Жизнь одна полностью

Пролог:

-Аркадий! Умер!
-Умер Аркадий?
-Умер?
-Умер!
-Аркадий умер!
-Уме-е-ер!
-Умер Аркадий!
-Умер! Умер! Умер!
-Аркадий! Умер!
-Аркадий! Умер?
-Аркадий! Умер…
-Умер! Аркадий!
-Арка-а-а-дий!
-Дураки! Жив Аркадий. Умер – фамилия…

1 глава.

Аркашу выставили за дверь почти пинком. С наигранным пренебрежением, будто бы кто-то наблюдал со стороны, он плюнул на порог и покинул унылый подъезд. Даже сама матушка-природа решила опустить Аркашу-дурочка: на голову несчастному свалился огромный снежный ком. Выругавшись и отряхнувшись, парень косоного побрёл домой. Не везло ему, конечно, знатно: два раза упал – навернулся, чуть было не попал под машину - был в самой что ни на есть грубой форме выруган водителем - грубияном. Напасти, напасти, напасти!
Не раздеваясь, Аркаша залез в свою нору - комнату и пал на диван. Чуть не зарыдал, направо и налево брызгая слезами и соплями. Он ведь почти-почти влился в эту компанию, стал её, скажем так, костяком! Но вновь, развеселившись, расшелудившись, разразился нелепыми шутками, за что, собственно, и был отправлен восвояси. Абсурд!
Раз за разом Аркаша терпел крах, пытаясь хоть с кем-то найти общий язык. Уже седьмой раз попытка провалилась. Молодой человек понимал, что с окружающими тягаться он не мог: все они превосходили Аркашу во всем: их лица были красивее, умнее, успешнее, не говоря уже и о других составляющих. Он никак не мог догнать их в развитии!
-Нужно уехать… Далеко-далеко! - шептал Аркаша. -Начать новую жизнь!
Паренёк разревелся и подошёл к раскрытому окну.
-Будь, что будет! - крикнул он и шагнул вниз.

2 глава.

-Вы не могли бы перелечь чуток правее? - вежливо обратился дворник к Аркаше.
Тот нехотя перекатился дальше.
-Благодарю! - дворник непринужденно продолжил есть снег своей широкой лопатой.
Седьмой раз паренек прыгал с первого этажа. Жильцы дома уже перестали обращать на него внимание: дурачок – он и есть дурачок - не лечится. Прохлаждался во всех смыслах Аркаша около трех часов, до того, пока к нему не подошел высокий и тонкий человек в древней СС-овской фуражке и военной шинели.
-Саша! - представился он и протянул парнише руку.
-Аркаша Умер, - наш герой пожал немцу руку.
-Умер? - обрадовался Саша. -Какая удача!
Немец без труда поставил на ноги Аркашу и сунул ему под нос ветхий паспорт в желтом пеплете. Паренек напряг взор: под перекошенным красным лицом стояла надпись: «Alexander Umer».
-Так… Получается, что мы братья?-обрадовался Аркаша.
Немец подмигнул и спрятал паспорт:
-Завтра, в пять часов утра, приходи на сеновал на краю города. Я сделаю тебе предложение, от которого ты, брат, не сможешь отказаться! Саша пару раз лукаво и сурово зыркнул из под козырька и живо удалился. Наш герой был обрадован, как никогда раньше.

3 глава.

Герасим Зайко почесал зад, несмотря даже на то, что его интеллигентская натура ему таких вольностей не позволяла. Взял другую сигару, поскольку первая дожила свой век. Снова откинувшись в кресло, продолжил слушать прекрасные трели альта, исходящие из соседней комнаты.
-Эх! - думал Герасим. -Какой сын вырос! Альфач! Тьфу ты! Альтач! Зря говорил я ему когда-то: «Зайка, брось ты свою трещалку, иди нефть качать!». Не послушал меня, к счастью, и вот какой музыкант вырос!
Ещё несколько минут купался Зайко-старший в озере прекрасной музыки, после чего властно позвал сына к своим ногам. В комнату, теребя бритую репу, зашел невысокий, избыточно широкоплечий мужчина в красном берете с альтом в руках. Он едва-едва протиснулся в дверь и встал перед отцом. Обрадовался старик, загоготал:
-Владик! Напомни мне, старику, какой сегодня день.
-Сегодня именины моей матери! - как робот, тоскливо и нудно прогудел носом сын.
-Так что же ты заперся со своей скрипкой? Зови гостей! - сорвался с цепи старик: поразвлечься, видать, старому захотелось.
Зайко-младший секунду помялся. Это Герасиму так не понравилось, что тот сжался в одной большой судороге и прожевал сигару, обжёгся.
-Что такое, сын мой? Чего ты расстроился?
-Звать Аркашу? - поинтересовался рёвом Владик.
-Этого дурочка? Ни в коем случае! - возмутился глава семейства. -Он не достоин быть в нашем кругу!
Владик поклонился и ушёл: в семействе Зайко ожидалось очередное большое празднетство...

4 глава.

Грянула в ржавые трубы ночь: звёзды, тишина, выколиглазая темнота, впрочем, как положено. Аркаша остановился вкопанным прямо перед огромной кучей сена: ничего не предвещало беды. Да и беды, собственно, не случилось, произошёл случай: вдруг, откуда не возьмись, высунулась рука и затянула паренька в гору сена.
-Тс-с-с! – прошептал нежно Саша брату на ушко и игриво зыркнул из-под своего немецкого козырька.
Аркаша выплюнул сено и повиновался.
-Завтра у интеллигенции состоится праздник, брат. Все роды, которые на протяжении многих века чинили нам, Умерам, неудобства, будут там! – пробурчал Саша, пожёвывая клочок сена. -Мы любой ценой должны испортить этот день, точнее: подставить роды Зайко, Портко, Птичко, Левозонтко, Бабко и Перелётко перед майором Шпендельжмыхом. Ты поможешь мне, брат?
Аркаша не был готов пойти на такую авантюру - пугали его и известные, и неизвестные семейства с клыкастыми и блохастыми звериными фамилиями, но не прийти на помощь брату он не мог.
-Я согласен, брат! - торжественно объявил наш герой.
-Вот и прекрасно! - обрадовался немец. -Ты и еще один мой агент должны проследить за неким Герасимом Зайко, сотворить с ним кое-чего. Найти его не очень-то и сложно: он все время плюет и курит.
На том братья и порешили. Аркаша пошел домой. Боже! Как Умер был жив от счастья! Первый раз в жизни к нему обратились, как к серьезному, деловому и перспективному человеку! Он улыбнулся и даже подпрыгнул от счастья, однако, тут его настигла беда в лице грубого насильника – жилистого лысого мужика в майке с надписью «братья». Неизвестный ловко подмял Аркашу под себя, заломал бедному руки, что-то порычал на непонятном языке. Испугался Умер, задрожал весь, думал, кончина его пришла: клятву себе даже дал мысленно, что икону напишет с того, кто вытащит его из этой нелепой ситуации.
-Стой, Бордюр! – послышался голос Саши - Спасителя, всего в сене, будто вылезшего из чрева самой матери - земли. -Это же брат мой, Аркаша!
Сфотографировались.

