТНО НИКТО, АБСОЛЮТНО НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ!
Настало время действовать, и вместе с Бармалеем мы немедленно вернулись на конспиративную квартиру. Следующим моим шагом стало затаскивание деда в капсулу. Самым сложным оказалось не столько затащить его, он сам туда без пререканий забрался, сколько не допустить внутрь всех остальных. По-моему, на меня серьёзно обиделись, и я их понимаю. Я бы, наверное, тоже обиделся. Да и дед не выглядел особенно довольным, но это, скорее, от нетерпения.
А потом потребовалось очень много терпения, только уже мне, потому что пришлось приложить массу усилий прежде чем он, наконец, сдался и пообещал исполнить всё в точности, как я прошу. Он никак не хотел понимать, почему я не посвящаю его в свои планы. Я, конечно, мог бы рискнуть и всё ему, как на духу, выложить, вот только совсем не был уверен, что он согласится после этого поддержать мою задумку. Имелся в ней один очень тонкий и зыбкий момент, который даже у меня самого вызывал сомнения и неуверенность. Но пока всё шло по намеченному плану…
…Мы расположились в конференц-зале Убежища. Такой многочисленной аудитории при мне тут ещё ни разу не собиралось. Помимо меня, деда, Вальки и Лианы здесь же находились Пересветов, Майерс, Кузнецов, Лютый, Сан Саныч с сыном и невесткой, Сергей Хлебников с дочерью, которых с трудом, но всё же я сюда затащил, Пет-Пет с Тан-Таном и даже Нарцисс, Граф, Шкаф и моя ненаглядная Леночка. Некоторых я внёс в список присутствующих чисто в качестве массовки, для отвода глаз, чтобы создать мнимое ощущение безопасности у истинного преступника.
На невысоком дощатом постаменте в строгом, лакированном и полностью открытом сейчас гробу покоилось тело Алексея Алексеевича. Дед поначалу был категорически против, сочтя такое отношение к покойному кощунством, у нас всё-таки не панихида, а следственно-судебный процесс, но я настаивал, аргументируя тем, что у нашего врага перед глазами неустанно должно находиться прямое свидетельство его преступлений. Если в нём осталась ещё хоть капля совести, тот так он будет нервничать ещё больше и может совершить какую-нибудь уличающую его ошибку. В итоге я таки сумел деда переубедить, и он сдался.
Панарский библиотекарь совсем растерялся, оказавшись в столь непривычном для себя обществе, и боязливо жался к успокаивающе похлопывающему его по спине Пет-Пету. Довершали аудиторию биотрансформеры, которых вместе с ретривером Хлебникова тут сконцентрировалось аж целых пять, даже шесть, если к ним причислить меня.
Натянув на себя маску уверенности и добавив в неё немного благодушия, я дождался, когда публика затихнет и будет готова внимать. Невольно промелькнула в мыслях аналогия с романами Агаты Кристи и Рекса Стаута, когда подобным образом в заключительной сцене собирались все основные персонажи, а затем либо Эркюль Пуаро, либо мисс Марпл, либо Ниро Вульф элегантно и эффектно выводили преступника на чистую воду. Примерно то же самое собирался проделать сейчас и я. Единственным отличием от романов великих детективщиков являлось отсутствие уже известного злодея – Серебрякова. Но нам, к сожалению, так до сих пор и не удалось выйти на его след, чтобы пригласить.
– Позвольте ознакомить вас с повесткой нашего сегодняшнего заседания, – заговорил я. – Собственно, вся повестка у нас сегодня будет посвящена одному единственному вопросу: кто же именно стоит за похищением алмаза Тасана и убийствами Алексея Алексеевича Шаповалова и Людмилы Геннадьевны Хлебниковой, а также за покушениями на жизни Кирилла Петровича Власова, Валентины Леонидовны Приходько, Лианы Морс и вашего покорного слуги.
Прежде всего отмечу, что постоянно сбивавшим нас с толку и путавшим все наши рассуждения обстоятельством, применительно ко всей цепочке произошедших событий, являлось совершенно немыслимое совпадение и взаимное пересечение сразу нескольких параллельных и независимых друг от друга, как в конце концов выяснилось, направлений, преступных деяний, криминальных историй, сами выбирайте. Лично я затрудняюсь дать точное определение, – я сделал небольшую паузу, отхлебнув воды из стакана и предоставив присутствующим осмыслить сказанное мной. – И знаете, что? Сейчас все эти совпадения уже не кажутся мне случайными. Не знаю кем, не знаю, как, но часть из них, я в этом просто уверен, кем-то намеренно инспирирована и подстроена. Расценить, кроме как чьим-то внешним вмешательством, появление в нашей событийной карусели орды вооружённых соплеменников Пет-Пета и Тан-Тана я не могу. В этом определённо прослеживается сторонний умысел, смысл которого, боюсь, так и останется за пределами нашего понимания. На текущем этапе, во всяком случае. Когда-нибудь, возможно, мы и этому объяснение найдём. Но сейчас эту часть событий мы из рассмотрения попросту выкинем, как как не стали бы принимать во внимание какой-нибудь природный катаклизм, с последствиями которого более-менее справились. Такой подход позволит нам более чётко вычленить и проанализировать непосредственно те детали, которые напрямую относятся уже к нашим внутренним проблемам.
