День кошек

 В тюрьме много кошек. Несмотря на строгий запрет, начальство смотрит сквозь пальцы на разгуливающих усато-хвостатых постояльцев, потому что они помогают бороться с большой тюремной проблемой – крысами.  Бывало, что новый начальник , не особо понимающий специфики нашего учреждения с точки зрения санитарно-гигиенических особенностей, приказывал отделу режима избавиться от кошачьей диаспоры. Зверушек ловили, жгли в топках котельной, набивали ими мешки и вывозили вместе с мусором на городские свалки, скармливали караульным псам. И тогда наступали «серые» дни. Крысиное воинство поднималось из недр древних казематов, на которых почти сто лет назад была построена наша тюрьма. Твари не боялись ничего и никого. Пронырливые шпионы добирались даже до чердаков крыш и разоряли зимние гнезда голубей, пищеблок кишел мерзкими созданиями, то и дело стены учреждения вздрагивали от пронзительного женского визга, крысы добирались и до кабинетов административного корпуса. Камерные постояльцы поднимали «крысиные бунты», им доставалось больше всего. Не спасали  рейды «потравщиков», после них становилось только хуже, крысиные трупы валялись повсюду, в воздухе висела сладковатая, отвратительная вонь.
 Природу не обманешь. Иерархия в пищевой цепи нерушима, и мы неоднократно убеждались в этом на примере отдельно взятого пенитенциарного испытательного полигона! С возвращением кошек крысы отступали.

 У нас, на отделении карантина хозяйственной обслуги, в одной из дежурных смен была сотрудница, тетя Валя. Высокая и худая, временами склочная, с грустинкой одиночества в серых глазах, она носила у нашего брата прозвище «кошатница».
   Такое часто бывает в жизни, когда женщина на пороге старости остается одна и всю свою заботу и нерастраченную нежность отдает братьям нашим меньшим. Валентина Александровна подбирала всех попадавшихся ей кошек и тащила их в тюрьму. Понимаете? Всех! Когда с уговорами, а когда и добровольно-принудительно, в камерах карантина прописывались Мурки и Васьки. Частенько окно для раздачи пищи или «кормяк» распахивался, в него просовывалась ошалевшая котячья физиономия, за которой маячила тети Валина довольная улыбка, и визгливый голос предлагал взаимовыгодную сделку:
- Вы, мальчики, берете эту симпатичную кысу себе в компанию, а я вас шмонаю только для вида. Идет?!
Ее уволили за эдакую чрезмерную сердобольность, но кошачью тюремную популяцию тетя Валя увеличила изрядно!

 Я с детства привык к кошачьему народу и унылость своего пребывания в местах лишения свободы с удовольствием скрашивал заботой за моими ласковыми питомцами.

 Сколько же кошек прошло через мои руки за время моей работы в нашей столярке?! Сначала, в наследство от моего наставника, Эдуарда Валентиновича Вольфа или просто «Старого», мне достался Васенька. Это был изящный, черно-белый котик, с длинной переливающейся шерстью и великолепными белыми усами. Очень любил Васенька ездить у меня на плече! Зеки щерили при встрече с нами беззубые улыбки и обзывали его попугаем, а котик помурлыкивал мне в ухо свои песенки и не дул в свой белый ус даже когда я переходил на рысь.
  Особенно запомнилась Тигрочка или Фруня, как ее непоэтично окрестил Валька Главнов, мой сотоварищ по тому времени. Она приехала на наш централ в сумке этапного арестанта, следующего с одной зоны на другую. При досмотре в «аэропорте», нашей тюремной зоне полного досмотра, на экране монитора среди прочих нехитрых вещей обнаружились какие-то кости, которые не преминули выскочить из баула, как только его открыли заинтригованные шмонари. Долго и весело бегали друг за другом Тигра  и злые дядьки по всем приемным боксам, пока Вася Скотников по кличке "Вампир", работающий там уборщиком, не поймал кошечку в свои бледные руки и не отнес к нам, в промку. У этой кысы были очень необычные, загнутые кончиками вовнутрь ушки и дикий окрас. Позже я узнал, что он называется «Таби», а тогда она была для нас просто усато-полосатая корноушка.