5 глава:

Бордюр отпустил собаку и принюхался.
-Я чую его! - насильник весь покраснел от гнева, сжал зубы и яростно посмотрел в сторону реки - чувствовал по-волчьи жертву.
-Он точно там? - не верил Аркаша.
-По-другому и быть не может! -воскликнул театрально Бордюр и протянул Умеру записную книжку. -Читай!
Умер начал читать ро слогам:
«Герасим Зайко - паровоз. Черты: частые плевки, курение сигары, не считая других вредных привычек.»
-Тогда сомнений нет! Вперед!- наш герой до того обрадовался, что подпрыгнул от удовольствия.
Охотники отправились к реке. Насильник остановился перед льдом и слегка тронул. Лед треснул.
-Странно… - протянул он. -При такой температуре лёд должен быть крепким и нерушимым, как намерение старой девы... Видимо, кто-то поднял уровень воды в реке.
Такая страшная тайна всей душой жаждала разгадки, поэтому зайколовы решили тихо прочистить побережье, словно дымоход. Мелькали мимо агентов голые деревья, бежали толстые льдины, орали во всю глотку голодные птицы...
Прошло не более получаса, как вдруг друзья увидели силуэт Герасима Зайко: он стоял у реки и, покуривая, плевал туда, наслаждаясь видами.
-Так вот в чем дело! Он оплевал всю реку! - вскрикнул Бордюр и бросился в атаку. -Убьем двух зайцев одним выстрелом: поймаем врага и восстановим равновесие в природе!
Точно горгулья он набросился с тыла на Герасима, поверг его на землю.
-Стой! – взмолился поверженный заяц. -Не надо!
-Ладно! - согласился Бордюр. -Я дам тебе шанс! Слушай внимательно и запоминай! Я загадаю тебе три загадки: ответишь, уйдешь с миром, проиграешь – случится вторжение.
Герасим Зайко испуганно закивал.
-Итак. Загадка номер один. Оно не только ест и пьет, но и лапу подает!
-Собака!
-Верно! Ответ засчитан. Загадка номер два. Если случилась с тобой беда, не отойдешь от кабака, а в кабаке том что пьют?
-Алкогольные напитки!
-А ты умен не по годам! Но я на этих делах зайца съел. Загадка номер три. Оно тебя рождает, оно и убивает!
-Мать!
-Ответ ошибочен! – Бордюр засмеялся.
-Я напишу заявление в полицию!
-Ничего ты не сделаешь! Ты уже подписал нужный контракт! – насильник показал Герасиму документ:
«Я, Герасим Зайко, одобряю прочистку  дымохода.»
(Подпись*)
«Брат» стянул штаны с ошарашенного зайца и воскликнул:
-Боже правый! Все прокурено! Такой неухоженный дымоход нуждается в тщательной и надежной прочистке!
Аркаша расслаблялся в кустах и с интересом наблюдал за кровавым зрелищем.

6 глава.

В родовом гнезде Зайко собрались и расселись все знатные люди - с недержанием ждали главу семейства и его именинницу жену. Владик обреченно бренчал на своём альте, гости скучали за столом: кто ноздрю нещадно теребил, кто пустую тарелку ложкой скрёб, кто друга под бок пихал, впрочем, делами занимались.
-Где ваш Герасим? -поинтересовался Портко Леонид, человек не то чтобы средний, но не высокий и не маленький одновременно, некий симбиоз полевого полнощёкого хомячка и заморского жирафа. Леонид относительно недавно стал главой семейства, представителем великого рода: его отец очень скоропостижно скончался, оставив нерешённые проблемы немолодому наследнику. Портко приехал со своим сыном-молокомосом и двумя семнадцатилетними дочерьми с одинаковыми лицами, которых хотел незаметно выдать замуж или женить: как уж дело пойдёт. Спелые наследницы, как их называл сам Портко, были одеты почти совершенно одинаково: обе носили короткие красные платья и высокие кандибоберы. Их отличие заключалось лишь в том, что одна носила на голове белое перо, другая - черное. Как их звали, даже Леонид не всегда помнит. Возраст сына-молокососа, как и его внешний вид, его одежда, характер не поддавались описанию. Он был какими-то смутным и серым, проще говоря, очень неопределенным, так что если такой человек был бы случайно или нарочно сфотографирован, то на снимке было бы запечатлено большое серое пятно. А что не может зафиксировать камера, то, тем более, не может описать перо писателя…
На вешалке, в прихожей, разместился Птичко Василий Григорьевич – настоящий шпион и генерал. Одним словом, кузнечик: зелёный, со звездами(в траву ляжет, закричит петухом, покажется, что кругом гортанят тысячи петухов). Из-за того, что всю свою долгую и насыщенную жизнь Птичко прыгал по веткам, оврагам, скалам и рекам, совсем не прыгать он не мог: всегда заскакивал, бессовестный, на какой-то шкаф или полку, но это ещё пол беды - не дай бог уснёт это шелудивое насекомое - точно никто не отыщет. Потомков и предков Птичко не имел и иметь не собирался…
К Зайко пришел еще один человек, Левозонтко, прапор в третьем поколении, который все приездал и уезжал… А зачем? Черт его знает! Сидел он всегда возле дочерей Портко. "Ухаживал за ними?" - подумает читатель. "Нет" - отвечу я несведущему в делах интимных читателю. "Они за ним ухаживали".
Подавали женские пятна семейства Портко прапору пирожные, чай, канделябру, картошку, свежее мясо и высокие пожелания - от всех даров Левозонтко балдел и улыбился, точно его заново родили, но жениться не собирался пока... Хотя кто его знает? По крайней мере, об этом он никому не говорил...
Когда на часах пробило двенадцать, Владик перестал бренчать и вышел из своей комнаты к гостям.
-Где родители? - прогнусавил он.
Увидев, что отца и матери нет, герой тяжело вздохнул и удалился разделять одиночество с любовницей - скрипкой...

7 глава.

Светочка все еще дрожала: обстановка изменилась крайне неожиданно, так, как в реальной жизни случается не особо часто. Ситуация перевернулась настолько, что даже крепчайший и нерушимый дух такой габаритной женщины ушел куда-то далеко, в какие-то там непонятные пятки. Что же заставило Светочку так испужаться? Все предельно просто: Светочка, свет очей и не только их, ничего не подозревая и ни о чем не думая, шла на свои именины, красуясь на недостойную её публику. Шпильки громко стучали о мостовую, красное лакмусовое платье было усыпано блёстками, лицо блестело от жира и радости. Но вдруг к женщине подкатил серый УАЗик, сильная рука схватила Светочку и беспринципно затащила в машину. Смелая, рожденная в семействе Зайко, наполненная силой, как бочка чачей в доме у бывалого выпивалы, женщина хотела дать отпор, однако, увидев рядом с собой человека в СС-овской фуражке, она чуть ли не потеряла сознание. Немец молчал и увозил женщину все дальше и дальше по кочкам и горкам, в трущобы. Один фашист знал, что будет дальше. Прошло около получаса, когда Светочка решилась задать провокационный вопрос своим скачущим зайковским баритоном:
-Куда мы едем?
-В цирк. Фокусы смотреть, - невозмутимо ответил немец и настолько сурово зыркнул из-под козырька, что Зайко от страха пустила ветры.
Похититель так же невозмутимо открыл окно и улыбнулся страшной улыбкой.
-Стареешь, Светочка! - отметил он и стукнул зубами.
Женщина едва удержала второй залп: страшен немец.
-Хоба! А вот и цирк, черт меня возьми! - похититель указал на многоэтажный дом с одним светящимся окном.
-Я пропала! – подумала Светочка и расплылась протухшим соусом на сиденье.

