Бессмертие Владимира Путина - действие первое

Бессмертие Владимира Путина (и Дмитрия Медведева)

Мёртвая пьеса

Тёмному будущему – на память о светлом прошлом

...и вдруг понял то, о чём до сих пор всегда боялся думать: жаловаться некому!
Симонов

Действующие лица:
Президент России Владимир Путин
Бывший Президент России Дмитрий Медведев
Тёмно-синий
Тёмно-серый
Светло-серый
Ярко-синий
Прочие, допущенные в кабинет или вызванные в него

Действие первое

Кабинет Путина. Слева – входная дверь. Стена в глубине сцены делится на четыре части: три ближайшие к двери оформлены тёмными деревянными панелями, четвёртую занимает окно, наглухо затянутое драпированной атласной шторой с мелкими сборками. У окна боком к залу стоит стол Путина с длинной, человек на шесть, приставкой для переговоров. В углу у окна стоит флагшток с бело-лазорево-алым флагом с соотношением сторон 2:1. На стене за столом висит портрет молодого Путина и располагаются два настенных светильника. На дальнем от зала углу стола стоит компьютерный монитор, клавиатура и мышь, рядом – телефон с интеркомом. На ближнем к залу углу стола лежит стопка красных бумажных папок.

Путин в чёрном костюме, белой рубашке и тёмно-красном галстуке сидит за столом в офисном кресле и скучает, откинувшись на спинку и оставив большие сильные руки безвольно лежать на подлокотниках (на протяжении всей пьесы Путин не покидает своего места за исключением случаев, когда это специально оговорено). Путин вяло отрывает левую руку от подлокотника и лениво двигает ей лежащие на столе бумаги. Говорит, словно повторяет основные тезисы выступления.

Путин: Подведём итог: вот и Крым наш, и эпидемию держим под контролем. Ситуация во многом сложная, но преодолимая. Критический момент пройден, но может вернуться. Предприняты необходимые усилия. Всё хорошо. В США выборы прошли, новый президент – человек разумный и деловой, диалог, надеемся, будет налажен. Санкции – хороший фактор развития внутренних ресурсов, а на внешних рынках спокойно. ОПЕК пойдёт навстречу, квоты расти не будут – здесь наши арабские партнёры постараются. На этой неделе произведено несколько локальных токсических интервенций в Европе, ничего существенного. Мировая политика крепко зиждется на плечах США и Китая, а хитрому Одиссею достаются яблоки из запущенного Эдемского сада… Тигры дерутся в долине, а умная обезьяна сидит и смотрит… Так далее. Тому подобное. Прочая, прочая, прочая…

Путин вздыхает и смотрит на напольные часы.

Путин: Шесть вечера. А так ещё скучно, будто только полдень. Чем занять себя человеку, когда хозяйству были отданы все силы, и всё налажено так, что работает как часы, но и он сам вследствие этого стал часами, неутомимыми, неумолимыми, отсчитывающими время до Страшного суда часами?.. Час здесь, час там, и всё кончается. Всё кончится. Всё обязательно кончится, иного пути нет. Только часы пребудут вечно, чтобы мерить вечность стуком спускового механизма… Спуск часов – как спусковой крючок пистолета. Каждая секунда – убийство. Каждое движение балансира – смерть.

Пауза.

Путин (недоволен): Опять чушь какая-то в голову лезет.

Путин углубляется в бумаги.

Открывается панель в стене и входит человек в тёмно-синем костюме (Тёмно-синий). У него в руках бумажная красная папка.

Путин отвлекается от документов, с вожделением смотрит на папку.

Тёмно-синий подходит к столу и, одновременно открывая её, кладёт папку на стол. Путин берёт новые бумаги обеими руками, внимательно читает.

Пауза.

Путин (отрываясь от чтения): Неужели всё так?

Тёмно-синий: Всё так.

Путин снова читает.

Путин: Тогда всё очень плохо.

Тёмно-синий: С обратной стороны ещё хуже.

Путин быстро переворачивает страницу, жадно читает.

Путин: Я это предполагал. Но не мешает проверить. (Жмёт кнопку интеркома.)

Открывается другая панель в стене – входит человек в светло-сером костюме (Светло-серый) с бумажной красной папкой. Тёмно-синий негодующе смотрит на него. Светло-серый проходит к столу Путина и кладёт на него папку, не раскрывая её, но со значением прижимая её пальцами и кивая Путину.

Путин открывает папку, смотрит.

Путин: Доводы разные, но вывод один…

Светло-серый и Тёмно-синий по-приятельски ухмыляются друг другу.

Путин: Проверю сам… (Тянется к компьютеру.)

Светло-серый замирает в ужасе, Тёмно-синий открывает рот и тянется к руке Путина.

Путин: Ладно, шучу... Я вам доверяю. У меня и интернета-то нет.

Светло-серый берётся за сердце и выдыхает. Тёмно-синий шутливо грозит Путину пальцем. Они уходят, каждый за свою панель, оставив папки на столе.

Путин ещё смотрит в папки, закрывает их, кладёт на стопку на углу стола.

Путин: Положение неприятное. Кого бы вызвать? Лаврова, что ли… (В интерком:) Сергея Викторовича пригласите.

Входит насупленный, длинночелюстной министр иностранных дел Лавров – презрительная мина и интеллигентность в одном лице.

Путин надевает маску.

Путин: Давайте, Сергей Викторович, что там у вас…

Лавров молча предъявляет бумагу. Путин тянется через стол.

Путин: Результат отрицательный… Это хорошо.

Снимает маску.

Путин: Ну, Сергей Викторович, давайте, что ли..

Лавров (дипломатично, к залу): При всей сложности нынешнего периода наших отношений, да и на мировой арене, общение всегда лучше, чем его отсутствие. Мы подробно обсудили ситуацию в двусторонних делах и обменялись мнениями по вопросу…

Путин кривится и делает почти незаметный знак рукой.

Путин (в сторону): Скука какая…

Лавров (тут же переключается, к залу): ООН, в принципе, если говорить серьёзно, поскольку сегодня всё-таки праздник – я привёл бы одну цитату, которую сказал очень мудрый человек в ответ на обвинение Организации объединённых наций в том, что она мало чего делает…

Путин (недовольно качает головой): Нет, ну какие цитаты, зачем это? Нет. Это со своими можно. (В сторону:) Одно и то же, одно и то же…

Лавров (секундное размышление, к залу): Ну, пока императора японского снять не получается… Через два года только. Мы всё делали, чтобы это было поскорее, но вот на два года он выпросился.

Путин (откидывается в кресле и постукивает ручкой по столу): Ближе, да, ближе… Но до, мммм, мякотки не добрались.

Лавров (промокнув виски платком, к залу): ****ь. Дебилы, бл<неразборчиво>...

Путин: Вот! Вот оно. Это очень, мммм, несдержанно, конечно. Но как иначе? Если нас пытаются унизить, мы должны отвечать. Нас поставили в такое положение, что у нас нет выбора кроме как защищаться. И защищать Россию.

Лавров покорно, но с достоинством кивает и собирается уходить.

Путин (вдогонку): На камеру. Случайно.

Лавров брезгливо кивает и уходит.

Путин: Вот, ещё одна встреча, ещё одно наставление, ещё один акт ручного управления для высших целей. И снова время ушло. Куда? Зачем? Я не имею права на эти вопросы. Надо поддерживать процесс. Это единственный возможный сценарий. Поддерживать процесс и ждать избавления – в атомном пламени взаимного уничтожения или от рук застрельщиков-баламутов, любителей бардака и шоу. Когда-нибудь люди оценят приложенные усилия, но будет поздно. Они опоздают… Мёртв! Мученик в раю…

Он смотрит вроде бы на стол, но всё же куда-то вдаль. Нажимает интерком.

Путин: Пескова пригласите.

Входит пресс-секретарь Песков – у него ошарашенно-прибабахнутый, но добрый и служивый вид.

Путин надевает маску и протягивает руку. Песков подаёт бумагу. Путин смотрит, снимает маску. Указывает Пескову на стул. Тот садится.

Путин: Ну, давай, Дим…

Песков (к залу): В последние годы, наверное, происходят события в мировых делах, которые мы с вами не могли бы спрогнозировать ещё десятилетие назад, и если бы кто-то их спрогнозировал, то, наверное, все крутили бы пальцем у виска и говорили бы, что это невозможно по определению. Сейчас мы становимся свидетелями глубоких трансформаций и в дипломатии, и в международном праве, и в правилах поведения государств, и в межгосударственных отношениях, и с точки зрения обесценивания каких-то международных организаций… Это времена перемен. Это времена перемен…

Путин (поучительно): Ну, это про любое, мммм, десятилетие сказать можно. Что же в нашем такого особенного? А пальцем у виска крутить любой, извините меня, дурак может.

Песков (бешено вращает глазами, но говорит мягко; к залу): У турок есть очень хорошая одна пословица: «Akl;n yolu birdir», что означает «путь разума един». При всей поливариантности развития событий единственно правильным, единственно разумным является только один путь в жизни. И вот мне кажется, что с точки зрения философии, особенно в момент нашей избирательной компании, сейчас вот путь разума един.

Путин (вдруг страшно, но корректно взбешён): Какой путь? Что вы талдычите? Хватит мне бабкину морковь свою втирать! Философы выискались! Сначала за собой последите, где сели, там и вытерлись, а не горбатого мне лепите!

Песков адски таращит глаза, соображая. Дышит тяжело.

Песков (к залу): У Президента много разных источников и он, конечно, имеет всю палитру и зачастую использует ту информацию, которую мы даже не думали ему приготовить.

Путин (совершенно спокоен): А значит, что?

Песков (находчиво, к залу): Совершенно недопустимо говорить от себя, когда ты не знаешь субстанции, когда ты не знаешь основного подхода к той или иной проблеме. Президент, он силён своей последовательностью, и вот эта последовательность даёт возможность исходить из каких-то постулатов.

Путин (поворачивается к залу): Вон, Песков сидит напротив, мой пресс-секретарь. Он несёт иногда такую пургу, я сам смотрю по телевизору, думаю: «Чего он там рассказывает, кто ему это поручил?»

Песков смотрит с ненавистью и любовью. Путин в ответ смотрит спокойно и выжидающе.

Песков (жутко вращает глазами, краснеет, бормочет что-то, слышны только отдельные рявкающие слова, к залу): …размазать печень… по асфальту…

Путин (резко наклоняется вперёд и тычет ручкой в Пескова): Вот оно, вот оно! Жёстко, бескомпромиссно, но как иначе? Иначе сейчас и нельзя. Не то время, чтобы либеральничать. Это навязываемые нам условия игры. Мы всегда были готовы к диалогу, но не со врагами, а с партнёрами. О каком партнёрстве может идти речь, когда люди краёв не видят?

Песков сгорбленно кивает верхней половиной тела и собирается уйти.

