Вязь исторической паутины

Жил-был на просторах интернета блогер по имени Семён Семенихин. Ловкач был Семён! Брал из интернета фейки о русской истории – тема нынче модная, «с поджарочкой!» – и выкладывал на своей странице под видом последних исторических открытий. И впрямь. Никакого Куликовского сражения не было, а Пушкин точь-в-точь походил на негра-прадеда, и вынужден был каждое утро полчаса белить лицо и румяниться…
Постил Семён: «Бла-бла-бла» да наживал бабла. А чё? История – штука тёмная, поди-разбери: где ложь, где правда!
Случилось как-то Семенихину провалиться в подпол времени. С кем не бывает! К примеру, ложишься спать человеком, а видишь вместо привычной житейской околесицы тихий спокойный сон рыбы или того чуднее. Короче, провалился Семён в год одна тысяча семьсот двадцать третий…
                * * *

…В просторной избе, натопленной до щек;ты в ноздрях, стоял дубовый стол в три сажени длиной. По центру стола, на белой, расшитой голубыми узорами скатерти возвышался аглицкий четверной красавец-графин с анисовой. Округ – питейное серебро, блюдо с ломтями волжанки-осетрины, соленья в расписных горшочках, блины на рогожке и кубки с чёрной икрой и орехами. Середь застолья, в кресле с высокой спинкой, подбитой пухом и обтянутой красным сафьяном, распластался венценосный Пётр Алексеевич, отец и самодержец расейский. Супротив Него присел к столу верный арап Его Величества, он же Абрам Петрович Ганнибал – ну, точно он!..
– Налей-ка, Абрамушка, анисовой Петру греховоднику! – усмехается Пётр Алексеевич.
– Солнце мое, да какой ты греховодник? Император расейский, вот ты кто! – отвечает ему арап.
Тут же за столом поодаль сидит никем незамеченный Семенихин. Дрожащими руками он достаёт мобильник, пытается сделать снимок – отказ.
– Не гоже, Абрамушка, мёд по ушам моим размазывать, ишь льстец! – сказывает Пётр.
– Льстить не обучался, Ваше Величество, – арап с шумом отодвигает стул и встаёт во фрунт.
– Ну-ну! – примирительно улыбается император. – Не серчай, дружок. Вспомни-ка лучш;е, как осьмнадцать годков назад шельма Рагузинский привёз тебя из Константинополя, да как неделю спустя крестил я твою душу в Пятничной Параскеве на Вильне. Поп меня тогда всё теребил: «Пётр Алексеич, как арапчонка величать прикажешь? Нет у нас в святцах его басурманского имени». Я ему в ответ: «Ты глянь, как он руки-то расставляет, будто обнять нас всех хочет! Выходит, звать его не иначе, как Авраамом! Пока мал;й – пущай Ибрагимкой побегает, а коли человеком не случайным вырастет – Абрамом Петровичем звать буду. Ты лей, Абрамушка, лей!
Выпил Пётр Алексеевич. Потянулся за осетриной, глядь – Господь с нами! – за царский стол лукавый пожаловал: лохмат, как козёл с петушиным загривком, одет не по-людски, а на лице-то-на лице четыре глаза сверкают заместо двух – ну, точно бес!
– Фу ты, нечистая, сгинь! – протрубил Пётр, аки ангел на Страшном Суде. – Не позорь наше расейское застолье!
– Й-а ру-усский, – пролепетал Семён, путая со страху мысли, руки и слова, – й-а к вам из б-будущего п-попал… Случ-чайно.
– Русский? Да какой ты русский?! – Пётр угрожающе поднялся. – А ну, Абрамушка, налей гостю гостевую!
Арап наполнил кубок анисовой и поставил перед Семенихиным.
– Пей!!! – взревел Пётр, разбавляя свой имперский рёв хохотом добродушного хозяина.
Семён, не помня себя, осушил штоф анисовой (1, 23 л) без передыху, чем вызвал высочайшее одобрение.
– Молодец! – воскликнул император. – Ежели б не твой скотский кафтан, так бы и расцеловал тебя в губы!
Порядком захмелев, Семенихин встряхнулся, будто гусь на пруду, и ответил императору:
– Да-а, й-а р-русский ч-человек!
– А ты докажь, что русак, – Абрам Петрович откинулся на спинку стула и распластался, подобно Петру Алексеевичу.
– Ч-што д-докажь? – блогер с усилием оторвал от груди отяжелевший подбородок и глянул на чёрного, как смоль, собеседника. – Ты сам-то русский, ч-што ль?
– Абрамушка, а ты ему, сукину сыну, пашпорт покажи! – рассмеялся Пётр Алексеевич.
– Ну, глянь, – Ганнибал достал из нагрудного кармана свёрнутый вчетверо листок, исписанный каллиграфической вязью.
– Всем тихо, я ч-читаю! – объявил Семенихин, едва не падая с табурета.
Вдруг он замер, подобно мухе, попавшей в вязь исторической паутины.
– «А-а…брам?», – Семенихин с усмешкой посмотрел на императора, – почему А-а-а… (блогер чихнул) брам-с, он же н-не русский?..
– Он русский! – подтвердил Пётр Великий.
– А-абрам русский? – хихикнул Семён. – Нич-чо не понимаю!
«Вот те и потомок расейский, – подумал Пётр, отводя взор от пьяного Семенихина, – опосля первой же рюмки умом окривел, паршивец! Нет, чтоб в человека вглядеться – над бумажкой скалится. Хуже немца, ей богу – мелкота! – Пётр Алексеевич поморщился. – Кому я город передам? Кого ради мы с Абрамушкой шведов били да корабли русские закладывали?..».
Император встал. Поспешно, отрясая крошки с камзола, встал верный Ганнибал.
– Пойдём, дружок, – вздохнул Пётр Алексеевич.
– А этого куда? – спросил арап, глядя на храпящего Семенихина.
– Этого? Пущай с ним Меньшиков разбирается. Алексашка плут, он этих умников из будущего скорей нашего уразумеет. Нам же с тобой не до того – Рассею подымать надобно!