8 глава.

Вернулся до блеска прочищенный Герасим. Гости встретили хозяина, как полагается приличным людям: налили стопку, дали закуску, посадили за стол. Расспросили про то, про сё.
-Сказать им? – думал пострадавший. -Нет, не поймут, не оценят! Нужно сохранить эту историю в тайне! Ведь засмеют!
Да… Бедная интеллигенция современности! Постоянно приходится ей терпеть гонения от каких-то безмозглых дураков! Трансляторы эпохи, высшее сословие, светила науки, последняя надежда загнивающего искусства, а такое отвратительнейшее отношение - не лучше, чем к скоту! И врагу не пожелаешь, откровенно говоря! К счастью, тепло семейного очага был восстановлено - начался разговор.
-Какие сейчас люди пошли!-воскликнул Портко и всплеснул руками, опрокинув на колени рюмку. -Никакой душевной тонкости, никакого достоинства! Умеют только унижать других, тем самым унижая себя!
-Верно говорите, друг мой Леонид! - поддержал оратора Птичко, который сумел подавить свою застоявшуюся привычку и не только спуститься на грешную землю, но и устаканится на ней. -Молодежь нынче глупа, как рыба на сковороде! Тупа и ничтожна! Это потерянное поколение…
-Но особенно сейчас эта молодежь стала опасна! - Зайко не мог не излить хоть маленькую частичку своей истерзанной души. -Они загоняют нас в угол, ломают и насилуют!
Беседа вздохнула и издохла.
Увидев замешательство в глазах слушателей, Герасим поправился:
-Морально насилуют!
Минуту помолчали...
-А вот мои дочери совсем не такие! - Леонид в очередной раз решил похвалить свои производные. И книжки читают, традиции чтят, и старших уважают! Почему бы нам не скрепить наши роды таким духовно-родовым скрепом? Вон, какие красавицы!
-Простите, друг Портко! - ответил ему безэмоционально Герасим. -Мой Владик очарован вашими дочерями, но, вот, проблема, не может выбрать!
Стол пошатнулся от громкого смеха, несколько блюд попадали на пол, гости заляпали фраки.
-Пусть Владик сыграет нам что-нибудь романтическое! – предложил Птичко.
-Сыграет! – Герасим хлопнул скрипача по плечу. -Играй, гармонь!
И альтист заиграл.
Мелодия полилась, заполняя все дыры слушателей, начиная с кожных пор и заканчивая волосатыми ноздрями. Три часа играл музыкальнт, пока раздался телефонный звонок.
Портко снял трубку.
-Хай! - послышалось из телефона. Леонид от такого приветствия завопил и подпрыгнул, Птичко инстиктивно вспорхнул на шкаф. К счастью, рядом был повидавший жизнь во всей её красе Герасим. Он подошёл к аппарату.
-Кто?
-Саша Умер.
-Мы соболезнуем. Выпьем за упокой!
-Это фамилия моя.
-Что вам нужно?
-Я похитил твою жену, Герасим!
-Светочку?
-Не беспокойся, ее.
-Нет! - Зайко со злостью отбросил телефон.
Его обступили вплотную, чуть не затоптали случайно ногами, проорали все уши одним вопросом:
-Что случилось?
-Светочку похитили! - всхлипнул Зайко.
Все сели и начали грустить. Герасим разволновался до такой степени, что плевал теперь ужасно редко, а курить вообще перестал: могло показаться, что помирает мужчина...
И только догадливый Левозонтко догадался позвонить в полицию - первый раз услышали, как он говорил...

9 глава.

О боги! Какие нынче сделались наши полицейские! Они только и делают, что щеголяют, направо и налево светят роскошными мундирами и золотыми медалями! Им теперь не важна работа: важна роскошь и далеко не детское внимание...
Прошло два часа, наконец, в разволнованный зверинец пришли двое полицейских: один жилистый и лысый, в майке с надписью «братья», другой нелепый и юный, настолько несуразный, что, если бы с него сняли форму, вышел бы самый настоящий Аркаша.
-Что вас всех беспокоит? – поинтересовался лысый и достал блокнот.
-Моя жена, Светочка Зайко, свет моих очей, пропала! – едва ли не заплакал Герасим.
-А ты ей звонил? – полицейский осень сурово глянул на главу семейства. Настолько сурово, что Герасим осознал, что какая-то предательская влага накапливается у него в штанах.
-Не… Нет, товарищ полицейский! Не звонил! – замешкался Зайко.
-Дай! – "брат" отобрал у Герасима телефон и позвонил похищенной жене интеллигента.
-Ты где? – прорычал он в трубку.
-В цирке! Меня похители! - испуганно запищал из аппарата прыгающий баритон.
-Хорошо, пока! - крикнул тогда в трубку лысый, убрал телефон в карман и торжественно сообщил:
-Светочку украли! Освободите квартиру немедленно!
Послышались неодобрительные возгласы, но "брат" снова снасильничал: вытолкал всех в подъезд своими крепкими мускулистыми руками, слегка потискал интеллигенцию по-отцовски за пухленькие бока, захлопнул дверь.
-Ну что, Аркаша, давай грабить квартиру! - предложил "брат" своему юному компаньёну.
-А… Зачем? – Аркаша сомневался в решении насильника.
-Нужно!
Вопросов не осталось: наши герои начали насиловать квартиру. Вытрясли тумбы, шкафы, подушки и почти всё, что только можно, но нашли только сорок пять рублей и тридцать три копейки. Аркаша не побрезговал залезть в толчок, где чудесным образом нашел дамскую бархатную перчатку и коротенький карандаш, за что насильник хвалил и голубил его, тискал хлиплую руку минут пять. Уселись за стол, доели интеллигентскую трапезу, запили вкусным и крепким вином. И тут из-под кровати послышался крепкий мужской чих. Полицейские мигом бросились в спальню и достали из-под алого ложа низкого полосатого качка. Бордюр крепко схватил его за шиворот, хорошенько встряхнул, как ряженку.
-Кто ты? – грубо спросил он.
-Я Владик! – мужественно ответил герой.
-А ну, Владик, отдавай свои штанишки! Аркаша, держи его! - распорядился насильник.
После сотворения своего грязного и непотребного дела, о котором я, как приличный автор, упоминать не имею права, по крайней мере, совесть мне такого не позволяет, Бордюр закрыл пострадавшего на балконе. Но стоило друзьям-победителям остаться наедине, как из соседней комнаты послышался ужасно соблазнительный трунь, сравнимый только с пением райских птиц. Насильник не стал ждать и думать о том, что он сдышал: он лихо залетел в комнату, где увидел альт. Струны слегка дрогнули, по спине Бордюра проскакали приятные кусучие мурашки… Он взял скрипку в руки, пригладил и лизнул гриф, начал играть, наслаждаясь каждой секундой. Полились и полетели волшебные трели, закачалась преисполненная криками искусства голова насильника...
Вдруг струна дрогнула, порвалась, потом другая, третья….
Бордюр отложил скрипку, одобрительно покачал головой.
-Хорош альт!
Аркаша с недоверием и сочувствием глянул на испорченный инструмент и тут же отвернулся. Пробило десять. Настало время уходить. Полицейские немедленно удалились, забрав с собой великие трофеи...

