Анатолий Ольхон
В феврале 1930 по обвинению в антисоветской пропаганде, выслан в Восточную Сибирь, в Иркутск. С Иркутском связаны годы жизни с 1931 по 1950. В 1938 выбрал себе другую фамилию – Ольхон.
Ленские скалы
Скалы? Нет, не похоже на скалы
Допотопные чудища в ряд
Поднимают крутые оскалы,
Всеми красками радуг горят.
Горы? Нет, не похоже на горы.
Это – башни, дворцы, терема.
Колоннады, террасы, соборы,
Минареты, гробницы, дома…
Ты мне скажешь: утесы? Да что ты?
Это – стадо летучих коней,
Носороги, слоны, бегемоты…
Ты толкуешь: «Причуда камней».
Но вот это конечно не камень!
Это витязь с разбитым щитом
Упирается в небо руками,
Нахлобучив гранитный шелом.
Там подальше стоят великаны,
По колени увязли в тайгу,
Иступили свои ятаганы
И оставили на берегу.
Видишь, лезвия? Здесь воевали!..
Дремлют палицы, спят бердыши,
На секирах насечки пропали.
Только копья еще хороши!
Высоко они в небо взлетели
На уступах расколотых плит.
Сто веков и в жару и в метели
Это – Ленская стража стоит.
Так-то, друг мой! А ты равнодушно
Бормотал о причудах камней.
Целый день мы глядим – и не скучно
Пассажирам речных кораблей.
Загляделось на Ленские воды
Даже солнце в янтарной броне
Чудеса богатырской природы
В богатырской, чудесной стране.
Качуг
Отчего так чайки плачут,
Что тревожит их покой?
Ни село, ни город, –
Качуг
Спит над северной рекой.
Волны маревом дымятся.
Розовеют облака.
Белой ночью сны не сняться
И тоска недалека.
Затоскуешь поневоле
У этапного крыльца,
Услыхав в осеннем поле
Медный рокот бубенца.
Ямщики на Лене бойки,
Не желают о чужих,
Подвезут ночные тройки
Стариков и молодых.
А наутро из острога,
В час, когда роса свежа,
Только к пристани дорога
Поселенцев-каторжан.
В карбасах, на север дальний
Путь за тыщи верст глухой,
Вместе с песнею прощальной,
Вместе с юностью лихой…
Потому, знать, чайки плачут
Над сибирскою рекой,
Что в тебе, поселок Качуг,
Я оставил свой покой.
Свидетельство о публикации №222030300906