Хлеборез

Двенадцатого декабря подразделение механиков-водителей, совершив пятикилометровый марш-бросок, сосредоточилось у землянки учебного центра с затейливым названием «Чудей». Над солдатами стоял пар от разогретых молодых тел. Коренастый старший сержант, заместитель командира учебного взвода, отошёл в сторону и скомандовал:
– Взвод-д! В две шеренги становись!
Человеческая масса зашевелилась, приобретая вид воинского строя.
– Товарищи курсанты, – звучал густой баритон сержанта, – мы прибыли в учебный центр. В течение десяти дней будем водить, ремонтировать и обслуживать танки.
Курсанты, внимая словам командира, не ощущая ни холодного пронизывающего ветра, ни падающего и сразу тающего на их лицах и руках мелкого снега, думали: «Наконец свершилось! Они, через полтора месяца учебы в классах и тренировки на тренажерах, будут управлять настоящими боевыми машинами».
– А сейчас, по моей команде, медленно спустимся в землянку, в которой будем жить, – продолжил старший сержант, – расположимся, разложим имущество и немного отдохнем. Дежурный, вперед! Принять оборудование и инвентарь землянки.
Вскоре тридцать защитников Отечества, переговариваясь и источая пар, сидели на дощатых нарах. 
Замком взвода продолжал инструктаж:
– Орлы! В этом уютном помещении с тройным накатом будем отдыхать в перерывах между практическими занятиями. Конечно, это не "Метрополь", но здесь немного теплее, чем наверху, не дует, а что капает конденсат – постепенно свыкнитесь. Ещё. Печь будет топить дневальный. Как он постарается, так вы и согреетесь. Предостерегаю, был случай угара. Поэтому с печью надо быть предельно осторожным. Растапливать или подливать дизельное топливо в печку категорически запрещено.
Задумался.
– Да, кстати, компания. В прошлом году из-за нарушения мер безопасности, а точнее попытки растопить печь с помощью дизтоплива, она взорвалась, получил ожоги второй степени "мудрый" дневальный - курсант. Его жизнь удалось спасти, однако лицо стало безобразным: глаза – щёлки, уши – кусочки торчащих хрящей, нос – две дыры, почти полная потеря зрения. Не говорю уже о других частях тела. Теперь о приятном. Питаться будем горячей пищей в стационарной столовой. Повар там штатный. Хлебореза необходимо выбрать из нашего взвода. Требования к нему такие: должен быть опрятный, аккуратный и честный. Какие есть предложению по кандидатуре?
– Приходько! – Донеслось из глубины, и наступила тишина.
– Я думаю, правильное предложение. Поддерживаю.
– Товарищ старший сержант... – сделал попытку отказаться курсант Приходько, –  я прибыл в центр научиться водить боевую машину, а ...
– Отставить, товарищ курсант. Поздно. Все "за". Флаг вам в руки. Резать и делить хлеб, сахар и масло будете в свободное от учебы время. С рабочим местом вас познакомит повар.
Приходько, стройный, русый солдат, всегда в опрятном обмундировании, с подшитым свежим подворотничком и начищенными сапогах, понимал, какая на него возлагается ответственность. Необходимо было не только водить и обслуживать танки, держать себя в порядке, а дополнительно к этому, ночами резать и делить хлеб, сахар и сливочное масло, придерживаясь санитарных норм.
Натянув поглубже шапку-ушанку, шаткой скрипящей лестницей поднялся вверх и сразу ощутил удар в лицо холодного колючего ветра со снегом. Втянул голову в плечи, прикрыв рукой нижнюю часть лица, глянул на вход в землянку где, слушая басни Вани Гриднева, в тепле остались его сослуживцы. Поскрипывая подбитыми резиной валенками по девственному снегу, быстрыми шагами направился к невзрачному, серому, одноэтажному домику, в котором была солдатская столовая. Открыв двери и переступив порог столовой, он уловил запах жареного лука и подгоревшей пшённой каши. Осмотрелся.
