Спасение утопающих...

Озера ещё не видно, но уже слышны визг, крики и хруст льда. Вот, сейчас, поднимусь на бугор и увижу веселых людей, режущих коньками лед, и среди них, конечно, Валю.
«Режущих коньками лёд»! Ненавижу этот словесный штамп. Лёд на озере неровный, в трещинах. Когда наезжаешь на торчащие остатки камыша, скольжение резко замедляется, тело по инерции движется вперед, и ты падаешь лицом в снег. Вчера только расчищали площадку для катания, маленький пяточек, а ночью снег снова выпал. Не так много, как за предыдущие дни, но кататься всё равно мешает. На берегу тут и там валяются польта и шубы.
Теперь ещё нужно прикрутить к валенкам коньки. Кожаных ремней у меня нет, только пеньковая веревка, которая рвется, если её перекрутишь. А если не докрутишь, то уже через десяток метров конек съедет на бок. Нет, на таких коньках долго не покатаешься.
У Вали «фигурки» с ботинками, отец привез с Урала, когда ездил на лесовозе за бревнами. Вторые, такие же, только у Таньки, но её мать за лесом не ездила, она в «Рабкоопе» работает, всё что хошь «достанет»! Но, даже на хороших коньках Танька  как корова на льду.
Валя же катается хорошо, мне её не догнать на своих инвалидных коньках. Только и остается наблюдать, как они с Пашкой, взявшись за руки, описывают круги. У Пашки коньки хоть и не с ботинками, но крепление из просмоленной дратвы. Отец у него тракторист, «добывает» её из старых моторных ремней. Засмотревшись на Пашку, Валя наезжает на камышину, падает в снег, Пашка делает вид, что тоже не удержался на ногах и буквально накрывает её своим телом. Они весело смеются, барахтаясь в снегу. Валя делает вид, что хочет встать, но падает снова, и Пашка, пользуется моментом, обнимает её за талию, притягивает к себе так, что их груди соединяются. Продолжая хохотать Валя смахивает с лица мокрый снег, Пашка делает вид, что стряхивает снег с одежды и водит рукой по округлой попе. Я пытаюсь вклиниться между ними, разорвать эту едва намечающуюся связь, но падаю у их ног. Проклятое крепление рвется в самый неподходящий момент. Теперь уже Валя с Пашкой смеются надо мной, зарывшимся лицом в снег, и с веселым хохотом продолжают описывать круги.
А ещё вчера, в последний день масленицы, я думал, что покорил Валино сердце, когда мне удалось первым ворваться в «городок», и столкнуть Пашку вниз так, что он кубарем покатился в сугроб.
Да, как непостоянно всё в этом мире, размышлял я, выбираясь на берег. Стало темнеть и катающийся народ потянулся с озера в поселок. Зимой смеркается быстро, а до центра больше километра.
Пашка тоже выбрался на берег и стал отвязывать коньки, а Валя зачем-то поехала в камыши. Это потом она рассказывала, что увидела вмерзшего в лед жука-плавунца, хотела его спасти, и стала энергично бить лезвием конька по льду…
Я вспомнил, что оставил на льду свалившийся конек и побрел за ним, когда услышал треск льда и затем испуганный крик Вали.
– Мамочки! Тону! Помогите!
Я обернулся и увидел буквально в десяти шагах её перекошенное от страха лицо.
Не задумываясь, на автомате, как учили нас в школе, лег на лед, подполз к небольшой ещё полынье и протянул ей руку.
– Хватайся, быстрее за руку я тебя сейчас вытащу.
Она послушно легла грудью на лёд, я напрягся и стал потихоньку отползать от края. Лед под Валей прогибался и обламывался, но всё же в воде оставались только ноги.
– Не дергайся, не дрыгай ногами, не то обломишь лед. Ещё чуть-чуть.
Я почувствовал, что кто-то ухватил меня за ноги и стал тянуть. Это на крик и шум прибежал Пашка. Уже вдвоем, мы вытащили Валю из полыньи и повели к берегу. Навстречу уже бежали другие.
– Валя, снимай быстрее с себя всю мокрую одежду, сейчас я тебе дам сухой костюм и своё пальто!
Это командовала взявшаяся невесть откуда наша училка по русскому, Виктория Яковлевна.
– Ребята, ну-ка быстренько отвернулись.
Укутав как куклу, она обняла Валю за плечи и мы быстро зашагали в поселок.
Видимо теперь только осознав, что произошло, Валя расплакалась.
– Ну, успокойся, девочка моя, – стала ласково ворковать Виктория – хорошо, что Саша не растерялся.
Саша! Она впервые назвала меня не по фамилии, как на уроках.
– Валя посмотрела на меня и улыбнулась, ничего не сказав, но её заплаканное лицо так и запечатлелось в моей детской памяти.
– Пашка тоже молодец – смущенно пролепетал я, – мне одному было бы не справиться.
– Валя, у вас дома водка есть?
– Не знаю!
– Саша, беги быстренько в магазин, купи бутылку водки, – Виктория протянула мне трешку.
– Продавщица мне водку не отпустит.
– Объясни, скажи, что на растирку. На меня сошлись. Ну, прояви своё красноречие, в конце концов.
В магазине я выложил скомканную трешку:
– Бутылку водки, – не дав временя продавщице открыть рот, затараторил я, – Виктория Яковлевна попросила на растирку. Валька на озере провалилась! 
Валя, конечно же, заболела, неделю лежала в нашей больнице, а мы с Пашкой каждый день её навещали. Это событие сдружило нас, и Валя не стала для нас «яблоком» раздора, потому, что вскоре подружилась с парнем из старшего класса. Он был немцем, и когда им разрешили уезжать на историческую родину, он увез «нашу» Валю в Германию.
Много лет я ничего о ней не слышал, но четыре года назад она объявилась в соцсетях, и дружба наша возобновилась с ещё большей силой.
Общие воспоминания, особенно детские, объединяют, связывают сильнее, порой, чем родственные.
Да, медаль «за спасение утопающего» мне не дали. Думаю тогда ни у кого даже мысли такой не возникло. Подумаешь, ну провалилась девочка, но не под лед же, не тонула, да и мелко там было в том месте, по грудь, может, только.