– Не спешите ли вы с выводами, любезный Михаил? – вставил ремарку Пет-Пет. – Могу со всей ответственностью заявить, что моё появление если кто и инспирировал, то только глубокоуважаемый Александр Александрович. Нда.
– Вот именно, Пет, ваше и только ваше, – не позволил я сбить себя с толку, – но отнюдь не Тан-Тана и уж тем более не ваших кровожадных соотечественников. Конкретно ваше появление объяснимо и логично, их – не логично абсолютно, а потому кем-то намеренно инспирировано. Даже если допустить, что невероятные совпадения всё же случаются, то уж точно не в таком количестве, не одновременно и не в одном и том же месте. Вы вспомните, о чём нам рассказал Тан-Тан. Всё ещё сомневаетесь?
– А ведь вы правы, Михаил, нда, вы действительно правы. Простите, что прервал.
– Что вы, Пет, это даже хорошо, что прервали. Думаю, аналогичные мысли возникли не только у вас, так что я сейчас сразу всем ответил. Но давайте вернёмся к основной теме нашего заседания. Начать, пожалуй, следует с того, что неожиданно воскресшая и оказавшаяся абсолютно живой и невредимой Людмила Геннадьевна Хлебникова возжелала на склоне лет исправить ошибки молодости. Правда, проделать это она вознамерилась способом совсем нетипичным и даже экстравагантным, решив воспользоваться для своих замыслов таинственным алмазом Тасана. О его предполагаемом предназначении она узнала совершенно случайно из также случайно попавшего к ней в руки протокола одного давнишнего эксперимента, прежде хранившегося у её покойного мужа. Но ещё раньше о предназначении этого алмаза стало известно другому сотруднику ОНПИС, которого Хлебников попросил запротоколировать эксперимент на основе сделанной аудиозаписи. Последовавшая неожиданная смерть Егора Васильевича навеки скрыла от нас его имя. К сожалению, под протоколом он не подписался, хотя и должен был. Видимо, преступный план созрел уже в процессе написания документа, а раз так, то какая может быть подпись? Так что, кто являлся тем условным секретарём, сейчас мы можем только гадать. (Тут я слукавил, для меня его имя больше не являлось секретом.) Но информация о возможностях алмаза была ничем без самого алмаза. Где он – достоверно знал лишь спрятавший его Александр Александрович Приходько, – я вежливо поклонился Валькиному деду, – только, вот же незадача, он посмел бесследно исчезнуть, оставив зарвавшегося секретаря с носом. Так что, то двойное убийство оказалось абсолютно бессмысленным и крайне жестоким деянием, поскольку погиб не только Егор Хлебников, но ещё и управлявший вертолётом пилот. Неужели оно того стоило?..
Людмила Хлебникова, – продолжил я выступление, – исходила из того, что о местонахождении камня наверняка должен знать ещё кто-нибудь из сотрудников ОНПИС, и в первую очередь Кирилл Петрович. Отталкиваясь от этого предположения, она не придумала ничего лучше, чем захватить весь личный состав организации, воспользовавшись для этого генератором спокойствия, который её подручные сумели незаметно подвесить на геостационарной орбите. После этого практически лишившиеся воли люди сами проследовали к ней в руки. Даже комарики угодили в ту же ловушку, не распознав опасности. Повезло хоть, что в ОНПИС трансформер на тот момент оказался единственным. Следует отдать должное Людмиле Геннадьевне, она сумела отлично подготовиться. Мало того, что создала под своим началом схожую с ОНПИС структуру, разместив её в комариной реальности и завербовав целый легион наёмников, так ещё работавшим на неё специалистам удалось синтезировать комариный феромон. После этого трансформеры перестали представлять для неё опасность. Хорошо бы, кстати, выяснить, кто ей так эффективно помогал. Одно то, что её помощникам удалось усовершенствовать генератор спокойствия и незаметно поместить его на орбиту, говорит об очень неслабом техническом оснащении и научном потенциале. Да плюс ещё феромоны. Стоит задуматься над тем, чтобы привлечь прежде работавших на Хлебникову специалистов к себе. После её гибели они вполне могли остаться без работы. Времени, правда, прошло уже больше трёх месяцев, могли на другую устроиться. Но я бы всё равно их поискал, предложил достойную зарплату, и пусть работают теперь на благо ОНПИС.
– Не думаю, что после устроенного тобой светопреставления остался хоть кто-нибудь, кого можно пригласить к нам, – не смогла удержаться от шпильки в мой адрес Майерс.
– Спасибо за ценное замечание, – поблагодарил я, отвесив Апостоловне издевательский поклон и ядовито осклабившись. – Хочу только напомнить, что я там был и, кроме наёмников и пленников на удалённом острове, никого больше не обнаружил. А если кого-то всё же пропустил, то ещё до начала светопреставления они в любом случае угодили в лапы Петовых земляков, которые живых не оставляли.
