Картина маслом от Перова

Пятровна: - Яйцо и курица в лице. Душа, открыта только богу. А лучик солнца на персте. О Мамма миа! Он во мне, который день уже по году.   Речь льется плавно с высь небес…во всхлип, и я смотрю в природу.  И верю, оказал мне честь, чтоб через боль понять невзгоды.  А кто я? Баба в сроке лет. Частица рода и народа... несла котомку столько лет… и лишь сейчас вернулась к богу.
Горемиха: - В годах, страницы дней листая. Пятровну выучила стая. что малый хищник всех хитрей. Он в этом мире и злодей.
От автора: -Бабенки восседали на крыльце, клешней почесывая ноги, и сожалели о судьбе… о горькой участи свободы.  Сидела будто на печи. В потертых, стираных халатах. В уме подсчитывая дни. Счастливых… мало,- грех в пути.  Благие месяцы и дни… сосуществуют   больше с матом. Мы как отпетые рабы…нужны для фона к новой дате.
  Половичок поправив сзади, поддернув лихо под себя… он стар, рябой, почёрканный в заплатах. Который раньше возлежал у ног… а нынче   на крыльце,-не в хате.  Вид египтянина писца.  Сидели обе, дурь с лица сгоняя, оводы мешали, как всегда, за голени кусали. Шевелилась седина от ветерка… и это очень кстати. Они, купаясь в лучезарности мечты, во славу ей поддернули трусы. В радость для себя…  и про себя,- молитву извратив, тихонечко шептали. Солнце, им предвижу не мешало. Выскользнуть из туч ей не дано. По дали, в горизонте лишь сияло, светило между скопищ кимоно.   По этой ли причине, слабый луч, как пьяный Квит…упав в болотный пунш. Пытался вылезти их черни тучной мази. А «девок» будто кто-то сглазил. Погладив чернь кота у ног. Они пространство созерцая… разъединились телом, сблизились в уме.
И видит бог … Пятровна негромко возрыдала.  Вернулся Хведор. Он теперь в селе. Кому какое дело.  Что она имеет?  В ночи потеет, танцуя с «арьергардом» в темноте.  А мысли, чувства в мельнице   Парижа, слюна от смоквы в «Варьете». В родном селе… не сыщешь и по ныне. Счастливей бабы с вишенкой в родне.
Привстав, потершись о косяк.  И так, и сяк. Ощупала себя. - Хорош для Хведора верстак, шурупчик лишь ввинтить осталось.
Горемиха: - Кому же ты досталась… господи прости.
Пятровна: -Молен Руж в глазах стоит.  Вот мне бы так. Канканом удивить … и Хведора. Он ныне сыт. А завтра может быть.  Взмахнула подолами я в улыбке. До неба ножку подняла…- совсем забыла: - козу ведь я не подоила… отсюда и бодлива,- вся в козла. Подлить воды, нарвать травы…нарезать брюквы.  А Хведор молодец, хотя двулик, а в страсти дикий.
Горемиха:- А курица небось снесла яйцо. Кудахчет, - под крыльцом, у неё в тенечке там гнездо. Кудахчет, ищет выход.
 От автора: Нашептывая давние слова. Глубокие, по смыслу не простые. От свежести кружилась голова. Припомнились года, места иные… Воскресли в мираже отец и мать, все прочие святые.
Пятровна - «Отец небесный! Я бегу по кругу. Даруй мне милость, благодать свою. Войди в мое живое сердце, оно очищено от зла… и специй. Не дай погибнуть деревенской «гейше» … безумной, в пламени огня. Дай силы, манн небес… надеюсь на тебя…  на чудо, окропи с небес меня! Я помнить тебя буду…     Аминь!» 
                ***
24 часа назад.
