Память стучит в висках

/очерк/

Пройдут десятилетия мирной жизни, и, наверное, придёт такое время, когда никто на земле не произнесёт слово «война». Нашим потомкам предстоит навсегда избавиться от её страшного призрака, но память о том, что перенёс на своих плечах наш народ, память о великой людской трагедии будет жить в их сердцах.
...На улице шумно. Плавит лёд набирающее силу солнце. Природа готовится к обновлению. Сорок первая мирная весна... Она радует Лидию Ивановну Гавиловскую; пожилая женщина улыбается своей доброй нестареющей улыбкой при виде шагающих по улице беспечных девчонок, вздыхает, вспоминая свою молодость.
Но воспоминания – вещь нелёгкая. Тускнеет взгляд, начинают ныть виски, а к вечеру может разболеться голова. И всё же она вспоминает, потому что не может не вспоминать о том, что она была частью той великой силы, которая в сороковых годах нынешнего столетия совершила беспрецедентный в истории подвиг, обратив вспять коричневую чуму фашизма.
В то лето ей было шестнадцать. Она только что поступила в фельдшерско-акушерский медтехникум. Мечтала стать врачом.
Стремительное наступление гитлеровцев на наш город развеяло все аккуратно выстроенные планы и мечты юности. Наши войска отступали, дороги были полны беженцев. Город обстреливался вражеской артиллерией. С разрывами снарядов, неумолимо уродовавших площади и улицы родного города, смешивались лязганье гусениц танков, крики женщин, плач детей, стоны раненых.
В здание одного из городских институтов, где временно размещался госпиталь, попала бомба. Ужасная картина смерти открылась глазам Лиды и её мамы, шедших в колонне беженцев. Хотелось наклониться над каждым убитым, проверить, не жив ли он, и не было сил бежать от этого зрелища...
Лиду с мамой приютила небольшая деревенька неподалеку от города. Беженцы помогали колхозу, помогала и Лида, но недавно увиденное, всё чаще и чаще являясь в сознание и даже сны, звало её на фронт – туда, где как никогда была нужна её помощь, туда, куда несколько дней назад ушёл её брат.
До райцентра не близко, но Лида пробивается в военкомат, прибавляет к своему возрасту год и получает направление в госпиталь. Всё – так, как и было задумано.
Перед девушкой открылась новая сторона войны: если раньше раненых удавалось видеть мельком, не вглядываясь в них, не разговаривая с ними, то теперь каждый раненый стал для неё частью её личной судьбы, характером, излучающим надежду или сожаление, огромную силу воли, а порой – и это мучило её больше всего – растерянную покорность перед судьбой.
Бойцы лечились и жили разными заботами и надеждами: кто мечтал поскорее вступить в бой с ненавистным врагом, кто тяготился мыслью о том, что останется инвалидом, но успокаивал себя тем, что остался жив. И почти к каждому за время лечения Лида умела найти сугубо индивидуальный подход.
Работать приходилось много. Время сна, да ещё, пожалуй, радость за благополучное выздоровление больного, его благодарность ей – вот чем стало измеряться теперь истинное наслаждение для Лиды. Самым тяжёлым ударом стала смерть раненых бойцов – её товарищей и подруг.
Но вот настал необыкновенный и долгожданный день: наши войска перешли в наступление. Гитлеровская армия поспешно откатывалась назад, теряя в живой силе и технике.
Лида была назначена санинструктором в автомобильную роту, а несколько позже – в артиллерийскую бригаду. В составе последней она и дошла до Чехословакии, но тогда этот путь для неё только начинался.
Тяжёлым бременем лёг на хрупкие девичьи плечи 1943 год. Именно в этом году погиб её брат. Бои под Прохоровкой на Курской дуге, на Днепре, за Киев. День-два передышки, и снова бой: перестрелка, налёт вражеской авиации, и снова раненые, раненые... Перевязка подчас происходила в самый разгар атаки. Перевязывала одного и тут же бежала на помощь к другому, стонущему на земле. Выносить с поля боя потом, а сейчас нужно успеть сделать перевязку как можно большему числу раненых бойцов, оказать помощь, в которой они нуждались сию минуту.
