И снова об австралийцах

                1980 год город Мельбурн
      
     Выйдя из Нейпира и пройдя проливом Кука, мы вошли в Тасманово море и расстались с Новой Зеландией. Несмотря на дующий в корму ветер и двенадцать узлов хода, нам всё равно понадобилось шесть суток, чтобы пройти путь от Нейпира до Мельбурна. И вот мы зашли в узкий пролив порта Филипп и встали у своего причала.
     На причале вместе с агентом нас ждал радостный Гера Ёркин. По его внешнему виду не скажешь, что он был при смерти всего несколько недель назад. Наши ребята встретили его радушно, наперебой расспрашивая о его самочувствии. По началу, Гера отвечал на их вопросы оживлённо, но как дело дошло до его загадочной болезни, он стал что-то мямлить себе под нос невразумительное, ссылаясь на незнание английского языка. Разумеется, всех интересовало, действительно ли это был брюшной тиф и почему тогда никто из наших не заразился. Я не стал его слушать, а поднялся к старпому и попросил показать Герину медицинскую карту, которую он привёз с собой. В этот момент старпом её внимательно изучал. Я подсел к нему. Мы вдвоём пытались разобраться в запутанных медицинских терминах, да к тому же на английском языке, и пришли к заключению, что у Геры было сильнейшее пищевое отравление. Но чем именно, мы не поняли. Старпом полез за словарём, чтобы точно узнать, чем же отравился Гера. Я сказал ему, что нет смысла, тут и так ясно, что это была палённая водка «Ля Моль». От неё много моряков пострадало ещё во времена вьетнамской войны. 
     Стоянку планировали до утра, поэтому, кроме лежания на диване и просмотра телевизионных программ, у меня не было никаких планов. Досмотрев какой-то вестерн, я решил подышать свежим воздухом и покурить заодно. Проходя мимо каюты стармеха, я увидел, что у него кто-то в гостях. Немного замедлив шаг, я узнал своего австралийского друга.
- Вэл, привет! Как дела? Как поживают австралийские бизнесмены?
     Я бесцеремонно ворвался в каюту стармеха, протягивая руку Вэлу. Он мой тёзка, полное его имя Валентин. Он работает шипчандлером и постоянно снабжает продуктами наши суда. Мы уже давно знакомы. А ещё он неплохо говорит по-русски. Это его хлеб, ведь он держится среди «зубастых акул», я имею в виду других, более крупных компаний, только благодаря знанию русского языка. Раньше я удивлялся, почему его фирму, которая состоит из двух человек, не задушили конкуренты. А потом понял, что кроме языка, Валентин перехватил у русских моряков специфику валютных махинаций. Он легко ориентировался в наших потребностях и при необходимости запросто переделывал шестерни в сметану, а подшипник - в капусту. Другому шипчандлеру приходилось полдня объяснять, что нужно достать, допустим, подшипник, а записать это двадцатью килограммами картошки. Тот стоит и только глазами моргает. А Валентину долго объяснять не нужно, он всё схватывает на лету. Дело в том, что нам категорически запрещено покупать за границей техническое снабжение. Какой дурак это придумал? Ведь на пароходе всегда что-то ломается, вот и выкручивайся как только можешь.
     Но, судя по всему, сейчас у моего друга дела идут неважно, если он пытается выудить у нашего стармеха пару сотен долларов. Насколько я помню, он раньше неохотно принимал заказы на техническое снабжение.   
- Ну, рассказывай, что у тебя случилось? Конкуренты мешают?
     Мы присели на диван. Стармех откупорил бутылочку «Столичной» и полилась слёзная исповедь австралийского бизнесмена.
- Мало стало заходить в Австралию ваших судов. Заработок упал.
- Ты это Фрейзеру спасибо скажи.
     В то время Малькольм Фрейзер был пример-министром Австралии, уже пять лет находился у власти в качестве лидера Либеральной партии.
     Мимо проходил старпом и тоже присоединился к нашей беседе. Разговаривали мы долго. Бизнесмен-капиталист просил помощи у коммунистов, ведь здесь собрались одни коммунисты. А ситуация оказалась плачевной. После того как правительство США, а именно президент Картер наложил эмбарго на торговлю с Советским Союзом, его поддержали некоторые страны, в том числе и Австралия. Фирмы-фрактователи начали рвать контракты с нашими. В итоге, в Австралии остались только “Erria-Tankers” и ещё какая-то мелка компания, фрактующие наши суда. Нам-то хорошо, мы без работы не остались, а вот австралийцы сразу завыли. Компании, у которых были торговые отношения с Союзом, потеряли свой доход. Фрейзер пообещал им правительственную помощь, но это так и осталось обещанием. В итоге, предприниматели, которые были прямо или косвенно связаны с торговлей начали терпеть убытки. Один из этих бизнесменов в данный момент сидел перед нами и ждал помощи.