  Пятровна сладко на лаврах почивала. С тахты свисало брюхо. Радио трещало.  Все прибывало… в непостоянстве памяти и времени Дали.   Рулады выдавая -  черт возьми.  Она, похрюкивая, сладостно стонала. Во сне подушку по   кошачьи мяла… простите, от души. В тиши шуршал и   сыпался песок.  Она об этой миссии не знала. Спала, ногами на восток. От счастья тихо «помирала».  Навестил вчера её дружок… -любимый Хведор.  Заезженный бирюк… а в холке,- вылитый сохатый. Явил свой лик, небритый, как всегда.  Спустя явился он с пустым пакетом, в аккурат к обеду… к цыпленку табака. Решил он бабу в день воскресный воскресить, на танец Кама Сутры пригласить. и пощипать зазнобушку за ляжки. И попросить деньжат с процентами на фляжку. А как иначе? К морковным заговенам он их видимо вернет, коль не помрет. На нерест шел, и нес, молоки в две горсти…  в две пяди шест, весь в кружевной   шерсти.   Чтоб бабу взвесив, окрестить…, по мере, в деле просветить.  Премудростям иным… -премудростям заморским. Дедовский способ нынче не в чести… доступным стало все. Тьфу… господи прости и святость и дермо. Махно и кимоно. Все в одной колоде. И все по моде. Решил её как мерин удивить…флюидами, размером.  Дизайном, гульфиком Голландского двора. Он думал, что пора. Пятровна «мерина» посулы, просьбу приобщила.  «Дверь» приоткрыла, малость остудила… прихрамывая, жару поддала. Во вкус вошла… и что она творила… сойти он мог с ума. Что дальше было? «Мерин» обессилен и разбит, от бабы убежать хватило сил… он бабу ублажал… но сам не ожидал, что ей вселенной мало.
Стук в дверь, всполошил её. Нежданный гость. Неужто Хведор? - он!  Желанье с двух сторон. Все, что при нем,- мое. Мне тяжко, но я в силе. Халат накинув шелковый с разрезом. Дверь ловко отворила.  Зря спешила. Пред ней девица в розовых очках. И видимо слепа. В пол пальца вогнутые лупы. Кое – как она ей улыбнулась, и пригласила в комнатку войти. О господи прости… она вся в поролоне, обвешена цепями, с микрофоном. Ей тряхомудию неловко ведь нести. Что здесь залетной… беспричинно надо?
- Я… – Неловко мне. 
Пятровна: -Не ерепенься, проходи. Тебя мне бог послал? Иль ненароком дьявол?
-Я Лида! Корреспондент. Работаю в … многотиражке. Ищу свежий, достойный материал.  В пример,- войны той ветеран в газете представлен быть достоин.
Пятровна: –Окстись! Какие годы. Померли уж все. Но есть один дурак, на фронте не был, а сказки бает так… заслушаешься, брызгает слюной, и все по теме.
-Нет! Нет! Такие нам знакомы. Их басни знает каждый на перед. А можете вы сами, мне сможете рассказать такое…  которое многих увлечет и удивит. О жизни, повседневности в селе.  Чем заняты? Какие извечные проблемы. Я интервью с вами запишу…   все учту, а гонорар поделим.
Пятровна: -Гонора сегодня много, но не найдешь добра мотаясь с фонарем, по весям, в чернильной дали, танцуя   гопака.  Народ от глупости хамеет и тупит.  Яростно в небесье брызжет злостью. Я не о том поведаю тебе. У нас ведь не столица. В столице хрюкают, как принято в кремле. У нас все хрюкают… сам каждый по себе. И ходят под себя… на Вас, журналистов глядя. Не от ума…нас именуют-  Гадя. Вот с этим именем живем, наверно и помрем… коль «хорьки» не перестанут гадить.  Не перебивай хозяюшку и слушай. Ох что я дура говорю. Разоблачайся, садись к столу. Покушаем, по стопочки осушим. Потом хоть сутки меня слушай, но только не хами, вперед не залезай… мне думать не мешай. Пятровна не торопясь накрыла стол. Открыла секретер, достала рюмки, штофчик в пяди три. В мерцании хрустальности его, плескался видимо Байкал. Чистейший номинал, иных сравнений не припомню. Пригубив напитка, Лидочка уже воспринимала женщину с малой сединой, как мать. После второй, она за пазухой у бога. Хлебала борщ из овощей и кушала морковную котлету. Пятровна,   меж  тостов, и видимых  просветов…- определила, она готова точно к интервью.
Пятровна:-  Лидочка, я сяду на кровать, мне будет так удобней.
 Скинув халат, и облачившись в старую вязанную кофту, придав лицу страдальческий налет. Старалась донести до слушателя мысль… что тяжко человеку в брошенном селе… тем более здесь, сейчас в Озерках. Для «Путь свободы», местной газетенки, читателю и почитателей её тела и «таланта» … в чем она не сомневалась, в селе теперь их трое: -  Мамон, Хведор и её петух.
