Русальная неделя

Зелёные святки или Троица         
               
Зашептала ласково старою волшбой
Белая берёзонька с нежною листвой.
Девицы нарядные, кружит хоровод –
Круг берёзок стройных возле чистых вод.

Гибкие ветёлочки соберём в венки
Под обряды старые в роще у реки,
Веточки зелёные заплетём в косу,
Обретём с берёзонькой счастье и красу.

Робкие русалочки выйдут в час луны               
Белою цепочкою из речной волны,
К веточкам закрученным робко подойдут,
Прикоснувшись, грустную песню запоют.

Для русалок свежие заплетём венки,
Пусть напомнят девицам добрые деньки.
Пусть букеты добрые веточек берёз
Защитят утопленниц от весенних грёз.

Любят перед Святками посидеть в венках,
Раз в году у бедненьких слёзы на глазах,
Их судьба коварная обратила в тень,
Кружит дух, покинувший их в ненастный день.         

Пусть букет магический строго повелит
Отвратить коварную полосу обид.
А венками добрыми из обрядных трав
Одарим русалочек, лесом разбросав.
 
Угощенья выставим, сладкий каравай,
Подходи не мешкая, в круг большой вставай!
Каравай, яичницу мы должны вкусить
И берёзку первою ложкой угостить.

Разговоры с шутками ввечеру звучат,
Льются песни, звонкие голоса девчат,
Покумимся весело сквозь венки, потом
Одарим подарками этим вечерком.
               
Нынче именинница Матушка–Земля -
Покрывались сочными всходами поля.
Дух пленила благость луговых ковров,
Мы венки составим из живых цветов.

Пустим их вдоль берега по теченью плыть –
Дух Зелёных Святок будет дальше жить!               
Отплывут от берега к добрым берегам,               
Таинства доверив Святочным волнам.



        Как говорится,  канули в Лету советские  времена. Вместе с ними ушли и советские праздники и традиции. Люди пытаются теперь возродить прежние христианские  праздники, а также старые народные обряды и обычаи. В советское время со всей полагающейся торжественностью  отмечались  весенние праздники: 1Мая -  День солидарности трудящихся и 9 Мая               
        – День Победы. Горожане в эти дни выезжали на маёвку, или, как  сейчас  выражаются, «на природу», а сельские жители были рады уделить  выходные  дни  своему огороду.  Теперь  же с возрождением  забытых  праздников  стали  восстанавливаться  и  соблюдаться давно забытые установленные веками порядки. Селяне  словно  вернулись во времена  столетней давности, вынув из  сундуков  праздничные  одежды  своих  прабабушек. Троица  или  Пятидесятница, а также Русальная неделя, которая иногда совпадала  с  Троицей,  вошли в сонм новых  или, правильнее  будет сказать, забытых старых, а теперь возрождённых празднеств. Сеять – так сеять,  когда  разрешено, а гулять – так гулять! В школах также постепенно возрождаются  уроки народных танцев, песен, обычаев и традиций.  Так и в селе Берёзовом самые активные школьницы украшают теперь на Троицу берёзки, водят в рощах хороводы в национальных славянских костюмах. Девочки-подростки встречаются в хороводах с молодыми женщинами, которые вышли замуж, но ещё не успели родить детей. И по семицкому обычаю кумятся  с  ними  около  берёзы,  то есть, целуются  три раза через завитый  ими  на берёзке венок  и  обмениваются  нательными крестиками, мелкими  подарками – платочками,  нашейными  повязками  и  монистами.  Этот  обряд нужен был для того,  чтобы  замужние женщины  потом  могли  нарожать детей, а незамужние – удачно выйти замуж.
       Потом все садятся около украшенной лентами  берёзы,  под  которой  был  проведён обряд, и раскладывают на траве приготовленные дома  традиционные  угощения:  печёные яйца, булочки, пироги, а яичницу, набрав сухих  веток, тут же готовят из принесённых с собой яиц.
       Согласно традиции,  продукты должны  были  быть собраны либо в складчину, либо при обходе домов  односельчан с деревцем.  В конце Троицы  участницы обряда  раскумляються, то есть, возвращают друг другу крестики. Этот праздник в народе называется ещё «Именинами Земли-матушки».

