Великий голод 1921-22 годов

               
 
   Нет ничего трагичнее в истории нашего края, как великий голод начала двадцатых годов. Ни пугачевское время, ни Первая мировая война, ни последующие революционные потрясения и черные страницы гражданской войны не могут сравниться по масштабам бедствий, перенесенных в эти лихолетья народом  - с голодом, со страшным голодом, начавшимся весной 1921 года! Да, было потрясшее своей жестокостью в июне 1918 года новотроицкое "кулацкое" восстание, да, была мокрушинская трагедия, когда белогвардейский карательный отряд из Бирска расправился  с членами «комбедов» сел Старомокрушино и Родыгино.  Да, были  и другие, менее кровавые эпизоды гражданской войны, такие как рейд партизанской армии Блюхера, войска которого прошли через наши края, были в Мишкино и белочехи, неделю простоявшие в нашем селении или отступление армии Колчака от Уфы и Бирска на восток в конце лета  1919 года  - и все это сопровождалось насилием, кровью, реквизированием скота и продовольствия, принудительной мобилизацией и в "красные" и в "белые". Но затрагивало это тогда только часть населения - кого в большей, кого в меньшей степени, кого и вообще не коснулось. Голод же начала двадцатых уравнял всех, поставил на грань выживания тысячи семей, сделал невыносимой существование почти каждого человека!
   В советское время тема голода начала двадцатых как-то замалчивалась. Про него не то, чтобы запрещено было упоминать в печати, или учебниках истории - нет, просто как-то эту тему обходили стороной, не детализировали и не анализировали, обходясь общими словами о послевоенной разрухе, о засухе, погубивший урожай на корню, что и стало, якобы, основной причиной нехватки продовольствия. Главный упор был на то, что советское правительство сделало все, чтобы помочь голодающим людям, привлекло к этому мировое сообщество и голод был ликвидирован в кратчайшие сроки. Например, в учебнике "История СССР", изданном в 1976 году, о голоде, охватившем центральную часть России в 1921-22 годах упоминается лишь вскользь, всего в одном абзаце из нескольких строк. А книгу Александра Неверова "Ташкент - город хлебный", написанную по горячим событиям и изданную уже в 1922 году и много раз переиздававшуюся вплоть до начала тридцатых годов, вообще запретили с середины тридцатых, вернулась она к читателям уже только в семидесятые годы. Так что, тема голода в советской печати была совсем не популярной темой, замалчиваемой или недосказанной. И лишь во время перестройки и после нее, когда стали доступны архивы, - и документы о состоянии дел в те страшные годы стали достоянием общественности - лишь тогда мы узнали о истинных масштабах бедствия, охватившего Европейскую часть России (главным образом Поволжье и Южный Урал) в 1921-1922 годах.
   Засухи в Поволжье бывали и раньше, в частности, одна из сильнейших из них произошла как раз за тридцать лет до описываемых событий - в 1891 году. По утверждениям ученых, была она еще "покруче", но обошлась народу все-же легче. Почему?
   Современные историки выделяют несколько причин, почему неурожайные годы 1920-21 годов привели к таким трагическим результатам, когда только за период, начиная с осени 1921 и по лето 1922 годов, население охваченных голодом областей сократилось на двадцать с лишним процентов - и не за счет уехавших и переселившихся в другие места, нет - люди просто умерли голодной смертью. Так каковы же эти причины?