 Обратив свой взор на девушку напротив, которая присев на   табурет… смотрела, созерцая призрачный объект.  В интерьере, спокойно созерцала не женщину одну, а стародавний модуль,- «Девушку с веслом».  На шее в нить, веревочка с крестом. В динамике шлея в крив носа под хвостом. И глазки девичьи, из тех глубин…  в глазницах блеск, сродни ума,-седин.  Сразила девушку она улыбкой, не веслом. 
- Пятровна мило попросила: - Лидочка, сделай мне на память фото. Сфотографируй «самочку», под яблонькой в саду. Я карточку на божницу поставлю, лампадку     маслицем заправлю. Чтоб не коптила… вазилинчику добавлю   и зажгу.   Николая угодника с божницы не сниму. Пущай стоит. Он мне ведь не мешает.  Молиться буду. Просить себя, не совершать поступков непристойных -нехороших. Обещаю, избавить душу от семи грехов. Перестану материться, и искать врагов. При детях выражаться матом…не смешно. Не проклинать газетенку желтую и Вас.   Вашу брехню, приму, как отче наш…- сочту за правду.  А Брехта я люблю, он почестей достоин.  «Не все уродливо в Аду!»  В искушение конечно я войду… туда мне путь, как Квиту не заказан. Я лучшего достойна! Вот только не ведала я, воочию не знала… что в газетенке, работают такие девки небесной красоты. Красотки/ и тихо/- заоблачной красоты девицы.  С таким достоинством, мне только подивиться. На твоих грудях, ворона   может вить гнездо, высиживать срамные яйца.
Лидочка: - Редактор, на четверть меня ниже, в объёме толще, а лифчик, нас с вами две…
Пятровна:- Знаю, знаю… куда, в какой размер  мужик свои  кладет… и где его  сперматозоид гуляет. Небось замужем? Детей, как пальцев - пять. И муж дурак? И большего не хочет?
Лидочка: -Нет!  Не замужем. Детей нет. Мужчина-  нонивент… для жизни маловажен.
Пятровна: -А что девица хочет?
Лидочка: - Выхлоб на БСК.  Консервы, добавить к кирпичу. Хотя и антре- филе меня устроит. На отрибуцию сошлюсь…
Пятровна:-  -Тебя никто здесь…- мат звучит милее. На русский все переведи… не говори по фени.
Лидочка: -Хочу увидеть мир!  Заняться Йогой.  В Гималаях побывать, и ощутить свободу. И посвятить себя…
Пятровна: -Да ну! А как же? … ногтем себя того… вместо его?  Голодная, холодная помрешь. Пред смертушкой, вкривь-вкось себя осмотришь, заглянешь внутрь, - там пустота. Как жутко, умереть, пред этим осознать, что ты…  безродная грешна. Ты докажи свою любовь сначала…  людям. А потом, лети по небу птицей. Орлом или синицей. Мне мысль и ложь твоя близка,  в глаголе  БСК. Смотри, как люди в мире скопом куролесят.  Грешат, грехи в сознанье месят. Грех не только существует   в Пизе – ризе, он везде.  Род человеческий в наклоне. Мне диффамаций здесь не надо. Я сама летаю на метле… здесь в темноте. Брешу, аж сердце замирает. На атрибуцию сошлюсь… к исходному вернусь.
Мужик, он сам себе в уме. Что на уме? Пусть бог его рассудит. При случае осудит. Мы все распяты на кресте. Бэграунд   явью будет.
Лидочка: -А что не так? Жизнь брифинг, в сроке краток.
Пятровна: -И почему все так? Все большего хотят…- сосать соски России- мать. И высосав, страну покинуть без оглядки. Уж воют на луну…там недр для них в достатке. В остатке…- желают денег, славы, много дисков и унитазов золотых.  Роскоши с конфетками в фритюре. Купюры крупные в эквивалент. И комплемент, злобь гоблина в придачу. Когда все есть,- кружатся в вихре бабы. Ищут   жезл потолще и длинней.  Когда все надоест. Наступит время извращений Содомии. А далее убийств.  А женщине, бабе, что надо - то? Ребеночка! -Христа живого. Ты слушаешь меня? А мужикам во власти, лишь нужна война. Они от счастья писают в штаны. Какие мы! На вид гомно, а зрит себя тевтоном.
