Мираж

— Украсть принцессу? Ты в своём уме? – удивился Худой.
— Здорово! Гы-гы-гы, — обрадовался Амбал и захлопал в огромные ладони.
— Да, украсть, — не унимался Коротышка: — Зато мы обеспечим себя до конца наших дней.
— О, в этом я не сомневаюсь. Тем более, что дней нам после этого останется немного, а единственное, что мы себе обеспечим, так это четвертование на королевской площади. Я видел, как это делается. Сначала отрубают одну руку, затем вторую, потом одну ногу, потом другую, это может длиться целый день на потеху толпе, и когда всем становится скучно, отрубают голову. Как тебе такое зрелище?
— Не. Не. Не хочу, — замотал головой Амбал.
— А почему бы тогда не украсть самого короля, а? Украсть принцессу… За нами тут же отправится вся королевская конница и вся королевская рать.
— А мы и не будем требовать с неё выкуп. Мы продадим её в соседнее королевство.
— Что?
— А вот что… Украдём принцессу, доставим её её же жениху, получим денежки и всвить! На острова. В Британию! Будем жить, как лорды…
— Да-да! – зашлёпал лапами Амбал.
— Ездить в каретах. Со слугами в ливреях… Как настоящие джентльмены.
— Да-да!
— Какого чёрта! С чего ты взял? И какой такой принц…
— Принц Эдуард-Тощий, последний из рода Кривоногих. Уж он-то отсыпет не меньше ста тысяч монет за принцессу.
Худой поднялся, недовольно замотал головой, коротышка схватил его за рукав:
— Послушай! Мне сорок два года, пятнадцать лет за решёткой, остальные в таком же аду, только по ту сторону! Я хочу, наконец, жить!
— Осади, — Худой выпрямился.
Амбал встал, глядя на обоих  круглыми глазами.
— Делаем дело и расходимся, — сказал Худой.
Коротышка долго буравил Худого взглядом.
— Дело верное, — выдохнул он.
Худой присел:
— Обсудим.
— Да-да! – Амбал поломал об свою голову камень (припасённый на подобный случай) и устроился держать военный совет….

— Каждую неделю, в пятницу, принцесса Розалинда ездит в поместье Шато, чтобы навестить свою кузину, герцогиню. Но мы-то знаем, что в Шато едет переодетая фрейлина, в купе с гвардейским караулом, а сама принцесса тем временем оправляется прямёхонько в Картуз, где в условленном доме, тайком от папаши, нашего славного короля Шарля, встречается со своим женишком Эдуардом, прыщавым наследником Кривоногих. Отправляется скрытно, безо всякой охраны. Из сопровождающих будут кучер, камердинер (они сидят на козлах) и фрейлина, старая сводня двадцати пяти лет, она будет с принцессой в карете. Вот, — Коротышка разложил на столе мятую карту: — Это их маршрут. От королевского дворца до Картуза. Я долго думал, где лучше всего остановить карету. Предместья отпадают, слишком людно. Здесь дорога проходит через владения маркиза Карабаса, она охраняется. В лесополосе территория Одноглазого Жака. Этот ссыкун, хотя и в курсе дел, никогда не отважится посягнуть на августейшую особу, но нам ему лучше не попадаться. У Картуза уже разъезды полюбовничка нашей страстной Розалинды. Остаётся вот это место, так называемый Тёщин язык. Дорога здесь выходит из леса и петляет вокруг горы.
— Откуда ты всё это…, — начал было Худой, но поймав взгляд Коротышки, осёкся: — Хорошо. Как ты остановишь карету? Обвал? Амбал притащит бревно?
— Да-да! – оживился Амбал.
— Они тут же заподозрят неладное. Слуги наверняка вооружены и если не перестреляют нас сразу, то просто развернуться обратно. Да им достаточно будет пальнуть в воздух. За поворотом начинается Картуз и через десять минут прискачет разъезд прыщавого. Нет. Это безнадёжное дело.
— Ты так считаешь? А если на дороге будет лежать беременная женщина?
— Что? – у Худого глаза чуть не вылезли из орбит.
— Представь: они в сотый раз едут по одному и тому же маршруту. Бдительность притуплена. Жара. Окна раскрыты. И вдруг, вот здесь, поперёк дороги лежит беременная женщина. Лежит и орёт благим матом в родовых коликах. Как по твоему, что они станут делать?
— Хм. Ну, наверное остановятся. Кучер и камердинер пойдут посмотреть в чём дело.
— Я тоже так думаю. А ты как считаешь? – кивнул Амбалу Коротышка.
— Да-да! – затряс башкой Амбал.
— Идём дальше. Пока всё внимание приковано к роженице, я выскакиваю из-за камня к карете, приставляю к шейкам цыпочек испанского петушка, женщина оглушает слуг. Ты с мушкетом на подстраховке. Если заартачатся, придётся стрелять.
— Это что ещё за женщина-то такая?
— Дойдём и до женщины. Далее. Вяжем слуг. Мы с Амбалом в карету. Ты на козлы и гони. За поворотом на Картуз есть ещё один поворот на старый мельничный тракт. Он ведёт к заброшенной мельнице, где и будет наша штаб-квартира и пристанище для пленниц. Всё нужно сделать быстро, до того как появится охрана прыщавого. Услыхав пальбу, ты верно сказал, они мигом примчатся на выстрелы. Найдут слуг. У них мы оставим записку, в которой будет сообщаться, что если высочественный кривоногий прыщ желает получить свою избранницу не по кусочкам, а целиком, оставит под старым дубом сто тысяч золотых дукатов, и тогда ровно в четыре часа пополудни завтрашнего дня (время когда принцесса должна возвращаться домой) он обнаружит её в целости и сохранности на месте вышеобозначенного мешка с золотом. И что мы напоминаем, что шум и огласка в этом деле вовсе не в интересах его высокой прыщавой особы. Он будет помалкивать. Ты у нас грамотный, вот ты и составишь этот договор купли-продажи. Ну? Как? – Коротышка довольно потёр руки: — На мой взгляд план идеальный.
Худой встал, громко отодвинув стул.
— Сядь! – рявкнул Коротышка: — Ты дал согласие, так?
Худой сел:
— Хорошо. Но, чёрт подери! Что ещё за беременная баба на дороге?!
Круглая физиономия Коротышки изобразила подобие улыбки.
Худой прищурился. Коротышка сложил карту:
— Сто тысяч, парни. Весь мир в кармане.
— Да-да! – радостно захлопал Амбал.