Идём дальше. Людмила Геннадьевна использовала для допроса пленных известный нам нейрометроном, поэтому сомнений в правдивости ответов у неё не возникло. Неохваченным оставался лишь Кирилл Петрович и ещё некоторое количество человек, находившихся тогда вне базы. Часть из них сейчас присутствует здесь. В некоторой степени нам повезло в том смысле, что Хлебникова вовсе не жаждала крови, и её люди никого не убили и серьёзно не покалечили. В итоге все предпринятые ею беспрецедентные поиски алмаза успехом так и не увенчались, а затем в её деятельность вмешались сразу два непредвиденных фактора. Первым оказалась невесть откуда свалившаяся ей на голову панарскя армия, большая часть которой почти сразу перекочевала в ОНПИС, вторым – я. Сначала панарцы уничтожили практически весь личный состав армии её наёмников, во всяком случае, тех, кто находился на её базе, а окончательный разгром довершил уже я. Возможно, излишне переусердствовал, но уж очень они меня тогда разозлили. А затем я на добровольных началах предоставил ей возможность захватить меня в плен. Ну, так она думала. Только в результате в плену оказалась она сама, а её тайна раскрылась.
Казалось бы, всем перипетиям наконец-то настал конец. Хлебникова проиграла и из игры выбыла, её наёмники и панарский десант уничтожены, можно спокойно расходиться по домам. Ан не тут-то было. На сцене вдруг совершенно неожиданно возникает благополучно позабытый мною господин Серебряков, которого в расчёт вообще никто не принимал, полагая его обыкновенной пешкой, свою роль давно отыгравшей. И не просто возникает, а ещё решает одним махом уничтожить всех своих конкурентов. Но то ли он был недостаточно осведомлён о нашей живучести, то ли слишком понадеялся на количество заложенной в автобусе взрывчатки, а её было ой как немало, это я вам ответственно заявляю, но свой шанс он упустил, зато мы наконец узнали, что в игре участвует ещё и четвёртая сторона. Пришлось в очередной раз призадуматься. Примерно в то же время нам удалось выйти на связь с Сан Санычем и Валиными родителями. За этим последовал активный обмен информацией, в ходе которого мы получили ценные сведения о возможности управления капсулами при помощи резонансного контура, позволяющего осуществлять что-то вроде виртуальных путешествий во времени. А также нам стало наконец-то известно место хранения алмаза Тасана. Как вы все знаете, ни от кого из постоянных гостей Убежища эта информация не утаивалась, и это вышло нам боком. Кто-то успел ей воспользовался и сумел нас опередить.
После двух последних моих фраз уровень тревоги собравшихся резко подскочил. Разумеется, все поняли, что я недвусмысленно намекаю на кого-то из присутствующих.
– А дальше наступила стагнация, – развёл я руками. – Долгое время мы вообще не могли сдвинуться с мёртвой точки, ровно до тех пор, пока ко мне в руки совершенно неожиданно не попал некогда утерянный протокол того злополучного эксперимента. Сам по себе он был уже неинтересен, так как его содержание нам было досконально известно. Но тут вдруг обнаружилась одна неожиданная деталь. Оказалось, что протокол был написан от руки, а это означало, что он легко может указать на автора, хоть тот и не соизволил подписаться. У нас уже имелись подозрения, что враг может прятаться где-то рядом с нами, поэтому было принято решение о протоколе молчать. Для идентификации автора нами была экстренно проделана объёмная и скрупулёзная работа по перелопачиванию всего архива ОНПИС, целью которой являлось составление каталога всех образцов почерков, которые там только найдутся. Что сказать: с работой мы справились, но к нашему величайшему разочарованию какие-либо документы, написанные той же рукой, что и протокол, то ли оказались изъятыми раньше, то ли их там вообще никогда не было. По некоторым косвенным признакам мы всё же заключили, что документы изъяли. Значит, у того, кто составлял протокол, существовали веские причины, по которым он не хотел, чтобы его вычислили. Возможно, что поработавший до нас в архиве человек был не один, и он или они могли воспользоваться для безопасного проникновения туда уже знакомого нам анемона.
Я почувствовал, как напрягся Виталий.
– Но пока это только предположение, – я никак не показал, что заметил реакцию Кузнецова. – В конце концов, способ проникновения в архив нам сейчас не столь важен, важен лишь сам его факт. Наибольше недоумение вызвало у нас то, что кто-то сумел узнать о наших поисках, державшихся в строжайшей тайне, ещё до того, как мы к ним приступили. К сожалению, окончательным и неопровержимым подтверждением этому стало убийство Алексея Алексеевича. Единственным возможным объяснением являлась скрытая слежка за нами при помощи капсулы с опережением во времени. А такую слежку мог осуществлять только тот, кто имел доступ к информации, предоставленной нам Сан Санычем. Надеюсь, всем понятно, к чему я веду?
Я демонстративно подал знак комарикам, которые сразу же надёжно заблокировали выход. Они отлично меня слушаются и даже не пытаются возражать, что это похоже на агрессию.
– А сейчас я хочу ненадолго вернуться к летним событиям. Я имею в виду тот день, когда я впервые познакомился с Кириллом Петровичем, и день, следующий за ним. Меня крайне насторожило, когда Людмила Геннадьевна сказала мне, что понятия не имеет о том, что кто-то перенастроил капсулу в Убежище, а во второй капсуле, которая базировалась вне дома, организовал засаду. Кирилл Петрович тогда ошибочно предположил, что таким образом хотели избавиться от него.