Лида: -Да! -Такова жизнь. Епрст всем уж надоел…, в утиль его не сбросишь. Потом не спросишь. Он Нонивент.
Пятровна: - Такова жииизнь. Жизнь не такова. Мы такие. Баба не передком чувствует, что будет завтра… а нутром. Короткий бабий путь, смотри не оступись. И не забудь в поклон перекреститься. У шеста змеёю не крутись, не прыгай, мандавошек стерегись, … и задом не верти. Мужик он хищник, -хуже волка. Все рыщет, ищет дырку впереди… а баба, в страсти впрямь двустволка. Не пожирай его хлюиды. Не в обиду, он в натуре бык упертый. Коль захочет, то держись!  И богу помолись… - «Матерь божия! Воскресшую не осуди… оргазм внутри, а дитятка от бога!»  Посторонись! - коза боднет… будь здрасте. До костей проймет, а сдачи не дает. Комола, но глупа. Порвет чулок и оцарапает колено. Возьми полено, прочь отгони скотину от себя.  И дверь прикрой, чтоб Хрося больше не вошла.  Мы все животные. Вот в чем дилемма. А так, коза Хрося, добрая, окромя чужих. Она, как Хрося Селюкова. Средь мужиков, помять ей титьки просит.
Лида: – Вы шутите?
Пятровна : –Какие шутки… коль баба в собственном соку… с «икрой». А у Адама, род мужской с молоком.
                ***
Пятровна начала без предисловий. Все что донесу до вас Лидочка и читателя… пред богом клянусь, -сущая правда. Все правда. Скрестив пальцы, Пятровна   начала свой сказ, чуть нараспев. Все говорят, что черт с рогами страшен. А я отвечу даже тем, кто усомнился. Манда, по-моему, страшней. А может и смешней… мы к ней давно привыкли. Когда много живешь, и много знаешь…- на ум немножечко хромаешь. Зачем мы Самодуру помогаем? Готовимся туда бежать? Видно «Швейк и капитан, решили поселиться в сельве.
/Лидочка решила не перебивать, а только слушать. /
Пятровна: - Мы с мандой сроднились, порознь спим и часто дышим…- ноги врозь. Вступление конечно не ахти. Но господи прости, в грехе и счастье…- колбаска в масле. Томись. Забыла я  надысь надеть трусы… на лестницу полезла… кой его возьми, ветер налетел, народа…- три гуся, три мартышки. А платье задралось до небеси… я ангелом лечу-у-у-у. как грохнулась задом о забор… смотри какой пролом… я не в укор ехидству и насмешкам. Память стала подводить. помню, что было хорошо. А с кем не помню. Вот и теперь, с чего начать?
 
В селе, как в старь, все стали дурковать.  Навоз на золото менять.  Который месяц весь живой народ выходит в хоровод и ждет не заката, а восход.  А между тем, в селе завелся хорь, -пошаливал неведомый   хорек.  Мал Зверек, вреда в хозяйстве много. Начиная с майских праздных вечеров, среди дворов. День в день после парада…  прошелся он по нашему селу. Опустошил курятники повсюду. Лишь миновал   подворье, где жил зверь-зверем, бобылем, с безродным кобелем… такой же вор. Имени не назову, не буду поминать, сорока осерчает …застрекочет.  А вот собаку назову: - Цербер,- добрый кобелек.  Хозяин, сукин сын, заговор небось особый знает. Хорек к нему нейдет. А он спокойно засыпает. А Цербер на поля в простор… там видимо мышкует.
А я заснуть спокойно не могу. Верчусь, кручусь…  ухо навострю… неужто вновь хорек придет?
  Начал он пакостить   на пасху. Залез средь ночи к Стрелке (Стрелковой Поли) в дровяной курятник.  Её первый дом в селе, во сруб кирпичный. Выстроен, стоит у большака.  Петух один живой на радость ей остался. Зерен хмельных из чана   наклевался, впал в забытьё.  Пьяного, его хорек не тронул. У пьяного мозгов ведь нет. Она его… того. чтоб уж наверняка. Головку отрубила, съела, но опосля.
