Спаси и помилуй

Седой, с косматыми белесыми бровями, лет семидесяти мужчина опечаленно посмотрел на собеседника, опустил глаза, перекрестился и прошептал: «Спаси и помилуй», затем повысил голос:
– Произошло это на моей малой родине.
В поминальный день семьёй с близкими родственниками, пришли на кладбище и направились к могилке мамы моей жены, в пути отвечая на приветствия земляков. Правда многих я не знал, но приветливо кивал головой, а иногда и отзывался, при этом удивляясь, откуда они, особенно молодые меня знают. Зашли за низенькую оградку к невысокой надгробной плите из чёрного гранита с надписью кто нашёл под ней упокоение и какое время здравствовал. Расположились полукругом. Тётка Ефросинья, родная сестра мамы супруги, изредка крестясь, вполголоса читала известную ей молитву.
Неожиданно передо мной возник лик красивой средних лет женщины с собранными в «хвостик» тёмными как смоль волосами. Виновато улыбнувшись, она обратилась: «Саша, я очень прошу тебя, молись за меня». 
У меня расширились глаза, бросило в пот - как и почему я? Я же член Коммунистической партии Советского Союза, политработник, офицер Вооружённых сил…
Женщина, всё также глядя в глаза повторила просьбу: «Я тебя очень прошу, молись за меня». Затем фантом растворился и в следующее мгновение вновь возник в белом ситцевом платье, плотно облегающем её стройную фигуру на руках брутального, с лицом заросшим щетиной и окладистой седой бородой мужчины, который гладил её по спине огромной пятернёй, приговаривая: - всё будет хорошо, всё будет хорошо…  За спиной мужчины стояла молчаливая плотная толпа разноликих и разнополых граждан.
– Саша! Саша! Что с тобой? – дёрнула меня за рукав супруга.
– Что? А, – начал соображать я, – всё нормально.
– Почему ты покрылся испариной и взгляд какой-то…
– Всё нормально, – и я впервые за свою жизнь перекрестился.
Потом, по христианскому обычаю наливочкой помянули маму супруги. Моя жена и сестра усопшей всплакнули, вспоминая добрые дела покойницы в земной жизни. Пожелав ей «Вечной памяти» направились к месту, где раньше жили родители супруги, где она родилась и жила, пока я не замотал её по воинским гарнизонам. Да, я сказал «к месту», - холмы глины, где стояли домик и хозпостройки, полусухие, местами превратившиеся в огромные бесформенные кусты, когда-то ароматные антоновки и семеренки, сгнивший, завалившийся плетень…
Александр смахнул слезу:
– Что это я? Общим, идём по еле заметной, когда-то утоптанной тропинке. Озадаченный событием, которое произошло на кладбище, задумался и отстал. На У-образном перекрёстке, впереди идущие родственники свернули влево, а мой взгляд упёрся в толпу, ту большую толпу, что стояла за брутальным мужчиной на кладбище, которая свернула вправо, и я побрёл за ней.
– Саша! Саша! Ты куда!? – кричит супруга.
– Галя, иди сюда, – прошу осипшим голосом.
Подошла жена:
– Что? Что с тобой?
– Посмотри направо…
– Ну, посмотрела. Трава, спуск к балке, внизу ядрёная зелень луга с янтарными одуванчиками, змеёй извивается речушка. Красота! Помнишь…
– Ладно. Пошли.
На молодой травке под антоновкой женщины раскинули импровизированный достархан, и за рюмкой местного крепкого самогона ударились в воспоминания. Я вместе со всеми балагурил, но мысль о том, что произошло раньше, не давала покоя. Кто эта женщина и почему должен молиться я. 
По возвращению домой спросил жену:
– Галя, мне на кладбище привиделась миловидная, средних лет с тёмными волосами, собранными в «хвостик» женщина, ты не знаешь, кто это может быть?
– Да это же мама моя, – удивилась супруга, – а почему ты спрашиваешь?
Поведал ей о видениях.
– Саша, это моя мама с папой тебе привиделись. Ты ведь видел их один раз и то на нашей свадьбе. Отец был моложе и побрит, мама-красавица с распущенными волосами. Помнишь? Она погибла в автокатастрофе, по вине отца, в тридцать восемь лет. – Супруга перекрестилась и вполголоса произнесла, – «Царствие ей небесное».
После этого я купил небольшой золотой крестик, одел его и снимал только тогда, когда мылся в бане с друзьями. Супруга носила крестик, дарённый ей во время крещения. Понимаешь, – Александр мельком глянул на собеседника, – я, коммунист, полковник, политработник, офицер Политического управления военного Округа, убеждающий подчинённых о вредности учения о религии с крестиком под гимнастёркой, – виновато улыбаясь, он расстегнул верхние пуговицы рубашки, – вот он. Военная судьба меня терла славно; гарнизоны, гарнизоны, от Приднестровья до Монголии, неустроенность быта, комары, мураши, морозы и жара за сорок. Что я тебе рассказываю о своих трудностях, ведь и ты был военным, достаточно хлебнул за время службы. Видения меня больше не посещают, а в церковь хожу с момента выхода на пенсию. В тиши храма листаю свою жизнь, словно живую книгу, прошу Бога прощения за грехи, составляю планы на дальнейшую жизнь. В определённые дни по церковному календарю заказываю молебен за упокой душ: моей супруги, моих родителей, родителей супруги. Спаси и помилуй – перекрестился Александр. – Стал ли верующим, часто спрашиваю себя. Думаю да.         
***