ТУ Дрезден. Третий курс

 Летело время, как та птица – тройка в известной русской песне или в рассказах Н. В. Гоголя. Вот опять закончилось лето и длинные каникулы. Пришел сентябрь 1973 года и с ним третий курс моей учебы в Дрезденском техническом университете.
 
 Зная, что к нам в Дрезден прибывают новые студентки из нашего ленинградского института, и помня обещание, данное нашему декану Бельцову о шефстве над ними, с нетерпением ждал знакомства с девушками. Надо сказать, что им с точки зрения постепенного вхождения в жизнь иностранного студента, повезло больше, чем нам. Нас-то, если Вы помните, бросили в водоворот учебы, как в озеро, причем плавать мы еще не умели, не зная языка. Девчонок же отправили в ГДР сразу же после сдачи экзаменов за второй курс ЛИТЛП. И они более двух месяцев занимались исключительно языковой подготовкой в Карл-Маркс-Штадте. Приехала тогда в Дрезден достаточно большая группа студентов из 11 человек: 7 девушек и 4 парня. На вокзале их встречал Юрис Янсонс, известный любимец девушек, которого по признанию Елены, моей будущей жены, тут же все полюбили платонической любовью.

 Узнав, где разместились прибывшие Елена Мурзина и Наталья Антошкина, мы с Висвалдисом, моим закадычным другом, пошли к ним в гости. Встреча прошла, как принято говорить, в теплой, дружеской обстановке, но не более того. Попили чаю, пообщались по организации учебного процесса и пообещали доступную нам помощь при появлении у девушек каких-либо проблем.

 А жизнь двигалась дальше. В ноябре, как обычно, был организован наш внутренний карнавал. Вот там-то и состоялось более близкое наше знакомство с Еленой, причем большее рвение, чем я, проявил в этом вопросе Вис. Он Елену часто приглашал потанцевать, причем нахваливал ее мне, рассказывая, какая она умная и приветливая. Я же больше издали любовался ее северной, узнав, что она из-под Архангельска, красотой и статностью. Мы даже с ней пару раз молча станцевали. Я чувствовал в себе какую-то непривычную заторможенность и скромность, а внутренний мой голос уже шептал мне, что эта девушка мне нравится и на нее мне нужно обратить более серьезное внимание. Так появлялись ростки пока неосознанного чувства, которое позже перерастет во все поглощающую любовь. Об этом расскажу в отдельном рассказе, потому что нельзя путать сокровенное с прозой жизни, пусть и молодой, и отчаянной, какой она была в те незабываемые и счастливые при всех трудностях годы.

На зимние каникулы я собирался пригласить Висвалдиса в гости в Пестово к своим родителям. И об этом доложил им еще во время летних каникул. Родители с моими братом и сестрой жили в то время в старом частном доме с родителями отца. Места там было мало, да и дом уже был в достаточно плачевном состоянии, имея, как минимум, пятидесятилетнюю историю своего существования. Так вот отец, то ли не поняв, с кем я приеду в гости, то ли применив ему одному понятную хитрость, пошел к директору опытно-механического завода и доложил, что его сын на Новый год приезжает из ГДР в гости с иностранцем. Он заявил, что показать иностранцу разруху, в которой они живут, просто чисто политически будет неправильно. Барановский, который был тогда директором завода, на удивление быстро решил проблему, выделив отцу трехкомнатную квартиру из своего личного фонда. Вот так моя учеба в ГДР еще и помогла моим родителям в улучшении их жилищных условий. И с Висом мы приехали зимой уже в новую квартиру родителей.

 В этом же году поздней весной ко мне в гости приезжала моя мама. Мы тогда не могли приглашать кого бы то ни было в гости. Но из любого безвыходного положения всегда находится какой-либо выход. Так и здесь мой хороший немецкий товарищ Хаген Ульбрихт согласился оформить приглашение для моей матери. Мы потом были приглашены к Хагену в гости, который жил вместе с родителями в старинном особняке на окраине Дрездена. С умилением вспоминаю, как Хаген во время ожидания трапезы предложил маме поставить аудиозапись какой-нибудь классической музыки на выбор: Баха, Грига или Бетховена. Мама выбрала Бетховена, о котором хоть что-то слышала. Потом долго, посмеиваясь, вспоминала, как пыталась показать себя светской дамой и не уронить лица при общении с иностранцами. Неоценимую помощь в организации различных экскурсий для мамы оказала мне и Елена, с которой у меня к тому времени уже начали складываться достаточно теплые взаимоотношения. Мы вместе посетили знаменитую дрезденскую картинную галерею, показали другие достопримечательности города. Съездили в старинный Мейсен – родину известного мейсенского фарфора.
 Показали и исторические пригороды Дрездена: Пилнитц – резиденцию фаворитки Августа Сильного графини Козель; Моритцбург, где располагается старинный охотничий замок того же Августа Сильного. Елена очень хорошо разбиралась в живописи. Еще учась в Ленинграде в течение двух лет (я закончил там только первый курс) посещала постоянно Эрмитаж и театры. Поэтому у нее был более богатый кругозор в этой области, чем у меня. Маме мы устроили тогда, думаю, незабываемый и познавательный отдых. Она только, как, видимо, и все, пережившие ужас Великой Отечественной войны, очень удивлялась, как хорошо живут немцы, проигравшие в той войне, по сравнению с нами, вроде бы победителями. У меня на это тоже тогда не было ответа.