Пустые слова

   Встретил я как-то приятеля. Прогуливался тёплым осенним днём, под ногами шелестели жёлтые листья. Я брёл по аллее и сметал листья широкими штанинами. Бывает такое, это каждый знает, выходишь на улицу и бредёшь, куда глаза глядят, без цели, без смысла, бессовестно попирая традиции капитализма, да и социализма тоже, раз уж на то пошло. В такой день, остро чувствуешь, пустоту ценностей, всех, без исключения, разве, что любовь имеет смысл, на ней только и зиждется мирное небо над головой, но уйдёт любовь и придёт война.
   Ну, брёл я, значит, по аллее, думал обо всём что написал и тут навстречу мне приятель мой старый идёт, Фима. Мы с ним ещё в школе одной учились, не дружили, нет, просто в одной компании были, виделись на рок-концертах, на вечеринках у общих друзей, а тут вот так в городе встретились. Ну, я и говорю ему: - «Привет» – руку протянул, он пожал, ничего не ответил, остановился только запыханный весь.
- Что с тобой? – Спрашиваю его.
- Да у меня компы перегрелись, кондёр полетел и всё.
- Какие такие компы?
- У меня майнинговая ферма, тут неподалёку помещение арендую. Сижу дома, представляешь, звонит сторож и говорит: - «Кондиционер сгорел».
- Представляю. – Я участливо кивнул головой. – И что дальше?
- А дальше вот я здесь, отключил всё, вызвал мастера по ремонту, жду его, а он всё не едет.
- Тут кабачок есть неплохой. – Говорю ему. – «Погребок» называется, там посидим, давай, подождём.
- Ты знаешь сколько я денег теряю?
- Нет. Но зато я знаю, что с пивом время летит быстрее.
   Мы направились в «Погребок». Фима всё что-то бубнил про свои компы, про деньги, и тут он заикнулся про Израиль, я оживился.
- А, что Израиль? – Спрашиваю.
- А что Израиль? – Переспросил Фима. – Ты еврей?
- Тётя моя говорит, что еврей.
- Ну, если тётя говорит, что точно еврей.
   Мы спустились в подвальчик, сели за столик, заказали пиво и сухарики к пиву.
- Ну, так что там про Израиль? – Спросил я его.
- Ой, это вообще та ещё история, давай пиво принесут и расскажу. Это вот, кстати. – Он приподнял рукой волосы, оголив лоб. – Видишь шрам?
   У него на лбу был треугольный, кривой шрам.
- Ты про шрам? – Уточнил я.
- Да, это вот Израиль мне оставил.
- Заинтриговал.
   Официантка принесла нам пиво с сухариками, мы стукнулись кружками, выпили за встречу, как полагается, вспомнили, когда и где в последний раз виделись, решили, что надо встречаться чаще, ещё раз выпили и Фима начал свой рассказ:
   «Прилетел я, значит, в Хайфу, в аэропорт, меня там родственники встретили, жара невыносимая. Поехали мы в какой-то городок, где они живут, название не помню, я вообще слабо, что понимал, после перелёта устал, да и родственников своих еврейских видел в первый раз, ну, понимаешь, да?» - Я кивнул – «Мы ещё в кафе заехали, перекусили, они мне наперебой что-то рассказывали, никогда бы не подумал, что они евреи русские и русские, они по маминой линии у меня из Одессы. Ну, в общем не важно.
   Приехали мы наконец-таки к ним домой, там стол накрыт уже, водочка, селёдочка, ну, всё в еврейских традициях, понимаешь, да? Ну, и пьянка началась та ещё, меня напоили по самое «не балуй», прям вот уже шевелиться не мог. И тут, представляешь, гул такой сильный – сирена, прикинь, и грохот, бомбёжка началась, все соскочили и в бомбоубежище побежали, а я упал и пополз, идти не мог, так накочегарился. Хорошо пьяный был, не сильно перепугался, а так бы не знаю, что со мной было. Подхватили меня под руки, потащили в подвал. Там у них под каждым домом бомбоубежище, ну, а что ты хотел? Они всю жизнь под бомбёжкой живут, привыкли уже… Дальше я смутно помню, отключался время от времени. Помню уже в подвале, в убежище, полно народу, жильцы дома, кто в чём сидят, обсуждают, новости слушают, а я с разбитым лбом лежу, кровью истекаю, блюю.»
- А шрам откуда? – Спросил я. – Осколочное?
- Да, какой там, родственники говорят, с лестницы упал, пьяный ведь.
- Ну, а как тебе в целом Израиль? Понравился?
- Трудно сказать, жить я там не буду, я к войне не привыкну никогда. Для хиппи война сродни суициду.
- Понимаю, но кто-то к этому относится нормально.
- Это вопреки евангелию, принять войну, значит предать Христа.
   У Фимы зазвонил телефон, он ответил, это был мастер по ремонту кондиционеров, он, объясняя дорогу мастеру, не отрывая телефон от уха попрощался со мной и убежал. Я остался в одиночестве допивать пиво и переваривать всё то, что мне рассказал мой школьный приятель. Война всегда наступает неожиданно! И как не потерять самообладание? Смог бы я сохранить лицо, окажись в такой ситуации или как Фима, расквасил бы сам себя в кровь, упал и обблевался на потеху всем тем, для кого война обычное дело, кто привык, кто смирился.
   Я допил пиво, расплатился, поднялся из подвальчика наверх, где всё так же была тёплая осень и мирное небо, только в душе у меня была тревога - а вдруг такое может случиться и здесь? В любой момент, просто кто-то так решит, война ведь - это обычное дело, она часть нашей цивилизации, нашего сознания, война в нас самих. Когда уходит любовь - приходит война. Я шёл по аллее, разметая широкими штанинами жёлтую листву, и любил этот мир изо всех сил, чтобы не допустить войну в своём сердце, ведь с этого и начинаются войны.
   Иллюстрация: Юлия Юдина