О войне...

   Война причиняет боль, уродует души, сжигает сердца, выжимая все лучшее, что есть в человеке, а если не выжмет – похоронит!
Война… Ненужная прихоть, для которой выдумывают тысячи абсурдных причин и обстоятельств. Возможно ли убивать за иную веру, за иную расу, за честность? Кажется, воспаленный разум ублюдков, развязывающих войны, точит жуткий червь, жаждущий крови, денег и власти.
  Где бы не шла война, будь то японцы на Сахалине, фашисты на подступах к Москве, погромы в Армении, Афганистан - всюду искалеченные души, обожженные сердца, обреченные на голод дети и страх… за родных, за себя, за растерзанную горем и огнем родную землю, за позорную жестокость…

  Ржев. 2008 год. Она сидит за столом на кухне. Маленькая, похожая на сказочного гнома, с юмором рассказывает о борьбе с крысами и тараканами, которую ведет уже не первый год в панельной однушке на втором этаже над магазином.
  Посмотрев на эту старушку, сложно предположить, что душа в этом тщедушном теле с самой юности хранит глубокую боль и скорбь войны…
  Что она и есть это самое дитя фашизма, шедшее кровавыми тропами войны еще совсем юным.
  Как жаль, что теперь, когда прошло столько лет, нам все труднее осознать, что они пережили в свои детские и подростковые годы.
Многого мне уже не узнать, бабули нет уже больше десяти лет… а я так мало спросила у  нее о жизни и войне…

  И она тоже слышала голос Левитана: «От советского Информбюро…»
  Как и все, узнала о начале войны по радио… но тогда в июне 1941 года разве могла она догадаться, что несет это страшное колючее слово «война»…
 ...мама плакала, крестясь двумя перстами, в семье исповедовали старообрядчество, скрывая от окружающих старинные иконы и гостящего по случаю именин батюшку.
  Деревенька Муравьево, в которой жила бабуля у истоков великой Волги, место, ставшее роковым для судьбы нашей столицы, всей страны…
- Бабуля, расскажи о войне…
- Ой, Катюшка, да что рассказывать!
Она так интересно произносила мое имя Катюшка, делая ударение на первый слог.
  Когда мне было лет пять, а о сотовых телефонах мы не могли и мечтать, бабуля приехала к нам в гости с двумя огромными сумами, связанными веревкой, перекинутой через плечи - это были гостинцы!а деньги она всегда зашивала в мешочки и прятала в нескольких местах...
  Она была ужасно экономной, настолько, что имея новое белье, до самой смерти латала старое, а на сбережения до дефолта могла купить квартиру и машину одновременно… И это тоже последствия войны, отголоски той страшной, скудной и суровой жизни, которую пришлось познать в военные годы…
- Бабуля, ну расскажи! Страшно было?
- Не то слово, но это поначалу, а потом привыкли…
Привыкли… Вы можете себе представить? Они привыкли! Привыкли к страху, выстрелам, гортанной каркающей речи, нехватке еды, холоду и войне!
А ведь бабуле было только пятнадцать!
   Дом
  Дом был большим, а двор просто огромным. Вечером жгли керосинку.
Когда в деревне впервые появились немцы, стало совсем страшно! Моторы мотоциклов ревели. Немецкий офицер завел во двор подводу, запряженную сильными приземистыми крепкими лошадьми, сытыми и,казалось, вполне довольными жизнью. Так в их доме организовали штаб.
  Маме было велено прислуживать немецким офицерам – рассказывала бабуля – а она с замирающим сердцем следила за тем как сытый немецкий конь безжалостно мочится на закопаный во дворе узелок с припасами… Мать подошла к офицеру,тому, что привел коня, и на пальцах объяснила, что под подводой зарыта еда… Немец увел коня в сторону, продуктов не тронул…
  Штаб разместился в комнате, а  мы с мамой на кухне…
  - Их, немцев этих, ужасно мучили наши советские вши, не дававшие покоя ни днем, ни ночью…
Вечером встретили у соседки красивую Анюту, она плакала в углу, закрывшись шалью тети Нюры. Я не сразу смекнула – говорит бабуля – только потом, когда увидела жуткие ручейки высохшей крови на ногах у Анюты, я поняла, что произошло… Как утешить эту красавицу, хохмачку, которая танцевала лучше всех девчат!? Как избыть это горе поруганной женской чести!
А тетя Нюра все тихонько причитала – ничего, Анечка, вот вернуться наши, они за всех отомстят… Немчура проклятая! Девчата, берегитесь, нет у них совести, у проклятых!
  Так в душу проник липкий омерзительный страх, и все-таки сердце жило надеждой, что война закончится, что наши солдаты скоро вернуться и будем мы жить счастливо опять! Не умею я говорить – сетует бабуля!
  В ее маленькой квартирке гаснет свет, все укладываются спать, а мы с ней остаемся сидеть у телевизора и смотреть олимпиаду, болея за наших… Бабуля сидит на табуреточке вплотную к телевизору, а я у нее в ногах на самотканых ковриках, задрав голову.
   Валенки.
  У меня были валенки, новенькие, такие черные – рассказывает бабуля – с калошами…
  Тогда я слушала и не знала еще, что прочитаю не один десяток книг о Великой Отечественной войне, что мой дедушка – кавалер ордена красной звезды, а главное, как бесценно каждое бабулино слово и как мало благодарности я выразила ей тогда, ей и еще сотням живых тогда бабушек и дедушек, переживших эту войну…
Валенки – русское чудо – неказистые сапоги из валяной шерсти, помогавшие выжить в лютые морозы советских военных холодов.