   Вспомним, какое было время - "военный коммунизм"! Отменена частная собственность на средства производства, национализированы предприятия и банки, введена трудовая повинность для всех слоев населения, запрещена частная торговля и любая предпринимательская деятельность, введено распределение материальных благ по пайковой системе для всех категорий рабочих и служащих, сведены к минимуму товарно-денежные отношения, установлена государственная монополия на торговлю хлебом и другими сельхозпродуктами, введена продразверстка, фактически полностью изымавшая у крестьян всю производимую ими продукцию. Только что закончилась гражданская война, промышленность в упадке, производительные силы, как в городе, так и в деревне, подорваны, государственное насилие (диктатура пролетариата) объявлено главной политикой управления обществом! Ни о каких правах личности не может быть и речи - все подчинено интересам выживания новой власти в условиях разрухи, в которых оказалась страна! Главный вопрос - хлеб! Взять его можно только в деревне и только силой! Для изъятия сельхозпродукции у крестьян создана Продармия, продотряды которой, как гребенкой методично прочесывали каждое село, каждый хутор, каждый дом, изымая для нужд армии и флота, рабочих и служащих все, что крестьянин сумел вырастить и произвести за счет своего нелегкого труда. Были разработаны нормы потребления продовольствия, по которым и рассчитывали - сколько оставить крестьянской семье из ее же произведенных продуктов, чтобы она не умерла с голода  до следующего урожая. Фактически же забирали даже часто и семенное зерно, оставленное на весну следующего года, чтобы было, чем засеять поля. Производительные силы в деревне и так были ослаблены предыдущими войнами, мужское население сокращено за счет погибших и искалеченных, не способных к полноценному труду, посевные площади сокращались, производительность падала и тут новая напасть - засушливое лето 1920 года! Недород. Продовольствия в стране все меньше и меньше! Но самое страшное еще впереди - засуха весны и лета 1921 года! Вся европейская часть России, более тридцати губерний и областей - Южная Украина, Крым, Поволжье, запад Сибири, Башкирская и Татарская республики - все оказались во власти безжалостного солнца, в огне которого сгорели не только урожаи зерновых и трав, но и надежда на выживание миллионов людей! По разным данным от результатов голода в 1921-22 годах погибло от пяти до восьми миллионов человек...
   Нашей Башкирии пришлось в те годы по свидетельствам и современников, и историков чуть-ли не тяжелее всего. Особенно - юго-восточной части республики, где проживало коренное население - башкиры. Если в среднем по республике от результатов голода сокращение населения произошло на двадцать два процента, то в юго-восточных ее районах - на двадцать девять!
   Вот что писал в то время поэт Мажит Гафури, посетивший тогда те края: "Целыми семьями умирают с голода… Голыми сидят взаперти в своих домах.. – как дикие народы. О муке и хлебе не вспоминают. Что и скота осталось после разверстки, все съедено. Обязательные госналоги продолжают душить их; разверстку заставляют заплатить. Кому платить нечем, тот продает последнее, что есть – таким образом, расплачивается. Многие всю зиму питались древесной корой... Некоторые, чтобы не слышать голодного плача своих детей, отвозят их в глухие леса и там оставляют умирать. У этих бедных нет никаких надежд... Человеческих качеств у них не осталось, дух исчез. Эти жалкие существа опустились до уровня животных, съедают, что попало и ждут своей смерти. Если так будет продолжаться, они умрут все. Никто не слышит их стона, никто им руки помощи не протягивает... От этого народа, проживающего в дебрях Урала, возможно, останется лишь название, имя в истории...».
   Вот еще свидетельство современника, пережившего то страшное время - нашего земляка, которого многие прекрасно помнят, так как этот человек прожил долгую жизнь в нашем селе, оставив по себе добрую память - Виктора Садыковича Садыкова. Вот что  можно прочитать  в его воспоминаниях, которые сейчас являются уникальным документом, свидетельствующим о том тяжелом времени: "...Наступил 1921 год. Пришел голод. Запасов у нас никаких не было, отца редко приглашали на работу — не до обновок было, а если и приглашали, то только богатые и за бесценок (отец В.С.Садыкова был портным - примечание автора). А выживать как-то надо было. Я вместе со взрослыми ходил в лес за ильмовой корой или за ореховыми сережками. Ильмовую кору после обработки рубили на мелкие кусочки, сушили, а затем мололи на мельнице. Из этой муки пекли ильмовые лепешки. Из всех тогдашних пищевых суррогатов ильм считался самым питательным, так как он содержал много белков и углеводов. Правда, и дискомфорт в желудочно-кишечном тракте создавал — люди страдали от запоров. Но смерть от голода была страшнее. Умирали массово. Для того, чтобы спасти детей от смерти, в крупных населенных пунктах открывали столовые, куда были приписаны дети бедных крестьян. Там пекли белый хлеб, варили супы из риса или манной крупы. Прежде всего, и главным образом, нажирались те, кто был приближен к этому добру. Я же не был приписан к этому котлу, так как отец считался пришлым, а не коренным жителем деревни Кичкиняшево. Было обидно, но ничего не поделаешь… Однажды настал критический момент, мачеха, сказав, что у нас больше абсолютно нечего есть, выгнала меня из дома." (Виктор Садыкович Садыков был 1914 года рождения, в описываемый год ему было семь лет).