Путин (вдогонку): Не на камеру. Кулуарно.

Песков повторно кивает и уходит.

Путин снова откидывается в кресле, смотрит в бумаги, жмёт интерком.

Путин: Медведева сюда, быстро!

Тут же пулей влетает бывший Президент Медведев – юный весельчак и обаяшка.

Путин надевает маску и тянет руку, Медведев с искренней радостью вручает бумагу.

Путин смотрит на бумагу, снимает маску.

Путин: Что у нас, Дим?

Медведев (к залу): У всех абсолютно звучала одна простая мысль: расслабляться нельзя. До конца всё равно не ясно, достигнут ли пик падения и по какому сценарию будет развиваться кризис.

Путин (усмехается): А дно роста там случаем не нащупали?

Медведев (к залу, так же жизнерадостно): Мы должны исходить из того, как проще достичь заявленных политических целей. Тем более что в политике, с точки зрения наших подходов, мы очень близкие люди. А в повседневной жизни мы просто – не знаю, может, в это мало кто верит, – но мы действительно не конкуренты, а близкие товарищи и друзья просто. Двадцать лет уже. Иначе бы никакой моей политической карьеры в Москве просто не было. Почему-то многие считают, что любой человек, ставший Президентом, должен молотить вокруг, уничтожая тех, кто ему помогал в его политической карьере, в жизни… Но я вот не так воспитан, и считаю, что это правильно.

Путин (эхом): Считаю, что это правильно.

Медведев (Путину, весело): Всё, что я говорил, в граните отливается.

Путин: Дима, не отвлекайся.

Медведев (к залу): Нет, к сожалению, работа с документами – это ежедневная и весьма такая неприятная часть работы любого руководителя: и премьера, и Президента – и заключается в том что тебе приносят горы документов.

Путин: Да как это «неприятная»? Что может быть лучше этого? (Смотрит на стопку красных папок.)

Медведев (задет; к залу): … у нас были, есть и остаются товарищеские, очень хорошие отношения. В противном случае, если бы это было иначе, ну, наверное, сегодня было бы и другое Правительство.

Путин (эхом): Сегодня другое Правительство…

Медведев (продолжает, ободрённый; к залу): В чём основная проблема, мне кажется: нас постоянно пытаются искусственно растащить и сказать: «Ну вы же разные!.. У вас, там, стиль разный… Значит, у вас разные взгляды. Значит, вы друг с другом несовместимы. Значит, вы должны друг другу оппонировать». Но если бы это было так… Вы знаете я, может, совсем простую вещь скажу, но вряд ли бы я приехал из Петербурга в Москву в тысяча девятьсот девяносто девятом году. Это происходило не вопреки, а благодаря нашим с ним отношениям. И я считаю, что это было для страны неплохо.

Путин (склонив голову на плечо): Было неплохо.

Медведев радостно кивает и собирается идти, снова поворачивается к залу.

Медведев (к залу): Просто денег нет сейчас. <…> Вы держитесь здесь! Вам всего доброго, хорошего настроения и здоровья!

Медведев вприпрыжку убегает.

Путин смотрит ему вслед.

Пауза.

Путин (смотрит в зал, ловя взгляды и убеждая зрителей мягкостью и убаюкивающим спокойствием речи): Команда у нас крепкая, вышколенная, вымуштрованная. Люди приходят и уходят, но основной костяк остаётся – это люди бывалые, знающие, очень толковые, настоящие морские волки. Сколько мы уже вместе – не счесть. Главное – надёжные. То есть надёжно предсказуемые и понятные. Иными словами – делающие именно то, что от них ожидается в тех обстоятельствах, в которые я их поставлю. Но и тёртые калачи иногда надо протирать – чтобы не посвежели… Мне нравится, что они разные – именно из разных людей формируются настоящие команды и реализуются самые сложные проекты. У них разные характеры: есть глупые и умные, добрые и злые, заботящиеся о подчинённых и ненавидящие подчинённых, ценящие свободу и попирающие её. Но все как один знают, чего я требую и чего жду от них, умеют соответствовать моим ожиданиям. У них разные стимулы: деньги, власть, статус, аппаратный вес, близость ко мне. И всё это я могу им дать в изобилии, но могу и отнять в одночасье. Не отниму, конечно, потому что баланс слишком хрупок и возможности принимать необратимые решения практически нет, но всегда есть возможность подтолкнуть их к созданию такой ситуации, при которой они сами не оставят мне иного выбора, как наказать их. Это называется «легитимация действия», и все мои действия были на сто процентов легитимны – ни одно не выбилось за рамки ожидаемого от меня как от главы государства. Поэтому я крепок и нерушим: я абсолютно предсказуем для партнёров. Если мигает правый поворотник, я поверну направо. Если я ускоряюсь, то готовлюсь к опережению. Я никогда не нарушал правил дорожного движения. Я вообще никогда не нарушал никаких правил. Сами эти правила были сформированы исходя из моего поведения. Я рыцарь конформизма, последний осколок патриархального мира. По крайней мере, я так думал, пока не стал Президентом. Но тогда оказалось, что о старом мире помню не я один. Нас много. Мы помним его порядок и закон. И готовы приложить все возможные усилия, чтобы их вернуть.   

Путин ещё некоторое время смотрит в зал и возвращается к бумагам, перелистывает их, делает пометки, проговаривает что-то – в общем, работает.

Звонит телефон.

Путин берёт трубку, слушает.

Путин: Подготовьте справку и срочно доложите.

Путин вешает трубку, продолжает работать.

Звонит телефон.

Путин берёт трубку.

Путин: Соединяйте. … Приветствую, дорогой друг Си, нихао! Как… Да, да, конечно, сообщили уже… Нет, никак не связано… не может быть связано… Дорогой друг, уверяю, это простое совпадение. Нет, направлено совсем не против, а напротив, за… За дружбу и экономическое процветание… Мы проводим проверку, скоро я получу доклад… Да, конечно, сразу свяжусь…

Путин вешает трубку.

Открывается первая панель в стене – в кабинет входит человек в тёмно-сером костюме (Тёмно-серый) с красной папкой. Путин смотрит на папку и щурится. Тёмно-серый спешно подходит к столу и кладёт папку. Путин раскрывает папку и углубляется в чтение.

Путин (не отрываясь от бумаг): Докладывайте.

Тёмно-серый: Владимир Владимирович, по сообщению анонимного заявителя, поступившему на пульт дежурного ОВД БуДэ по ГУЕ ИмХКЧ города Москвы, в отношении вас неустановленными лицами по предварительному сговору разработана и поставлена пьеса антигосударственного и противоречащего основам морали и нравственности содержания.

Путин (морщится, читая): Ну, поставлена и поставлена. Подумаешь, кто там что ставит. Ерунда какая-то…

Тёмно-синий: По оперативным данным, полученным в ходе контрольного просмотра спектакля, в пьесе вы… (делает страшное лицо) поёте.

Пауза. Путин отрывается от бумаг.

Путин (насмешливо): Что-нибудь из джаза? Blueberry Hill? (К залу:) Я, между прочим, очень люблю джаз…

Тёмно-серый: Нет, не из джаза… Текст песни следующий: «Я Путин, Путин, Путин, я вовсе не медведь. А как приятно Путину по небу лететь!»

Короткая пауза.

Путин (хищно, цепляется): Это что, шифровка?

Тёмно-серый: Наши лучшие дешифровщики и эксперты по карательной лингвистике усиленно работают над экспертизой текста на предмет выявления призывов к осуществлению экстремистской деятельности и подрыву государственных устоев, к возбуждению ненависти либо вражды, скрытой пропаганды гомосексуальности среди несовершеннолетних, призывов к осуществлению действий, направленных на нарушение территориальной целостности государства, а также к пересмотру итогов Великой отечественной войны и исторического референдума 2014 года в республике Крым.   

Путин: Так… А если не выявите?

Тёмно-серый: На этот случай инструкции нет…

Путин (чуть на пол не падает): Как нет инструкции?!?

Тёмно-серый (уточняет): То есть, вероятность, что не выявим, нулевая.

Путин (оправляется): А, это хорошо… Но причём тут возбуждение ненависти или вражды?

Тёмно-серый (приятно удивлён): То есть, остальное…

Путин (жёстко): Я спрашиваю вас про возбуждение ненависти.

Тёмно-серый: Одной из прорабатываемых версий является политико-символическая. Предполагается, что под «медведем» может иметься в виду политическая партия «Единая Россия», одним из официальных символов которой является данный зверь. Посредством отрицания вашей идентичности «медведю» подчёркивается никчёмность самой партии и как следствие культивируется ненависть и враждебные чувства по отношению к её членам, сторонникам и сочувствующим лицам, а также к членам их семей.

Путин: Да… это… мммм… вероятно.

Пауза.

Путин: Когда будут результаты?

Тёмно-серый: Первичная квалификация будет проведена в течение часа.

Путин: Сразу доложите.

Тёмно-серый кивает и идёт к своей панели.

Путин (вслед, как бы невзначай): Мне тут звонил председатель Китайской Народной Республики… Интересуется, не имеет ли это отношения к участившимся атакам на него в интернете… Его там с одним персонажем американских мультфильмов вроде как сравнивают…

Тёмно-серый: Версию «Маньчжурский Винни» тоже отрабатываем. Она не приоритетна.

Путин: А следовало бы сделать приоритетной. Мы не можем компрометировать нашу позицию на международной арене.

Тёмно-серый кивает и уходит.

Путин пытается вернуться к бумагам, но снова звонит телефон.

Путин (пока телефон продолжает звонить, сам с собой): О, этот блаженный цейтнот! Никогда не функционирует русская бюрократическая машина лучше, чем в состоянии аврала. И я поставлен на гребне этой волны, в зените всех бумажных лавин и селей! Полный контроль над информацией и окончательная осведомлённость принадлежат мне одному. (К залу:) Здесь важна выборочность: отбирать что мне нужно знать, а знание чего только навредит и отвлечёт от фундаментальных решений, обеспечивающих жизнедеятельность всего государственного организма. Я прекрасно отладил фильтрацию и источников информации, и самих данных, которые должны быть представлены мне на рассмотрение. Есть проверенные и точные сведения, которые я готов воспринимать – но они обязательно должны пройти через многоступенчатую цепочку выборки и отсева, прежде чем дойдут до меня (указывает на красные папки на углу стола). Это позволяет избежать ошибок, но главное – позволяет мне сохранить за собой полномочия по принятию решений, не заботясь об их мотивировке. Информация фильтруется и обрабатывается до той степени, пока само её содержание не избавит меня от возможности какого-либо выбора и не продиктует мне единственно возможный вариант действий. Моя работа – это шахматная партия, разыгрываемая по всем правилам формальной логики. Все мои действия – череда дебютов, защит и нападений, безупречно воспроизводящих канон. От меня требуется лишь крепко заведённая рутина и железная воля человека, стопроцентно соблюдающего правила не им придуманной игры. Этими качествами я обладаю в полной мере… Управлять-то страной легко, но вот быть мной – чертовски трудно. Впрочем, я знал, на что иду, когда ввязался в эту игру.

