0001075

 Бушевало камуфляжное торнадо крови с плотью в оковах раненого кустарника греха и карнавала яичных трупов. На границе браслетов из шрамов обжигал дождь из слёз, выплавляя трафарет гниющего храпа. Вопреки всего этого заложник ноши своих слов убаюкивал газетный цвет остывающего мяса, жадное благоблудие смерти и звук ломающихся, фарфоровых костей равновесия...

 Принесённый им архитектурный сосуд вязкой скверны с фундаментом закваски чесночного кулака уединял утопию экологии мыслей. А калейдоскоп траекторий кульминации потрохов истины безногим эхом черепной коробки разметал жажду узоров разрыва пустоты…

 —Эй, это же эвтаназия ламповых сигарет и судороги осколков пьяного сердца под лепестками азартных порезов, нет так ли? – его хрустяще-гранатовый голос лифтом из дымовых шестеренок коверкал кварцевую блокаду врат ушных перепонок...

 Это было змеиное пламя звёзд торжества цирка загнано - шаблонных шакалов во время избранного сухожилия высокомерной эпидемии эго. И он знал всевидящей гондолой ангельского запаха чешую лихорадки что глухо забыл кем стал...

 Преодолев выстрел кадриля на могиле жаждой формы, переживание пекла искр времени и пыль мерзкого напряжения артефактов, стервозно захохотал. У края лицемерия и страха арлекиновых тварей по пути навязал мрак кирпичными ладошками хозяина...

02.03.2022