Поля Стрелкова утречком вошла в курятник, яичек подсобрать. И вот те нать…- сознанье потеряла. Хорошо, сын Сашка копошился во дворе, был рядом, мастерил   к рыбалке острогу, готовился к весеннему разливу. Услышал, как мать оземь грохнулась … вытащил её  бедняжку в божий свет . Она в ум не сразу ведь пришла. Лепечет: - там сатана кур подавил, не фишки не оставил. Играл без правил. Что делать мне теперь? - не счесть потерь. А в курятнике вонище, хуже не найти. С чем сравнить?  Право, я не знаю. Даже ядовитей человеческого трупа и кошачьей в затхлости мочи.  Очухалась Поля не сразу… минуты через десять, отдышалась…и как взвоет! - Мать честная, как воняет! - житья мне нет. Жить не хочу! Саша, неси самогон, может он поможет.  Вот тебе крест. /Пятровна перекрестилась/.  Чекушку выпила залпом, а вонь в носу не исчезает. Месяц ходила с больной головой, на второй, в первой декаде… кажись ей полегчало. Запах пропал...  теперь она не может отличить запах цветов от коровьего помета. Рада радешенька что слезла с рожна, и ожила.  Трупный запах куда-то подевался.
У Ивана Чалдона, кур передавил лихоманка его возьми в ночь на 1 мая. Мозги у кур высосал… своих что ли нет? И навонял, вонь стоит досель. Аж меня морозит.  Не даром говорят: «-Где хорь, там и хворь.»  В Харькове видать больных   много… или хорьков. Что в честь хорька город назвали. Город чистый, красивый. А как смертный запах перед сном вспомню, на утро, на тебе…понос.  Да так пронесет… кора дубовая не помигает. А хорь напоминает нам, что смертушка близка… живи в добре. Грешить как батюшка, не надо. Начну,- продолжу по порядку. На 29 мая, когда все в цвету и ночи теплые. Лежи и отдыхай, запахом весенним наслаждайся, слушай соловья. Бывало мы…, на мостике стоишь, ночь светлая… луна под ноги катит…и сердце вдруг замрет, слезу накатит… неправильно живем. Что это значит? Пропадет село. Хорьки москомские как кур всех передавят. В овраг снесут… и там зароют. Что творится? Что творится! Баба мужа не боится, как девица   без трусов… муж туда, а там засов.  Да, о чем это я? ... запамятовала. Нить мысли потеряла… не помню, что себе и людям набрехала.  Знаю, что на букву Х.  Хер? –нет. Хворь? – возможно. В Харьков надо съездить сестрицу навестить… Вспомнила. Я кур сегодня не кормила. Пойду посмотрю. Ты посиди. Не подавил ночью их хорёк?  Нашла. Нить мысли нашла. Концы по туже завязала и далее пошла. Слушай дальше: -Весной цветами наслаждайся, поведывай, звезду не прозевай. В дебри левадные не лезь,- благ не ищи. Там комаров не счесть. У них мы не в чести. И не свищи, соловушка оглохнет и замолкнет. Сгинет, скиснет урожай… о том не забывай. Начнется следом и падеж скота. сгорят в полях стога. И в стопке самогон прокиснет. Такие времена. Прошлым летом у Квита хряк помер, иль сдох… Борис. Вот не пойму, зачем свинью обидно величают. Он не заслужил… мы в селе об этом знаем. Страну не он порушил, а его двойник.  Он  кушал, чавкал  у корыта.  Охотный ряд он видимо   в мозгу.  Корыто там во истину зарыто .  А почему ? Я просто не пойму. 
Лидочка из рюмочки отпив. губки утерла рассолом запила… добавила: -Корыто в жесть страны,  там все «хорьки» от радости… аж воют…
Пятровна: - А кто Лидочка с Вами спорит…  и мы  с «хорьками» рядом 30 лет.
  Лидочка: - Тушите свет. Мы просто здесь изгои…
Пятровна: -А Гойи   сколько было б сейчас  лет?
Лидочка: -«Сон разума , вновь породил чудовищ!»