Он мужественно хватает трубку.

Путин: Да, соединяйте… Так… Да… Понял вас. (Кладёт трубку; в интерком:) Доклад по материалам нашего спецпредставителя в Вашингтоне подготовить и представить немедленно… (Щёлкает телевизионным пультом в направлении двери.) Посмотрим, что в новостях. Где там у нас Киселёв...

Тут же открывается третья панель в стене – там представительный, но невысокий телеведущий Д.Киселёв в костюме и ярком галстуке без рисунка. Он стоит в позиции силы: расставил ноги на ширину плеч и красиво, но максимально сдержанно жестикулирует руками. Его глаза отражают нирвану внутреннего мира.

Д.Киселёв: Ну и в Киев. Столица Украины опять прославилась новой гнусностью.

Путин: Ой, нет. Лучше Соловьёва. (Снова щёлкает пультом.)

Д.Киселёв продолжает беззвучно жестикулировать и что-то объяснять. Открывается вторая панель - там брыластый и опасный телеведущий Соловьёв в кикбоксёрском френче. Он тоже стоит, широко расставив ноги, но сложив руки в масонском жесте, треугольником вниз. Путин достаёт из-под стола гантели, начинает заниматься, смотря на Соловьёва.

Соловьёв (по-деловому): Вы обратили внимание, как вдруг внезапно стали раздаваться крики: «Зачееем вы так часто показываете нам Украину? Зачееем вы всё время говорите про Украину?» А я смотрю каждый день телевизионные рейтинги (хлопает тыльной стороной правой руки по левой ладони) – люди Украину смотрят не отрываясь. И смотрю, кто кричит: «Зачем вы показываете нам Украину?»… (Страшными глазами смотрит на Путина.)

Путин опускает и откладывает гантели, неловко ёрзает в кресле.

Д.Киселёв (вдруг прорезался): Провокация. Так и до «оранжевой» революции довели. (Тоже напряжённо смотрит на Путина.)

Путин испуганно смотрит на них обоих. Щёлкает пультом. Панели Соловьёва и Д.Киселёва закрываются – открывается левая панель. Из-за неё выходит пресс-секретарь Песков с микрофоном.

Песков (к залу): Добрый день. Президент сейчас будет здесь. Я прошу вас ещё раз, проверьте телефоны. Выключите их или переведите в беззвучное состояние.

Путин (в сторону): Ох, пресс-конференция же! Каждый год забываю и вот опять забыл!

Путин копошится в бумагах, собирает их в стопку, берёт ручку. Песков тем временем заглядывает за левую панель, зовёт кого-то, возвращается. Из-за левой панели выходит владивостокский журналист М.Соловьенко. На ней очки, белая меховая безрукавка и яркая цветастая блузка.   

Путин (добродушно, с оттенком снисхождения): Ну, давайте… Маша, пожалуйста. (Песков подгоняет М.Соловьенко и делает знаки Путину.) Щас, Дим, извини. Да, возьмите, пожалуйста, микрофон… (Тяжело вздыхает.)

М.Соловьенко (берёт у Пескова микрофон, к Путину): Мария Соловьенко, Владивосток, газета «Народное вече»… Слово материально, поэтому я к вам обращаюсь, гражданин пожизненный Президент Российской Федерации…

Путин (в сторону): Во куда хватила!..

М.Соловьенко (к Путину): …прошу не обижаться, я сейчас объясню почему. Поскольку ваш удивительный синеглазый пресс-секретарь (указывает на Пескова – тот таращит глаза и делает знаки) в прошлый раз практически у меня вырвал микрофон, я буду краткой, мой вопрос будет один, но из трёх частей.

Смех за сценой.

Путин (к залу): Это по;нашему.

Смех за сценой усиливается.

М.Соловьенко (к залу): Коллеги, я прошу вас не смеяться, потому что я очень волнуюсь, и серьёзные будут вопросы. Не смейтесь, пожалуйста.

Смех стихает.

Путин (отеческая любовь и сочувствие): Пожалуйста… Пожалуйста, прошу вас.

Общий свет убывает. Путин и М.Соловьенко мягко освещены.

М.Соловьенко (к залу): С последней части, вам не нужно отвечать.

Путин (в сторону): Ну, начинается… 

М.Соловьенко: Я хочу напомнить любимого писателя –«Чук и Гек» повесть, в тридцать четвёртом году он написал, почти восемьдесят лет назад. И я думаю, эти строки – вот каждый желает счастья, желаю всем счастья, вот что он написал, это важно помнить, здесь о России сказано… (достаёт листок, начинает читать) «Что такое счастье – это каждый понимал по;своему, но все вместе люди понимали и знали, что надо честно жить, много трудиться и крепко любить и беречь эту огромную счастливую землю»… (Продолжает беззвучно.)

Путин (в сторону, безмятежно смотрит на М.Соловьенко, но говорит с чувством): Завернула, так завернула… И откуда это? Слишком велика страна, оттого и мыслей у людей слишком много. Жаль, нельзя до этих мозговых глубин дотянуться и там отрегулировать всё как следует. Что она там говорит, ничего не пойму?

М.Соловьенко: Теперь я выступлю в роли чеченского журналиста, который всегда у вас что;то просит. (Продолжает беззвучно.)

Путин (в сторону, чиркает что-то в бумагах): А, ясно, просить будет. Это хотя бы понятно. А то всё эти подводки из-за тридевять земель, в огороде бузина, а в Киеве дядька… Тьфу, опять Киев. Кругом Киев один. А так иногда хочется хотя бы Киев забыть, но не дают, рейтинги у них, видите ли… Но что она там говорит, медицинский томограф какой-то, что?..

М.Соловьенко: …70 миллионов стоит, забыли 20 миллионов. (Продолжает беззвучно.)

Путин (пишет, пишет, в сторону): Копейки какие-то… Опять что-то не дошло, опять что-то растащили… Сколько ни дай, всё растащат… Привыкнуть уже пора бы к этому. Особенности национального бюджетирования.

М.Соловьенко: Вот, я как попрошайка сегодня. Всё, вы решите этот вопрос, я думаю. Хотите ответьте, хотите – нет.

Пауза.

Путин (тянет лицо): Нет, ну, 20 миллионов…

М.Соловьенко: И последний. Нет, вы ответьте, а тот последний, короткий, можете не отвечать, но он очень серьёзный будет.

Смех за сценой.

Путин (осоловело, подыгрывает залу): Кто… кто руководит пресс-конференцией, вы или… или я?

М.Соловьенко: А как хотите – главное, чтоб польза была.

Путин (мягко, как с ребёночком): Я хочу, чтобы вы закончили свой вопрос.

М.Соловьенко: Хорошо, я больше вас перебивать не буду. А последний вопрос, вы можете на него не отвечать, но от этого вопроса зависит судьба России…

Путин (в сторону): Нет, ну во даёт…

М.Соловьенко: …это правда. Вот сейчас всякие исследования: пять-семь лет нашей стране осталось. Очень больно это слушать. Знаете, о чём это речь.

Путин (в шоке, перебирает стопку красных папок): Нет…

М.Соловьенко: Нет? Такие общественные мнения, институты, в интернете, что стране пять-семь лет – мы развалимся к чёртовой матери. И когда появились вот эти ракеты, да, я за державу, я за империю, но, может, это и неправильно… (Продолжает беззвучно.)

Путин (размашисто помечает бумаги, в сторону): Ну всё, пошла гулять, по древу растекаться. Но к чему она всё это ведёт, хоть убей не пойму. 

М.Соловьенко: …по Конституции недра принадлежат народу: и нефть, и газ, и все ископаемые. Давайте сделаем так, не сразу у вас это получится, может быть, вам страшно будет, давайте вернём, всё;таки национализируем это всё… (Обводит руками кабинет, беззвучно продолжает.)

Путин (усиленно строчит, листки вылетают из-под пера; хищно, в сторону): А, так вот это куда махнула! Ну, матушка, это я тебе сейчас отпор дам, не обессудь. Суверенитет без боя не сдают!

М.Соловьенко: Это трудно. Можете не отвечать. Но я вас очень прошу – думаю, вся страна тогда вас полюбит и скажет: «Будьте вы пожизненным, Владимир Владимирович». Спасибо.

Пауза.

Путин (стуком ручки отбивает каждое слово, его гнев еле сдерживаем): У нас есть Конституция Российской Федерации! И в рамках этой Конституции формируются органы власти! И в этом смысле мы ничего менять НЕ БУДЕМ! (Неистово швыряет ручку на стол, откидываясь в кресле.)

Звучит страшный гром. Свет слабеет. Мигает и трещит один из светильников за спиной Путина.

Песков в ужасе хватает М.Соловьенко и вместе с ней уходит за левую панель.   

Пауза. Свет восстанавливается. Светильник за спиной Путина постепенно перестаёт мигать.

Открывается входная дверь – входит человек в ярко-синем костюме (Ярко-синий) с красной папкой. Путин щёлкает пультом – левая панель закрывается. Путин хмуро смотрит на Ярко-синего. Тот проходит прямо к столу, вручает папку Путину.

Ярко-синий: Согласно полученному от спецпредставителя…

Путин: Тю, тю, куда спешим… Спокойнее надо, вдумчивее… (Медленно открывает папку, медленно вынимает бумаги, медленно их разглядывает.)

Ярко-синий мнётся с ноги на ногу, чуть не подпрыгивает.

Пауза.

Путин (не отрываясь): Докладывайте.

Ярко-синий: Согласно докладу, полученному от спецпредставителя…

Путин (не отрываясь): Короче.

Ярко-синий: В США началась подготовка к реализации пункта третьего плана Мэнфрида Боэма «Тень Осириса», в соответствии с которым предполагается обессмертить по одному представителю от демократической и республиканской партий США и в дальнейшем чередовать их на президентском посту на основе маятникового принципа. Цель – обеспечить бесперебойное функционирование государственного аппарата и минимизировать риски, сопряжённые с демократическими выборами. Последний избирательный цикл назначен на 2024-й год. После проведения праймериз на съездах обеих партий будут избраны бессмертные кандидаты, которым суждено будет до конца времён поочерёдно занимать пост президента США. Ныне живущие граждане США объявляются «последними избирателями», выборщики – «последними выборщиками». Первый вторник, следующий за первым понедельником ноября следующего года, будет объявлен «Судным днём голосования». По нашим оценкам, указанный план, будучи реализованным, повысит политическую стабильность США на 30 %, приведёт к радикальному снижению социального напряжения, взрывному росту финансового сектора и ликвидирует ключевые уязвимости…

Путин (не отрываясь): У них уже есть технологии?

