Узел бессмертия

  До рождения я был другим или никаким? Неужто с моим появлением на свет, умирает моё ничто, или оно, оставаясь в тени, словно амальгама, отражает лучи пролетающих жизней? Что моё во мне? Безликое сознание? Кто есть Тот, Кто рождается мной? Неужели Он - Никто, извечный посмертный наследник Самого Себя?

   Может мир - зеркало Бога, в котором Ему только и возможно увидеть Себя, попытаться разглядеть Своё неохватное лицо, и звёзды - всего лишь веснушки на Его щеках? Может я - очередная роль в театре Его идей, новый следопыт в лабиринте без выхода, текущий поиск гармонии души Сновидца с духом Его снов?

    Неужели я из ряда Его вопросов Самому Себе и моя жизнь - вариант ответа на то, что не имеет смысла, но всегда к чему-то стремится? Неужто ограничение сознания -  спасение Бога от собственной бездны, цепляние за что угодно, лишь бы не в пропасть ничто, надежда на любой остров сна в океане бездействия, хоть какая-то мера в тумане безграничности?

   Может луч сознания, как стрелка часов, оживляющая циферблат, дарует вечности смысл, плавит лёд абсолютности в божественный поток перевоплощений?
Стать текучим и лёгким, ни свобода ли это от сковывающего Единства? Почему бы скуку бесцельности не сменить пусть даже хаосом надежд?

   Тот, Кто во мне, разве не всегда стремится на волю из плена иллюзии, какой бы она ни была? Разве не хочет Он развязать все узлы, выпрямить повороты, освободить заторы, расковать звенья рождения и смерти и натянуть из них дрожащие струны между малым и великим, снами и Сновидцем, Гостем и Хозяином?

   Разве не хочет Он не только созерцать, а ещё взаимодействовать, не только творить, но и сонастраиваться, не только грёзить и стремиться к высшей цели, но быть всегда рядом, мостом без времени и пространства? Неужели этого ещё нет? Разве у Того, Кто вечен не всё сразу, и время не иллюзия, за которой остаётся всё, как есть?

   Как может Сновидец потерять Себя во снах, когда сны это Он, быть в стороне, не участвовать, хотя бы косвенно, в собственных грёзах? Неужто в полной отстранённости вся соль? Неужели Его абсолютность как раз в отсутствующем присутствии, и Он всегда здесь, но Его никогда нет, как прямое зеркало, ничего не добавляющее к отражению? Да и нет, слитые воедино?

   Что делать всё имеющему Абсолюту, если не просто наблюдать за движением случая по рулетке возможностей, за блуждающими стремлениями героя сна, забывшего Себя, но страстно желающего вернуть себе память? Может единственный выход Бога из тупика довольства Собой в смерти, в самозабвении, дроблении Единства, расколе Себя на сны и Сновидца, сцену и зрителя?

   Неужели игра в борьбу и примирение Его единственная и неизбежная действительность? Неужто абсолютность Бога выражена именно тем, что Он никогда не застынет в полнейшем совершенстве, что оно, наоборот, в Его вечной подвижности и всегда относительном покое? И что ж, Ему никогда не ухватить свою текучесть, но лишь быть ею и как-то справляться с течением?

  Если Бог - только лодочник, а пловец - брошенное на волю волн Его же сознание с веслом выбора, тогда куда и зачем плыть? Неужели для того, чтобы вечно бежать от боли, понижая её градус до блаженства? Неужто уворачиваться от неизбежной косы смерти и конец преодолевать новым рождением, это всё, что Бог может Себе предложить? Хотя, что может быть лучше, как ни развязать узел бессмертия  и стать вечно обновляющимся?