 Потягивая чифирь и щурясь от едкого дыма дешевых сигарет, зеки любили выдвигать различные версии по поводу формы ее ушей. Я настаивал на породистом варианте в споре с приверженцами версии операционного вмешательства. Вовка Ляпустин, носивший прозвище «салоед» в качестве эксперимента заклеивал пластырем уши другому котенку дабы доказать мне, что эта метода вполне себе оправдана. Наши споры разрешила сама Тигра, разродившись с первого же раза чудесными котятами, один из которых умилял даже суровых возрастных сидельцев своими маленькими висячими ушками.
  Много кошек прятали свои «секреты» в душистые опилки моей столярки за время моего отбывания, но одна из них запала мне в душу особенно.
 Как то я прочитал о  самой  известной  в мире кошке долгожительнице. Эта солидная миссис проживала в Англии. Она разменяла на тот момент тридцать первый год своей жизни и звалась Люси. Моя Люська прожила всего пять, но я уверен, что и за это короткое время она узнала настоящее кошачье счастье и успела столько, сколько, ни одной заморской жеманнице и не снилось!
  Была она полуперсидских  кровей. Это не вызывало никакого сомнения, так как ее сплюснутая мордашка и огромные, очень серьезно смотрящие глаза очень гармонично сочетались с дымчатой, плюшево-мягкой шерстью, удивительным, роскошным хвостом и широкими, как у медвежонка передними лапками. По ее косолапой поступи сразу было понятно, что это - девочка, и девочка с характером.
Она досталась мне от Колобка,  кузнеца и сварщика Андрюхи Тюфанова. Он был очень сильным человеком. Как то на спор с тыловиками  пронес от машины до склада пять мешков ржаной муки! Мечтая о воле, Колобок говаривал, зажмуривая добрые глаза на своем круглом лице: «Первым делом истоплю баню! Поставлю в предбаннике одно ведро с водкой, а второе – с жареными курями, и пока ведра не загремят, не выйду!»
Работая как то с расконвойкой за забором , он подобрал Люську еще котенком, и тюрьма стала для нее домом.
 Это была очень жизнелюбивая кошечка. В пору свадеб возле моего цеха сидело в засаде с десяток котов, но Люся всегда выбирала самого брутального, а остальные пятились с разодранными мордами и обиженно орали арии отверженных с почтительного расстояния. Котята у Люськи всегда были особенные, откормленные и энергичные до безобразия! Две черные бестии, Щепка и Стружка, нападали из-за угла на любого, кто переступал порог моей столярки, и одновременно взлетев по штанинам до самых плеч, начинали вылизывать щеки ошалевшему гостю! Маленький, но уже вальяжный Кореш, тоже любил забираться повыше. Особенно ему нравился тихий мошенник Витюша, обеспечивающий необходимой заботой нашего старого прораба. Кореш взбирался по его спине на голову и, уютно расположившись на неизменной вязанной шапочке, засыпал, свесив свои маленькие лапки и хвостик. На эту картину приходили посмотреть даже из административки! Его сестра-однопометница Тетка пошла в маму плоской мордочкой своего кошачьего лица, однако носила иссиня-черную шубку, которая в сочетании с ярко желтыми глазами делала ее неподражаемой моделью для традиционных зековских селфи, предназначенных для старательно осваиваемых социальных сетей.
 Все Люсины котята, которые доживали до дееспособного возраста, охотно разбирались сотрудниками и освобождающимися зеками и отправлялись на волю, в большой мир за забором. Специально для такого случая делалась красивая деревянная переноска, чтобы животинка на новом месте сразу имела свой собственный Кошкин дом.