Ярко-синий: В настоящее время в аналитическом центре Лазер Фэмили Фаундейшен ведутся интенсивные разработки технологии «Протеиновый Дух». Как показали сверхсекретные исследования наших американских партнёров, личность человека целиком содержится в особом протеине, белке, вырабатываемом организмом на протяжении всей жизни. Количество аминокислот, составляющих Душевный Белок, экспоненциально возрастает с каждым годом, образуя со временем сложнейший полипептид, состоящий из тысяч и тысяч неразрывно сплетённых меж собой аминокислот. Головной мозг непрерывно снабжается этим белком, за счёт которого обеспечиваются и контролируются все реакции человека на внешние раздражители, все чувства, эмоции и мысли. Синтез данного белка осуществляется в так называемой Железе Души.

Путин (отрываясь): Где такая?

Ярко-синий: Предполагается, что она должна находиться в сердечной сумке, перикарде. Раньше считалось, что Железа Души находится в самом сердце, но опыты сердечной трансплантации без удаления перикарда показывают, что у пациентов с пересаженными сердцами наблюдается полное и непрерывное тождество души. Напротив, при удалении по медицинским показаниям части перикарда наступают серьёзнейшие личностные изменения. В данной связи сделан вывод, что Душевный Белок вырабатывается именно в нём.

Путин (возвращаясь к бумагам): Дальше.

Ярко-синий: В настоящее время нашими американскими партнёрами тестируется экспериментальная технология выращивания Душевного Белка донора в перикарде реципиента. В случае удачной культивации наступает фаза угасания личности реципиента с параллельной трансформацией его душевного и телесного облика. Посредством воздействия нового белка на головной мозг и железы реципиента, его организм начинает принимать формы организма донора. Мышление и восприятие реципиента меняются, перенимая черты и характерные особенности мышления донора. Трансформация продолжается, пока не будет достигнуто полное анатомическое и психосоматическое тождество организмов. В силу эффекта протеиновой запутанности душ сознание и личность донора перемещаются в новое тело, а его тело погружается в анабиотическую кому. Технология репликации пока несовершенна, но продолжаются активные испытания, ведётся поиск путей её улучшения.

Путин (отрывается от бумаг): Предложения?      

Ярко-синий: На базе инновационного центра «Сколково» начать разработку отечественного аналога американской технологии репликации президентов для обеспечения конкурентоспособности политической системы России на мировой арене. Основная цель – не допустить отставания в деле обеспечения политической стабильности и экономического роста государства. После проведения полномасштабных испытаний и подтверждения безопасности и эффективности технологии в качестве донора предлагается действующий глава государства (смотрит Путину в глаза).

Пауза.

Путин (с усмешкой): Протеины из Железы Души… Какое-то прям «Собачье сердце» у вас получается.

Ярко-синий (мужественно): Получается «Перикард Президента».

Пауза.

Ярко-синий: Рабочее название…

Пауза.

Путин: Цена вопроса?

Ярко-синий: По предварительной оценке, стартовые инвестиции в проект составят до 200 миллиардов рублей.

Путин (откидывается): Серьёзные деньги…

Ярко-синий: В рамках федерального бюджета предлагается предусмотреть финансирование проекта за счёт расходных статей, отведённых на реализацию программы «Национальное здоровье»... Речь, разумеется, идёт о секретной статье.

Путин (заинтересован): Секретной?

Ярко-синий: Проект федерального закона о внесении изменений в федеральный закон о федеральном бюджете Российской Федерации будет рассмотрен на закрытом заседании обеих палат Федерального Собрания.

Путин (ещё более заинтересован): На закрытом заседании?

Ярко-синий: После принятия закон и внесённые в бюджет изменения не будут подлежать опубликованию.

Путин (в восторге): И публиковать не будем? Надо признать, я очень люблю всё секретное.

Ярко-синий: Совершенно секретное.

Путин: Особой важности.

Ярко-синий (шепчет): Абсолютно секретное.

Путин (заговорщически): Государственная тайна…

Ярко-синий: Только для имеющих допуск…

Путин: По первой форме…

Оба блаженно вздыхают.

Пауза.

Путин: Спасибо. Можете идти.

Ярко-синий кивает и уходит.

Путин (в зал): Что ж, этого следовало ожидать. Наши западные партнёры никогда не чурались двойных стандартов: одной рукой – нет, нет, у нас демократия, другой – давай, давай, Судный день голосования. На демократию надейся, а сам не плошай – вот и вся их хвалёная этика и мораль… Однако ловко это они, ничего не скажешь. Но нас на мякине не проведёшь. «Тень Осириса», тоже мне… Нет, такое конкурентное преимущество мы им спустить не можем. Но что же тогда – бессмертие?.. Разве это возможно? И для кого оно? Что он там сказал? Донор – глава государства? То есть, получается, я?.. Неужели мне – бессмертие? Мог ли я и мечтать, что выберут меня? Что страна захочет видеть меня одного вечным и всегда рядом с собой?.. Могу ли я? Там, где до меня сгинули миллиарды, где умнейшие и талантливейшие испустили дух – я скажу «нет» и останусь. Сам бы я не смог. Совесть бы, знаете, не позволила. Ведь и дети мои, мои друзья, любимые, родственники – все уйдут. Я один буду оставаться вечно – пока не кончится Россия, а вместе с ней и я. Нет, я бы не согласился. Не нужна человеку вечная жизнь, не имеет он на неё ни права, ни сил… Но здесь речь не обо мне, поймите. Речь о государстве, о всей нашей Родине, о её выживании. Положим, наши американские партнёры так и сделают: двое вечных, сменяющих друг друга на президентском посту, две стороны одной медали на пиджаке американской двухпартийности. И это при полном национальном согласии! А что в России? Что в других странах? Выборы, перевороты, митинги, бунты, погромы, постоянная неуверенность в завтрашнем дне – для всех, не только для руководящих лиц, но и для рядовых граждан! Хаос непредсказуемости! Хаос! А у наших американских партнёров спокойно себе меняются и в ус не дуют. Так все к ним под крылышко захотят ещё сильнее, чем сейчас. Нет, этого нельзя допустить. Нельзя допустить скатывания к однополярному миру! Я всегда говорил, что общественный интерес превыше личного. И вот, пришло время мне ответить за свои слова. Как у нас говорится, взялся за гуж – не говори, что не дюж. Мне придётся принять на себя это бремя. Другого выбора нет – надо идти до конца. Как бы тяжело ни пришлось, я знаю, это на благо государства… Решено. Если страна скажет, что это нужно и выбора у меня нет, я пойду на бессмертие. (Наклоняется к столу, в интерком:) Подготовьте социологию.

Не успевает Путин договорить, как дверь открывается, входит Светло-серый с красной папкой.

Путин (усмехается): Работаете на опережение.

Светло-серый: Обижаете, Владимир Владимирович.

Светло-серый подходит к столу, передаёт Путину красную папку.

Путин (смотрит; удивлённо): Шестьдесят пять процентов?

Светло-серый: Шестьдесят пять – категорическое «да». Ещё пятнадцать процентов – «скорее да». Двенадцать процентов не определились.

Путин (листает): То есть, остаётся…

Светло-серый: Шесть процентов – «скорее нет». Ну и два процента…

Путин: Эти вечные два процента… Что у них там?

Светло-серый: Скучают по девяностым.

Путин: Безумие. А на безумцев не похожи (смотрит в зал). Отсюда какой вывод? Отрабатывают заказ. Преследуют чужую повестку. Бог им судья. К счастью, мы живём в демократическом государстве, где достаточно опереться на мнение разумного и верного своей стране большинства.

Светло-серый: Разумное большинство, согласно проведённым исследованиям (смотрит в бумаги), считает, что «старый друг лучше новых двух», а также (переворачивает страницу) что «старый конь борозды не портит», что (переворачивает страницу) «коней на переправе не меняют» и что (переворачивает страницу) «дарёному коню...»   

Путин (величественно): Достаточно. Я услышал волю народа. Но, позвольте, вопрос бессмертия – материя тонкая, опасная и этически крайне спорная. Прошу пригласить окончательного судию всех вопросов этических, представителя по доверенности Сил Небесных на земле, министра дел крестовых, Его Свяэйшество!

Открывается дверь – Тёмно-серый вкатывает огромный Золотой Шар.

Путин: Ваше Свяэйшество! Как отрадно видеть вас в добром здравии и лучистом настроении. Золотой цвет вам к лицу! Позвольте испросить мнения в вопросе обоюдоостром и сложном: могу ли или не могу я быть бессмертным для целей служения отчизне?

Золотой Шар неподвижен. 

Пауза.

Тёмно-серый легонько подпинывает Золотой Шар. Тот качается.

Путин: Прекраснейший ответ! Сама ёмкость и государственное мышление. И по качанию Главы могу судить о том, что думается ею. Я рад, что Церковь явит в этот сложный миг единство мнения и духа с поддерживающим нас народом. Благодарю, сердечно тронут!.. (Тёмно-серый укатывает Золотой Шар обратно за дверь, закрывая её за собой.) От мыслей горних и духовных вернёмся к секулярной плоти: что скажет наш Верховный суд?

Тут же распахивается правая панель – оттуда вылетает Абстрактный судья № 1 в мантии и магистерской шапочке с судебным молоточком.

Абстрактный судья № 1 (вопит): За, за, трижды за! Кто бы ни спросил – за, за, за! Хоть режьте меня, хоть ешьте меня – я всё равно за!

Путин: Что ж, благодарю Верховный суд за оказанное доверие. Но что скажет суд Конституционный?      

Распахивается средняя панель – из-за неё выходит Абстрактный судья № 2, одетый идентично Абстрактному судье № 1, хотя не такой оголтелый и без молотка.

Абстрактный судья № 2 (разводит руками, занудно): В соответствии с Конституцией Российской Федерации Президент Российской Федерации является гарантом Конституции Российской Федерации, так что всё, что делает Президент Российской Федерации, соответствует Конституции Российской Федерации по определению.

Путин: Спасибо, дорогой Конституционный суд, за искромётный ответ и сердечную поддержку в такой… мммм… непростой для государства ситуации. Ваша позиция известна нам давно и не единожды оценена нами по достоинству… Но что же скажет экспертное сообщество?

Открывается левая панель – оттуда выкатывается одутловатый Мегаэксперт в рыболовецкой жилетке с воткнутыми в кармашки с обеих сторон имперским чёрно-жёлто-белым и советским кумачовым серпасто-молоткастым флажками, в огромных очках, с кудлатой бородой и длинной телетайпной распечаткой в руке. 

Мегаэксперт (чрезвычайно жёстко): Эти изменения назрели – и сущностно, бытийно назрели – настолько давно, что единственный вопрос, которым я задаюсь – это «Куда смотрели раньше и почему это не сделано до сих пор?»

Путин: Благодарю экспертное сообщество за столь полезную конструктивную критику. Ваши замечания, разумеется, будут учтены, и мы ускорим решение стоящих перед нами задач.