Коротышка смотрел на слепящий круг солнца:
— Уже полдень, — утёр он взмокший лоб: — Что-то они задерживаются.
— Что будем делать, если они вообще не появятся? – спросил Худой, сидевший рядом за большим камнем.
— Ничего не будем делать. Подождём следующего раза. Проверь мушкет.
— Порядок, — Худой откинул и захлопнул полку ружейного замка.
Из засады хорошо просматривалась дорога, поперёк которой лежал Амбал, облачённый в женское платье. На голове его был повязан чепец с рюшами. На ногах неразмерные матросские ботинки с бляшками. Он лежал, положив лапы на накладной живот, и Худой всё ещё не мог поверить, что согласился на это безумие.
— Не заснул он там? – забеспокоился Коротышка и вдруг напрягся: — Тихо! Едут. Спрячься, не маячь!
Худой залёг и взвёл курок.
Послышался топот копыт. Показалась карета, запряжённая шестёркой лошадей. Кучер, обернувшись, что-то крикнул. Ему в ответ донёсся писклявый визг:
— Дави эту дуру, Мормон, я опаздываю!
— Яхха! – кучер подстегнул упряжку, и карета, прибавив ходу, подскочила на Амбале, пройдясь по нему всеми двадцатью четырьмя копытами и четырьмя колёсами, скрылась за поворотом, оставляя клубы пыли.
Несколько секунд Коротышка и Худой не могли произнести ни звука. Раскрыв рты они стояли в полном оцепенении.
— Амбал! – Худой, бросил мушкет, кинулся к неподвижному телу громилы: — Амбал!
Подбежал Коротышка:
— Проклятье!
— Амбал! Амбал! – Худой изо всех сил тряс умиротворённую голову в помятом чепце.
— Амбал!
— Всё, уходим!
— Акта эст фабуля, — вдруг произнесла голова и открыла глаза.
— А?
Коротышка и Худой попадали на задницы.
Амбал сел, с недоумением огляделся. Вынул из-под платья мешок с сеном, имитирующий живот, выкинул его и заявил:
— Канис вивус мэлиор эст леонэ мортуо. О! – он поднял лежащий неподалёку в пыли кошелёк с вышитой лилией, потряс им у уха. Кошелёк позвенел.
— Эта сука ему ещё и деньги успела кинуть…
— Ой, — Амбал с трудом встал на ноги: — Что-то я неважно себя чувствую. А почему бы нам, друзья мои, не посетить ближайшее заведение, где можно будет отведать хорошего барашка и холодного вина? И… И…, — он осмотрел себя: — Не мешало бы переодеться.
Коротышка и Худой переглянулись.
— Дэ густибус нон эст диспутандум.

Трое сидели в трактире.
— До, ут дэс. Фацио, ут фациас.
— Слушай, Амбал, закажи нам ещё вина.
— Всенепременно. Эй, уважаемый! Будь столь любезен три бутылочки. Только уж очень попрошу не из-под стойки, а из погреба.
— Есть верное дело. Источник надёжный. Через три недели по Льежской тропе повезут сбор податей. Сперва пройдёт отвлекающий обоз в сопровождении солдат. Пустышка. Настоящий будет позже под видом торговца сыром. Так вот…
— Слушай, Коротышка…, — Худой крепко сжал кружку.
— А? – Коротышка поднял глаза и брови.
— Пошёл ты знаешь куда…
— Эрарэ хуманум эст! – Амбал оттопырил указательный палец: — Человеку свойственно заблуждаться, — и поучительно пояснил: — Это по-латыни.
— М-м-м…, — простонали одновременно Коротышка и Худой, обхватив свои лбы: — Чёрт бы побрал все эти кнопки…

P.S.