  В тот год зима случилась особенно снежной. К концу февраля зеки совершенно выбились из сил в неравной борьбе с осадками. Телеги, груженные белым наказанием, сновали через ворота между режимной и промышленной зонами день и ночь, а с неба все сыпалось и сыпалось. Март не обещал стать избавлением от ежедневного недосыпа, но весну все равно ждали с нетерпением.
  Мы заканчивали работу, и пока мои пацаны сметали стружку с верстаков и прибирали инструмент, я сидел в кандейке и читал «Огонек», прихлебывая чай из своей кружки с маками. Кошки не было видно со вчерашнего дня, но это было в порядке вещей, так как она была на сносях. В тот момент, когда я, читая особо любимую колонку Гелии Делернис об особенностях и традициях кулинарного искусства, наслаждался весенним, теплым и ласковым ветерком Монмартра, гуляя по площади Абесс,  вдыхал неповторимый аромат свежей парижской выпечки, в кандейку ворвался Мякиш с перепуганным лицом и с выпученными чухонскими глазами.
- Седой! Тама с Люськой чего-то не то! Она это..рожает..стоя!
- Как это стоя?! Ты че, на киянку налетел? Ну ка..
 Я вышел в цех и в мою штанину тут же вцепились широкие, когтистые лапы.
Никогда до этого я не слышал, чтобы кошки издавали такие звуки! Это были плач, жалоба и мольба одновременно. У меня упало сердце.
- Люсенька, что тако..
И тут я увидел, что из-под пушистого хвоста моей персияночки что-то торчит. Две маленькие, словно игрушечные лапки с розовыми пяточками и крохотными коготками шевелились как в замедленном кино вместе с голым хвостиком.
- Твою мать! Мякиш, беги на собачник, зови Настю!
Настя работала ветеринаром в нашем собачьем питомнике, и я со всеми своими кошачьими проблемами обращался к ней довольно часто, благо, что от столярки до ворот собаководов было рукой подать. Рассчитывался за услуги бартером, опилками да гвоздями. По весне приводил в порядок их деревянное хозяйство. В общем, сотрудничество было взаимовыгодным.
- Сегодня ж воскресенье!- захлопал глазами  юный угонщик старого соседского «Москвича» без мотора. – Нету  никого, кроме дежурного.
-Ах, ты ж гребаное все! Вот попали..
На ходу влезая в фуфайку, я выскочил на улицу и загремел кулаком в железо ворот собачника. Мне тут же ответил хор из тридцати овчарочьих  глоток, посылающих меня ко всем собачим чертям. Человеком тут сегодня и не пахло. Это значило, что дежурный сотрудник питомника, которого в случае необходимости вызывали с собакой по тревоге, сейчас где-то на периметре кормит своих подопечных. Как говорят на пересылках, у меня затроило сердце. В полной растерянности, граничащей с паникой, я рванул к грузовым воротам промки, где всегда был кто-то из службы охраны. Впереди замаячил силуэт с ведром, и я прибавил шагу.
-Саша! Слава Богу, это ты! У меня ч.п.!- выпалил я, хватая ведро с кормом из рук второй девушки службы собачьего дозора нашей тюрьмы, у которой дома жили две кошки с вполне приличными родословными.
- У Люськи котенок застрял в.. ну там, короче, откуда рожают!
- Да ну! Вот это я ей не завидую! Иди, готовься, постели там чего-нибудь, я щас, перчатки и вазелин возьму.
Я залетел в свой цех, комментируя на отборном матерном языке с элементами зековского диалекта сложность и необычность ситуаций, связанных с особенностями ухода за домашними животными в местах лишения свободы. Мякиш сидел на корточках и держал стоящую перед ним Люську за передние лапы и слушал ее причитания, которые были понятны без перевода.
«Ой, мамочки! Ааааааааа! Нету сил моих больше! ПОМИРАЮ!!!»