   Да, пищевые суррогаты были для многих семей тогда единственным пропитанием. Вот что ели, когда есть было нечего - листья лебеды, липы, орешника, капусты, крапивы, ботву картофеля, листья дуба, мох, кору липы, дуба, ильма, желуди, отруби — ржаные, овсяные, ячменные, гороховую мякину, картофельные и другие очистки, глину красную и белую, землю, солому, старую высохшую кожу лошадей и коров. Из всех этих суррогатов, большею частью, приготовлялась мука, которая шла в ход или в чистом виде или с примесью определенного количества настоящей муки, соломы, отрубей...
   Виктор Садыкович упоминает в своих записях о бесплатных столовых для голодающих детей. Да, летом 1921 года, когда стало ясно, что советской власти с голодом самостоятельно не справиться, что страна находится в состоянии "гуманитарной катастрофы" (выражение уже нашего времени), что нужна помощь мирового сообщества - за этой помощью и обратились. И первым это сделал Максим Горький, разостлав телеграммы в правительства многих стран о реальном положении дел в молодой Советской республике. Вслед за этим и председатель Совнаркома В.И.Ленин обратился за помощью "к мировому пролетариату". И помощь эта была оказана - в Россию потянулись поезда с собранным для голодающих продовольствием, поплыли из-за океана из Америки пароходы с зерном, крупой и мясом - вот тогда и открылись по всему голодающему огромному краю России бесплатные столовые для детей, началась раздача продовольственных посылок. Многим это спасло жизнь, многим - но не всем! Подходила зима, страшная зима 1921-22 годов! Голод летом - это одно, голод зимой - это уже другое! Новое явление, страшное в своей простоте и неотвратимости нависло над голодающей страной - явление, которого не было никогда ни в современной, ни в древней истории наших мест - людоедство! Да, читатель, да , глаза не обманули тебя - именно людоедство! И не в дебрях Африки, не на островах Полинезии, не в джунглях Амазонки - и не за тысячу лет до начала цивилизации, а здесь, в нашей стране, всего сто лет назад - обезумевшие от голода люди ели человеческое мясо! И это были отнюдь не единичные случаи - трупоедство и людоедство голодной зимой 1921-22 годов приняло массовый характер! Дошло до того, что 30 января 1922 года Политбюро ЦК РКП(б) запретило публиковать сообщения о массовом людоедстве и трупоедстве в голодающих районах страны. Но от того, что об этом перестали писать в газетах, явление не исчезло! Власть была в растерянности - что делать с людоедами, которые сами массово приходили в милицию с повинной и желанием одного - чтобы их посадили в тюрьму, но ни в коем случае не отправляли домой, где ждала голодная смерть. Уголовного преследования людей, особенно тех, кто не был замешан в убийствах, а участвовал в поедании лишь трупов - почти не было. Все они были объявлены психически больными, заболевшими на почве голода - да так оно, впрочем, и было...
   Страшную зиму сменила еще более страшная весна 1922 года. Март и апрель стали самыми гибельными месяцами, в которые умерло самое большое количество людей. Именно в апреле 1922 года СНК БАССР принял постановление «О людоедстве», которое было направлено на защиту населения, в особенности детей, от посягательств людей на почве голода ставших психически ненормальными, а также для пресечения торговли человеческим мясом...