                «Что же ты, берёзонька,
                Не зелена стоишь?
                Люшечки-люли,
                Не зелена стоишь?»*

        –  распевали  песни девушки, наряженные в красивые украинские  костюмы, которые сохранились ещё со времён их прабабушек. Рубашки из домотканного полотна с вышитыми цветочками, юбки в клетку из полушерстяной фабричной ткани. Полы низких рукавов  украшены чёрным плиссом и разноцветными  нитками. Плахты  бархатные,  расшитые. Орнамент «медвежьи лапки», повторяет  ритмичный  рисунок из  цветных  шерстяных ниток, с перевесом чёрно-белых и жёлто-зелёных цветов. Белые полотняные фартуки украшены вышивкой и шёлковыми лентами, а на головы девушки  надели  веночки из живых или поддельных цветов.  Замужние женщины красовались в очипках, с двумя рогами надо лбом. Некоторые же просто  обмотали  голову  дорогим  платком. Этим платком мог оказаться  и  сирийский  платок с яркими цветами и серебристой люриксовой ниткой, подаренный, повидимому, родственниками,  проживающими  в  Киеве  или  Одессе. Такие  платки  привозили  раньше  моряки, а теперь челноки из стран Ближнего  Востока, и ими были заполнены все толкучки и комиссионные  магазины  крупных городов  Украины. На шее блестели красные бусы или ожерелья,  сделанные  ещё  из  старинных монет дукачей. Красные полусапожки на каблучках, а кто не пожелал мучиться в жаркий полдень, предпочли модные красные туфельки или босоножки. Рядом  красовались русские расписные сарафаны, расшитые  золотистой ниткой или аппликацией,  и красивые  платки или кокошники – атрибуты русских и прибалтийских костюмов. Село Берёзовое было интернациональным,  так  что люди  понимали  друг друга  с  полуслова, хотя  один  мог сказать что-то на русском языке, а другой, отлично понимая русский язык, отвечал ему  на  украинском. Были семьи, где родители говорили только на украинском языке, а их дети, на удивление,  говорили  между собой на  русском. Были  также  слышны говоры на молдавском или на каком-то прибалтийском языке. Но поскольку все были в основном в православной вере,  то  и  праздники  отмечали со всей  пышностью православного обряда. Рядом  плясали  молодые  хлопцы  в шёлковых синих и зелёных шароварах, подпоясанные красным кушаком. На ногах у них были чёрные чоботы, а на головах серые каракулевые  шапки.  Девушки и молодые женщины водили свои хороводы вокруг срубленного  берёзового дерева с завитыми макушками веток в виде  венков,  украшенного разноцветными лентами, и распевали свои  замысловатые не всегда понятные песни, принесённые в наше  теперешнее время их далёкими предками и прапредками русами и славянами:

                « Вы, луги мои!
                Вы, зелёные!
                На вас красочки
                Всё багровые!»

       В другом хороводе распевали:
 
                «Берёза моя, берёзонька,
                Берёза моя белая,
                Берёза моя кудреватая!
                Стоишь ты, берёзонька,
                Осеред долинушки,
                На тебе, берёзонька,
                Листья бумажные,
                Под тобой, берёзонька,
                Трава шёлковая,
                Близ тебя, берёзонька,
                Красны девушки
                В семик поют,
                Под тобой, берёзонька,
                Красны девушки
                Венок плетут».