Я видел, что дед явно недоумевает, к чему я клоню, к тому же ему наверняка сейчас не слишком приятно слышать, что я прилюдно упрекаю его в ошибке.
– Но тогда я и сам считал точно также, – признался я, – поскольку сам я, как мне казалось, ни для кого никакого интереса не представлял. На тот момент такая ошибка с моей стороны была неизбежна, я ведь ничего не знал о своём происхождении и считал, что угодил во всю ту историю чисто по недоразумению. Теперь же я абсолютно уверен, что перенастроенная капсула в доме предназначалась вовсе не для деда, а конкретно для меня. Мне просто повезло, что она не сработала с заранее введёнными в панель временными настройками. Зато на них отреагировали часы в моём телефоне. Почему я сказал об ошибке деда? Да просто потому, что временные настройки неизбежно включают дополнительные индикаторы. Пользовавшийся сотни раз капсулой дед просто не мог не заметить такого несоответствия, а вот ещё как я мог. Я и не заметил, поскольку вообще тогда впервые самостоятельно воспользовался капсулой. Я понятия не имел, что должно на пульте светиться, а что нет. Дед мне только последовательность набора сообщил. Пытавшийся избавиться от меня недоброжелатель всё точно рассчитал. Если в капсулу зайду я, его план сработает. Если дед, то, заметив несоответствие, скорее всего, просто спишет подобный казус на случайность и перенаберёт нужный ему код заново. Но имелась и ещё одна очень серьёзная ошибка со стороны деда, куда серьёзнее первой. Он слишком уж был уверен, что местонахождение Убежища известно только ему и Алексею Алексеевичу, а остальных, кто о нём знал, либо нет в живых, либо они пропали без вести, – я кивнул в сторону Сан Саныча. – Смею утверждать, что я знаю, по крайней мере, ещё одного человека, которому эти координаты тоже давным-давно известны, только прямо сейчас не буду его называть. Пусть пока помучается.
Далее. На следующий день после провалившейся попытки от меня избавиться были предприняты ещё две. О первой я опять же догадался только недавно, поскольку был уверен, что и она являлась покушением на деда. Я имею в виду засаду во второй капсуле. Но в этом покушении я всё-таки до конца не уверен, поскольку появление там деда было более вероятным, чем моё. Тем не менее, второе покушение в тот день относилась уже непосредственно ко мне. Подбрасывание в мою машину наркотиков могло очень надолго изолировать меня не только от деда, но и от свободы. А в тюрьме нередки всякие несчастные случаи и поспешные «самоубийства». Но и тут мне повезло. Подстраивающие спектакль с наркотиками исполнители не учли незримое присутствие рядом со мной Бармалея. Им, наверное, и в голову не приходило, что Кирилл Петрович так легко передаст своего комара мне. А Бармалей всё вовремя увидел и сумел показать мне, что произошло в моё отсутствие. От подброшенных наркотиков мы успели вовремя избавиться, и господин Серебряков потерпел тогда фиаско. А дальше та команда игроков, за которую выступал Серебряков, мой след, по-видимому, на какое-то время потеряла. Зато через некоторое время его взяли наёмники Людмилы Геннадьевны, на моё счастье далеко не сразу, иначе проблем у меня на том этапе было бы гораздо больше. По незнанию и те, и другие представлялись нам на тот момент одной и той же бандой, поэтому я до недавних пор никак не мог понять, почему на даче у друга на некоторое время остался без присмотра? Но именно это обстоятельство в конце концов всё расставило по местам. Просто цели у этих групп были разными. Если Людмила Геннадьевна была зациклена на исправлении ошибок прошлого, то вторая группа руководствовалась личной ненавистью и жаждой власти и богатства, которые, по их мнению, мог предоставить им алмаз Тасана. И вот теперь я смог наконец установить, кому принадлежит машина, в которую сел подбросивший мне наркотики подросток, и который подростком вовсе не являлся. Просто тогда его фигура меня в заблуждение ввела.
Ну вот, уважаемый читатель, теперь, наверное, и вы уже догадались, чьё имя я не спешил раскрывать, придерживая язык за зубами? Но мне ещё предстояло закончить представление.
– Позвольте вам представить главного вдохновителя похищения алмаза Тасана и второго убийцу Алексея Алексеевича и Людмилы Геннадьевны, – начал я…
…А дальше случилось именно то, на что я очень рассчитывал, но всё-таки отчасти сомневался. Мои ожидания могли и не оправдаться. Посреди зала распахнулся створ капсулы, из которой немедленно последовала пулемётная очередь. Он бы ещё пушку с собой притащил. Только реакции у человека и биотрансформера несопоставимо разные, поэтому очередь ушла в потолок и не причинила вреда никому, кроме разве что самого потолка, стрелок же, известный читателю под именем капитана Серебрякова, беспомощно болтался в воздухе, удерживаемый моими невидимыми щупальцами. После той истории в микроавтобусе, когда я в видимом спектре разом порешил пятерых карауливших меня на улице боевиков Хлебниковой, я старался перед посторонними больше щупальцами не светить. Самому порой жутко, когда их вижу. До сих пор не могу привыкнуть.
