Утопия III

И если с переездом все проблемы в той или иной степени устранены, задачи решены и сформирован некий план. То с отъездом ничего не решено.

Нужно уволиться с работы, попрощаться с друзьями, а главное – как-то убедить родственников в том, что это лучшая идея, чем работать в офисе до самой пенсии.

Герой начал с простого – увольнения. Однако, просто принять заявление отказались, пояснив, что он невероятнейшим образом обязан привести сначала на свое место кандидата, подписать некий лист, у десятка руководителей, что он никому, ничего не должен. Не споря с кадровой службой, он отправился на почту и отправил заявление заказным письмом. Через две недели Гектор стал совершенно вольным человеком с трудовой книжкой и небольшой суммой, выплаченной по увольнению. Две недели вокруг него вились абсолютно все, рассказывая ему, именно рассказывая, как зря он поступает. Это же ведь лучшее место для работы на земле! Ну, да, работать иногда приходится больше, чем положено Трудовым кодексом. Да, иногда в выходные. Бывает и не выплачивают сверхурочно. Но зато в выходной день можно прийти на работу в свободной одежде. Принтер заправляют не за твой счет, если конечно не чаще раза в 3 месяца. В обеденный перерыв никто тебя не трогает, ты даже можешь поспать на рабочем месте, правда так, чтобы не увидел босс, но это мелочи.

С друзьями было проще – собрав в баре за столом тех немногих, кого он действительно считал друзьями, он сообщил о намерении пожить некоторое врем отшельником на совсем личном острове, куда, собственно, всех приглашает и будет рад видеть в любое время. Волна осуждений быстро рассыпалась о неприступную скалу испитого алкоголя. И возгласы о бредовости идеи постепенно и быстро перешли в каскад одобрений и слов поддержки, а также редких тостов за удачу. К первым лучам солнца и последней бутылке огненной воды «в живых» оставался лишь Гектор, который разослал друзей по домам. Последний из оставшихся, пожал руку Гектору и сказал: «Что бы ты не делал, это твое личное дело, забей на мнение других. Даже если то, что ты задумал обречено на провал, ты будешь двигаться в направлении мечты, а не закопаешь ее в хламе бытовухи и повседневной рутины, как остальные, и я сам. У тебя есть куда вернуться, в случае неудач, вот твоя точка старта», после чего глубоко вдохнул и добавил: «А ты про прививки подумал?».

Разговор с родителями предстоял трудный. Сказать о переезде на самом деле не сложно – это лишь слова. Сложно принять родительскую реакцию, увидеть, как на лице выступают морщинами удивление и огорчение одновременно. Однако, говорят они о том, что ты взрослый человек вольный принимать решения, при этом осторожно спрашивают, одновременно утверждая, «не безумство ли это?». А ты уже и сам не знаешь, что это и где эта самая граница между безумием и разумностью. Все же принимая некое жизненное решение, которое противоречит мнению твоих родителей о твоем же благополучном будущем, становится немного стыдно, но в то же время, чувствуешь подростковый бунтарский настрой, который еще больше распаляет желания сделать что-то самостоятельное и совершенно независимое.

В разговоре с сотрудниками, друзьями, семьей, он слышал одну и ту же фразу: «Надо потерпеть, вот-вот станет хорошо», а кому хорошо в итоге станет, никто и не говорит, да и почему вообще надо терпеть и ждать, если можно сделать хорошо сейчас? Когда человек говорит, что он живет для себя, его называют эгоистом, все и всё вокруг нас убеждает, что ты должен трудиться и жить ради других. Ну, ради семьи еще понятно, а при чем тут другие? Почему я должен стараться ради кого-то, кого и вовсе не знаю? Да и что в целом означает это самое «Трудись ради других». Как это понять? А ни как, это просто попытка объяснить почему тебе нужно задержаться на работе, почему твоя зарплата меньше, чем стоило бы, почему ты и тысячи тебе подобных живут на грани между алкоголизмом и петлей, почему люди берут кредиты. Индивидуализм в потребительском обществе является чем-то неприличным, аморальным только потому, что решись на это широкие массы, такому явлению, как система, настанет конец.