      По окончании праздника его участники  должны были это ветвистое дерево торжественно пронести по деревне и вечером с наступлением темноты сжечь его в купальском костре, через который также положено было перепрыгивать, как и через троицкие костры. Гадали девушки на венках на  суженого, а потом венки  разбрасывали в лесу или пускали на воду. Переплывёт  венок  реку – выйти в этом году замуж, если завертится на месте – расстроится свадьба.
      В этот день нельзя было вскапывать землю. Гуляли весело и шумно. В Троицкой обрядности почти повсюду прослеживались ещё языческие обычаи, которые в своё время князь Владимир-Красно Солнышко  заменил  на  христианские. Что делать? Каждая новая религия придумывает свои правила.  Ведь  все  мы  помним,  как  при Советах наши  учителя  запрещали  школьникам бегать на Пасху в церковь. Даже наша доблестная милиция  совместно  с  учителями  дежурила  близ церкви. Так те из школьниц, кто был похитрее, обвязывали своё лицо бабушкиным платком в надежде, что не узнают.
         –  Отдай  пионерский  галстук  или  комсомольский  билет! – придирались  бдительные стражи порядка.
         –  Ой, понимаете! Мне  бабушка  велела  сходить. У  неё  ноги больные, сама не может пойти. Вы же нас сами учите старым людям помогать! – выкручивались, как могли, школьницы.
        А ведь и сами учителя и милиционеры рады были зайти в церковь и освятить пасочку и яйца,  да  кому охота, чтобы кто-то потом  на них донёс. А потом...  В  лучшем  случае – партбилет на стол, в худшем – можно было и по этапу загреметь, если должность была большая. Много желающих тебя подсидеть!
      Ну, а  теперь,  когда  советская  власть уже в прошлом, можно было спокойно расслабиться  на  очередном православном празднике, корни которого уходят в глубокую языческую древность, когда русалка и водяной считались  богами  водных стихий, а с  принятием христианства – нечистой силой. В обрядах  принимали  участие только женщины и девушки. В  язычестве праздник был исключительно женский, уходящий своими корнями  в  матриархальную  старину: мужчины  к  нему  и  близко не подпускались, и лишь позднее  нравы  несколько  смягчились. Старый  красивый языческий праздник русской берёзки и первой листвы на деревьях – «Зелёные святки», перешёл  в  христианство  под названием «Троица». Берёзка заменяет рождественское дерево – ёлку. Князь Владимир-Красно Солнышко  привёз  на  Русь  христианство и повелел всем под страхом смертной казни креститься в Днепре. А вырезанную из дерева статую главного киевского бога грома и молнии – Перуна с серебряной  головой, велел привязать к телеге, бить плетями и бросить в Днепр. А потом также под страхом смертной казни запретил отмечать все языческие праздники. Однако люди стали это делать тайно. Тогда мудрый князь-реформатор  решил все  языческие  праздники  заменить  христианскими.  Праздновалось само  таинство  жизни, носителем которого являлась женщина. И берёзка символизировала это таинство, выступая  как  подлинное  Дерево  жизни. Поэтому князь постановил этот  праздник отмечать как Седьмую неделю после воскрешения Христа. Так и прозвали: Седмица, Семик.  Во  время  этих праздников стали устраивать рыцарские турниры. На турниры выходили сыновья князя,  знатные  бояре,  дружинники.  Рыцари выезжали на  поединок  вначале на конях с копьями, потом сражались на мечах, и сходились в кулачных  поединках.  Сраженье  велось  до  первой  капли крови. Проигравшим считался тот, у кого было ранение, из которого сочилась кровь.
      Советская  власть  в  своё  время вообще никакие  праздники  не признавала, будь то христианские  или  языческие. Праздновать можно было только советские праздники, государственные, отмеченные  печатью  Ленина, Сталина, Революцией. А когда советская власть «сыграла в ящик», то с большой радостью начались  возрождаться  забытые  праздники былых времён, начали проводиться рыцарские турниры, но только с той разницей, что оружие было  уже  деревянное  или из какого-либо лёгкого материала, покрытого серебристой краской. Иногда разыгрываются  целые  спектакли,  рассказывая  о  былых временах и их обычаях. Ведь теперь люди настолько ослабли телом и духом, исключая спортсменов,  что не каждый  может поднять оружие, которое  запросто поднимали  князья и их дружинники, сражаясь в войнах с  хазарами,  печенегами,  половцами  и другими. Да и редкий смельчак в наше время рискнёт выйти с рогатиной или охотничьим ножом  на  медведя,  как это делали современники Вещего Олега и Ярослава Мудрого.
      В  одной  христианской  сказке говорилось, что когда Бог создал землю, а Сатана захотел  её отнять, то каждый собрал своё войско. И вот сила небесная победила! Михаил-архангел  сразил  сатанинское войско, и «попадали они». Кто упал в лес – стали  лесовиками,   кто  в  воду – стали  водяниками, кто в дом – домовиками, иные  упали  в  бани и сделались банниками, во дворах – стали дворовиками,  а в ригах – превратились в  ригачников.
      По другим поверьям русалками становятся  утопившиеся  девушки  и  некрещёные дети.
