Радка

Антон Купрач




Пьяницы Сергей и Люська завели от скуки щенка – сучку. Беленький щенок с пятнышком на спине был, как и все щенки игривым, ласковым, забавным и любопытным. И играла эта веселая девочка почти постоянно, сама с собой, потому что и Люська, и Сергей лишь раздражались на ее попытки заигрывать с ними. И никак они не могли придумать для пушистого малыша кличку. То Альмой ее называли, то Пальмой, то Найдой, пока однажды соседский мальчик, заигравшийся с маленькой собачкой, не назвал ее Радкой.
 - Почему Радка? – спросил Сергей.
- А она радуется все время, поэтому и Радка, - ответил мальчуган.
Так и прилипла к собачке эта кличка.
Радка росла, и все в мире ей казалось каким-то особенно замечательным. Она любила все и всех до самозабвения, искренно и бескорыстно, и ей казалось, что и все вокруг тоже любят ее и тоже от всего сердца. Когда хозяева ее погружались в очередной глухой запой, она, забытая, бегала по двору, играя сама с собой, копала ямки, тихонько тявкая, забегала в вечно открытые двери нищего, неухоженного, пропахшего до основания сигаретным дымом дома, веселым задорным лаем встречала угрюмых, нетвердых в мыслях и ногах гостей и все смотрела и смотрела своими большими глазками с восторгом на мир и на людей через свои собачьи розовые очки.
Прошло лето, отбарабанила по крышам холодными дождями томительная осень, пришла зима. Радка выросла и превратилась в небольшую, необыкновенно ласковую и приветливую дворняжку с внимательными круглыми глазами, с отходящими от них к ушам тонкими полосками, словно лучиками.
- Зря мы взяли эту Радку, - заявила однажды хмельная Люська.
- Почему это? – спросил удивленный Сергей.
- А потому, что толку от нее нет никакого. Она только ластится и больше ничего! Даже лаять по-настоящему не умеет. Плохой она охранник.
- Что тебе охранять-то, дура? Пустые бутылки? Диван продавленный? Зачем тебе охранник?
- Отравлю я ее!
- Дура ты и есть дура! Пусть живет сучка, она никому не мешает.
На том и порешили.
Зима выдалась в тот год холодная и снежная. Радка, бегая по снегу, радовалась своей первой зиме в жизни от всего своего маленького веселого сердечка, хоть и мерзла она ночами в своей старой будке. Хозяева ее привыкли к ней и смирились с ее беззлобным нравом и, казалось, уже не обращали на нее никакого внимания. Однажды Сергей и Люська в очередной раз жестоко запили. Пили все подряд, забыв обо всем на свете. Когда поздним вечером к ним в дом зашли их приятели с самогонкой, Радка забежала вслед за ними в дом. Все уселись за грязный, заставленный тарелками, пустыми стаканами и прочим стол и начали попойку, а голодная Радка стала ластиться к каждому в надежде на нехитрое угощение, и так старалась, сто пьяная Люська не выдержала:
- Пошла вон, сволочь! Кто ее впустил?
- Сама забежала, - ответил Сергей, - ты бы лучше дала бы ей поесть, хоть хлеба, что ли.
- Самим жрать нечего! Пусть добывает себе еду самостоятельно! Где у нас веревка?
- Зачем тебе?
- Привяжу ее, чтобы не лезла к нам.
- Веревка в сарае, а сучку не нужно привязывать, просто выгони ее.
- Она опять прибежит, я ее знаю!
Люска вышла из накуренной темной комнаты и вскоре вернулась с толстой веревкой в руке. Она обвила шею собаки концом этой веревки и жестко завязала узел. Получилось нечто вроде ошейника.
- Вот теперь порядок, пусть сидит, без нее будет спокойнее.
Выведя за собой покорную собачку, Люська завела ее за сарай, находящийся от дома метрах в тридцати и привязала ее к старой яблоне.
- Сиди здесь, сволочь, - проговорила она.
Радка, которую привязали в первый раз, растерялась, виновато завиляла хвостиком и, сев на задние лапки, тихонько заскулила.
- Не скули, а то огрею поленом! Ничего, сволочь, привыкнешь и будешь, как шелковая!
И Люська, чуть пошатываясь, удалилась. Радка осталась одна на снегу за серым старым сараем. Она не видела больше дома, стена сарая заслоняла его, а видела лишь заваленный снегом люськин огород и широкое зимнее поле за ним, заканчивающееся вдалеке тонкой полоской темного леса. Она слышала, как громко гуляют ее хозяева, как кричит хриплым голосом Люська в пьяном угаре, как ушли, скрипя снегом хмельные гости. Потом все стихло и лишь деревенские собаки надрывались в разных концах деревни непрерывным лаем. Собачке стало очень тоскливо, и она, свернувшись калачиком, тихонько заснула.
Шли дни, Радке очень хотелось есть, ей было нестерпимо холодно, и она все ждала и ждала, когда придут к ней ее хозяева, принесут вкусно пахнущую еду и скажут ей хотя бы вскользь ласковое слово, а она, поев, будет бесконечно благодарна за любовь и внимание к ней.
Когда надвигалась очередная долгая зимняя ночь, и небо распахивало над землей свои черные звездные крылья, маленькая собачка, слушая деревенские звуки, смотрела на далекие звезды, не понимая, зачем они светят ей своим холодным светом из своей бесконечной дали. Она терпеливо ждала своих хозяев, и надежда не покидала ее и, вспоминая свое единственное счастливое и коротенькое лето, Радка тихо засыпала на снегу, и  видела во сне Сергея и Люську и любила их от всей души и во сне виляла хвостиком.
О Радке вспомнили весной, когда солнце уже начало растапливать тяжелые снега. Протрезвевший после многомесячной пьянки Сергей заглянул, наконец, за сарай. Маленькое тщедушное тельце Радки лежало рядом со спутанной толстой веревкой. Когда она засыпала в последний раз, ей снился Сергей и Люська  и весь мир, который она любила всем сердцем.