10 глава.

Светочку привели в обшарпанную комнату с одной лампой и табуреткой. Жертва тряслась и так потела от страха, что полные щёки зеркалом замерцали, а платье сделалось совсем мокрым. Кишечник женщины выл раненым волком и норовил извергнуть из своего жерла порцию ядовитого глазораздерающего газа, но Светочка из последних сил сдерживалась: было в помещении и без того душно, резкий выстрел мог бы быть фатальным для лёгких бедной женщины. Агрессивно, из последних сил, вытягивая мысли чуть ли не из пустоты, Зайко думала:
-Убьёт! Замучает ведь и убьёт, фашист! Проклятый женоненавистник!
Однако раздумывать долго ей не было суждено: не знаю, по чьей воле, по божьей, или же по Сашиной, решать читателю, такой возможности её неожиданно лишили.
-Встать на табуретку! - приказал немец.
Нечего делать: Светочка повиновалась - с великим трудом забросила она пухлые ноги на хлипкую конструкцию, кряхтя и стоная, еле-еле затянула остальную массу фаршированного мешка.
-Спрыгни!
Зайко посмотрела вниз: высоко! Осунулись где-то далеко старые половицы - готовятся расквасить голову несчастной жертве! Покрестилась Светочка, помолилась, глянула на Сашу, спросила:
-А... Может, не нужно, а?
В ответ немец просто зыркнул: психика Зайко такого зрелища не выдержала - лучше смерть, чем такой страх! И прыгнула, окутанная своими ветрами.
-Отлично! - обрадовался Саша. -Залезай снова!
Пока уставшая жертва, едва живая от ранений, забиралась на место казни, похититель достал довоенный фотоаппарат.
-Улыбочку! - улыбнулся маньяк и навёл прицел на Светочку.
Яркий свет вырвался из объектива и сбил несчастную с табуретки.
-Прекрасная фотография! – похвалил немец, схватил бездыханную Светочку за ногу и потащил в другую комнату, где стояло три стола.
-Побегай по ним! - крикнул он и подтолкнул Зайко.
Вся лоснясь от пота, женщина залезла на столы и начала носиться, как угорелая, пока ее снова не сбил выстрел фотоаппарата.
-Какие качественные фото! – восхищался Саша. -А теперь пойдем в ванную! Нужно отмыть тебя!
Светочка, уже с фингалами под обоими глазами, величиною с яблоко, уныло поплелась за немцем. Перед путниками в скором времени открылся огромный медный таз, стоящий прямо под кривым носиком крана. Саша повернул его, но о металлическое дно ударилась лишь одна капля.
-Так… Воды нет… Необходимо достать воду! - Саша на минуту погрузился в размышления. -Точно! Звони Герасиму! Пусть явится сюда! Адрес: Валькхановская 146, дом 455.
Светочка от радости даже слюни пустила - просчитался маньяк, профанулся, спасут её теперь! Она со скоростью света выполнила наказ немца. Герасим мчался на всех парах, точно самый настоящий паровоз...

11 глава.

Аркаша и насильник пошли в магазин: нужно было потратить капитал, прикупить оружия для жестокого наказания интеллигенции. Умер совсем перестал волноваться: в такой компании он чувствовал себя комфортно, тем более, никто больше не считал его дурачком. Все шло ровно, без инвалидов - очень и очень успешно. Теперь у Аркаши есть талантливый брат и сильный друг...
Друзья молча зашли в магазин и долго-долго бродили по прилавкам без цели и смысла: оказалось, что охотники на интеллигентнцию совсем не умеют покупать. К огромному счастью, спас наших героев Саша в лице телефона: застучал Умер-Спаситель своим колким голоском из аппарата, Аркаша даже показалось, что его лицо появилось на телефоне и  несколько раз канонично зыркнуло:
-Алё!
-Здравствуй! - ответил Бордюр.
-Вы справились с заданием? - поинтересовался Умер.
-Так точно! - похвалился насильник. -В лучшем виде!
-Теперь сходите с Аркашей в магазин и купите два килограмма картошки, две моркови, приправы и что-нибудь ещё, чтобы наказать другие роды, - подсказал юным покупателям наставник. -Ты же помнишь, Бордюр, кому нужно показать кулак?
-Помню! - на лице "брата" заиграла счастливая и кровожадная улыбка младенца.
-Тогда пока! - попрощался Саша и заглох.
Друзья крепко взялись за дело, как за нос орущего попугая: купили мешок прошлогодней картошки, морковь не нашли - присвоили два длинючих огурца, приправы не оказалосьь тоже - разобрали, альтернативу не придумали, купили швабру - для дел ратных.
-Всё-таки нужно с Саши икону писать, - думал Аркадий. -Столько всего сделал, а я! Эх...
Картошку и огурец спрятали под мотоцикл Бордюра, другую единицу овоща взяли с собой вместе со шваброй, для подстраховки, пошли правосудие вершить. Перевалило за полночь. Вдруг на горизонте замигали окна зловещего особняка.
-Аркаша, узнаёшь ли ты этот дом? - лукаво спросил лысый.
-Да! - обрадовался Умер. -Это дом Бабко! Они когда-то выгнали меня с литературного вечера!
-Отлично! Тогда пойдём к ним! - насильник покрепче сжал швабру.
Нашим героям ужасно повезло: рядом с домом с комфортом расположился косорукий дуб - сифилитик: такому дуплу позавидовал бы самый плодовитый грач. По дереву друзья решили пробраться в дом. Тем временем семейство Бабко имело творческий вечер: все читали указы власти и стихи, посвященные красоте уже известной читателям Светочке Зайко.
-Ах, Светлана, как сметана!
-Сколько в море не ходи, а она в нос мужу смотрит!
-Сорок дней, сорок ночей, а нет, муж-то важней!
-Светочка, цветочек, на груди замочек!
-Липа, лупа и дубок! Съел когда-то я грибок. Что же это за грибок, я не знаю, знаю, что жена Герасима - Светлана.
Такие поэтические инфаркты слышали наши герои, пока забирались на дуб.
-А что мы будем делать? - поинтересовался Аркаша, когда и он, и Бордюр достигли макушки старого сифилитика.
-Мы представимся уборщиками и разнесём дом ко всем чертям! -  ехидно улыбнулся лысый.
Выбили окно и попали в особняк, представ перед величественным родом Бабко. На друзей внимательно уставились одиннадцать зрячих глаз и три незрячих: на высоком кресле, вся разукрашенная и разупитанная, восседала Альфтенигеновгероблна Бабко, глава рода, рядом с ней мостилась её полуслепая сестра с менее примечательным именем - Период. Напротив топорщились лесом две собаки, два сына и три дочери. Все они без исключения принимали активное участие в беседе.
-Что это значит?! - взорвалась Бабко-старшая. -Хулиганы!
-Не хулиганы, а уборщики! - возмутился Бордюр. -Ты, вот, сидишь, с жирами за компанию, а убирать некому!
От таких слов Альфтенигеновгероблна разразилась душераздирающим воплем медведя. Ситуацию спас Аркаша: Умер проявил прямо-таки армейскую смекалку, сунув огурец в рот неугомонной бабки. Другие члены семьи, несмотря на свою красноречивость, ничего возражать не стали.
-Айда на парашу! - разшелудился Бордюр.
Сказано - сделано. Затопили толчок, благодаря чему особняк вскоре взлетел в небеса. Скорее, от неожиданности, чем от вреда. Аркаша и Бордюр едва унесли ноги.
-Какой чудный вечер! - радовался Умер, любуясь летящим особняком, за которым, подгорая, трепыхался, как за кометой, красивый огненный хвост. -Я так ещё никогда не веселился!
-Повеселимся ещё! - похлопал его по плечу Бордюр. -Ночь ещё долгая, дел у нас по горло! Где-то здесь расположился богатый криминалистический род Перелётко.
-Кстати, у него мы можем найти приправы! - снова проявил армейскую смекалку Аркаша.
-Точно! - улыбнулся лысый.
И наши герои, чуток поглядя на "комету", отправились дальше.