      В канун Дня Святой Троицы, которой  предшествует  Троицко-семицкая неделя или Русальная, как её  по другому  называют, в селе Берёзовом, как и положено в субботу, в так  называемый клечальный день, люди к вечеру собрались около  речки. У  всех  было приподнятое праздничное настроение. Расстелив  подстилки  на  траве,  пожилые  люди сидели и наблюдали,  как веселится  молодёжь. Хороводы обычно возглавляет  ведущая «хороводница», как правило, бойкая замужняя женщина. Теперь часто  эти  роли  исполняют учительницы, в обязанность которых входил школьный  драмкружок  или, как мы его называем просто, кружок самодеятельности. А главные роли учителя давали школьным  отличникам и  отличницам. Девушки-старшекласницы, разодетые в национальные костюмы, плясали и водили хороводы. Свои венки, сплетённые из полевых цветов и берёзовых  веток,  они  разбрасывали  по лесу в подарок русалкам, загадав на суженных-ряженных,  которых им  должны  были  русалки отыскать. Взрослые парни предармейского  возраста,  которые  не  были заняты подготовкой к экзаменам для поступления в институты, ходили  с  веточками полыни или любистка в петлице. Это было задумано ещё их дохристианскими предками для того, чтобы особо бойких и красивых парней не утащили  на  дно  полюбившие их русалки. По берегам горели костры, чтобы усмирить водяного,  который  в  эту неделю недовольный, что его покинули русалки, мог людям наделать пакостей. Он мог  поднять  бурю, поломать мельницы, а то и утащить кого-то на дно.  В  этот день не рекомендовалось ни купаться, ни рыбу ловить, ни на лодке кататься.
      Вся природа ликовала, благоухала!  По берегам цвели васильки, купавки, речная мята,  источая свой дивный пьянящий аромат. А в садах украсились в белые и розовые наряды  плодовые деревья, а также кусты калины, шиповника, малины и других. Свой медвяный  запах  источали цветущие липы, соревнуясь с черёмухой. Только лишь начинали  распускаться  белые  цветы  на  кустах чубушника, который за свой тонкий аромат в народе ошибочно назвали жасмином. И, конечно, королевы всех садов – розы всевозможных видов – благоухали и слали воздушный поцелуй всему влюблённому миру. Какие только названия им не придумали  люди: «Климентина»,  «Коралловый сюрприз»,  «Пьяная», «Чайная». Да, всех видов не перечислить!
       Елизавета Сергеевна, как и обещала своим внукам, тоже пошла с ними к речке, чтобы показать им, как в деревне празднуют клечальную субботу.  Трезору в  этот день велели остаться дома, чтобы на кого-нибудь ненароком не набросился  около  реки. А любой праздник, какой бы ни был во все времена, всегда являлся поводом выпить  домашнего кисленького винца или самогоночки для пьяниц всех времён. А Трезор  пьяниц  не любил, как и его покойная мать Пальма. И самое лучшее, что можно  было  сделать, это оставить  его дом охранять и одновременно воспитывать не в меру расшалившуюся молодёжь в лице котёнка Рыжика и кролика Тимошки. Последний пока что сам  для  пакостей не созрел, а только как глупый телёнок следовал за Рыжиком,  ловким  на  все  шкоды, как все избалованные дети. Таким обычно мало было самим похулиганить, а нужно было ещё и другого в это  втравить, чтобы потом не было  обидно, когда его одного  будут «воспитывать», то есть, уму разуму учить!
        –  Лізавета  Сергівна, ідіть  до  нас, – услышали они голос Колькиной мамы Марьи Игнатьевны, которую в деревне по-простому тёткой  Маруськой  звали. – А  дiти нехай iдуть до наших  хлопців  гуляти. Зараз  їх  наши  огольци  пiдхватят. Чим-то ви  iх  так причарували,  що  воны  бiльш  не  гоняють по селу  з камiннем, та  не лiзуть по  чужим садам, а тiльки  до  вас  бiгають,  або  весь день з вашими  онуками  по  лiсу шастають, а потiм пiд вечор знов до вас у гостi бiгуть казки слухати?
        –   Ну, дети  всегда любознательны! – засмеялась бабушка. – Если есть интерес к  сказкам  да  к  наукам,  пусть интересуются, может потом в город учиться захотят поехать. Ведь их не совсем  дальние  родственники так в своё время и поступали до войны.
       И, действительно, завидев издали своих друзей, с которыми они теперь стали «неразлей-вода»,  Колька, Гришка и Вовка быстро их забрали в свой детский коллектив, познакомив  с  другими  одноклассниками. Они ещё были очень малы по возрасту, чтобы принимать участие в ритуальных танцах и, поэтому, усевшись удобно на пригорке,  наблюдали, как молодые девушки пели и водили хороводы. Им почему-то расхотелось в  этот раз шкодить, как они это делали раньше, когда, нарвав крапивы и  пользуясь  темнотой, хлестать по ногам участниц хоровода, зная, что это пройдёт  им  безнаказанно,  так  как девчата не могут бросить групповой танец и надрать им уши.
      В центре хоровода стояли самые  бойкие девушки и кривлялись, изображая русалок, которые  в это время  бегают по  земле нагими, с распущенными длинными волосами  и кривляются. Такую встретишь – сам потом всю жизнь кривляться будешь! Так что с наступлением  ночи  девушки  должны были бегать с помелом и трещотками, чтобы прогнать русалок. В центре хоровода стояло сделанное из соломы чучело русалки.
       Чуть позже  хороводы  разделились на две группы, и началась борьба за чучело русалки. Одни  его  вырывали,  другие  защищали, кидая друг в друга песком и обливая водой. А когда чучело окончательно разорвали, побежали его разбрасывать по полю за селом.
       Ближе к ночи пожилые и семейные с малыми детьми разошлись по домам, а молодёжь осталась  около  костров петь песни и прыгать через костёр, как того требовал троицкий обряд. А многие, вообще, намеревались  там  просидеть  всю  ночь, чтобы потом с рассветом  искупаться в реке, что, однако, не рекомендовалось делать всю русальную неделю, чтобы самим не стать жертвами русалок.
       Елизавета Сергеевна заторопилась с внуками домой. Ночь была ясная. В реке квакали  лягушки,  по берегам пели сверчки, в траве  светили  своими  огоньками  маленькие светлячки. А когда  впереди  замаячил их дом, они услышали с ветвей близко растущей берёзы песню:

                «Мене мати породила,
                нехрещену положила...»

        Песня принадлежала девушке, сидящей на ветвях берёзы. Одета она была в длинную белую рубаху, волосы  у  неё были распущены, а на голове был венок из водяных лилий и осоки. Из-за темноты не было видно её лица, покрытого не то гримом, не то  какой-то маской.
        –  Ой! Смотрите! Русалка на ветвях сидит! – закричала Кристина.
       А  бабушке  показалось что-то знакомое в этом голосе, который напевал старую русалочью песню. Пока дети  рассматривали  русалку,  последняя вдруг с ловкостью обезьяны слезла с дерева и подбежав к детям задала Игорьку вопрос:
         –   Полынь или петрушка?
         –    Петрушка! – смело  ответил  Игорёк,  ожидая дальнейшего захватывающего действия. Щекотки он с детства не боялся, да и в русалок не верил.
         –   Ах, ты ж, моя душка! – начала его щекотать русалка, но ожидаемой реакции не последовало.
         –   Анка!  Баловница! – воскликнула  Елизавета Сергеевна. – Откуда ты появилась, какими  судьбами? Неужели  в  Киеве уже не над кем подшутить, ведь у вас там более интересно все праздники проходят, даже рыцарские турниры стали показывать.
          –  Ох, Лизавета Сергевна, – засмеялась Анка. – Вас всегда было трудно разыграть, но вы всегда принимали мои правила игры, как будто серьёзно верили  во  все  мои  розыгрыши,  и  всегда  меня  перед  директором и перед родителями выгораживали. А ведь и вы  могли  моей бабушкой быть, если бы за моего деда Богдана замуж вышли!  А  я  вот своим подружкам киевским развлечение устроила. Они теперь – жёны новых украинцев и  часто скучают. Вот я им и предложила поехать со мной в Берёзовое и в русалочьих  костюмах попугать местных мужчин. Мы сегодня до глубокой ночи  побегаем,  а  потом  укатим в город. Нас в конце села мерседесы с охраной ждут. А завтра, вот смеху будет, когда расскажем в нашем элитном клубе, как мы  тут  порезвились!  Мы  же  подбегаем  к  кому-нибудь из мужчин сзади, и давай его щекотать! А если кто из  мужчин  постарше встретится, так одна из нас, Олеська, их по спине помелом лупит.  А они с перепугу, кто молитвы читает, а кто нас матом кроет или кричит во  весь  голос:  «Чур  меня!».  А тут наша Маринка Прохора-красавчика увидала, который из дома выходил, и как  кинется к нему с вопросом! Ну, вы знаете! Он, видно, уже хлебнуть успел и ответил ей  что-то невнятное. И она его давай щекотать! Тут, вдруг, Катька из дома с  метлой  выбегает,  видно  побить  её хотела, так я дунула – морок пустила в её сторону. Маринка  сразу же исчезла из их поля  зрения и ко мне подбежала. Стоим мы и хохочем, а Катька  на  Прохора накинулась:
        –   Знов, сволочь стара, по чужим бабам побiг!
        –  Да, яка ж це баба?– оправдывался Прохор.– Це ж якась лоскотуха,  от,  бачишь?  її вже нема.
                –   Яка ж тобi лоскотуха? – раскричалась Катька. – Забув,  що  хрест начепив  собi  на шию? Чого тодi не подарував її, може б вона знов дiвчиною стала?
        А я с Маринкой дальше побежала, так мы и не  дослушали, чем эта  семейная  ссора закончилась.
        –  Вам смешно, а у них теперь новый скандал в семье будет, лучше зови своих «лоскотух» ко мне в гости, как нагуляетесь, я вас  троицким  караваем  угощу! –  засмеялась Елизавета Сергеевна. – Русалок встречных положено хлебом-солью угощать.
        –  Я с большим удовольствием к вам забегу за караваем. Я ведь помню,  как  вы  всегда вкусно пекли свои кулебяки  –  пальчики оближешь!  А моих  подруг  сегодня  ни  к кому в дом калачом не заманишь: они ещё никогда так не развлекались, как  сегодня.  А ваш каравай мы по  дороге  домой  вмиг  съедим!  Послезавтра  у  нас  с  мужем  важная встреча, и я, и  мои  подруги  обещали домой к ночи вернуться, да их, я вижу, до утра не собрать! А ещё, ведь, за нами мужья охранников  наняли  следить.  Так мы их  со  следа сбили, чтобы не мешали резвиться! Ведь в Берёзовом нас никто не знает. А меня только  вы сегодня узнали, и больше никто в селе. Вот в июле или в августе, когда я на  недельку приеду, тогда обязательно к вам приду. Я помню все ваши сказки.
        Анка-пулемётчица, как её называли в прежние  советские  времена односельчане за её  не девичий бойцовый нрав, часто любила бегать в гости к своей  любимой  учительнице русского языка Елизавете Сергеевне. Она была большая любительница слушать её. И, конечно, откушать сладких пирожков, запивая ароматным чаем. А бедовый  котёнок Рыжик был сыном её  киевской  кошки  Клеопатры. Но сегодня Анка была не  одна, а её подружки, ни под каким видом не хотели прекращать свои русалочьи  игры.  Поэтому, она лишь на пару минут забежала в гости, с удовольствием выпила  на  ходу  чашку  чая и, получив в дорогу свежевыпеченный  троицкий  каравай  от  своей  любимой  учительницы, побежала к своим подружкам.
        – А ты, Игорёк, смелый мальчик,  не  испугался  меня  –  водяной  нечисти, –  похвалила Анка Игорька и потрепала по  головке. Вот  тебе мой киевский адрес,  если  тебя  в деревне кто-нибудь обидит, то ты мне сразу позвони. Я тогда на твоего обидчика порчу наведу, я же всё-таки колдунья!
       Поигравшись с Рыжиком и Трезором, она побежала к своим подружкам, напевая по дороге:
               