В глубине помещения в клубах пара в белом халате и таком же колпаке с огромной поваренной ложкой в руках стоял человек. Направился к нему, по пути изучая оборудование столовой. Но, не заметив ничего примечательного, кроме четырех замерзших окон и промёрзших по углам стен, да перекошенной картины с изображением стола, на котором стояла наполовину опрокинутая, вязанная из ивовой лозы корзинка, в которой лежали розовощекие яблоки, оранжевые апельсины и гроздь отдающего легкой синевой крупного винограда. Рядом – ветка пышной сирени. Подумал: "Этому помещению лишь такого натюрморта и недостаёт".
Повар на его появление внимания не обратил.
– Здравия желаю! – поздоровался курсант, подойдя почти вплотную к нему.
Кашевар, вытерев руки о халат, протянул десницу и небрежно отозвался:
– И тебе желаю. Младший сержант сверхсрочной службы Гриньков. Ты кто?
– Меня назначили хлеборезом от первого взвода второй учебной танковой роты третьего учебного танкового батальона.
– "Замок"  во взводе кто? Домбровский?
–  Так точно.
–  Смышлёный парень. Строгий, но своих в обиду не даст. Да, кстати, как тебя звать? Меня – Василием.
–  Курсант Приходько.
–  Понятно. Звать как?
–  Алексеем.
–  Вот что, Лёша, пошли со мной.
Пройдя по кухне, где стояли несколько больших паривших казанов и огромной плиты-жаровни, завернули за угол и очутились перед обитыми оцинкованным металлом дверьми.
– Прибыли, – констатировал повар.
Отвернув полу халата, он по-хозяйски достал связку ключей на длинном ремешке. Долго их изучал. Наконец, один освободил. Протягивая его, сказал:
– Держи «Золотой ключик». Помни, хозяин хлеборезки, сначала тебе "учебники"  бока намнут, а потом свыкнешься. Во время выдачи не вздумай открыть двери. Откроешь – считай что "приехал".
–  Что значит – "приехал"?
–  Всё просто. Будешь без масла, сахара, сухого киселя и белого хлеба, к тому же, с намятыми боками. Ладно, не раскисай заранее. Прояви характер вначале. Потом всё будет тип–топ. Успехов. Да, едва не забыл. Сахар, сливочное масло, брикеты киселя или сухофрукты, а также мясо и растительные жиры постоянно будут храниться в твоей комнате. Секи. – Василий поднял вверх указательный палец, – Ты в учебном центре – пуп земли. Лишь крепко не надувайся – лопнешь. Успехов тебе.
– Товарищ сержант... 
– И брось это! – Просто – Василий. Что хотел?
– У кого получать? Когда делить и выдавать? Где инструмент для нарезания хлеба и масла, теплая вода?
– Ну, ты, брат с претензиями смотрю. Разберешься во время работы. Будут вопросы – задашь. Осваивайся. 
Повар вышел, аккуратно прикрыв дверь.
Алексея сразу бросило в жар. Под стенкой, покрытый оцинкованным металлом под добрым слоем пыли стол, на нём прислонившиеся к стене магазинные весы, рядом – ржавые гири. Шкаф, с дверцами, висящими на одном навесе. Деревянные полки для хлеба грязны, из них две поломаны, обвисли.  В углу большой, выкрашенный серой краской огромный сундук. Стены комнаты, окрашенные когда-то серой танковой краской, облуплены. Потолок сер. Пол с ямками и трещинами, покрыт двухсантиметровым налётом чёрной земли. Хлеборез, в прошлом колхозник, подумав: земля-то на полигоне чёрная, плодородная, грустно улыбнулся.
Курсант, ещё раз окинув взглядом свое будущее рабочее место, снял тёплую танковую куртку, повесил её на дверцы шкафа и пошёл к повару. Тот хлопотал у плиты.
– Василий, помогите.
Повар, шевеля длинной металлической лопаткой в большом черном противне, поднял глаза на гостя:
– Что нужно? 
– Ведро, тряпку и много тёплой воды. Если есть – хозяйственное мыло или какой-либо моющий порошок.
– Всё?
– Другое потом.
– Всё, кроме воды, – в "кандейке", рядом с твоей комнатой. Вода в казане. Запомни – много не дам.
