Деревенька моя

Мне к южному морю нисколько не хочется,
Душой не кривлю я, о том говоря,
Тебя называю по имени-отчеству,
Святая, как век, деревенька моя.
Тебя называю по имени-отчеству,
Святая, как хлеб, деревенька моя.
                (из песни)
          
          В отличие от персонажей нижеследующего рассказа, его автор уже давно живёт вдали от Родины. Не так давно благополучно встретил своё восьмидесятисемилетие и, пользуясь современными, весьма совершенными видами связи, получил более тридцати приветствий, поздравлений и пожеланий. Но наибольшее удовольствие получает он теперь, когда садится за стол и, по-старому — с перьевой ручкой в руке над тетрадью в линеечку, предаётся воспоминаниям. А теперь, как писал один очень известный нам всем поэт, — “Одну я помню: сказку эту поведаю теперь я свету...”.
          События, которые мне хотелось бы описать, происходили в 80-ых годах ушедшего века. Работал я в той же самой фирме (упоминавшейся в моих более ранних рассказах), куда пришёл ещё в 50-ых, однако возглавлял теперь одно из подразделений, занимавшееся, в основном, издательской деятельностью. Видимо, руководство, почувствовав мою склонность к литературным жанрам, доверило мне этот пост. В те годы, да и позднее, техническое оснащение этого направления постоянно совершенствовалось, и потребность в так называемых “бюро оформления”, многочисленных и многолюдных, неуклонно падала. Возможность стать издателем себе самому становилась реальнее с каждым годом. Представители многих профессий, например: оформители, машинистки, копировщики и переплётчики уже в те времена стали гораздо менее востребованными. В нашей фирме их всех передали в моё подчинение (в расчёте на дальнейшее сокращение избыточного персонала).
          В силу того, что фирма наша существовала к тому времени уже более 50-ти лет, и людей в ней работало много, приходилось нашему подразделению изготавливать дополнительную продукцию в виде приветственных и поздравительных адресов ко всякого рода юбилейным и иным датам. Работу такую нельзя считать очень сложной. С одной стороны она — рутинная, с другой стороны — творческая, а когда этого всего много, то сами понимаете... 
          Пришёл как-то ко мне по этому поводу один из коллег — Кузнецов Сергей Васильевич с просьбой сделать адресную папку его отцу к 70-тилетию.
          Придётся мне сейчас об этой семье кое-что поведать. И начать следует издалека. Сразу после окончания Великой Отечественной Войны 1941-45 годов начался бурный рост отечественной энергетики, в том числе так называемых электрических сетей: электроподстанций и линий электропередач. Росло напряжение, менялась конфигурация опор, на которых подвешивались провода этих линий. От ведущего в отрасли проектного института отпочковался ещё один — специализированный “Энергосетьпроект”, который в дальнейшем распространился филиалами по всей стране. Возникали заводы по производству опор воздушных линий и их элементов. Появилась необходимость испытаний оборудования в полевых условиях. Поэтому в начале 50-ых годов на базе нашей фирмы возник испытательный полигон опор высоковольтных воздушных линий в подмосковном городке Хотьково, недалеко от Сергиева Посада.
          Традиционно эти места были в основном сельскохозяйственными: деревни и сёла, колхозы и совхозы, животноводческие и птицеводческие фермы. А ещё церкви и монастыри.
          Работал в нашей фирме инженер “высоковольтник” (так их называют) Астахов Николай Петрович. Во время войны он трудился на Урале и даже получил Сталинскую премию за внедрение передового метода ремонта воздушных линий электропередач без их отключения, что тогда было особенно актуально. Именно он, будучи энтузиастом этого направления работ, явился главной движущей силой возникновения в Хотьково так называемого “стенда испытаний опор ЛЭП”, в качестве филиала нашей фирмы. Долгое время Астахов занимался сооружением СТЕНДА, его техническим оснащением, созданием коллектива специалистов, в основном из числа “свежих” выпускников Московского Энергетического Института, а также получением заказов и организацией самих испытаний.
          Не ставлю перед собой задачу подробно излагать историю создания и существования испытательного стенда, так как очень надеюсь, что это сделают другие люди, более компетентные (а, может быть, даже уже и сделали).