12.

Через полчаса весельчаки затащили охранника в кусты, на славу отдубасили его и проникли в хорошо охраняемый дом, шваброй вскрыли чёрный лимузин, облачились в солидные, строгие до отсутствующих мозга и костей костюмы, отправились на торжественный приём к Перелётко-главе. Как его зовут, знает, наверное, один лишь Саша. Главарь фуфлыжно сидел в огромной зале с огромной кепкой на макушке, в синем костюме, с такой рожей, будто бы ему никогда и не снились неудачи. Только самые недоношенные недоноски, по мнению этого недоделанного утконоса, не уважали его. Но, дорогие читатели, как мы с вами понимаем, что люди, которых не доносили до победного конца, не могут ни уважать, ни, тем более, не уважать господина Перелётко по причине неумения произносить членораздельные звуки, да и вообще думать... Несмотря на абсурдность теорий, старик, если он и являлся стариком, был железной бочкой десятиметровой толщины: дела вёл так, что земля дрожала и плакала, умоляя его остановиться. Оставшись один на один с таким персонажем, наши герои даже немного опешили - такого гиганта мысли застать врасплох было крайне трудно. Но Бордюр был не из пугливых:
-Ты достал приправы? - поинтересовался лысый.
Перелётко посмотрел на насильника, помигал, поглядел, репу почесал и обмяк в кресле - сломался...
В дело включился и Аркаша: я, как автор, ужасно рад, что за Умером не наблюдал военком - он тут же присвоил бы паренька себе, поскольку любой военный позавидовал бы нашему герою - такую кладезь военной смекалки ещё нужно поискать... Аркаша вырвал из рук Бордюра швабру и со всей дури стукнул ей по столу - неслыханная дерзость!
Перелётко хотел вызывать охрану, однако, взглянув на бычье лицо насильника, свернувшего жутчайшую гримасу, и воина Аркашу, как говорится в народе, очканул, и остался сидеть в кресле, как приклеенный, хотя приклеил его лысый чуток позже, чтоб не мешал обыскивать кабинет. Друзья лихо, будто бы в последний раз, обыскали помещение: до каждой пылиночки прошерудили углы, подняли каждую половицу. Нашли огромную сумку с грязным бельем и мятыми купюрами, среди них обнаружили сто долларов и четыре тысячи рублей. Бельё они сожгли на глазах у белоснежного от ужаса Перелётко - убыток-то какой! Деньги напихали по карманам.
-Но нам нужна приправа! - загрустил Аркаша, когда грабители покидали раззадоренное шаловливыми руками помещение.
-Ничего! - улыбнулся насильник. -Ещё достанем! А теперь звоним Саше! - Бордюр потрепал маленько карман, достал телефон и постукал по кнопкам.
Вскоре на горизонте мобильной сети появился немец со своими зыркающими глазами:
-Алё?
-Алё! - радостно откликнулся лысый. -Мы наказали Бабко и Перелётко. Что нам делать дальше?
-Молодцы! - похвалил Саша юных воинов. -Отдохните до утра в отеле!
Телефон проурчал и хлопнул - отключился.
Наши герои не стали терять ни секунды: сняли престижную комнату, наелись, напились вдовль, отдохнули, впрочем, на славу!

13.