- Чёрт побери, вопрос серьёзный. Хоть партсобрание открывай, - обратился я к своим.
- Ага, с повесткой дня: «Как помочь австралийскому капиталу», - добавил старпом.
     Рассчитывал Вэл на нашу поддержку. Если хотя бы половина советских судов, заходящих в Мельбурн, будет пользоваться его услугами, то его контора ещё будет в состоянии удержаться на плаву. Для этого ему нужно заручиться нашими гарантиями, что суда ПМП, а с ними у нас связь постоянная, не откажут в его услугах. Иначе конкуренты сотрут его в порошок.
- Кстати, а как там поживает Ник Камелито? – спросил я, раз разговор у нас зашёл о конкурентах.
- По правде говоря, он мне сильно не мешает, но уже два раза у нас была встреча. Он предлагает мне место директора филиала в Мельбурне.
- А почему ты не соглашаешься?
- Не хочу ни от кого быть зависимым. Если соглашусь, то всё, что я заработаю уйдёт в «Shipping Supply», а я останусь на зарплате.
- Насколько мне известно эта компания разрастается и открыла свой филиал в Джелонге, а это совсем рядом с Мельбурном.
- Я знаю, поэтому я к вам и приехал. Вы последняя моя надежда.
     Всё ясно, Валентин боится Камелито. Он боится, что тот откроет в Мельбурне филиал. Ведь Камелито серьёзный соперник: сильный и безжалостный.
     Уже закончилась бутылочка «Столичной», за которой шёл наш задушевный разговор. Мы перешли на кофе, а конкретного ответа наш австралийский друг так и не получил. Дело серьёзное и мы не можем в его присутствии принять решение, поэтому любезно просим дать нам время на раздумья. Валентин попрощался с нами, договорившись, что приедет завтра. Я дал ему два доллара и попросил привести мне свежие газеты: «The Sun», «Daily Mirror», «Herald», а старпом отдал ему заявку. Вскоре его «Форд», пройдясь фарами по стене большого склада, скрылся за поворотом. А у нас продолжалось заседание. Вот теперь мы можем поговорить откровенно.
- Ну что, товарищи коммунисты? Поддержим мировой капитал? – начал я.
- Да пошёл он ко всем чертям! – разозлился старпом. – Прибежал тут, расплакался. Какая мне разница, кто мне привёз продукты!
- Погоди! - обрываю я старпома. - А вот именно в этом и есть разница. Кто тебе ещё по пятнадцать центов картошку продаст? Ты видел цены у Камелито? А кто лучше него сможет провернуть наши махинации, которые мы иногда вынуждены проворачивать? Я знаю его давно, он не способен на подлость, поэтому предлагаю поддержать его фирму.
- Я полностью согласен. Надо поддержать парня! – заявил стармех. И все взгляды были устремлены на старпома. Теперь мы ждали его решения.
- Ну ладно, давайте поддержим, - пробурчал тот. – Но лично я рекламу ему делать не буду.
     Вскоре вопрос с мировым капиталом был решён в пользу капитала, и я со спокойной душой снова занял своё место в салоне на диване перед телевизором. Не успел я выкурить и полсигареты, как в салон заглянул штурман Миша, который в это время был на вахте.
- Сергеич, живей! Иди встречай свою подругу. Она уже приехала.
     Я понял про какую подругу он говорит – легендарная баба Моля, этакая маленькая, сухонькая, но крайне подвижная и разговорчивая старушка. Но я, даже не пошевельнувшись, говорю:
- А на кой чёрт она мне сдалась! Вон есть первый помощник, так пусть он ею занимается. Мне он запретил контактировать с иностранцами.
     Как-то раз наш первый помощник Виталий в приступе служебного рвения заявил, мол, кроме него и капитана, никто не имеет права общаться с иностранцами. А потом, когда действительно пришлось общаться с ними, я принципиально отказывался, ссылаясь на то, что первый мне запретил. Я даже не снимал трубку, когда звонил городской телефон, а звал Виталия разруливать все проблемы. У нас с ним частенько находила коса на камень. Вот и сейчас я не собирался встречать бабу Молю, к тому же сам же Виталий однажды заявил: «Я эту старую вешалку больше на борт не пущу. Хватит ей у нас ошиваться!»
     Миша пожал плечами и ушёл. А через пару минут гомерический смех нашего электромеханика заставил меня подняться с дивана и прижаться любопытным носом к иллюминатору.
- Смотрите, это тот, кто говорил, что бабу Молю вышвырнет с трапа!