Пятровна: -И малых домовых.» -Шастает такой хорек  по нашему  селу.  Добрался и до Колиных  гусей.  Курятник у него не Колизей,  в наклон его хмельных идей…точь в точь  в наклоне Пиза. А  почему?  Коля человек  хоть ушлый… как  батюшка наш  Ушлый. Мухи на спор не обидит. А выпьет, столько нанесет вреда себе. Прохожего посадит на беде.  Помоями  омоет и ославит. Любому без причины даст под глаз, коль кулаком  с росточка не достанет… росточком мал ,так плюнет в глаз. И   кукиш в нос покажет. И выскажет навозно -  в слух села. –«Ты пидорас! В тебе полно дерма!»
 Он не лишён достоинств, но   дурак. Он  смрадному хорьку  родня,- Чалдону он  не ровня.  Копается  как жук сейчас  в навозе… а в огороде сущая беда. В почете  колорадский жук, чертополох и всякая херня.  Прости мне господи, что я на бяке поскользнулась. Пьет много, жадно. Отсюда и кокос пустой, и глупость  попросилась на постой…-постой, а рюмки не налиты.
 Лида: - Налиты, не отпиты.
Пятровна: - Лидочка, узду немного отпусти…сальцем закуси. А я продолжу.
Хорек нанес урон ему, но это не смертельно. Колюшка горе пережил. А почему? Как только Квит запил, он злобу на него ведь перенес и затаил. А почему? Квит в гостях у Коли был. Немного почудил. Запамятовал, не понял где сортир. Впрямь у стола и навалил… по-нашему нагадил.  С тех пор он к Коле ни ногой. А Коля ждет, сейчас хмельной…но точно с кочергой.               
Калмычки ведь убытка не хотелось, бабенка с хитрецой. Их злоба породнила и общая вожжа.  На просьбу хранительницы лжи и самогона… ответ был дан положительный, и в раз. Обезопасить Коля обещал, но клятвы не давал. После соития, спросонок во хмелю описался и сам, как Квит в его хлеву? Калмычка от претензий воздержалась.  Матрац повесила   с Мамона стороны, у глухой стены. Он мокнет там, тухнет и по ныне. Задаток от вторжения хорька он получил. Край плоти помочил, до ветру правда не сходил…- вот вам и результат…  описал бабе ляжки.  Калмычка согласие дала в четверг. а был уж понедельник. Слово она сдержала… Он пьет, ночует уж третий день… и материт село, и на дождливый день   ссылаясь, пудрит ей мозги, с нею припираясь.    
Двадцать с лишним дней, хозяйка кур спасала в доме. А куры, лихоманка их возьми…  во одурь нечестивцы, все обосрали … нет- нет не пиши. Пиши обгадили. Вонь не уступает запаху хорька. Коля на зов откликнулся. и перешел к обряду.  Нос сунул в дверь. Ау»! А кур в помине нет, они все дома. Войдя в курятник оценил все к ряду. Откуда изверг совершит набег. Где ждать его, с чего начать и где поставить точку?         
 Двор обошел, как маршал, все оценил… с учетом бывших и своих ошибок… действовать решил наверняка. Вечерело…  капкан поставил там, где бывшая крысиная нора. По какой причине: -от дури ли, от незнания вообще, поставил он капкан огромного   размера.  Похоже на медведя. Цепь привязал к столбу.   приманку положил по центру из тухлых рыб, с червями в голове.  Для надежности и видимо для слуха, гранату- лимонку примостил в норе. Где взял? / по слухам, у барсука в норе. Все сделал по уму… и кое как. Вонь мешала думать натощак.  Вернулся в дом-избенку.  Продолжили с хозяюшкой беседу, не к обеду, к ночи запели за столом. Смакуя самогон под утро оба и уснули. И снится сон ему… хорек огромный в доме. Кусает Колюшку за зад. Очнулся, глядь, в окне огонь, пожар и гари много в доме. хозяйка не спала. Буровя что попала как пьяная вчера. Ему напоминала. - Только наверняка! Колюшка выскочил во двор. Во весь обзор смерч в красках полыхает, горит сарай… курятника уж нет. На этом месте мыши в волчью стаю, бегут, шныряют кто куда, пищат от страха в трубы залезают, укрываясь от огня. А где хорек? Он видимо все там. Спит, как всегда. закону подчиняясь…  и это навсегда. А победителей не судят.  Калмычка без ума … хмельная…  кричит: - Николай! Убей наверняка!