Стихи.руАвторы Произведения Рецензии Поиск Магазин О портале Ваша страница Кабинет автора
Жизнь одна - 13 глава
Глеб Халебски
-Ах ты ж задница кукурузная! - ругался таксист, гладя оплёванное сидение. -Что ты натворил, гад?!
-Я нервничаю, - опустил застенчиво глаза Герасим.
-Плати компенсацию! - разозлился таксист. -Нервничать дома будешь!
Герасим молча протяну пятьсот рублей.
-Мало! - водитель открыл рот, как грачёнок, требующий еды.
Зайко протянул еще две купюры.
-То-то! - таксист отобрал у Зайко деньги и поскорее уехал, плюнув ему в лицо газами автомобиля.
Герасим подтёрся и посмотрел на дом: из грязной темноты восстал кривой заброшенный дом с одним светящимися глазом. На шее дома, поскрёбывая стены, болтался полуржавый красный галстук с надписью: "Валькхановская 146". Зайко, покуривая и поплёвывая, подошёл ко входу. Дверь, по примеру Саши, правда, не так страшно, зыркнула на Герасима.
-Ух! Страшно до жути! - затрясся гость и еле-еле распахнул тяжёлую дверь.
Несколько дохлых пауков свалились ему за пазуху и как-то совсем по-живому закусали спину.
-Боже помилуй! - заорал Зайко от ужаса и помчался по лестнице наверх, попадаясь в бесчисленные мышеловки. Бегал и вопил Герасим до тех пор, пока не врезался лбом в табличку "455". Тогда, наконец, он понял, что пришёл по адресу. Гость собрался с духом, не понятно с чьим, но что есть, то есть, и постучался. Никто не открыл - только пыль едва посыпалась. Ещё крепче похрабрился Зайко, стукнул сильнее - еле слышно отозвалась дверь. Наконец, в третий раз, гость так уверовал в свои силы, что стукнул со всей дури - дверь покачнулась, запищала. Подскочило сердце Зайко, раза три трепыхнулось, казалось, замерло, но нет - живёт пока. Мокрое пятно постепенно выросло под ногами Герасима: плевал ли он, обмочился ли он или просто потел - решать читателю.
После такого серьёзного стука из квартиры кто-то рявкнул:
-Входи, открыто!
Герасиму вдруг стало не по себе, но нужно было честь рода сохранить - попотеть не хуже Светочки, чтобы спасти её же. Зайко открыл дверь, вошёл и оказался в полной темноте. Вдруг, как удар молнии или же, как удар почтенного старца, свет зажёгся. От неожиданности и кусучего ужаса Герасим закричал: перед ним предстал самый что ни на есть настоящий фашист в фуражке и шинели, возле которого непоколебимо, серьёзным и надёжным компаньоном, разместился пытошный стол.
-Есть один стул! - торжественно проглаголил немец и зыркнул взглядом, которого панически боялась вся интеллигенция. -Куда садиться будешь?
-Эх! Вечные загадки! - думал Герасим, ностальгируя об курьёзе с насильником. -Лишь бы в этот раз чем худым не кончилось!
-Ну, что, Герасим? - поторопил Саша гостя.
-На стул! - пролепетал загнанный заяц.
-Отличный выбор! - похвалил немец. -Так садись же!
С недоверием Герасим осмотрел сидушку: на ней, скаля зубы, загорали на свете лампы иголки.
-Садись, садись, Герасим! - подбадривал Саша.
Под таким серьезным напором Зайко пришлось сесть: заяц почувствовал, как острые края игл разрывают интеллигентские портки и впиваются в не менее интеллигентские ягодицы - ноет тыл, изворачивается, но всё равно больно - стонет нежная кожа. От такой неожиданной боли Зайко не смог даже ничего сказать.
-А ты терпелив, Герасим! - ухмыльнулся Саша. -Вставай, пойдём!
Кидать в леса и океаны немец интеллигента не стал, а только провёл дырявого в комнату с одним огромным тазом.
-Наплюй полный таз и будешь свободен! - приказал немец.
Герасим, услышав про свободу, в одно мгновенье ока забыл про Светочку, решето в штанах и опущенную до плинтуса заячью честь - начал с авантюризмом плевать. Через пятнадцать минут ванна была наполнена.
-Теперь ступай домой, через пару дней привезу тебе Светочку, - пообещал Умер.
На том они и порешили. Герасим уковылял в закат, поблёскивая на солнце дырявым задом. А Саша тем временем приступил к неотложным делам...

14 глава.

На утро, когда Герасим Зайко вернулся домой, когда отклеили от стула Перелётко, когда из особняка, как из консервов, извлекли Альфтенигеновгероблну Бабко, интеллигенция осознала, что потерпела страшное и позорное поражение. И самое обидное, что низвергли их не могущественные враги, а два каких-то прыща, которые и знатных фамилий-то не имеют! Но факт остаётся фактом - необходимо было применить костоломские меры, чтобы спасти честь и покой уязвлённых трансляторов эпохи: в одиночку Зайко, Бабко, Перелётко, а так же менее пострадавшие роды, Портко, Левозонтко, Птичко, должны скрестить плеши, чтобы противостоять угрозе. В час дня все представители семейства собрались в бункере Перелётко. К огромному несчастью, Альфтенигеновгероблна не пролезла в проход за счёт своей обширности - пришлось протянуть провод к её лошадиному уху. Расселись удобно за железными стенами, ручки скрестили, Бабко положили на спину, замаскировали в кустах - инкогнито необходимо соблюдать.
-Дорогие друзья! - обратился к слушателям Перелётко. -Сегодня ночью мой дом, а так же дома многоуважаемой Альфтенигеновгероблны Бабко и Герасима Зайко были самым пренеприятным образом разорены! Достопочтимый Герасим пострадал больше всех: у него похитили жену, нашу обожаемую Светочку!
О железо застучали громкие охи и вдохи, в бункер из вентиляции залетел ураган, смешанный с запахом смачной отрыжки - Бабко подала признаки жизни, беспокойствия и голода.
-Виноваты во всём два человека, - продолжил Перелётко, когда стоны утихли. -Лысый и его сообщники: какой-то немец и непонятный тип, похожий на многим известного Аркашу. Надо гнать лысого! Душить змею!
Такая душераздирающая речь, казалось, должна была вселить уверенность в испуганную интеллигенцию, но подавляющее большинство не согласилось, что немец вообще существовал, посчитали, что это был всего-навсего сочный плод испуганного воображения Зайко. А лысый - лишь иллюзия, на самом деле ограбили интеллигенцию огромный бородатый грабитель. Вскоре и сам Перелётко согласился с этой идеей. Проблема стала ясна, как день. Но, как знает и солнцепузый младенец, и трухлявый старик, интеллигенции всегда необходимо быть в достатке - так уж, видите, повелось. А переваривать столько сложной информации на пустой желудок смертельно тяжело. В такие нелёгкие жизненные трудности на помощь приходит провинциальная интеллигенция, которая хоть и не прыгнула до уровня Перелётко или Зайко, но и свою дворянскую честь не уронила - в кулинарии она преуспела настолько, что даже дохлая змея сошла бы за изысканный деликатес. Левозонтки, в гостях смирные и молчаливые, дома живут на полную катушку. По этой незамудрённой причине интеллигенция разбилась на пары и по-крысиному, чтобы случайно, или, не дай Саша, специально не встревожить Альфтенигеновгероблну, покатилась к дому Левозонтко...

15 глава.