                «Сидела русалка на белой берёзе,
                Просила русалка у девочек сорочки:
                «Девочки-сестрички, дайте мне сорочки,
                Хоть не беленькой,               
                Лишь бы тоненькой».
 
        –  Бабушка, а когда ты нам расскажешь сказку про  водяного? – спросила  Кристина, когда Анка скрылась из поля зрения.
        –  А не боитесь страшную сказку слушать? – с улыбкой спросила бабушка.
        –  Нет, не боимся!
       Ну, тогда слушайте.
       Все уселись на веранде, где «почётное место» на табуретке  занял,  как  всегда,  Рыжик, а рядом с табуретом присел Тимошка, не слишком претендующий на почётное место.  Дети  устроились  на  плетёных  из ивовой лозы креслах, которые сплёл ещё в своё время  их покойный прадед Сергей – мастер на все руки. Отвязанный Трезор тоже присоединился к ним, так как привык быть всегда рядом, особенно в последнее  время  часто принимая участие в их лесных походах,  исполняя  роль  охранника.  Причём  охрана нынче нужна была не столько от волков, которые уже  почти перевелись, сколько от заезжих гастролёров, которые, приехав на  своих  мотоциклах  неизвестно  откуда,  могли  напугать детей просто от нечего делать. А какой заезжий смельчак подойдёт, увидев издали такого огромного пса?
      Итак, Елизавета Сергеевна, заняв своё место в кресле, начала свой рассказ.


* Куплеты из народных песен