Осип. Из цикла Мемориал

Александр Осипов справа с рыжей шевелюрой, мица в руках.
Саня Осипов был родом из Вязьмы. Часто включал он магнитофон “на всю катушку”, и вся рота слушала залихватское:

Чубчик, чубчик, чубчик кучерявый,
А ты не вейся на ветру.
Ах карман, карман ты мой дырявый,
А ты не нра-, не нравишься вору.

Нравилась Сане эта песня, думаю, он отождествлял где-то себя с типажом, о котором пел Вилли Токарев. Насколько я прав в этом субъективном своём суждении, читатель убедится, прочитав те два эпизода, которые я воспроизведу в этом рассказе. Оба эпизода связаны с пудовой гирей, да и между собой связаны тоже.

Эпизод первый. Однажды вламывается Саня в роту после самоволки со словами: “Целый час пришлось бегать от дежурного офицера от одной дырки в заборе до другой! Невозможно было пробраться обратно в Систему!” Саня был возмущён, скидывая шинель. “Ну я щас устрою ему! Надолго запомнится!”. Он открыл в курилке окно и показал нам на дежурного офицера, притаившегося возле угла нашего общежития. Напомню, окно курилки было крайним в фасаде и выходило на Жилстрой, и рота наша была на четвёртом этаже.

Саня стремительно проследовал в противоположный конец ротного помещения. Туда, где у нас располагался спортивный уголок с перекладиной и брусьями, вделанными в кирпичную стену. Здесь же, на деревянном поддоне, лежали гантели и гири. Он схватил пудовую гирю, и, подобно орангутангу, понёс её в курилку. Поставил гирю на подоконник. А потом скинул её вниз. Гиря зарылась в мёрзлую землю в паре метров от дежурного по училищу офицера…

Капитан третьего ранга с синей повязкой на рукаве спешно покинул своё скрытное расположение у угла общежития. Не было сомнения в его скором возвращении, вероятно, уже не в одиночку. Поэтому Саня действовал стремительно. Он сбежал по лестнице на первый этаж в роту технологов. Открыл окно их курилки и выпрыгнул на улицу. Через подъезд было выходить стрёмно. Передал гирю в окно кому-то из технологов, прикопал ямку от гири и тем же самым порядком, через окно, влез в курилку технологов. Бегом по лестнице с гирей на четвёртый этаж. Заботливо обтёр её тряпочкой и поставил на место.

Несколькими минутами позже все курсанты нашей роты, находившиеся в тот момент в расположении, были построены начальником Организационно-Строевого отдела. Шло дознание, которое ничего не дало. Мы стояли безмолвно в строю, как и та гиря, идеально ровно застывшая на своём штатном месте между гантелями и её подругой 24-килограммовой гирей, дальше стояла двухпудовая…

Так закончился этот инцидент, Саня “отлетел по-лёгкому”, не был отчислен. Осталось неизвестным, кто сбросил тогда эту гирю. Однако, видимо, этим спонтанным поступком Саня искривил прямую своей непорочной кармы. И это проявилось позже.

Второй эпизод моего рассказа. Была водолазная подготовка на военно-морской кафедре. Вызывали по алфавитному списку роты по десять человек сдавать тот зачёт. Орлов, Осипов — наши фамилии были рядом, потому оказались в одной компании.

Необходимо отойти от повествования и пояснить, что в секретном корпусе “Д” Мурманской мореходки, одном из двух корпусов военно-морской кафедры, был не совсем обычный класс водолазной подготовки. Этот класс занимал ровно половину объёма всего корпуса “Д”. Полы на первом и втором этажах были демонтированы. В освободившемся внушительном объёме располагался бассейн для тренировок. Этот бассейн своим дном уходил в подвал корпуса и был глубиной никак не меньше шести метров. Площадка, сваренная из стали, с которой осуществлялись погружения, находилась на уровне подоконника второго этажа.

Так вот, мы стояли на этой площадке и наблюдали за погружениями наших товарищей. Все были одеты по “тройке”, что означает: суконные брюки, ремень, тельняшка и фланка с гюйсом. Очередной водолаз залазил в гидрокостюм красно-оранжевого цвета. Следующий по списку его шнуровал. На груди герметично, особым способом заматывал резиновый жгут и фиксировал его специальной гребёнкой. Были там боты, утяжелённые свинцовыми стельками, шлем с тремя стеклянными окошками (спереди и по бокам). Перед самым погружением водолаз подключался шлангом к воздушному насосу, был теперь автономен и готов к погружению.

Я “отстрелялся” и смотрел, как все необходимые манипуляции производились с очередным водолазом Саней Осиповым. Вот он готовый спускается по трапу в мутную воду бассейна. Страховочная верёвка, воздушный шланг и сигнальный линь не спеша травятся за ним, уходящим в глубину. Пузыри воздуха — видать, Саня не забывает стравливать, нажимая затылком на специальную кнопку. Проходит совсем немного времени, и мы видим сигнальный линь, который дёргается многократно. Аварийный сигнал! Моментально страховочной верёвкой выдёргиваем Саню на поверхность, подводим к трапу и помогаем выбраться на помост.

Когда его высвободили из водолазной амуниции, оказалось, что его одногруппник С. не совсем добросовестно замотал тот резиновый жгут, и вода начала поступать внутрь гидрокостюма. Саня стоял в “тройке”, мокрый насквозь, раздосадованный такой неудачей. Ему оставалось только бежать по зимней улице в роту.

Спросит читатель: “Так, а гиря где?” — А гиря на дне. Смысл того зачёта был в перемещении гири из одного угла бассейна в другой. Очередной водолаз искал, где оставил гирю предыдущий и относил её в другой угол. Я шнуровал Николушкина. А когда шнуровали меня, тот, возвратясь из погружения, шепнул мне, в каком углу находится гиря, чтоб я её долго не искал. Тем не менее, отчётливо помню, как я заблудился на дне бассейна, ходил по периметру и искал эту гирю. Оказалось, Николушкин её бросил на бок метрах в полутора от угла, а вода была мутная — ничего не видать. Еле нашёл я эту гирю, отнёс в другой угол, выбрался.

— Ты чего там так долго возился? — подошёл ко мне с вопросом друг Николушкин.

— Наслаждался моментом подводной прогулки. Когда ещё доведётся?… — отвечал я.

Уверен, что ребята из нашей роты ещё добавят воспоминаний о Сане Осипове. Я пока ограничусь этими эпизодами.

24 февраля 2022 года.

Ещё один рассказ из мемориала об ушедших товарищах. Вслед за Чёрным, Карпычем, Гией, Козловым...