Вскоре перед умами света появился низенький дом - логово Левозонтко. Засели высоко на жердочках воробьи-воиноградины, обозлились, видать - лбами стукнули названных гостей, обрызгали сладкими слюнями. Несколько голубей бесцеремонно извернули кишечник, опрокинули содержимое на плешь Герасима Зайко - к удаче, благословили птицы потрёпанного зайца. Постукали хором в дверь. Отпёрла хату полнотелая хозяйка с алым колбасным лицом и радостной крокодильей улыбкой. Тепло было - почти догола разделись, пришли на кухню, расселись в ожидании блюд, решили разложить пасьянс: исключительно этим балуют себя известные люди. Хозяюшка начала суетиться у печки, шерудить шкафы и мешки - готовить собралась...
Всё-таки, дорогой читатель, хоть и кухонка была крохотной, кругом валил дым и ковырялся в ноздрях щекотливый газ, так было приятно наблюдать за едой, которую вскоре будут потреблять! Какое это блаженство для гурманов-глаз интеллигенции! Нет большего в жизни наслаждения!
Вскоре из погреба вышла хозяйка, с интересом рассматривая заранее прочищенную баранью кишку. Герасим, завидев её, даже карты выронил - снова проклятая ностальгия: перед глазами Зайко мелькнула река, блестящая лысина, суровая физиономия... Заяц выронил карту и приуныл, но тут же пришёл в себя, когда увидел, что Левозонтко, как самая настоящая хозяйка, вкладывает в рот огромный кусок сырого мяса и смачно пережёвывает - на славу заботится пузатая об интеллигенции! Женщина дожевала мясо, одобрительно причмокнула, присоснула и принялась набивать кишку. Когда кулинароноугодное дело было совершено, Левозонтко отправила получившуюся колбасу в печь...
Кто же не любит наливные яблочки? Особенно натуральные, с червяками - верным признаком качества. Если брать яблоки, то только порченные, с паразитами, охочими на девственную плоть. Хозяюшка хорошо это знала, потому припасла для гостей огромное блюдо яблок с огромными жирными червями и опарышами - пускай лакомятся гости...
Почему бы не занять какую-нибудь едовую традицию из далёкого востока? Почему бы не побаловать себя экзотическими пряностями? Тем более, что наши ресурсы нестерпимо огромны: на просторах нескончаемых наших обязательно найдётся в избытке даже то, что обитает в весьма сомнительном количестве в клоаке мира, не говоря уже о востоке. Лягушки, к примеру, замечательный деликатес, в болотах их навалом! Дифицитом улиток мы тоже не страдаем: похлюпает дождь, вылезут рогатые паразиты сопли свои по родине растирать. Как же настоящей интеллигенции обойтись без всего этого? Поэтому в углу гостей терпеливо ожидали жбан фаршированных улиток и кастрюля болотных лягушек в жиже и всяких гадостях без прошлого, будущего и сомнительного настоящего...
Дополняло картину великолепное животное - гусь с яблоком в клюве, практически живой, но с мёртвыми глазами. Он отправился в духовку.
Полтора часа пролетели незаметно, с минуты на минуту должен был начаться ужин. Карты были отложены, в животах интеллигенции рычали голодные боровы. И вот, наконец, хозяйка достала главное блюдо, гуся, из печки. Гости ахнули, едва содержались, чтобы не кинуться на животинку и не растерзать её в клочья: так пахла птица, так красовалась в краске прожарки! Просто диво! Однако древние обычаи не позволяли наброситься на гуся - человек, зовущийся кулинаром или таковым являющийся, обязан попробовать своё творение, прежде чем предложить его миру.  Левозонтко с хрустом впилась в шею гуся, сломала кривыми зубами позвоночник, оторвала кусок и подмигнула интеллигентам. Большое белое перо, застрявшее у неё в зубах, только возбудило в гостях больший аппетит. Многие из гостей уже стискивали зубы и щипали себя за носы и уши, чтобы противостоять соблазну гуся - к сожалению или к счастью, ничего поделать было нельзя - необходимо чтить обычаи дедов и прадедов. Пришлось ждать ещё. Хозяюшка попыталась достать яблоко из клюва гуся, но ждала её неудача - не свершилось... Тогда Левозонтко позаимствовала у ящика стола плоскогубцы и щелкнула ими клюв. Не рассчитала свои силы хозяйка: трещина прошлась по клюву, раздробила череп несчастной птицы, задело глаз - он у птицы вытек...
Интеллигенция не сдержалась, увидев сочную струйку, бегущую по шее птицы: у всех, как и глаз гуся, потекли слюни. Они полились на стол, на колени гостей, наполняли чашки и блюдца, бежали струйками на пол, прятались в носки и щели пола. Чтобы больше не мучить интеллигенцию, Левозонтко скоро сунула ей под нос трапезу. И началось... С громким чавканьем и рычанием набросились гости на жертву: разжевали гуся, растрепали, кости даже разгрызли. Вслед за птицей пошла кастрюля с лягушками, в которых особенно вкусным и питательным, по наблюдениям Герасима Зайко, был кишечник. Улиток уплели быстро - природная слизь сошла за прекрасный соус, закусили трухлявой колбасой. Заели яблоками с червями и опарышами, так сказать, заморили червячка. Разве может быть что-то лучше такой трапезы? Сели переваривать.
Беседа вновь затронула бородатого маньяка. Крайне изысканно, поддерживаемые сытостью-топлевом критиковали его, думали, как поймать злодея и, в конце концов, решили ждать следующего террористического акта. Разъехались. Герасим был настолько сыт, что вовсе позабыл о жене...

16 глава, 1 часть.

Ровно 19:45 зазвонил телефон насильника, выдернувший наших героев из сладкого сна. Свалился с кровати Аркаша, подполз к трубке:
-Кого тебе? - промычал в ноздрю телефона.
-Тебя! - тыкнул Аркаше в нос знакомый голос.
Умер был обрадован до макушки - звонил брат, Саша - над аппаратом повисла серая немецкая фуражка и козырёк, под которым прятались зыркающие глаза.
-Брат, здравствуй! Чем тебе помочь?
-Привезите мне срочно картошку, морковку и приправы! - подмигнул Аркаше немец.
-Хорошо, брат!
Трубка стукнула, хрюпнула, завизжала и крякнула - звонок откинулся.
-Чего там? - прогнусавил насильник из-под укрытия-одеала.
-Брат хочет, чтобы мы, как можно скорее, привезли ему картошки, морковки и приправы! - ответил разморённому Аркаша.
-Так... - задумался Бордюр, почесав пустынную макушку. -Картошка у нас имеется, огурец сойдёт за морковку... А приправу мы обязательно найдём по дороге!
-В этом я не сомневаюсь! - согласился Умер. -Но почему огурец сможет сойти за морковку?
-А это ужасно интересная история! - задумался Бордюр. -Не хочешь послушать, а?
-Хочу! - тявкнул Аркаша и впился в насильника глазами юного труженика и мыслителя одновременно.
-Эх! - лысый вскочил, кинул на пол одеяло, распираемый шаловливыми чувствами. -Тогда слушай, Аркаша!

16 глава, 2 часть - история от Бордюра.

Как известно интеллигенции и не только ей, овощи совершенно владеют техникой речи: развелись, расходились по миру всякие Зайко, Портко и Левозонтки, всякие интеллигенты, говорят себе, как хотят, поэтому, откровенно говоря, овощей, не постигших технику членораздельных звуков, гораздо меньше, к ним как раз можно отнести наших дрынообразных товарищей: морковку и огурчик. Но, несмотря на это, эти двое обладают особым сознанием. Учёные считают, что психология моркови устроена так: мысль образуется в корне рыжей гусеницы, идёт почти в штыковую по неким жёлтым кругам, которые мы можем увидеть, расчлененив овощ, и попадает в наш мир, проходя через фильтр - листья. Благодаря этому фильтру морковь не может излучать отрицательные энергии, такие как агрессия, злость и нервозность. Поэтому самое настоящее добро на земле - свежая и сочная морковь. Огурцы же очень похожи на морковь, поскольку имеют почти точно такое же строение сознания. Отличия всего два: первое - так сказать, начинка, сок, второе - "закольцованность", в отличие от "открытости" эмоций. Если рыжая кандеблябра может давать энергию этого мира, то огурчик на это не способен: у бедного бороздителя земляных покровов нет канала, по которому он смог бы излучать добро. Однако мы люди, наше оружие - разум. Если мы разрежем огурец пополам, получится два источника энергии, один мы возьмём с собой - эффект будет такой же, как у моркови!

16 глава, 3 часть.