– Хорошего вы сына вырастили, Тамара Апостоловна, любящего, только вот не в меру кровожадного – обратился я к женщине, которая пронесла свою ненависть к моему отцу через годы и теперь перенесла её на меня. – Вы как, желаете к нему присоединиться, или для вас индивидуальное аутодафе организовать предпочтительней?..
Майерс смертельно побледнела и стиснула подлокотники стула. Кажется, она до последнего не ожидала такого поворота. А зря. Мой друг Вова умеет находить нужную информацию.
Эпилог.
Подозреваю, многие могли остаться немного недовольными и разочарованными, дочитав до конца последнюю главу предложенной вашему вниманию истории. Дескать, основных преступников-то я изобличил, с этим всё ясно, но всё равно осталось много недосказанностей, не всё до конца раскрыто, как же так? И знаете что? Таки да, недосказанности остались. Я Вам больше скажу – некоторые из них так ими и останутся, потому что я так и не смог по сей день найти на них ответы, но кое-что всё-таки расскажу.
Перво-наперво в моей жизни произошли существенные перемены. Намеренно я к ним не стремился, но, наверное, они не могли не произойти. Сейчас я практически безвылазно живу на планете ближайших моих родственников – комариков. Здесь встретились и полюбили друг друга мои родители. Здесь родился я, и погибли они. Они погибли, а я выжил. Здесь моя родина, здесь, так уж получается, мой настоящий дом.
После описанных выше событий, которые в конце концов стали известны всему ОНПИС, я очень скоро перестал быть самим собой. Одни хотели проанализировать и изучить мои невероятные способности, другие пытались возвести меня чуть ли не в ранг святого, но больше всего оказалось тех, кто потихоньку начал меня критиковать. Я вспомнил слова ныне покойного Алексея Алексеевича, который как в воду смотрел, предрекая именно такое развитие событий. Честно говоря, меня это мало волновало, но сильно докучало своей назойливостью. Почему-то каждый мало-мальски знакомый, причём, чем меньше знакомый, тем более назойливый, неустанно торопились мне сообщить, что тот-то сказал обо мне так-то, а вот тот-то вообще рекомендуют засадить меня навеки в криогенную тюрьму, пока я не начал подминать под себя Землю. Прямо как Хлебникова во время нашей первой и последней встречи. Ну и так далее, и тому подобное. Постепенно это начало меня активно раздражать и даже бесить.
Под прицел критики угодили и Валентина с Лианой. Но хуже и нестерпимее критики и шушуканья за спиной оказалось буквально патологическое преследование со стороны всяческих псевдоспециалистов и так называемых светил науки, жаждущих нас заполучить в постоянное пользование, чтобы, во имя науки и прогресса, досконально изучить наши удивительные способности. Кончилось тем, что Лиана слиняла на Юлиану, и встречаться мы стали теперь у неё. На Юлиане ей пока как-то удавалось скрывать свою уникальность. О ней знали только мои юлианские дед с бабкой, но они, слава богу, держали язык за зубами. Мы часто бывали у них в гостях, и теперь я неплохо знаком с их миром, а также с жизнью моей биологической матери до того, как она ею стала. Я также продолжал время от времени встречаться и с моими приёмными родителями на Земле, дипломатично продолжая помалкивать о том, что мне известны подробности моего реального происхождении. Всё-таки они меня вырастили, и я их любил.
В какой-то момент гипертрофированное внимание к моей персоне достигло критической массы, перевесив моё терпение, и я окончательно переселился на Комару. Такое название придумал я сам и уже давно. Словосочетание – «планета биотрансформеров» мне с самого начала не нравилось, а название «Комариная реальность», которое ещё в начале нашего знакомства озвучил дед, относилось ко всей их вселенной в целом. Комара – и лаконично, и понятно. Для меня, во всяком случае.
Думается, подводя финальную черту, я должен прояснить некоторые наверняка оставшиеся у вас вопросы. Надеюсь, что большинство из них упомню, но про что-то могу и забыть, уж простите. Всё разве упомнишь. Кое-что, как я и предупредил в самом начале, мне и самому неизвестно.
Начнём, пожалуй.
Что я думаю и знаю о том необычном кулоне с псевдозубом, который непонятным образом попал ко мне в руки?
У меня не вызывает сомнений, что кулон был мне подброшен намеренно. Кем? Понятия не имею. Но меня не покидает стойкое ощущение, что за развернувшимися вокруг ОНПИС и в особенности конкретно вокруг меня событиями кто-то стоит. Кто-то, кто обладает возможностями несопоставимыми даже с моими нынешними. У меня порой возникает мысль или даже чувство, что это могут быть те самые существа, которые создали капсулы межуровневых переходов. Что им от меня надо? Точно также не имею понятия. Они пока себя никак не проявляли.
Теперь другой вопрос. Почему я, обладая сверхчувствительностью, не разоблачил Майерс раньше? Подозреваю, что главным образом из-за того, что почти с самого начала нашего знакомства знал о причине её неприязни ко мне, а это сильно маскировало для меня её более далеко идущие планы. Я всё же пока плохо умею читать мысли, полноценно мне доступны лишь чужие эмоции. Те мысли, которые мне всё же удаётся иногда услышать, должны быть сформулированы словами, иначе мне их не понять.