Все ликуют и пляшут, стреляют хлопушки, слышится откупоривание бутылок, шипение и бульканье шампанского, звон бокалов...

Путин: Но, подождите, ещё не все фильтры пройдены! Рано мы ещё ликуем, рано радуемся. Ведь есть ещё Органы Законодательной Власти! Как можем мы в условиях разделения властей и демократически формируемого парламента говорить о том, что всё решено? Нет, хочешь не хочешь, а придётся вызвать… ДЕПУТАТОВ!

Звучит тяжёлый пацанский бит. Распахивается дверь, и в кабинет входит Банда Депутатов, все в костюмах и галстуках. Один из них – Спикер; он лишён особых опознавательных знаков, но держится впереди. Выделяются Державный и Медленный Депутат, у которого на лацкане значок КПСС, и Депутат с бубенцами: у него бубенцы.

Спикер (с ходу):

Мы Депутаты, нового мира сократы,
Конвертируем слова в караты,
Прибыль от наших законов стократна,
В нижней ума палате
Мы восседаем на потоках откатов.
Шипят за стеной избиратели –
Гладные гады.
Вы хотели шаурмы?
На Охотном Ряду только капустные салаты!
Мани, лавэ, бабос, бюджетные траты,
За нашей спиной – отборррные солдаты!
Готовы по команде взять Карпаты,
Альпы, Брюссель и Париж, оседлав пассаты,
На МиГах войти, как рак в матку, в чрево НАТО!
Дума – не место для дебатов,
Тут концентрат денежного препарата
В вены могучего аппарата льёт рука целителя-депутата!
Ты против власти? У тебя в мозгу опиаты…
Засиделся в России? Проверь простату.
Не согласен? Ублюдок, вали на Запад!
Парламентский час окончен, малята.

Бит смолкает. Депутаты шипят: «Дисс! Дисс! Дисс-дисс-дисс!» и щёлкают пальцами.

Путин (в сторону): И подумать только, ведь я один сдерживаю эту махину ненависти и сокрушительного насилия! (Депутатам:) Кхм, кхм… Коллеги, я бы попросил. Будем корректны.

Абстрактный судья № 1 (тут же подхватывает): Корректнее надо быть, корррректнее!

Абстрактный судья № 2 (не отстаёт): Давайте покорректнее! Покукарррректнее!

Абстрактный судья № 1: Ко-Корректно!

Абстрактный судья № 2: Кукорректно!

Абстрактный судья № 1: Кукорректно! Кукорректно!

Абстрактные судьи, надувшись, расхаживают по кабинету и петушатся, задирая друг друга.

Путин: Нате, я вам покрошу тут… (Достаёт из ящика стола горсть блестящих значков и медалек, сыпет их на пол рядом со столом.)

Абстрактные судьи быстро подбегают, начинают разбирать значки и медальки, умиротворённо квохчут и вешают друг другу на мантии.

Банда Депутатов собирается в кружок, обхватывают друг друга за плечи, совещаются, как команда в американском футболе. Расходятся, хором запевают на мотив песен конца шестидесятых – середины семидесятых:

Трудолюбивый депутат,
Проекту всякому он рад,
И в думе тяжкой день-деньской
Сидит он в Думе на Тверской
И о стране пеееечётся!

Законодательный герой,
Бумажной прерии ковбой,
Хоть не в Кремле, а на краю,
Но в президентском он строю –
Игрок коооомандный!

Трала-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Трала-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Трала-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Лааа
Ла-ла

Пускай в законе том дыра
На двести ярдов – ла-ла-ла
Он не поднимет – ла-ла-ла
Ни одного воооопроса!

Ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Включай же принтер, детвора,
Печатай с ночи до утра
Законы русские ла-ла,
В которых всё одно бла-бла
Под страааахом смерти!

Трала-ла-ла-ла-ла-ла-ла
Хаха-ха-ха-ха-ха-ха-ха

(изображают, как расстреливают зал из автоматов – поначалу весело и задорно, а потом бешено и несмешно)

Трата-та-та-та-та-та-та
Та-та-та-та-та-та-та-та-та-ТАТАТАТАТАТАТА! АААААА! ТАТАТАТАТАТА!!! ААААААААААА!!!!!!!!


Пауза.

Путин: Браво. Браво, дорогие депутаты! Это, знаете, очень в духе КВН…

Светло-серый (в зал): Ооочень в духе КВН.

Путин: А я ведь так люблю КВН…

Светло-серый (в зал, с кулаком): Кто же не любит КВН? Все любят КВН.

Путин: И вот таким чем-то старым, проверенным, нашенским таким задышало…

Светло-серый (в зал): Старое все любят.

Путин: Но не слишком старым.

Светло-серый (в зал): Конечно, не слишком.

Путин: Приятно старым. Где-то с середины пятидесятых годов началось… мммм… приятно старое.

Светло-серый (в зал): Где-то после пятьдесят третьего.

Путин: Но и до того были славные, великие моменты.

Светло-серый (в зал): Славнейшие, величайшие моменты.

Путин: Мы должны их помнить и беречь.

Светло-серый (в зал): Мы бережём и помним.

Путин: Хотя и боль была, и тяготы.

Светло-серый (в зал): Тяготы тоже помним и бережём, любим беспощадно тяготы свои.

Путин: Но ведь хорошего и доброго всегда было больше.

Светло-серый (в зал): И доброго, и хорошего поровну было.

Путин: И всегда так.

Светло-серый (в зал): И до пятьдесят третьего, и после пятьдесят третьего – всё было доброе и хорошее.

Путин: И приятно так бывает вспомнить юность.

Светло-серый (в зал): Юность страны – это юность Путина.

Путин: Но и старость не за горами.

Светло-серый (в зал): Что за старость без Путина?

Путин: И потому мы должны озаботиться этим вопросом заранее. Вопросом выживания нашей страны, нашего государства на мировой арене. Вопросом преемственности и продолжения государственной политики, недопущения просчётов в государственном управлении, потерянных лет, навёрстывания упущенного. Мы должны быть обращены целиком в будущее, мыслить в первую очередь о нём, о наших детях и внуках, о том, какая страна достанется им. Не имея возможности определить и предугадать, какой курс будет проводиться руководством страны в будущем, мы не сможем дать нашим потомкам то, чего с таким трудом добились мы сами – стабильности, уверенности в завтрашнем дне, надёжности политического курса, его предсказуемости и следования проверенным политическим решениям. Поэтому с нелёгким сердцем обращаюсь я к вам, уважаемые Депутаты, избранные гражданами нашего многонационального, многоконфессионального, разновозрастного и обоеполого, растянувшегося на одиннадцать часовых поясов государства, с просьбой пойти навстречу народному волеизъявлению и принять предлагаемые поправки в федеральный бюджет с целью обеспечить научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы, которые позволят в кратчайшие сроки ликвидировать отставание в указанной сфере от лидирующих в данной отрасли зарубежных государств и гарантировать населению – нет, каждому гражданину, каждому жителю, каждому человеку, живущему в нашей стране, право на вечное политическое постоянство и непререкаемую преемственность власти.

Все окаменели, слушая Путина. Мегаэксперт начинает хлопать первым – все подхватывают. Аплодисменты переходят в овацию. Некоторые встают на колени в слезах.

Путин (сдерживая слёзы): Я… благодарен вам… Но всё же… Пусть выступит и оппозиция, мы обязаны предоставить слово и ей – ведь в этом и состоит основа демократии: выслушать даже тех, кто не согласен с нами. Депутат Жириновский, что скажете вы?

От Банды Депутатов отделяется Депутат с бубенцами. Он выходит на середину кабинета и некоторое время позирует, позвякивая. Открывает рот, чтобы что-то сказать.

Путин (смеясь): Ох, не могу с вами, Владимир Вольфович, насмешили так насмешили! Ну а всё же по делу?

Депутат с бубенцами некоторое время прохаживается, позируя. Затем снова открывает рот, чтобы что-то сказать.

Путин (смеётся): Ой, не могу, Владимир Вольфович, с вами со смеху помрёшь! Решено. Дополнительное финансирование вам на региональные отделения и здание в центре Москвы в законе допишем!

Депутат с бубенцами, довольный, звеня, присоединяется обратно к Банде Депутатов.

Все по-доброму смеются и ликуют.

Путин: Но, подождите, мы не можем не заслушать и самого ярого и непримиримого нашего оппозиционера. Пригласите депутата Зюганова.

От Банды Депутатов отделяется Державный и Медленный Депутат. Он выходит на середину кабинета и некоторое время олицетворяет державность и медлительность. Открывает рот, чтобы что-то сказать.

Путин: Да, конечно, Геннадий Андреевич, мы помним о пожилых стариках и молодых большевиках. В законе пропишем соразмерные единовременные пособия.

Державный и Медленный Депутат прохаживается с государственным видом. Открывает рот. 

Путин: Разумеется, никто не отрицает заслуги советского народа в деле государственного строительства за полярным кругом. Деньги на единовременный памятник конвоирам будут соразмерно выделены.

Державный и Медленный Депутат доволен, присоединяется обратно к Банде Депутатов.

Все ликуют и компанейски радуются успеху.

Путин: Ну, что же, прения окончены, замечания – и часто очень серьёзные, но дельные, а главное, конструктивные замечания высказаны. Мы обязательно их все учтём (смотрит на Светло-серого – тот кивает), да они и уже учтены. Поздравляю вас, коллеги. Федеральный закон о внесении изменений в федеральный закон о федеральном бюджете Федеральной Федерации... мммм, Российской Федерации – принят! Слово предоставляется вам, господин Спикер.

Спикер вылетает на середину сцены эдаким бешенным карамболем, бьёт чечётку, выкидывает коленца, делает антраша, ходит колесом, танцует фортнайт-дэнс и поёт:

Я спикер-спикер-спикер! Я вовсе не медведь!
А как приятно спикеру по небу лететь!

Тут же все присутствующие, кроме Путина, подхватывают хором:

Он спикер-спикер-спикер! Он вовсе не медведь!
Ах, как приятно спикеру по небу лететь!

Светло-серый (неожиданно, фальцетом): Ой, как приятно спикеру по небу лететь!..

Моргает и трещит светильник. Путин оборачивается и молча смотрит на него.

Пауза.

Молчание. Путин смотрит на светильник. Тот перестал мигать, но Путин всё равно смотрит. Он то ли о чём-то думает, то ли анализирует, то ли ушёл в себя, то ли просто тупит – понять невозможно. Все неловко переминаются, дёргают себя за галстуки, кашляют, сопят, вытирают пот со лба и слюни из углов рта.

Пауза.

Молчание затягивается.

Звонит телефон на столе Путина.

Путин разворачивается обратно и рассеянно смотрит на телефон. Медленно берёт трубку, слушает.

Путин (тихо): Это Она…

По кабинету пробегает эмоциональная рябь. Все шепчут: «Она… Она… Она…» Все млеют. Все сгибаются и расползаются кто куда – за панели, за дверь, за кулисы, прочь, прочь, прочь.