     А возле трапа Виталий раскланивался перед бабой Молей и её друзьями, такими же древними австралийцами. Они обменивались любезностями, затем он провёл их в свою каюту, и ещё целый час любезничал там. А когда по седьмому каналу началась Олимпиада, он привёл их к нам в салон. Кстати, я заметил возросшую симпатию австралийцев к Советскому Союзу из-за побед наших спортсменов на Олимпиаде. В газетах, по телевидению, по радио – везде говорят о победителях Олимпиады. А среди них основная масса – это наши спортсмены. А ещё много тёплых слов говорят в адрес обслуживания олимпийцев и гостей в Москве.
    Но вернёмся к нашим гостям. Бабу Молли я не видел чуть больше года. Она сильно постарела и память стала подводить, мне показалось, что она даже забыла зачем пришла сюда. Однако друзей своих представить нам не забыла. Кстати, я заметил, что она приехала не на своей машине и не удержался, чтобы не спросить:
- Баба Молли, а где ваш «Фольксваген»? 
- Ой, я что-то плохо себя сегодня чувствую, поэтому попросила друга подвезти меня.
     Вдруг она всплеснула руками, видать, о чём-то вспомнила.
- А давайте на память сфотографируемся! У меня есть фотоаппарат.
     Она достала из своей потрёпанной дамской сумочки старенький «Полароид» и с большим трудом вставила кассету. Мне кажется, баба Моля уже плохо видит и соображает тоже плохо, потому что она долго крутила его в руках. Все, затаив дыхание, ждали, когда же она настроит свой фотоаппарат. Доведя его до ума, наконец, она сделала нам знак, чтобы мы вместе собрались. Наши ребята, приобняв старушку, изображают радость на лицах, докторша Лидия Михайловна суетливо ищет к кому бы прижаться, а я, как обычно, скрестив руки на груди, важно стою с краю. И вот магия моментальной фотосъёмки началась. Фотоаппарат моргнул яркой вспышкой, зажужжал, а затем одна за другой стали вылетать из него фотокарточки. Ребята подскочив к столу, где стоял «Полароид», схватили фотографии и, держа под включенным светильником, стали проявлять их. Всем не терпелось посмотреть на свою цветную физиономию. Потом ещё долго, обмахиваясь своими снимками, мы сидели в салоне и беседовали. Примерно в час ночи мы с трудом выпроводили наших гостей с парохода, а сами разбрелись по каютам.

     Стоянка в Австралии немного задержалась. Отход назначили на первое августа в два часа дня. За пару часов до отхода, я вышел на причал прогуляться. Нам предстояло более двадцати суток бороздить Индийский океан. В тот день на причале было многолюдно. Из белого «Фольксвагена» выскочила одна семейка, человек шесть, и побежала к воде. Чуть подальше группа молодых людей гуляют здесь с самого утра. Я заметил их современный «Форд» ещё с борта. А под стеной склада одна молодая парочка бросила свою машину и уже около двух часов ходили по причалу. Подъехал какой-то мужичок и выменивал у наших олимпийские монеты.
 А я, как обычно, не могу уйти с причала, не осмотрев все машины на ближайших автостоянках. Перемещаясь от машины к машине, я вышел на большую стоянку, огороженную сеткой. Изучив всё там, я уже было повернул назад, как заметил, что за мной наблюдает одна пожилая австралийская пара. Я вспомнил, что проходил мимо них метрах в пяти и внимательно разглядывал их «Torano XL» 73-го года выпуска, белого цвета, класс купе, с новыми блестящими дисками фирмы «Крайслер». 
- Эй, сэр! – окликнул меня мужчина. – Вы что-то потеряли?
- Ничего не потерял. Просто смотрю на чём ездят австралийцы в этом году.
     Я подошёл к ним ближе. После краткого приветствия, я вытащил из кармана пачку «Родопи» и протянул им. Бабулька, в свою очередь, угостила меня сигаретами «Данхилл». Мы дружно в три сигареты закурили «трубку мира».
- Судя по вашему произношению, вы с этого судна? – спросил старичок, указывая на корму нашей «Раумы».
     Его жена с любопытством разглядывала меня. Было прохладно, поэтому я накинул свою любимую жёлтую курточку. Разговор вели обыденный: о погоде, автомобилях, как вдруг старик ошарашил меня очередным вопросом.
- Вам на вид лет сорок, и вы должны помнить то время, когда Хрущёв обещал к 1980-му году построить коммунизм. Ну что ж, этот год настал, а коммунизма не наступило. Что вы думаете об этом?