Коротышка.

— За кражу…, прошу прощения, — секретарь бургомистра поправил очки: — За подлую кражу! За подлую кражу ночной вазы из дома баронессы Мари ла Турне, Огюстена из Трансильваля, по прозвищу Коротышка, подвергнуть публичной порке в количестве… э-э, — секретарь щурясь вглядывался в указ: —  То ли тридцать, то ли двадцать… А! – махнул он рукой: — Тридцати ударов. Ну, голубчик, готов? Давай, Уль. Уф, ну и жара.
Секретарь, ковыляя, неуклюже спустился с помоста, на котором остался привязанный к столу со спущенными портками Коротышка и палач Уль.
— Хе-хе-хе-хе…, ну? – Уль покручивал в руках кнут: — Я же говорил, что мы встретимся. Сколько ты мне должен? Двадцать ливров.
— Уль…
— Это двадцать душевных ударов. И ещё десять за пятого туза, которого ты прятал за воротником, так?
— Уль…
— Итого ровно тридцать. Хе-хе-хе-хе.
— Я рассчитаюсь, Уль, рассчитаюсь.
— Конечно рассчитаешься. Вот сейчас и начнём расчёт. Ха!
— А-а!!!
— Один ливр. Ха!
— А-а!!!
— Два ливра.
 «Давай, Уль! Всыпь ему хорошенько! Давай!», — орала и свистела на площади толпа зевак.
— Кстати, что передать Застёгнутому?
— Чтобы расстегнулся… А-а!!!
— Три ливра.

Худой.

Худой бежал. За ним гнались.
— Обходи! Обходи его! – кричал сержант.
На вершине холма Худой оказался в окружении солдат.
Пожилой толстый усатый сержант пыхтя поднялся на холм:
— Что, сынок? Отбегался?
Худой выхватил нож:
— Ну? Давай, сосунки! Вы надолго запомните солдата двадцать первой роты… А-а…
Худой повалился на землю.
— Не зашиб?
— Не. Жить будет, — ответил здоровяк, ударивший Худого прикладом в затылок.
— Грузите.
Худой открыл глаза. Он лежал в крытой повозке, напротив сидел сержант.
— Очухался? Хорошо. У тебя есть два путя. Первый: я доставляю тебя в твою часть и тебя как дезертира отправляют на галеры лет этак на сто. Второй: подписываешь эту бумажку и ты снова солдат, только теперь уже нашего славного Пикардийского полка. Обмундирование, еда, крыша над головой и неплохое жалование. На. Подписывай. Подписывай, не ломайся. Сынок.
— М-м-м, — Худой расписался в рекрутской грамоте.
— Отлично. Теперь полный набор. А вот и твоё первое жалование, — сержант достал мешочек, повертел его перед носом Худого и положил себе в карман. Гаркнул ездокам: — Что там стоим? Поехали! Поехали! Жрать охота.
— Всё равно убегу, — процедил сквозь зубы Худой.
— Хмм, — сержант улыбнулся и стал раскуривать трубку.

Амбал.

— Хватит! – принцесса, лягаясь и дрыгая ногами, спихнула с себя потного гвардейца: — Надоел. Пошёл вон!
Бедолага, натягивая на ходу штаны и хватая амуницию, выскочил за дверь спальни.
— Во истину прекрасна как роза и столь же колючая, — сказала сидевшая рядом с кроватью фрейлина.
— Ах, Виви, мне шестнадцать лет, я такая старая! А тут ещё эта свадьба…
— Такова воля Вашего батюшки.
— Ни слова об отце, — Розалинда кинула во фрейлину подушку. Уселась на перинах скрестив ноги: — Не дуйся. Надоели они мне все. Расскажи лучше, что нового при дворе?
Фрейлина поправила парик:
— Новости есть. Самая обсуждаемая персона — некто Амбалус Фациус, говорят латинянин и, говорят, был ближайшим помощником самого папы. Король так проникся его знаниями, что назначил его своим первым советником, дал чин президента Академии королевских наук и месье Амбалус теперь лично обучает Ваших младших братьев латыни, римскому праву, правописанию, вышиванию и преподаёт им сольфеджио. Месье Ля Бемоль – учитель музыки и месье де Перо – учитель словесности, крайне недовольны и составляют заговор, чтобы низвергнуть внезапно возникшую громадину, затмившую их. А он и в самом деле громадина.
— Как интересно. А я ничего не знаю. Так, Виви! Хватит валяться! Подмываться, одеваться, пудриться! Хочу видеть этого Фациуса!
— Как будет угодно.
— Да… Этого солдафона… Который тут был…
— Гвардеец Кунье.
— Да. Отравите его.
— Вы поступаете как всегда мудро, Ваше Высочество.
— Скажите пожалуйста, настоящий латинянин… Хочу, хочу, хочу! Хочу посмотреть! Виви, сегодня мы не едем в Картуз. Едем в летний дворец!

19 февраль 2022