   А что же было в это время у нас в Мишкино, как пережили это время наши земляки? Документов, свидетельств современников и очевидцев почти нет, Мишкино тогда было маленькой деревушкой с несколькими сотнями жителей. Был голод, были голодные смерти- это известно. Известно и другое - в конце зимы 1922 года отчаявшиеся от голода люди решили... ехать в Америку! В одиночку и группами, с нехитрой поклажей на санках, шатаясь от неимения сил, люди побрели в сторону Байтурово. Как вспоминал потом безвестный очевидец тех суровых дней: "Никто, конечно, дальше Камеево и Байтурово не доходил. По дороге люди замерзали, обессиленные голодом и холодом, умирали. Весной можно было везде наткнуться на умерших с голоду..." Да, читатель, окрестности дороги Мишкино-Камеево-Байтурово полны братскими могилами наших земляков, в которых погребены десятки людей - зимняя дорога оказалась не по силам ослабевшим от голода беженцам. И выражение «американские бураны», которым до сих пор пользуются в разговорной речи, имеет начало именно оттуда  - небывало сильные бураны в конце зимы 1922 года совпали по времени с началом «голодного похода», они и стали причиной гибели потянувшихся в дорогу людей.
   Но почему всколыхнувшая надежда потянула людей именно в Америку? Ответ очевиден. Тогда на территории республики только одна организация занималась наиболее масштабной помощью голодающим  - "АРА", американская благотворительная организация (Американская администрация помощи – American Relief Administration). Именно ее посылки распределяли среди голодающих, именно она организовывала столовые для питания детей, именно ее название было у всех на слуху, именно с ней связывали свои надежды на помощь миллионы голодающих. Были, конечно, еще благотворители - и Международный Красный крест, и "Комитет Нансена", и много других организаций, которые не остались безучастными к судьбе голодающих людей в нашей стране - но АРА была самой большой, наиболее организованной, наиболее авторитетной организацией. А раз помощь идет из Америки, значит, там изобилие продовольствия, значит, надо попасть именно туда - такова была простая логика измученных голодом людей. А по байтуровской дороге пошли потому, что это был самый короткий путь до ближайшей железнодорожной станции на знаменитом Транссибе, по которому можно было добраться до Владивостока, а там сесть на пароход...
   Известен еще один эпизод, связанный с голодом начала двадцатых годов. Ходил тогда в наших краях по базарам мальчик-сирота, играл на скрипке, получал за это иногда от людей что-то из еды. Как он сам потом говорил десятилетия спустя - спасла его эта скрипка от голодной смерти. Уже в наши дни, лет всего лишь с двадцать назад, показала эту скрипку его дочь, сама к тому времени уже пожилая женщина, одной своей молодой соседке и рассказала и про голод начала двадцатых, и про отца, как побирался он по окрестным деревням (бывал и в Бирске, и в Уфе), и скрипку показала, достав ее из шкафа. Вроде бы обычная история - что тут такого? Но скрипка-то оказалась не простой, а знаменитого мастера Страдивари - прочитала соседка надпись латинскими буквами на инструменте. Насколько все это отвечает истине - неизвестно, утверждать не берусь. Хотя, вполне могло быть, привез ее кто-нибудь из солдат после Первой мировой войны в качестве трофея - такое случалось...
   В 1922 году урожай был небывало большим. Да и новая экономическая политика (НЭП) принесла свои плоды - продразверстка была заменена продналогом (вдвое, примерно, меньшим по объему от прежних поборов), разрешена частная торговля, в том числе и сельхозпродукцией, разрешено стало сдавать землю в аренду и применять наемный труд - рынок стал насыщаться, возрос многократно товарооборот между городом и деревней, и хоть до сытой и обеспеченной жизни было еще далеко - великий голод закончился!
В истории советской России таких периодов, когда голод становился реальной проблемой и причиной ухода из жизни миллионов, людей было три. Это 1921-22 года, 1932-33 года и 1946-47 года. Вот что писал в своих воспоминаниях Анатолий Николаевич Кидалашев, всю жизнь проживший в нашем селе, о послевоенных годах: "Очень трудно пришлось матери после смерти отца (Николай Александрович Кидалашев был учителем и умер в 1944 году прямо за учительским столом - примечание автора) в тяжелые военные и послевоенные годы. Она получала зарплату 1200 рублей. Для сравнения - пуд муки стоил 1000-1200 рублей, пуд картошки весной - 600 рублей. А семья состояла из семи человек, и только она одна работала. Не говоря о хлебе, картошки не хватало до нового урожая! Ели лебеду, ильм, крапиву, сергибузы, копали весной на полях перемороженную за зиму картошку, пекли из нее лепешки. Я не совру, что в течение четырех лет, пока меня не призвали в армию в 1948 году, я вообще не ел хлеба. За войну и после войны сильно отощали. Я помню, меня, восемнадцатилетнего парня, ветром качало..." Это написал человек, который двадцать три года проработал секретарем райкома партии по идеологии, был убежденным сторонником советского строя и которому совсем незачем было сгущать краски, показывая теневые стороны жизни советского прошлого.