     Я не ожидал услышать подобного вопроса. Обычно австралийцы обходят стороной вопросы политики, да и вообще они к нам относятся неплохо. И вдруг здрасьте! Что это за провокационный вопрос? От неожиданности у меня все английские слова вылетели из головы. Однако я старался сохранять спокойствие, лихорадочно обдумывая ответ. Кто этот старик? Может засланный агент ЦРУ или подстрекатель.
- Да, помню, - с невозмутимым видом ответил я.
     «Эх, была не была! Скажу, как есть», - мелькнула в голове мысль и меня понесло.
- Коммунизм не имеет двери, которую можно в любое время открыть и крикнуть: «Хэллоу, коммунизм! Наконец-то ты пришёл! Заходи».   
     В этот момент я проклинал себя за то, что плохо учил английский и был лодырем. С трудом составляя фразы, я чувствовал себя, как на экзамене и двойка мне обеспечена, а она может дорого обойтись нашей идеологии. 
- Вот вы верите в то, что будете жить в коммунизме?
     Старик ткнул в меня костлявым пальцем.
- Лично я нет, но я делаю всё возможное, чтобы построить его.
- Вы же моряк, а не строитель, - усмехнулся старик, - Как вы его строите?
- Здесь не нужно быть строителем. Всё, что мы делаем, мы делаем для того прекрасного будущего, о котором мечтали ещё Платон, Томас Мор и другие.
- Зачем же вы стремитесь к нему, если не будете в нем жить?
- Но в нём будут жить мои дети. Конечно, сейчас жизнь в Союзе далека от идеала, но мы все стремимся к светлому будущему ради наших детей.
- Вы, наверное, коммунист.
- Да, я коммунист, но это ничего не меняет, так думает любой из нас.
     Потом старик тяжело вздохнул и добавил.
- Вы, русские, удивительный народ. Спасибо.
- Простите, а зачем вы меня об этом спросили? Скорее всего, вы догадывались, что я вам отвечу.
     Муж с женой переглянулись.
- Недавно мы смотрели американский фильм «Неизвестная война». Там подробно описывалось участие СССР в войне. Ведь большинство западных людей даже не догадывается, какой вклад в победу принесло участие вашей страны. Для них это действительно «неизвестная война». Но только не для меня.
     Он задрал рубашку, и я увидел слева на животе чуть ниже ребра белый морщинистый шрам.
- Это оттуда, - тихо произнёс старик, заправляя сорочку.
     Я подумал, под какой счастливой звездой он родился, чтобы остаться в живых после такого ранения. Насколько мне известно, от ран в эту часть тела мало кто выживал.
- Я воевал в Нормандии. Было очень страшно …
     Старик говорил быстро. Он совсем забыл, что я плохо понимаю английскую речь. Однако нерадостные воспоминания захлестнули его, и ему надо было просто выговориться. Хотя общую суть я понимал по интонации, по жестам, по тем словам, которые успевал уловить. Я понял, что фильм тронул его до предела, как старого солдата. Узнав, что в порту стоит советское судно, он приехал, чтобы просто поговорить с кем-нибудь из современных русских. Посмотреть, как мы изменились, ведь когда-то они вместе воевали и умирали за мир, в котором мы, современные люди, сейчас живём.
     Не в силах шелохнуться и глядя ему в глаза, меня переполняло чувство жалости, смешанное с благодарностью. У меня пробежал холодок по коже. А с другой стороны, он даже не представляет, как ему сегодня повезло, что ему в собеседники попался я, а не кто-нибудь другой. Этакий бдительный товарищ. Обозвал бы его экстремистом и вытолкал бы взашей, осыпая матерной бранью. Дурачков на флоте хватает. Мне страшно даже представить, как плюнули бы в душу человеку.
- Не хотите ли подняться к нам на борт? – радостно произнёс я, когда старик закончил свой печальный рассказ и в нашем общении возникла пауза.
- Мы бы с удовольствием поднялись к вам, но у нас уже мало времени. Сейчас дети привезут внучку и, к сожалению, нам пора.
     Для убедительности старик взглянул на часы и добавил.
- А может вы к нам! Возьмите ещё парочку своих друзей. Вы посмотрите, как живут австралийские пенсионеры, а по пути мы покажем вам город.
     Теперь настала моя очередь извиняться. Предложение звучало заманчиво. Я бы с удовольствием поехал, прихватив Виталия и ещё кого-нибудь, но увы.
- Простите, не могу. Судно будет стоять не более часа. Вообще-то, мы должны были отчалить ещё три часа назад.
       Мы ещё немного поболтали, затем по-дружески попрощались, снова выражая свои сожаления, что не хватает времени узнать друг друга лучше, и белая «Торана», вырулив на дорогу, скрылась за углом склада.