Путин в кабинете один. Он прижимает трубку к груди и смотрит отрешённо вдаль.

Путин: Это Она… Я так ждал Её звонка. Мы договорились, что Она не будет звонить мне на работу, но сегодня такой день… И я ждал. Я правда ждал. Я так хотел поговорить с Ней, услышать Её голос… Я бы рассказал Ей о том, что нас ждёт, но не могу. Это сведения особой важности, чрезвычайно секретные сведения, а у Неё нет допуска по первой форме… У многих его нет. Но им я ничего и не хочу рассказывать. А Ей хочу – но не могу. И вам (к залу) я о Ней ничего не хочу рассказывать. Потому что Её я знаю, а вас нет. Вам нельзя видеть и слышать Её. Это небезопасно. Для всех. Здесь большие риски. Слишком велика угроза. Мы не можем пойти на такой шаг. Нужно защитить тех, кого любишь – любой ценой. Оградить их от боли и страдания этого мира. Спрятать за самыми надёжными замками в самых комфортных башнях. Запереть. Укрыть. Сберечь… Уничтожить любого, кто осмелится посягнуть. Уничтожить. Стереть с лица земли. Найти и разобраться. Покарать самым беспощадным образом. По всей строгости закона. И если нет закона, который позволит разобраться и покарать, то незамедлительно принять такой закон. И покарать. Но в первую очередь – защитить. Спасти. Сберечь. Оградить. Сохранить… Нет, это никому нельзя слышать.

Не отрываясь от кресла, Путин сгибается в три погибели и на кресле вместе с телефонной трубкой закатывается под стол. Некоторое время из-под стола слышится ласковое бурчание.

Путин выкатывается обратно. Вешает трубку.

Пауза.

Путин (в интерком): Дмитрия Анатольевича пригласите.

Открывается дверь, и вальяжно, не торопясь входит бывший Президент Медведев, всё так же юн и очарователен.

Путин: Дим, сложное дело и серьёзный вопрос к тебе. Помнишь, мы с тобой проговаривали сценарии транзита по вариантам трансфера?.. Есть новые вводные. Хотел с тобой обсудить, потому что и ты здесь тоже будешь задействован по полной.

Медведев охотно кивает.

Путин: То, что я тебе сейчас скажу – совершенно секретная информация, учти. Поступили разведданные, что американцы готовятся сделать бессмертными одного республиканца и одного демократа и потом их на президентском посту чередовать. Сам понимаешь, какое преимущество им это даст – и по экономике, и в геополитическом отношении... Мы этого им спустить не можем. Я, как человек, на которого возложена вся полнота ответственности за судьбу страны, принял решение принять на себя основной удар и бремя бессмертия. Но нам тоже нужен второй номер. Кто-то раз в сто-двести лет должен и меня сменять. Мне тоже отдохнуть бывает надо… Ну, как тогда, в 2008-м, помнишь?

Медведев кивает, но уже не так охотно.

Путин: В общем, Дим, я предлагаю тебе пойти вторым номером по программе бессмертия. Это всё, конечно, дело не сиюминутное, не в этом году даже будет сделано, но финансирование на научно-исследовательские работы мы уже выделили, процесс запущен. Ты подумай, а пока нам надо начать артподготовку, так сказать. Организуешь мне совещание… мммм… этого…

Медведев: Правительства?

Путин: Нет… мммм….

Медведев: Совета безопасности? Государственного совета?

Путин: Да нет, этого…

Медведев: Национального совета? Ситуационного штаба?

Путин: Да нет же… Ну, где эти…

Медведев: Наблюдательного совета? Исполнительного комитета? Рабочей группы? Проектного офиса? Совещание чего, чего?..

Путин: Ну, в общем, организуй.

Медведев обречённо кивает и уходит.

Путин потягивается, смотрит бумаги. Открывается дверь – входит Тёмно-серый.

Тёмно-серый: Первичную квалификацию пьесы провели, но появилась новая версия.

Путин молча смотрит.

Тёмно-серый: Версия «недружественная». Полагаем, что под «медведем» в силу однокоренной схожести фамилии может подразумеваться Дмитрий Анатольевич. Отрицание идентичности вашей фигуры фигуре Медведева может быть нацелено на раскол политических элит, вбивание клиньев в монолит государственности и антагонизацию образов действующего Президента и бывшего Президента в общественном поле.

Путин: А вот это уже серьёзно… Но там у вас ещё что-то с пропагандой гомосексуальности было?

Тёмно-серый: Точно так, было. Медведем в среде ЛГБТ-сообщества, согласно Википедии, называется представитель субкультуры гомо- и бисексуальных взрослых мужчин, отличающихся волосатостью тела, наличием бороды и усов. Посредством отрицания принадлежности Президента к указанной субкультуре может подспудно подразумеваться его принадлежность к мейнстримной гомосексуальности.

Путин: Да ну нет, это уже как-то… чересчур. Что-то вы тут намысливаете… И Википедия ваша тоже, между прочим, западный ресурс, там проверять надо внимательно… Знаем мы, кто и за чьи деньги там статьи пишет... Почему в Царьпедии не смотрите, м? А я скажу почему: потому что там вы таких статей и не найдёте. (Пауза.) В чём пропаганда-то?

Тёмно-серый: Песня может быть трактована, как призыв к эпиляции несовершеннолетних с целью их приобщения к гомосексуальному образу жизни.   

Пауза.

Путин (крутит головой): Да нет, бред какой-то. Ерунду мне тоже нести не надо. Продолжайте работать над «недружественной» версией. И в первую очередь – по международной повестке.

Тёмно-серый: То есть, версию «антимедвежата» отсеяли?

Пауза.

Путин: Я этого не говорил. Передёргивать тоже не надо… Отсеивать пока ничего не будем. Продолжайте анализ.

Тёмно-серый: Вас понял. Ещё один момент. По поводу изменений в бюджет… Тут отдельные губернаторы задаются вопросом о целесообразности… Особенно из тех, у кого жители менее всего одобрения указанной инициативе высказали.

Путин (потягивается): А, давно отлуп не получали. Ну давайте тогда кого там… из тех, кто по процентам подвёл.

Тёмно-серый открывает правую панель – за ней Абстрактный губернатор №1.

Абстрактный губернатор №1: Владим Владимыч, мы тут в республике задаёмся вопросом…

Путин (чрезвычайно жёстко): Значит, я вас сейчас попрошу меня никогда больше не перебивать, вам ясно? Я вас долго слушал – теперь вы меня послушайте. У нас тут накопились обращения граждан, жителей вашего региона… Обстановка очень неприятная у вас. Особенно в том, что касается ЖКХ, обеспечения жильём, состояния школ и больниц, в целом состояния образования и здравоохранения, транспортной инфраструктуры, падения доходов населения, роста преступности и наркомании, неудовлетворительной работы правоохранительных органов, незаконной вырубки лесов и столь же незаконной миграции, роста цен на бензин и пищевые продукты, самовольной застройки, сноса исторических зданий, давления на бизнес, загрязнения окружающей среды, низкого качества воздуха и питьевой воды, радиоактивного загрязнения почвы и пальмового масла в пищевых продуктах, цены на которые, как говорилось уже, растут… В общем, вопросов к вам накопилось много…

Абстрактный губернатор №1: Дык… Дык и мы… это…

Путин (жутко, жёстко): Я сказал не перебивать меня. Вы не оставляете мне выбора кроме как вынести вам… ЗЕЛЁНУЮ ПАПКУ! (Достаёт из ящика стола зелёную бумажную папку и показывает Абстрактному губернатору №1.) 

Абстрактный губернатор №1 (шипит, вопит): О нет, зелёная папка! Моя единственная слабость! О, коварный! Злой-злой-злой! Как ты узнал!?! Я таю! Таааааююю... (Административно тает.)

Путин кидает зелёную папку в сторону растаявшего Абстрактного губернатора №1. Тот в жидком состоянии кое-как доползает до папки, с ней утекает обратно за панель. Панель закрывается.

Путин (миролюбиво): Теперь пряники. Кто там у нас отличился по процентам?

Тёмно-серый: Сто четыре процента одобрения у…

Путин (перебивает): У него, да?

Тёмно-серый: У него.

Пауза.

Путин: Нет, ну это всё же чересчур – сто четыре процента-то!

Тёмно-серый: Чересчур, очень чересчур.

Путин: Но хорош, ничего не скажешь.

Тёмно-серый: Хорош, очень.

Путин: Чересчур даже.

Тёмно-серый: Именно, что чересчур хорош.

Путин: Да, недурно… (Смотрит на стопку красных папок, выбирает там одну, отдаёт Тёмно-серому.) Вот, передайте ему. Настала пора ему это узнать.

Тёмно-серый с почтением принимает папку, идёт с ней к двери, открывает её, но в проходе сталкивается с Группой Неназванных Министров. Он их пропускает. Группа Неназванных Министров состоит возможно из узнаваемых действующих, бывших или будущих высших должностных лиц. Может быть, там видны Матвиенко, Шойгу, Нарышкин, Голикова, Иванов, Силуанов, Мишустин, Сердюков, Улюкаев и Абызов, а может, видны совсем другие люди – не менее государственные и влиятельные. В любом случае они олицетворяют влияние и государственность, готовность принять решение и взять ответственность. Прямо брызжет из них это. Замыкающим идёт слегка покачивающийся бывший Президент Медведев. Где успел – непонятно.

Путин надевает маску.

Группа Неназванных Министров проходит к столу Путина, все по очереди предъявляют ему бумаги. Путин внимательно смотрит бумаги, кивает и снимает маску. Неназванные Министры рассаживаются за приставку для переговоров. Медведев садится с краю, лицом к залу. Тёмно-серый выходит и закрывает за собой дверь.