-Откуда ты это узнал? - поинтересовался Аркаша, открыв рот.
-В книге вычитал! - похвалился насильник.
-А в какой? - поинтересовался Умер.
-Бабки на улице дали, - ответил Бордюр. -Бесплатно.
-Понял... - Аркаша задумался ещё глубже.
-Слушай, друг! - вскочил с места насильник и подбежал к Умеру, пялясь ему на голову. -Сколько у тебя перхоти! Её мы используем, как приправу!
На том и порешили.

17 глава.

Дорога к Валькхановской 146, дому 455 прошла без приключений. Без страхов и пустых волнений преодолев страшный подъезд, Аркаша и Бордюр вскоре предстали перед своим героем и благодетелям - Сашей Умером. Крепко обнялись. Немец провёл гостей в ванну, где отмокала всеми забытая Светочка. Закинули к ней картошку, раздвоенный огурец, насыпали перхоти Аркаши, хорошенько потрепав парню волосы.
-Раз, два три, взяли! - скомандовал Саша.
Подняли ванну с перепуганной Зайко, водрузили на плиту, запалили.
Пока жаркое готовилось, давние друзья не стали играть в карты, как это делали интеллигенты, вместо этого решили поболтать на разные темы. И тут немец, совсем раззадорившись, с силой бросил фуражку на пол и признался:
-Эх, дружочки! - воскликнул Саша и взялся за сердце. -На самом деле я майор Владимир Владимирович Шпендельжмых!
Он подпрыгнул, притопнул, махом сбросил немецкую шинель и оказался в блестящем зелёном мундире с золотыми пуговицами и погонами. Аркаша и Бордюр остолбенели: перед ними возник чуть ли не бог, один из самых влиятельных людей планеты. От шока друзья отошли только через минут десять: а Аркаша расстроился - он потерял брата...
Но глаз у Шпендельжмыха намётан получше, чем у стаи пучеглазых соколов вместе взятых - он приметил грусть Аркаши и шаловливо зыркнул в Умера:
-Чего нос, повесил, Аркаша? Он у тебя не висельник! Ты больше не Аркаша, а Аркадий Владимирович Шпендельжмых! Твоя история очень богата: во время войны нас разлучились - я воевал, а ты, сирота, был подобран с земли немцем Умером, который землю оставлять не решился - остался здесь, с хозяйством. И теперь, Аркадий, я тебя нашёл!
Шпендельжмых - младший так просиял от счастья, что вокруг него образовался нимб, почти такой, как у Владимира.
-А ты, Бордюр Пётр Алексеевич, - майор перевёл взгляд на насильника. -Сын известного философа, который случайным образом спился...
-Брат, а почему ты раньше не признался? - задал здравый вопрос Аркадий.
-Понимаешь, брат, - пояснил Владимир. -В нашей жизни встречаются ловушки... И ты попал в одну из них - тебя несправедливо ограничили, многого лишили. Если бы я явился всемогущим майором и растоптал бы всю интеллигенцию, ты бы всё равно остался проигравшим: все страхи бы остались навсегда. А теперь ты глыба, причём жезнобетонная! Ты самостоятельно избавился от комплексов, поборол интеллигенцию своими руками! Так что, брат, для тебя теперь все дороги открыты...
Вдруг из соседней комнаты вырвался запах жаренного, зашерудился в носах.
-Светочка сварилась! - вскрикнули друзья хором и кинулись на кухню.

18 глава.

Владик долго не мог простить альт за измену: ровно двадцать четыре часа не подходил к скрипке, но стукнули, откинулись сутки - нашли юного скрипача, трепавшего оставшиеся струны - вновь заплясали трели в доме Зайко. Герасим скучал, ходил по комнате, плевал на пол, курил - нервничал: он понимал, в каком состоянии сейчас пребывает интеллигенция, в каком месте, образно говоря, находятся великие роды, и, если вдруг майор Шпендельжмых вдруг заявится, все, начиная с криминалиста Перелётко и заканчивая молчаливым Левозонтко лишатся своих званий. А дела были плохи, как никогда раньше: проказники попугаи уже разнесли слухи, что какие-то мужики опустили высшую интеллигенцию. Светочка и вовсе пропала... Ходил и думал Герасим, свою судьбу корил, представлял, как жо смерти заплёвывает её, травит табачным газом. Долго бы ещё трепыхал мечты Зайко, если бы в дверь не позвонили: принесли посылку. Внутри оказались ароматное жаркое и коротенькое письмо от таинственного незнакомца. Вовик размял кости и принялся читать по слогам:
Герасим Зайко! Пишет тебе Владимир Владимирович Шпендельжмых! Нынче я прибыл в город и приметил, что дела твои невыносимо плохи: ты подовал статус интеллигенции! Поэтому я лишаю тебя и твоих сподвижников звания, в наказание отправляю вас в колонию, на работы, где вы, дорогие, очень увлекательно проведёте восемь лет. Но я добр: передаю тебе лично приготовленное жаркое "Таинственный свет" с картошечкой.
Владимир Владимирович Шпендельжмых
Подпись*
Герасим с сыном накрыли на стол, разложили на фарфоровые тарелки еду, попробовали.
-А готовит, гад, отменно! - похвалил благодетеля и губителя Владик.
-Как-то вкусно! - чавкал Зайко, обгладывая ногу жены. -А пальчики какие! Попробуй, сын!
Вдадик откусил жирный пальчик:
-Прелесть! Никогда такое не ел!
Через три часа приехал белый свадебный лимузин.
-На свадьбу хотите, а? - поинтересовался мужчина с автоматом.
-Хотим, хотим! - обрадовался Владик и запрыгал.
Герасим со злостью хлопнул его по заду.
-Вот и хорошо! - обрадовался вооруженный, -Пройдёмте!
Заек закрутили, завертели, засунули в багажник - тронулся кортеж...

Эпилог, двадцать лет спустя.

Аркадий Владимирович топал в гости: вчера он получил повышение по званию и крепкий поцелуй в щеку от начальника - решили отпраздновать. Барские золотые часы стукнули по стеклу - полдень, опаздывает Шпендельжмых. Решил Аркадий срезать через вокзал. Прямо перед воротами разбила лагерь группа бомжей, что-то из бидона распивала. Шпендельжмых всмотрелся в их лица и ахнул: в чёрных рожах признал он Герасима Зайко, его сына, широченного Владика, Портко со своими дочерями и сыном - уже большим расплывчатым пятном.  В одиночке сидел бывший криминалист Перелётко, грыз траву. Что-то вещала такая же толстая Альфтенигеновгероблна, распиналась. Аркадий, перепрыгивая и переступая через туши, как можно скорее ликвидировался из этого места...
Вскоре явился наш герой на место встречи: на пороге, дожидаясь товарища, сидели майор Владимир Владимирович и заведующий кафедрой философии, Бордюр Пётр Алексеевич.
Едва завидев брата, Владимир вскочил.
-Здравствуй, брат! - обрадовался майор и пожал руку Аркадию.
-Поздравляю, Аркадий Владимирович! - улыбнулся лысый и так стиснул Шпендельжмыха-младшего в железных объятьях, что тот запищал, как резиновая уточка.
-Пойдём, Аркадий, на столе пирог стынет! - поторопил любезников Владимир.
И, друзья, поблёскивая каблуками солидных туфель, вошли в дом...