Там, где миру конец... Часть 10

Часть 10 «Перепутье»

Июнь был жаркий. Шла смена офицеров и солдат. Штаб был уверен, что если нам дать новый, ещё не знакомый с русской крепостью состав, то дни крепости будут сочтены. Разные планы разрабатывались, кто-то предлагал ещё один штурм, кто-то продолжение осады. Положение крепости и правда казалось безвыходным, но верить в то, что она будет сдаваться, могли лишь те, кто не участвовал ни в одном штурме этой крепости.
Из высших офицеров остался только полковник Вальденбург, сам генерал Людендорф верил в способность полковника быть выше обстоятельств. Мой действия были признаны верными, а потому меня и многих моих подчинённых оставили. Но самое большое горе для меня пришло из Берлина. Моя жена сильно заболела и нуждалась в постоянном уходе. Так писала она сама. Элен, разве могла она побеспокоить меня по пустякам? Нет, она не могла, а значит её положение было очень тяжёлым, и как оказалось в дальнейшем я был прав в своих суждениях, ибо увидеть свою милую Элен живой у меня так и не вышло… В тот момент здоровье моей жены меня беспокоила гораздо больше, чем ситуация на фронте. Не всем это нравилось, но полковник Вальденбург списал это на неудачные штурмы, заверив, что артиллерия сделала всё, но увы этого было мало. Однако сам полковник догадывался, что причина моих терзаний совсем в другом. Но он абсолютно не вмешивался в мои дела.

В крепости продолжали работы по её укреплению. Все ждали нового штурма. Майская история их только ободрила. Те не менее крепость несла потери. Умер капитан Лыков, в госпитале был капитан Константинов.
Хлестов хмуро прогуливался вдоль стен. Наверно впервые с того самого момента как женился он испытывал жуткое угрызение совести перед своим другом. Вся эта ситуация нагнетала его и отрывала от действительности. В память раз за разом всплывали молодые годы. Вот он лихой кадет гарцует по манежу. Он юн, но безумно красив к тому же один из лучших воспитанников. Где-то в сторонке стоит другой кадет, в сумраке манежа на его лице виден шрам, малозаметный на солнце. Они ещё не так близки, но уже знают друг друга. Орлов – вот она фамилия, которая не сходит с уст преподавателей. Через какие-то несколько недель они уже блистают на танцах. Улыбаясь друг другу, два товарища вальсируют под музыку Шопена, на них смотрят с лёгкой завистью, однако они не обращают внимания ни на кого. Казалось, весь мир наблюдал, как они парили в своём танце. Плавность движения и лёгкость была под стать музыке, всё сливалось в нечто целое в какое-то восхитительное единство, от которого нельзя было оторвать свой взгляд. А они лишь, озорно улыбаясь, резвились друг перед другом. А вот, наконец, и бал. С гимназии приехали девушки. Их наряды кружили головы юным кадетам, они были молоды и красивы. Однако среди всех особенно выделялась одна. В ней были какие-то общие черты с неподражаемой Сикстинской мадонной. Её походка была нежна и величава. В неё просто нельзя было не влюбиться.
Увы, шансов у молодого Хлестова было мало. Андрей был первым в этой борьбе. Однако всё изменилось, когда подходил срок выпускаться из училища. Орлов горел жаждой воевать и рвался в боевые части. Хлестов же имел хорошую возможность остаться в столице. Родители Натальи Викторовны были не менее знатны, чем Хлестов, да и были против того, чтоб их дочь покидала столицу. И тогда он понял, что это единственный шанс, шанс, которым он воспользовался… Сколько раз в последствии он пожалел об этом, но тогда ему казалось, что он сделал правильный выбор. Уже на свадьбе произошёл случай, поставивший Наталью Викторовну перед раздумьем правильности её выбора, а Хлестова перед странным чувством собственного предательства. И вот теперь, когда судьба их снова объединила, он не находил себе места.
Госпожа Хлестова жила в госпитале и редко общалась со своим мужем. Дела госпиталя полностью погрузили её в работу и отвлекала от личной жизни.
Орлов постоянно инспектировал батареи, интересовался состоянием боеприпасов и вносил коррективы в планы начальника штаба.

В июле всех нас собрали. Один из офицеров вышел вперёд и начал свою речь: «Господа, Вы уже больше полугода стоите возле этого русского курятника! Поговаривают, что его защищают мёртвые, что ж если кому-то хочется верить в чушь, то я представлю Вам оружие против всех. Оно убивает и живых, и мёртвых, вот оно!» После этих слов он вынул сосуд с хлором. Распылив хлор из сосуда по зелёной траве, он показал, что трава тут же пожухла. Нам было известно о применении хлора нашими войсками в мае, но не верилось в успешность подобной атаке здесь. Однако новый штаб считал, что применение хлора позволит решить все проблемы. После этой лекции все говорили, что теперь нас ждёт ещё один, но последний штурм. После чего началась долгая подготовка к этому последнему штурму.