Часто после боя приходилось на машинах или повозках возвращаться в тыл, сопровождая раненых. Самолёты с крестами на крыльях безнаказанно расстреливали людей, встречая лишь слабое сопротивление обычно немногочисленной охраны. В такие моменты погибало очень много людей.
Всё пришлось увидеть Лиде своими глазами – человеческую кровь, предсмертные мучения, неподвижные глаза только что разговаривавшего с тобой человека... Мозг работал глухо, но настойчиво: так может быть с каждым, так может быть и с тобой. И постоянное напряжение всех нервов, постоянное зрелище смерти гнетуще давили на сознание. Но в то же время в каждой клеточке организма жила жгучая ненависть к врагу, всегда сильным оставалось желание как можно больше сделать для своей армии, народа, чтобы быстрее покончить с фашистами, как можно скорее закончить войну.
Особенно запомнилось форсирование Днепра. Огонь, земля, вода, и металл, казалось, слились воедино. Оглушительный вой пролетающих снарядов, вражеская авиация «приклеивали» бойцов к земле. Каждая потеря медицинского работника влекла за собой потери тех, кто нуждался в его помощи. Санитары почти не имели возможности подползти к передовой.
Ускользали какие-то незначительные моменты форсирования, сливались воедино события, происходившие на передовой, – переправа и закрепление на том берегу, но жаркий ад кровопролитного сражения на Днепре остался в памяти навечно.
Только по ночам, когда ослабевала напряжённость боя, и сумерки служили надёжной защитой от глаз фашистов, санитары ползком вытаскивали раненых с передовой в затишье и оказывали им там более квалифицированную помощь.
За мужество и героизм, проявленные при форсировании Днепра, а также за освобождение столицы Украины комсорг подразделения Лидия Ивановна Гавиловская была награждена орденом Красной Звезды.
В 1944 году Гавиловская ступила на землю Западной Европы. Из всего, что пришлось повидать на пути, отчётливо выделялись разруха, голод, бедствия и страдания людей. Мрачно выглядели взятые немецкие города. Очень хотелось закончить свой боевой путь в Берлине, но судьба распорядилась иначе, повернув его в сторону Чехословакии.
Нетленным в её памяти останется ликование освобожденного народа этой страны. Измученные немецко-фашистским игом, жители этой славянской страны встречали советских воинов-освободителей цветами и улыбками, песнями и танцами. А сколько благодарности читалось в их глазах! Только тот, кто испытал все тяготы и лишения военного лихолетья, сможет до конца понять это счастье, счастье со слезами на глазах. Счастье наступающего мира...
Но ничто не давалось легко. Десять раз приходилось освобождать от немцев одну из чешских деревень. Как только советская часть выходила из населённого пункта, беря направление на Прагу, на её место тут же приходили фашисты.
До ноября 1945 года Лидия Ивановна оставалась в Праге, пока её подразделению не было разрешено возвратиться на Родину.
С какой настойчивостью гостеприимные местные жители просили остаться своих освободителей! Но никакая сила не могла уже остановить людей, истосковавшихся по своему родному краю с незабываемыми для каждого чертами. Впереди ждала жизнь, мирная жизнь, завоёванная огромной, неподвластной осмыслению ценой.
Годы не заглушили впечатлений тех лет. С той поры, можно сказать, прошла целая жизнь, но никаким быльём не зарастут для Лидии Ивановны дни, пережитые вместе со всем советским народом в жарком и неимоверно тяжёлом труде войны, которому она отдала все силы, дарованные ей молодостью.
Сейчас Лидия Ивановна Гавиловская работает кладовщицей в 21-м цехе головного завода. И сердце ветерана войны радуется при виде мирного труда советских людей, её товарищей по работе. Скромный по натуре человек, она не любит рассказывать о себе, но память – память неумолчно стучит в висках...

1986