Через минуту наш операционный стол был готов. Циркулярка, застеленная двумя фуфайками, ведро с холодной водой и ветошь на тампоны. Кошка лежала на боку, заботливо поддерживаемая двумя парами рук и охала и ахала, проклиная, видимо, огромного кота Кабину из нашей мукосейки и свою женскую уступчивость. Саша принесла целую банку вазелина, надела красные резиновые перчатки и, подняв руки как заправский хирург, шагнула в кадр! Мы смотрели на нее с такой надеждой, с которой смотрят на Супермена простые американские граждане! Супервумен сразу же взялась за дело.
- Так! Ты держи ей передние лапы. Да крепче, без нежностей! Ты – задние и хвост. Ну, куда ты его закорячил!? Не ломай, авось пригодится еще.
  Она густо обмазала тельце котенка мазью, не забыв о том месте, из которого он торчал. Ухватила его за лапки потянула и.. Люськины зубы, острые как иголки, вонзились Мякишу в пальцы! Пацан завопил так, что я зажмурился, а Саша пулей отскочила в сторону.
 - Ты че орешь, как потерпевший!? – хором гаркнули мы с ней через секунду.
- Верхонки одень! – мотнул я головой в сторону вешалки.
Валерка натянул брезентовые варежки, сварочную маску и превратился в ухудшенную и усушенную копию «Железного человека» в исламском плену! Мы с Сашей на время забыли о виновнице нашего мероприятия и с изумлением, граничившим с истерикой, уставились на застывшего в позе героя комиксов полутораметрового парнишку, с величественно задранной в потолок головой. 
- Кто его в тюрьму посадил?!
- Хе! Да за ним в Хабаровский край, в танковую часть, куда он от суда сбежал служить, двух оперов отправили! Самолетом, как злодея, этапировали обратно, чтобы утыркать его сюда на два года за старый гроб на колесах!
- Мяяууууть вашу! Вы что про меняуууууу забыли!!? -  завопила Люся и Саша снова ухватилась за котенка, а я задрал хвост.
- Тужься, Люсенька! Ух-ух-ух-ух! – задышал я, вспомнив, как  это обычно  выглядит в фильмах. Она на секунду скосила на меня один глаз.
- И д и о т! – отчетливо, по буквам прокомментировала происходящее Саша, продолжая тянуть из Люськи ее потомство.
Вот показался животик, за ним подмышечки и вдруг, с чпокающим звуком звереныш выскочил наружу!
- Да он и живой еще! Вот засранец! – весело смеялась Саша, обрезая пуповину и обтирая котенка мокрой тряпкой.
-Здоровяк! – Мякиш стоял  с поднятым «забралом» и улыбался во все свои толстые губы!
Ну, Люсьен! Ма бъен фий! – почему то я вспомнил уроки французского в школе и, наверное, от стресса запел «Марсельезу»:
- Ле занфан де ля патрииие, ле жур ле гуарре тет ариве!
- Не тюрьма, а дурдом! Обвела нас сочувственным взглядом Александра и двинулась к своим немцам.
Мыс Мякишем переложили Люську с последышем к двум другим котятам в  просторную нишу под точилом, где у нас всегда был кошачий роддом.
- Ставь чайник, проверка скоро, – сказал я, почему то охрипшим голосом и смахнул пот со лба.
 Вечером, сидя с другими зеками в нашем кинозале перед маленьким телевизором, я смотрел вечерний, воскресный выпуск новостей.
« Сегодня, в международный день кошек, во всем мире чествуют и окружают особой заботой своих любимцев представители самых различных социальных слоев», - заумно вещала автор сюжета.
«Но самый величественный праздник состоялся в Букингемском дворце в честь придворного кота Ее Королевского Величества!»
Я слушал про дорогие подарки, почетные ленты и регалии этого заморского кошачьего сноба и вспоминал уютную подстилку из мягких опилок и уткнувшихся в теплый живот нашей героической роженицы трех пушистых котят, и думал: « С праздником вас, мои дорогие кошечки! Будьте здоровы!»