Курятника ведь нет, а куры? У Калмычки в доме. А выход есть? - Да! У Коли горбатого курятник пуст. Он теперь коммерсант, он в доле. Курей её пустил он на постой. Прошла неделя, - хорька все нет.  И два «хорька» - Коля с Квитом отметив мировую, под пенье петуха, в три дня семь курочек сварили, съели.  Хорька все ждут. Попутно ведут беседу. Кого-бы съесть им в среду? Вот так и там.  Москвиты, что москиты, Коли, Квиты по нормам их живут.
Мораль одна. Не доверяй ни власти, не соседу.  Не молодцу, не девице, ни деду.  Яйца храни порознь. Коль яйца в рознь. небось какое и достанется тебе.   Едины то едины, а табачок по рознь. Положишь дальше, поближе возьмешь. Судьбу помянешь…  в сердце сразу лед. Помянешь Лихо,- лихо оживет.
Лидочка: - Под хрюканье, «свиней» живем.
Пятровна: -  Свободна пресса, и её лекало так изгибает нас, что в сердце рана… чтоб сдохли они все. Прости, с языка сорвалось. Лавиной зло сошло.
Лидочка: - Свободны мы, хотя на сердце камень.
Пятровна: -А как иначе,- камень сердце трет.  С годами тает лед, слезами тушит веры огонек. А время ветер веет. Кто не урвал, тот зреет. Кто с совестью живет, того мутит и рвет. Не обессудь Лидочка. Я много всякого в жизни повидала, с короб чепухи тебе хмельная наболтала… тебе меня судить… я не сержусь, осталось мне… не долго жить.  А Васька слушает да ест и щерится…  к рюмке приглашает? Я не против. Ты девка-дочка   в радость мне, - сердцу молодость- елей. Не осуди, но только верь. найдется принц и для тебя. Ты только полюби себя, чуточку меня и бога. Ты слушаешь. Неужто от её «проклятой» плачешь?
- Я сирота!      
- Петровна зарыдала. - Как так? Сколько же вас? Неужто никого?
-  Отец погиб в афгани.  Мама от горя… руки наложила на себя . Так я и оказалась в детдоме. А там, как на войне.
-Лидочка, доченька… я теперь твоя мама…так и пиши. Все мы вышли из манды. Мы все оттуда. Это наша малая родина.  Как же без мамы… без мамы нам нельзя.
               
От автора:
Как выразилась женщина- Пятровна. Когда её спросил сосед Мамон: - Пятровна, а ты любишь родину? Ответ её, поверг его, мужчину в шок.
- «Видишь ли Мамон, манда страшней, или смешней? - она при ней. Весь род людской оттуда. Как видишь, все на старом месте, и ты оттуда. Мы все бывали в ней… и нет её родней. Плоть и кровь от матери своей.  Мамочка родней страны и власти. И наше счастье в ней… в утробе мамочки своей, мы ощутили счастье. Все остальное,- плутовство и зуд.  И видимо бесчестье сеет плут. Мы на войне, в стране своей, с детьми, сиротами мы вместе. Где счастье их? и их детей?  Страну, меня, как женщину тошнит, от словоблудия до рвоты. Столетье мутит нас от крови и свободы.  Европа, заграница -кровососы. Ценители, гурманы в новых лицах… от этого меня тошнит…- народ тошнит…  коль бьют народ предатели наотмашь. А кто виновен? - надо лишь прозреть. И я, в яйце сижу - ответа жду. Сюр от Дали…-  от ожиданий мокну.  Без веры сохну.»

Ввысь воют стаей злые волки               
Небесной плоти звездный прах… 
свисает, иней злой эпохи
 гнет молча стрелку на часах.
Кариатида в цвет вселенной               
Бель- песнопенье божьих мах…               
 «кондор» парящий в отдаленье
взирает с выси, ищет   птах.               
                ***
В краях неведомых земных, он позабыл, что счастье- миг. И в сроке жизни…-лишь крупица. А ковш созвездий, медведица, шагает, в поступь смотрит в нас.  чуть-чуть прищурив правый глаз.
 Бог он един. А что нас гложет? В любви, соитии похожи. Из чрева, в родах, мук мучений, мы появляемся на свет. Живем под солнцем излучений, на разных языках, глаголем быстро, кое-как, кого мы славим? -Мир и птах.  Мы славим Еву и Адама… и наших мам.
.
                20/02. 2022