Ещё я упомянул, что знаю человека, которому давным-давно известно месторасположение Убежища и которого почему-то упустил из вида дед. Это тоже была Майерс. Откуда я про это узнал? Да просто такой вывод показался мне очевидным. Когда дед только приступил к созданию и обустройству своей резиденции, мой отец, Пётр Власов, крутил бурный роман с вышеупомянутой Тамарой Апостоловной. Ни за что не поверю, что отец не проболтался ей о координатах этого секретного объекта. Я даже уверен, что они тайком его посещали. Ничто не делает мужчин настолько бестолковыми и доверчивыми, как пылкая юношеская любовь. Они почему-то думают, что, раскрыв своей возлюбленной какую-нибудь тайну, ещё больше укрепят тем их любовь, хотя на самом-то деле они лишь дают в руки объекту воздыхания дополнительные рычаги воздействия на себя, а иногда, как случилось с моим отцом, и более серьёзные инструменты, позволяющие оказывать давление не только на пылкого влюблённого, но и способные нанести серьёзный и даже смертельный вред его близким. И если поначалу это были лишь мои домыслы, то последующий допрос Майерс при помощи нейрометронома их только подтвердил. На том же допросе выяснилось, что смерть Егора Васильевича тоже была её рук делом, что, собственно, автоматически напрашивалось после того, как стало известно, чья рука заполняла протокол. Она только винила себя за то, что долго колебалась и всё-таки отдала написанный ею документ начальнику. Она-то была уверена, что после убийства обнаружит документ в сейфе Хлебникова и его уничтожит, но там, вот ужас, его не оказалось, и с тех пор ей всё время приходилось опасаться, что он где-нибудь всплывёт. Эта злопамятная и жадная до алмазов, как оказалось, дама, в своё время, как и все врачи, принёсшая клятву Гиппократа, собственноручно что-то повредила в топливной системе вертолёта, узнав, что Егор Васильевич собрался на нём лететь.
Вообще этот допрос подтвердил практически все мои выводы, которые я изложил в своём финальном выступлении. Майерс детально отслеживала всю самую свежую информацию и тут же сливала её любимому сыночку. Именно так у него получалось за нами следить после того, как Сан Саныч поделился с нами наработанной ими в хронокармане информацией, и именно так был похищен Валькин мишка, уведённый буквально у нас из-под носа. И капсулы у них было целых две. Майерс похитила зародыши из сейфа Хлебникова, когда пыталась найти протокол.
Получается, что практически все, кто имел доступ к зародышам, постарался припасти несколько штук для личных целей. Честно говоря, я и раньше в этом не сомневался. Уж больно лакомый кусочек.
К сожалению, нам не удалось допросить самого Серебрякова. Как ни велика была моя ненависть к нему, но убивать его сразу же я не планировал. Зато нашёлся другой торопыга. Валька снесла ему голову, ни с кем не посоветовавшись. Это случилось ещё тогда, когда я удерживал убийцу Алексея Алексеевича в воздухе. Валькина рука с каменным кулаком буквально выстрелила через весь зал, ну а что случается с попавшей под её кулак головой, вы и сами прекрасно знаете. Никто её за это особенно не осуждал, но моё обещание предать его медленной и мучительной смерти оказалось невыполнимым. Может, оно и к лучшему. Не знаю, как бы я себя после этого чувствовал. Валька утверждает, что удовлетворённым. Может быть, может быть, только теперь-то всё равно этого не узнаешь.
Тем тонким моментом, о котором я упоминал при разговоре с дедом, когда начинал подготовку к заключительному собранию, была моя неуверенность в том, что Серебряков всё же решится показаться нам на глаза. Во-первых, он всё-таки при этом невероятно рисковал, что в итоге полностью для него оправдалось, во-вторых, что вызывало у меня ещё больше сомнений, я был вовсе не уверен, что подобная личность вообще способна питать к матери нежные чувства, и запросто может бросить её на произвол судьбы. Вполне вероятно, что мы так и не смогли бы его заполучить. Ну а в-третьих, я нисколько не сомневался, что, если он всё-таки появится, то сразу же начнёт стрелять, а вот этого дед точно бы не допустил, скажи я ему заранее. Это я в собственной реакции был на все сто уверен, но деда ни за что не смог бы переубедить.
Теперь немного о само;м таинственном, злополучном и столь нашумевшем алмазе Тасана. Нам таки удалось его вернуть вместе с мишкой, поспособствовали всё тот же нейрометроном и немного удачи. К нашему счастью не только сыночку, но и самой Майерс было известно их местонахождение. Вернуть-то мы его вернули, вот только свойства этого алмаза практически ничем не отличались от свойств любых других алмазов и ничего нового к управлению капсулами он не добавил. Единственным бонусом оказалось наличие звукового сопровождения без всяких дополнительных настроек, из-за отсутствия которого так мучились Сан Саныч и Леонид с Вероникой. Они, кстати сказать, всё-таки вычислили те кнопки, за которые, падая, он ухватился, так что теперь совершенно спокойно можно использовать любой алмаз.