Система на столько проржавела, что давно работает по принципу: «Если работает – не лезь». Те, кто стоит у огромных, погнувшихся беззубых шестеренок, прекрасно это понимают. Но не пытаются ее починить, потому что все развалится, а их попросту похоронит под завалами. Если вы считаете, что являетесь частью этого ржавого механизма, то вы ошибаетесь. Система – это машина, а вы обслуживающий ее персонал. Каждый отвечает за свою маленькую шестерню. Время от времени смазывая ее своими кровью и потом, потому что ГСМ давно украдены. Хотя, сейчас это называют «Оптимизацией».

Почему система прогнила? Да потому, что не отрицает факта коррумпированности на всех уровнях ее работы, не отрицает факта хищения имущества, не скрывает уровня смертности трудового населения. Но всей работы в этих условиях хватает лишь на то, чтобы сокрыть эти факты за «оптимизациями», «сокращениями», «расширениями», «углублениями».

Желание сбежать от этого всего на столько разумно и часто возникает, что и с этим система начинает активно бороться, на столько, что при добровольном выходе, обязательно завалит даже самого честного и добросовестного сотрудника гневными письмами, приказами о наказании и выговорами. Но если сможешь увернуться от всего этого, система все равно скажет, что сама тебя прогнала, как ненужного и неумелого человека. А те, кто тебя знал, кто с тобой работал бок о бок, рано или поздно начнут верить системе, даже если своими глазами видели твой уход.

После ухода наступает момент пустоты, когда не знаешь, что с собой делать. Долгие годы система говорила тебе, что делать, куда идти, что говорить. С одной стороны, понимаешь, перед тобой открыты все двери-стучи в любую, а с другой-видишь, как они захлопываются прямо перед носом, как люди говорят, что твои навыки только для того и подходят, что смазывать собственными кровью и потом шестерни системы. Пока однажды полушепотом тебе не скажут, что существует негласное правило, требование системы, не брать никого из бывшей ее обслуги.

Но, все это не про нашего героя, уходя он знал, что его ждет, он не собирался ломиться во все подряд двери. Собственно он открыл свою дверь, на огромный дикий остров, который по праву станет ему домом. Это воодушевляло, это будоражило, это интриговало.

В ночь перед отбытием Гектор думал о том, что, достигая определенных лет, будто новых уровней в необычайно сложной игре, начинаешь жалеть о тех или иных вещах, в своем бурном прошлом. Но при этом, особенно жаль, что ты когда-то кому-то что-то не сказал или, наоборот, сказал. Где-то в темных уголках разума таится целая картотека, состоящая из несбывшихся диалогов. За эти диалоги, а точнее за то, что они как раз-таки не сбылись, всегда немножечко, в той или иной степени, стыдно. И в этой картотеке господствует хаос, будто архивариус не желает видеть весь этот бардак и поэтому, в одной папке со словами, которые привели бы к поцелую, пылятся мятые записки остроумных ответов продавщице круглосуточного продуктового.

Возможно найдутся люди, которые хотели бы прожить свою жизнь снова, с самого начала, но имея опыт и знания, полученные в первый раз. Вопрос вполне философский – а какой тогда б была жизнь и была б она вообще? Думаю, что единственное, что в этом случае изменилось, это мнение продавщицы о вас, получив на свою глупость, величайший в ее жизни ответ.
Жизнь имеет привычку двигаться по спирали, постоянно делая изгиб в уже знакомых местах, в связи с чем, разумнее всего, навести все-таки порядок в архиве и пользовать наброски, как шпаргалки. Но вместо этого люди сидят и сокрушаются: «Раньше было лучше». А когда это – раньше? В 2007-м, 1993-м? 40 000 лет назад? Почему всегда должно быть лучше раньше? Почему не сейчас?

Весь полет до прибрежного городка Гектор думал, о чем угодно, кроме Острова и последний раз разглядывал бегущие строки и картинки на экране телефона. С собой он нес довольно большой багаж, но еще больший его ждал в самом городке, как в перевалочном пункте. Он снова развернул карту острова, бегло осмотрел ее, напомнил маршрут и основные задачи, после чего свернул карту и попытался проспать оставшийся путь. Была достигнута точка невозврата.