   Анатолий Николаевич был 1928 года рождения, а мой тесть - Низам Вафинович Гильмияров - на десять лет моложе, 1938 года. И в армию его призвали уже только в 1956 году - через одиннадцать лет после окончания войны. По его воспоминаниям, он тоже досыта стал есть только там - в армии. При призыве рост его составлял всего 1 метр 56 сантиметров (результат недоедания), а за время службы в армии увеличился до 1 метра 78 сантиметров - на 22 сантиметра!
По сути, только  поколение, родившееся на рубеже середины пятидесятых-начала шестидесятых годов, выросло в условиях относительного достатка и лишений не знало. Советский Союз вступил в эпоху "развитого социализма" и жизнь людей стала более обеспеченной, более спокойной, когда за завтрашний день можно было уже не бояться...
   "Жизнь - это трагедия питания", - сказал кто-то из великих. И он прав! Либо голод или недоедание, что и сейчас актуально для многих стран в мире, либо избыточное питание ( и часто некачественными продуктами) в условиях недостатка физической активности - и это уже про нашу сегодняшнюю жизнь. Что делать - человек любит поесть, поесть повкуснее, досыта, остановиться трудно, еда - одно из главных удовольствий в жизни, а для некоторых - и единственное! Никаким указом или постановлением есть избыточно ему не запретишь - и переедание сейчас действительно стало большой проблемой в развитых странах...
   А помните, какие большие табуны скота выгоняли с утра за околицу нашего села тридцать-сорок лет назад? Когда скотину держали в каждом дворе и у всех в сараях были и поросята, и телята, во дворах гуси, утки, куры, кролики? Когда возле домов стояли большие сараи с огромными сеновалами? Когда в ноябре с первым морозом забивали скот и чуланы и сени у всех были увешаны центнерами мяса, которое потом всю зиму не меряно стояло на столе и в обед, и в ужин? Когда весной из того, что оставалось, закатывали десятки банок со свиной и говяжьей тушенкой? Когда вокруг села не было ни одного свободного клочка земли с некошеной травой - все шло на сено, любая полянка в лесу, и та имела своего "хозяина"? Когда картошку сажали не только на огородах, но и каждая организация имела для своих работников еще и полевые участки? Одна из причин этого "бума самообеспечения продуктами" состоит в том, что в то время вошли в силу, стали хозяевами как раз те, кто испытал лишения в послевоенные и пятидесятые годы, настрадался в своем детстве и юности, кто хотел, чтобы уже их дети не знали, что такое недоедание и вечное желание что-нибудь поесть. Вот и развернулись в полную силу, когда для этого появились условия...
   Голод... Испытавшие его люди никогда не живут спокойно - страх возвращения тяжелых времен всегда, пусть даже подсознательно, подспудно , но живет в их душе. Мой дед, Николай Степанович Никулин, 1889 года рождения, вплоть до начала семидесятых годов держал всегда в запасе на чердаке дома пять-шесть мешков хорошо высушенной пшеницы, время от времени меняя зерно на новое. Это был его неприкосновенный запас на случай возвращения тяжелых лет, позволивший бы их пережить. Никакие уговоры или доводы о том, что это уже в наше время совсем не нужно, не могли переубедить его - он твердо знал одну истину, с которой согласился бы любой его современник - у кого хлеб, тот и жив!
   … вот уже дописывая  этот рассказ, , вспомнил  строчки из стихотворения Некрасова, которое нас заставляли учить в школе, кажется, оно называлось "Железная дорога" - "... в мире есть царь, этот царь беспощаден - Голод названье ему..."
   Этот "царь" правил своей безжалостной рукой и в наших краях - и не так уж давно. Будем надеяться - никогда больше...

Геннадий Легостаев
Из книги "Мишкинские рассказы", том первый, 2021 год.