          Я хотел бы только подчеркнуть как важно, чтобы в каждом большом (да и в малом) деле возникала такая личность, которая это дело поставила бы целью всей своей жизни и ради неё была готова на любые свершения. На таких подвижниках земля только и держится.
          Повторяюсь: сторона та в основе своей — сельскохозяйственная. В одной из многочисленных деревень округи, называемой Шепилово, жила семья Кузнецовых. Один из сыновей носил имя Василий, и когда он достиг призывного возраста шла ещё Великая Отечественная Война. “На войне хоть и вправду стреляют, не для Васи сырая земля...” — да простит мне Булат Шалвович сею вольную интерпретацию его песни. И остался он жив, хотя тяжело ранил его осколок немецкой гранаты, а после излечения и реабилитации вернулся домой — в родную деревню. Стал трудиться в животноводческом совхозе простым пастухом. Особого образования паренёк не имел, но был он смышлёным и трудолюбивым — пошёл учиться. Когда я, окончив МЭИ, начинал работать в нашей фирме, Василий Васильевич Кузнецов возглавлял уже животноводческий совхоз и носил золотую звезду Героя Социалистического Труда на груди. Уверен, что мой Читатель в курсе, что за просто так такие звания обычным людям не давали.
          Когда рядом с совхозными землями возник новый энергетический объект — наш испытательный стенд, опытный хозяйственник Кузнецов сообразил, что с таким соседом надо дружить, воплотил эту идею в жизнь и сросся с энергетиками по всем возможным линиям: и дом рядом построил и детей на работу устроил.
          И, в конце концов, дело дошло до того, что его сын, Сергей Васильевич, стал во главе испытательного стенда, этого, по сути дела, уникального в стране предприятия. Всё это происходило уже на моих глазах, поскольку в течение долгих лет я был комсоргом фирмы. А Сергей начинал простым рабочим. Вот такая предыстория. Теперь можно вернуться к тому моменту, когда пришёл он ко мне за поздравительным адресом отцу к юбилею.
          Мне искренне хотелось выполнить этот заказ как можно лучше. Мало того, что Василий Васильевич был директором совхоза, Героем Соцтруда, народным депутатом, он активно поддерживал дружеские отношения с руководством нашей фирмы. Особенное взаимопонимание было у него с нашим заместителем директора по хозчасти Тимофеем Трофимовичем Исаевым. Не могу не сказать пару тёплых слов и об этом человеке. Насколько я помню, Исаев был простого происхождения, однако при общении с людьми он проявлял практически безукоризненный аристократизм. Хозяйственником был он замечательным — именно при нём наша фирма очень активно занималась строительством и расширением своей материально-технической базы.
          Исаев снискал безмерное уважение отнюдь не только за должность, а за поступки, за деятельность, за отношение к людям, независимо от их социального положения. Поэтому никого не удивило, что, когда формировалась команда сопровождения Леонида Ильича Брежнева, перед его визитом в Хельсинки на подписание договоров мирового значения, приближённые генсека, хорошо знавшие Исаева, ангажировали его в эту команду. Безусловно Кузнецов, будучи человеком практическим, весьма дорожил дружбой с ним.
          Человеческая дружба, особенно мужская, вообще имеет очень большое значение в деловом аспекте. У меня самого в Хотьково были свои особые отношения. Однажды “забросили” меня туда на лето руководить пионерским лагерем. Как и почему? Не стану вас отвлекать — и так разболтался. Должность, может быть, не такая уж важная, но были в ней свои особенные нюансы, в части, взаимоотношения с местными властями (пожарники, милиция, санинспекция). И в этом плане Кузнецов-младший оказал мне неоценимую услугу — повсюду были его приятели.
          “Ну, что, Василич, — ответил я ему — сделаю тебе адресную папочку в лучшем виде. Текст-то приветственный давай сюда...” 
          “Да нет у меня никакого текста!” — по-простецки откровенно отвечал мой визави.
          “Так что ж мы там писать-то будем?” — искренне удивился я.
          “Львович, ну ты же у нас мастер! Ну, уж придумай что-нибудь!”
          “Хорошо, Серёжа, придумать-то я придумаю, согласен. Но ты мне хоть коротенько расскажи о бате-то твоём”.
