Лунная фея 03

Глеб, осознав, что почти назвал свою будущую тёщу ведьмой, попытался перевести всё в шутку:

- Ну вот и я поддался пересудам. В воронежской губернии колдовство — любимая тема для тамошних жителей. Помню, няня в детстве рассказывала, что в её родной деревне объявилась ведьма. К кому в дом не заглянет - жди беды: то внезапно захворает кто-нибудь из домочадцев, то скотина издохнет. Вздохнули с облегчением, когда избавились от карги.

- Камень на шею и в воду? - предположил Даниэль.

- До этого не дошло. Спровадили из деревни прелюбопытным способом. Как-то раз одна молодая женщина, видя, что ведьма направилась к её дому, взяла да и повесила над воротами осиновую рогатку – слышала где-то, что осина отпугивает нечистую силу. Ушла в дом, через окно наблюдает, как колдунья открыла калитку, пытается войти, а не может. Словно её не пускает кто-то. Она так и сяк, да не тут-то было! Ушла, не сделав своё чёрное дело.

Разузнав о том, что ведьма боится осины, сельчане развесили осиновые рогатки. С тех пор ведьма не могла по домам расхаживать и пакостить им.

Вскоре и вовсе уехала из деревни.

Даниэля интересовали не местные колдуньи, которым делать гадость в радость, а куда более могущественные и сильные. Слова Смагина о княгине Грузинской включили воображение. Ему захотелось познакомиться с этой необыкновенной женщиной. Поэтому постарался поближе сойтись с Глебом. Подъезжая к Воронежу, они уже стали закадычными друзьями.

Когда приехали, то остановились в городском доме отца Глеба — Бориса Григорьевича Смагина. Глеб удивительно не походил на отца. В отличие от голубоглазого красавца сына, Борис Григорьевич весьма небольшого роста (на две головы ниже Глеба) и видно, что по молодости был жгучим брюнетом. Глядел остро, проницательно. Почувствовав на себе его недоверчивый, оценивающий взгляд, так контрастирующий с простодушием Глеба, Даниэль испытал чувство опасности. Впрочем, он вскоре понял, что отец безмерно рад приезду любимца, а присутствие Даниэля ему мешает. Борис Григорьевич просто обожал младшего сына. К старшему сыну Владимиру — черноволосому толстяку, подобных чувств явно не испытывал. Тот видно был уязвлён этим и ревновал отца к брату. И отец, и старший брат Глеба Даниэлю не понравились. Хотя язвительность и ироничность за маской любезности на лице воронежского помещика по отношению к гостю не шли ни в какое сравнение с недобрым взглядом толстяка с фальшивой улыбкой, который похоже испытывал тщательно скрываемую неприязнь к брату.

За обедом Борис Григорьевич обмолвился, что вечером они приглашены к княгине Грузинской. Услышав эту новость, Глеб оживился. Он потребовал у лакея письменные принадлежности. Написав две записки(за одной он сидел довольно долго и на губах его блуждала мечтательная улыбка),затем с нарочным отправил их в дом княгини Грузинской.

- Чем занимаетесь, сударь? - сухо поинтересовался Борис Григорьевич, пока его любимчик был погружён в эпистолярный жанр.

- Путешествую — коротко ответил Даниэль, ощущая желание Смагина-старшего поддеть и высмеять его.

- На путешествие нужны средства.

- Они у меня имеются.

- Тогда рекомендую остановиться в гостинице « Центральная» купца Самофалова, на Большой Дворянской.

Это лучшее место в Воронеже для приезжих. Трёхэтажный терем из русских сказок с украшениями в виде узоров. Он открыл её несколько лет тому назад, в 1879 году, если не ошибаюсь, - Борис Григорьевич вопросительно посмотрел на старшего сына.

- Не ошибаетесь, батюшка, - почтительно  ответил тот.

- Построив гостиницу, Самофалов в течение нескольких лет содержал её, пока она не начала приносить доход.

- Благодарю за совет. Я непременно последую ему.

- Нет, ни в коем случае! - воскликнул Глеб, откладывая перо и передавая записки лакею.

- Даниэль - мой друг, поэтому я пригласил его остановиться в нашем доме, если ты не возражаешь, отец.

- Конечно, нет! - воскликнул Борис Григорьевич, всем видом выражая радушие. - Буду безмерно рад.

Через полчаса вернулся слуга и передал Глебу две записки.

Одну он бегло пробежал глазами, а затем объявил, что княгиня Грузинская приглашает на званый ужин его и Даниэля.

Вторую записку он читал гораздо дольше. Судя по тому, как счастливая улыбка расплывалась по его лицу — записка была от его невесты.

Перечитав её ещё раз, он прижал послание к губам, а потом бережно сложил и убрал в нагрудный карман.

В саквояже, который он к счастью не позабыл в петербургском ресторане, у Даниэля в числе других необходимых вещей находился вечерний костюм. Отдал его  приставленному к нему камердинеру, чтобы тот привёл его в порядок.

Через час слуга принёс уже отутюженный костюм.

А ещё через два часа они сели в карету Бориса Григорьевича и поехали к дому княгини Грузинской.

Старший Смагин ворчал, что ещё рано, они прибудут туда первыми, но Глебу не терпелось увидеть свою невесту.

Они, действительно, прибыли первыми. Княгиня в ожидании гостей находилась в гостиной.

Даниэль,держась рядом с Глебом,  едва войдя туда, замер от восхищения.

От дамы в красном платье с глубоком декольте и короткими рукавами нельзя было оторвать взгляд. Элегантная и вместе с тем роковая женщина.

Она подняла на них глаза цвета ночи. На её продолговатом лице с широкими скулами появилась приветливая улыбка.

- Рада приветствовать вас, господа! - хозяйка дома говорила грудным голосом медленно и размеренно.

Даниэль вспомнил, как отец не раз говорил, что медленная речь- это признак уверенности.

- Глебушка, с приездом! - Княгиня перевела взгляд на Даниэля и вопросительно на него посмотрела.

Он поклонился, а Глеб с шутливой торжественностью произнёс:

- Позвольте представить моего друга — Даниэля Грани, он приехал к нам из Италии.

- Вы совсем не похожи на итальянца.

- Я с севера Италии, княгиня, - Даниэль внял предостережению Глеба.

- Надеюсь, у нас вам понравится, - прозвучало любезно, однако чуткое ухо Даниэля уловило нотку, едва заметного недовольства.

Почему-то его присутствие было нежелательно и для княгини. Но почему? Если Смагин-старший ревновал его к сыну, то неужели княгиня опасается, что он может увлечь её дочь?! Да никогда Даниэль не станет предавать друга! Пусть она даже будет такой же красавицей, как её мать.

Даниэль поторопился с утверждением. В комнату вошла девушка, краше которой ему не приходилось видеть. Невысокая, с копной густых светло-русых волос. Черты лица крупные, но совершенны, как у статуй греческих богинь и прославленных красавиц. Афродита, Геба, Психея, Елена Троянскя.

Юная прелестница стрельнула в него красивыми цвета морской волны глазами и сделала перед гостями лёгкий книксен.