Путин (медоточиво, успокоительно, к Неназванным Министрам и Медведеву): Уважаемые коллеги, рад вас видеть, пусть и обстоятельства нашей встречи не слишком радостные. У нас встреча не протокольная, поэтому в таком составе (обводит рукой присутствующих и зал), но именно это позволяет мне говорить открыто и свободно. Что ни говори, а я счастлив, что окружён людьми, понимающими истинное положение дел и действующими исходя из той же логики, что и я – логики делового оборота. Весь вопрос в экономических критериях, в исчислимых величинах: будет ли что-то эффективным и полезным государству, стране, людям, или нет. Руководство Советского союза это понимало и если бы не стало гнаться за какими-то странными, чуждыми нашей культуре новациями, то всё бы ещё могло обернуться совсем по-другому... (К залу.) А вот нашим капризным и горделивым двум процентам этого понимания не хватает. Они как с писаной торбой носятся со своими демократическими ценностями и свободами, со своей политической моралью. Но это прошлый век. Единственное, на что мы имеем право ориентироваться в двадцать первом веке – это финансово-экономические показатели. Где-то в глубине, внутри, я понимал это ещё тогда, в ГДР. В разведшколе, я помню, рассказывали нам о Гёте, Гегеле, о Марксе, конечно, но и о Шиллере, Лессинге… Я ничего этого там не увидел. Никакого отзвука прошлого, никаких воспоминаний о той культуре; а вот о войне, которую эта культура произвела и которая сама в отместку смела эту культуру, в ГДР помнили хорошо. Да и мы им забыть не давали. А так – всё как везде там было. Просто люди живут, пекутся о своих ежедневных заботах, на работу ходят, машину хотят завести, траби там или хотя бы вартбург, обувь чинят в мастерской, одеваются скромно, пиво пьют. А пиво у них хорошее было… Радебергер – по сравнению с нашим жигулёвским просто небо и земля. Хотя у нас тоже сейчас научились хорошо варить, то же жигулёвское ничуть не уступает уже... Немцы вообще выпить не дураки, а уж в ГДР хлестали так, что нашего бы перепили. Я этот их блауэр вюргер и пфеффи на дух не переносил, а вот пиво… Да, пиво бы сейчас неплохо пошло…

Путин приятно задумывается. В продолжение предыдущей части его речи Неназванные Министры смотрят в телефоны, что-то помечают на бумагах, временами тихо переговариваются и пересмеиваются. Медведев слегка покачивается в кресле. Путин возвращается.

Путин (к залу): А тогда те, что помоложе, смотрели на Запад – американская музыка, фильмы, джинсы, сериалы смотрели с западногерманских каналов… То же, что и у нас вообще-то было. Дрезден вообще очень современный город. Пространный, широкий, пустой. Неудивительно: его же тогда американские и английские военно-воздушные силы так отутюжили, что камня на камне не осталось. Какая цель у этого была? Военного значения город не представлял. Просто должен был отойти в советскую зону влияния – вот его превентивно и уничтожали. И в итоге уничтожили. Как и многие другие города. Та же Фрауэнкирхе, церковь их саксонская, когда я там служил, в руинах лежала. Просто гора битого камня, по которой дети лазят, какие-то куски стен стоят... Не давали себе забыть, до чего великая культура довести может. Да и мы им забыть не давали. А теперь отстроили заново, и не только её – весь город, и живут себе припеваючи. О прошлом не помнят и не вспоминают, создали себе полезную туристическую имитацию, людей возят, музеи открывают – и правильно, человек – важнейший ресурс. Всё это правильно, потому что экономически оправданно. За спиной США они научились повторять движения американской тени. Где там теперь гегели и марскы? Ни гёте, ни шиллеров на улицах не встретишь. Зато и геббельсов с геррингами не видно. Обычная крепко функционирующая система человеческих отношений на отдельно взятой территории – вот и вся Германия. Много где уже так. Без этих культурных изъянов, знаете…

Путин переключает внимание на Неназванных Министров и Медведева. Неназванные Министры сначала замирают, затем незаметно начинают раскачиваться в такт его слов – каждый в своей амплитуде. Медведев тоже качается, но не механистично.

Путин (Неназванным Министрам и Медведеву): Стоит государству отказаться от подростковых идеалов, забыть прошлое и начать жить сегодняшним днём, экономическими циклами производства и потребления, как оно становится самодостаточным, оно становится взрослым. От прошлого должен быть сохранён единый непротиворечивый положительный образ, на который можно опереться, совсем не думая о нём. Пусть это будет образ новых монолитных строений, повторяющих общие черты зданий прошлого, как в Германии – этого достаточно. Монолит крепок, он выдержит руку опирающегося на него народа. У нас теперь тоже сносят, то есть, мммм, реконструируют, много старых домов. И правильно делают. Не всегда, может быть, законно, но почти всегда правильно. У нас есть проблемы в сфере градостроительного регулирования, есть там противоречия, есть несоответствие нормативной базы современным требованиям и применяемым технологиям – мы работаем над этим, там есть над чем работать… А снос, то есть, мммм, реконструкция – это вообще хорошо. (К залу:) Разумеется, есть ряд зданий, там, мммм, памятников этой… архитектуры, они включены в соответствующие перечни и списки – их трогать никто и не собирается. Но зачем хранить какие-то сараи и амбары только потому, что они были построены двести лет назад? Не лучше ли обеспечить загрузку градостроительного комплекса, дать людям рабочие места, построить современные здания на месте этих развалюх, комфортные, пожаробезопасные, повышенной этажности, более энергоэффективные и экономически выгодные – причём выгодные для всех, не только для застройщика. Дать в них квартиры людям, которые годами – годами, говорю я вам! – стоят на очереди на улучшение жилищных условий. Я считаю, это правильно, ведь мы в первую очередь должны заботиться о людях, а не о зданиях, тем более если те не включены в перечень или список…

Ширится амплитуда колебаний Неназванных Министров, но они всё ещё качаются вразнобой. Один Медведев как качался, так и качается на своей волне.

Путин: Так не настало ли и в целом время снести, то есть, мммм, реконструировать наши представления о России, о её политико-административном устройстве, о её нынешнем месте в мире и её будущем? (Внимательно оглядывает присутствующих и зал.) Такое время настало. Да, России в современном укладе мировой экономики, как и всегда, досталась особая, исключительная роль. Мы всегда были страной крупных проектов. Для реализации крупных проектов нужны крупные компании – такие же крупные, как и сама Россия. И всё, что у нас здесь происходит, называется просто: би-ту-би. Россия не ориентирована на отношения с человеком. Да и не нужно это. У нас столько инфраструктурных, транспортных, сырьедобывающих и ресурсообрабатывающих проектов, столько колоссальных процессов составляют основу нашей экономики и общественного устройства, столько организаций задействовано в их реализации, такие огромные величины определяют их: деньги, объёмы, длины, веса, расстояния и протяжённости, – что человек и не нужен здесь. Он сам о себе позаботится. Наша задача – дать ему возможность принести пользу своей стране и приложить по мере сил руку к реализации данных проектов, к отправлению указанных процессов… Вот, допустим, надо было вторые железнодорожные пути строить на участке от Тобольска до Сургута. А это, между прочим, 437 с половиной километров. Силами РЖД с привлечением ещё одной крупной компании-грузоотправителя проект был реализован. А это, на минуточку, в 2007 году началось и закончилось вот только совсем недавно. В итоге – удвоение грузопропускной способности инфраструктуры из региона, где у нас добывается до трёх четвертей нефти и свыше 90 процентов газа, до основных наших транспортных коридоров. Сорок миллионов тонн грузов в год можно перевозить теперь. Результат? Результат! И причём здесь свободы и идеалы? О каких таких ценностях и правах здесь может идти речь? Чистейшая экономика. А ведь этот проект был растянут на 13 лет. Есть ли уверенность в том, что он мог быть воплощён в условиях нестабильности и перемен во властных структурах? Такой уверенности у нас нет. А таких проектов у нас тысячи и десятки тысяч по всей стране!

Неназванные Министры постепенно, как поставленные в ряд метрономы, начинают синхронизировать свои колебательные качания. Один Медведев ничего не синхронизирует – то рукой щёку подопрёт, то со стула чуть не свалится.

Путин (с удвоенной экспрессией): А мы разве о многом просим взамен? Об одном только: о соблюдении корпоративной этики. Не перечь государству. Не ври государству. Не кради у государства, а если крадёшь, то кради хоть на копейку меньше, чем приносишь пользы. Разве может порядочный работодатель требовать меньшего от своих работников? (К залу:) Те, кто не умещаются в эти требования, становятся либо врагами, либо предателями. С ними и поступают сообразно… Те, кто им соответствуют – преуспевают, делают имя, карьеру, делают деньги и приносят пользу. А всем остальным мы оставляем право жить, как они сами захотят. И мы всегда готовы дать работу всем, кто возьмёт её. Вы только скрупулы ваши оставьте при входе. Не до них сейчас. Нам мировая конкуренция не позволяет на скрупулы отвлекаться. (Снова к Неназванным Министрам:) Мы должны соответствовать стандарту. И стандарт уже давно не Европа. Стандарт – это Америка. Корпоративная, выверенная, чёткая, бездушная, иногда даже стерильно пресная, просчитанная и отточенная корпоративная Америка. О чём вы говорите? Жребий давно брошен! Осталось только поглядеть на себя в зеркало и принять увиденное. И я говорю вам, очнитесь, Россия не Европа. Россия – это Америка.

К концу речи Путина Неназванные Министры полностью синхронизированы. Их губы начинают что-то шептать. Медведев удивлённо на них смотрит.

Путин (доволен): На этом на сегодня всё. Все свободны.

Неназванные Министры встают из-за стола и подняв руки, как зомби, медленно двигаются к двери. Всё громче и громче они бормочут в унисон. Наконец, становится слышно.

Неназванные Министры (хором): Россия – это Америка… Россия – это Америка… Россия – это Америка…

Медведев смотрит на Путина. Тот ему кивает. Медведев тоже встаёт и, пошатываясь, бредёт за зомби.

Дверь распахивается – входит Ярко-синий. Он вежливо помогает Неназванным Министрам покинуть кабинет. Последним берётся за Медведева. Тот вдруг оборачивается к Путину – то ли с обращением, то ли с заявлением, то ли с жалобой.

Медведев: Свобода лучше, чем несвобода…

Путин (чистосердечно и убедительно): Дим… Ну, конечно же лучше.

Медведев хочет сказать что-то ещё, но ничего не говорит и уходит. Ярко-синий ждёт, закрывает за Медведевым дверь и подходит к Путину.

Ярко-синий: Владимир Владимирович, есть подвижки по фронту работ над технологией репликации. В ходе построения программной модели был выявлен ряд проблемных узлов, узких мест разрабатываемой американскими партнёрами технологии «Протеиновый дух», ставящих под сомнение целесообразность её применения. Кроме того, наши так называемые партнёры распространили санкционный режим на поставки любого научного оборудования, в связи с чем дальнейшая работа в поле классической экспериментальной науки стала невозможна.

Путин (кивает): Неудивительно. Они боятся нас и действуют превентивно. Ну, что… Правильно боятся.

Тёмно-синий (кивает): В данной связи нашими учёными администраторами предлагается альтернативная, импортозамещающая модель репликации президентов, основанная на гораздо более щадящих методах и частично уже закреплённых в законодательстве понятиях и определениях...

Путин: Ну, ну, что у вас там? Только коротко…

Ярко-синий: ИНН, Владимир Владимирович, И-Эн-Эн. Индивидуальный номер налогоплательщика…

Путин (сдерживаясь): Я знаю, что такое ИНН.