          Вслед за тем диалогом я впервые услышал биографию Василия Васильевича. Узнал о его ранении на фронте, о пастушестве в молодости и о деревне Шепилово, его малой Родине, которой посвятил он свои лучшие годы, отдавая своё сердце и душу. Сергей ушёл, не сомневаясь, что я сделаю всё в лучшем виде. А я задумался, и захотелось мне действительно придумать что-нибудь особенное, яркое, запоминающееся. Прежде всего, понял я, что это должны быть стихи или даже песня. Те немногие песни, что “насочинял” я прежде, были, как правило, переделками известных произведений. Пришёл на память осколок немецкой гранаты — и сразу: “Ах, куда ж ты, паренёк, ах, куда ты? Не ходил бы ты, Ванёк, во солдаты!”. Если память мне не изменяет, строки эти — творение популярного поэта первых лет советской власти Демьяна Бедного. Зацепившись за эту первую строчку, дело пошло. Там, где Ваня — там и Вася. К сожалению, текст этот нигде не сохранился. Не отложился он и в моей памяти, поэтому воспроизвести его нет возможности. Но, смею вас уверить, что основные вехи жизни Героя соцтруда я отразил и уложился в пять куплетов, как планировал. Главное дело было сделано.
          Подбор высококачественной бумаги, изготовление папки и набор текста, — всё это было задачей чисто технической, выполнив которую, довольный собой, я с первой оказией отослал готовый продукт в Хотьково — Сергею Васильевичу.
Само собой разумеется, мы получили приглашение участвовать в торжестве и выехали на место предстоящего события небольшой, но весьма сплочённой компанией во главе с нашим генеральным директором Денисовым Вячеславом Ефремовичем. Нужно ли мне вам рассказывать, какой великолепный стол был накрыт в Хотьково в столовой пионерского лагеря, как торжественно был украшен зал, как празднично выглядели гости, особенно женщины? “Есть женщины в русских селеньях!” — читайте Некрасова, он в этом аспекте ведал толк.
          Наш “Генеральный” любезно предложил устроителям празднества мою кандидатуру в качестве ведущего застолья, ибо я в этой роли хорошо себя зарекомендовал на московских мероприятиях. Хотьковцы поблагодарили, но отказались, объяснив, что у них есть свой собственный конферансье по фамилии Абрамович. И действительно, носитель тогда ещё не известной миру фамилии оказался моложавым, видным, весьма импозантным мужчиной, который прекрасно знал всю собравшуюся публику и был всеми признанной “душой компании”. Помимо этого, в руках у него — шикарный аккордеон, с которым он ловко управлялся. Пел и заводил собравшихся мой конкурент, как говорится, “с полуоборота”. Я вздохнул с некоторой завистью, но и с облегчением. Ну, ладно, подумал: “Возьму реванш на своём приветственном адресе, в стихах”. В выступлениях недостатка не было, и до моего творения очередь всё никак не доходила. Наконец, когда почти все выдохлись, Тамара (жена Сергея Васильевича) подала мне знак выходить.
          Но что я вижу — на сцену выходят баянисты с инструментами в количестве аж семи человек! За ними — многочисленный женский хор из местных красавиц. Меня поставили в первом ряду и всем исполнителям раздали текст. Количество куплетов оказалось впятеро больше, чем содержал исходный вариант. И биография юбиляра намного выросла по сравнению с написанной мной. Исполнение очевидно было многократно отрепетировано. Простая, популярная и хорошо всем знакомая мелодия, близкая к народной частушке, шикарным музыкальным сопровождением заиграла семью нотами словно всеми цветами радуги, засверкала неудержимым народным весельем. Незабываемая сцена.  Радость души! Мне хотелось как той лягушке в сказке Гаршина кричать: “Это я! Это я придумал!” Однако, в отличие от главной героини той забавной сказки, мне, хоть и с большим трудом, но удалось сдержаться. На фоне героической биографии Василия Васильевича “якать” было также не уместно как в полёте на утках на вожделенный сказочный юг. Затем под те же многочисленные баяны спели все хором любимую в Хотьково песню “деревенька моя”, после чего все пустились в пляс, включая московских гостей. Праздник удался словно сказочный пир. И я там был...