– Спасибо.
В "кандейке", на больших стеллажах, лежали гнутые бачки разного объема и формы, дюралевые чайники, большие и малые черпаки, гнутые алюминиевые миски и кружки. На полу, стояли и лежали ведра, швабры, мётлы и груда ветоши. Выбрав ведро, две тряпки и кусок хозяйственного мыла, курсант направился к казанам с водой. Растворив кусок мыла в воде, приступил к подготовке рабочего места.
Начал работу с потолка. Вода, а вслед и руки начали остывать. Попросил у повара обогреватель. Василий, улыбнувшись, спросил:
–  Чё, кровь не греет?
– Да, …
– Не оправдывайся. – Ткнув пальцем в угол, – возьми, но только временно электрическое приспособление от местного «Кулибина» называемое "козёл".
Вскоре воздух в комнате прогрелся. Меняя воду, Алексей отмыл потолок, стены, шкаф, сундук, стол, стеллажи и пол. Затем, в «кандейке» нашёл молоток, плоскогубцы и гвозди, отремонтировал стеллажи, шкаф, стол, замок на входных дверях и окошко для выдачи продуктов. Отмыл, очистил от жира и наточил ножи. Комната приобрела уют и тепло.
Внезапно двери с шумом раскрылись. На пороге появился в заснеженных битых валенках, шинели с мятыми погонами, среднего роста, хлипкого телосложения старший сержант сверхсрочной службы.
– Новенький? Ты комнату не нагревай – здесь будет храниться сливочное масло, мясо и другое. Понял? Как тебя там?
– Курсант Приходько.
– Запоминай, курсант Приходько. Масла и сахара "учебникам" больше, курсантам – сколько достанется. Офицерам на всякий случай резервируй. Свою порцию беру во время привоза. К вечеру вернусь с продуктами. И ещё – комнату держать в холоде.
Выходя, он так саданул дверью о косяк, что задребезжали алюминиевые тарелки на столе, подготовленные под сахар, демонстрируя, кто в доме хозяин.
Алексей, скрипнув зубами, продолжил ремонт инвентаря. Дверь опять отворилась, но в этот раз аккуратно. В узком дверном проёме стояли заместитель командира взвода и повар. Курсант вытянулся:
– Хлеборез, курсант Приходько.
"Замок" хозяйственным взглядом осмотрел комнату, сделал вывод:
– Молодец. И запомни вот что, Приходько: на территории этой комнаты для тебя начальников не существует. Когда будешь принимать продукты, все проверяй и требуй до последнего грамма. Большие весы находятся в комнате для обработки продуктов.
– Спасибо, товарищ старший сержант.
– Если будут трения, обращайся ко мне или к Василию. Успехов тебе.
Трения не заставили себя ожидать. Они случились во время первого же привоза продуктов.
Сверхсрочник по-хозяйски начал выкладывать продукты на стол, перечисляя:
– Масло сливочное, мясо - говядина. Десять брикетов сухого киселя. Сахар. Хлеб из "УАЗа" заноси в хлеборезку сам.
Алексей молча занес хлеб и сказал:
– Товарищ старший сержант, доставайте накладную – я по ней буду принимать продукты.
– Что ты сказал? – крикнул тот. – Щенок! Здесь всё по норме. Понял?   
–  Давайте накладную.
– Накладную? Я тебе сейчас дам накладную! Быстро вылетишь. Будешь на морозе учебные танки драить. Ты понял?
– Накладную, – упрямо повторил Приходько.
– Я тебе сейчас дам накладную! – Но, посмотрев на курсанта и увидев в его глазах решительность, сержант понял: лучше принести. Вскоре двери с шумом открылись. На стол с грохотом упали кусок мяса, свёрток с маслом и бачок с сахаром.
– На, подавись! – обернувшись, сверхсрочник направился к дверям, остановился: – Я сказал, чтобы в комнате было холодно. Выполнять!
Спустя некоторое время в двери постучали.
– Это я, Василий.
Хлеборез открыл.