Ярко-синий: ИНН уникален для каждого физического лица – налогоплательщика на территории Российской Федерации. С точки зрения законодательства, не может быть двух физических лиц, носителей одного ИНН. ИНН содержит самую суть личности в её отношении к государству и определяет эту личность гораздо точнее каких-то там биометрических параметров. Кроме того, ИНН содержит контрольное число, позволяющее избежать ошибок и разночтений в его идентификации… Наши учёные администраторы предлагают построить технологию репликации на дублировании ИНН донора и его вживлении в личное дело реципиента.

Путин (недоверчиво щурится): Че-е-его? 

Ярко-синий: Параллельно будет использован СНИЛС, Владимир Владимирович, страховой номер индивидуального лицевого счёта…

Путин (еле сдерживаясь): Я знаю, что такое СНИЛС. Я не понял, что вы там дублировать будете?

Ярко-синий: СНИЛС также уникален для каждого гражданина Российской Федерации. Нет и не может быть двух одинаковых СНИЛСов. Обладатель СНИЛСа тождествен сам себе. СНИЛС позволяет абсолютно однозначно идентифицировать человека и его страховые отчисления и выплаты. Цепочка цифр ИНН и переплетённые с ней числа СНИЛС, стянутые воедино ковалентными рублёвыми связями, вместе образуют ДНК административного тела физлица и гораздо точнее любого протеина описывают уникальность человека во всех его государственно значимых проявлениях. Если удастся одновременно пересадить и ИНН, и СНИЛС и обеспечить административную идентичность двух физлиц, это будет невиданный прорыв научно-бюрократического прогресса и триумф числа над человеком… Отечественные разработчики предлагают сконцентрировать усилия именно на этом направлении.

Путин (в сомнении): И вы думаете, это сработает?

Ярко-синий (горячо): Это должно сработать, и это сработает. Но окно возможностей очень узко. Входить на этот рынок нужно сейчас – любые дальнейшие изменения законодательства могут привести к потере инновационных возможностей. Упустить момент – значит потерять всё. Мы должны решить этот вопрос здесь и сейчас... Сейчас требуется дополнительное инвестирование в объёме не менее двухсот пятидесяти миллиардов рублей, но в дальнейшем эта сумма будет только возрастать...

Путин (одухотворён, в порыве): Как?! Только что же изменения в бюджет внесли!

Ярко-синий: Первично выделенные средства были освоены в течение получаса с момента принятия закона. Они ушли на подготовку инфраструктуры и создание первого научно-технического задела. Кроме того, был привлечён ряд зарубежных специалистов, а вы сами знаете, сколько они берут за свои услуги.

Путин (полностью в теме): Да знаю, чего уж там.

Ярко-синий (горестно): Предлагается предусмотреть дополнительное финансирование за счёт средств федерального бюджета, ранее выделенных на программу «Национальное образование».

Путин (целиком погружён в вопрос): А разве у нас есть иной выход? Нет, это слишком серьёзный вопрос, вопрос национального, государственного значения, и мы обязательно должны пойти на эти жертвы, чтобы обеспечить паритет бессмертия нашей страны на мировой арене.

Ярко-синий: Разрешите исполнять?

Путин как-то так по-особенному смотрит на часы – так, что всё становится понятно.   

Ярко-синий скорбно кивает и уходит, закрывая за собой дверь.

Пауза.

Путин (сам с собой, иногда оборачиваясь к залу): Нет, как ни крути, а день выдался неплохой, и я весьма доволен сегодняшними достижениями. Разумеется, не всё прошло гладко, есть ещё пространство для роста и улучшения, затраты пока слишком велики, но это новая сфера и просчёты здесь неизбежны, так что в целом – в целом – всё же прошло неплохо, и я могу быть доволен. Да, иногда становится тяжело, эта работа отнимает много сил и требует чрезвычайной концентрации от человека, исполняющего её, но я знал, на что шёл… Наши западные партнёры ставят нам палки в колёса, лишают нас доступа к современным технологиям. Ну и пусть. Наше импортозамещение позволяет отказаться от цифровых технологий в пользу численных, от нейробиологических методов – в пользу геннобюрократических. Пусть о перикарде пекутся американцы, мы обопрёмся на ИНН… Теперь пора бы и отдохнуть. Завтра будет новый день и новые вызовы, новые вопросы, требующие моего решения, продолжение работы над уже начатыми проектами, обсуждение новых инициатив – что ни говори, а наша политика целиком обращена в будущее. Теперь же я должен отдыхать, соблюдая требуемое чередование циклов работы и отдыха человеческого организма, которым обеспечено и подкреплено постоянство и непреклонность политической воли государства. Я должен спать… Что увижу я во сне? На чём заострить мне своё внимание, пока ещё открыты мои глаза? Перед тем как будут реплицирована моя административная ДНК, я хочу вспомнить то основное, что делает меня собой… Главное событие моей жизни, от которого можно начинать отсчёт… Какое оно? Что мне явится ночью из пучин дремлющего сознания? Что-то из детства, из молодости? Свадьба? Рождение детей? Тот разговор с Ельциным? Курск? Беслан? ЮКОС? Мир на Кавказе? Олимпиада? Крым? Донбасс? Нет, всё не то… Сколько ни думаю, не могу представить себе что-то одно. Столько всего было. Столько исторических событий, ключевых решений, столько людей, с которыми довелось взаимодействовать… Что из этого прекрасного калейдоскопа, в котором вертелась моя жизнь, было ключевым? Я должен приложить максимум подсознательных усилий, чтобы вспомнить. Вспомнив, я обрету и запомню себя… Запомню себя навсегда – таким, какой я нужен. Вот она, судьба главы государства, правителя, лидера, вождя: в жизни не остаётся ни мгновения, которое можно было бы целиком посвятить себе, даже отдых мой должен быть подчинён рабочим интересам. Я не принадлежу себе, но полностью отдан, телом и духом, служению Родине… Да, засыпая, я должен думать о Ней. Она одна имеет значение и все помыслы мои обращены к Ней… Это и есть ключевое… 

Путин засыпает, откинувшись в кресле и оставив большие, сильные руки безвольно лежать на подлокотниках.

Свет угасает до полутьмы.

В полутьме дверь открывается – входит бывший Президент Медведев.

Медведев проходит в середину кабинета и некоторое время смотрит на спящего Путина. Идёт к нему, подвигает к нему флагшток с флагом и аккуратно укрывает спящего Путина бело-лазорево-алым полотнищем с соотношением сторон 2:1.

Медведев ещё некоторое время стоит над спящим Путиным, идёт к выходу, но по пути оборачивается к залу и замирает.

Столб света выхватывает его из мрака.

Медведев (к залу): Многим приходится повторять чужие слова. У других нет ничего, кроме готовых реплик. Реплики есть и у меня, но есть и речь собственная. Я, в конце концов, был Президентом. Я начинал и оканчивал войны, я проводил реформы, пусть местами неудачные, но свои, я говорил с людьми и выслушивал их мнение, но решения всегда принимал сам. Свободой слова в полной мере здесь обладают лишь двое: он (кивает в сторону спящего Путина) и я. Говорить то, что хочешь – лишь часть этой свободы, пусть значительная, но не главная. Говорить как захочешь – вот истинная свобода слова. Выбор стиля доступен лишь нам двоим, всенародно избранным и признанным. Как говорим мы, будут говорить все. И уже от одного того, как говорить, зависит то, что может быть сказано. Люди недооценивают этот аспект свободы слова – и напрасно. В политике «как» всегда важнее, чем «что»… Я в своё время отдавал дань моде и старался быть жёстким и решительным, но это не моё. Мне нравится смеяться. Я и над собой посмеяться могу. Почему нет?.. Я добросовестно и честно исполнял свои обязанности, но, по правде сказать, был рад, когда мой срок подошёл к концу. На моём месте мог оказаться любой из нашего круга. Любой бы справился. Просто не любой бы вернул всё ему. А я вернул. Потому что я считаю, что нет ничего страшного в том, чтобы менять любого на любого другого. Просто разные фамилии на одном посту… Но на посту оказался я, и моя фамилия теперь навеки прикована к его. Политический курс Владимира Путина – и в скобках: «и Дмитрия Медведева». Внутренняя и внешняя политика Владимира Путина – и в скобках: «и Дмитрия Медведева». Правительство Владимира Путина и (показывает воздушные скобки) Дмитрия Медведева. Последствия правления Владимира Путина и (показывает воздушные скобки) Дмитрия Медведева… А какие теперь последствия? Вечность вот этого? (Обводит рукой кабинет.) Но это же безумие. Если ты считаешь, что всё это навсегда, то это катастрофа! Я хотел нормальной человеческой жизни. А что будет вместо неё? Нет, это невозможно… Чем залить это горе? Чем заглушить эту боль? Бессмертие Владимира Путина и (показывает воздушные скобки) Дмитрия Медведева. Как это страшно. Как чудовищно нелепо. Боже, на что я себя обрёк?..

Пока он говорил, позади него из-под потолка опустился блестящий диско-шар. На последних словах начинает звучать бодрая, но щемящая синтезаторная музыка начала девяностых. Вспыхивает малиново-синий свет, лучится диско-шар. Медведев решительно идёт к столу Путина и нежно обхватывает стан флагштока. Музыка звучит всё громче. Медведев увлекает скользящий по Путину флаг за собой к центру кабинета и танцует с ним – нелепо, печально и нежно – как последний танец на выпускном балу.

Когда танец оканчивается и стихает музыка, диско-шар уплывает вверх, а Медведев возвращает флаг на место, снова укрывает им спящего Путина, помедлив, целует край флага, как целуют руку недоступной, но желанной женщины, и, не показывая лица, уходит прочь из кабинета.

Путин ворочается – из-под флага с лязгом вываливается огромная цепь, которой он прикован к креслу.

Свет гаснет. Опускается занавес.

Свет в зале. За занавесом слышны странные звуки: слышен гром далёких войн (то есть боевых действий с участием независимых сторон) и бурлящих скважин; кого-то бьют и насилуют бутылкой, кому-то дают ни за что тюремный срок, а кого-то, наоборот, ни за что отпускают, зачитывая немыслимые приговоры; пресс-секретарши министерств пляшут калинку, министры и аппаратчики читают стихи собственного сочинения, делают селфи и переругиваются, споря об истории, национальных идеях и авторитетах, о духовных лидерах и заслугах. Рекордные удои демонстрируют хозяйства южного Поволжья, количество строящихся квадратных метров превосходит все мыслимые пределы. Говорятся сильные, мужественные речи, и служатся молебны. На яхтах, в шале и небоскрёбах приносятся самые горячие клятвы верности и звучит самая ядовитая критика. Где-то раздаётся взрыв, то есть громкий хлопок, и крики, сирены и вау-вау-вау... Всё перекрывает постоянный шелест, хруст и звон денег.

Вдруг – возглас: «Считанные вещи».

Молчание, пауза… – и всё по новой.

Действие окончено?

Продолжается?

Неясно. Можно остаться в зале и ждать, а можно уйти: в буфете уже булькает коньяк и шипит кофе-машина.

В любом случае – гибридный антракт.