В итоге оказалось, что единственным реально воздействующим на временны;е характеристики капсулы объектом остаётся мой кулон. Мы некоторое время пытались с Сан Санычем и Петом его исследовать, но столкнулись с парадоксальным результатом. Ни один земной прибор не мог просканировать этот странный зуб. Оказалось, что твёрдость составляющего его вещества многократно превышает твёрдость алмаза, поэтому любые попытки взять с него хотя бы самую малую микро-пробу, а их, уж поверьте, было много, с треском провалились. От него не удалось отделить даже молекулу, если у этого вещества вообще существует молекулярная структура. Как-то раз я из чистого любопытства провёл кончиком зуба по алмазу Тасана. На алмазе осталась глубокая борозда. Сан Саныч сгоряча хотел съездить мне по шее, но вовремя вспомнил о последствиях. Зато шнурок оказался самым обыкновенным кожаным шнурком. Но ведь кто-то же просверлил под него дырку в зубе?..
Яйцеголовые из ОНПИС пытались забрать мой кулон для исследований и даже написали по этому поводу развёрнутое и научно обоснованное заявление на имя директора. Я, следуя примеру Пет-Пета, посоветовал им засунуть это заявление себе в клоаку. Для меня вполне достаточно общения с Сан Санычем и Пет-Петом, другие учёные умы в числе моих друзей не значатся.
Вероника родила очаровательного мальчишку, и теперь у Валентины появился маленький братик, который ей уже вполне годится в сыновья. В память об Алексее Алексеевиче его назвали Алёшей.
Я поставил Вовкиным ребятам ящик отличного коньяка, а Вова всё ещё продолжает обдумывать своё желание. С Натальей, кстати, они собираются обвенчаться, чего не скажешь о Пашке. Тот временно опять один. Почему? Честно говоря, не спрашивал. Это их с Марго дело, но мой прогноз всё же сбылся.
Но я начал с того, что, в конце концов, переселился на Комару. Да, всё так и обстоит. Уже достаточно продолжительное время я с неё вообще не выбираюсь. Не хочу. Здесь спокойно и комфортно. Никто не критикует и не пытается сделать из меня лабораторную крысу. Когда только сюда сбежал, захватил с собой большую палатку, но теперь построил себе уютный домик. По большому счёту он мне абсолютно не нужен, для меня почти любая среда или стихия как дом родной, но привычка есть привычка. Ну, если уж до конца честно, то в плане комфортности совсем уж любой среды я немного утрирую, всё-таки не совсем любая. Желательно, чтобы температурный диапазон особо не вылезал за максимальные плюс и минус земного климата, а ещё лучше, чтобы к ним особо и не приближался. Вот тогда уже точно комфортно.
Ко мне в гости регулярно заглядывают то одни, то другие комарики, и я с удовольствием с ними общаюсь, обмениваясь всевозможными образами и чувствами. Кстати, это именно с помощью комариков я сумел построить домик всего за три дня. И я даже знаю теперь про них то, о чём никому больше неизвестно. Я знаю, как комарики размножаются. Одно могу сказать абсолютно точно: их способ размножения для нас совершенно неприемлем. Но я не стану выдавать их тайну. Может быть, когда-нибудь потом, но не обещаю, не обещаю.
Есть ещё один очень странный и необъяснимый момент, неразрывно связанный с Комарой. Вы, наверное, заметили, не могли не заметить, что, несмотря на просто-таки баснословный спрос на биотрансформеров во всём великом множестве вселенных, на ней самой, кроме непосредственно комариков, практически никого нет, помимо меня, разве что. Время от времени то тут, то там высаживаются очередные искатели симбионтов, но надолго никто из них тут не задерживается. Почему? Да просто потому, что любой, кто попытается остаться тут дольше, чем на пару-тройку часов, бесследно исчезает вместе с капсулой. Странно, да? Это особенно странно, если учитывать, что сам я тут уже гораздо, гораздо дольше. Даже дом, вон, беспрепятственно построил и в него заселился. Да и родители мои здесь месяцами жили, как говорят. Наблюдатели Юлианские тоже подолгу здесь оставались, и дед рассказывал, что иногда по несколько дней кряду Комару не покидал. С чего бы такая избирательность, скажите на милость?
И вот что я вам скажу: не покидает меня устойчивое ощущение, что планета эта удивительная вместе с её удивительным населением находится под чьим-то очень высоким, недосягаемым контролем и покровительством, под которые, уж не знаю за какие заслуги, угодило всё моё семейство и близкие мне люди. Не иначе на нас тут какие-то опыты ставят. Да и пусть себе ставят, я, в общем-то, не в обиде. Мне тут хорошо.