Повар двумя руками схватил руку курсанта:
– Ну, ты его отбрил! Молодец! Ты его не бойся. Он тебе не начальник. Когда он бежал из хлеборезки, едва не влетел в бак с кипятком. Так держать! Вот тебе суточная норма раскладки. Мясо и растительные жиры я получу позже. Нарезай хлеб и раскладывай по тарелочкам сахар на ужин.
Так началась работа армейского хлебореза.
По норме на десять человек он начал взвешивать кусковой сахар. Посчитал, оказалось, что в каждой взвешенной норме был лишним один кусочек. Спросил у повара, как быть. Тот посоветовал излишки хранить отдельно: может кто-то задержался у танков, здесь и пригодится резерв. Не получалось у Алексея нарезание хлеба, нож мял его, кусочки выходили неровными, деформированными. От неудобной ручки ножа начала болеть рука. В комнате было прохладно, но во время работы курсанту стало тепло, даже жарко.
Во время ужина всё прошло спокойно. В резерве остались десяток кусочков сахара и буханка чёрного хлеба. Убрав рабочее место и выдав необходимое для завтрака повару, он закрыл комнату на замок, захватив с собой резерв сахара и буханку хлеба, направился в землянку.
Было около полуночи. В пути, обдумывал, как утром будет делить по порциям сахар, хлеб, печатать порционные кусочки масла, остановился: может, возвратиться, подготовить масло и сахар, а хлеб нарезать утром? Да нет. Повар говорил, что это утром делать лучше, так раньше делали.
Борясь с сомнениями, хлеборез дошёл до землянки. Тихо, чтобы никого не разбудить спустился вниз. Его встретил Ваня Гриднев, который устроился "ближе к печке, к теплу" – дневальным, и заговорщицки прошептал: 
– Здесь тебе место около печки оставили. Уважают! Слушай Лёш, сахар принёс? 
– Да. 
– Давай.
Алексей достал из кармана сахар, из-под куртки буханку хлеба:
– На.
Неожиданно в разных местах заскрипели нары. Начали сползать на пол курсанты. В землянке послышался хруст сахара, донеслись слова:
– Слушай, какой вкусный хлеб!
Под заместителем командира взвода заскрипели нары, однако участия в солдатской трапезе он не принял. В землянке ещё долго продолжалось перешёптывание курсантов. Алексей, уставший за день, попросил дневального поднять в пять утра, быстро уснул.
Так закончился первый и главный день нового хлебореза.  Вскоре он освоил искусство нарезания хлеба, научился умело "печатать" масло, делить сахар.
Однажды один из механиков-водителей учебно-боевых танков попробовал провести с ним "воспитательную работу" и сделал попытку залезть в хлеборезку через окошко выдачи продуктов, но застрял.
Алексей помог ему освободиться. После этого у него наладились отношения и с "учебниками".
Кроме того, хлеборез начал отпускать им на несколько кусочков сахара больше нормы. Иногда по их просьбе выдавал продукты в связи с тем, что штатные механики-водители учебных танков оставались во время приёма пищи около машин.
Упражнения по вождению танков днем и ночью курсант Приходько посещал со всеми вместе. Часто, особенно во время ночного вождения, угощал друзей сахаром и хлебом. Единственной поблажкой для хлебореза было то, что он водил танки вне очереди, а также не занимался их обслуживанием. Танк водил умело, ведь за спиной была практика вождения мотоцикла, а впоследствии – колхозного гусеничного трактора.
На правой руке хлебореза "красовались" мозоли от ножа. Попробовал усовершенствовать нарезание, изготовив с помощью местного "Кулибина" специальное приспособление, однако оно мяло хлеб, потому пришлось отказаться. Со старшиной полигонной команды общего языка Приходько так и не нашел. Продукты получал по накладной, выдавал в соответствии с меню-раскладкой. А с поваром у них завязалась дружба. Десять дней пробежали быстро. Во время передачи хлеборезки старшему сержанту услышал:
– Вообще – ты молодец. Однако жить тебе с таким характером будет сложно.
Мозоли на руках, частое "спасибо", реже "сволочь", и памятный ночной хруст в землянке, остались у курсанта Приходько на память о кратковременной работе хлеборезом.
***