Я непроизвольно прикоснулся к зубу на шнурке, который с себя не снимаю. Может, это тоже часть того опыта?.. А иначе откуда он у меня взялся и зачем? Вряд ли только для того, чтобы я Сан Саныча с сыном и невесткой из хронокармана вызволил. Думается мне, у него несколько иное предназначение, о котором мне ещё предстоит узнать…
…Долго оставаться одному у меня не получилось. Сначала ко мне перебралась Лиана, чему я не то что не воспротивился, а был безмерно рад, но вскоре ситуация резко обострилась. В один прекрасный день на пороге теперь уже нашего с Ли домика неожиданно возникла Валька. В ответ на мой вопросительный взгляд, она оскорблённо заявила, что тоже не желает исполнять роль лабораторной крысы, а научный отдел ОНПИС оставить её в покое категорически не желает. На мой уже вслух произнесённый вопрос о том, как она себе представляет наше дальнейшее совместное существование, ответ я получил шокирующий. Мне было заявлено, что тут и представлять нечего, что всё давно решено, что делить меня никто ни с кем не собирается, а будут меня использовать совместно и со всем прилежанием. Я умоляюще посмотрел на Ли, но она в ответ только пожала плечами, переглянулась с Валькой, и обе ехидно и как-то нехорошо улыбнулись, как-то плотоядно...
И что это всё значит? Кто-нибудь подскажет, что я должен теперь делать?..
Эпилог после эпилога.
– Ты уверен, что все идет в соответствии с планом, Тасан?
– Тебя что-то смущает? По-моему, всё идёт ровно так, как мы задумывали. Мальчишка вырос, сформировался во взрослого мужчину и с нашей подачи начал действовать. Мы правильно сделали, что притормозили его инициацию в младенчестве. Даже не берусь предположить, что бы из него тогда получилось. Он ведь вполне реально мог стать кошмарным чудовищем. Наш прогноз, что дитя того землянина и той юлианки при определённых условиях сможет перевоплотиться в самостоятельного биотрансформера, полностью оправдался.
– И что дальше? Тот факт, что он от всего отстранился и обосновался здесь, тебя не смущает?
– О, уверяю тебя, Сафон, это ненадолго. Просто ему нужно ещё какое-то время, чтобы окончательно свыкнуться со своей новой сущностью и окончательно уразуметь, что его бывшая цивилизация такого его назад никогда не примет. С другой стороны, очень скоро он уже не сможет сидеть без дела, и тогда он придёт к нам. Он уже давно догадывается, что за его главной жизненной метаморфозой кто-то стоит. Он почти дозрел.
– Хорошо, если так. Кстати, а зачем тебе понадобилось втравливать в эту историю богомолов? Странный ход.
– Да ничего странного. Просто хотел понаблюдать за парнем в действии, кроме того, так намного веселее так было. Скуку немного развеял. Ты бы видел, что они с младшей девчонкой на пару вытворяли. Давно такого удовольствия не получал. Будет интересно, посмотри записи. Но у нас, похоже, наклёвывается ещё один человеческий биотрансформер.
– О которой из девочек ты сейчас говоришь?
– Девочек? Нет, им вряд ли доступно полностью выйти за рамки своего вида и освободиться от необходимости использовать чужое трансполе. Я говорю об их потомстве.
– Что, уже есть потомство?..
– Не совсем. Но, во всяком случае, одна из них беременна.
– И?..
– Вот тогда и посмотрим. Судя по всему, нам снова придётся задержать у новорожденного раннюю инициацию, или же подсказать его папе, как это делается. Но ведь ты тоже в стороне не сидел, Сафон, не прибедняйся. Думаешь, я не знаю, что это ты подсунул Михаилу реликтовый камень? С чего бы вдруг?
– Не смог удержаться. Честно скажу: парень мне нравится. Приятно видеть, что у нас наконец-то подрастает достойная смена.
– А ты что, уже на покой собрался?
– Ну, я так близко не загадываю, но через пару-тройку миллионов лет можно будет и отдохнуть.
– Пара-тройка миллионов быстро пролетят, оглянуться не успеешь.
– Кто бы говорил. Но и тебе, Тасан, когда-нибудь наскучит с цивилизациями возиться.
– Кто знает. Сколько их уже было, сколько ещё будет, а мне до сих пор интересно. И заметь: до принципа действия наших капсул ещё никто не докопался.
– Но эти, последние, как никогда близки.
– Да, тот землянин, Саша, который в хронокарман угодил, со своим новым другом Петосом очень близко подобрались. Но им просто необычайно повезло. Останься первый в своей вселенной, так и не смог бы никогда с тёмной материей взаимодействие наладить. Во всяком случае, не при их уровне развития. И Петос свою игрушку со временем забросил бы. Какой интерес с пустотой бесконечно разговаривать? Зато наблюдать за ними одно удовольствие! Ты бы, кстати, видел, какие страсти разгорелись вокруг того камешка, который я Саше в тайге вручил. Осеня сильная камень, – Тасан мечтательно улыбнулся. – Хорошие ребята, они мне ещё тогда понравились.
– Тебе бы всё развлекаться. Остепениться пора, Тасан.
– Успею. Вот начнём Михаила воспитывать, тогда и станем за степенностью следить, чтобы авторитет не уронить. А сейчас я намереваюсь на Санатан прогуляться. Там у нас тоже эксперимент довольно неожиданно разворачивается. Составишь компанию?
– Почему бы и нет. Погнали…
И что это было, конец или начало чего-то нового?..
Укус Комара. Том 2
© Copyright: Александр Васильевский, 2022
Свидетельство о публикации №222030100995
Свидетельство о публикации №222030100995
Рецензии